Текст книги "Неразбериха с вайдой"

Маргарет, герцогиня Кентская, второй ребенок и единственная дочь покойного сэра Остина Кэмпбелла-Макдональда, вышла замуж за герцога в 1944 году, когда ей было чуть больше двадцати, а ему – лет на двадцать больше.

Одаренная быстрым, сообразительным умом, веселая, остроумная и до сих пор очень привлекательная женщина, на протяжении всех этих двух десятков лет она искрилась жизнью и блистала в свете на фоне своего более спокойного, умеренного супруга. Она любила веселые балы, хорошие вина и хорошую еду.

Она обожала танцевать и скакать верхом. Она – одна из немногих женщин – состояла членом знаменитого лондонского игорного клуба «Уорденс».

При всем при том на нее ни разу не пала ни малейшая тень скандала.

Она тщательно избегала ситуаций, которые могли возбудить хоть каплю подозрения насчет ее – или ее семьи – аморального или непорядочного поведения.

В семье герцога было двое детей: девятнадцатилетний наследник титула лорд Квентин и леди Энн, которая, если верить доходившим до лорда Дарси слухам, в свои шестнадцать лет уже успела превратиться в очаровательную юную леди. В обоих детях ощущалась живость матери, однако воспитаны они были хорошо и вели себя безукоризненно.

Брат герцогини Кентской, сэр Эндрю, имел репутацию добродушного, общительного, остроумного человека. Чуть не двадцать пять лет он провел в Новой Англии, северном материке Нового Света, и вернулся домой, в Англию, лет пять тому назад. Возраст его приближался к шестидесяти.

Вдовствующая герцогиня сидела на стуле, обитом парчой. Фигура этой красивой женщины с возрастом нисколько не испортилась, а лишь обрела зрелость; в густых каштановых волосах еще не появилось ни единого седого волоска. Выражение лица герцогини выдавало то напряжение, в котором она находилась последние дни, но глаза ее смотрели ясно и спокойно.

Рядом со стулом, высокий и прямой, стоял печальный лорд Квентин, ее сын. К нему, как непосредственному наследнику трона герцога Кентского, уже обращались «ваше сиятельство» и «милорд герцог», хотя для того, чтобы взять бразды правления в свои руки, ему требовалось еще подтверждение титула королем.

На небольшом, но почтительном расстоянии от этой сиятельной пары стоял сэр Эндрю Кэмпбелл-Макдональд.

Лорд Дарси поклонился.

– Ваши сиятельства, сэр Эндрю, мне очень жаль, что наша встреча случилась при столь печальных обстоятельствах. Как вам известно, я всегда восхищался покойным его сиятельством.

– Вы очень любезны, милорд, – сказала вдовствующая герцогиня.

– Печалит меня также и то, – продолжал лорд Дарси, – что я нахожусь здесь не только по личным мотивам – чтобы отдать последний долг покойному его сиятельству, но и в официальном своем качестве.

Молодой лорд Квентин слегка кашлянул.

– Не надо извиняться, милорд. Мы понимаем, таков ваш долг.

– Благодарю вас, ваше сиятельство. В таком случае, я начну с вопроса: когда каждый из вас последний раз видел лорда Кембертона живым?

– Недели три тому назад, – ответил лорд Квентин. – В конце апреля. Он уезжал в Шотландию, в отпуск.

Вдовствующая герцогиня кивком подтвердила слова сына.

– Это было в субботу. Значит, двадцать пятого числа.

– Верно, – согласился молодой герцог. – Двадцать пятого апреля. И никто из нас с тех пор его не видел. Я имею в виду – живым. По просьбе шефа стражи я опознал его тело.

– Понятно. Мне хотелось бы знать, может ли кто-нибудь из вас высказать предположение о причине, по которой некто захотел избавиться от лорда Кембертона?

Лорд Квентин прищурился, размышляя. Герцогиня ответила прежде, чем он успел что-либо сказать.

– Конечно, нет. Лорд Кембертон был прекрасным и очень порядочным человеком.

Лицо лорда Квентина прояснилось.

– Да, это был очень хороший человек. Не могу представить, кому и зачем понадобилось его убивать.

