Текст книги "Неразбериха с вайдой"

– Не сомневаюсь.

Слушая пространный рассказ мастера Уолтера, лорд Дарси сумел, наконец, припомнить исторические факты.

– И что же, вчера так все и было?

– Нет, ваше лордство, на этот раз ничего такого не было. Капитан герцогской гвардии решил, что некрасиво это будет, когда в семье траур, и вообще. И его высокопреосвященство архиепископ тоже так думал. Нехорошо как-то было бы возносить благодарность за спасение жизни герцога, который уже чуть не четыре сотни лет лежит на кладбище, когда его сиятельство, покойный, еще даже не успели лечь в свою могилу. Просто выстроили караул на пять минут в молчании, и салютовали его сиятельству.

– Конечно, это было самое правильное, – согласился лорд Дарси. – Получается, не умри его светлость, вы бы так и не заглянули в мастерскую до сегодняшнего утра? А когда вы последний раз запирали ее перед тем, как открыли вчера утром?

– В субботу вечером, ваше лордство. То есть не я запирал ее, ее запер Генри. Я немного устал и рано ушел наверх. И вообще на ночь запирает обычно Гарри.

– И гроб был тогда пустой?

– Наверняка, ваше лордство, наверняка. Этот гроб – моя особая гордость, ваше лордство, если позволите мне так выразиться. Особая гордость. Я специально проверил, нет ли опилок или еще чего такого на шелковой обивке внутри.

– Понимаю. А во сколько вы запирались в субботу вечером?

– Лучше спросить у Генри, ваше лордство. Г-е-енр-и-и!

Подмастерье появился почти мгновенно. Покончив с процедурой знакомства, лорд Дарси повторил вопрос.

– Я закрывал мастерскую в полдевятого, ваше лордство. Во дворе было еще светло. Послал учеников наверх и все запер.

– И в воскресенье здесь никого не было?

Лорд Дарси по очереди поглядел на мастера Уолтера и Генри.

– Нет, ваше лордство, – ответил мастер Уолтер.

– Ни одной живой души, – сказал Генри Лавендер.

– Ни одной живой души, возможно, – сухо прокомментировал лорд Дарси. – Только одно мертвое тело.

* * *

Ровно в одиннадцать двадцать дуврский поезд остановился у перрона.

Когда в дверях одного из вагонов появился низенький толстоватый ирландец в ливрее герцога Нормандского и с большим, расписанным загадочными символами саквояжем, лорд Дарси окликнул его:

– Мастер Шон! Сюда!

– А! Вот и вы, милорд! Очень рад вас видеть. Надеюсь, хорошо провели отпуск? То есть, то, что вам оставили от отпуска.

– Если уж по-честному, старина Шон, начало уже немного надоедать. Думаю, эта небольшая задача – как раз то, что надо нам обоим, чтобы стряхнуть пыль и паутину со своих застоявшихся мозгов. Идемте, там нас ждет кэб.

Описывая происшедшие события, лорд Дарси старался говорить как можно тише, его голос еле перекрывал цокот копыт и грохот колес по мостовой.

Мастер Шон О'Лохлейн внимательно выслушал историю о смерти герцога и убийстве лорда Кембертона; не узнал он лишь того, что задание поставлено лично самим королем.

– Я проверил все запоры, – сообщил в заключение лорд Дарси. – На задней двери простой тяжелый засов, снаружи его не открыть, разве что при помощи магии. То же самое касается и окон. На ключ закрывается только главная дверь. Вам надо проверить заклинания; у меня есть ощущение, что эти люди говорят правду и что никто из них не имеет отношения к убийству.

– Вы узнали имя волшебника, который обслуживает эти запоры, милорд?

– Некий мастер Тимоти Видо.

– Ясно. Я посмотрю его в справочнике.

Мастер Шон задумался.

– Как я понимаю, в смерти его сиятельства герцога нет ничего подозрительного, верно, милорд?

– Любая смерть, имеющая касательство к делу об убийстве, пробуждает обычную для меня болезненную подозрительность. Но сперва надо поглядеть на тело лорда Кембертона. Сейчас оно в морге главного управления стражи.

