Текст книги "Золотые пауки (сборник)"

Глава девятая

Я намеревался поехать в субботу к Лили Роуэн на вечеринку, однако ничего не вышло. Да и в воскресенье не получилось. Вот, судите сами.

Рано-ранехонько, когда Вульф все еще священнодействовал в спальне над подносом с завтраком, к нам примчался сержант Пэрли Стеббинс, чтобы разузнать подробности нашествия адвокатов. Разумеется, я удовлетворил его любопытство, но если раньше он только подозревал нас, то теперь ушел полностью убежденный, что мы его обманываем. Я изо всех сил пытался доказать сержанту, что поскольку мой босс – гений, то его хамское обращение с адвокатами вполне естественно. Однако Пэрли наотрез отказался поверить, будто бы Вульф, вынудив адвокатов явиться к нему, не попытался заняться этим делом. Правда, Стеббинс оказал нам честь, выпив две чашки кофе и съев пять-шесть свежих рогаликов, но это, вероятно, объясняется лишь тем, что никто на свете, попробовав однажды рогалики Фрица, не может преодолеть искушения отведать их еще разок.

Мы с Вульфом перечитали по нескольку раз абсолютно все, что появилось в утренних газетах о происшествии. Конечно, мы не надеялись получить какую-либо информацию, но все же узнали некоторые полезные сведения, а кроме того, составили отчетливое представление, что именно Кремер и прокуратура нашли нужным предать гласности. Так, например, нам стало известно, что исполнительный секретарь АСПОПЕЛ Анджела Райт ранее работала у Деймона Фромма и именно им была рекомендована в АСПОПЕЛ. Миссис Фромм делала пожертвования примерно сорока благотворительным организациям, но наибольшим ее благоволением пользовалась АСПОПЕЛ. Винсент Липскомб, бывший на обеде у Горана, опубликовал в журнале «Современная мысль» серию статей о перемещенных лицах и намеревался написать еще что-то на эту тему. Миссис Горан в прошлом была кинозвездой… ну, во всяком случае, снималась в кино. Пол Каффнер безвозмездно руководил пресс-бюро АСПОПЕЛ и одновременно был личным платным пресс-агентом миссис Фромм. Деннис Горан слыл экспертом по международному праву, состоял членом пяти клубов и считался неплохим поваром-любителем.

В печати ничего не упоминалось о клочке материи от куртки Мэтью Берча, обнаруженном на днище машины, которой был сбит Пит Дроссос. Полиция пока умалчивала об этом, хотя о гибели Берча под машиной все же упоминалось.

В течение дня звонили трое репортеров, а двое появились у нас на крыльце, но дальше им проникнуть не удалось. Журналистам очень не понравилось, что «Газетт» получила исключительное право на информацию о ходе расследования, которое вел Ниро Вульф. Я лишь выразил им свое сочувствие.

Утром я звонил в редакцию «Газетт» Лону Коэну, но он еще не пришел на работу. Я попросил передать, чтобы он связался со мной. Когда он позвонил, мы договорились о встрече. Во второй половине дня я пришел к нему за фотографиями некоторых интересующих нас лиц и сказал, что не прочь получить от Лона всю не опубликованную по тем или иным причинам информацию, а он ответил, что сам не возражал бы ею располагать. По словам Лона, их газета напечатала все, что было им известно, хотя, конечно, имелись еще и кое-какие сплетни, вроде того, что миссис Горан однажды запустила в миссис Фромм шейкером для коктейлей и что владелец одной фирмы, занимающейся импортом, уговорил Винсента Липскомба напечатать статью о необходимости снижения таможенных пошлин, оплатив ему за это поездку в Европу. Подобные новости показались мне не заслуживающими того, чтобы немедленно возвращаться домой. К тому же я должен был выполнить еще несколько поручений Вульфа. Чтобы раздать фотографии, я встретился с Солом Пензером в редакции «Нью-Йорк таймс», где он собирал информацию о перемещенных лицах и об АСПОПЕЛ, с Орри Кетером в баре на Лексингтон-авеню, где он сообщил мне, что его знакомый продавец играет в гольф в Ван-Кортленд-парке, но он встретится с ним позднее, и с Фредом Даркином в ресторане на Бродвее, где он был вместе со всей семьей, потому что по воскресеньям обед для взрослых стоит здесь только доллар восемьдесят пять центов, а для детей доллар пятнадцать.