– Если позволено будет высказаться мне, – вмешался сэр Эндрю, – лорд Кембертон, как я понимаю, передал в руки королевского правосудия многих злодеев. Я слышал, что ему не раз угрожали, угрожали люди, отправленные в тюрьму после того, как их преступления были вскрыты благодаря его усилиям. Так разве не может быть так, что одна из этих личностей исполнила свою угрозу?

– В высшей степени возможно, – согласился лорд Дарси.

Он уже договорился с шефом Бертрамом относительно проведения розыска в этом направлении. Это было обычным порядком при расследовании смерти офицера королевского правосудия.

– Очень может быть, что именно здесь и лежит ответ. Однако я, естественно, просто обязан принимать во внимание буквально любую возможность.

– Не хотите ли вы предположить, милорд, – в голосе вдовствующей герцогини позвякивали льдинки, – что в этом ужасном преступлении замешан кто-либо из рода Кентов?

– Я ничего не предполагаю, ваше сиятельство, – ответил лорд Дарси. – Мои обязанности состоят не в том, чтобы делать предположения, а в том, чтобы устанавливать факты. Когда все факты будут извлечены на свет, отпадет всякая нужда в предположениях и подозрениях. Правда, какой бы она ни была, всегда указывает в верном направлении.

– Конечно, – в голосе герцогини появилось что-то похожее на смущение. – Вы должны простить меня, милорд – это все от переутомления.

– Вы действительно должны простить мою сестру, – поддержал герцогиню сэр Эндрю. – Ее нервы сейчас далеко не в лучшем состоянии.

– Я еще могу говорить сама за себя, Эндрю.

Вдовствующая герцогиня на секунду прикрыла глаза.

– Но в то же время мой брат прав, лорд Дарси, – добавила она. – Последнее время я не очень хорошо себя чувствую.

– Ради Бога простите меня, ваше сиятельство, – мягко ответил лорд Дарси. – Я вовсе не имел намерения доставлять вам дополнительные огорчения в такое трудное для вас время. Думаю, в настоящий момент у меня нет больше вопросов. Будем считать, что на некоторое время с официальными моими обязанностями покончено. Могу ли я быть чем-либо полезен вам лично?

Она снова прикрыла глаза.

– Сейчас – ничем, милорд, хотя я очень благодарна вам за предложение. Квентин?

– Сейчас – нет, – повторил за матерью лорд Квентин. – Если ваша помощь потребуется, милорд, то я сообщу вам об этом.

– Тогда, с разрешения ваших светлостей, я покину вас. Еще раз примите мои извинения.

Сопровождаемый сенешалем, лорд Дарси по тому же длинному коридору направился к выходу. Однако, не успел он достичь двери, как путь ему преградила неожиданно появившаяся откуда-то сбоку совсем молодая девушка.

Не было ни малейшего сомнения, кто это – столь разительно походила она на свою мать.

– Лорд Дарси? – произнесла она юным, чистым голосом. – Я – леди Энн.

Девушка протянула ему руку.

Слегка улыбнувшись, лорд Дарси склонился к этой руке. Целовать руки молодым девушкам считалось чуточку старомодным, но, видимо, леди Энн считала себя в свои шестнадцать вполне взрослой и стремилась это показать.

Однако, взяв протянутую ему руку, лорд Дарси понял, что недооценил дочь герцога.

– Весьма польщен, миледи, – сказал он, коснувшись губами юной руки, и одновременно в его ладонь незаметно скользнула зажатая в этой руке плотно сложенная бумажка.

– К сожалению, я не смогла поприветствовать вас, милорд. – Голос девушки звучал совершенно спокойно. – Я не очень хорошо себя чувствую, у меня ужасная мигрень.

– Не стоит беспокоиться, миледи. Надеюсь, вам скоро станет лучше.

– Благодарю вас, милорд. Ну а до того времени... – и она прошла мимо.

Лорд Дарси не оборачивался, однако был уверен, что кто-то из троих в гостиной открыл дверь и наблюдал за этой встречей.

И только выйдя за главные ворота герцогского дворца, он развернул полоску бумаги.

