Текст книги "Одержимые дьяволом. Мой опыт психиатра рядом с паранормальным"

Глава 2. Визит священника

Наблюдаю внешнее воздействие

Незнакомец был в обычном одеянии священника, весь в черном с головы до ног, кроме белой римской колоратки на воротнике. Немного сутулый и полноватый, он тяжело дышал, утомленный небольшой прогулкой по университетскому городку. Его легко можно было принять за слегка неопрятного профессора, возможно, из-за брюк, явно требовавших глажки.

Отец Жак, назовем его так, занимал должность капеллана в государственной психиатрической клинике и, кроме того, несколько часов в день занимался служением в одном довольно отдаленном приходе.

«Прошу прощения, доктор, – начал священник. – Мне нужна ваша помощь в довольно странном деле. Хотелось бы узнать, что вы скажете по поводу состояния одной женщины. Сам я в этом не специалист», – добавил отец Жак, хотя мне показалось, что он знает достаточно о пациентах с психическими расстройствами.

Он рассказал, что женщина, проехавшая две тысячи миль ради встречи с ним, по всем признакам страдает от состояния, которое он назвал демоническим угнетением. Он объяснил, что этот термин обозначает вторжение и нападение демона, но еще не полную одержимость. Злой дух продолжает беспокоить женщину, но пока не овладел полностью ее телом, – тогда речь будет идти о «демонической одержимости», уточнил отец Жак. Однако из предосторожности священник решил заручиться мнением психиатра – после того как врач-гематолог, с которым он консультировался ранее, провел несколько анализов крови и пришел к выводу, что никакое заболевание не может объяснить ее странные симптомы.

За время врачебной практики я повидал немало пациентов-психопатов, которые воображали, что на них нападают демоны. Я прямо сказал об этом отцу Жаку и признался, что хотя и не имею предубеждений, но чувствую глубокий скептицизм в отношении демонической одержимости.

«Вот поэтому вы – идеальный кандидат для этой работы», – ответил он со смехом.

По сей день не понимаю, почему отец Жак выбрал именно меня. Возможно, кто-то из служителей церкви, с которыми я когда-то общался, рассказал ему обо мне. Священники местных приходов тоже знали, что я вырос в католической вере.

Несмотря на неуверенность, признаюсь, мне стало любопытно, что же я смогу вынести из этого случая, привлекшего уже мой интерес как врача, по крайней мере теоретически. Меня удивило, что этот немногословный, но убедительный человек решил посвятить меня в детали проблемы, возможно, демонической природы и при этом возникшей в наше время. Я, однако, не был уверен, хочу ли я сотрудничать с ним как профессиональный психиатр, не зная, насколько он честен или насколько суеверен.

* * *

Через несколько дней отец Жак снова посетил мой кабинет. Но в этот раз он был в сопровождении элегантной мексиканской дамы. Я буду звать ее здесь Марией. Преданная и благочестивая жена, она посвятила жизнь детям и благотворительности. У Марии, по ее словам, не было никаких психиатрических симптомов, и в прошлом она никогда не лечилась от психических болезней. Удачное замужество, вполне успешная жизнь. Со здоровьем тоже все прекрасно – за исключением одной удивительной жалобы. Она сказала, что ее избивают невидимые духи. «Обычно это происходит, когда я лежу в кровати, – призналась она, смутившись. – Я их не вижу».

Ее муж Алехандро подтвердил сказанное, посетовав, что он вынужден лишь стоять рядом, беспомощно наблюдая, как Мария стонет под градом ударов.

«Эти синяки появляются из ниоткуда. Они по всему ее телу», – сказал он.

Поскольку оба были католиками, Мария и Алехандро пришли к заключению, что дьявол решил проучить ее за ее благочестие и «добрые дела». Или, добавила Мария, возможно, что это «брухо, ужасный человек» – колдун – наложил на нее заклятие, хотя и она, и Алехандро терялись в догадках, почему он мог избрать ее жертвой.

