Текст книги "Сёстры меча и песни"

Второй свиток. Корона Из Тайн

11. Эвадна

Стратон ждал около рынка.

Высокий, широкоплечий и безжалостный, с первого взгляда он напоминал божество. Солнце отражалось от бронзовой чешуи его доспехов, он словно весь был выкован из огня. На сгибе локтя он удерживал шлем, который венчал покачивающийся от утреннего ветерка черно-белый конский волос. На поясе у него была пристегнута маленькая кожаная сумка, а сбоку, в отделанных изумрудами ножнах, висел меч.

Шагая к нему навстречу, Эвадна задавалась вопросом, скольких людей он убил.

Он осмотрел ее беглым взглядом. Она могла только надеяться, что не выглядит несчастной и испуганной.

– Идем со мной, – сказал Стратон, после чего развернулся и направился через рынок; торговцы, слуги, домохозяйки и гоплиты расступались перед ним, уступая дорогу. С трудом выдерживая столь поспешный темп мужчины, Эвадна привлекала взгляды всех, мимо кого проходила. По пятам ее преследовал шепот.

«Да, это она. Сестра гоплита, убийцы Ксандера».

«Она отбывает часть наказания Хальцион. Глупая девчонка».

«Как она могла согласиться на такое?»

Когда командор наконец-то остановился у скромного обиталища ювелирного мастера, у нее на лбу выступили капельки пота. Потрепанное одеяло служило крышей, укрывая их от лучей всходящего солнца, пока они ждали прибытия мастера. Эвадна стояла позади Стратона и разглядывала россыпь украшений на столе ювелира.

Один из подносов был до краев наполнен жетонами, на серебре которых были вытиснены восемь богов и богинь. Там даже имелись жетоны в честь Пирра, бога огня, – несмотря на то, что он был заточен в горе Эвфимия. Киркос, однако, был забыт. Эвадна почувствовала грусть оттого, что решение бога стать смертным обесценило его значимость.

– Лорд Стратон! – воскликнул мастер, выходя из открытой двери. – Прошу прощения за ожидание. Чем я могу вам помочь?

– Мне нужен амулет, – сообщил командор.

Ювелир взглянул на Эвадну. Она по изгибу бровей прочитала его мысли: он точно знал, кто она такая.

– Да, конечно, – ответил он и пригласил их в свою рабочую комнату.

Эвадне потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению, но вскоре она увидела у стены длинный стол. На нем были раскиданы серебряные слитки и железные инструменты. Среди беспорядка лежал большой развернутый свиток, испещренный рисунками.

Ювелир порылся в нескольких баночках и протянул Стратону амулет.

– Этот подойдет, – сказал командор.

Эвадна замерла в углу комнаты, пока ювелир жестом не пригласил ее подойти ближе и встать у огня. Она знала, что произойдет дальше, и ей следовало быть к этому готовой. Но в Изауре не было слуг. Никто в роще не носил амулетов, который обозначал бы принадлежность хозяину. Их руки были обнажены, загорелы, мускулисты, сильны. Они сами себе были хозяевами, знали, что им нужно трудиться, чтобы есть, чтобы выжить.

Эвадна словно находилась под водой, каждый шаг давался с трудом.

Она протянула руку и замерла в ожидании.

Она не рискнула посмотреть, как мужчина надевает серебряную ленту на ее предплечье и намертво закрепляет на коже, где теперь красовался герб Стратона. Эвадна отвлеклась на мысли о Хальцион, гадая, где сейчас сестра. Их путь будет пролегать в одном направлении: каменоломня находилась на окраине Митры, города, куда вскоре отправлялась Эвадна. В течение следующих пяти лет сестер будет разделять лишь несколько миль. Миль, которые им ни за что не преодолеть.

Хотя… со временем Эвадна, возможно, смогла бы.

Возможно, смогла бы полететь туда.

Выйдя за Стратоном из лавки ювелира со сверкающим на руке амулетом, Эвадна задумалась, как заслужить доверие семьи. Если она будет вести себя почтительно и выказывать свое уважение, быть может, они начнут доверять ей достаточно, чтобы разрешить посетить каменоломню.

