Текст книги "Безмолвная"

11

Я знала, что до захода солнца нахожусь в безопасности. Моя жизнь условно делилась на два разных периода. Первый – дневной, с заботливым, внимательным и романтичным мужем. Второй – ночной, с абсолютно другим человеком.

Я помогла Войтеку выполнить домашнее задание. Потом удалось выкроить время на прочтение нескольких страниц нового романа Стивена Кинга. Мне он нравился не потому, что мог вселить в читателей страх, коего в реальности я имела достаточно. Кинг притягивал к себе тем, как описывал и обнажал мрачные демонические силы, дремлющие в человеческой психике. При чтении его книг мне казалось, что этот американский писатель досконально знает и понимает мою жизнь.

Я знала, что нынче ночью долго читать не буду. Утвердилась в своем предчувствии, когда Роберт зашел в спальню и закрыл за собой дверь. Делал он это нарочито медленно и спокойно, будто театрально демонстрировал свое главенство. Потом повернулся и посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом. Возможно, боролся со своими демонами? Пробовал обмануть самого себя, что сумеет сдержать эмоции? Бился с мыслями? Старался сделать все, что мог, чтобы не поддаться тому, что таилось в сумерках его психики?

Я этого не знала. По Роберту трудно было определить, то ли он просто делал вид, то ли в нем действительно шла внутренняя борьба…

– Это и вправду было нужно? – спросил он.

Я не ответила. Уже усвоила: молчание – наилучшая реакция. Если начинала препираться, то лишь заводила его. Тогда он еще больше считал себя хозяином положения. Моим хозяином… Если я решалась на противостояние и сопротивление, Роберт сначала как бы терялся, но потом бил сильнее и дольше.

– Не могла подождать до утра, чтобы встретиться с ней? – Он подошел ближе, засовывая руки в карманы джинсов, словно из-за этого кулаки не могли пойти в ход. – Я тебя спрашиваю…

– Это было неотложное дело.

– Да?

Он стал возле кровати, а я закрыла книгу и отложила ее на столик. Абсурдность ситуации заключалась в том, что я прекрасно знала, что будет дальше, и вместе с тем надеялась, что в последнюю минуту все изменится.

Обманываться не стоило. Но Роберт каждое утро уверял меня, что если еще когда-либо дойдет до подобной ситуации, то он вовремя себя сдержит. Он и сам в это верил, вселяя в меня надежду…

– Изговнила мне весь вечер! – бросил он.

– Нам действительно необходимо было переговорить.

– Есть телефоны, есть интернет… Что, нищета одолела, б…?! Столько есть способов для связи, – процедил Роберт. – Так нет же, тебе надо было впустить ее и засрать мне все настроение!..

Он крутнул головой и фыркнул, словно я и впрямь провинилась, а у него уже нет сил, чтобы это терпеть.

Я прекрасно знала, какие чувства в нем бурлили, – Роберт сам подробно описывал их мне, годами. Если случалось что-то, хоть немного не вписывающееся в его планы, он болезненно переживал, по нескольку часов думал над этим и все больше накручивал себя, впадая в ярость. Так должно было произойти и теперь…

В глазах Роберта читалась откровенная ненависть, но некоторое время он не двигался. Потом резко поднял одеяло, выругался себе под нос и демонстративно улегся сбоку от меня, заведя руки за голову.

Я ожидала не такого. Может, этой ночью все будет иначе?

– Выгоню ее на хрен!

– Роберт…

– Нет! Это окончательное решение. Вылетит из фирмы!

– Недавно ты выгнал Глазура. Скоро нам некого будет увольнять…

Он уставился в потолок, и я была этому рада. Знала: если взглянет на меня, ненависть охватит его еще сильнее, чем минуту назад.

Глазур ушел из агентства тоже из-за меня. Я встретилась с ним в «Балтик Пайп». Разговор, как и несколько предыдущих, был служебным, за исключением того, что я забыла предупредить о нем Роберта. Этого хватило для того, чтобы на следующий день тот его выгнал.

Поэтому я должна была воспринять слова мужа всерьез. Он вполне способен позвонить с утра в отдел кадров и велеть им расторгнуть договор с Клизой.

– В заднице я ее видал, – пробормотал Роберт. – Все равно она ни на что не годна!

– Она ведет важное дело…

– Какое там важное?!

