Текст книги "Одержимые дьяволом. Мой опыт психиатра рядом с паранормальным"

Поначалу Джулия думала, что он будет заботиться о ней как-то по-особенному, но со временем она все чаще задавалась вопросом – не изменились ли его чувства. Ведь она становилась старше.

– И я не уверена, смогу ли еще забеременеть, – сказала она туманно.

– Что это значит? – спросил я.

Джулия задумалась, услышав мой вопрос. Я чувствовал, что она размышляет, как бы не сказать ничего лишнего. Наконец она начала, аккуратно подбирая слова и будто бы оправдываясь:

– Я была настоящей матерью-производительницей. Я так легко беременела. И это давало особое положение. У нас был один парень, он знал, как делать аборты. Фельдшер, кажется, очень мерзкий тип. Мы использовали абортированные зародыши для ритуалов. Дэниел все это поддерживал, говорил, что он и Сатана довольны мной и наградят за такое «служение», всегда будут благодарны мне за эту роль. Я очень старалась угодить Сатане. Он ведь щедр на дары. Люди рисуют его царство как место вечных мучений, но я сомневаюсь, что все так. Там есть какое-то общество, я думаю, пусть даже там и наказывают и все такое. Как и в этой жизни. И там я буду иметь высокий статус, мне так обещали. Поэтому я была рада услужить ему, пусть и таким странным способом. Да и Дэниел был мной доволен.

Дэниел говорил Джулии, что люди веками совершали такие «подношения» Сатане. Хотя во многих языческих культурах поклонялись демонам – а члены секты причисляли себя к язычникам, – но Дэниел считал, что, к примеру, ацтеки вели себя куда более жестоко, принося в жертву живых людей, в основном женщин и детей.

Я почувствовал отвращение, но ничего не сказал. Позже я слышал и от других людей похожие вещи, хотя и не верил в них, я вообще всегда склонен сомневаться в их истинности, но некоторые такие истории казались мне отчасти достоверными, и их детали перекликались с тем, что рассказывала Джулия. Как-то я спросил помощника окружного прокурора, нарушает ли закон использование мертвого плода в сатанинских обрядах. «Ну, технически да, – ответил он мне. – Но никто не будет преследовать кого-то за такое. И как вы собираетесь получить доказательства?» Он спросил, известно ли мне о каких-либо фактах подобных нарушений. Я сказал ему, что все, кто рассказывал мне о таких «подношениях», как их называла Джулия, уверяли, что больше таким не занимаются.

Когда Джулия говорила об этих демонических ритуалах, казалось, что ее не сильно тяготит, что она раньше была в них так вовлечена. Что ее действительно пугало и заботило – это мысли о том, что Дэниел ее больше не любит.

– Впервые в жизни я чувствовала себя особенной. Дэниел выбрал меня. Тогда я была просто смазливой девчонкой, подростком. Это было пьянящее чувство… Тогда. А сейчас я уже не знаю. Я становлюсь старше, и меня все больше беспокоит этот вопрос: будет ли Дэниел и дальше заботиться обо мне? Он согласился, когда я сказала ему, что хочу пойти в церковь, попросить помощи – для вида, – а потом навредить какому-нибудь священнику, доставить любые неприятности, какие смогу. Ему бы такое понравилось, поверьте мне. И Сатане тоже. Но я не уверена, волнует ли его еще моя жизнь. Я не знаю, смогу ли еще рожать, поэтому думаю, может быть, я просто, ну, типа как расходный материал.

Ее открытость произвела на меня впечатление, но я также увидел, что она все еще находится в плену у страха. Я сомневался, можно ли доверять ее рассказам. Мои ощущения от того, что она говорила – или скорее как она это говорила, – были довольно тяжелыми. С того времени, когда она решилась попросить помощи, ее настроение кардинально изменилось – от искренней надежды и смутных поисков Бога и прощения к полному его отвержению и открытой ненависти к христианству. Размышляя над ее мотивами, я задавался вопросом: искренна ли она в своей просьбе о помощи или же эта мысль просыпается в ней только в моменты отчаяния?