Это казалось немыслимым, но пока она следовала за командором обратно через рынок, мечта подарила ей невероятный заряд сил. Она немного расслабилась и посмотрела на амулет. На гербе Стратона был изображен меч. На одной стороне клинка красовалась полная луна – дань уважения Ари. На другой, как дань уважения Магде, – выгравировано солнце. В их семье смешались и кровь богини солнца, и кровь богини луны.

Неудивительно, что один из детей Стратона унаследовал магию. Божественное в их крови укоренилось очень глубоко.

Мужчина вел Эвадну по рыночной площади. Торговцы сновали туда-сюда у своих прилавков, к пекарю выстроилась огромная очередь. Сладкие ароматы пирожных смешивались с вонью рыбы, ослов и нагретого солнцем железа, отчего глаза Эвадны наполнились слезами. Она скучала по глинистому запаху рощи.

В конце концов, они прошли через железные ворота и оказались в закрытом внутреннем дворике, – среди высоких белых стен, украшенных зеленеющей виноградной лозой. Здесь собралась группа людей вместе с лошадьми и повозками. Эвадна остановилась, осознав, что семья командора и их слуги уже были готовы покинуть Абакус. Когда девушка заметила, что привлекла внимание всех собравшихся, ее лицо вспыхнуло ярким румянцем.

Эвадна не была среди них желанной гостьей.

Она не знала, куда ей идти и что делать, поэтому замерла на месте, наблюдая, как Стратон подходит к своей жене-целительнице, которая смерила Эвадну холодным взглядом. Он наклонился, чтобы прошептать что-то леди на ухо, и ее светлые волосы зашевелились от его дыхания. Эвадна отвела глаза и посмотрела на их дочь. Девушка была одета в новый красивый хитон, а на лбу у нее по-прежнему мерцал серебряный венец.

Она восседала на серой кобыле, отвечая Эвадне непоколебимым взглядом, пока ее брат Деймон не подтолкнул своего гнедого жеребца ближе к ней.

Маг был единственным, кто не смотрел на Эвадну. Как будто ее не существовало в его мире. Это породило в ней странные чувства, беспокойные. Каких-то несколько часов назад он послал соловья к ее окну. Держал ее за руку, окутывая своим волшебством.

И теперь ей казалось, что она вовсе невидима для него.

Он что-то сказал своей сестре, и та переключила все свое внимание на брата.

Эвадна, наконец, почувствовала, что может дышать, и уставилась в землю – в самое безопасное место для взгляда.

– Эвадна из Изауры, – объявил Стратон. – Я полагаю, всем известно о том соглашении, что она заключила вчера с архонтом. Она займет место своей сестры в моем доме на следующие пять лет.

«Подними глаза, – сказала себе Эвадна. – Не бойся. Подними глаза и встреться с ними взглядом».

Сделав это, она тут же заметила отразившиеся на лицах слуг неприязнь и отвращение. У каждого на левой руке имелся амулет, как и у нее. И все же она никогда не чувствовала себя более отчужденной и одинокой.

Тоска по Изауре, родителям, ее семье захлестнула девушку с новой силой, отчего у нее перехватило дыхание.

«Не думай о них», – приказала себе. Но боль в груди Эвадны не утихала.

– Вы будете обращаться с ней как с равной, – продолжал объяснять Стратон своим слугам, которые смотрели на него с мольбой и отчаянием. – Она находится под моей защитой, и пока служит этому дому и исполняет свой приговор, я не позволю, чтобы с ней случилось что-то плохое.

Он остановился, посмотрев на стоявшую рядом с одной из повозок пожилую женщину.

– Тула? Я бы хотел, чтобы ты взяла Эвадну под свою опеку. Узнай, какое занятие ей подойдет, и убедись, что у нее есть все необходимое. А теперь давайте возвращаться домой.

В ответ на просьбу господина Тула склонила голову, но, последовав за ней, Эвадна увидела на лице женщины отвращение. Словно Эвадна была грызуном, с которым ей надо поскорее разобраться.

– На что ты годишься? – сухо спросила Тула. Она была невысокой женщиной, но крепкой и жилистой, словно кустарник, который бросает вызов горе и растет прямо их скалистой расщелины. «Не из тех, кого стоит раздражать или злить», – подумала Эвадна.