– А нельзя ли, милорд, попросить кучера остановиться около какой-нибудь аптеки прежде, чем мы отправимся в морг? Я хотел бы кое-что прихватить.

– Конечно.

Лорд Дарси переговорил с кучером, и вскоре кэб подъехал к небольшому магазинчику. Мастер Шон вошел туда и очень быстро вернулся. В руках у него была небольшая банка, наполненная какими-то сухими листьями. Многие из них были раскрошены, а уцелевшие имели форму наконечника стрелы.

– Друидской магией занялись, мастер Шон? – спросил лорд Дарси.

На мгновение онемевший мастер Шон улыбнулся.

– Пора бы мне к вам привыкнуть, милорд. Как вы догадались?

– Выкрашенный в синее труп приводит на ум обычай древних бриттов покрывать себя синей краской перед битвой. Вы направляетесь в аптеку и появляетесь оттуда с банкой, набитой характерными стреловидными листьями вайды* [2]2
  вайда – имеется в виду вайда красильная, листья ее дают темно-синюю краску (индиго), которую использовали для окрашивания сукна; с этой целью вайду ранее широко культивировали в Западной Европе


[Закрыть]. Естественно, я делаю вывод о том, что вы думаете примерно так же, как и я. Эти листья понадобились вам для проверки на подобие.

– Абсолютно верно, милорд.

Вскоре кэб остановился перед дверью главного управления стражи, а еще несколько минут спустя лорд Дарси и мастер Шон были уже в морге. Служитель с почтительного расстояния наблюдал, как они осматривают бренную земную оболочку покойного лорда Кембертона.

– Вот так его и нашли, милорд? Голого?

Удивлен был даже ко многому привыкший мастер Шон.

– Так мне сказали, – пожал плечами лорд Дарси.

Открыв свой саквояж, мастер Шон начал извлекать оттуда разнообразные предметы. Пока он был поглощен важной задачей подбора нужных для работы инструментов и материалов, в морге появился Бертрам Лайтли, шеф стражи города Кентербери. Он не стал отвлекать мастера Шона от работы – волшебникам, занятым своим делом, не мешают.

Шеф Бертрам – круглолицый, розовощекий – выражением лица неуловимо напоминал дружелюбную лягушку.

– Мне сказали, что вы здесь, ваше лордство.

Говорил он тихо, чтобы не помешать заезжему волшебнику.

– Мне надо разобраться с кое-какими делами в конторе. Я вам нужен зачем-нибудь?

– Сию секунду – нет, шеф Бертрам, однако, вне всякого сомнения, мне еще понадобится ваша помощь в этом деле.

– Простите меня, пожалуйста, – мастер Шон говорил, не отрываясь от своего занятия, – вы поручали хирургу осмотреть тело, шеф Бертрам?

– Конечно, мастер волшебник. Вы хотели бы с ним поговорить?

– Нет. Пока в этом нет необходимости. Просто изложите мне вкратце, каково его заключение.

– Ну, доктор Делл считает, что его лордство мертв уже от сорока восьми до семидесяти двух часов, плюс, конечно же, время, которое он находится под предохранительным заклинанием. Про этот отрезок времени врач, естественно, ничего сказать не может. Смерть наступила от колотой раны в спине. Длинный нож или неглубокий удар шпагой. Прямо под левую лопатку, между ребер, в сердце. Умер почти сразу.

– А говорил что-нибудь врач насчет кровотечения?

– Да. Он сказал, что крови из такой раны должно было вытечь порядочно. Так он и сказал – порядочно.

– Легко поверить. Взгляните, милорд.

Лорд Дарси подошел поближе.

– На теле действительно было предохранительное заклинание, будьте уверены. Теперь действие его закончилось, но на поверхности – лишь следы микроорганизмов. А внутри – вообще ничего живого. После того, как кровь свернулась, тело вымыли, а затем – выкрасили. Рана совершенно чистая, и, как вы можете видеть, краска попала внутрь нее. Ну а теперь поглядим, действительно ли этот краситель – вайда.

– Вайда? – переспросил шеф Бертрам.

