Текст книги "Смерть дублера"

– Да. Я приготовил набросок ее биографии. Кажется, вы интересуетесь Великобританией? Она бывала там всего раз или два. Она не часто покидала наши берега, а если покидала, то проводила время во Франции или Италии.

– Как насчет гувернанток? Кто там занимался детьми? Джандорф, которая водила Джеффри в зоопарк, и Лефкорт, которая показывала ему океанариум? О них вам что-нибудь известно?

– Ничегошеньки. Это было еще до меня.

– Какие школы посещали дети?

– Закрытые частные школы здесь, на северо-востоке. Миранда окончила колледж Сары Лоуренс, а Джеффри три года проучился в Гарварде, но остался без диплома.

– Часто ли они бывали в Англии?

– Миранда – никогда, насколько мне известно, а Джеффри… дважды, кажется.

– Премного благодарен. – Подавшись вперед, Фокс поморщился: рубашка прилипла к спине. – Вот кое-что, чего сам я не могу сделать из-за своей изоляции от внешнего мира. Я мог бы вырваться на свободу, дать себя арестовать и выйти под залог, но это отнимет время. Речь о деловых партнерах Торпа, бывших здесь сегодня. Нам нужно знать, кто из них может быть англичанином, учился в Англии, Канаде или Австралии… или подолгу там жил.

– Вам, может, и нужно это знать. Мне – нет.

– Нужно. Вы можете все это выяснить с помощью нескольких звонков знающим людям. Проблем возникнуть не должно, все они видные члены общества. Секретничать тоже не нужно. Пусть Дервин хоть в затылок вам дышит. – Фокс поднялся на ноги. – Выясните?

– Все это звучит какой-то нелепостью.

– Еще бы! Так выясните?

– Да.

– Отлично. Еще один вопрос. Имелось ли у вас либо имеется до сих пор подозрение о личности автора письма?

– Нет. Мистер Торп был эффективным, трезвым бизнесменом и финансистом. Надо полагать, существуют тысячи людей, которые при желании смогли бы убедить себя, что являются его жертвами.

– Сказано весьма элегантно, – похвалил Фокс, поднимая свой пиджак. – Теперь насчет умозаключения, которое я выстроил. Не стоит даже начинать беспокоиться на этот счет, пока я не соображу, как именно вы завладели шарфом мисс Грант и моим пистолетом.

Глава 19

Беллоуз, несмотря на омерзительное сочетание жары и внезапной смерти, героически пытавшийся сохранять облик доброго лысого, хорошо питающегося дворецкого, стоял навытяжку перед хозяйкой дома, которой теперь предстояло выплачивать ему ежемесячную зарплату, кивал в ответ на ее вопросы:

– Да, мадам, я совершенно согласен. Трапеза на лоне природы всегда придает процессу элемент праздника, и сегодня это выглядит неуместным. Я могу расставить вентиляторы в столовой.

– Думаю, так будет лучше, – подтвердила Миранда. – Я успела поговорить с мистером Дервином. В библиотеке подадим на четверых: мистер Дервин с помощником, полковник Бриссенден и еще кто-то… кажется, полицейский инспектор, который только что приехал из Нью-Йорка. Нужно будет накормить еще десятерых или около того. Накроешь им в вашем помещении, а точное количество едоков уточни у полковника Бриссендена. Раз уж мистер Макэлрой остается, за столом будут девять человек. Отцовское кресло поставь как всегда. В него никто не сядет. Брат займет свое обычное место.

– Да, мадам. Подать в восемь?

– Почему бы и нет… – Миранда бросила взгляд на часики на своем запястье. – Это уже через сорок минут. Тебя должна утешить мысль, что об опоздавших гостях беспокоиться не придется. Все уже собрались.

– Да, мадам. Если позволите, я заранее прошу вас простить возможные неувязки. Совсем недавно я краем уха слышал, как Редмонд говорила Фолсом, что опасается что-нибудь уронить, ведь среди гостей за столом будет сидеть убийца.

– Заранее обещаю не устраивать скандала по этому поводу. Не ровен час, я и сама что-нибудь уроню.

– Да, мадам.