И что Эвадна должна была ей ответить? Стоит ли поведать Туле о тех днях, когда она трудилась в роще, о тех днях, когда давила оливки, пока те не превращались в золотое масло? Должна ли рассказать о каждом своем утре, когда она вставала спозаранку и шла возделывать сад, сажать семена, выкорчевывать сорняки, следить за саранчой и, наконец, собирать урожай? Как она пекла хлеб, солила рыбу и собирала орехи, как зашивала прорехи на одеждах своей семьи, как натирала полы на вилле до тех пор, пока те не начинали сиять, словно отполированный пол в храме Магды?

– Я могу делать все что угодно, – ответила Эвадна.

– Хорошо. Можешь начать с ночных горшков.

Тула повернулась и направилась к одной из повозок.

Эвадна колебалась, не зная, должна ли последовать за ней.

Командор вскочил на своего знатного жеребца, и копыта коня зацокали по камням в сторону Эвадны.

– Ты поедешь в задней части той повозки, – сообщил он, указывая на суетящуюся поблизости Тулу.

Именно тогда Эвадна поняла, что большинство слуг пойдут пешком.

– Я могу идти, господин.

– Для всех будет лучше, если ты поедешь в повозке, – сказал Стратон, хватая в руки поводья. И пусть он этого не произнес, Эвадна прочла все в его взгляде. «Ты можешь нас замедлить».

Он направил свою лошадь вперед, и его жена, сидя верхом на гнедой кобыле, последовала за ним.

Эвадна направилась к повозке, где ее уже ждала Тула.

– Сядь там, – указала Тула на, очевидно, самое неудобное место.

Эвадна забралась в повозку, стараясь не обращать внимания на возмущенные взгляды остальных слуг. Их странствующий отряд покинул двор и прошел через ворота Абакуса. Эвадна ничего не замечала, пока на ведущей на север дороге вся их процессия не выстроилась в один ряд. Но внезапно направленная на нее ненависть показалась ей оправданной.

В повозке, что следовала прямо за ними, не было ни мешков с едой, ни кувшинов с вином.

Она везла тело Ксандера.

Спустя несколько часов пути солнце начало опускаться за скалистые вершины гор. Стратон вывел караван с дороги на пустынную равнину, и когда Эвадна поняла, что лагерь разбили в тени горы Эвфимия, она изо всех сил попыталась скрыть тревогу.

Она вылезла с повозки и, разминая затекшие конечности, старалась не смотреть на проклятую вершину. Девушка впервые видела гору, но именно такой представляла ее в детстве, когда тетя Лидия рассказывала ей и Майе истории об умных Эвфимии и Лорис, заманивших своего брата в ловушку в сердце горы. Но Эвадна боялась не пойманного в ловушку бога, а Ивины, волшебницы, что охраняла гору. Когда-то Ивина была смертной женщиной, но столетия назад Эвфимий даровал ей вечную жизнь, чтобы та отпугивала людей, которые поклонялись Пирру и которые могли захотеть его спасти. Именно Ивина превращала страхи путешественников в призраки, изводя тех, кто подходил к горе слишком близко.

Слуги Стратона, похоже, не тревожились проводить здесь ночь, и Эвадна предположила, что они, должно быть, часто разбивали лагерь в этом месте, когда отправлялись из Абакуса в Митру и обратно. Но она заметила и то, как командор лично окружил лагерь кольцом из факелов и зажег их еще до захода солнца. И когда наступила ночь, огонь Пирра горел и потрескивал, отгоняя тьму.

Эвадна насчитала пятнадцать слуг, и все они, стоило повозкам остановиться, бросились извлекать из них пожитки. Не трогая лишь повозку с Ксандером, которую завезли внутрь огненного кольца. Эвадна старалась не смотреть, но ее взгляд был прикован к этому месту. Гроб, на котором был вырезан герб лорда Стратона, был сделан из дерева. Его опоясывали обрезки лавра и трав, которые уже увяли. На крышке гроба лежал меч Ксандера, и его сталь отражала свет костра и звезды. Эвадна попыталась представить молодого человека, чье тело покоилось в гробу. Человека, который когда-то спорил и смеялся вместе с ее сестрой.