И все же, прежде чем вернуться домой на Тридцать пятую улицу, я рискнул кое-что предпринять по собственной инициативе. В свое время я оказал большую услугу одному офицеру нью-йоркской полиции. Если бы я выполнил свой долг как гражданин и частный детектив, он бы серьезно пострадал и до сих пор торчал бы за решеткой, но… обстоятельства бывают всякие. Никто, даже Вульф, об этом не знает. Этот человек в свое время дал мне понять, что он согласится даже подержать мой пиджак и шляпу, если я ввяжусь в какую-нибудь драку, но я ни разу ни о чем его не просил. Однако в то воскресенье я подумал, почему бы, черт возьми, не дать ему возможность отплатить мне добром за добро. Я позвонил ему, и мы встретились.

Я дал ему пять минут на то, чтобы сообщить мне, кто убил миссис Фромм. Судя по ходу расследования, ответил он, сейчас нельзя гарантировать, что это будет выяснено и через пять лет. Я спросил, основывается ли его пессимизм на последних данных, и он ответил утвердительно. Я сказал, что мне больше ничего не нужно, что я снимаю предложение о пяти минутах, но буду признателен, если он информирует меня, когда до выяснения имени убийцы останется не пять лет, а пять часов.

– О чем же я должен буду вас информировать?

– О том, что расследование почти закончено, и я могу посоветовать мистеру Вульфу нырнуть в укрытие. Вот и все.

– Он слишком толст, чтобы куда-нибудь нырять.

– Но я-то не толст.

– Хорошо, договорились. Это все?

– Абсолютно.

– А я-то думал, что вы потребуете у меня голову Роуклиффа с яблоком во рту.

Я вернулся домой и сказал Вульфу:

– Не волнуйтесь. Копы играют в прятки. Хотя они и знают больше нас, но еще далеки от ответа.

– Откуда ты знаешь?

– Мне нагадала цыганка, однако это свежие, точные, абсолютно конфиденциальные сведения… Я встретился с нашими ребятами и передал им фотографии. Хотите узнать о несущественных данных?

– Нет.

– Будут какие-нибудь указания?

– Нет.

– Никаких заданий для меня назавтра?

– Нет.

Все это происходило вечером в воскресенье. А утром в понедельник меня ожидал сюрприз. Вульф никогда не спускается вниз раньше одиннадцати. После завтрака, прежде чем снизойти сюда, он поднимается на лифте в оранжерею и проводит там два часа со своими орхидеями. Для связи со мной он пользуется утром внутренним телефоном, если только не происходит что-нибудь особенное. Очевидно, в это утро что-то особенное случилось. Подав Вульфу завтрак и вернувшись на кухню, Фриц торжественно объявил:

– Тебе разрешена утренняя аудиенция.

Я не спеша кончил рассматривать утреннюю газету, в которой не было ничего, что противоречило бы сообщению моей «цыганки», допил кофе, поднялся по лестнице, постучал и вошел. В дождливые и даже пасмурные дни Вульф завтракает в постели, отбросив к ногам черное шелковое покрывало, чтобы его не испачкать. В ясную и солнечную погоду Фриц по его распоряжению ставит поднос на столик у окна. На этот раз утро было солнечным, и я получил возможность насладиться сенсационным зрелищем: босой, со взлохмаченной головой Вульф стоял в невероятно огромной желтой пижаме, ослепительно сиявшей под лучами солнца.

Мы обменялись приветствиями, и он предложил мне сесть. Тарелка у него уже была пустая, но он еще не допил кофе.

– Есть дело для тебя, – сообщил он.

– Да? А я намеревался поехать в банк с чеком миссис Фромм.

– Поезжай. После банка займешься выполнением моих поручений. Вероятно, тебя не будет дома весь день. Скажи, чтобы Фриц отвечал на телефонные звонки и принял необходимые меры предосторожности на случай прихода посетителей. Время от времени связывайся со мной по телефону.

