Текст книги "Убийство во время дождя"

Глава 5

Утром мне позвонил Фиалка Макги. Я еще не оделся, но уже успел просмотреть газету и про Стайнера ничего в ней не нашел. Фиалка Макги разговаривал бодро – как человек, хорошо выспавшийся и не обремененный слишком большими долгами.

– Как ты там, парень? – начал Фиалка.

Я сказал, что у меня все в порядке, если не считать некоторых личных проблем. Макги как-то рассеянно засмеялся, а потом небрежно промолвил:

– А этот Дравек, которого я присылал к тебе… Ты что-нибудь сделал для него?

– Слишком сильный дождь, – ответил я, если это можно назвать ответом.

– Гм… Похоже, с ним все время происходят приключения. Теперь его машину омывает прибой у рыбачьего причала в Лидо.

Я промолчал, только крепче сжал в руке телефонную трубку.

– Да, – бодро продолжал Макги. – Роскошный новый «кадиллак». Но песок и морская вода здорово его попортили… О, забыл еще одно! В нем нашли труп.

У меня перехватило дыхание.

– Дравека? – прошептал я.

– Нет, какой-то парень. Дравеку я еще не говорил. Машину охраняют.

Может, поедешь вместе со мной? Я согласился.

– Поторопись. Я буду у себя в конторе. – И Макги положил трубку.

Я побрился, оделся, наскоро позавтракал и через полчаса подъехал к дому окружного управления. Когда я вошел в кабинет Макги, тот сидел у желтого столика, положив на него шляпу и одну ногу, и разглядывал желтую стену. Он поднялся, взял шляпу, и мы спустились к служебной стоянке, где сели в небольшую закрытую черную машину.

Ночью дождь утих, утро было лазурное и солнечное. В воздухе чувствовалась прохлада, и жизнь казалась бы легкой и свежей, если б не было так неспокойно на душе.

До Лидо было тридцать миль, и первые десять – по улицам города. Макги преодолел все это расстояние за три четверти часа. Наконец мы затормозили возле арки, за которой тянулся длинный черный причал, и вышли из машины.

Перед аркой стояли несколько машин и группа людей. Полисмен на мотоцикле к причалу никого не подпускал. Макги показал ему бронзовую звезду, и мы прошли на пристань, где резко пахло рыбой. Этот запах не исчез даже после двухдневного дождя.

– Вон она, на буксире, – сказал Макги.

Низкий черный буксир пришвартовался в конце причала. Что-то большое, зеленое и никелированное стояло на его палубе перед рулевой рубкой. Вокруг толпились мужчины.

По скользкому трапу мы спустились на буксир.

Макги поздоровался со старшим на буксире – мужчиной в форме цвета хаки и с полисменом в штатском. Трое матросов из команды отошли к рулевой рубке и стали к ней спиной, глядя на нас.

Мы осмотрели машину. Передний бампер и сетка на радиаторе были смяты, одна фара разбита. Краска и никель были поцарапаны о песок, а обивка на сиденьях намокла и почернела. Однако «кадиллак» не стал от этого хуже. Он был окрашен в зеленый цвет двух тонов, а сбоку была нанесена темно-красная полоса.

Мы с Макги заглянули внутрь. На переднем сиденье, припав к рулю и как-то странно нагнув голову, сидел черноволосый худой юноша. Его красивое лицо было синевато-белым. Из-под полузакрытых век тускло поблескивали белки глаз. В открытый рот забился песок. На голове запеклась кровь, которую не совсем смыла морская вода.

Макги крякнул, медленно отошел и положил в рот свою любимую жевательную резинку с запахом фиалки. Из-за этой жвачки он и получил свое прозвище.

– Как это случилось? – деловито спросил я.

Мужчина в форме цвета хаки показал в конец причала: грязно-белые крепкие поручни были сломаны, и оголилась светло-желтая древесина.