На этом Миранда его покинула. Ее проход по столовой прервал беседу сквозь открытое окно между Редмонд и садовником. В западном коридоре мускулистый гигант, сидевший на газете, которую он постелил на персидские подушки, при виде Миранды прикрыл мощной ладонью нечаянный зевок. Сквозь противомоскитную сетку на парадной двери она разглядела полицейского, стоящего на краю террасы в тени шпалеры с розами. Тот о чем-то говорил с Генри Джорданом, с которым ее отец плавал на катере. О нем Миранда до сих пор никогда не слышала. От парадного входа она направилась в гостиную, где нашла устроившихся в уголке Эндрю Гранта и Текумсе Фокса. Постояв немного со сжатыми в тонкую линию губами, она пошла прямо к ним.

– Можем закончить тот старый разговор прямо сейчас, если хотите, – обратилась она к Фоксу.

Окинув ее скользящим взглядом, он покачал головой:

– Нет, спасибо. Учитывая жесткое выражение ваших глаз, это все равно не привело бы к добру. В любом случае я пытаюсь раскрыть тайну того револьвера, начав копать с другого конца.

– Вы ошиблись, когда…

– Нет, не ошибся. Простите. У меня есть одно срочное дело…

И Фокс пошел прочь, хотя обернулся, услышав ее голос:

– Вы приглашены на обед. Садимся за стол в восемь часов, в столовой. Если захотите привести себя в порядок, Беллоуз проведет вас в комнату наверху.

– Большое вам спасибо.

Фокс ушел. Миранда покосилась на Гранта:

– Если он когда-нибудь женится, мне заранее жаль его супругу. Один взгляд – и он сможет назвать точную сумму, которую она прикарманила из денег на хозяйственные нужды. С точностью до цента… Вы с ним старые друзья, да?

– Это, конечно, преувеличение, но в принципе так и есть, – кивнул Грант. – Года три назад я жил у него несколько месяцев. Что-то вроде безвозмездной помощи начинающему таланту. Я собирался набросать пробный черновик для книги.

– О, так вы писатель?

– Латентный писатель.

– Что это такое?

– Писатель, который так и не написал ни единой книги. Три года я трудился, сочиняя рекламные тексты, но потерял эту работу, что смогут подтвердить примерно сорок миллионов человек, читающих газеты.

– Поговорим на отвлеченные темы минут пять, хорошо? По крайней мере, вам не приходится слоняться по собственному дому, то и дело натыкаясь на окружных прокуроров, полицейских и детективов. Я даже не догадываюсь, что значит потерять работу, что это за чувство, поскольку в жизни своей не работала ни дня. Чем же вы собираетесь заняться теперь, когда все это кончится?

Грант пожал плечами:

– Поищу себе другую работу… На этот раз, если получится, в каком-нибудь издательстве. Мне самому нужно было стать издателем.

Миранда смотрела на него во все глаза:

– Зачем это вам? Чтобы сделать из себя «настоящего» мужчину?

– Боже, нет! Как вам только в голову пришло?

– Брат подсказал. Так зачем вам становиться издателем?

– Чтобы зарабатывать. Подняться по лестнице успеха. Лучшие и самые успешные издатели – это на самом деле писатели, которые слишком ленивы, чтобы писать. Я как раз из таких.

– И вы стали бы хорошим издателем?

– Великолепным. Если когда-нибудь мне удастся начать и если я выберусь из этой гнусной истории… О, прошу прощения!

– За что? Я бы назвала ее похуже, чем просто «гнусная». Признаться, я и сама увязла в ней, совершив кое-что неподобающее. Кстати, когда я подошла, ваш друг мистер Фокс как раз рассказывал вам о перчатках?

– О перчатках? Нет. – Грант нахмурился. – О каких еще перчатках?

– А я решила, что именно о них, – нахмурилась в ответ Миранда. – Я должна кое в чем признаться вам и вашей племяннице, но только не сейчас. Я сыграла с мисс Грант злую шутку… правда, в тот момент не имела представления, что она – это она. С тех пор я не теряю надежды, что вы оба меня простите, и потому стараюсь произвести благоприятное впечатление, что дается мне чертовски непросто, учитывая обстоятельства. Я не какая-нибудь гламурная барышня, сама могу поджарить яичницу, а однажды, когда была в Палм-Бич и носила купальник, один мужчина посмотрел на меня целых два раза.