– Да, вайда. Закон Подобия позволяет определять такие вещи. Понимаете, краска на теле должна быть полностью подобна той, которая содержится в листьях. Если это так – мы получим реакцию. Все это – следствие более широкого Закона Метонимии: действие подобно причине, символ подобен символизируемому. И, конечно же, наоборот.

Затем мастер Шон еле слышно пробормотал нечто неразборчивое и провел пальцем вдоль листа вайды.

– Посмотрим, – тихо продолжил он. – Посмотрим.

Он приложил листик к животу трупа и почти сразу снял его. Сторона листа, касавшаяся кожи, стала синей, а на коже трупа появилось белое, без малейших следов краски пятно, формой своей и размером точно совпадавшее с листом.

– Вайда.

В голосе волшебника звучало удовлетворение.

– Без малейших сомнений – вайда.

* * *

Мастер Шон укладывал свое хозяйство обратно в саквояж. Получаса оказалось вполне достаточно для получения всех нужных данных. Он отряхнул руки.

– Идемте, милорд?

Лорд Дарси кивнул, и они направились к двери. У нее их поджидал невысокий человек лет пятидесяти пяти, с седеющими волосами, худым лицом, спокойными голубыми глазами и примечательным орлиным носом. На полу у ног незнакомца располагался испещренный загадочными изображениями саквояж вроде того, который нес в руке мастер Шон.

– Здравствуйте, коллега. – Голос его оказался довольно высоким. – Я – мастер Тимоти Видо. – Тут он отвесил небольшой поклон. – Здравствуйте, ваше лордство. Надеюсь, вы не имели ничего против; мне было очень интересно понаблюдать за вашими процедурами. Я всегда интересовался следственным волшебством, хотя это и не мое поле деятельности.

– Я – Шон О'Лохлейн, – представился маленький ирландец. – А это – мой начальник, лорд Дарси.

– Да, да, я знаю. Мне сказал шеф Бертрам. Разве не ужасно? Я имею в виду убийство лорда Кембертона.

Он двинулся вслед за лордом Дарси и мастером Шоном, и все трое вышли на улицу.

– Как я понимаю, в вашей работе приходится делать много анализов на подобие, мастер Шон? Совершенно незнакомая мне техника. Защитные заклинания, предохранительные, восстановительные – вот и все, чем я обычно занимаюсь. Всякая хозяйственная работа. Не такая, естественно, романтичная, как у вас, но мне нравится. Получаешь удовлетворение от хорошо выполненной работы и все такое прочее. Но мне всегда интересно было узнать, чем живут коллеги.

– Так вы пришли сюда, чтобы понаблюдать за работой мастера Шона, мастер Тимоти?

Голос лорда Дарси звучал совершенно безразлично.

– О нет, ваше лордство. Меня пригласил шеф Бертрам.

Тут мастер Тимоти бросил взгляд на мастера Шона и хихикнул.

– Вы будете смеяться, мастер Шон. Он захотел узнать, сколько будет стоить сохранитель такой большой, чтобы его хватило на обслуживание кухни в казармах наших стражников!

Мастер Шон и вправду тихо засмеялся, затем сказал:

– А узнав цену, он, наверное, решил, что ему достаточно и старого, доброго ледника. Значит, вы – местный агент по продаже?

– Да. Только, боюсь, что от этого нет пока большой выгоды. Продал всего только один и вряд ли скоро продам второй. Слишком дорого. Я получаю небольшие комиссионные, но настоящий мой заработок будет от обслуживания. Заклинание надо обновлять каждые шесть месяцев или около того.

На лице мастера Шона появилась прямо-таки заискивающая улыбка.

– Звучит очень интересно. У этого заклинания, вероятно, крайне своеобразная структура.

– Да, крайне своеобразная, – мастер Тимоти тоже улыбнулся. – Я бы с радостью поговорил с вами об этом...

На лице мастера Шона улыбка сменилась выражением напряженного внимания.

– ...но, к крайнему моему сожалению, мастер Саймон наложил на весь этот процесс защитное заклинание тайны.