– Мы все там внимательно осмотрели. Наверное, удар оказался довольно сильным. Дождь утих тут с вечера, около девяти, а разбитая древесина внутри сухая. Значит, это произошло после дождя. «Кадиллак» упал с причала, когда был прилив и вода стояла высоко. А то машина разбилась бы сильнее. А сегодня утром, когда ребятишки пришли ловить рыбу, машина показалась из-под воды. Мы вытащили ее буксиром. Тогда и увидели этого мертвого парня.

Еще один в форме цвета хаки постучал носком ботинка по полу. Макги взглянул на меня своими хитрыми глазками. Я был сбит с толку и ничего не сказал.

– Этот парень был в дымину пьян, – тихо проговорил Фиалка. – А то разве бы он поехал в такой ливень? Думаю, он любил быстро ездить. Да, это точно, он хорошо набрался.

– Пьяный, черт побери, – сказал мужчина в штатском. – К тому же ему кто-то испортил тормоза в машине. Думаю, это – убийство.

Макги внимательно посмотрел на мужчину, потом обратился к полисмену в форме:

– А вы что думаете?

– Это могло быть и самоубийство. У него сломана шея, он мог удариться головой, когда падал. И все же мне кажется, что это – убийство.

Макги кивнул головой и спросил:

– Его обыскали? Вы знаете, кто это? Старшие на буксире посмотрели сперва на меня, потом – на свою команду.

– Хорошо. Оставим это пока, – сказал Фиалка. – Зато я знаю, кто он.

Невысокий мужчина в очках, с черным саквояжем в руке, неторопливо прошел по причалу и спустился по скользкому трапу на буксир. Он выбрал более или менее чистое место на палубе и поставил саквояж. Потом снял шляпу, почесал затылок и устало усмехнулся.

– Привет, док! – сказал ему Макги. – Вот ваш пациент. Бросился сегодня ночью с причала вместе с машиной. Это пока все, что нам известно.

Медицинский эксперт с угрюмым выражением на лице начал осматривать труп. Он пощупал голову, немного повернул ее в сторону, пощупал ребра.

Какое-то мгновение врач держал безжизненную руку и смотрел на ногти. Потом опустил ее, отошел от трупа и взял саквояж.

– Смерть наступила часов двенадцать назад, – объяснил он. – Шея, конечно, сломана. Вряд ли в нем есть вода. Уберите отсюда труп, пока он не застыл.

Остальное я скажу после того, как осмотрю его на анатомическом столе.

Он кивнул, поднялся по трапу и вышел на причал. Перед аркой его ждала санитарная машина.

Те, что были в форме цвета хаки, неохотно вытащили труп из «кадиллака» и положили на палубе буксира рядом с машиной.

– Пойдем, – сказал мне Фиалка. – Первое действие представления закончилось.

Мы попрощались, и Макги порекомендовал старшим на буксире держать язык за зубами и ждать его распоряжения. Потом мы прошли вдоль причала, сели в черную машину и поехали назад в город по чистому после дождя шоссе вдоль невысоких желто-белых песчаных дюн, кое-где поросших жестким мхом. Чайки кружились над бухтой и что-то выхватывали из волн прибоя. Далеко в море, на самом горизонте, плыли две белые яхты.

Несколько миль мы ехали молча. Потом Макги подмигнул мне и спросил:

– Догадался?

– Да говори, – ответил я. – Я этого парня никогда не видел. Кто он?

– Черт возьми, а я думал, ты сам скажешь мне об этом.

– Ну же, Фиалка!

Он что-то пробормотал, пожал плечами, и мы едва не слетели с дороги в сыпучий песок.

– Это шофер Дравека, – наконец сказал Макги. – Его звали Чарлз Оуэн.

Откуда мне известно? Год тому назад он сидел у нас в камере. Убежал с приемной дочерью Дравека в Юту. Разгневанный Тони поехал туда, привез их назад и упрятал парня за решетку. Потом девушка уговорила старика, и уже на следующее утро он вызволил Чарлза из тюрьмы. Сказал, что парень собирался жениться на Кармен, только она не захотела. Со временем Оуэн возвратился к Дравеку на работу и с тех пор служил у него. Что ты об этом думаешь?

