Текст книги "Масонство и компаньонаж"

Кроме того, стоит обратить внимание на то, что в соответствии с иудейским символизмом «утерянное слово» в целом связано с четырехбуквенным (тетраграмматическим) Именем; но, взятое буквально, оно, очевидно, является анахронизмом, ибо хорошо известно, что во времена Соломона и строительства Храма произношение Имени еще не было утрачено. Тем не менее, ошибочно было бы полагать, что анахронизм этот представляет какое-то реальное препятствие, ведь здесь мы имеем дело не с «историчностью» фактов как таковых, кои, по нашему убеждению, мало что сами по себе значат, поскольку к Тетраграмматону проявляют уважение лишь благодаря той ценности, которую он по традиции в себе несет. В определенном смысле он также может хорошо подойти на роль «слова-заменителя», вследствие того, что принадлежит, по сути, к Моисееву откровению, и, таким образом, не может быть ближе к примордиальной традиции, чем еврейский язык как таковой.[61]61
  О «первом имени Бога», согласно определенным инициатическим традициям, см. Великая триада, гл.25.


[Закрыть] Если мы столь подробно остановились на этом вопросе, то, прежде всего, для того, чтобы привлечь внимание к тому более значимому факту, что в иудейском экзотеризме слово-заместитель для Тетраграмматона, чье произношение было утрачено, было иным божественным именем – Адонаи, также образованным четырьмя буквами, но, как полагали, в меньшей степени отражающим сущность; в самом деле, оно рассматривается как нечто, свидетельствующее о смирении с утратой, которую считают невосполнимой, лишь в качестве замены, коя все же дозволительна в нынешних условиях. В масонской инициации, напротив, «слово-заменитель» связано с восстановлением возможности вновь обнаружить «утраченное слово», а значит, с восстановлением состояния, предшествовавшего его потере. В этом кроется одно из основополагающих отличий между экзотерической и инициатической точками зрения, символически выраженное столь потрясающим образом.[62]62
  Подчеркнем в этой связи, что в степени Мастера присутствует не только «слово-заменитель», но и «знак-заменитель»: если «утерянное слово» символически идентифицируется с Тетраграмматоном, определенные признаки соответственно подсказывают, что «утерянным знаком» должно быть благословение Коханим. Здесь вновь не имеет смысла усматривать в этом выражение буквального исторического факта, ибо, в действительности, этот знак никогда не был утрачен, просто обоснованно можно было бы поинтересоваться: если Тетраграмматон уже нельзя произнести, то сохранил ли этот знак всю свою ритуальную ценность?


[Закрыть]

Но прежде, чем следовать далее, сделаем отступление, которое может позволить лучше понять то, о чем пойдет речь. Масонская инициация, подобно всем прочим ремесленным посвящениям, по существу, связанная с «малыми мистериями», достигает своего завершения в степени Мастера, поскольку полная реализация этого градуса подразумевает восстановление изначального состояния; но может вызвать удивление значение и роль того, что зовется высшими степенями масонства, ведь кое-кто настаивает на том, что они были всего лишь ненужными и бесполезными «излишествами». Необходимо прежде всего различать, с одной стороны, степени,[63]63
  Естественно, мы оставляем в стороне все те чрезвычайно многочисленные градусы некоторых «систем», которые носят единственно лишь фантастический характер и, очевидно, отражают исключительно личные воззрения своих авторов.


[Закрыть] связанные непосредственно с масонством,[64]64
  Тем не менее, нельзя с точностью сказать, что они суть его неотъемлемая часть, за исключением лишь Королевской Арки.


[Закрыть] а с другой – те из них, что можно рассматривать как следы или воспоминания[65]65
  Мы добавили здесь слово «воспоминания», чтобы избежать любого обсуждения более или менее прямого происхождения этих градусов, которое увело бы нас слишком далеко, в особенности в том, что касается организаций, связанных с различными формами рыцарского посвящения.