– Похороны в два часа дня.

– Знаю. Можешь заехать домой поесть. А теперь вот что нужно сделать.

Вульф дал мне необходимые инструкции, на что потребовалось четыре минуты, затем спросил, есть ли у меня вопросы.

– Только один, – хмуро ответил я. – Инструкции мне ясны, но что, собственно говоря, я должен выяснить?

– Ничего.

– В таком случае, очевидно, я с этим и вернусь.

– Именно этого я и жду, – согласился Вульф, отпивая кофе. – Твоя задача – будоражить их, только и всего. Ты выпускаешь на свободу тигра в толпе… нет, пожалуй, это слишком громко. Скажем, мышь. Как они воспримут это? Обратится ли кто-нибудь из них в полицию и если да, то кто именно?

Я кивнул.

– Конечно, некоторые возможности тут есть, однако мне все же хотелось бы знать: должен ли я пытаться узнать что-нибудь конкретное?

– Ничего, – ответил Вульф, протягивая руку к кофейнику.

Я спустился в кабинет. В ящике моего письменного стола хранится коллекция визитных карточек с разными текстами для разных случаев. Я отобрал шесть штук с моей фамилией в центре выпуклыми буквами и словами «По поручению Ниро Вульфа» в уголке и на каждой написал чернилами под своей фамилией: «Для обсуждения того, что было сказано миссис Фромм мистеру Вульфу в пятницу». Засунув карточки в бумажник, чек и чековую книжку в карман, а револьвер в кобуру под мышкой, я ушел.

Стояло чудесное майское утро. Я с удовольствием прошелся пешком до банка, а оттуда взял такси на Шестьдесят восьмую улицу. Я не знал, как будет выглядеть внутри особняк покойной миллионерши в день ее похорон – служба должна была состояться в церкви на Мэдисон-авеню, – однако снаружи все было спокойнее, чем в субботу. Единственными признаками чего-то необычного был скучающий полицейский на тротуаре да траурный креп над входом. Полицейский узнал меня, но остановил, как только я направился к двери:

– Вам нужно здесь что-нибудь?

– Да.

– Вы – Арчи Гудвин! Что вы хотите?

– Я хочу позвонить, передать дворецкому визитную карточку для вручения мисс Эстей и войти. Затем я хочу, чтобы меня провели к ней и я начал беседу, после чего…

– Да, вы действительно Гудвин…

Никакого ответа на это не требовалось, полицейский тоже умолк, я прошел мимо него и позвонил. Пекем тотчас же открыл дверь. Хоть он и был прекрасно вымуштрован, но все же мой приход ошеломил его. Вместо того чтобы смотреть мне прямо в лицо, как полагается каждому порядочному дворецкому, он стоял в замешательстве, разглядывая мой коричневый костюм и такого же цвета полосатую сорочку, галстук и башмаки. Правда, ради справедливости следует напомнить, что это был день похорон.

– Могу я видеть мисс Эстей? – спросил я, вручая визитную карточку.

Пекем впустил меня, хотя выражение его лица не изменилось. Он, вероятно, подумал, что я не совсем нормален, поскольку такое предположение было бы наиболее естественным. Попросив меня подождать в холле, он исчез за дверью кабинета. Оттуда послышались голоса, но такие тихие, что слов я не разобрал. Затем Пекем вышел.

– Пожалуйста, мистер Гудвин.

Он посторонился, и я вошел в кабинет. Джин Эстей сидела за столом, держа в руках мою визитную карточку. Не удосужившись даже поздороваться, она резко сказала:

– Закройте за собой дверь.

Я так и сделал и посмотрел на нее.

– Вы же помните, мистер Гудвин, что я сказала вам в субботу? – начала она, не сводя с меня зеленовато-карих глаз, под которыми виднелись мешки не то от недостатка, не то от избытка сна, и хотя я по-прежнему назвал бы ее миловидной, выглядела она так, словно с нашей последней встречи прошло не два дня, а два года.

Я подошел к креслу около стола и сел.

– Вы имеете в виду просьбу полиции сообщить о разговоре с Ниро Вульфом, если таковой случится?

– Да.