Некоторое время он лежал неподвижно. Потом снова тихо фыркнул, желая показать, что ему не о чем со мной разговаривать. Потянув одеяло на себя, повернулся на бок – задом ко мне.

Я выдохнула.

– Выключи свет, – произнес Роберт повелительным тоном.

Безмолвно исполнив его указание, я осторожно легла на спину, чувствуя себя так, словно ступаю по очень тонкому льду. Слышала в отдалении его пыхтенье, но главным было то, что он не сорвался.

С четверть часа я лежала, слушая его неспокойное дыхание. Знала, что он не заснул и что эмоции продолжают бушевать в нем. Но надежда, что он справится с ними, меня еще не покинула. Обманчивая надежда…

Чуть погодя Роберт сорвался с кровати и подался в ванную, треснув дверями. Через минуту послышался шум полившейся из крана воды. Я представила, как он смотрит на себя в зеркало, время от времени плеща в лицо холодной водой, и воюет со своими демонами.

Когда вышел, я сразу поняла, что, даже если и было так, он проиграл этот бой.

– А ничего, б…, что я из-за тебя не мог ни на чем сосредоточиться весь вечер, а теперь еще и полночи заснуть не смогу?! – прошипел он, подходя ко мне. – Ты почему такая?

– Роберт…

Он занес руку и открытой ладонью нанес мне удар в лицо. Я заморгала и отвернула голову. Это была единственная реакция, какую я могла себе позволить.

Схватив меня за ворот пижамы, муж вытянул меня из постели. Кинул на пол и, едва я успела пошевелиться, оказался рядом.

– Роберт…

– Заткнись!

– Помнишь, что ты мне говорил? – напомнила я, пытаясь поскорее подняться.

Наверное, лучше бы мне было не двигаться, но стремление убежать одолело рационализм.

– Помню, б…, помню! – зло процедил он, схватив меня и, придавив к полу, стал трясти. – А ты помнишь, что я целыми днями пашу как вол? Вкалываю, как могу, чтобы вы ни в чем не нуждались?

От тряски я сильно ударилась о пол головой. А муж продолжал:

– И чего я прошу взамен? Чего?! Так много?!

Я открыла рот, но Роберт снова ударил меня открытой ладонью.

– Я спрашиваю!

– Роберт…

– Лишь хочу немного покоя вечером. Лишь несколько гребаных часов! – кричал он, тряся меня все сильнее.

Я понимала, что он уже пересек границы и дальше будет только хуже. И было…

Как обычно, Роберт выкрикивал очередной вопрос, распаляя себя и виня меня во всем, вменяя мне в вину самые абсурдные вещи. Если что-то шло вразрез с его планами, тогда даже совершенно незначительный нюанс он превращал в первопричину всех неудач и недоразумений.

Роберт разыгрывал свой сценарий, сопровождая его новыми, все более сильными ударами. Таскал меня по спальне, бил кулаком в живот, потом, лежащую на полу, пинал ногами.

Он орал о том, что приход Клизы загубил весь его дневной план, что теперь из-за нее он не сможет выспаться, что утром будет никакой и дела в бизнесе пойдут не так, как должно… Что из-за этого мы понесем лишние затраты и даже должны будем ограничить расходы…

Роберт всё продолжал и продолжал говорить, и каждая новая фраза становилась, образно говоря, очередным поленом, подкинутым в костер, разожженным в его воображении очень реалистичными демонами, о которых пишет Кинг.

Обычно это длилось несколько часов. Иногда два, а иногда и шесть. Я переносила все тяжело – долго не могла успокоиться, закрыть глаза и уснуть. К тому же обычно все заканчивалось одинаково – его плачем, признаниями в любви, проявлениями садомазохизма… Чаще всего он бил себя – однажды даже расколотил зеркало в ванной. Когда эмоции покидали его, а на моем теле подживали синяки и царапины, Роберт вновь превращался в совершенно другого человека.

Так было и в этот раз. Оставив меня, сломанную и униженную, на полу, он исчез в ванной. Через минуту на вилле воцарилась исключительная тишина. Потом послышались проклятья, звуки самоистязаний и, наконец, плач.

Как всегда, я призывала себя не обращать внимания на оскорбления, боялась прикоснуться языком к зубам, стать перед зеркалом и вообще двигаться. Мне казалось: если шевельнусь, сразу почувствую все свои многочисленные повреждения. И речь не только о физических повреждениях…

Вернувшись через некоторое время, Роберт не поднимал взгляд. Затем потянул носом и в первый раз стукнул себя в висок. Наклонился надо мной, умоляя о прощении, а потом поднял меня и помог лечь в постель. Спрятал лицо в моих бедрах, и через ткань пижамных брюк я ощутила его слезы.