– Похоже на Дравека, – бросил я.

– Однако парень мог снова приняться за свое…

У Фиалки были седые волосы, массивный подбородок и маленькие пухлые губы, словно созданные для того, чтобы целовать младенцев. Я искоса посмотрел на его лицо, и вдруг у меня мелькнула догадка.

– Думаешь, его мог убить Дравек? – спросил я.

– А почему бы и нет? Возможно, парень снова начал приставать к девушке, и Дравек дал волю рукам. Мужчина он крепкий и легко мог сломать ему шею. А потом испугался. Поехал под дождем в Лидо, разогнал машину и сбросил ее с причала. Думал, что никто ничего не докажет. А может, и совсем не думал.

Просто сделал, и все.

– Черт знает что, – сказал я. Тогда ему пришлось бы идти домой пешком тридцать миль под дождем.

– Ну, ну. Посмейся надо мной. Когда-нибудь ты еще захочешь поиграть со мной в кошки-мышки.

– Слушай, Фиалка, – серьезно проговорил я, – если парня убили – а ты совсем не уверен, что это убийство, – то такое преступление не в стиле Дравека. Он мог бы в приступе гнева убить человека, но оставил бы все на месте. Дравек не стал бы вот так запутывать следы.

Пока Макги обдумывал мои возражения, нас заносило то влево, то вправо.

– Вот так друг! – пробормотал он. – У меня была, чудесная версия, а что ты с ней сделал? И какого черта я взял тебя с собой? Черт бы тебя побрал! И все-таки я прижму Дравека.

– Конечно, – согласился я. – Ты должен это сделать. Но Дравек не убивал парня. Он слишком мягок, чтобы решиться на такое.

Когда мы возвратились в город, был уже полдень. Утром я только легко перекусил и с тех пор больше ничего не ел. Поэтому я вышел на Бульваре, а Макги поехал искать Дравека.

Я хотел знать, что на самом деле случилось с Чарлзом Оуэном, но не допускал и мысли о том, что его мог убить Дравек.

Сидя в кафе, я наскоро просмотрел газету. Прочитать в ней что-то о Стайнере я не надеялся – и действительно, ничего там и не нашел.

Подкрепившись, я прошел шесть кварталов Бульваром, чтобы заглянуть в книжный магазин Стайнера.

Глава 6

Первый этаж дома был разделен пополам, и вторую половину занимал ювелир, торговавший в кредит. Он как раз стоял у входа – высокий, седой, черноглазый еврей с бриллиантом в девять каратов на пальце. Когда я проходил мимо него, он несмело, но лукаво усмехнулся.

Пол в магазине Стайнера от стены до стены был застелен грубым синим ковром. Вокруг курительных столиков стояли синие кожаные кресла. На узких столах лежали комплекты книг в тисненых переплетах. Остальные книги стояли за стеклом. Панельная перегородка отделяла этот зал от задней части магазина, а в углу возле перегородки за письменным столом с лампой под абажуром сидела молодая женщина.

Она поднялась и подошла ко мне, чуть покачивая худыми бедрами, обтянутыми черным платьем. У женщины были зачесанные назад белые волосы с пепельным оттенком и зеленоватые глаза под густо накрашенными ресницами. В ушах висели большие агатовые серьги. Ее ногти покрывал серебристый лак.

Женщина, наверное, думала, что одарила меня приветливой улыбкой, но, по-моему, то была деланная гримаса.

– Вам что-то надо?

Я надвинул шляпу на самые глаза и отрывисто спросил:

– Где Стайнер?

– Его сегодня не будет. Может, я покажу вам…

– Я продаю, – объяснил я. – То, что он давно искал. Серебристые ногти коснулись завитка над ухом.