– Ну и что же?

– Да ничего… Если мистер Вульф по-прежнему хочет повидаться со мной, пожалуй, я могу к нему зайти. Я не уверена… нет, я определенно не сообщу полицейским, что мне скажет мистер Вульф. По-моему, эти полицейские ужасны. Прошло пятьдесят девять часов после убийства миссис Фромм, больше двух суток, но они, конечно, еще ничего не выяснили.

Я должен был принять немедленное решение. Судя по ее настроению, я, видимо, мог отвезти ее сейчас к Вульфу, но согласится ли тот принять ее? Или он предпочел бы, чтобы я действовал в соответствии с его указаниями? Не знаю, какое решение я бы принял, если бы имел возможность поразмыслить, но из-за полного отсутствия времени мне пришлось мысленно проголосовать за то, чтобы следовать указаниям босса.

– Я, разумеется, доложу об этом мистеру Вульфу, – сказал я, – и уверен, что он с удовольствием воспримет ваше согласие. Пока же я должен объяснить, что слова «По поручению Ниро Вульфа» на моей визитной карточке не вполне соответствуют действительности. Я пришел к вам по своей инициативе.

– По своей инициативе? – удивилась мисс Эстей. – Разве вы не работаете у Ниро Вульфа?

– Конечно, работаю. Но я работаю и на самого себя, когда представляется хорошая возможность. У меня есть предложение.

– Да, но тут сказано: «Для обсуждения того, что было сказано миссис Фромм мистеру Вульфу в пятницу», – заметила мисс Эстей, взглянув на карточку.

– Верно, и именно об этом я хочу поговорить, но только строго между нами.

– Не понимаю.

– Сейчас поймете. – Я наклонился к мисс Эстей и шепотом продолжал: – Видите ли, я присутствовал при беседе мистера Вульфа с миссис Фромм. Память у меня совершенно исключительная, и я могу повторить весь разговор слово в слово.

– Ну и что?

– У меня есть основания полагать, что вы найдете их беседу интересной. Может быть, вы думаете, что я иду на большой риск? В течение многих лет я работаю помощником мистера Вульфа, за это время сделал для него кое-что хорошее и пользуюсь его доверием. Если после моего ухода вы позвоните или поедете к нему и передадите наш разговор, он, несомненно, подумает, что вы затеяли какую-то аферу. Вульф, конечно, спросит у меня, в чем дело, и когда я скажу ему, что вы подлая лгунья, он поверит мне, а не вам. Так вот, не думайте о том, рискую я или нет. Я готов передать вам содержание всей беседы за пять тысяч долларов наличными.

– О! – воскликнула мисс Эстей (а может быть, «А!» – во всяком случае, что-то в этом роде), затем замолчала и уставилась на меня.

– Естественно, я не думаю, что вы носите при себе такую сумму наличными, и готов подождать до полудня. Но выплатить деньги вы должны будете до того, как я расскажу вам кое-что.

– Нет, но это же невероятно! Бог мой, почему я должна уплатить вам за содержание этой беседы хотя бы пять центов, не говоря уже о пяти тысячах?

– Это уже ваше дело. Стоит ли моя информация этих денег, вы решите сами после того, как я вам ее доложу. Никаких гарантий я не даю, но вы должны понимать, что я был бы кретином, если бы сделал такое предложение, не имея кое-чего ценного.

Мисс Эстей отвернулась, достала из ящика стола сигареты и попыталась закурить, но безуспешно.

– Я полагаю, – заговорила она, снова глядя на меня, – что мне следовало бы возмутиться и счесть себя оскорбленной. Вероятно, так и будет, но сейчас я только поражена. Я не предполагала, что вы самый обыкновенный жулик. Если бы я имела возможность швыряться такими суммами, я заплатила бы вам и выслушала с тем, чтобы узнать, какую ложь вы попытаетесь всучить мне. Вам лучше уйти. – Она встала. – Вон!

– Мисс Эстей, по-моему…

– Вон!

Мне приходилось видеть, как жулики покидают место действия – кто поспешно, а кто не спеша. И в том и в другом случае они теряют лицо. Я же покинул кабинет, полностью сохранив чувство собственного достоинства.