Там было написано:

«Милорд, мне надо поговорить с вами. Приходите в кафедральный собор, к раке святого Томаса, в шесть. Пожалуйста!»

Подпись гласила: «Энн Кентская».

* * *

В пять тридцать, сидя в своих апартаментах во дворце архиепископа, лорд Дарси слушал доклад мастера Шона.

– Мы с мастером Тимоти обследовали все замки и засовы на окнах и дверях мастерской краснодеревщика, как вы и просили, милорд. Хорошие заклинания, милорд: солидная, профессиональная работа. Конечно, я лично смог бы открыть любой из них, но для этого надо серьезно знать дело. Ни один простой взломщик или волшебник-дилетант тут не справится.

– Ну, и в каком они состоянии? – поинтересовался лорд Дарси.

– Насколько мы поняли, ни один из замков не открывался. Конечно, это еще ничего не значит, ведь как хороший слесарь может открыть замок и закрыть его снова, не оставив никаких следов, точно так же хороший волшебник мог снять эти заклинания и снова наложить их, да так, что ничего потом не заметишь. Но это была бы работа по высшему классу, милорд.

– Так-так.

Лорд Дарси задумался.

– А вы справились в реестре гильдии, Шон?

– Первое, что я сделал, милорд, – мастер Шон улыбнулся. – Согласно реестру гильдии волшебников, в Кентербери сейчас есть только один человек, способный на такую работу, – не считая, естественно, меня.

– Насчет вас я нисколько не сомневаюсь, старина Шон, – лорд Дарси тоже улыбнулся. – Так только один? В таком случае совершенно очевидно...

– Вот именно, милорд. Это – сам мастер Тимоти.

Кивком выразив свое удовлетворение, лорд Дарси выбил пепел из трубки.

– Очень хорошо. Встретимся попозже, мастер Шон. Мне надо еще кое-что выяснить. Нам нужно больше фактов.

– И где же вы собираетесь искать их, милорд?

– В церкви, мастер Шон, где же еще, как не в церкви.

На лице мастера Шона, глядевшего вслед удаляющемуся лорду Дарси, отразилась явная озабоченность.

– Возможно, – пробормотал он себе под нос, только наполовину в шутку, – его лордство собирается вознести молитву Всевышнему, дабы тот сжалился и сказал нам, кто же это сделал.

* * *

В это время в соборе почти никого не было. Какие-то две женщины молились у усыпанной драгоценными камнями раки святого Томаса Бекета, несколько человек молились у других гробниц. Несмотря на то, что снаружи все было залито вечерним солнцем, в соборе царил полумрак; солнечные лучи, почти горизонтально проникая сквозь витражи окон, освещали стены, почти не рассеивая полумрак в соборе.

Святой Томас все еще пользовался популярностью, хотя идеи, за которые он сражался и умер восемь веков тому назад, мало кого уже волновали. Даже вопрос о причастности Генриха II, первого короля из династии Плантагенетов, к смерти архиепископа Томаса интересовал одних только историков, которые скорее всего никогда не смогут прийти к согласию. Чудом оправившись после едва не оказавшейся смертельной раны, нанесенной арбалетной стрелой при осаде Шалю, Ричард Львиное Сердце приложил все старания, чтобы оградить Генриха II от любых упреков, – и это при том, что сам боролся с отцом до самого дня его смерти. Да и наследовавший Ричарду Артур, его племянник, – «добрый король Артур», столь часто смешиваемый в народных легендах с Артуром из Камелота, – сделал кое-что для того, чтобы обелить своего дядю. Теперь все это не имеет особого значения. Главное – потомки Артура, включая нынешнего Джона IV, до сих пор владеют той Империей, которую основал Генрих.

И Генрих II по праву занимает столь же почетное место в истории, как и Томас – на небесах.

Приблизившись к раке, лорд Дарси узнал в одной из коленопреклоненных женщин леди Энн. Чтобы не мешать, он остановился, не доходя до нее нескольких ярдов. Окончив молитву и поднявшись на ноги, девушка оглянулась, увидела лорда Дарси и направилась прямо к нему.

– Спасибо, что пришли, милорд.

Ее голос звучал очень тихо.