Эвадна ощутила на себе чей-то пристальный взгляд и, повернувшись, увидела стоящего в тени командора.

Она склонила перед ним голову и отошла, пытаясь найти свое место среди слуг. Но Эвадна, казалось, была невидима для них: никто не обращал на нее внимания. Никто не заговаривал с ней, не смотрел на нее. Половина слуг, включая Тулу, бросилась устанавливать палатки для Стратона и его семьи. Другая же половина поспешила позаботиться о лошадях и приготовить ужин.

В конце концов, Эвадна подошла к служанке немногим старше ее, чьи волосы цвета льна были заплетены в толстую косу. Девушка перебирала гору подушек.

– Могу я помочь?

Девушка вздрогнула и, выронив подушки, уставилась на Эвадну. Ее покрытое капельками пота лицо было бледным. Она выглядела нездорово.

– Ты подопечная Тулы, а не моя, – прохрипела девушка, но затем сгорбилась, прижимая руку к животу. – Вот, возьми эти подушки и отнеси в палатку лорда Стратона и леди Козимы. Учти, что из-за горы Эвфимия их головы во время сна должны быть обращены на восток.

Эвадна собрала кучу подушек, от которых исходил аромат сандалового дерева, и сделала, как велела девушка. Согласно суеверию, никто и никогда не спал головой к горе Эвфимия, – только ногами к ней. На случай, если Ивина направит своих призраков.

Тула уже подготовила палатку лорда Стратона. Она оказалась высокой и широкой, чтобы в ней мог свободно передвигаться человек такого роста, как командор. На траве были расстелены тростниковые циновки, а на небольших деревянных столиках горели масляные лампы.

Эвадна бросила подушки в изголовье импровизированной кровати, и ее взгляд скользнул по палатке, замерев на маленькой кожаной сумке, – той самой, которую командор носил пристегнутой к поясу. Она стояла на одном из столиков, и Эвадна задалась вопросом, хватит ли у нее смелости заглянуть внутрь.

Эвадна, подумав о Хальцион, у которой в подобной ситуации не возникло бы никаких угрызений совести, потянулась к сумке. Пока она перебирала содержимое, ее пальцы дрожали… мешочек с деньгами, перо, маленький пузырек с чернилами… два свитка папируса длиной с ее ладонь, уже открытые, со сломанными печатями. Она замерла, прислушиваясь к звукам лагеря за стенами палатки.

Девушка решила рискнуть и быстро развернула первое послание.

«Мои искренние соболезнования по поводу вашего сына. Это великая потеря!»

Слова были выведены изящным женским почерком золотыми чернилами. Отправитель подписался как «Болиголов». Чувствуя исходящую от послания зловещую энергию, Эвадна поспешно свернула его. Кем бы ни был этот Болиголов, он был врагом командора.

Эвадна развернула второй свиток: «Даруй милость Зимородку».

«Еще одно загадочное послание», – разочарованно подумала девушка. Вместо подписи в правом нижнем углу красовалась печать с изображением большого змея. Может, это герб одного из товарищей командора? Но чем дольше Эвадна изучала печать, тем больше понимала, что эта змея совсем не похожа на тех, что украшали доспехи воинов. Она была намного больше. Василиск.

Она кинулась возвращать свитки в сумку Стратона, укладывая те, как и прежде. Одолеваемая мыслями, Эвадна отправилась к молодой девушке, обнаружив ее спрятавшейся за повозкой и изо всех сил старавшейся скрыть то, что ее тошнит на траву.

Девушка выпрямилась, вытерла рот тыльной стороной руки и посмотрела на Эвадну затуманенными глазами.

– Думаю, тебе стоит прилечь, – сообщила Эвадна.

– Нет, я не могу, – слабо выдохнула та.

– Амара? Амара, где вино? – девушек прервало нетерпеливое шипение Тулы. – Лорд Стратон и его семья ждут.

Амара, потянувшись было за кувшином с вином, резко отпрянула в сторону и ее снова вырвало. Тула с возмущенным выражением на лице отпрыгнула назад как раз вовремя, чтобы не попасть под удар.

– Мне очень жаль, Тула.

Цепляясь за спицы колеса, Амара опустилась на колени.

– Наступил мой лунный поток.