Адреналин исчезал, уступая место боли…

Я пролежала до утра в удивительном забытье, одновременно казавшемся мне реальным и знакомым. Отгородилась от всех мыслей, которые должны были появляться в моей голове. Не реагировала абсолютно ни на что. Может, только благодаря этому мне удалось продержаться так долго…

Обычно по утрам мне казалось, что я лежу совсем с другим человеком. Роберт был наполовину смущен, наполовину возмущен. Будто это кто-то другой причинил мне зло, а он любой ценой намеревался этого «кого-то» наказать.

Он принес мне завтрак и долго расспрашивал о самочувствии. Снова зазвучали мольбы о прощении и обещания, что в следующий раз он лучше сломает себе руки, чем поднимет их на меня. Сказал, что согласен на психотерапию, на ночь будет закрываться в отдельной комнате, купит мне оружие…

Вариантов возникала масса – в зависимости от того, насколько много он позволил себе ночью. На этот раз Роберт был готов пообещать мне всё. Самым горьким было то, что в его глазах я видела неподдельную уверенность в искренности собственных обещаний и намерений.

Я могла бы воспользоваться этим, но знала, что наша супружеская взаимосвязь подобна взаимосвязи в пчелином улье, где каждый занят сугубо своим делом. А добропорядочная семья скорее сравнима с муравейником, в котором даже легкое прикосновение палкой вызывает всеобщую трагедию. Некоторые вещи должны оставаться за закрытыми дверями.

Ближе к десяти часам я уже потягивала просекко в зале, поглядывая на побережье. Роберт повез Войтека в школу, и я осталась дома одна. Оценила масштаб своих телесных повреждений. Психические травмы предпочла не анализировать.

Особо заметных не было – по крайней мере визуально. Так, несколько синяков, которые я легко замаскирую. Соответствующий опыт у меня имеется. Единственное, что меня беспокоило, это непроходящая боль в животе. Я ощущала какое-то жжение во внутренностях.

Игристое вино, как всегда, помогло. Я достала планшет, поставила его на подпорку на столике и стала просматривать новости. Успела прочесть несколько статей, после чего послышался телефонный звонок. Клиза.

– Да? – ответила я.

– Видела? – спросила она без излишних церемоний.

– Что я должна была увидеть?

– Войди на какой-нибудь портал с местными новостями.

Сначала я подумала, что речь о Ревале, но быстро сообразила: «Нет». Йола теперь жила в другом мире. Дело Евы стало для нее единственной реальностью.

Зайдя на опольский сервис «Газеты выборчей», я просто остолбенела. Почувствовала, как кровь отливает от моего лица. Сразу перестала думать о минувшей ночи, боли в животе и о том, что должна что-то предпринять, если мой муж продолжит меня истязать.

– Это невозможно, – проговорила я.

– Однако что есть, то есть!

– Когда увидела?

– Под утро.

– И только сейчас мне звонишь?!

– А если б позвонила раньше, что это дало бы? Девушка мертва, и уже ничего не поделаешь. К тому же добавилось еще несколько проблем…

Я не стала расспрашивать о них, так как мой разум сосредоточился на Еве. Тряхнув головой, спросила:

– Они уверены, что это ее тело?

– Подтвердили исследованием ДНК, – ответила Йола. – У них нет никаких сомнений в том, что это именно та девушка, которую мы искали. И которую мы загнали в могилу…

– Послушай, это не…

– Такова правда, – прервала меня Клиза. – Если б мы не начали копаться в этом деле, Ева осталась бы жива.

Я допила бокал вина, заметив, что рука моя дрожит. Спрятала ее под мышку, словно кто-то мог заметить, как я нервничаю.

– Но ведь это не мы инициировали установление контакта, – заметила я.

– Именно это ты будешь себе внушать, чтобы не чувствовать собственной вины?

– У нас нет причины ее чувствовать! И у Вернера тоже.