– Так я и думал, – со вздохом произнес мастер Шон.

– Я не очень помешаю, если спрошу, о чем это вы разговариваете? – спросил лорд Дарси.

– О, простите, милорд, – торопливо ответил мастер Шон. – Просто сугубо профессиональные разговоры. Мастер Саймон из Лондона открыл новый принцип защиты пищевых продуктов от порчи. Обычно накладывают отдельное заклинание на каждый сохраняемый объект – так делают, например, крупные виноторговцы со своими бочонками. А он придумал способ накладывать заклинание на специальный сундук, и потом все, что туда положено, не портится. Понимаете, идея в том, чтобы накладывать заклинание не на объект, а на область пространства, и с тем же самым эффектом. Но процесс этот пока что очень дорог.

– Понятно, – несколько неуверенно ответил лорд Дарси.

Мастер Шон заметил, видимо, эту неуверенность.

– Давайте бросим говорить о цеховых делах, мастер Тимоти. Э-э... так ваше лордство хотело, чтобы я поглядел на эти замки? Может быть, у мастера Тимоти найдется свободный часок?

– Замки? – заинтересовался мастер Тимоти.

Мастер Шон объяснил ему ситуацию с замками мастерской краснодеревщика.

– Конечно же, мастер Шон. Буду очень рад помочь.

– Вот и прекрасно, – подытожил лорд Дарси. – А как только разберетесь во всем, приходите во дворец милорда архиепископа. Очень благодарен вам за желание помочь, мастер Тимоти.

– Всегда готов услужить, ваше лордство, – сказал низенький горбоносый волшебник.

* * *

В тихой, уютной гостиной своего дворца его высокопреосвященство архиепископ представил лорда Дарси высокому, худощавому человеку с бледным лицом и рыжеватыми волосами, зачесанными назад с высокого, выпуклого лба.

Все это дополнялось светлыми серо-голубыми глазами и располагающей улыбкой.

– Лорд Дарси, – сказал архиепископ, – позвольте представить вам сэра Томаса Лесо.

– Очень рад познакомиться, ваше лордство, – улыбнувшись, сказал сэр Томас.

– Почту за честь. С огромным интересом прочитал вашу популярную книгу «Символизм, математика и магия». Боюсь, что более специальные ваши работы выше моего понимания.

– Вы очень любезны, милорд.

– Если позволите, – сказал архиепископ, – я покину вас. У меня накопилось много срочных дел.

– Конечно, ваше высокопреосвященство, – ответил лорд Дарси.

Когда за его высокопреосвященством закрылась дверь, лорд Дарси приглашающим жестом указал сэру Томасу на стул.

– Надеюсь, никто не знает про нашу с вами встречу?

– Насколько это зависит от меня, милорд.

По губам сэра Томаса мелькнула горькая улыбка, одна бровь чуть приподнялась.

– Не говоря уж о том, что мне могут перерезать глотку, я попросту потеряю всякое значение в роли двойного агента, если братство обнаружит вдруг, что у меня было назначено свидание с королевским офицером. Чтобы попасть сюда, я воспользовался туннелем, ведущим в подвалы дворца из крипты кафедрального собора.

– Вас могли видеть, когда вы входили в церковь.

– Вот это их совсем не беспокоит, милорд.

Сэр Томас пренебрежительно махнул рукой.

– С того времени, как братство запретили, нам приходится притворяться. Нет смысла избегать церкви и привлекать этим к себе внимание, если ты даже и не христианин.

Его улыбка снова скривилась.

– А почему, собственно, и нет? Если от человека требуют, чтобы он изображал веру в языческий друидизм и страстно отрицал веру в Христа на сборищах горстки немытых и нечесаных фанатиков, то почему этим самым язычникам нельзя притворяться, что они верят в Христа, притворяться с той же самой целью – чтобы прикрыть свои настоящие занятия. Разница лишь в том, что в одном случае закон стоит на твоей стороне, а в другом – нет.

– Мне казалось, – сказал лорд Дарси, – что разница в том, стоишь ли ты против короля и Отечества или нет.