– Конечно же. Именно сегодня, – со вздохом рыкнула Тула. – Я попрошу Лиру приготовить тебе снадобье сегодня вечером, после ужина. Но я не могу допустить, чтобы тебе стало плохо в присутствии господ. – Ее взгляд метнулся к Эвадне. – Я полагаю, ты вполне справишься. Возьми кувшин с вином и эту небольшую чашу. Она твоя: ты должна будешь сделать первый глоток вина перед лордом Стратоном, чтобы он удостоверился, что напиток не отравлен. Затем подай чаши господину, леди, затем Деймону и Лире. Не позволяй их чашам высыхать и не проливай ни капли, ты меня поняла?

– Отравлено? – эхом повторила Эвадна, широко распахнув глаза.

– Это просто условие, – ответила Тула. – Бояться нечего. Амара была виночерпием в течение многих лет и никогда еще не отравилась.

Амара, которую в этот самый момент рвало в траву.

Эвадна застыла на месте. Если она отравится и умрет в первую неделю службы, что станет с ее сестрой? Придется ли Хальцион отбывать эти пять лет службы самой?

– Пошевеливайся, деточка, – поторопила ее Тула.

Оцепенев, Эвадна взяла кувшин с вином и подхватила маленькую чашу для пробы. Она нашла Стратона и его семью в центре лагеря, полулежащих на одеялах и подушках; вокруг них висели, заливая их золотистым светом, масляные лампы. Между ними стояло блюдо с едой, но никто из них ничего не ел.

Эвадна стояла в поле зрения командора. Слегка нахмурив брови, он наблюдал, как Эвадна разломила печать на кувшине и налила немного себе в чашу. Когда она поднесла чашу к губам, по ней пробежала дрожь: девушка вспомнила странные послания, спрятанные в сумке Стратона.

Болиголов.

Печать извивающегося василиска.

Неужели она умрет здесь, за много миль от дома, выпив яд, предназначенный для Стратона?

Эвадна проглотила вино и с колотящимся сердцем принялась ждать. Казалось, прошли годы, но вино оказалось нетронутым ядом. Убедившись, командор жестом велел ей наполнить его чашу.

Она опустилась на колени и налила мужчине вина. Но когда Эвадна потянулась, чтобы наполнить чашу его жены, Козима отпрянула от нее, прикрывая свою чашу рукой.

– Ты думаешь, я хочу видеть тебя рядом с моей едой и питьем? – спросила она.

Эвадна так и замерла на коленях, вытянув кувшин и готовясь налить вино. Ощущая его кислый привкус на языке, она подумала о том, насколько абсурдным было замечание Козимы. Эвадна рисковала собой, проверяя на наличие яда напиток, что предназначался для их семьи. Боковым зрением она видела Деймона и его сестру, чьи глаза были широко раскрыты от удивления.

– Мама, – прошептал Деймон.

Козима не обратила на него внимания.

– Где Амара? Амара!

Из тени выскользнула Тула с извиняющейся улыбкой на лице.

– Леди Козима, прошу прощения за это… неудобство. Амара нездорова, и я подумала, что было бы разумно приступить к обучению девочки.

– Я не хочу, чтобы она прикасалась к провизии моей семьи, – заявила Козима. – На самом деле я вообще не хочу ее видеть. Ты понимаешь, Тула?

Руки Тулы задрожали.

– Конечно, леди. Я приношу свои извинения. Этого больше никогда…

– Ну же, Козима, – перебил ее Стратон усталым голосом. – Эвадна будет с нами в течение пяти лет. Не нужно ее бояться.

Козима с вызовом взглянула на мужа.

– Ты так же думал и о ее сестре, Стратон? Прежде чем выбрал ее в напарники нашего сына? Прежде чем она убила его?

Эвадна поднялась на ноги и отошла от них. Ее лодыжка ныла от боли, но девушке каким-то образом удалось уверенно подойти к Туле и сунуть ей в руки кувшин с вином. Тула не стала ее останавливать, когда Эвадна прошла через весь лагерь и вышла за пределы круга факелов, прямо в темноту.

Она шла, пока ее не поглотил ветер, пока не убедила себя, что за спиной находится роща и ничего не произошло. Эвадна опустилась на траву и закрыла глаза. В висках пульсировало от гнева, и она изо всех сил пыталась восстановить дыхание, привести мысли в порядок.