– А-а, вы продаете… Ну, тогда приходите завтра.

– Стайнер заболел? Я могу подъехать к нему домой, – с надеждой продолжил я. – Он захотел бы увидеть то, что у меня есть.

Это ее ошеломило. Чтобы перевести дыхание, женщине потребовалась целая минута. Однако самообладание она не потеряла.

– Это… это пустой разговор. Сегодня его нет в городе.

Я с разочарованным видом покачал головой, приподнял шляпу и собрался уже уйти, когда вдруг дверь в панельной перегородке открылась и оттуда выглянул прыщавый юноша, которого я видел накануне вечером. Заметив меня, он отпрянул, но я успел разглядеть на полу картонные коробки.

Коробки были открыты и набиты какими-то старыми книгами. Вокруг них суетился мужчина в новом рабочем халате. Следовательно, часть запасов Стайнера собирались куда-то перевезти.

Я вышел на улицу, дошел до угла и свернул в переулок. За магазином Стайнера у черного хода стоял небольшой черный грузовичок с сетчатыми бортами. На машине не было никакой надписи, а сквозь сетку виднелись картонные коробки. Я увидел, как мужчина в рабочем халате вынес еще одну коробку и поставил ее в кузов.

Я возвратился на Бульвар, прошел с полквартала и на стоянке такси заметил свободную машину. В ней сидел парень с приятным лицом и читал журнал. Я показал ему деньги и спросил:

– Поездим по следу?

Он окинул меня взглядом, затем спрятал журнал за зеркало заднего обзора и открыл дверцу.

– Это я люблю, шеф! – весело ответил юноша.

В конце переулка мы развернулись и стали ждать рядом с пожарным гидрантом.

Когда на грузовичке уже стояло с десяток коробок, мужчина в новом рабочем халате сел за руль и запустил двигатель. Он быстро промчался по переулку вниз, потом свернул влево и поехал по улице дальше. Мой водитель тронулся за ним. Грузовичок доехал до проспекта Гарфилда, потом повернул на восток. Движение на проспекте было оживленное, а грузовичок мчался быстро, и мы очень отстали.

Я сказал об этом своему водителю, но грузовичок вдруг свернул с проспекта на север и выехал на Бриттани-стрит. Когда и мы выехали за ним на ту улицу, грузовичка и след простыл.

Мой юный водитель успокоил меня сквозь стеклянную перегородку в кабине, и мы начали медленно подниматься по Бриттани-стрит, пытаясь высмотреть грузовичок за кустами по обеим сторонам улицы. Успокоиться я не мог.

Через два квартала на восток Бриттани-стрит пересекала еще одну улицу – Рендалл-плейс. Тут на углу стоял белый многоквартирный дом. Его фасад выходил на Рендалл-плейс, а со стороны Бриттани был въезд в подземный гараж.

Когда мы миновали это строение, мой водитель сказал, что грузовичок должен быть где-то неподалеку. И тут я увидел его в гараже.

Мы остановились перед многоквартирным домом, я вышел из машины и направился к подъезду.

Переговорного приспособления тут не было. Будка швейцара стояла у самой стены, и складывалось впечатление, что ею давно не пользовались. Фамилии жильцов были написаны на панели с почтовыми ящиками, окрашенными в желтый цвет.

Квартире под номером 405 соответствовала надпись «Джозеф Марти». Так звали парня, который развлекался с Кармен Дравек, пока ее папочка не дал ему пять тысяч долларов, чтобы он отцепился от нее и забавлялся с какой-нибудь другой девушкой. Это вполне мог быть тот самый Джо Марти.

Я спустился по лестнице вниз и открыл дверь с окошком из армированного стекла, которая вела в темный гараж. Мужчина в новом рабочем халате переставлял коробки в кабину грузового лифта.

Я остановился возле него, закурил сигарету и стал молча наблюдать. Это ему не очень понравилось, но он не произнес ни слова. Немного погодя я сказал:

– Проследите за весом, друг. Лифт рассчитан только на полтонны. Куда вы это везете?