Выйдя из дома, я позвонил Вульфу из автомата, отчитался о визите к мисс Эстей, затем остановил такси и отправился в центр города.

Мой следующий клиент, как оказалось, проживал в старом многоквартирном доме со швейцаром в униформе, огромным вестибюлем, застланным дорогими коврами, и еле двигающимся лифтом. После того как швейцар позвонил по внутреннему телефону и разрешил пройти, лифт поднял меня на восьмой этаж. Я позвонил в квартиру 8б, и дверь мне открыла особа унтер-офицерского вида, правда одетая как горничная. Она провела меня в большую комнату с высоким потолком, обильно заставленную мебелью. Навстречу поднялась женщина в черном, со светло-пепельными волосами, уложенными в шиньон, ясными голубыми глазами и бледным, хорошо ухоженным лицом. Руки она мне не протянула, но и враждебности в ней я не заметил.

– Миссис Горан?

Она кивнула:

– Мой муж очень рассердится, узнав, что я виделась с вами, но я не могла сдержать свое любопытство. И все же я хочу убедиться – вы действительно тот самый Арчи Гудвин, который работает у Ниро Вульфа?

Я вынул из бумажника визитную карточку и передал ей. Она взглянула на нее и удивленно спросила:

– Но я ничего не… «Для обсуждения того, что было сказано миссис Фромм мистеру Вульфу в пятницу…» Со мной? Почему со мной?

– Потому что вы миссис Горан.

– Да, я миссис Горан. Но мой муж будет взбешен…

Я оглянулся.

– У меня к вам довольно конфиденциальный разговор, – заметил я. – Может быть, мы отойдем от двери?

– Конечно. – Миссис Горан подошла к окну в дальнем конце комнаты и села.

Я последовал ее примеру.

– Знаете, – сказала миссис Горан, – это ужасно, ужасно! Лаура Фромм была такой чудесной женщиной! – Она произнесла это таким тоном и с таким выражением лица, словно речь шла о моей прическе. – Вы хорошо знали ее?

– Нет. Я видел ее лишь один раз, в прошлую пятницу, когда она приходила к мистеру Вульфу.

– Он – детектив, да?

– Да.

– И вы тоже?

– Да. Я работаю у мистера Вульфа.

– Как интересно! Вы знаете, здесь уже были двое… нет, трое. Они задавали всякие вопросы, а потом меня снова расспрашивали в прокуратуре, но это все были полицейские. Вы же настоящий детектив! Вот уж никогда бы не подумала, что детектив может так хорошо одеваться. Но что это я все болтаю и болтаю! Вы хотели обсудить со мной что-то, не так ли?

– Да, именно то, о чем миссис Фромм беседовала с мистером Вульфом.

– В таком случае вам придется вначале рассказать мне, о чем они говорили. Не могу же я обсуждать то, чего не знаю, правда?

– Конечно, но я ничего не могу сообщить вам, пока не буду знать, согласны ли вы вообще меня выслушать.

– Но я очень хочу вас выслушать.

– Вот и прекрасно. Так я и думал. Понимаете, миссис Горан, я был в той комнате, где они беседовали, и помню каждое их слово. Именно поэтому я решил, что вам будет интересно узнать, о чем они говорили. Однако дело-то в том, что я не могу удовлетворить ваше любопытство бесплатно. Мне следовало бы в самом начале объяснить вам, что я представляю сейчас не Ниро Вульфа, а только самого себя, потому я и предупредил вас, что наш разговор носит конфиденциальный характер. Я согласен удовлетворить ваше любопытство, если вы одолжите мне пять тысяч долларов, которые я вам вряд ли когда-нибудь верну.

– Что, что? Не понимаю…

– Хорошо, я скажу проще. Вы заплатите мне пять тысяч долларов, и я сообщу вам, что миссис Фромм рассказала мистеру Вульфу. Деньги – наличными.

– Вы имеете в виду, что она рассказала ему обо мне что-то кошмарное? Меня это вовсе не удивляет, но все же, что она ему говорила?

– Я вовсе не утверждал, что она говорила ему о вас. Я лишь…

– Нет, нет, говорила! Обязательно говорила! Но что именно?