Моя роль заключалась в том, чтобы выяснить, может ли какое-то психическое или иное заболевание проявлять себя такими симптомами, как эти синяки, которые все еще были видны на руках Марии. Или же они с Алехандро просто бредят? Медицине известно такое состояние – совместное психическое расстройство, называемое folie à deux (индуцированное бредовое расстройство, «один бред на двоих»), – но никто из этих двоих не проявлял признаков паранойи либо других психических отклонений. Может быть, это Алехандро сам избивает Марию и сочинил всю историю, чтобы скрыть насилие? Но он выглядел мягким мужчиной, любящим свою жену. И зачем им тогда понадобилось ехать в такую даль и вовлекать в свою ложь меня и отца Жака?

Я не смог обнаружить никакой известной патологии, которая объясняла бы этот странный симптом. Хотя я не верил в гипотезу пары о возможном проклятии, на меня произвел впечатление добрый характер женщины, а также искренность и здравомыслие обоих супругов. Но спешить с выводами не хотелось. Я выписал кучу исследований, начиная от простого осмотра, нескольких проб крови (особенно на нарушение свертываемости) и заканчивая ЭЭГ и КТ. Все результаты оказались отрицательными. Единственным симптомом оставались синяки на теле. Тест психического состояния – серия вопросов для определения когнитивных способностей и эмоционального статуса – тоже не выявил отклонений.

Хотя внешне синяки Марии обнаруживали сходство с симптомами некоторых болезней, например психогенной пурпуры, но ее история болезни сильно отличалась от характерной для этой органической патологии. Психогенная пурпура, также известная как синдром Гарднера-Даймонда, протекает как временный отек кожи с последующим образованием множественных синяков, или экхимозов[13]13
  Кровоизлияние в кожу или слизистую оболочку.


[Закрыть].

Считается, что психологический стресс и травмы могут способствовать развитию этой редкой болезни. Но, по словам Марии, у нее не было предшествующих синякам отеков или припухлостей на коже.

Она была психически здорова и не переживала каких-то значительных стрессов, исключая сами побои, которые ощущались как настоящие удары по телу. Во время всех наших бесед Мария неизменно оставалась ясной и последовательной.

В конце концов я объявил отцу Жаку, что не могу найти у нее никаких известных психических или других заболеваний.

«Я подозревал, что так и будет», – сказал он.

Спустя какое-то время отец Жак сообщил мне, что благодаря многим молитвам об избавлении, вознесенным им и священником из прихода Марии, а также ее собственным удвоенным духовным усилиям атаки постепенно ослабли, а со временем полностью прекратились.

* * *

За долгие годы я повстречал немало людей, также утверждавших, что они были избиты злыми духами. Некоторые даже говорили, что духи душили их и царапали, что подтверждали соответствующие фото. Обычно у них имелось собственное объяснение произошедшему – иногда правдоподобное, иногда не совсем. После консультаций с другими врачами или священниками большинство приходило к выводу, что они подверглись нападению злых духов. По моей профессиональной оценке, никто из этих людей не страдал психозами или особой склонностью к внушению.

«Всегда есть какая-то причина, – все время повторял отец Жак. – Эти вещи происходят не на ровном месте. И эти люди – не психически больные».

Вскоре после того случая с Марией отец Жак пригласил меня осмотреть молодую афроамериканку, страдавшую одержимостью. Это был первый раз, когда я наблюдал настоящую демоническую одержимость. Я увидел женщину в подвале элегантного дома священника в момент, когда отец Жак вместе с другим священником совершал «Большой обряд изгнания нечистой силы», как официально называется этот специальный ритуал Римско-католической церкви. После я смог убедиться, что женщина действительно освободилась от своей долгой одержимости.

Как мне кажется, отец Жак хотел ознакомить меня с различными случаями одержимости и демонического угнетения в их разных проявлениях, преподавая мне своеобразный экспресс-курс по этому необычному и новому для меня предмету. Я уже сталкивался к тому времени с чудовищными вещами, работая с пострадавшими от насилия пациентами в Корнелле и социопатами в Йельском институте психиатрии. Тем не менее мне было интересно, что я почувствую, оказавшись в одной комнате с полностью одержимым человеком.