Когда она, наконец, совладала со своими эмоциями, на небо уже взошла луна. Эвадна открыла глаза, увидев рассыпанные по ночному небу звезды. А вдалеке виднелась сияющая небесным светом гора Эвфимия.

Эвадна слишком устала, чтобы испугаться ее безмолвного присутствия. Она почти не спала прошлой ночью и, решив, что отдохнет всего мгновение, прилегла на траву.

Она проснулась несколько часов спустя.

Под правым боком, которым она прижималась к земле, расстелилось одеяло из увядших полевых цветов. Она почувствовала дрожь земли. Будто что-то приближалось.

Ошеломленная, Эвадна подалась вперед. Сначала она не понимала, где находится. Облака практически скрыли луну и звезды. Но затем вдалеке девушка увидела лагерь командора, который окружали факелы, грозящиеся погаснуть под натиском холодного и безжалостного горного ветра. Ветра, что принес звуки женского голоса. Песню.

Ивина.

На них, спящих в тени Эвфимии, обратила внимание стражница горы. И она собиралась наложить заклинание, дабы противостоять им.

Эвадна резко поднялась, почувствовав покалывания страха на ее конечностях. Услышав первый вой, она замерла на четвереньках. Какое-то существо приближалось к лагерю Стратона; его шерсть блестела в свете факелов. И оно явилось не одно – их было множество. Эвадна насчитала шесть волков, которые подкрадывались все ближе и ближе, выжидая, когда погаснут факелы.

«Нет», – подумала она, напрягая зрение и вглядываясь в темноту. Не волки. Это один и тот же зверь, размноженный на несколько копий. Она узнала зверя.

Кровь застыла в жилах. Это была пастушья собака, та самая, которая годы назад чуть не растерзала ее, оставив шрамы и подарив непрекращающуюся боль в лодыжке.

Хальцион однажды встала между ними и, чтобы спасти жизнь сестры, убила собаку.

«Это все нереально». Вцепившись пальцами в мягкую землю, Эвадна тяжело задышала. Но это была реальность. Самый большой страх Эвадны. И сейчас Ивина воскрешала ту собаку вновь и вновь. Девушка продолжала говорить себе, что это всего лишь призраки, что они не могут укусить ее. Но когда один из факелов внезапно погас, в лагерь проникла собака, прыгнув через реку теней.

Ветер принес крик.

Эвадна вздрогнула. Она наблюдала, как бегут слуги с зажженными факелами и, отчаянно крича, пытаются отогнать призрачную собаку огнем. Тула бросилась к погасшему факелу и зажгла его прежде, чем в лагерь успел проскользнуть еще один призрак. А потом появился Стратон: он спокойно двигался между палатками и повозками с копьем в руке.

Он поджег оружие и швырнул его в ночь. Копье попало одному из призраков прямо в бок. Собака взвыла и дернулась, а затем исчезла в облаке дыма и искр. Командор делал это снова и снова, для него это казалось не сложнее, чем дышать, и страх Эвадны отступил.

Не в силах противостоять огню, призрачные собаки таяли, рассеивались в воздухе.

Пошатываясь, Эвадна поднялась на ноги. Она сделала шаг по направлению к лагерю, но что-то заставило ее остановиться.

Она медленно повернулась.

В темноте кралась еще одна призрачная собака, и ее светящиеся глаза были прикованы к девушке.

– Эвадна! – голос Стратона вывел ее из оцепенения. Она поняла, что это был приказ бежать – бежать к нему, – и Эвадна неуверенной поступью бросилась к лагерю.

Призрачный пес бросился в погоню. Она слышала, как он рычит, как щелкает зубами за ее спиной. Но она видела только командора, спешащего к ней с огненным копьем в руке. Девушка не сводила с него глаз, даже когда почувствовала, как кто-то дернул ее за хитон, даже когда услышала треск рвущейся ткани.

На один пьянящий миг Эвадна подумала о том, чтобы взлететь. Она была на одном вдохе от столь простого решения, но сердце бешено колотилось, и она едва ли могла думать, не говоря уже о том, чтобы приказывать ветру поднять ее.