– Нет, нет, – энергично покачал головой сэр Томас. – Вот тут-то вы и ошибаетесь, милорд. Священное братство древнего Альбиона поддерживает короля и Отечество ничуть не меньше, чем вы или я.

Сунув руку в висевший на поясе кошель, лорд Дарси достал кисет с табаком и принялся набивать фарфоровую трубку.

– Объясните мне, пожалуйста, поподробнее, сэр Томас. Я хочу узнать про братство как можно больше – и про его теории, и про практические действия.

– Тогда я начну с теории, милорд. Братство состоит из людей, верящих в то, что этим островам Судьбой – Судьбой с большой буквы – предназначено принести мир и процветание всему человечеству. А чтобы исполнить это предначертание, мы должны вернуться к верованиям и обычаям исконных обитателей островов – кельтов, которые по праву владели ими ко времени вторжения Цезаря, то есть к 55 году до Рождества Христова.

– А разве кельты были аборигенами этих островов?

– Вы поймите меня, милорд...

В голосе сэра Томаса появилось что-то от педагога, вразумляющего непонятливого ученика.

– Я же пытаюсь рассказать вам то, во что братство верит официально. Когда разбираешься в мотивах человеческого поведения, надо исходить из того, что человек считает верным, а не из того, что верно в действительности.

Лорд Дарси раскурил наконец свою трубку и кивнул:

– Простите меня, пожалуйста. Продолжайте.

– Благодарю вас, милорд. Вся эта языческая практика базируется на пантеистической теологии. У Бога не три ипостаси, их – бесконечное множество. Христианская точка зрения, по их мнению, верна, но крайне ограничена. Бог един – это верно, однако он более чем триедин, он бесконечно-един. Они считают, что христианская вера в триединого Бога не более верна – и не более ложна, – чем утверждение: «На берегах Англии есть три песчинки».

Сэр Томас развел руками.

– Мир полон духов – деревья, камни, животные, любые предметы – все они полны... ну, пусть будет «духов», за неимением лучшего слова. Далее, все эти духи разумны – зачастую совершенно непостижимым для нас образом, но, тем не менее, – разумны. Каждый из них индивидуален и может располагаться где угодно в спектре от «доброго» до «злого». Одни из них – сильнее, другие – слабее. Некоторые из них, например, дриады, прочно связаны с чем-то материальным, примерно так же, как душа человеческая – с телом. Другие являются «свободными духами» – это, как мы называем, «призраки», «демоны», «ангелы». Некоторыми из духов, вообще-то говоря – большинством, можно управлять, одними – прямо, другими – опосредованно, через других духов. Их можно уговорить, подкупить, им можно угрожать.

Так вот, древние бритты владели всеми тайными приемами уговаривания этих духов – или их подкупа, или управления ими – как вам будет угодно.

Похоже, что этими приемами владеют и братья-друиды, принадлежащие к внутреннему кругу братства. Во всяком случае, именно так они говорят прочим братьям. Большинство из друидов – «древней крови», как они это называют, – выходцы из Шотландии, Ирландии, Уэльса, Бретани, с Оркнейских островов, острова Мэн и так далее. Чистокровные кельты, по их словам.

Иногда, правда, во внутренний круг допускаются и лица англо-саксонского, норманского или франкского происхождения. Остальных просят не беспокоиться.

И не думайте, что они против Отечества, милорд. Ни в коем случае. Нам предначертано править всем миром – в конечном итоге. Королю Британских островов суждено стать правителем империи, которая покроет весь земной шар. И что такое – король? Он – щит, защита от дурного глаза, амулет, не дающий ордам «плохих духов» портить жизнь всем и каждому. Король сдерживает бури, предотвращает землетрясения, глад и мор – вообще оберегает своих подданных ото всяческого ущерба.

За короля и Отечество, милорд – но только не совсем в том смысле, как это понимаете вы или я.

– Интересно, – задумчиво произнес лорд Дарси. – А как же они объясняют то, что в Британии все-таки бывают ураганы и заморозки?

– Ну а это, понимаете ли, недосмотр Его Величества. Если король не ведет себя, как ему подобает – другими словами, не следует древней вере и не делает все по друидским законам, – тогда его защита ослабевает, и сквозь нее может пробраться Враг.