Получив опыт в исследовании демонического угнетения, я понял, что в первую очередь нужно обращать внимание на так называемое внешнее угнетение, которое и определяет телесные симптомы. Такие случаи чаще всего сбивают с толку священников, которым трудно дифференцировать телесные признаки одержимости от органического заболевания, особенно если примешиваются и другие проявления, как часто и бывает. Большинство священников, служителей или других лиц духовного звания, обращавшихся к отцу Жаку, сомневались – не свидетельствуют ли такие симптомы просто о незнакомой их непрофессиональному глазу обычной медицинской проблеме.

Предыстории нападений оказались одним из важных критериев, определяющих их истинность. Диагностируя внешнее угнетение, я держал в голове, что необходимо рассматривать весь комплекс признаков демонического нападения, обладающих наибольшей показательностью или «патогномоничностью»[14]14
  Симптом, однозначно описывающий определенную болезнь, причина для постановки диагноза.


[Закрыть], как говорят врачи. Будет заблуждением думать, что нападение можно обнаружить случайно, его диагностика требует не меньшей проницательности, чем при обычной медицинской практике. Только тогда, когда типичные признаки одержимости или угнетения проявляются достаточно однозначно, чтобы говорить о классическом демоническом нападении, можно быть уверенным в адекватности диагностики. Эту уверенность в диагнозе легче обрести, когда видишь «паранормальные» признаки.

В отличие от большинства (хотя и не всех) случаев одержимости, при демоническом угнетении люди остаются все время в сознании и не теряют полностью контроль над действиями.

Обычно у них нет такого сильного отвращения к религиозным святыням, как у одержимых, потому что при одержимости демон полностью управляет, а не просто домогается своей жертвы. Злой дух проявляет ненависть к освященным предметам или понятиям, связанным с верой, но жертва угнетения этого не делает. Но подобное понимание принимает форму «моральной уверенности» – на которой настаивает церковь – намного быстрее, если жертва может рассказать об исторической подоплеке нападения.

На мой взгляд, специалист способен гарантированно отличить одержимость и угнетение от психических или соматических расстройств. Однако здесь необходим большой опыт. Особенно важно, чтобы духовные наставники, которые обычно мало знают о психических или других заболеваниях, находились в тесном контакте с психиатрами и другими врачами, особенно в тяжелых случаях. Весьма полезно хорошо разбираться как в соматических и психиатрических симптомах, так и в типичных проявлениях одержимости, а также иметь представление об их возможных причинах.

* * *

Хороший пример того, как сложно бывает выяснить причины одержимости или угнетения, – еще один случай, с которым я столкнулся вскоре после встречи с Марией. Герой этой истории – назовем его Стэн – пришел по совету священника, который узнал обо мне от отца Жака.

Стэн – высокий мужчина средних лет, откуда-то с северо-западного побережья Тихого океана, очень умен, работает в технической сфере. Выглядит достаточно спокойным и сдержанным, чего нельзя сказать о его жене, которая явно напряжена и напугана происходящим.

Как и Мария, Стэн испытывает побои, как он выразился, от «какой-то нематериальной силы». Он жаловался, что его периодически царапают, иногда душат – по его словам, «какие-то необычные, невидимые агрессоры». Царапины, продемонстрированные им на себе, располагались в основном в районе шеи и лица. Стэн также показал фотографии более ранних порезов, пересекавших крест-накрест его ноги и торс. Иногда некоторые психические больные сами наносят себе порезы – по разным причинам, чаще мазохистским, – но и Стэн, и его жена категорически отрицали, что речь идет о членовредительстве. До меня он побывал у нескольких врачей, и, хотя все были удивлены его случаем, никто не заподозрил в нем эмоционально нестабильного, психопата или лжеца. Все проведенные медицинские исследования ничего не прояснили. Чтобы удостовериться в рассказе Стэна, я связался с его лечащим врачом из города, где он жил, и со всеми узкими специалистами, которые его обследовали. Никто не смог сказать, что же происходит с этим внешне здоровым человеком.