– Нет, – решительно заявил я. – Сначала вы мне заплатите, а затем я сообщу вам факты. Я предлагаю вам купить у меня кое-что. Ясно?

– Да, но дело вовсе не в этом…

– А в чем же?

– В том, что в действительности вы имеете в виду нечто иное. Вот, например, если бы вы предложили мне рассказать что-то за двадцать долларов, я могла бы по-другому отнестись к вашему предложению, поскольку мне очень хочется знать, что она говорила обо мне. Но пять тысяч долларов! Знаете, мистер Гудвин, что я думаю?

– Нет.

– По-моему, вы человек достаточно умный и просто надеетесь таким способом разжечь мое любопытство и заставить меня разговориться. Когда вы вошли сюда, я даже не подумала, что человек с таким выражением глаз может заниматься подобными делами. Знаете, я ведь вообще сужу о людях по выражению глаз.

Я тоже так поступаю, но только иногда и только до известной степени. Сейчас по выражению ее глаз я не сказал бы, что она самая умная женщина из когда-либо мною встреченных, но ни в коем случае нельзя было назвать ее несерьезной особой, хотя со мной она усиленно разыгрывала роль простушки. Мне хотелось бы побыть с ней часок-другой и разобраться в ее характере, однако у меня были точные указания Вульфа: сделать нарочито откровенное предложение, запомнить реакцию на него и ретироваться. Кроме того, до похорон мне еще следовало повидать возможно больше людей, причастных к делу. Я встал. Она сказала, что сожалеет о моем уходе, и даже намекнула, что готова прибавить десятку к обещанным двадцати долларам, но я сделал вид, что обижен и не могу больше оставаться в ее доме.

Выйдя на улицу, я по телефону снова отчитался перед Вульфом и на такси отправился на Сорок вторую улицу.

Лон Коэн еще раньше предупредил меня, и я не удивился, что Ассоциация помощи перемещенным лицам занимает шикарное помещение на двадцать шестом этаже одного из самых новых торговых дворцов в центре Нью-Йорка, ибо этот небоскреб принадлежал миссис Фромм, и аренды АСПОПЕЛ не платила. Тем не менее мне показалось странным, что здесь находится учреждение, которое занимается помощью несчастным и обездоленным. Одного из них я увидел в сверкающей приемной. Он сидел на большом кожаном диване, ссутулясь от усталости и отчаяния, в заношенном сером костюме размера на два больше, чем следовало бы. Размышляя о том, какое впечатление производит на него вся эта роскошь, я посмотрел на него и тут же отвернулся, так как это был Сол Пензер. Наши взгляды на мгновение встретились, но он тоже быстро отвел глаза, а я подошел к особе с длинным тонким носом и таким же подбородком, сидевшей за письменным столом.

Особа заявила мне, что мисс Райт очень занята и принимает только тех, кому назначила встречу заранее. Я предъявил свою визитную карточку и убедил секретаршу сообщить мисс Райт по телефону не только мою фамилию, но и все остальное, написанное на карточке, после чего мне было объявлено, что меня примут, хотя секретарше это было явно не по душе. Она определенно дала мне понять, что хотела бы поскорее отделаться от меня, когда провожала в большую угловую комнату, из окон которой открывался вид на Манхэттен. В комнате стояли два письменных стола, за одним сидела женщина сугубо делового вида, показавшаяся мне такой же усталой, как Сол Пензер, но усиленно пытавшейся скрыть это.

– Позвольте вашу визитную карточку, – вместо приветствия потребовала она.

Хотя ей все было известно со слов секретарши, тем не менее я протянул ей карточку. Женщина взглянула на нее, потом на меня.

– Я очень занята. Разве это так срочно? – спросила она.

– Времени потребуется очень немного, мисс Райт.

– Но какой смысл обсуждать это со мной?

– Не знаю. Вам придется самой решать – есть ли смысл в этом или нет. Я выступаю только от своего имени, а не по поручению Ниро Вульфа, и…

– Разве не Ниро Вульф прислал вас сюда?

– Нет.

– Может быть, полиция?