– Ясно. А среди этих законов есть и такой, согласно которому Его Величество должен милостиво разрешить убить себя, ежели братству такое вдруг заблагорассудится?

– Не совсем точно, милорд. Не «ежели заблагорассудится», а только если стране угрожает серьезная опасность. Или каждый седьмой год – уж что наступит раньше.

– А как насчет других жертвоприношений?

– Насколько мне известно, человекоубийства не было. Однако каждое из их сборищ сопровождается ритуальным закланием какого-либо животного. Какого именно – это зависит от цели собрания и времени года.

– И все это грубо нарушает законы, – заметил лорд Дарси.

– Совершенно верно, – согласился сэр Томас. – Все мои доклады и собранные мною досье хранятся у его высокопреосвященства архиепископа. Как только будут все необходимые доказательства, можно будет подмести их подчистую, до последнего. Слишком уж далеко они заходят со своими пагубными теориями.

– Вы говорите прямо с какой-то страстью, сэр Томас.

– Еще бы. Суеверия, милорд, основной источник смятения умов у низших классов. Каждый день они видят, что делают на научной основе официальные волшебники, и в результате готовы поверить буквально в любую глупость, путая науку и суеверия. Именно поэтому мы должны бороться со всеми этими черными магами, шаманами, колдунами, ведьмами и прочей криминальной публикой, не давая им устраивать свои шабаши. А то человек заболел, и вместо того, чтобы обратиться к настоящему целителю, идет к какому-то неграмотному колдуну, который вполне способен приложить к ране заплесневелый хлеб, сопровождая это бессмысленным бормотанием. А то и того чище, пациент с больным сердцем может получить отвар наперстянки или настой какой другой травы, не имеющей ни малейшей символической связи с его болезнью. С этим, милорд, давно пора покончить.

В голосе теоретика больше не слышалась скучающая ирония; видимо, эта тема действительно берет его за живое, подумал лорд Дарси. Конечно же, дипломированные целители тоже используют при случае различные лекарства и травы, но всегда – на научных основаниях, в соответствии с Законами Магии; по большей части, однако, они полагались на наложение рук – символ их целительного искусства. Человек, идущий со своей болезнью к кому угодно, кроме священника-целителя, или поверяющий свои боли и беды шарлатану, действующему вне рамок церкви, воистину сильно рискует.

– У меня тоже нет ни малейших сомнений, сэр Томас, что братство это нуждается в основательной чистке. Однако, если только вы не намерены сообщить Его Величеству Королю, что настало время нанести удар, я, боюсь, не в состоянии ждать, пока ваш капкан захлопнется. Мне надо разрешить конкретную задачу – кто и почему убил лорда Кембертона.

Сэр Томас встал, сунул руки в карманы и угрюмо уставился на свисающий со стены гобелен.

– Я все время думаю об этом, думаю с того самого момента, как узнал о его смерти.

– Думаете – о чем?

– Об этой краске, вайде – я так понимаю, что это и вправду была вайда, милорд?

– Вайда.

– В таком случае это прямо указывает на братство. Некоторые члены внутреннего круга обладают Талантом – плохо тренированным, используемым во зло, но вполне определенным. Вы знаете, милорд, нет в мире зрелища, более приводящего в отчаяние, чем используемый во зло Талант. Это просто преступление!

Лорд Дарси кивнул, выражая согласие со сказанным. Понятно, почему этот вопрос так задевает сэра Томаса. Сам теоретик не обладает сколь-нибудь заметным Талантом. Он теоретизирует, а всю практическую работу проводят другие. Он предлагает схему экспериментов, а осуществляют их другие – опытные, обученные волшебники. Но сэра Томаса не оставляла страстная мечта самому проводить свои эксперименты. Видеть, как другие используют во зло то, на что он сам не способен, было для сэра Томаса как острый нож.

– Беда в том, – продолжал сэр Томас, – что у меня нет никаких ниточек. Я не слышал ни о каком заговоре с целью убийства лорда Кембертона. Не могу даже представить себе, чем мог он помешать братству. Конечно же, это не значит, что нет какой-нибудь причины, мне неизвестной.