В ходе дальнейших бесед Стэн рассказал, что на протяжении всей жизни интересовался различными духовными традициями. Когда-то в молодости он начал сомневаться в христианских ценностях, в которых был воспитан, а позже, повзрослев, немного изучал восточные религии. Какое-то время он «серьезно исследовал» ислам под руководством коллеги по работе, мусульманина. Стэн производил впечатление искреннего искателя духовной истины. Но на тот момент, когда он пришел ко мне за помощью, он уже давно вернулся к своим христианским корням. Стэн отрицал, что в какой-либо период жизни он занимался любыми «оккультными» практиками, что можно было бы рассматривать как причину демонического нападения.

Меня это озадачило. По опыту отца Жака я знал, что настоящее демоническое угнетение не может проявиться просто так, без причины. Хотя я был настойчив, Стэн категорически отрицал наличие каких-то особенных событий в своей биографии, которые могли бы иметь отношение к делу.

После нашего разговора со Стэном мне позвонил отец Жак. «Я определенно думаю, что здесь угнетение, – сказал он, – но пока он не хочет раскрыть нам истинную причину. Не стоит ли вам встретиться с ним еще пару раз и попробовать понять этого парня лучше?»

Мне нравилась вдумчивость отца Жака.

Что ж, Стэн предпринял долгое и недешевое путешествие, подумал я и согласился провести с ним еще несколько встреч. Как обычно в подобных случаях, я дал понять Стэну, что моя роль – консультант священника, а не врач. Я был психиатром, а Стэн нуждался в духовном понимании, поэтому я постарался объяснить ему, что только отец Жак будет ставить окончательный официальный духовный диагноз.

Смотря на Стэна, я видел блестяще образованного, начитанного человека, много знающего об истории религий. Он даже начинал учить иврит, чтобы лучше разобраться в тонкостях толкований Ветхого Завета, Танаха. Однако во время нашего общения меня не оставляло ощущение, что он все-таки что-то скрывает.

Наконец, уже на пятой встрече он открылся: «Я знаю, вы давно пытаетесь добиться от меня, чтобы я рассказал, откуда могли появиться эти странные симптомы. Простите, я не думал так долго злоупотреблять вашим гостеприимством. Мне нужно кое в чем признаться».

Он задумался. На наших встречах Стэн всегда выглядел серьезным, но доброжелательным. Его неожиданно тревожный тон заставил меня сконцентрировать внимание еще сильнее. Я понимал, что он собирается мне открыть то, что копилось в его душе многие годы.

Единственное, что я мог сказать, – «продолжайте».

Он признался, что в молодости недолгое время исповедовал сатанизм. «Что-то вроде него», – добавил он, оправдываясь. Стэн рассказал, что провел несколько недель, поклоняясь Сатане, и даже «пообещал свою душу» этому персонажу взамен на жизненные блага и ощущения. Это был дурацкий поступок и не более чем временное недоразумение, но сущности, которых он тогда призвал, казалось, услышали его зов и все еще требовали свой должок.

«Я правда не думал, что это имеет значение, – продолжал Стэн. – Мой флирт, как я это называл, длился очень недолго, всего несколько недель. Не более того».

Его жена кивнула головой.

«В те времена я курил много травки, и, хотя прошло уже несколько лет, как я полностью оставил это занятие, возможно, трава влияла на мою оценку ситуации. Вы знаете, доктор Галлахер, что я искренний искатель истины, но думаю, правильнее меня назвать человеком, который всегда жаждет духовных ощущений. Так, пожалуй, будет точнее всего».