– Никогда особо не любил яйца.

– Значит, нажарю картошки. Если вам нужны комната и душ, пойдемте со мной наверх.

Когда они скрылись за дверью, ведшей в главный холл, с другого конца в гостиную вошла Нэнси Грант, только что покинувшая переднюю террасу. Она выглядела относительно свежо, но не особенно опрятно, поскольку на ней были те же юбка с блузкой, в которых она выпрыгнула из окна здания суда утром в понедельник. Оглядевшись по сторонам и поняв, что никого нет, помялась в нерешительности, а затем направилась к стоящей у открытого окна мягкой кушетке и, растянувшись на ней, прикрыла глаза. Спустя несколько минут, заслышав чьи-то шаги, Нэнси открыла глаза и увидела Джеффри Торпа. Он выглядел вполне опрятно, но не казался ни свежим, ни веселым.

– Я искал вас, – объявил он, приблизившись, но Нэнси ничего не сказала в ответ. – Сестра попросила найти вас, чтобы передать: через четверть часа подадут обед в столовой. Ваш дядя наверху, принимает душ. Если хотите последовать его примеру, я покажу вам комнату.

– Нет, благодарю, – помотала головой Нэнси. – Я только что приняла душ.

– Можно спросить где?

– В раздевалке у бассейна.

– Зачем же вы отправились в такую даль?

– Чтобы принять душ.

– А потом всю дорогу шли обратно?

– Не придумала другого способа попасть сюда. Двигалась короткими переходами, от дерева к дереву.

– Вам следовало… – начал было Джеффри, но оборвал себя. – Нет. Никакого принуждения. Вы здесь не по собственной воле… – Он нахмурился. – Черт, да вы со мной разговариваете!

– Безо всякого удовольствия, – уточнила Нэнси и, спустив ноги с кушетки, села и оправила юбку. – И раз я с вами говорю, скажу еще кое-что. Я уже два раза слышала, как вы уверяете разных людей, будто я вас ненавижу. Это неправда. В тот день в опере вы были заносчивы и грубы, вели себя как безмозглый дурак и сделали все, чтобы поставить меня в щекотливое, унизительное положение. Зачем же вас ненавидеть? Вы мне попросту безразличны.

– Не верю.

Она бросила на Джеффри гневный взгляд:

– Можно спросить, почему вы мне не верите?

– Потому что не желаю. Потому что успел поразмыслить на этот счет… – Морщины у переносицы Джеффри стали глубже. – Эти стычки, эти столкновения, которые были тут между мной и вами, они не говорят о безразличии. Прямо искры летели! Тем вечером прошлой зимой вы рассыпали вокруг столько искр… В жизни своей не видел, чтобы человек мог столько рассыпать за такое короткое время. – Продолжая говорить, он уселся на кушетку верхом лицом к Нэнси. – Вы думаете, вероятно, что самым приличным было бы… раз уж моего отца убили каких-то шесть часов назад, а кое-кто подозревает в убийстве именно меня… приличным было бы держать свой рот на замке. Но откуда мне знать, что произойдет дальше? Вполне возможно, еще до утра мне предъявят обвинение в убийстве и бросят за решетку. Жаль, не могу описать вам всего, что творилось в моей голове сегодня. Я вспоминал времена, когда моя мать все еще была с нами, и то, как обращался с ней отец, и во мне поднялась такая ненависть к этому человеку, какой я никогда не испытывал, покуда он был жив… А потом постепенно пришло понимание, что теперь и он мертв. Я стал вспоминать все то, что он делал для меня. А он многое сделал, можете не сомневаться, и я пытался собрать все вместе и понять, был ли я настолько же скверным сыном, как он – скверным отцом? Решил, что так, наверное, и было. Но сквозь подобные размышления то и дело пробивались мысли, обращенные к вам… – Джеффри протянул руку, но Нэнси отпрянула, и он безвольно опустил руку на кушетку. – Вот еще причина, по которой я не верю, будто вы ко мне совершенно безразличны. Будь это так, вы сразу сказали бы этому… как там его зовут… про то, что утром видели в моем кармане пистолет. А я знаю, что не говорили, ведь в противном случае…

– Откуда вам… – уставилась на него Нэнси и сразу же отвела взгляд. – Как вы узнали, что я заметила пистолет?