– Ложись, Эвадна! – приказал Стратон, запуская копье, и Эвадне хватило мгновения, чтобы прислушаться к нему.

Она ударилась о землю, и огненное копье вонзилось в призрака прямо над ее головой. Взвихрился дым, и на руки, на ее спутанные волосы дождем посыпались искры. Уткнувшись лицом в землю, она слушала, как те шипят на ветру. А потом все затихло, и Эвадну прошибла дрожь такой силы, что она не могла заставить себя пошевелиться.

– Ты можешь стоять?

Осторожно она приподняла подбородок и увидела стоящего рядом с ней Стратона.

Эвадна еле-еле поднялась на ноги. Командор не предпринял никаких действий, чтобы помочь ей, но последовал за ней, когда она, прихрамывая, направилась в лагерь. За ними наблюдали некоторые слуги, но когда Эвадна прислонилась к одной из повозок, чтобы перевести дыхание, никто из них ничего не сказал, не предложил свою помощь.

Словно восстав из тени, явился Деймон и подошел к ней. Его темные волосы были взъерошены, а хитон выпачкан пеплом.

Он опустил взгляд к ее ногам, где ветер играл с изорванным подолом.

– Ты ранена?

– Нет, – ответила Эвадна. Девушку продолжала бить дрожь, и как бы ни старалась, она не могла ее унять. Но она не смогла сопротивляться притяжению глаз Деймона. Их взгляды встретились, с неохотой и в то же время с голодом, хотя Эвадна не знала, что он в ней усмотрел. Тоску, страх, боль. Обиду. Она пережила целый спектр эмоций, а затем ощутила пустоту. Внезапно он потянулся к ее руке, но замер, услышав голос командора, так к ней и не прикоснувшись.

– Тула? Пожалуйста, принеси Эвадне что-нибудь выпить. И немного новой одежды.

Слуги разошлись по своим делам, а командор и его сын остались с Эвадной. Мгновение никто не проронил ни слова, а затем сестра Деймона попросила его о помощи, и юноша ушел, направившись к одной из палаток.

Эвадна держала рот на замке, ожидая, когда командор нарушит тишину.

– Почему ты ушла из лагеря? – наконец поинтересовался Стратон резким голосом, в котором девушка расслышала гнев.

Она почувствовала себя глупо и чуть было не рассмеялась. «Почему?» Из-за его жены, ее ярости и резких слов, брошенных в сторону Эвы. Из-за слуг, которые открыто презирали ее. Из-за того, что Эвадну поглотила ярость и она готова была сжечь лагерь дотла.

– Ты пыталась сбежать, Эвадна?

– Нет, господин. Я решила, что для меня будет лучше держаться от вашей семьи… на некотором расстоянии, – тщательно подбирая слова, ответила она. – И я не знаю, есть ли мне место в этом лагере, господин.

Он провел рукой по лицу. Налитыми кровью глазами снова посмотрел на Эвадну, и она вспомнила, что лорд тоже не спал прошлой ночью.

– Я прошу прощения за свою жену, – сказал он. – Я надеюсь, ты войдешь в наше положение и дашь нам немного времени.

Она кивнула, но сморщенный лоб выдавал настороженность. Почему он был так добр к ней? «Не доверяй ему», – сказала она себе.

– Ну ладно. Я бы хотел, чтобы ты оставалась в лагере, в безопасности, – продолжил командор. – В палатках есть для тебя место. Тула проводит тебя.

Тула как раз вернулась с чашей вина и перекинутой через руку туникой. Услышав слова командора, она резко остановилась. Казалось, пожилая женщина, увидев растрепанную Эвадну, почти начала испытывать к ней сочувствие. Но стоило Стратону удалиться, как проблеск сострадания исчез.

– Глупая девчонка! – упрекнула она. – Уходить из лагеря в тени горы Эвфимия! О чем ты только думала?

Эвадна молча приняла и выговор, и предложенное ей вино. Сделав глоток и почувствовав себя лучше, она направилась следом за Тулой в одну из палаток для слуг. Там оказалось пусто: напуганные призраками, все так и остались рядом с огнем.