– Крайне жаль, что нам приходится встречаться таким образом. Семейство решило, что мне лучше не говорить с вами, потому что они считают меня глупой, увлекающейся девчонкой. Но это не так, действительно не так – хотя я и вправду думаю, что вы – просто великолепны.

Она не спускала с него больших серых глаз.

– Видите ли, милорд, я знаю про вас все. Леди Ивонна – моя школьная подруга. Она говорит, что вы – лучший следователь во всей Англии.

– Я стараюсь быть им, миледи.

Лорд Дарси несколько смутился. Он только раз говорил с Ивонной, дочерью маркиза Руанского, да и весь тот разговор состоял из пары десятков слов, но и этого, видимо, хватило, чтобы вызвать у девочки острый приступ обожания – обычной для школьниц болезни. То, как горели глаза леди Энн, свидетельствовало, что эта болезнь ко всему еще и заразная.

– Я думаю, что чем скорее вы разрешите загадку смерти лорда Кембертона, тем лучше будет для всех, вы согласны? Поэтому я молилась святому Томасу, чтобы он помог вам. Уж он-то должен понимать кое-что в убийствах, правда ведь?

– Думаю, да, миледи, – согласился лорд Дарси. – А вы считаете, что для разгадки этого убийства мне требуется особое вмешательство святого Томаса?

Леди Энн явно смутилась, но затем увидела искорки смеха в серо-стальных глазах знаменитого следователя. На ее губах появилась ответная улыбка.

– Я этого не думаю, милорд, но никогда и ни в чем нельзя быть полностью уверенным. К тому же святой Томас и сам не станет помогать, если вы не будете нуждаться в этой помощи.

– Я краснею, миледи.

На деле лорд Дарси и не думал краснеть.

– Уверяю вас, у нас со святым Томасом не будет и капли профессионального соперничества. А так как я работаю в интересах правосудия, небеса зачастую приходят мне на помощь, прошу я об этом или нет.

Неожиданно посерьезнев, леди Энн сказала:

– А бывает так, чтобы небеса мешали вашей работе? Я имею в виду – в интересах божественного милосердия?

– Такое тоже случается иногда, – серьезным тоном признал лорд Дарси. – Только я не стал бы говорить «мешают», лучше сказать «озаряют состраданием», вам, наверное, понятна разница, миледи?

Девушка утвердительно кивнула:

– Думаю, да. Да, конечно же, понятна. Очень рада услышать это от вас, милорд.

И тут лорда Дарси осенило. Леди Энн подозревает кого-то, человека, которого ей жалко. А так ли верно подобное предположение? Может, она говорит все это, движимая состраданием к себе самой?

«Не спеши, – предостерег себя лорд Дарси. – Не спеши, скоро все узнаешь».

– Причина моей встречи с вами, – леди Энн снова понизила голос, – состоит в том, что я кажется, нашла Ключ.

Лорд Дарси прямо-таки услышал заглавную букву.

– Неужели, миледи? Расскажите мне о нем.

– На самом деле целых два Ключа.

Теперь ее голос превратился в заговорщический шепот.

– Первый – это то, что я видела. Я видела лорда Кембертона вечером одиннадцатого, в прошлый понедельник, когда он вернулся из Шотландии.

– Послушайте, это же крайне важно!

Теперь лорд Дарси говорил таким же шепотом.

– Где и когда, миледи?

– Дома, в замке. Было уже очень поздно – почти полночь, очень скоро после этого ударили в колокол. Мне не спалось. Папа был так плох, и я... – она замолкла, чтобы проглотить набегавшие слезы, – я очень беспокоилась и не могла уснуть. Я глядела в окно – мои комнаты на втором этаже – и увидела, как он вошел в боковую дверь. Там есть газовый фонарь, который не гасят всю ночь, и я ясно увидела его лицо.

– А вам известно, что он делал потом, в замке?

– Нет, милорд. Я об этом и не думала. Я никуда не выходила из своих комнат и в конце концов заснула.

– А после этого вы видели лорда Кембертона живым?

– Нет, милорд. Да и мертвым – тоже. А он что, и вправду был выкрашен в синий цвет?

– Да, миледи.

Лорд Дарси немного помолчал.