– А не занимался ли он, часом, расследованием деятельности братства?

– По крайней мере, мне это неизвестно. Разумеется, он мог расследовать дело, касающееся кого-то, кто связан с братством.

Лорд Дарси в задумчивости разглядывал табак, тлеющий в трубке.

– И тогда этот гипотетический кто-то использовал богатые возможности братства, чтобы избавить себя от угрозы разоблачения или от того, чем ему был опасен лорд Кембертон?

– Вполне возможно, – согласился сэр Томас. – Но тогда эта предполагаемая личность должна стоять довольно высоко в иерархии внутреннего круга. И даже в таком случае крайне сомнительно, чтобы они пошли на убийство в чьих-то личных интересах.

– А совсем необязательно, чтобы эти интересы были личными. Ну вот, скажем, если Кембертон обнаружил, что некий житель этого города является польским агентом, но не знал при этом, что тот связан заодно еще и с братством. Что может случиться в такой ситуации?

– Вполне возможно, – повторил сэр Томас.

Покончив с изучением гобелена, он повернулся к лорду Дарси.

– В таком случае он и другие польские агенты вполне могли прикончить лорда Кембертона. Только это ничуть нас не подвигает, милорд. После многих месяцев работы у меня все еще нет ни малейших указаний на то, что кто-либо из внутреннего круга связан с Польшей. Более того, внутренний круг состоит из семи человек, и по крайней мере троих из них я все еще не сумел опознать.

– Они скрывают свои лица?

– В некотором смысле. Рядовые члены братства являются на собрание в белых одеяниях с капюшонами вроде монашеских; внутренний круг выделяется зелеными одеяниями с капюшонами, полностью закрывающими лицо – за исключением отверстий для глаз. Считается, что их никто не знает, но я лично сумел точно опознать четверых, а пятого – предположительно.

– Почему же тогда вы говорите, что не можете опознать по крайней мере троих из них? Почему такая осторожная оговорка?

Сэр Томас улыбнулся.

– Это очень умные люди, милорд. На собраниях их всегда семеро, но в действительности – больше. Может быть, даже целая дюжина. На любом конкретном сборище в зеленое одеты семеро, а остальные – в белое. И они время от времени меняются одеяниями, так что члены братства, не имеющие отношения ко внутреннему кругу, считают, что мастер имярек во внутренний круг не входит – они же видели его в обычной белой одежде.

– Если я правильно понимаю, ни на одно собрание не приходят все одновременно, – сказал лорд Дарси. – В противном случае этот фокус потихоньку раскрылся бы.

– Совершенно верно, милорд. Приходят те, кому сообщили дату, время и место.

– А где обычно проводятся эти собрания?

– В лесу, милорд. Поблизости от города есть несколько подходящих рощиц. Все абсолютно безопасно. Вокруг расставляют часовых, которые сразу поднимут тревогу, если появится стража. Ни один обыватель не решится и близко подойти, а сообщить офицеру короля – тем паче: все они до смерти боятся братства.

– Вы говорите, их – семеро. Почему, интересно?

– Опять суеверие, милорд, – сэр Томас сардонически рассмеялся. – Считается, что это мистическое число. А ведь любой ученик волшебника может сказать вам, что универсальным символическим значением обладает только пятерка.

– Конечно же, – согласился лорд Дарси. – Неодушевленная природа стремится избегать пятиричности.

– Вот именно, милорд. Не бывает пятигранных кристаллов. Даже додекаэдр, правильный многогранник с двенадцатью пятиугольными гранями, в природе никогда не встречается. Не стану излагать вам всю эту длинную математику, но, если верны мои последние теоремы, гипотетические «первичные составные элементы» материальной вселенной не могут появляться в комбинациях по пять. Вселенная, построенная из таких совокупностей, распалась бы в прах за неуловимую долю секунды.

Он улыбнулся.