– Нет, я пришел сам по себе. Дело в том, что мне нужны деньги, и я могу вам кое-что продать. Понимаю, что вы очень заняты сегодня похоронами миссис Фромм, но я не намерен долго задерживать вас, тем более что пять тысяч долларов нужны мне срочно.

– Если это попытка обычного шантажа – боюсь, что такой суммы у меня при себе нет, – криво улыбнувшись, ответила мисс Райт. – По-моему, я что-то слышала о вас как о частном детективе с хорошей репутацией.

– Я пытаюсь им быть, но, как я уже сказал, сейчас мне нужны деньги. Я всего лишь предлагаю вам купить кое-что, а вы вольны принять или отклонить мое предложение. Все зависит от того, насколько вам хочется знать, что именно миссис Фромм рассказала мистеру Вульфу. Возможно, эта сделка окажется выгодной для вас, а может быть, и нет. Это вы решите сами, но, разумеется, только после того, как выслушаете меня.

– Вот оно что! – воскликнула мисс Райт, пристально разглядывая меня.

Я кивнул.

Встретиться взглядом с карими глазами мисс Райт оказалось труднее, чем со взглядами Джин Эстей или Клэр Горан. Трудность заключалась в том, чтобы выглядеть не только человеком, вполне способным на подлость, но и лицом, заслуживающим доверие. По пристальному взгляду мисс Райт я понял, что мне это не удается, и поспешно добавил:

– Поймите, мисс Райт, я делаю вам совершенно честное предложение. Я могу сообщить абсолютно все, о чем они говорили.

– Да, но вы же хотите сначала получить деньги.

– Верно, иного выхода у меня нет. Если вам не нравится – можете послать меня ко всем чертям.

– Конечно, могу… Но может быть, мы примем компромиссное решение? – Мисс Райт достала из ящика стола блокнот и вместе с авторучкой пододвинула ко мне. – Возьмите стул, присядьте за стол и кратко изложите ваше предложение. Можно, например, написать так: «После уплаты мне Анджелой Райт пяти тысяч долларов наличными я обязуюсь немедленно и полностью сообщить ей содержание разговора между Лаурой Фромм и Ниро Вульфом, состоявшегося в пятницу, во второй половине дня». Подпишите и поставьте дату, только и всего.

– И я должен буду отдать эту записку вам?

– Да, но я верну вам ее, как только вы выполните свое обещание. Справедливо?

Я улыбнулся:

– Знаете, мисс Райт, сколько бы я продержался на работе у Ниро Вульфа, если бы оказался таким простофилей?

– Вы хотите знать мое мнение? – тоже улыбаясь, спросила мисс Райт.

– Конечно!

– Я думаю, что, если бы вы торговали секретами Вульфа, он давно бы узнал бы об этом и тотчас выгнал бы вас.

– Но я же объяснил, что мне нужны деньги…

– Не думаю, чтобы это было так уж серьезно. Я тоже не простофиля. Разумеется, вы… то есть мистер Вульф, правы в одном – мне действительно очень хочется узнать, о чем миссис Фромм советовалась с ним. Это вполне естественно. Интересно, что все же произошло бы, если бы я достала деньги и вручила вам?

– Это легко проверить.

– Вероятно, можно еще легче. Я могу поехать к мистеру Вульфу и спросить у него.

– А я скажу, что вы лжете.

– Допускаю… Тем более что Вульф не признает, будто бы сам послал вас ко мне с подобным предложением.

– Тем более что он не делал этого.

Мисс Райт сверкнула на меня карими глазами, но затем в них снова появилось сурово-спокойное выражение.

– Вы знаете, мистер Гудвин, чего я больше всего не люблю? Я больше всего не люблю, когда меня принимают за полнейшую идиотку. Так и передайте мистеру Вульфу. Скажите ему, что я не думаю ничего плохого по поводу его попытки проделать со мной этот маленький трюк, но я категорически против того, чтобы он меня так недооценивал.

– Но сама затея вам понравилась, не правда ли? – ухмыляясь, спросил я.

– Да, очень.

– Ну что ж, наслаждайтесь этим бесплатно.