Несмотря на желание Джулии не раскрывать до конца свои тайны, я старался лучше изучить ее личность, надеясь как-то понять причины ее колебаний. Со временем я убедился, что у нее присутствуют некоторые признаки личностного расстройства, влияющие на способность придерживаться своих обязательств. У пациентов с пограничными расстройствами личности часто меняются намерения и настроение. Джулия не выглядела хрупкой, как большинство таких больных, но у нее были другие недостатки характера, которые, несмотря на ее кажущуюся откровенность, заставляли меня сомневаться в ее мотивах. Она была немного пафосной и в то же время могла быть и критичной, и самоуничижительной – это поведение наводило на мысль о присутствии нарциссических черт. Я думал даже, что она достаточно отчаянна, чтобы попытаться навредить отцу Жаку, возможно, ради обретения благосклонности Дэниела. А может быть – я рассматривал и этот вариант, – она хотела убить сразу двух зайцев: избавиться от одержимости, при этом не покидая и даже не отдаляясь от секты.

К тому времени я уже имел понимание, что жертвы демонических нападений должны прикладывать большие усилия для своего духовного освобождения и ясно осознавать, что от их твердой воли зависит их духовное здоровье. Я сказал Джулии, что экзорцизм – не волшебное заклинание, не какой-то знахарский заговор. Но она, похоже, не прислушалась к моим словам, возможно, из страха знать всю правду.

* * *

После того как Джулия все-таки согласилась продолжить изгнание демона, я познакомился с «шефом-экзорцистом» – епархиальным священником из соседнего штата – с очень хорошей репутацией. Он называл себя «отец А.», что было, вероятно, его псевдонимом.

Отец А. обладал обширными практическими познаниями и никогда не боялся говорить жертвам демонических нападений, против чего он борется и что они должны сделать для собственного освобождения. Он рассказал мне о множестве случаев, с которыми имел дело за время своего служения. Большинство из них разрешились удачно. Он не всем нравился, некоторые священники считали его стиль слишком авторитарным, но я и отец Жак знали, что он всегда ставит превыше всего интересы тех, кому пытается помочь.

Изначально Джулия обратилась за помощью к местному священнику, а тот затем направил ее к отцу Жаку и отцу А. Хотя отец А. никогда особо не распространялся о своей работе, он, возможно, был самым опытным экзорцистом за всю историю США. Насколько мне известно, он только однажды выступил на публике – появившись в радиопрограмме, где рассказал о случае Джулии, проведенных для нее обрядах и их результатах. Он раскрыл некоторые моменты, относящиеся к ее личной жизни, что показалось мне несколько неэтичным, о чем я ему и сказал. Он извинился, но тем не менее считал правильным оставить для исторической памяти публичный отчет от лица ответственного экзорциста.

Он и отец Жак всегда держали меня в курсе своих дел с Джулией. Я также переговорил и с другими людьми, участвовавшими в прошлых ее сеансах экзорцизма, – все они были честными, богобоязненными душами, знавшими о причинах моего интереса. Они обещали поделиться со мной в мельчайших деталях всем, что наблюдали на предыдущих ритуалах, а также всем, что увидят на новых сессиях.

Джулия как-то сказала, что вся ее секта, и особенно Дэниел, терпеть не может отца А., настолько, что назначили его для себя целью номер один.

– Его они по-настоящему ненавидят. Он особенный священник. Да, от него они бы избавились с большой радостью.

Я подумал даже, не увлечена ли им Джулия. Еще одна сильная мужская фигура, которая ее притягивает?

Однажды, совершенно неожиданно, Джулия вдруг сказала, что может «видеть» отца А., так же как она «видела» раньше кабинет иезуита психиатра, который ее разозлил. Я осознал, что она наблюдает в своем уме гораздо более четкий и ясный образ, чем тот, который может «видеть» буквально, глазами.

На этот раз я решил быть более настойчивым и расспросить ее с пристрастием, не давая уходить от ответов.

– Это что-то невероятное. О чем ты вообще говоришь?

Джулия спокойно ответила, что «видит», как отец А. «в синей ветровке и брюках цвета хаки» гуляет по берегу океана, недалеко от своего дома.

Она никогда не бывала в его доме и не знала, где он живет. Она назвала свою способность «проекциями», очевидно, имея в виду свой собственный, а не психиатрический смысл.

Я сразу набрал мобильный номер отца А. и спросил, где он и как одет.

– В это время я обычно отдыхаю в доме священника, но сегодня вечером решил прогуляться. Читаю молитвенник, гуляю по берегу… На мне брюки цвета хаки и ветровка.

– Какого цвета ваша ветровка? – спросил я.

– Ты что, сейчас с Джулией? Она еще что-то говорит, так?