[Закрыть] о древних западных инициатических организациях, которые были как бы привиты к масонству или «оформились» вокруг него. С учетом этого, назначение этих последних градусов (при условии, что они будут рассматриваться не просто как имеющие «археологический» интерес, коего, очевидно, было бы явно недостаточно для их оправдания с инициатической точки зрения) есть сохранение единственно возможным способом после их исчезновения как независимых форм того, что еще можно сохранить от этих посвящений. Мы определенно могли бы сказать больше о «консервирующей» роли масонства и возможности с его стороны в определенной мере компенсировать отсутствие инициации иного порядка в современном западном мире, но это всецело выходит за пределы исследуемого нами вопроса, ибо таково лишь первое доказательство того, что символизм этих градусов более или менее напрямую связан с интересующим нас в данной статье масонским наследием.

Эти градусы в общем можно рассматривать как своего рода расширение или развитие степени Мастера, ибо, хотя в принципе последняя, вне всяких сомнений, является самодостаточной, фактически же довольно трудно извлечь из этого градуса все потенциально в нем содержащееся, что оправдывает существование этих позднейших расширений.[66]66
  Кроме того, следует отметить, по крайней мере, в качестве дополнительной причины этого, сведение семи градусов древнего оперативного масонства к трем: поскольку все они не были известны основателям масонства спекулятивного, образовался серьезный пробел, каковой, вопреки некоторым последующим «обновлениям», не мог быть полностью восполнен в рамках трех современных символических градусов. Есть несколько высших градусов, каковые преимущественно представляются попытками исправить этот дефект, правда, нельзя сказать, имели ли они полный успех, поскольку не обладали подлинной оперативной передачей, каковая является обязательной.


[Закрыть] Они появились благодаря тем, кто желал актуализировать то, чем ранее владел лишь виртуально; такова, по крайней мере, фундаментальная цель этих градусов, какие бы справедливые замечания ни выдвигали относительно их практической пользы, каковая, можно сказать, в большинстве случаев снижается, к сожалению, за счет фрагментарности и слишком часто изменяемого внешнего выражения, представленного соответствующими ритуалами. Однако здесь мы рассматриваем только принципы, которые не зависят от этих сопутствующих соображений. Более того, в действительности, если бы степень Мастера была более определенной, а все допущенные к ней были по-настоящему компетентны, эти расширения могли бы найти себе место внутри нее, и не надо было бы делать их целью иных градусов, номинально отличающихся от данной степени.[67]67
  Именно благодаря обладанию «полнотой масонских прав», Мастер, прежде всего, имеет доступ ко всем знаниям, заключенным в инициатической форме, к которой он принадлежит; это совершенно ясно выражено в древней концепции «Мастера всех градусов», каковая в наши дни всецело забыта.


[Закрыть]

Итак, мы хотим указать на то, что среди упомянутых высших градусов есть такие, которые делают особый акцент на «поиске утерянного слова», то, следование чему составляет, как мы уже пояснили, сущностную работу степени Мастера. Некоторые градусы предлагают даже «найденное слово», имея в виду, очевидно, успешное завершение этого поиска; однако, в действительности, это «найденное слово» есть не что иное, как новое «слово-заменитель» и, благодаря тому, что мы сказали, становится легче понять, что оно и не может быть чем-то иным, поскольку истинное «слово», строго говоря, непередаваемо. Это особенно касается степени Королевской Арки, единственного градуса, который должно рассматривать как сугубо масонский и чье прямое оперативное происхождение не подлежит сомнению: это как бы естественное дополнение степени Мастера, открывающее перспективу «великих мистерий».[68]68
  Мы отсылаем читателя к тому, что уже сказали по этому поводу, особенно в нашем исследовании «Краеугольный камень» [См. Символы священной науки, гл.45].