– Конечно же, этим «кирпичикам», если они и существуют, суждено навсегда остаться гипотетическими – они ведь должны быть столь малы, что их не рассмотришь и в сильнейший микроскоп. С тем же успехом можно пытаться рассмотреть геометрическую точку на геометрической линии. Все это – символические абстракции: они очень удобны для работы, однако реальное их существование крайне сомнительно.

– Понимаю. Однако, с другой стороны, живые существа?...

– Живые существа проявляют пятиричность. Морская звезда. Многие цветы. Пальцы человеческих конечностей. Пять – это очень мощное число, милорд, очень важное для магии, что видно по обширному применению пентакля и пентаграммы во многих областях тауматургии. Используется и шестерка, ведь слово «гекс», которым иногда называют заклинание, происходит от «гексагона», шестиугольника, изображенного на Соломоновой Печати.

Шестерка очень часто встречается в природе, как одушевленной, так и нет. Снежинки, пчелиные соты и прочее. Она послабее пятерки, но все же полезна. Но семерка – это же совсем бестолковое число. Ее полезность настолько ограничена, что почти равна нулю. Ее использование в Книге Откровения святого Иоанна Богослова связано с вербальной символогией, которая...

Тут сэр Томас прервался с кривой улыбкой.

– Простите меня, милорд. Я давно заметил, что меня быстро заносит в педагогику, если забываю следить за собой.

– Да нет, мне было очень интересно, – сказал лорд Дарси. – Однако больше всего меня интересует другое: не могло ли случиться так, что лорд Кембертон пал жертвой какого-то дикого ритуала жертвоприношения?

– Я... не... знаю.

На этот раз сэр Томас говорил очень медленно, задумчиво. Он нахмурился, ненадолго замолк и добавил:

– Думаю, такое нельзя исключать. Но это значило бы, что лорд Кембертон сам являлся членом внутреннего круга.

– Почему?

– Ему нужно было с охотой пойти на смерть, иначе жертва бессмысленна. Конечно, в последнее время были попытки – в основном, из-за подстрекательства польских агентов, – сделать исключение для короля. Но эти попытки не нашли достаточно сильной поддержки. Большинство этих людей, милорд, – безнадежно запутавшиеся фанатики, однако они абсолютно искренни.

Изменить такую существенную часть верований совсем не столь уж просто, как это, видимо, кажется королю Казимиру IX. Если бы Его Славянскому Величеству сказали, что брак, при котором невеста отвечает священнику против своей воли, с упертым в бок ружьем, является истинным святым таинством, то он был бы просто потрясен, поверь кто-нибудь в такое. Однако он, похоже, думает, что последователей друидизма можно с легкостью заставить поверить в нечто до крайности недруидическое. Его Славянское Величество далеко не глуп, но ведь и в самом остром глазу есть слепое пятно.

– Ну а возможно ли, – спросил лорд Дарси, – что лорд Кембертон и вправду принадлежал к внутреннему кругу?

– Честно говоря, я так не думаю, милорд, но совсем отбрасывать такой вариант нельзя. Наверное, вам имеет смысл просмотреть мои письменные доклады. Все копии есть у милорда архиепископа.

– Отличная мысль, сэр Томас.

Лорд Дарси поднялся со стула.

– Я хотел бы получить список выявленных членов, а также список подозреваемых.

Он посмотрел на часы. До назначенной заранее встречи с семьей покойного герцога Кентского оставалось еще два с половиной часа. Времени хватит.

* * *

– Сюда, ваше лордство. Их сиятельства и сэр Эндрю готовы принять вас, – поклонился лакей.

По длинному коридору лорд Дарси был препровожден в гостиную, где его ожидала семья покойного герцога.

Самого герцога, его жену и сына лорд Дарси видел иногда в свете.

Однако ни с леди Энн, их дочерью, ни с братом герцогини, сэром Эндрю Кэмпбеллом-Макдональдом, он прежде не встречался.

Человек доброжелательный, хотя и строгий, покойный де Кент не мог похвастать чувством юмора; при всей строгости своих моральных принципов он никогда не был ни резок, ни злопамятен. Он снискал глубокое уважение по всей Империи, но особенно – в собственном герцогстве.