– Я своими ушами слышал, что прошептал вам дядя. Это еще одна причина. Он тоже не сдал меня, и наверняка это вы его попросили.

– Ничего подобного! Дядя сам решил, что мы не станем совать нос в чужие дела. Но я вас все-таки сдала. Сказала мистеру Фоксу… Я… то есть я не хотела, само вырвалось…

– Когда вы ему рассказали?

– Еще когда все сидели на той террасе. Вскоре после того, как вас позвали в дом.

– В любом случае это не имеет значения. Ваш профиль – самое прекрасное… однозначно, это самое прекрасное… – Голос Джеффри дрогнул, и он оставил эту затею. – Фоксу известно, что я ни за что не убил бы своего отца.

– Откуда ему это знать?

– Он хорошо разбирается в людях и видит, до какой степени я в вас влюблен. Еще он понимает, что в таком состоянии я не опаснее мотылька, пока кто-то не встанет между вами и мной… Да, Беллоуз?

– Меня прислала миссис Пембертон, сэр. Гонг отзвучал несколько минут назад.

– Я не слышал… – Встав с кушетки, Джеффри повернулся к Нэнси. – Если мое общество вам неприятно, ступайте с Беллоузом. Догоню через минуту.

Еще не успели доесть холодное консоме, а Миранда уже решила, что было ошибкой велеть Беллоузу оставить пустое отцовское кресло на его привычном месте. Нет, она отнюдь не считала, будто без него воцарится неподобающее веселье, но ведь все собравшиеся за столом – просто гости, и не столь уж важно, какие обстоятельства собрали их здесь, но широкая спинка выставленного напоказ пустого кресла выглядела продуманным укором и мрачным стимулом к всеобщему унынию. Когда подали холодные мясные закуски, Миранда шепнула что-то в этом роде сидевшему справа от нее Эндрю Гранту, а тот поразил ее признанием, что не заметил за столом лишнего кресла.

Трапеза проходила под жужжание электрических вентиляторов. Разумеется, никто не пытался искусственно продлить далеко не веселое застолье, но никто и не спешил скорее с ним покончить, чтобы заняться чем-нибудь. Делать было, в сущности, нечего. Полиция оставалась в доме, и это делало вероятной подготовку нового раунда допросов. Все присутствующие знали, что прибывший из Нью-Йорка знаменитый инспектор Деймон обедает сейчас в библиотеке. Постепенно за окнами столовой сгустились сумерки, и, когда подали шербет и малину, Беллоуз включил свет. Сдержанные разговоры на пониженных тонах, звучавшие за столом на всем протяжении обеда, не набрали громкости после его окончания. Говорить было не о чем, поскольку все как один отказывались обсуждать ту единственную тему, которой были заняты их головы. Состояние их нервов, как и общая готовность испытать новое потрясение от очередного неожиданного инцидента, сделались очевидны, когда Текумсе Фокс обратился через стол к Миранде, вынужденно повысив голос, чтобы перекрыть жужжание вентиляторов:

– Можно, миссис Пембертон? Я бы хотел предложить сыграть в игру.

На него с напряжением уставились сразу восемь пар глаз.

Миранда приподняла брови:

– В игру?

– Да. Можно и так выразиться… – Фокс подал знак Беллоузу, и дворецкий, достав что-то из буфета, подошел к столу. – Я попрошу всех вас принять в ней участие, если не будет возражений. – Он принял из рук Беллоуза поднос, кивком выразил дворецкому свою благодарность и обвел сидящих за столом быстрым взглядом: Миранду и Гранта, Джеффри и Макэлроя, Кестера и Фуллера, Нэнси и Генри Джордана. – Это может показаться вам легкомысленной забавой, но и вреда от нее никакого. У меня тут восемь листов бумаги и восемь карандашей. Я вручу их каждому из вас и попрошу написать кое-что – один и тот же текст, который продиктую, – а после проставить свое имя, для удобства. Надеюсь, вы не возражаете, миссис Пембертон, поскольку…

– Стану я ставить свою подпись или же нет, – сухо уронил Фуллер, – зависит от того, что именно меня попросят написать.