– А второй ключ, миледи?

– Понимаете, я, по правде говоря, не знаю, имеет ли он какое-то значение. Судите сами. Тогда, в понедельник вечером, когда лорд Кембертон вернулся домой, у него на руке висел длинный зеленый плащ. Я обратила на это внимание, ведь он был в темно-синем плаще, я еще подумала, зачем ему сразу два плаща?

Глаза лорда Дарси чуть сузились.

– И?...

– И вот вчера... понимаете, милорд, я чувствовала себя довольно плохо. Мы с отцом были очень близки, и...

Она снова прервалась, чтобы справиться с набегавшими слезами.

– Как бы там ни было, я просто бродила по замку. Мне хотелось побыть одной. Я оказалась в западном крыле, которым мы почти не пользуемся, разве только для размещения гостей, и где в это время никого не было. Я почувствовала дым – странный запах, совсем не похожий на запах горящих дров или углей. Я пошла на запах и попала в одну из гостевых комнат.

Кто-то разводил огонь в камине; мне это показалось странным, ведь вчерашний день был теплым и солнечным, вроде сегодняшнего. Кто-то успел переворошить золу, но от нее еще поднимался дымок. Запах был как от горящей тряпки, и это тоже показалось мне очень странным, так что я порылась в золе кочергой – и нашла это!

Леди Энн двумя пальчиками извлекла нечто из сумочки, висевшей у нее на поясе, и торжественно протянула это нечто лорду Дарси.

– По-моему, милорд, один из наших слуг знает кое-что об убийстве лорда Кембертона!

Лорд Дарси смотрел на зажатый между тонкими пальчиками маленький клочок обгоревшей по краям зеленой ткани.

* * *

Мастер О'Лохлейн вошел в комнату лорда Дарси с большой коробкой под мышкой и сияющей улыбкой на круглой ирландской физиономии.

– Достал, милорд! – торжествующе возвестил он. – В одной из обивочных мастерских нашелся целый ящик. И почти того же цвета.

– Значит, подойдет?

– Да, милорд.

Маленький волшебник взгромоздил коробку на ближайший стол.

– Поработать придется порядочно, но мы должны получить нужные вам результаты. Кстати, милорд, по дороге я зашел в больницу аббатства и поговорил с целителем, который проводил вскрытие покойного его сиятельства герцога. И преподобный отец, и врач, ему ассистировавший, уверены: его сиятельство умер естественной смертью. Никаких следов яда.

– Великолепно! Естественная смерть значительно лучше согласуется с моей гипотезой, чем тонкое, хитроумное убийство.

Лорд Дарси указал на коробку, принесенную мастером Шоном.

– А теперь давайте взглянем на эту вату.

Мастер Шон послушно открыл коробку: ее до краев заполнял какой-то зеленый пух.

– Вот эта вата, милорд. Мелко нарубленное льняное волокно, такое же, из какого соткан ваш кусочек ткани. Вообще-то, это скорей даже не вата, а корпия. Единственный материал, который нам подойдет.

Окинув взглядом комнату, он нашел интересовавший его предмет.

– Ага! Вижу, вы добыли уже поворотный барабан.

– Да. Милорд архиепископ поручил одному из своих мастеровых соорудить его для нас.

Это был небольшой бочонок, объемом, наверное, в несколько галлонов, с ручкой сбоку. Бочонок стоял на подставке так, что его можно было вращать за эту ручку. С другой стороны он закрывался плотной крышкой.

Мастер Шон подошел к шкафу и достал оттуда свой большой расписанный саквояж. Поставив саквояж на стол рядом с коробкой, он начал извлекать из него различные предметы.

– Только это – довольно длительный процесс, милорд. Сложная штука, тут не получится, чтобы раз, два – и готово. Мастер Тимоти Видо гордится умением соединить края разорванной ткани так, что не образуется шва, а ведь эта операция по сравнению с тем, чего хотим мы, не столь уж сложна.

Ему всего-то и надо, что воспользоваться Законом Сродства; края разорванной ткани находятся в таком высоком сродстве, что все получается мгновенно.