[Закрыть] Поскольку в этом градусе «найденное слово» появляется в максимально видоизмененном виде, так же как и во многих других, это порождает различные предположения относительно его значения; однако, согласно наиболее авторитетным и заслуживающим доверия интерпретациям, оно, в действительности, представляет собой составное слово, образованное соединением трех божественных имен, заимствованных из трех различных традиций. Это представляет интерес, по крайней мере, с двух точек зрения: во-первых, с учетом очевидного указания на то, что «утерянное слово», по сути, рассматривается в качестве божественного имени, а также в связи с тем, что соединение этих различных имен может объясняться лишь как сущностное подтверждение фундаментального единства всех традиционных форм. Однако само собой разумеется, что подобное сочетание имен, происходящих из нескольких священных языков, остается всецело внешним соединением и никоим образом не может адекватно символизировать восстановление самой изначальной традиции, а значит оно представляет собой не более, чем «слово-заменитель».[69]69
  Необходимо осознать, что то, о чем мы здесь говорим, относится к Королевской Арке Английского Устава, каковая, несмотря на схожесть наименования, имеет мало общего со степенью, носящей название Королевская Арка Еноха, версия которой стала 13-м градусом Древнего и Принятого Шотландского Устава, в коем «найденное слово» представляет сам Тетраграмматон, начертанный на золотой пластине, помещенной в «девятом своде». Более того, приписывание сокровища Еноху представляет собой очевидный анахронизм, если говорить об иудейском Тетраграмматоне, однако его можно рассматривать как показатель намерения вернуться прямо к изначальной, или, по крайней мере, «доиндивидуальной» традиции.


[Закрыть]

Иной, хотя и весьма отличный, пример дает Шотландский градус Розенкрейцера, в котором «найденное слово» представлено как новый Тетраграмматон, призванный занять место древнего, утерянного; в действительности же, эти четыре буквы, каковые, к слову сказать, представляют собой лишь инициалы и не составляют слово, не могут, таким образом, передать ничего иного, кроме как отношение христианской традиции к иудейской или замену Ветхого Завета Новым, и было бы трудно утверждать, будто они представляют состояние, близкое к изначальному, если здесь не подразумевается, что христианство совершило «реинтеграцию», открыв некоторые новые возможности возвращения к последнему, что, в общем-то, в известном смысле истинно для любой традиционной формы, основанной в определенную эпоху в точном соответствии с ее особенностями. Необходимо добавить, что прочие интерпретации, каковые естественным образом накладываются на простое религиозное и экзотерическое значение, носят, преимущественно, герметический характер и сами по себе определенно не лишены интереса. Но, помимо отступления от рассмотрения божественных имен, сущностно связанных с «утерянным словом», в этом гораздо более «повинен» христианский герметизм, нежели масонство в собственном смысле слова, и как бы близки они друг другу ни были, тем не менее, не стоит считать их тождественными, ибо если они используют сходные до определенной степени символы, но, однако же, проистекают из инициатических «техник», кои весьма и во многих отношениях отличны друг от друга. Кроме того, «слово» розенкрейцерского градуса явно отсылает к мировоззрению специфической традиционной формы, которая в любом случае далека от возвращения к изначальной традиции, что лежит по ту сторону всех отдельных форм. В этом отношении, как и во многих других, у степени Королевской Арки значительно больше причин быть названной nec plus ultra[70]70
  Высшая точка, крайняя степень, вершина, кульминация (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть] масонского посвящения.

Полагаем, что уже достаточно сказали по поводу различных «замещений» и в завершение нашего рассмотрения нам необходимо вернуться к степени Мастера, дабы найти объяснение иной загадке, каковая здесь обнаруживается: как вышло так, что «утрата слова» преподносится как последствие смерти одного лишь Хирама, тогда как, согласно самой легенде, им должны были владеть и другие? В действительности здесь мы имеем дело с вопросом, каковой ставит в тупик многих масонов, размышляющих о символизме, и некоторые даже заходят столь далеко, что видят в нем нелепость, которую, как кажется, абсолютно невозможно объяснить приемлемым способом, при этом, как то будет видно, это нечто совершенно иное.