– Совершенно безвредный отрывок, – улыбнулся ему Фокс. – Фраза из завета, дошедшего до нас от отцов-основателей, – «Декларации независимости Соединенных Штатов Америки». Беллоуз, если вас не затруднит раздать всем бумагу с карандашами…

Дворецкий взял их, но, вместо того чтобы начать раздавать, неожиданно выпрямился и замер, прислушиваясь к далеким, судя по всему, властным окрикам, донесшимся сквозь окна, а затем дернулся, разворачиваясь, когда воздух вдруг раскололся от грохота выстрела. Остальные дернулись вместе с ним. Редмонд же, появившаяся на пороге салона с полностью сервированным чайным подносом в руках, выпустила свою ношу, чтобы добить и без того уже пострадавшие от резкого хлопка уши присутствующих душераздирающим, пронзительным визгом.

Глава 20

Когда две секунды спустя в салон вбежали полицейские, несшие службу в западном коридоре, продолжавшая визжать Редмонд уже сидела на полу, в луже холодного чая со льдом и в окружении осколков. Остальные успели вскочить со своих мест. Джеффри в запале перевернул свой стул, побелевшего Генри Джордана била дрожь, Миранда мертвой хваткой вцепилась в рукав Эндрю Гранта, а Макэлрой, директор многих компаний, отступил к стене, чтобы в нее вжаться.

– Что тут… кто?.. – ревел полковник Бриссенден.

Фокс проорал ему в ответ, перекрикивая визг:

– На дворе! Здесь никто не пострадал! На дворе!

Бриссенден гаркнул приказ, и двое его подчиненных, лихо развернувшись, вылетели за дверь. Он гаркнул вновь, и мускулистый гигант из коридора поднял истерично визжащую Редмонд, забросил ее на плечо, словно мешок с хлопком, и вынес вон. Дервин, отчаянно жестикулируя, пытался донести какую-то мысль до человека с челюстью боксера-профессионала и с удрученным взглядом поэта-пессимиста, который, вместо того чтобы слушать, оглядывал столовую. Покончив с этим, он шагнул вперед:

– Привет, Фокс. Значит, стреляли на дворе?

– Привет, инспектор. Да.

– Сюда пуля не залетала?

– Никто ее не видел, никто не почувствовал.

Инспектор Деймон кивнул:

– Мы были в библиотеке, в другом конце дома, и не смогли определить… – Он медленно повернулся, вслушиваясь. – Что-то приближается…

Этим «чем-то» были воинственные голоса, несшиеся из темноты за окнами. Завернув за угол дома, они сделались тише, и Бриссенден поспешил выскочить за дверь. Голоса, мешаясь с другими, вновь донеслись уже из коридора, и при звуке одного из них Текумсе Фокс последовал примеру полковника. Но не успел он добежать до двери, как обладатель заинтересовавшего его голоса появился сам в сопровождении двух полицейских, шедших по обе стороны от него. Широкоплечий мужчина с грубо вытесанными чертами лица правой рукой зажимал левую чуть выше локтя. Завидя Фокса, он повернулся к нему и объявил басом, рокочущим от праведного гнева:

– Мерзавец в шутовском наряде подстрелил меня!

Фокс подскочил к нему:

– Куда, Дэн? Дай взглянуть. Присядь лучше. Спасибо, инспектор. Убери ладонь, чтобы я смог распороть рукав…

– Не будет ли лучше…

– Нет. Сиди смирно. Вот так. Все хорошо, но много крови. Не шевелись, не на что тут смотреть! Нет, благодарю вас, миссис Пембертон. Жгут мне не понадобится. Прошу, отойдите, мисс Грант… – Фокс метнул косой взгляд на белое лицо Нэнси. – Вам бы лучше присесть… Энди, усадите ее в кресло. Кости не задеты, только мякоть и кожа… Надо бы перейти в ванную…

– Сначала мне нужно кое-что сообщить.

– Валяй, только не шевелись.

– Я целый день пытался с вами связаться. Меня не хотели пропускать внутрь. Отказывали позвать вас к телефону. А мне нужно было срочно связаться с вами, потому что я знаю, кто убил Торпа.

– Знаешь?

– Да. Как только стемнело… или достаточно стемнело для моих целей… я перемахнул через забор и побежал к дому. Кто бы мог подумать, что один из этих павианов возьмет и выстрелит? И этого мало, он еще и попал в меня!