– В четыреста пятую, к Марти, – объяснил человек и посмотрел на меня так, словно извинялся за свои слова.

– Отлично, – сказал я. – Тут, кажется, есть что почитать.

Я поднялся по лестнице, вышел на улицу и снова сел в такси.

Мы возвратились в центр города и подъехали к дому, где находилась моя контора. Я щедро заплатил шоферу. Юноша протянул мне грязную визитную карточку, которую я сразу же выбросил в медную плевательницу рядом с лифтом.

Дравек подпирал стену около дверей моей конторы.

Глава 7

После дождя стало ясно и тепло, а Дравек был в том же самом замшевом плаще с поясом. Плащ внизу был расстегнут, и под ним виднелся жилет. Галстук съехал набок. Лицо Дравека напоминало серую маску, нижнюю часть которой покрывала черная щетина. Вид тот еще.

Я похлопал Дравека по плечу, открыл дверь, пропустил гостя в комнату и пригласил сесть. Он задыхался и не мог выговорить ни слова. Я достал из письменного стола бутылку ржаной водки и налил две рюмки. Он молча выпил обе. Потом тяжело плюхнулся в кресло, на мгновение закрыл глаза, застонал и вынул из внутреннего кармана белый конверт. Положив конверт на стол, прикрыл его своей большой волосатой рукой.

– Расскажите, пожалуйста, о Чарлзе, – попросил я. – Сегодня утром я виделся с Фиалкой Макги.

Дравек тупо посмотрел на меня. Наконец сказал:

– Хорошо. Чарлз был славный парень. Но я не могу рассказать о нем много. Я его мало знал.

Я сидел и ждал, глядя на конверт под его рукой. Он тоже не сводил с него глаз.

– Можете прочитать, – пробормотал Дравек. Он неторопливо пододвинул конверт ко мне и убрал руку с таким видом, словно отдавал все самое дорогое, ради чего стоило жить. Слезы катились по его небритым щекам.

Я взял конверт и осмотрел его. Домашний адрес Дравека был написан аккуратными печатными буквами, рядом стоял штемпель срочной почты. Я открыл конверт и увидел блестящую фотокарточку.

В кресле тикового дерева сидела голая Кармен Дравек с нефритовыми серьгами в ушах. Ее глаза смотрели еще безумнее, чем тогда, когда я их видел. На обороте фотокарточки не было никакой надписи. Я положил ее на стол лицом вниз.

– Расскажите мне об этом, – осторожно попросил я.

Дравек вытер рукавом слезы, сложил руки на столе и начал разглядывать свои грязные ногти. Пальцы его дрожали.

– Мне позвонил какой-то мужчина, – угрюмо сказал он. – И потребовал десять тысяч долларов за фотопластинку и отпечатки. Дело надо уладить сегодня вечером, а то они отдадут все какой-то бульварной газете.

– Это полнейшая глупость, – успокоил я его. – Бульварная газета таким не воспользуется. Разве что захочет раздуть какое-то дело. Но что это за дело?

Дравек медленно поднял веки, словно они были свинцовые.

– Это еще не все. Тот мужчина говорит, что с ними шутки плохи. Или мы быстренько придем к соглашению, или моя дочь попадет за решетку.

– Что это за дело? – снова спросил я, набивая трубку. – Что говорит Кармен?

Он покачал своей большой лохматой головой.

– Я ее не спрашивал. Бедная девочка… Совсем раздетая… Нет, я не допытывался… Вы, наверное, еще не разговаривали со Стайнером?

– Не успел, – объяснил я. – Кто-то меня опередил.

Дравек изумленно вытаращил глаза и раскрыл рот. Сразу стало ясно, что о ночных событиях он ничего не знает.

– Вчера вечером Кармен выходила из дома? – безразлично спросил я.