Вопрос, который мы задали в конце предыдущего абзаца, может быть более точно сформулирован следующим образом: во времена строительства Храма «словом» Мастеров владели, согласно той самой легенде градуса, три человека, имеющих власть его передавать: Соломон, царь Тирский Хирам и Хирам-Абифф. Если так оно и было, то почему смерти одного последнего было достаточно, чтобы привести к потере этого слова? Ответ состоит в том, что для соблюдения его правильной и ритуальной передачи необходимо было соединить усилия «трех первых Великих Мастеров», следовательно, отсутствие или исчезновение одного из них делало эту передачу невозможной, подобно тому, как не может быть треугольника без одной из трех частей; и вопреки тому, что могут подумать те, кто недостаточно знаком с выведением некоторых символических соответствий, это не просто сопоставление или более-менее воображаемая и безосновательная связь. На самом деле, оперативная ложа может быть открыта лишь при взаимодействии трех Мастеров,[71]71
  Здесь Мастера – это те, кто владеет 7-м и последним оперативным градусом, каковому первоначально принадлежала легенда о Хираме; более того, именно поэтому последняя не была известна «принятым» компаньонам, которые в 1717 году по своей собственной инициативе основали Великую Ложу Англии и кто, естественно, не мог бы передавать нечто большее, нежели то, что сам получил.


[Закрыть] владеющих тремя жезлами соответствующей длины в пропорции 3:4:5. Работы могут начаться, только когда эти три жезла сведены вместе, образовав пифагорейский правильный треугольник. Поскольку это так, легко понять, сходным образом, что священное слово может состоять из трех частей, подобных трем слогам,[72]72
  Слог есть элемент, каковой, по сути, несократим при произношении слова; более того, отметим, что само «слово-заменитель», в различных своих формах, состоит из трех слогов, которые при ритуальном произношении издаются по отдельности.


[Закрыть] каждый из которых может быть передан лишь одним из трех Мастеров, так что при отсутствии одного из них слово, подобно треугольнику, остается неполным и более не может быть подлинно завершенным, к чему мы скоро вернемся.

Позволим себе мимоходом коснуться иного случая со сходным символизмом, по крайней мере, в том, что касается нашего нынешнего интереса. В некоторых ближневосточных сообществах сундук, содержащий «сокровище», снабжен тремя замками, ключи к которым доверены трем разным должностным лицам так, что, только собрав их вместе, можно его открыть. Естественно, те, кто поверхностно смотрит на вещи, не увидит в этом ничего, кроме предосторожности против злоупотребления со стороны этих лиц, но, как всегда бывает в таком случае, этого всецело внешнего и профанического объяснения совершенно недостаточно, и даже допуская, что оно может быть легитимным в своей собственной сфере, это никоим образом не препятствует тому, чтобы тот же самый факт мог иметь полностью глубинное символическое значение, которое составляет всю его подлинную ценность. Полагать иначе означает совершенно не понимать инициатическую точку зрения; более того, ключ сам по себе являет символизм достаточно важный, чтобы служить подтверждением того, о чем мы здесь сказали.[73]73
  Мы не можем здесь подробно останавливаться на различных аспектах символизма ключа и, в особенности, на его осевом характере (см. то, что мы сказали об этом в Великой триаде, гл.6), но, по крайней мере, стоит отметить, что в древних масонских «катехизисах» язык называется «ключом к сердцу». Связь между языком и сердцем символизируется отношением «Мысли» и «Слова», то есть, согласно каббалистическому значению этих терминов, связь внешнего и внутреннего аспекта Слова предусматривалась принципиально. Из этого также проистекает священный характер, который имело у древних египтян (кто, помимо прочего, использовал деревянные ключи, точно повторяющие форму языка) дерево авокадо, чьи плоды имеет форму сердца, а листья – языка (см. Плутарх. Исида и Осирис, 68).


[Закрыть]

Дабы вернуться к теме упомянутого выше правильного треугольника, можно было бы сказать, что, как мы убедились, смерть «третьего Великого Мастера» оставляет его незавершенным. В определенном смысле и независимо от его собственного значения как прямоугольного треугольника, это соответствует форме наугольника Досточтимого Мастера, который имеет неравные стороны, обычно соотносящиеся как 3 к 4, так что их можно рассматривать как две стороны прямого угла этого треугольника, гипотенуза которого при этом отсутствует, или, если угодно, «подразумевается».[74]74
  В качестве курьеза укажем в этой связи, что в смешанном масонстве, ко-масонстве, полагают разумным делать наугольник Досточтимого Мастера равносторонним, дабы представить равенство мужчины и женщины, что ни в малейшей степени не имеет отношения к подлинному значению; это хороший пример непонимания символизма и фантастических нововведений, кои есть его неизбежные последствия.