Для меня эти слова имели значение. Как один из искателей эпохи нью-эйдж Стэн находился в постоянном поиске некого особого опыта, который удовлетворил бы его духовные желания. Многие обитатели западного мира обращаются к восточным религиям за тем, что они воспринимают как более «прямую» связь с духовной реальностью. Некоторые из них, к сожалению, заигрывают с оккультизмом и даже с поисками дьявола.

В то время я старался глубже исследовать то, как могут быть связаны некоторые факты из личных историй людей с этими странными, угнетающими явлениями.

В ситуации Марии казалось очевидным, что она была наказана – не за приверженность оккультизму, а потому, что из-за своей набожности и добросердечия вызвала гнев демонов. Я уже знал тогда, что случаи демонического угнетения, сопровождающиеся побоями и другим физическим воздействием, можно найти в надежных источниках, относящихся ко всем периодам истории. И такие исторические документы часто описывают, что агрессия, подобная той, что пережила Мария, выпадает на долю действительно святых людей, за их твердую преданность Богу и стойкое отторжение Сатаны и его мира.

Случай Стэна прямо противоположный – он напрямую обратился к дьяволу, что и спровоцировало внешнее угнетение. Он «попался» на неосмотрительной сделке с силами, которым ему нечего было предложить, и, как бы он ни пытался оправдать себя за мимолетную неосторожность, ему пришлось заплатить за все.

У меня нет понимания, есть ли связь между упомянутым Марией брухо и ее ситуацией. Сравнивая ее дело с делом Стэна, некоторые духовные эксперты полностью отказывались от использования слова «угнетение» для описания ее страданий. Они считали более уместным церковный термин «дьявольское нападение на святого». Но я сомневаюсь, что демоны смотрят на формулировки, когда решают испортить кому-то жизнь.

Янки-рационалист, который жил во мне, а также мое медицинское образование не позволяли принимать на веру какие-либо оккультные теории, не подкрепленные комплексом доказательств. Поэтому гипотеза Марии о проклятии колдуна показалась мне слишком простецкой и суеверной. Однако другие случаи, когда проклятия, чары и тому подобные вещи стали слишком часто мелькать в историях пострадавших, заставили меня призадуматься. На собственном опыте я убедился, что оккультный фактор в страданиях и исцелениях людей отнюдь не глупость или бессмыслица, как думает большинство. Я вспоминал о своем брате Джоне, о «белой ведьме» из Франции, избавившей его от бородавок, и теперь был более серьезен в отношении такого рода опыта.

Как показывает случай Стэна, тот, кто связывается с Сатаной, но затем пытается уйти от него, становится особенно уязвим для злых духов. Так же как и тот, кто серьезно занимался оккультизмом, «приоткрыл двери», а затем решил изменить свою жизнь и вернуться к авторитетной религиозной практике. Подобно мафиозным кланам, после того как человек дал клятву верности семье и увидел лица боссов, организация вряд ли позволит ему уйти, не заставив пожалеть о предательстве. Такие люди «слишком много знают».

* * *

Какое-то время спустя я встретил еще одного человека, который наивно, но при этом серьезно занимался оккультными практиками. Мой знакомый психолог обследовал женщину примерно пятидесяти лет, по видимости, страдавшую от серьезного угнетения. По словам отца Жака, обратившаяся к нему женщина в прошлом имела обширный оккультный опыт. Родом из Индии, она иммигрировала в Соединенные Штаты, получила в итоге гражданство и стала успешной бизнес-леди. Но какое-то время спустя она начала испытывать странные и болезненные паранормальные ощущения.

Индуизм – основная религия Индии, и многие индуисты верят как в злых, так и в добрых божеств. Упомянутая женщина обучалась так называемому «пробуждению Кундалини» – эта практика обычно подразумевает широкий спектр различных переживаний, от ощущения «прохладного бриза» или, наоборот, жара до вибраций у основания позвоночника, видений, измененных состояний сознания и, как утверждают последователи, даже «просветления».