Дравек сидел все еще с разинутым ртом и напряженно соображал.

– Нет, – наконец проговорил он. – Кармен заболела. Когда я пришел, она лежала в кровати. Она вообще не выходила. Что вы хотите сказать… о Стайнере?

Я потянулся за бутылкой с водкой, наполнил рюмки и закурил трубку.

– Стайнера убили, – сказал я. – Кому-то надоели затеи Стайнера, и этот кто-то изрешетил его. Ночью, когда шел дождь.

– Боже! – потрясение воскликнул Дравек. – Вы там были?

Я покачал головой.

– Я – нет. Там была Кармен. Вот что имел в виду тот мужчина. Конечно, стреляла не она.

Лицо Дравека покраснело от гнева. Он сжал кулаки, из горла у него вырвался хриплый вздох, на шее запульсировала .жилка.

– Это не правда! Моя дочь больна. Она не выходила из дому. Когда я возвратился, она лежала в кровати.

– Вы уже говорили мне об этом, – прервал его я. – Увы, выходила. Я сам привез ее домой. Горничная знает, но считает за лучшее молчать. Кармен была в доме Стайнера, а я наблюдал со стороны. Прогремели выстрелы, и кто-то убежал. Я не видел убийцу. А Кармен была слишком пьяной, чтобы заметить его. Вот почему она больна.

Дравек пытался остановить взгляд на моем лице, и глаза его были сумасшедшие и пустые, словно в них погас свет. Он сжимал руками подлокотники кресла. Большие суставы на его пальцах напряглись и побелели.

– А мне она не сказала, – прошептал Дравек. – Мне она ничего не сказала… Хотя я делал для нее все. – В его голосе звучало беспомощное отчаяние.

Он чуть шевельнулся в кресле и проговорил:

– Я достану эти деньги. Десять тысяч… Может, этот тип говорит правду…

Потом он обмяк. Его большая лохматая голова склонилась на стол, плечи содрогнулись от рыданий. Я поднялся, обошел вокруг стола и молча похлопал Дравека по плечу. Он поднял мокрое от слез лицо и схватил мою руку.

– Черт возьми, вы неплохой парень! – сказал Дравек, всхлипывая.

– Вы еще не все знаете.

Я высвободил пальцы, подал ему рюмку, помог поднести ее ко рту. Потом забрал пустую рюмку, поставил ее на стол и снова сел.

– Вы должны взять себя в руки, – решительно сказал я. – Полиция о Стайнере еще ничего не знает. Я привез вашу дочь домой и держал язык за зубами. Я хотел, чтобы вас с Кармен оставили в покое. Но это ставит меня в сложное положение. Вы должны кое-что предпринять.

Дравек тяжело и медленно кивнул головой.

– Хорошо, я сделаю, как вы скажете. Все, что скажете.

– Достаньте те деньги, – продолжал я. – Пусть лежат наготове – на тот случай, если они позвонят. Я что-нибудь придумаю, и вам, может, удастся их сохранить. Но хитрить некогда… Достаньте деньги, держите себя в руках и не болтайте. Остальное доверьте мне. Вы к этому готовы?

– Да, – сказал Дравек. – Черт возьми, а вы и в самом деле неплохой парень!

– Не говорите об этом с Кармен, – добавил я. – Чем меньше она вспомнит, тем лучше. Это фото… – Я показал на карточку на столе. – Оно свидетельствует о том, что Стайнер работал не один. Мы должны разыскать того человека, и как можно быстрее – даже если это будет стоить десять тысяч долларов.

Дравек неторопливо поднялся.

– Пустое. Это всего лишь деньги. Я немедленно их достану. А потом поеду домой. Поступайте, как сочтете нужным. Л я сделаю, как вы сказали…

Дравек снова схватил мою руку, пожал ее и медленно вышел из конторы. Я услыхал его тяжелые шаги, гулко отдававшиеся в коридоре. Потом быстро выпил рюмку водки и вытер с лица пот.