А вот этот пух, у него же нет ни малейшего сродства с нашим огрызком тряпки. Поэтому приходится использовать Закон Синекдохи, гласящий, что часть эквивалентна целому – и наоборот. А теперь посмотрим. Как там, все сухое?

Разговаривая, он подбирал инструменты и материалы, необходимые для наложения нужных ему заклинаний.

Лорду Дарси всегда доставляло огромное удовольствие наблюдать, как работает мастер Шон, и слушать, как он при этом сопровождает каждое свое действие пространным комментарием. Многое из этого он слушал по сотому уже, наверное, разу, но всегда находилось нечто такое, что он откладывал у себя в памяти на будущее. Разумеется, лорд Дарси не мог прямо использовать эти знания, у него не было для этого ни Таланта, ни, пожалуй, и склонности. Однако при его роде занятий никакие знания не могли оказаться лишними.

– Вы же видели, конечно, милорд, – продолжал свою лекцию мастер Шон, – как кусочек янтаря притягивает к себе нитки или клочки бумаги, если потереть его перед этим шерстью, а стеклянная палочка делает то же самое, если натереть ее шелком. Так вот, здесь, в основе своей, то же самое явление, только в этом случае требуются структурирование и концентрация силы. В это-то вся трудность. А теперь, милорд, на некоторое время мне нужна полная тишина.

Прошел почти целый час, пока мастер Шон закончил все приготовления к эксперименту. Он посыпал зеленый пух и обгорелую тряпицу различными порошками, бормотал заклинания и рисовал своим жезлом в воздухе сложные символы и узоры. Лорд Дарси сидел совершенно тихо; опасно мешать волшебнику, занятому своей работой.

В конце концов мастер Шон вывалил все содержимое коробки в бочонок; туда же он бросил и клочок зеленой ткани. Затем, плотно закрыв крышку, он, продолжая тихо бормотать заклинания, начертил жезлом в воздухе еще несколько загадочных фигур.

– А вот теперь начинается самая скучная часть, милорд, – сказал он. – Волоконца тут довольно мелкие, но все равно придется крутить этот бочонок не меньше полутора часов. Тут же все построено на вероятности, милорд.

Края этого лоскутка будут пытаться найти волоконца наиболее похожие на те, с которыми они соединялись прежде. Затем это кусочек волокна найдет другой, и так далее. Так вот, в самом грубом приближении, чем мельче предметы раздроблены, тем идентичнее они становятся. В теории, если чистое вещество – например, соль – разделить на мельчайшие возможные частицы, все они будут абсолютно идентичны. В газе... но это к делу не относится.

Короче говоря, возьми я, скажем, полудюймовые зеленые волоконца, мне бы потребовались их многие тонны, а вертеть пришлось бы несколько дней. Не буду утруждать вас математикой всего этого дела. Как бы там ни было, потребуется время, так что...

Улыбнувшись, лорд Дарси сделал успокаивающий жест.

– Спокойствие, дорогой Шон. Я это предвидел.

Потянув за шнур звонка, он вспомнил вдруг, как всего день назад король точно так же предугадал, что понадобится ему самому.

В дверь постучали и на «войдите» лорда Дарси в комнату робко вошел молодой человек в одеянии послушника.

– Брат Дэниел, если не ошибаюсь? – спросил вошедшего лорд Дарси.

– Д-да, милорд.

– Брат Дэниел, это мастер Шон. Мастер Шон, старший послушник сообщил мне, что брат Дэниел виновен в небольшом нарушении правил ордена.

Наказанием ему должны быть несколько часов монотонной работы. Так как вы – дипломированный волшебник и, следовательно, облечены соответствующим доверием, то вы вправе наложить наказание на послушника, если он сам на то согласится. Что скажете вы, брат Дэниел?

– Как милорду будет угодно.

Юноша не знал, куда деваться от смущения.

– Отлично. В таком случае, мастер Шон, я оставляю брата Дэниела на ваше попечение, а сам удалюсь на пару часов. Хватит вам этого?

– Вполне, милорд. Садитесь на табуретку, брат. Вам только и потребуется крутить эту ручку – медленно, без рывков, но и без остановок. Вот таким образом. Вот-вот. Правильно. А теперь – кончаем разговоры. Увидимся позже, милорд.