Чтобы понять, как я лучше всего могу помочь в каждом конкретном случае, к которому меня подключал отец Жак, мне требовалось хорошо изучить основные убеждения человека. Перед встречей с этой индийской женщиной я постарался прочитать как можно больше о пробуждении Кундалини. К моему удивлению, на эту тему было опубликовано множество исследований, хотя и довольно противоречивых. Санскритское слово кундалини буквально означает «свернувшаяся змея», и этот термин описывает божественную энергию (на санскрите шакти), которая, как считается, находится в основании позвоночника человека. Это понятие также связано с концепцией «змеиной богини», и такие исследователи, как Карл Юнг и Джозеф Кэмпбелл, живо интересовались его символизмом и глубинным духовным значением.

Занимающая важное место среди четырех основных современных школ йоги, кундалини-йога распространена по всему миру, немало центров есть и в Нью-Йорке. Многие центры предлагают желающим в основном нейтральные практики – дыхательные и физические упражнения, медитацию, – часто без погружения в смысл основных индуистских верований. Что бы ни говорилось о многих из этих представлений, приверженцам «западных» религий с традиционными идеями о злых духах сообщения о несомненно паранормальных переживаниях людей, испытавших эти пробуждения, говорят об их демонической природе. Как и следовало ожидать, некоторые светские критики считают пробуждение вздором или галлюцинациями, с чем категорически не согласны традиционные индуисты.

Возвращаясь к этой женщине, отмечу, что в последние годы она обратилась в католицизм и обрела убеждение, что практика кундалини открыла ее душу демоническим силам. Теперь она искала способ избавиться от мучивших ее болезненных ощущений, которые, по ее мнению, были вызваны нападением злых духов.

Суть ее жалоб, которые представляли собой описания странных «внутренних» переживаний, сводилась в основном к ощущению физической боли. Хотя эта боль была вполне реальной, ее лечащие врачи так и не смогли найти для них медицинскую причину. Кроме того, она говорила, что часто чувствует невидимые удары, а также несколько раз испытывала ощущение, что ее душат «духи», – тот же симптом, что и у Стэна. Она считала, что ее наказывают за прошлые связи, как она теперь считала, со злыми духами. Интересной деталью в ее рассказе было то, что боли обострялись, когда она присутствовала на мессе, и становились невыносимыми при попытках получить причастие. (Позже я слышал подобные жалобы от переживших дьявольское угнетение мужчин и женщин об усилении боли во время нахождения в церкви, особенно рядом со Святыми дарами.)

В то время, когда мы с ним разбирались с этим случаем, отец Жак познакомил меня с другим священником, с которым сам советовался по этому делу, – с отцом Малахией Мартином. Мартин был известной, хотя и неоднозначной фигурой в религиозной среде из-за своих радикальных взглядов – на католицизм старого образца и тайны скрытой от посторонних взглядов жизни Ватикана. Оба священника были уверены, что женщина подверглась демоническому нападению, а психолог полагал, что, не считая этих странных симптомов, ее состояние вполне нормальное. Отец Жак захотел, чтобы я выслушал от нее самой о ее занятиях практикой кундалини, а также познакомился с пожилым «отцом Мартином», как тот продолжал себя называть, хотя и ушел в отставку с должности священника-иезуита несколько лет назад.

Чтобы расширить свои познания, я расспрашивал отца Мартина о его опыте с другими одержимыми людьми. С заметным ирландским акцентом, обладавший, что называется, «характером», живой и обаятельный человек, он прожил совсем недолго (отец Мартин умер в 1999 году). Наши отношения были сердечными, хотя, признаюсь, он сам и его деятельность вызывали во мне смешанные чувства. Ко времени нашего знакомства его книга 1976 года об одержимости «Заложники дьявола»[15]15
  Malachi Martin, Hostage to the Devil: The Possession and Exorcism of Five Living Americans («Заложники дьявола: Одержимость и экзорцизм пяти американцев») (New York: Reader’s Digest Press, 1976).


[Закрыть] давно стала бестселлером, обойдя по популярности даже книгу Блэтти.