[Закрыть] И стоит отметить, что восстановление треугольника, как то изображается на инсигнии Бывшего Мастера, подразумевает, или, по крайней мере, теоретически должно подразумевать, что оный достиг успеха в деле восстановления того, что было утеряно.[75]75
  См. Великая триада, гл.15 и 21.


[Закрыть]

Что же касается священного слова, которое может быть передано лишь при объединении усилий трех лиц, то довольно значимо, что это качество обнаруживается в том слове, которое, в степени Королевской Арки, рассматривается как представляющее «слово найденное» и чье регулярное сообщение будет эффективным лишь в таком случае. Три лица сами по себе образуют треугольник, и три части слова, то есть три слога, кои соответствуют множеству божественных имен в различных традициях, успешно «переходят», так сказать, от одной стороны треугольника к другой, пока слово не станет полностью «верным и совершенным». Несмотря на то, что это всего лишь слово-«заменитель», тот факт, что Королевская Арка есть наиболее «аутентичный» из всех высших градусов в смысле своего оперативного происхождения, также придает этому способу сообщения неоспоримую важность, подтверждая толкование того, что в этом отношении остается неясным относительно степени Мастера, как она практикуется сегодня.

В этой связи добавим иное соображение касательно иудейского Тетраграмматона: поскольку последний есть одно из божественных имен, наиболее часто отождествляемых с «утерянным словом», в нем должно быть нечто, соответствующее тому, что мы только что обсудили, ибо постольку поскольку аналогичное качество поистине составляет суть, оно некоторым образом должно присутствовать во всем, что хоть в малейшей степени представляет это слово. Под этим мы подразумеваем, что дабы порядок символического соответствия был в точности соблюден, произношение Тетраграмматона должно было быть трехслоговым; но, поскольку, с другой стороны, оно, естественно, писалось четырьмя буквами, можно было бы сказать, что, согласно числовому символизму, 4 здесь соответствует «субстанциональному» аспекту слова (постольку поскольку последнее писалось или произносилось в соответствии с написанным, игравшим роль материальной «опоры»), а 3 – «эссенциальному» аспекту (в связи с тем, что оно произносилось целиком голосом, каковой единственно придавал ему «дух» и «жизнь»). Следовательно, хотя его нельзя рассматривать как подлинное произношение Имени, каковое более никому не известно, благодаря тому, что оно имело три слога, форма Иегова (глубокая древность которого в отличие от его приблизительных транскрипций в европейских языках уже может дать пищу для размышлений), поскольку она имеет три слога, по меньшей мере, представляет его значительно лучше, нежели совершенно фантастическая форма Яхве, выдуманная современными экзегетами и «критиками» и каковая, имея лишь два слога, явно непригодна для ритуальной передачи, подобной той, о которой здесь идет речь.

Естественно, обо всем этом можно было бы сказать значительно больше, но мы должны завершить и без того растянутое рассмотрение, каковое, позволим себе повторить, имело своей целью лишь пролить толику света на некоторые аспекты исключительно многомерной темы «утерянного слова».

Строители средних веков

Статья Армана Бедаррида «Les Idées de nos Précurseurs», опубликованная в первом выпуске Simbolisme за май 1929 года, в которой он рассматривает вопрос о том, как гильдии Средних Веков могли передать современному масонству свой дух и традиции, дает основание для некоторых полезных размышлений.