– Все не так плохо. Спасибо, инспектор. Говори же, расскажи нам, кто убил Торпа.

– Его сын и убил. Джеффри.

– Правда? – Фокс оставил без внимания суету и причитания вокруг. – Как ты смог его разглядеть на таком расстоянии?

– Я не видел его. Но точно знаю, что этот наряженный в шутовской наряд…

– Закончишь, когда доберемся до ванной. Кажется, я еще не видел тебя в таком бешенстве… Не толкайтесь, полковник, вы все услышите. Два шутовских наряда за три минуты – это не шутка. Что тебе известно?

– Я знаю, у него был мой пистолет, который я дал ему вчера вечером, и если выстрелом из него уложили Торпа…

– Ты о моем пистолете? Об одном из моих «доузи»?

– Ну хорошо, ваш пистолет. Тот самый, который я ношу с собой.

Глаза Фокса вспыхнули.

– Ты отдал пистолет Джеффри Торпу?

– Вернее сказать, одолжил. Когда он был там вчера… вечером, когда он спустился, чтобы ехать домой. Я сидел на веранде, целился из пистолета…

– Во что ты мог целиться?

– В тот фонарь с жуками.

– В ловушку для насекомых?

– Ну да. Я показывал Валленштейну, как нужно опускать дуло после отдачи. Молодой прохвост вышел из дому, увидел меня и сказал, что собирается купить пистолет, хочет себе такой же, только до утра оружейные лавки уже не откроются. Я спросил, зачем ему сдался пистолет, а он мне: «Защищаться». Покорни услышал это и предложил мне одолжить парню свой…

– Тысячу раз я повторял тебе: не слушай Покорни.

– Как скажете. В общем, Торп выпросил его на время – попользоваться, пока он не купит себе такой же… А поскольку он разъезжал туда-сюда, болтая с вами и мисс Грант…

– В общем, пистолет ты отдал.

– Вроде того. Эй, больно же!

– Просто выжимаю сок. Не скажу, что еще я мечтаю сделать. – Фокс поднял лицо к стоящему вплотную Дервину. – Не хотите ли спросить Дэна о чем-нибудь, прежде чем я отведу его в более подходящее место немного подлатать?

– Хочу, – мрачно подтвердил Дервин. – Мне нужно, чтобы он опознал орудие убийства и подписал показания…

– Займетесь этим, когда я с ним закончу. Это тот самый пистолет, сомнений никаких. Я имел в виду какие-то детали вроде…

– Да. – Дервин шагнул вперед и уставился на Дэна. – Когда вы отдали пистолет Торпу, он был заряжен?

– Конечно заряжен! – вместо Дэна ответил Джеффри Торп, возникший перед Дервином. – Я одолжил у него заряженный пистолет, сунул в карман и привез домой!

– Вы это признаете?

– Да!

– Вставай, пошли тебя забинтуем, – сказал Фокс Дэну.

Когда они покидали столовую, никто не предпринял попытки им помешать. Никто даже не проводил их взглядом, потому что все глаза были прикованы к Джеффри. Миранда бочком придвинулась к брату: лицо бледное, зубы стиснуты. Полицейский в форме, незаметно подкравшись, замер наготове за спиной Джеффри.

– Надо убрать его отсюда, – решил Бриссенден. – Харди, проводи мистера Торпа в библиотеку.

Полисмен опустил ладонь на плечо Джеффри, но тот, словно не чувствуя ее тяжести, обратился к Дервину:

– Вы хотите пропустить меня через свои жернова, и это понятно. Я не против, но хочу задать вам вопрос. Сестра сказала мне, что владельцем пистолета, из которого убит мой отец, был признан Текумсе Фокс. Это правда?

– Все верно. Таким образом, это то самое оружие…

– Да. С такой арифметикой я и сам справлюсь. Именно я принес сюда этот пистолет, и теперь настала моя очередь говорить. Но вы не отведете меня в библиотеку или куда там еще, говорить я буду прямо тут. Люди, которые слушали нас до сих пор, услышат и все остальное. Зовите своего стенографиста, пусть захватит блокнот. Вернувшись домой прошлой ночью, я…

– Минуточку, Джеффри! – вмешался Фуллер из адвокатской конторы «Бьюкенен, Фуллер, Макпартленд и Джонс», делая шаг вперед. Его твердый взгляд был устремлен в лицо окружному прокурору. – Было бы разумно, я считаю, позволить мне сначала поговорить с мистером Торпом наедине.