Джулия также могла чувствовать, когда отец А. испытывает физическую боль. Мне всегда было интересно, имеет ли она отношение к этой боли. По мнению ее и отца А., источником боли был Сатана.

* * *

Я встретился с Джулией еще пару раз, прежде чем отец Жак предложил возобновить сеансы. Хотя я не мог присутствовать на них, но хотел понять, каковы ее мотивы и готова ли она порвать с прошлым. Она, как и прежде, была предельно откровенна со мной, но, к сожалению, никак не могла прийти к какому-то определенному решению.

В итоге она согласилась продолжить сеансы экзорцизма, однако так и не смогла пообещать оставить свой сатанизм, что дало мне основание не испытывать больших надежд в отношении итогового результата.

В ожидании новой серии ритуалов отец А. держал меня в курсе всего происходящего с Джулией. Как-то он пришел ко мне очень усталый, никогда раньше я не видел его таким измотанным, как в тот день.

– Она чего-то испугалась перед последним сеансом. Мы с ней проговорили больше часа, я упрашивал ее пройти обряд, попробовать еще раз, но она все-таки отказалась. И выглядит очень, очень напуганной, сильнее, чем когда-либо я ее видел.

Отец А. глубоко вздохнул и продолжил:

– А после произошло что-то еще более пугающее.

Джулии нужно было вернуться в квартиру, где она остановилась, и отец Жак вызвался отвезти ее, так как уже было поздно.

– Вы знаете отца Жака… У него доброе сердце, он не умеет отказывать людям. И я, по глупости своей, согласился, что мы отвезем ее вместе. Да и что было делать? Время было позднее, выбора другого не было. Но это была большая ошибка.

Все трое сели в «Шевроле» отца А., Джулия снова на заднее сиденье. Неожиданно, достаточно быстро, она опять погрузилась в транс одержимости.

– Все как обычно, – уставшим голосом отец А. описывал происходившее, включая гордые заявления демона о том, что она добровольно отдала себе Сатане, его насмешки, а также угрозы никогда не оставить ее.

Затем, мягко улыбнувшись, он продолжил:

– А потом началось настоящее веселье.

Мои брови поползли вверх, мне было любопытно узнать, что же произошло дальше. Я изучил множество хитрых уловок и стратегий наших демонических врагов и продолжал их изучать, но отец А. смог меня удивить.

– Вот тут и появились духи!

Отец Жак объяснял мне раньше, что злые духи могут влиять на наше восприятие и материальную реальность, так что становится практически невозможно отличить настоящее от нереального. Поскольку оба они видели одно и то же, отец А. считал, что духи смогли в этот момент исказить реальность, использовав свою способность принимать различные визуальные формы, воспринимаемые людьми.

– Они были там, как будто прямо перед лобовым стеклом – эфемерные, колеблющиеся, темные сущности.

Когда отец А. начал тормозить, фары «Шевроле» выключились, затем погасли и все приборы. Вслепую он как-то вырулил с дороги в кювет – их, конечно, потрясло, но обошлось без травм. Они застряли на темной проселочной дороге, не имея никакого понятия, где находятся и как искать помощи.

Я спросил, как реагировала на все Джулия. Он фыркнул и сказал, что с ней было все в порядке. Описывая ее состояние, он заставил меня вспомнить ту же издевательскую ухмылку, которую я уже видел столько раз воочию. Неясно было, в какой момент она вышла из транса и видела ли она столько же, сколько видели они.

– Благодарности от нее мы, конечно, не дождались, – завершил отец А. свой рассказ.

Помню, что я подумал тогда, что вряд ли им стоило ждать благодарности, скорее они могли считать себя везунчиками, после того как остались живы, решившись ночью подвезти домой одержимую женщину.

* * *

Две недели спустя, после очередного обряда для Джулии, отец А. снова позвонил мне. По его словам, он опасался, что Джулия никогда больше не захочет проходить через процедуру экзорцизма.

Тот ритуал прошел холодным осенним вечером на территории прихода отца Жака, в одном из богатых пригородов. В «команде» было восемь участников: отец А. – шеф-экзорцист; отец Жак – его ассистент; две монахини, одна из которых медсестра; четыре прихожанина-помощника – женщина и трое сильных мужчин.