В этой связи стоит прежде всего отметить, что различие «оперативного» и «спекулятивного» масонства необходимо рассматривать в совершенно ином смысле, нежели оно обычно воспринимается. В действительности, очень часто считают, что «оперативные» масоны были исключительно простыми рабочими или ремесленниками, и что относительно глубокое значение их символизму было придано в гораздо более поздние времена, что связано с принятием в структуры гильдий людей, не знакомых с искусством строительства. Мнение Бедаррида, однако же, не таково: он приводит великое множество примеров, в основном заимствованных из религиозных сооружений, образов, имеющих, несомненно, символический характер. Особое внимание он уделяет двум колоннам кафедрального собора Вюрцбурга, «каковые доказывают», по его мнению, «что масоны четырнадцатого столетия имели дело с философским символизмом». Излишне было бы говорить, что это верно, ежели он имеет в виду «герметическую философию», а не «философию» в современном смысле, каковая является всецело профанической и ни в малейшей степени не имеет отношения к какому бы то ни было символизму. Подобные примеры можно было бы приводить бесконечно, поскольку сами планы соборов являются сугубо символическими, о чем мы при случае не преминем сказать особо, и можно было бы отметить, что в дополнение к общераспространенным средневековым символам, о которых современное масонство сохранило некоторые воспоминания – хотя уже давно с трудом понимая их значение – существует множество иных, о коих оно не имеет ни малейшего представления.[76]76
  Недавно у нас была возможность обнаружить на кафедральном соборе Страсбурга и прочих сооружениях Эльзаса огромное число знаков камнетесов, относящихся к различным периодам, начиная с двенадцатого века, вплоть до начала семнадцатого. Среди этих знаков было несколько весьма необычных, в частности, изображенная на башенке шпиля Страсбурга свастика, о которой упоминает Бедаррид.


[Закрыть]

По нашему убеждению, не должно следовать современной точке зрения и рассматривать «спекулятивное» масонство как во многих отношениях лишь вырождение масонства «оперативного». Последнее, в действительности, являлось всецело самодостаточным, владея теорией и соответствующей практикой, и в этом отношении его наименование лучше всего может быть истолковано в контексте «операций» «священного искусства», к которому, согласно традиционным принципам, относится и строительство. Что же касается «спекулятивного» масонства, которое, помимо прочего, возникло в те времена, когда строительные гильдии пришли в полный упадок, то его название со всей очевидностью демонстрирует, что оно ограничено исключительно простыми «спекуляциями», каковые, к слову сказать, есть лишь теория, лишенная какого бы то ни было воплощения. Не вызывает сомнения, что потребовалось бы изрядно исхитриться, дабы посчитать ее «прогрессом». Тем не менее, если бы в этом был лишь упадок, вред оказался бы не столь значительным, как то имеет место в реальности, но, как мы уже неоднократно отмечали, тут налицо подлинное отклонение, поскольку начало восемнадцатого столетия, когда была основана Великая Ложа Англии, является отправной точкой истории всего современного масонства. Мы не будем более на сем останавливаться, хотя стоило бы отметить, что для тех, кто действительно желает постичь дух средневековых строителей, этих рассуждений вполне достаточно, ибо в противном случае концепция, кою можно из них сформулировать, была бы ложной или, по меньшей мере, весьма несовершенной.

Иную, не менее важную для прояснения использования символических форм идею подсказывают соображения простого благоразумия. Не будем отрицать, что соображения подобного рода порою имеют место, однако они суть лишь наиболее поверхностный и наименее интересный аспект данного вопроса. Мы упоминали о нем в связи с Данте и «Fedeli d'Amore»,[77]77
  См. Voile d'Isis, февраль, 1929. [гл.4 Очерков о христианском эзотеризме].


[Закрыть] и можем вновь отметить его в случае со строительными гильдиями, ибо между всеми подобными организациями, столь различными по сути, но разделявшими одни и те же традиционные знания, существовали довольно тесные связи.[78]78
  По сей день компаньоны «Обряда Соломона» хранили память о своей связи с «Орденом Храма».


[Закрыть] И здесь мы сталкиваемся именно с символизмом, являвшимся естественным способом выражения знаний подобного порядка и бывший во все времена и во всех странах их raison d'être, даже в тех случаях, когда не было надобности что-либо скрывать, что вполне понятно, ибо существуют вещи, каковые по собственной природе своей не могут быть выражены иначе, нежели как в упомянутой форме.