* * *

Вернулся лорд Дарси в сопровождении сэра Томаса Лесо. Брата Дэниела поблагодарили и отпустили.

– Готово, мастер Шон?

В голосе лорда Дарси слышалось нетерпение.

– Готово, готово, милорд. Ну-ка, давайте посмотрим...

Лорд Дарси и сэр Томас с молчаливым интересом наблюдали, как мастер Шон вскрывает свой бочонок.

Коротышка-волшебник извлек откуда-то тонкие кожаные перчатки.

– Понимаете, нельзя, чтобы на эту штуку попадала влага, – объяснил он, запуская руки внутрь деревянного цилиндра. – И металла нельзя касаться, а то сразу рассыплется. Теперь вынимаем, осторожно... потихоньку... вот!

От вытащенной им тонкой, напоминающей паутину ткани во все стороны разлетелись крошечные пушинки; и правда, вата, положенная ранее в бочонок, не была уже однородным комом, она приобрела форму и фактуру. В руках мастера Шона находилось нечто вроде длинного плаща с капюшоном, изготовленного из пушистой на вид, тонкой зеленой ткани. В передней части капюшона были два отверстия для глаз.

С предельной осторожностью воссозданное одеяние было уложено на стол.

Лорд Дарси и сэр Томас глядели на него, не прикасаясь.

– Никаких сомнений, – нарушил тишину сэр Томас. – Это был клочок одной из тех мантий, которые надевают семеро из братства Альбиона.

Он перевел взгляд на ирландца.

– Великолепная работа, мастер волшебник. Не думаю, чтоб мне доводилось раньше видеть лучше выполненную реконструкцию. По большей части они разваливаются на куски при первой же попытке взять их в руки. Насколько она прочна?

– Примерно как папиросная бумага, сэр. На наше счастье, последнее время погода была сухой. В сырую погоду, – тут он улыбнулся, – результат был бы больше похож на мокрую папиросную бумагу.

– Хорошо сказано, мастер Шон, – улыбнулся в ответ сэр Томас.

– Спасибо, сэр Томас.

Мастер Шон вынул рулетку и начал тщательно измерять реконструированный плащ, записывая все цифры в свой блокнот. Покончив с этим занятием, он посмотрел на лорда Дарси.

– Вот, пожалуй, и все, милорд. Нужна нам зачем-нибудь эта штука?

– Думаю, нет. Вещественным доказательством она не является, да к тому же и не доживет до суда, рассыплется задолго до него.

– Что верно, то верно, милорд.

Он подхватил почти невесомое одеяние у левого плеча, где располагался первоначальный клочок материи, и запихнул большую часть плаща в ту самую коробку, в которой раньше лежала зеленая вата. Затем, продолжая держать рукой в перчатке обгорелый лоскуток, он дотронулся до мантии серебряным жезлом – и тут же от нее остался один этот лоскуток; остальной материал мгновенно вернулся к своему предыдущему состоянию – в бесформенный ком спутанных волокон.

– А это я спрячу, как вещественное доказательство, милорд.

* * *

Через три дня, в пятницу двадцать третьего, лорд Дарси начал замечать у себя признаки беспокойства. Добавив еще несколько строк к черновику донесения, которое должно быть в итоге отослано Его Величеству, он заодно перечитал все, что написал раньше. Написанное ему не понравилось. Не выявилось ничего нового. Никаких новых улик, никакой новой информации.

Лорд Дарси все еще ждал, что ему сообщит сэр Ангус Макриди, надеясь что хоть это что-то прояснит. Но из Эдинбурга – ни ответа, ни привета.

Похороны покойного его сиятельства герцога Кентского состоялись вчера, в четверг, реквием служил сам милорд архиепископ. Присутствовала чуть ли не половина аристократии Империи, включая Его Величество. По просьбе лорда Дарси, милорд архиепископ разрешил ему сидеть у алтаря на клиросе, чтобы видеть лица присутствующих. Лица эти не подсказали лорду Дарси почти ничего.