Все собрались в часовне маленького дома, где жил отец Жак. Джулия опоздала на полчаса, а когда наконец появилась, стала нервничать и выражать сомнение, возможно, уже находясь под неким «влиянием». Тем не менее она подписала необходимые разрешительные бумаги, что позволило приступить к процедуре. Отец Жак начал с формальной молитвы из старой латинской версии Rituale Romanum, классического церковного текста, используемого с 1614 года для изгнания нечистой силы, – он всегда предпочитал именно этот источник для обряда [17]17
  Римский (Латинский) обряд (Rituale Romanum) был опубликован впервые в 1614 году на латыни. Этот латинский текст (с сопровождающим переводом на английский) можно найти в книге Philip T. Weller, Roman Ritual, 3 vols. (Boonville, NY: Preserving Christian Publications, 2007). В том виде, в котором он проводится сейчас, обряд был одобрен Ватиканом в 1998 году, и его описание появилось в январе 1999 года под названием De exorcismis et supplicationibus quibusdam. Утвержденный перевод на английский, Exorcisms and Related Supplications («Экзорцизм и соответствующие молитвы»), вышел в свет в 2017 году (Washington, DC: US Conference of Catholic Bishops).


[Закрыть]. Как только началась литания[18]18
  Литания – в христианстве молитва, состоящая из повторяющихся коротких молебных воззваний Христу, Деве Марии или святым.


[Закрыть], Джулия почти немедленно погрузилась в полный транс.

– Вскоре «голос» проявил себя, приняв обычный оскорбительный тон, – продолжал отец А. – Он гневался, считая, что никто не имеет права освобождать женщину, добровольно вручившую себя Сатане. Это типичная демагогия злых духов. Сущность или сущности пытались запугать всех, используя свою обычную риторику: возмущение, богохульство и гордость. «МЫ НИКОГДА ЕЕ НЕ ОТДАДИМ. ОСТАНОВИСЬ. УЙДИ».

По словам отца А., обряд продлился не менее двух часов, и демон повторял одни и те же злословия на протяжении всей процедуры. Основным объектом своей злобы он избрал отца А., но досталось также и двум монахиням, которых он постоянно оскорблял, обзывая «шлюхами» и «потаскухами».

Я попытался представить себе всю сцену. Помощники стоят вокруг Джулии, следя за любым ее движением, если вдруг понадобится ее удержать или остановить. Отец А., верный своему методу экзорцизма, твердо руководит всем действом, скорее всего лично указывая каждому участнику, что тот должен делать. Так подсказывал мне мой собственный опыт общения с ним.

Всякий раз, когда обряд проводился над женщиной, отец А. позволял только женщинам находиться с ней в непосредственном контакте, в основном чтобы избежать возможных обвинений в неподобающем поведении в адрес участвующих мужчин. Той ночью две монахини и одна прихожанка держали свои руки на плечах и руках Джулии, готовые помешать ей, если она попытается напасть или убежать. И их помощь оказалась очень кстати. Отец А. сказал, что с самого начала обряда тело Джулии было очень напряжено. В какой-то момент она попыталась схватить отца А. за шею. К счастью, ее руки и плечи были под контролем. Все удивлялись, как Джулия может оставаться в таком мышечном напряжении в течение более двух часов, но потом начинали понимать, что им противодействует сверхъестественная сила злого духа и такая энергия – еще один классический признак настоящей одержимости.

– А потом, – продолжил отец А., – это и началось.

– Что? – спросил я.

– Джулия взлетела прямо над своим стулом и левитировала так. Полчаса.

Позже все присутствовавшие на обряде подтвердили слова отца А. Джулия поднялась в воздух на высоту примерно в один фут от стула и, по ощущениям всех присутствовавших, взлетела бы еще выше, если бы несколько из них, включая всех мужчин, не удерживали ее изо всех сил. Позже один из свидетелей рассказывал: «Она долетела бы до потолка, если бы мы не остановили. Хотела сбежать или просто напугать нас? Трудно сказать, но впечатление, конечно, она произвела сильное».