Ошибка, кою зачастую делают в этой связи и отголосок которой мы обнаруживаем в статье Бедаррида, очевидно, происходит по двум основным причинам. Первая из них заключается в существенной недооценке средневекового католицизма. Не следует забывать, что точно так же, как существовал исламский эзотеризм, одновременно имел место и эзотеризм католический, под которым мы имеем в виду эзотеризм, основывавшийся и покоившийся на символах и ритуалах католической веры, накладываясь на последнюю, но никоим образом ей не противопоставляясь; и нет никаких сомнений, что этот эзотеризм не был чужд некоторым религиозным орденам. Склонность большинства современных католиков к отрицанию подобных вещей доказывает лишь, что они сведущи в этом вопросе не лучше, чем остальные наши современники.

Вторая причина упомянутого заблуждения связана с верой в то, что за рассматриваемыми символами скрыто не что иное, как исключительно социальные или политические идеи,[79]79
  Подобная манера смотреть на вещи в значительной степени присуща Ару и Россетти в их интерпретации Данте, а кроме того ее можно обнаружить во многих пассажах Истории магии Элифаса Леви.


[Закрыть] тогда как в действительности имеет место нечто совершенно другое. В глазах тех, кто владеет определенным знанием, идеи подобного рода могут, в конце концов, обладать лишь весьма второстепенной значимостью, как одно из возможных приложений среди многих прочих. Мы бы даже добавили, что там, где им отведена чрезмерно значительная роль и налицо их преобладание, они неизменно становятся причиной вырождения и отклонения.[80]80
  В этом отношении весьма показателен пример некоторых исламских организаций, в которых сильны политические предубеждения, подавившие изначальную духовность.


[Закрыть] Не именно ли это привело к утрате современным масонством понимания того, что оно все еще хранит древний символизм и традиции, единственным на Западе наследником каковых, оно, вопреки всем своим недостаткам, очевидно, является? Если за доказательства социальных воззрений выдаются более или менее вольные и комические образы, которые порой встречаются в работах этих людей, мы лишь ответим, что эти образы преимущественно предназначались для того, чтобы избавиться от профанов, каковые останавливаются перед внешней видимостью и не различают за ними ничего куда более глубинного. Подобные вещи не были присущи исключительно строителям, ибо некоторые писатели, в особенности Боккаччо и Рабле, а кроме того и многие другие, носили ту же маску и пользовались аналогичными средствами. И необходимо признать, что подобная стратегия полностью себя оправдывала, поскольку в наши дни, как никогда ранее, профаны клюют на эту уловку.

Если у нас есть желание проникнуть в суть вещей, мы должны видеть в символизме строителей выражение определенных традиционных наук, связанных с тем, что, в общем смысле, можно назвать «герметизмом». Но не стоит полагать, что, употребляя здесь слово «науки», мы имеем в виду нечто, сопоставимое с наукой профанической, наукой, каковая лишь и известна современному человеку. Подобное отождествление свойственно точке зрения Бедаррида, который говорит об «изменении форм позитивного знания науки» – такое замечание, очевидно, всецело относится к науке профанической – и кто, толкуя чисто символические образы буквально, убежден, что обнаружил в них «эволюционистские» и даже «трансформистские» идеи, идеи, полностью несоответствующие любым традиционным учениям. В нескольких наших работах мы в достаточной степени высказались по данному поводу, чтобы привлечь внимание к этому важному вопросу.

В заключение позволим себе добавить, что отнюдь не без причины у римлян Янус был одновременно богом посвящения в мистерии и покровителем ремесленных гильдий, и далеко не безосновательно строители Средних Веков отмечали два праздника равноденствия. Тот же самый Янус стал в христианстве двумя святыми Иоаннами, зимним и летним;[81]81
  См. Символы священной науки, гл.37 и 38.


[Закрыть] и если нам однажды станет известна связь между святым Иоанном и эзотерической стороной христианства, не обнаружим ли мы тотчас, что, отдавая должное обстоятельствам и «циклическим законам», средневековое строительство и есть та самая инициация в мистерии?