– Это твое мнение…

Глянув на бутылку, я подумала: «Конечно, не нужно было сразу наливать себе очередную порцию, но, может, в такой день исключение допустимо?» И сразу отказалась от этой мысли, решив, что если позволю себе подобное хоть один раз, то быстро превращусь в обычную алкоголичку. Закрутит, а потом придется бросать пить вообще. Абсурдно? Но мне действительно удавалось контролировать себя только благодаря страху перед тем, что в ином случае я должна буду навсегда попрощаться с алкоголем. Как говорится, ужас перед выходом из зависимости держал меня в узде. Противоречие – одна из множества моих черт характера.

– Мы лишили ее жизни, – добавила Йола.

Меня не удивило использование ею эвфемизма. Конечно, удобнее было выразиться именно так вместо «мы ее убили».

– Только какой была эта жизнь? – возразила я. – Может, с настоящей жизнью она не имела ничего общего…

– Может, и нет, – согласилась Клиза. – Но ведь мы могли ее спасти! Какой-то шанс имелся.

– Не факт. След ведь прервался.

– Ошибаешься, – тихо проговорила она. – Но это твой выбор…

– Так я вижу со своей позиции.

– С нее многое не видно.

Я сочла это выпадом в отношении нашего с Робертом образа жизни. Знала, что в глазах многих мы были идеальной парой, проживающей в великолепной вилле у моря, имеющей в гараже несколько дорогих автомобилей, воспитывающей здорового ребенка, которым мы оба могли гордиться. Мы бывали на закрытых эксклюзивных мероприятиях, пользовались хорошей репутацией, а будущее представало перед нами лишь в ярких красках.

Прекрасная картинка – но только нарисованная кровью, ненавистью и обманом…

Впрочем, Клиза имела в виду другое. Я была очень чувствительна и отовсюду ожидала нападки на наш образ жизни – но в данном случае речь шла не об этом…

– Я имела в виду, что ты не знаешь всего, – после паузы пояснила Йола.

– То есть?

– Верн связался со мной минуту назад.

– И?..

Меня охватило беспокойство. В ее голосе я уловила нечто, говорящее о том, что сейчас что-то изменится.

– Он успел передать мне, что на одном из снимков обнаружил что-то важное. Говорил, как пьяный, но…

– Что конкретно нашел?

– Я не узнала…

– Почему?

– У меня тут и своих проблем хватает, – буркнула Йола. – И довольно серьезных…

– Каких? – спросила я, почти рассерженная тем, что вынуждена вытягивать из нее информацию чуть ли не силой. Конечно, пора бы мне к этому привыкнуть, но, с другой стороны, и она могла бы вести себя иначе.

– Мой разговор с Верном прервал начальник отдела кадров, – пояснила Йола, – и сказал, что должен со мной переговорить.

Я уже знала, что сейчас услышу.

– Он передал мне, что я уволена с момента окончания нашего разговора с ним.

Скрипнув стулом о деревянный пол, я отодвинула его и встала; ноги оставили характерные следы на мастике. Вынув из холодильника бутылку просекко, поставила на столешницу. Потом выругалась про себя и вернула вино на место.

На меня накатило чувство вины. «Значит, Роберт разбудил ночью кого-то из отдела кадров и велел ему уволить Клизу… В общем-то, удивляться нечему. Он ведь, когда переставал меня бить, удалялся куда-то, а я была настолько ошеломлена, что не сообразила, чем муж занимался в эти минуты».

– В итоге все закономерно, – продолжила Йола.

– О чем ты?

– Едва я начала разыскивать девушку, сразу были найдены ее останки.

– Я думала, ты об увольнении… Не переживай! Все отменю.

– Да я не переживаю…

– Клиза, я тебе обещаю!

– Пошел он! – ответила она. – Все нормально.

Уверенность в ее голосе подсказала мне, что спорить с ней на данную тему бессмысленно. По крайней мере сейчас. С ее точки зрения, дальнейшее продолжение работы в «Рейманн инвестигейшн» было худшим, что могло произойти.

Я решила дать ей время остыть, а самой убедить Роберта, чтобы тот отменил свое распоряжение.

Было ли такое возможно? Я настолько хорошо его знала, что была уверена: нет.

– Высылаю тебе эсэмэской его номер, – сказала Йола. – А на мейл шлю инструкцию логирования на уровне админа в списке контактов агентства. Передай ее следующему сотруднику или воспользуйся сама. Меня это уже не касается.

– Ты не можешь так просто…

– Что? – прервала она меня. – Ева мертва, ее тело найдено. На этом моя работа закончилась бы, даже если б я не попрощалась с фирмой. Мы ведь не обязаны утешать тех, кто потерял своих близких.