Левитация – явление нечастое, но в религиозных хрониках можно найти достаточно описаний таких случаев, происходивших и в прошлом, и совсем недавно. Я представил себе, каковы были изумление и испуг присутствовавших там людей [19]19
  Источники, которые могут подтвердить историю Джулии, могут быть найдены в исторических записях и данных наблюдений, имеющих отношение к этому явлению, как это уже обсуждалось во Введении. Я полностью уверен в достоверности своих личных наблюдений «экстрасенсорных» способностей Джулии, эпизодов ее одержимости, а также действий некоторых ее соратников по секте. Также я не сомневаюсь в правдивости свидетельств о ее экзорцизмах, полученных мной от многочисленных достойных всяческого доверия корреспондентов: во-первых, от тех, кого я оставляю здесь под псевдонимами «отец Жак» и «отец А.», а также от многих других людей (чьи рассказы полностью совпадают во всех деталях), с которыми я лично общался. Внутренняя непротиворечивость ее истории и поразительное сходство между ее одержимостью и особенностями ее экзорцизма и хорошо задокументированными историческими случаями одержимости придают дополнительную (и, на мой взгляд, неопровержимую) достоверность этому рассказу, несмотря на то что ее случай характеризовался проявлениями, по признаниям многих специалистов, исключительной интенсивности. Информация о ее секте во многом основывается на ее же собственных рассказах и поэтому обладает меньшей эпистемологической ценностью. Однако, по моим наблюдениям, Джулия всегда высказывалась последовательно, рационально и рассудительно. Также она неоднократно заявляла, что не собирается мне лгать, и у нее не было причин приукрашивать факты, так как любое подозрение во лжи могло разубедить двух священников в том, что они должны провести ритуалы, в которых она сама была крайне заинтересована. Кроме того, у меня есть документы, полученные от отца Жака, которые во многом подтверждают ее причастность к секте. И наконец, была проведена независимая экспертиза по оценке состава секты и активности ее членов, в том числе противоправной и антиобщественной.


[Закрыть].

Отец А. молчал. Он выглядел утомленным и обескураженным и словно бы отсутствовал, – такая манера общения была для меня непривычна.

– Святой отец, – прервал я его оцепенение, – вы здесь?

– Прости, Рич. Мне довольно грустно рассказывать тебе все это. Демоны – да, я думаю, что их там несколько, а не один, – продолжали наседать и как будто становились все сильнее, а я, наоборот, все больше уставал. Один из них сказал, что Джулия сама пригласила их и получила взамен множество даров – и поэтому не имеет права на освобождение.

Он снова на время замолчал.

– Может быть, они знают ее желания лучше, чем любой из нас? Я все спрашиваю себя: а хотела ли она вообще когда-то избавиться от них?

Затем отец А. стал перечислять все необычные явления, которые наблюдал во время того долгого обряда. Демон или демоны корчились от боли, когда он окроплял Джулию святой водой. «Стой! Горю!» – визжали они. Никогда во время предыдущих сеансов экзорцизма Джулия никак не реагировала на обычную воду из-под крана, хотя захвативший ее дух, конечно, не знал, освящена вода или нет.

Отец А. рассказал, что во время нескольких обрядов, включая и этот, демон разговаривал на разных иностранных языках, которые Джулия не знала. По словам отца Жака, демон говорил в том числе на латыни, и весьма грамотно (отец Жак хорошо знал латынь). Во время того ритуала в помещении вдруг стало ощутимо холодно, а затем температура резко поднялась, и теперь стало уже невыносимо жарко.

– Как будто мы стояли у горящего котла и кто-то разом наполнил его топливом и разжег максимальный огонь, – продолжил отец А.

Громкие крики, стоны и хриплые голоса животных заглушали его молитвы, заставляя почувствовать себя, по его словам, «посреди диких джунглей».

– Рич, я словно побывал у самых врат ада.

Другие экзорцисты неоднократно рассказывали мне о подобных вещах, также я и сам встречал много таких описаний в исторических материалах. Но, просматривая снова необычные свидетельства по делу Джулии, подтвержденные всеми участниками во всех подробностях, я не устаю поражаться почти беспрецедентной силе ее одержимости. Все эти проявления, как представляется, ясно показывают, какой может быть реакция могущественного врага, отчаянно борющегося за контроль над женщиной, осознанно посвятившей себя Сатане.

Напряжение, которое присутствовало на сеансах экзорцизма Джулии, удивило даже опытных отца А. и отца Жака. Демонстрация силы, как они считали, имела целью запугать их, или, возможно, не позволить Джулии уйти из секты, или же не дать ей открыть неприятную правду другим возможным беглецам. Некоторые достаточно опытные экзорцисты позже говорили мне, что отец А. и отец Жак должны были предотвратить «спектакль», приказав демону или демонам остановить этот хаос. Но, учитывая огромный священнический опыт обоих моих друзей-экзорцистов, я думаю, что в данном случае они столкнулись с духом или духами слишком могущественными, чтобы их можно было так просто контролировать.