Однако его часто критиковали за излишние поэтические вольности в описаниях одержимости бесами. Немного фантазии? Я не знаю. Достаточно осведомленные люди говорили мне, что Мартин не был опытным экзорцистом, он сам предпочитал называть себя в таких делах «ассистентом» и избегал «официальных каналов». Некоторые рецензенты считали, что он писал свою историю, основываясь на нескольких реальных инцидентах, о которых знал лично, переработав затем материал в пять «стереотипных» линий, каждая из которых иллюстрировала какую-то из идеологий современного мира.

Многие комментаторы отмечали, что он преувеличивал опасность, грозящую экзорцисту, и описывал экзорцизм больше как личную дуэль между демоном и священником, нежели как обращение к Господу за заступничеством. Возможно, это делалось для драматического эффекта.

Помимо этого, Мартин утверждал, что якобы более половины пациентов психиатрических клиник являются жертвами демонических нападений, – очень странно, если он действительно так думал. К сожалению, я не успел задать ему этот вопрос: действительно ли он верит в эту статистику, которую мы с отцом Жаком считали абсурдной. Так или иначе, какие бы вольности ни допускал Мартин в своих высказываниях, он был знаком со многими историческими документами о практике экзорцизма и мог немало рассказать об опыте борьбы католической церкви с опасными случаями одержимости и угнетения. И он искренне хотел помочь мне как можно скорее и полнее разобраться в этой загадочной сфере.

* * *

Я тем временем погружался все глубже и глубже в тонкости этих предметов.

Как один из самых уважаемых католических экзорцистов в Соединенных Штатах отец Жак часто был вынужден откликаться на просьбы, поступавшие из всех уголков страны. Его постоянно просили осмотреть множество людей и подтвердить или опровергнуть демоническое нападение. Наше знакомство и его известность в этих кругах позволили мне получить доступ к необычайно широкой выборке поражающих воображение случаев, хотя моя загруженность бывала иногда обременительной, так как я продолжал работать как врач и как преподаватель.

Постепенно наше сотрудничество и дружба становились все более тесными, и я начал регулярно сопровождать отца Жака в его поездках. Во время наших долгих автомобильных путешествий он любил рассказывать о своем священническом прошлом, часто доставая из своей памяти какую-то из множества историй об одержимости или другом демоническом нападении. Католические епископы в Соединенных Штатах регулярно поручали отцу Жаку провести обряд экзорцизма, и они безусловно уважали мнение и решения моего друга. С того времени католическая церковь США значительно увеличила число уполномоченных экзорцистов, поэтому у нового поколения нет необходимости работать с таким количеством случаев, с каким отец Жак, а позже и я сталкивались регулярно.

Тогда я не понимал настоящей роли отца Жака в этой сфере деятельности церкви и не осознавал степень его вовлеченности в дела по всей стране. Я также не представлял, как часто отец Жак будет обращаться за консультацией. Однако вскоре мне пришлось сделать трудный выбор. Мне нравилось помогать отцу Жаку и тем страждущим, которых он присылал ко мне. Это были запутавшиеся, часто измученные люди. Хотя некоторые страдали, как часто выяснялось, еще и от психических расстройств, мне не хотелось оставлять их без внимания. Я знал, что смогу разобраться в природе их проблемы, будь то психиатрическая, медицинская или демоническая, и обеспечить им ту помощь, в которой они нуждались.

Я также должен признаться, что эта область меня крайне заинтересовала. О таком точно не услышишь в медицинской школе. Хотел ли я посвятить себя этому странному новому начинанию? Как бы то ни было, пока я решил взять за твердое правило, что буду помогать всем, чем смогу, когда меня попросят. Я не искал себе этого поприща, поэтому просто решил доверить судьбе и дальнейшему ходу событий определить степень моего участия в этих делах, что давало мне спокойствие думать обо всем как о воле Провидения.

Но я оказался совсем не готов к новому делу, с которым отец Жак буквально ворвался в мой дом.