Я повернулся и вышел. В приемной на диване все еще сидел Сол. У меня мелькнула мысль предупредить его, что ему предстоит встреча с особой, читающей чужие мысли, но обстановка для разговора, конечно, была неподходящей, и я тут же отказался от своего намерения.

Из кабинки телефона-автомата в вестибюле я позвонил Вульфу, отчитался, а затем зашел освежиться стаканом кока-колы. Не только потому, что мне действительно хотелось пить, но и потому, что я хотел тщательно проанализировать свои действия. Допустил ли я грубую ошибку, или мисс Райт, оказалась слишком умной для меня? А может, что-нибудь еще? Допивая кока-колу, я решил, что единственная возможность успешно противостоять женской интуиции – держаться подальше от женщин, но это, пожалуй, неосуществимо практически. Кроме того, Вульф, очевидно, не придал этому эпизоду большого значения, поскольку все же предложение-то я ей сделал, а это было главное.

Мой следующий адресат находился совсем неподалеку, в старом и непрезентабельном здании на Сорок третьей улице, рядом с Пятой авеню. На лифте я поднялся на четвертый этаж, вошел в дверь, на которой висела вывеска «Современная мысль», и там меня ожидал весьма приятный сюрприз. Еще в воскресенье я купил экземпляр журнала, редактируемого Винсентом Липскомбом, и прежде чем передать Вульфу, просмотрел его, после чего решил, что все особы женского пола, работающие в редакции этого издания, могут заинтересовать кого бы то ни было только умом, если они им, конечно, обладают. Однако сидевшая у коммутатора красотка с чудесной фигуркой и живыми глазками приветствовала меня такой кокетливой улыбкой, словно хотела сказать, что поступила сюда на службу лишь в надежде когда-нибудь встретиться со мной.

Разумеется, я с удовольствием пошел бы ей навстречу, начав, например, с вопроса, какие орхидеи она любит, но, поскольку времени до полудня оставалось мало, я лишь улыбнулся в ответ, сказал, что хочу повидать мистера Липскомба, и передал ей свою визитную карточку.

– Визитная карточка? Классно! – с уважением заметила девушка, однако, прочитав все написанное на ней, снова взглянула на меня, но уже не так приветливо, затем соединилась с кем-то по телефону, обменялась несколькими фразами, вернула мне карточку и сказала:

– Через приемную третья дверь налево.

Считать до трех мне не пришлось. Как только я вышел в темный узкий коридор, одна из дверей распахнулась, из нее выглянул человек, крикнул мне так громко, словно я находился на противоположном берегу широкой реки: «Сюда!» – и тут же скрылся. Когда я вошел, он стоял спиной к окну, глубоко засунув руки в карманы брюк. Комната была маленькой, а стоявшие в ней письменный стол и два стула выглядели так, будто их привезли со свалки.

– Мистер Липскомб?

– Да.

– Вы знаете, кто я?

– Да.

– У меня есть к вам дело сугубо личного характера.

– Да?

– Только строго между нами. Я хочу сделать вам одно предложение, исходящее лично от меня.

– Какое?

– Обменять информацию на наличные деньги. Поскольку вы издатель журнала, подобное предложение для вас не ново. За пять тысяч долларов я полностью и точно сообщу вам все, о чем беседовали миссис Фромм с мистером Вульфом в прошлую пятницу.

Липскомб вынул руку из кармана, почесал щеку и снова сунул руку в карман.

– Мой дорогой, – на этот раз уже не повышая голос, заговорил он, – я не миллионер, а журналы вообще не покупают информацию подобным образом. Обычно это делается так: под мое честное слово вы расскажете все, чем располагаете, и если ваша информация окажется заслуживающей внимания, мы с вами договоримся о цене. Если не договоримся – никто ничего не потеряет. – Он повел широкими плечами. – Разумеется, я мог бы напечатать хорошо продуманную и увлекательную статью о Лауре Фромм, которая была очень умной женщиной и большим человеком, однако пока я не могу даже представить себе, какой информацией вы можете располагать. О чем она?

– Я не имел в виду статью для вашего журнала, мистер Липскомб. Я имел в виду информацию только для вас лично.

Липскомб нахмурился, и если он притворялся, у него это получилось хорошо.