После того как ритуал подошел к концу, Джулия почти сразу же вышла из своего транса. Как и большинство (но не все) одержимых, она практически ничего не помнила о произошедшем, хотя процедура длилась более двух часов.

* * *

Печальный итог этой истории заключался в том, что Джулия не смогла избавиться от завладевших ею демонов. Это печальный случай, когда сатанистка не пожелала покинуть свою секту и прекратить поклонение дьяволу, так как это потребовало бы от нее кардинального изменения взглядов и больших личных усилий. После той сессии Джулия приняла решение не продолжать ритуалы, хотя ей была дана возможность возобновить их, когда она пожелает.

Мне кажется, что Джулия испытывала смертельный страх перед ее сектой – в особенности перед Дэниелом – и никогда не воспринимала духовную помощь серьезно. Возможно, она также была эмоционально привязана к своей компании. Как бы то ни было, мы ничем не смогли ей помочь.

Я стал больше сомневаться в ее искренности, после того как на новых встречах она начала рассказывать мне выдуманные истории, порочащие многих известных ей священников, включая также отца Жака и отца А.

Двойственность ее поведения получила подтверждение в одной из наших последних бесед. Я уже понял, что ей нравится ее высокое положение в секте, но она боится, что с годами становится менее привлекательной для Дэниела. Она, казалось, была все еще озабочена тем, что не может больше беременеть, называя это «большим ударом» по своему статусу и по тому пиетету, который испытывали в отношении нее другие сатанисты. Она рассказала также, что попытавшиеся покинуть секту адепты были жестоко наказаны.

– Лучше не портить отношения с Дэниелом. Он слишком близко к Сатане. Я хотя бы попыталась избавиться от одержимости, но сейчас уже и не знаю, что мне делать.

Я слушал ее внимательно. Фаталистический тон и то, что теперь она говорила о себе в прошедшем времени, были для нас признаками того, что мы все же ее теряем.

– Иисус, Господь, все это… Я ничего об этом не знаю. И где они были, когда я так в них нуждалась? Но отец Жак все равно говорит мне: как хочешь, но обратись к ним и отрекись от Сатаны. Отречься от Сатаны! Это что, такая шутка? Как я могу это сделать? Кто скажет, что со мной тогда будет? Он не тот, кого можно дразнить. Поверьте мне, я это знаю. Хорошо знаю, как он умеет наказывать.

Тон разговора Джулии стал более серьезным:

– Люди думают, что адский огонь порожден Богом. Это неправда. Он идет от Сатаны. Так он контролирует своих слуг. Он ведь должен как-то наказывать людей, хотя бы иногда. Он и со мной это делал.

Джулия рассказала, что часто ощущает жжение, которое исходит от ее собственных демонов-мучителей.

– И на что это похоже? – спросил я.

– Не как обычный огонь. Это огонь духовный. Трудно объяснить словами. Ожогов не будет, но это очень больно – чертовски больно, я хочу сказать!

Она грустно рассмеялась.

Какими бы пугающими ни казались эти описания, Джулия совсем не единственная жертва демонов, страдавшая от сильного жжения, исходившего от ее поработителей, – и это не считая других болезненных ощущений.

Сатана, как все еще считала Джулия, оставался ее повелителем, и она продолжала верить в его покровительство. Она признала, что по-прежнему поклоняется ему, считая преданность дьяволу прямым вызовом людям и «тому, кого христиане называют своим Богом».

Меня не удивили эти слова, но все же после стольких часов, проведенных в беседах с Джулией, я чувствовал разочарование. Однако я старался помнить, что моей единственной задачей было помочь ей – всем, что было в моих силах. Мне лично она не была ничего должна.

– Я тоже получала от секты, – продолжила она. – Они хорошо знают, как делать другим больно. Это у них называется «дисциплина». Они засовывали меня в ящик на несколько часов, и это еще не все. Не хочу об этом говорить. Я и так уже слишком много наговорила. Меня за это могут опять наказать.

Я попытался возразить, сказав, что, хотя сейчас она отказалась от попыток, передумать никогда не поздно. Однако я понимал, что ей не удастся усидеть на двух стульях. Я напомнил, что если она хочет раз и навсегда оставить такую жизнь, то должна уйти из секты и перестать обращать свои молитвы к Сатане, каким бы страшным это ни казалось. Видя, что решение принято и в ближайшее время менять его она не собирается, я все-таки сказал, что отец Жак никогда ни от кого не отказывается.