Повернувшись спиной к Туле, чтобы скрыть висевшую на шее реликвию, Эвадна сняла с себя испорченную одежду. Она надела чистую тунику и расправила складки на ткани. Одежда оказалась слишком велика и полностью скрывала ее изгибы. Руки по-прежнему дрожали, и потребовалось некоторое время, чтобы завязать пояс. Тула, сделав вид, что ничего не заметила, молча указала на спальный мешок в углу.

– Кого-то ранили? – поинтересовалась Эвадна, вспомнив раздавшийся крик.

– Да. Амару.

От одной только мысли об этом Эвадне стало плохо.

– Куда собака ее укусила?

– Собака? – эхом отозвалась Тула. – О, ты не знаешь. Видимо, ты впервые проезжаешь мимо Эвфимии?

Жестом она показала Эвадне продолжать пить вино. Девушка так и поступила, чувствуя, как краски возвращаются к лицу.

– Если Ивина начинает сеять хаос, что случается довольно часто, – но не каждое наше путешествие мимо горы, – каждый из нас видит что-то свое. Призраки оживают, откликаясь на наши самые глубинные страхи.

Конечно. Эвадна знала это. Но в начавшейся суматохе смела предположить, что и остальная часть лагеря видела ее детское проклятье.

– Что ты видела? – осмелилась она задать вопрос.

Старуха фыркнула.

– Вот об этом я не рассказала бы даже своему ближайшему другу, не говоря уже о тебе. – Женщина, должно быть, поняла, как жестоко прозвучали слова, потому что смягчила тон. – Страхи – это очень личное. Почти никто из нас не рассказывал о том, что преследует его в тени горы Эвфимия.

– Я понимаю.

Тула молчала, но какое-то время продолжала пристально смотреть на Эвадну. Девушка не знала, куда отвести глаза, поэтому допила вино и забралась в свой спальный мешок.

– Тебе очень повезло, деточка, – сказала Тула, прежде чем выскользнуть из палатки. – Тебе повезло, что лорд Деймон догадался, что ты ушла из лагеря.

Вот как. Лорд Деймон.

Эта мысль не давала Эвадне уснуть до самой поздней ночи.

На следующий день путешествие проходило медленно. Рука Амары была ранена, потому ее уложили на кровать в одну из повозок, лицо девушки искажалось от боли всякий раз, когда колеса подскакивали на неровностях дороги. Дочь командора, Лира, вместо того чтобы ехать верхом на своей кобыле, осталась сидеть рядом с Амарой, присматривая за повязками девушки и уговаривая ее выпить крепкое варево, которое должно было помочь унять лихорадку.

Сидя на отведенном ей неудобном месте, наблюдая за проплывающими мимо пейзажами и беспокоясь о Хальцион, Эвадна снова превратилась для всех в невидимку. Ей не хотелось в первую очередь попадаться на глаза Козиме, но, похоже, жена командора по-прежнему была потрясена ночным происшествием, и ехала рядом со своим мужем впереди каравана.

Когда на вторую ночь они разбили лагерь, Эвадна приступила к своей первоначальной задаче: ночным горшкам.

Стратон разместил их отряд в долине реки Зен, как можно дальше от тени вершины горы, и Эвадна понесла медные горшки на берег. Готовясь их вымыть, она вошла в реку и начала зачерпывать воду, как вдруг ее напугал подошедший со спины командор. Она не знала, что он последовал за ней к реке.

– Господин?

– Положи это, – приказал он.

Эвадна вышла из воды, ступив на траву. В ожидании того, что скажет дальше лорд, девушка недоумевала, зачем он ее искал. Когда он наконец заговорил, его слова удивили ее, словно обнаруженная в руке заноза.

– Ты должна подавать мне и моей семье вино, а не мыть ночные горшки.

Она воззрилась на него, разинув рот.

– Но господин, я думала…

– Я знаю, что ты подумала, – перебил он ее, тяжело вздохнув. – Но я обсудил все со своей женой, и она согласилась, что пока рука Амары не заживет, ты будешь лучшей заменой. Ты согласна?

Эвадна сдержала свое удивление.

– Да, господин. Но…

Он приподнял бровь в ожидании продолжения.

– В чем дело, Эвадна?

– Если я умру от отравленного вина… Что станет с моей сестрой? Ей все еще придется расплачиваться с вами пятью годами службы?