Не успела я ответить, как Йола отключилась. Вот и все, что касается дальнейшего сотрудничества с лучшей сотрудницей из тех, кого мы когда-либо принимали на работу.

Где-то через час я снова наполнила бокал. Старалась пить маленькими глотками, хотя это удавалось мне с огромным трудом. Откинувшись на спинку стула в кабинете перед компьютером, я сплела пальцы на затылке и какое-то время сидела неподвижно. А потом решила, что самое время взяться за работу, потому что дело еще не закончено. Вернер обнаружил что-то новое, и мне нужно было узнать, что именно. Одновременно надо позаботиться о том, чтобы ничем не нервировать мужа. Я уже прекрасно поняла, что увольнение Клизы однозначно связано с тем, что Роберт не хочет, чтобы агентство занималось делом Евы. И теперь вместо Йолы его противником буду я.

Сейчас мне стало ясно, какова на самом деле степень моего влияния на агентство при отсутствии полной свободы действий. Мне было известно, что Роберт тщательно проверяет все мои телефонные звонки, скрупулезно изучает каждый вызов. Я допускала, что, даже будучи на работе, он контролирует меня и все мои действия с помощью видеокамеры, передающей изображение на его рабочий монитор.

Набрав нужный логин, я вошла в систему соединения с клиентами и выслала Вернеру одноразовый код доступа. Как правило, так делалось, когда клиент вводил логин, но я догадалась, что таким образом можно пригласить Дамиана на этот засекреченный чат. Намерения играть в таинственность у меня не было. Связь и так была закодирована, а информация почти сразу уничтожалась.

Пользуясь правом админа, я внесла несколько изменений в перечне пользователей, благодаря чему Вернер сообразит, что на другом конце канала связи находится реальный человек.

Он долго не выходил в связь, а я, напряженно ожидая, обдумывала: «Правильно ли я поступаю?» Потому что чувствовала себя так, будто предаю Роберта. Нет, может, я и не допускала ничего такого, но точно подумывала об этом. Как будто на выходе из гостиничного бара повстречала мужчину, оказавшегося впоследствии прекрасным другом. Вроде ничего страшного, но ведь известно, к чему это может привести…

Когда Вернер наконец появился в сети, я, занеся руки над клавиатурой, прикидывала: «Что же написать ему?» Но ничего хорошего мне в голову не приходило.

На мониторе появился его вопрос:

– Кассандра?

Определенности в том, насколько я должна быть с ним открыта, у меня не было.

– Хозяйка «Рейманн инвестигейшн»? – дополнил Вернер свой вопрос.

– Да.

– А что с Клизой?

– Ей пришлось заняться другим запутанным делом.

С минуту он не отвечал. Потом написал:

– Она должна вернуться к моему.

– Пока такой возможности нет, но я постараюсь сделать все, что смогу, – ответила я.

Сообщения исчезали одно за другим, и курсор мигал в ожидании, когда кто-нибудь что-либо напишет. Опершись локтем на стол, я пристально вглядывалась в монитор. У Дамиана, судя по всему, не было полной уверенности в том, что мне можно доверять. С одной стороны, ему приходилось общаться с посторонним человеком, но с другой – по секретному каналу шло общение с фирмой, которая – единственная до сего времени – протянула ему, образно говоря, руку помощи.

– Клиза сообщила мне, что ты что-то обнаружил, – написала я.

Мне показалось, что ответ шел бесконечно долго.

– Обнаружил. Больше, чем ожидал.

– А именно?

– Она жива.

– Что?!

– Знаю, что это кажется неправдоподобным. Но у меня есть доказательство.

Я неосознанно потянулась за бокалом.

– Уверен?

– Да.

Словно он мог это увидеть, я в раздумье покивала, решая: писать ли, что обнаружено тело? А смысл? Ему все это прекрасно известно.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – продолжил писать он. – Что жених, не желая примириться с утратой, ищет какие-то абсурдные объяснения и хватается за любую, даже самую незначительную, надежду… Однако же поверь мне.

Я глубоко вздохнула, все так же толком не зная, как должна отреагировать. Мое возражение могло оттолкнуть его. Чересчур поспешное согласие также могло оказаться некстати. И потому я пришла к выводу, что лучше дождаться от Дамиана очередного сообщения.

Через минуту появились строчки:

– Она жива. У меня есть тому доказательство.