– Ха! – крякнул Бриссенден.

– Не думаю, – веско возразил Дервин.

– А я вот думаю, – язвительным тоном процедил Фуллер. – Иначе моим долгом будет дать ему совет не отвечать на любые вопросы и не делиться…

– Оставьте советы при себе! – выпалил Джеффри. – Я все это время дрожал от страха…

– Джеффри! Как адвокат, я предписываю вам хранить молчание! Вы насмехались над авторитетом своего отца, покуда тот был жив. Теперь же…

– Не насмехался, – тихо возразила Миранда; она стояла рядом с братом, положив руку на его рукав, по другую сторону высился полицейский. – Но ты знаешь, Джефф… Кажется, мистер Фуллер в чем-то прав. Наверное, тебе лучше поговорить с ним, прежде чем ты позволишь им… позволишь… – Голос ее слабел, пока не стих вовсе.

Джеффри повернулся к ней.

– Ну, спасибо тебе, сестренка… – с горечью сказал он. – Ты решила, это я его застрелил. Так, что ли?

– Нет, не так.

– Думаешь, я на такое способен? Она так не считает, а ты считаешь. Я весь день мучился от мысли, что ты меня подозреваешь… А когда ты не смогла взглянуть мне в глаза, рассказывая, что им известно о владельце пистолета… зная, что я сам одолжил его прошлым вечером…

– Говорю вам, выведите его отсюда! – рявкнул Бриссенден.

– Пусть говорят, – пробормотал инспектор Деймон, качая головой.

Фуллер попытался этому помешать:

– Я вынужден настаивать…

– Я хочу, чтобы в протоколе был отражен ясно выраженный отказ, – заявил Дервин. – Я собираюсь допросить Джеффри Торпа; и если тот откажется давать показания по совету своего адвоката, это его право. Во время дачи показаний ранее он не упомянул о том, что имеет оружие. Мне также хотелось бы допросить миссис Пембертон. Надо думать, это мистер Фокс сообщил ей, что опознал в оружии, из которого был застрелен ваш отец, свою собственность. Так или иначе, она призналась в том, что ей было об этом известно. Уже зная, что брат завладел вчера одним из пистолетов Фокса, она скрыла этот факт от следствия. – Бросив взгляд в сторону, окружной прокурор убедился, что прыщавый молодой человек уже активно строчит в своем блокноте, и снова повернулся к Джеффри. – Мистер Торп, – с напором произнес он, – что вы сделали с одолженным пистолетом, когда принесли его домой, в этот самый дом, прошлым вечером?

– Не отвечайте! – вскрикнул Фуллер.

Джеффри приоткрыл было рот, но снова его захлопнул и посмотрел на адвоката.

– У вас благие намерения, мистер Фуллер, – признал он. – Не думаю, что вы удачно выбрали время и место, чтобы обвинить меня в насмешках над авторитетом своего отца, но у вас тоже есть сыновья… Думаю, вы просто не могли сдержаться. Наболело… – Джеффри бросил взгляд на Дервина. – Готов допустить, что вы тоже исполнены благих намерений. Вы ведь окружной прокурор, вообще-то. – Он перевел взгляд на Бриссендена. – А вы самодовольный осел. Если я выберусь живым из этой передряги, то непременно подстерегу вас в неофициальной обстановке, чтобы хорошенько врезать… А теперь, если все вы прекратите меня перебивать, я расскажу вам про тот пистолет.

– Джефф, я предписываю…

– Оставьте меня в покое! Если правдивый рассказ мне не поможет, катись оно все к черту! Вчера поздно вечером, когда я вернулся домой и поднялся в свою комнату… О, я очень рад, что вы вовремя вернулись, чтобы это услышать, Фокс, все-таки речь о вашем пистолете. Как там вице-президент?

– До свадьбы заживет, – улыбнулся Фокс. – Я тоже рад, что вернулся к началу рассказа.