Она ответила, что тоже была искренней с ним, хотя Дэниелу говорила, что хочет «уделать» отца Жака и отца А. Она почувствовала, что все мы трое искренне хотели помочь ей. Я подумал, что, по крайней мере, это можно считать хорошим результатом. Но я понимал, что эта соломинка очень тонка, чтобы перетянуть Джулию на нашу сторону, и ее гораздо больше занимает то, что думает обо всем этом Дэниел.

– Кажется, нашим отношениям с Дэниелом приходит конец. Он слишком хорошо меня знает. Я думала, хотя бы избавлюсь от одержимости, но теперь уже и не верю, что это возможно.

Она умолкла на время, но вскоре заговорила вновь, более спокойным тоном, как будто наконец увидела, что несет ей ближайшее будущее.

– Возьму паузу, – выдохнула она.

А потом она вновь удивила меня, разрешив и даже благословив на то, чтобы я когда-нибудь опубликовал ее историю. Она лишь просила не раскрывать ее имени, адресов и также имен ее знакомых.

– Хорошо? Я знаю, ты ведь профессор. Это самое малое, что я могу сделать, чтобы предупредить других людей, которым грозит опасность.

Кажется, ей захотелось сделать мне прощальный подарок, а может быть, это был способ успокоить свою совесть. И снова я осознал, что Джулия, несмотря на всю свою напускную дерзость, – просто страдающий и измученный человек, и так было почти всю ее жизнь. Когда я думал о ее ситуации, в голове сразу всплывало слово «ловушка». Я пришел к выводу, что она слишком сбита с толку и испугана, чтобы найти силы принять рациональное решение.

Теперь, когда финал этой истории был близок, мне показалось, что я начинаю лучше понимать ее чувства. Она постоянно ощущала давление – либо угрозы со стороны секты, либо требования экзорцистов, настаивавших на изменении всего ее образа жизни, либо, наконец, страх потерять любовь и внимание Дэниела. Может быть, раньше она не осознавала ту цену, которую ей пришлось заплатить, – своей реальной жизнью, а не «магической», давно ставшей частью ее мировоззрения.

* * *

Через несколько месяцев после того памятного последнего обряда мы с отцом Жаком (по его настойчивой просьбе) посетили Джулию в ее родном южном городе. Она вновь отказалась от экзорцизма. Когда я уже летел домой после встречи, моей жене и моему секретарю позвонил некто, представившийся «священником и другом». Он сообщил им, что я и отец Жак попали в серьезную автомобильную аварию и мы оба находимся в критическом состоянии. Не отвечая на последовавшие вопросы, человек быстро повесил трубку. Опасаясь худшего, моя жена стала в панике разыскивать больницу, в которую я якобы попал. Эта неизвестность рассеялась лишь спустя несколько часов, когда я практически случайно позвонил домой по таксофону из аэропорта Ла-Гуардия в Нью-Йорке и мои близкие с облегчением узнали, что со мной все в порядке.

Несколькими неделями позже, гуляя по 29-й Восточной улице Нью-Йорка, я заметил, что за мной идут две женщины – примерно лет по тридцать, с характерной черной подводкой глаз, такой же, как у Джулии, и одетые в той же характерной манере, что и многие члены ее секты. Женщины шли за мной несколько кварталов, а когда поняли, что я их заметил, свернули на Мэдисон-авеню. Больше я их не видел.

С того времени я общался с Джулией только один раз. Год спустя после обряда отец Жак попросил меня созвониться с ней и свериться о ее здоровье. Джулия рассказала, что у нее диагностирован рак в терминальной стадии, но она хочет освободиться от демонического влияния до того, как умрет.

Однако мне показалось, что и сейчас Джулия чего-то недоговаривает. Она сказала, что «должна подумать» перед тем, как разрешить мне ознакомиться с медицинским заключением ее онколога. Она потом так и не вышла на связь ни со мной, ни с отцом Жаком, хотя он несколько раз пытался связаться с ней пару лет спустя, перед своей смертью. Я так и не смог точно установить, умерла она тогда или нет. Хотя вероятность этого мала, я все же питаю слабую надежду, что она еще жива и лишь искала тогда повод привлечь наше внимание и узнать, что она так же небезразлична нам, как и раньше.