Судя по информации, имеющейся у сэра Томаса Лесо, либо сам лорд Кембертон, либо сэр Эндрю Кэмпбелл-Макдональд, либо оба они состояли в братстве Альбиона. Это тоже ни о чем не говорило – весьма вероятно, что либо один из них, либо оба были засланы туда самим герцогом.

– Остается, старина Шон, – сказал он своему другу в четверг вечером, – все тот же самый вопрос, что и в понедельник. Кто и зачем убил лорда Кембертона? У нас есть уже много фактов, однако пока что ни один из них не имеет объяснения. Как и зачем попал лорд Кембертон в гроб герцога? Когда его убили? Где находилось тело, пока его не обнаружили?

А еще: почему лорд Кембертон нес зеленую мантию? Была ли это та самая, которую сожгли в понедельник? А если так, почему человек, уничтоживший ее, тянул с этим до понедельника? Зеленое одеяние подошло бы как лорду Кембертону, так и сэру Эндрю, они оба высокого роста. Но оно ни в коем случае не принадлежало никому из Кентов; самый высокий из них – лорд Квентин, но и ему не хватило бы дюймов шести роста, чтобы носить этот плащ, не наступая при каждом шаге на края. Все это мне очень подозрительно, Шон. Мне совсем не нравится, куда указывают улики.

– Что-то я не очень понимаю вас, милорд, – отозвался мастер Шон.

– А вот послушайте. Вы были в городе, вы слышали, что говорят люди. Вы читали передовицы в «Кентербери Геральд». Все уверены, что именно братство Альбиона убило лорда Кембертона. Добрый человек Джек, этот вошедший в поговорку средний обыватель, не смог бы пройти мимо такой бросающейся в глаза улики, как вайда.

А что в результате? Члены братства перепуганы до полусмерти.

Большинство из них – совершенно безвредные люди, если говорить по большому счету. Просто принадлежность к нелегальной организации доставляет им удовольствие, сходное с тем, которое получает маленький мальчик, воруя яблоки. А теперь вся христианская община дружно ополчилась на язычников, требуя предпринять какие-то меры. И ведь не только здесь, а по всей Англии, Шотландии и Уэльсу.

Не приносили лорда Кембертона в жертву, ни с его согласия, ни против его воли. Будь это жертвоприношение, его тело оказалось бы совсем в другом месте, скорее всего, его закопали бы в лесу.

Нет, его убили в замке Кентербери, не дальше крепостной стены, и это было именно убийство, а не жертвоприношение. А с какой стати тогда вайда?

– А может быть, как предохранительное заклинание, милорд? – предположил мастер Шон. – Древние бритты были достаточно знакомы с символикой и знали, что стреловидные листья вайды можно использовать для защиты. Они брали вайду, идя на битву. Им, конечно же, неоткуда было знать, что таким образом предохранительные заклинания не работают. Они...

– А вы сами стали бы использовать вайду в качестве составной части заклинания, защищающего труп от разложения? – прервал своего помощника лорд Дарси.

– Ну... нет, милорд. Вы же знаете, что есть значительно лучшие заклинания. Заклинания с вайдой требуют очень много времени, к тому же тело надо крайне тщательно окрасить. Да и вообще такие заклинания не слишком эффективны.

– А с чего бы им тогда пользоваться такими заклинаниями?

– А! Я понимаю, что вы хотите сказать, милорд!

Широкое ирландское лицо мастера Шона расплылось в улыбке.

– Конечно же! Тело должно было быть найдено! Вайду использовали для того, чтобы бросить тень на священное братство древнего Альбиона и отвести подозрение от кого-то другого. А может, цель этого убийства в том и состояла, чтобы досадить братству?

– Обе гипотезы на лишены смысла, мастер Шон, но у нас все еще мало данных. Факты, Шон, нам нужны факты!

* * *

И вот прошло еще двадцать четыре часа, а новых фактов как не было, так и нет. Обмакнув перо в бутылочку с чернилами, лорд Дарси доверил бумаге сей глубоко разочаровывающий факт.

Открылась дверь, и в комнате появился мастер Шон, а почти по пятам за ним – молодой послушник с подносом, на котором стоял завтрак для их лордства. Лорд Дарси отодвинул бумаги в сторону, освобождая место для подноса. Мастер Шон держал в руках конверт.