– Взаимно. В общем, вчера, когда вернулся домой и поднялся к себе, я вынул пистолет из кармана и положил его на ночной столик. Этим утром, одевшись, я снова сунул его в карман. Пистолет все еще оставался там, когда около девяти утра сюда приехали мисс Грант и ее дядя. Я пробовал разговорить мисс Грант, но ничего не вышло. Я здорово разозлился – не на нее, конечно, а на себя – и решил, что вел себя как полоумный, что мне стоит убраться куда подальше и не возвращаться, пока она здесь. – В этом месте своего рассказа Джеффри покосился на Бриссендена. – Что и было загадочной целью моей автомобильной прогулки, о которой я отказался говорить, потому что, черт побери, это не ваше дело! Проехав несколько миль, я чудом увернулся от грузовика и понял, что в таком состоянии представляю опасность для окружающих. Впрочем, вернулся я не поэтому. Я знал, что мисс Грант все еще тут, и просто не мог сохранять дистанцию. – Он посмотрел на Нэнси. – Извините, что так часто упоминаю ваше имя, но уж если взялся рассказывать, надо выложить все начистоту. Когда я сел в машину, пистолет в кармане упирался мне в зад, так что я вытащил его и положил на сиденье рядом. В любом случае я чувствовал себя глупо, таская его с собой средь бела дня, и потом… – Джеффри ненадолго замолчал, затем продолжил: – Почему бы и нет, это тоже расскажу. Я знал, что мисс Грант и ее дядя заметили в моем кармане пистолет, потому что случайно слышал, как он упомянул ей об этом. Конечно, теперь им придется объяснить, почему они не заявили в полицию, дескать, я имел при себе оружие, но за это в тюрьму не сажают. Понимая, что они его заметили, я чувствовал себя глупее прежнего. В общем, вернувшись сюда и поставив машину на стоянку, я и думать забыл про пистолет. Даже не бросил на него взгляда, выбираясь из машины, поскольку думал о чем-то другом… но, должно быть, там он и остался, раз уж, выезжая, я положил его на сиденье. Я видел пистолет своими глазами в последний раз, когда положил его туда.

Он замолчал, и Фуллер ястребом налетел на Нэнси:

– Мисс Грант, вы видели пистолет в кармане Джеффри, до того как он оставил вас, чтобы прокатиться?

– Да, – отчетливо и твердо произнесла она. – Всего через минуту или две после нашего приезда сюда.

– И вы тоже, мистер Грант?

– Да.

– Видели ли вы пистолет в его кармане, в руке… да видели ли вы пистолет вообще… с момента возвращения Джеффри после прогулки?

– Нет. Я и не знал, что он уехал прокатиться, но, когда около десяти он вернулся, отсутствовав, пожалуй, с четверть часа, пистолета я не видел. Ни тогда, ни потом.

– А вы, мисс Грант?

– Нет.

Глаза адвоката по широкой дуге обвели ту половину комнаты, по которой рассыпались гости.

– Может, кто-то из вас видел пистолет у Джеффри Торпа сегодня после десяти часов утра?

Подняв голос, он завершил свой вопрос, несмотря на попытки Дервина перебить его. И хотя эти попытки заглушили ответы, Фуллер был явно удовлетворен выражениями отрицания на лицах, потому что, повернувшись к прокурору, объявил:

– Теперь спрашивайте у него все, что захотите.

– Благодарю, – с сарказмом выдавил Дервин и снова поглядел на своего стенографиста. – Вы пометили, что эти вопросы были заданы Гранту и его племяннице мистером Фуллером?

– Да, сэр.

– Без всякого вмешательства с моей стороны?

– Да, сэр.

Дервин повернулся к Джеффри. Окружной прокурор выглядел достаточно мрачным и решительным, но все же не выказывал ни толики торжества.

– Мистер Торп, – угрюмо начал он, – мы разговариваем в присутствии вашего законного представителя. Думаю, вам стоит прислушаться к любому совету, который он посчитает возможным дать. Кроме того, считаю своим долгом сообщить, что, по моему мнению, имеющиеся в нашем распоряжении улики, равно как и ваши собственные показания, вполне позволяют мне предъявить вам обвинение в убийстве первой степени, но я пока воздержусь. Не имею намерения действовать поспешно, однако…

– Не читайте ему лекций! – огрызнулся Фуллер. – И не угрожайте ему. Если хотите о чем-то спросить, спрашивайте.