Текст книги "Летучий Голландец"

Гибкая тень затрепыхалась у нее за спиной. Глаза Майи расширились. Это был канатный трап. Она быстро нашла глазами призрачный корабль, который теперь маячил почти прямо у них над головой. Трапы змеились с бортов, но ветер их не колебал. Вместо этого каждый из них тянулся к ее спасителю и к ней самой, извиваясь, как живой или по крайней мере как щупальце «Отчаяния».

Майя хотела крикнуть «берегись!», но высокий незнакомец уже и сам стал оборачиваться. Однако было поздно. Ее спаситель, должно быть, Летучий Голландец, повернулся, когда вытянувшийся трап оказался лишь в нескольких дюймах от него.

Конец трапа коснулся капюшона, хоть он и пытался уклониться.

Мир исчез. Майя все еще была в объятиях рослого незнакомца, но теперь он стоял на полуразрушенной палубе полупрозрачного корабля. Вокруг них лишь черная пустота.

9. Первые толчки

Найти еще одного охотника Голландцу оказалось труднее, чем он рассчитывал. Он искал, но натыкался лишь на их следы. Путь его прошел через весь центр города. Возникало впечатление, что все Рошали узнали: он неподалеку – и спрятались. Как же найти этого Сына Мрака, если он не может найти слуг мерзавца? А потом он увидел негра. Даже издали Голландец понял, что это один из эмигрантов. Негр обладал большим мастерством, но, погруженный сейчас в свои проблемы, не понимал, что для такого, как моряк, он просто излучал энергию.

Для своих собратьев он, вероятно, оставался таким же невидимым, как сам Голландец для него. Как ни странно, негр, видимо, тоже охотился, и, немного понаблюдав, Голландец подумал, что беглец, похоже, ищет его.

Ирония ситуации заставила его улыбнуться, но лишь на мгновение.

Занятый наблюдениями, Голландец и сам на секунду допустил ошибку. Он не заметил Рошаля, выбравшегося из-за угла и движущегося прямо вслед за беглецом. Голландец хотел крикнуть, но было поздно.

В последний момент негр обернулся, но от этого схватить его оказалось еще легче. Челюсти отростка сомкнулись на его глотке. Чудовище открыло рот, выскочил острый, как игла, язык и впился в шею жертвы.

Человек тотчас рухнул.

Омерзение заставило Голландца броситься в погоню за тварью, забыв об осторожности. Рошаль со своим пленником прошел примерно квартал, потом он, как Голландец и ожидал, создал логово – карман, где надеялся спрятаться сам и спрятать свою добычу, пока преследователь не отстанет. Он не рассчитывал, что Голландец знает их повадки.

Тот, не останавливаясь, прорвался сквозь созданный тварью фасад и проник в потайной мир между плоскостями настоящей двери.

Берлога выглядела так же, как у первого. Рошаль стоял в середине, обмякшее тело негра все еще было в руках, напоминавших челюсти, а гуманоидная оболочка быстро исчезала, уступая место крабовидному созданию с четырьмя ногами. Оно отбежало в тень, оставив там тело беглеца, и двинулось на Голландца, лязгая челюстями.

– Я только хочу получить ответы на мои вопросы, – сказал он, пытаясь предотвратить битву. – И его я тоже должен забрать.

Рошаль ничего не сказал, просто в следующее мгновение кинулся в атаку. Это оказалось более совершенное создание, чем его предшественник, оно полдюжины раз меняло форму за первые несколько секунд. Труднее всего Голландцу оказалось удержать его в руках: Рошаль таял всякий раз, когда он хватал его за конечность или даже туловище.

– Не надо так, – настаивал Голландец. – Нам вовсе не нужно драться.

Но Рошаль не слушал. Иглообразный язык жалил снова и снова, едва не попадая в цель. Тогда Голландец, вконец разозлившись, схватил его, и пока Рошаль снова не изменил форму, вырвал язык из утробы чудовища.

Рошаль взвыл, трансформировался и попытался ускользнуть.

– Мне нужен твой хозяин, скотина. Скажи, где я могу его найти, и покончим на этом.

" Рошаль замер, уставившись на Голландца с таким напряжением, что на секунду тому показалось – он согласится.

А через мгновение Рошаль воссоздал клешни и, вонзил их в себя. Последовала вспышка, и Голландец отбросил от себя чудище просто от неожиданности. Оно не могло предать своего хозяина даже ценою жизни. Голландец не ожидал, что так получится.

Однако и после своей весьма удачной попытки самоубийства Рошаль все еще был жив, но когда Голландец подошел к нему, тот уже таял, на сей раз навеки. Разочарованный, Голландец обратился к бесчувственному телу.

Темнокожий эмигрант напоминал ему кого-то, кого он знал давным-давно, когда еще был человеческим существом, как все. В каждом из миров он видел тех, кто напоминал ему лица из прошлого. Иногда он задумывался, не происходили ли эти столкновения по воле корабля или даже тех, кто швырнул его на борт живой тюрьмы. Не для того ли эти встречи, чтобы напоминать ему снова и снова, что бесконечная самоуверенность заставила его пытаться овладеть силами, вызвавшими эту ужасную цепь разрушений, когда он потерял над ними контроль. А если так, то ему не нужно напоминать.

Память о содеянном была с ним всегда.

Несмотря на все усилия, негр в себя не приходил. Голландец коснулся его лба и нашел его мысли. Там были образы роскошного дома, лица нескольких людей. Пока Голландец считывал образы, человек слабо шевельнулся. Это означало, что разум его чист и здоров. С "иду на нем не было повреждений, что бы Рошаль ему ни впрыснул, оно просто удерживало его в состоянии, похожем на кому. Оно пройдет, в этом Голландец уверен, но что делать с ним сейчас…

Решение пришло в виде еще одного беглеца, забавного подвижного небольшого человека, который вошел и остановился прямо рядом с ним. Человек разглядел умирающее чудовище, а потом попытался спасти негра сам. Сначала Голландец хотел позволить ему это сделать, но затем осознал, что этот невысокий малый не сможет вынести своего товарища вовремя. На самом деле логово сокращалось так быстро, что он задумался и о своем собственном спасении. Он все еще не желал выяснять, что с ним будет, если спастись не удастся. Не смерть, но уж боль, это точно. А может, он так и не сможет выбраться, даже когда приближающаяся катастрофа разрушит Землю, включая эту самодельную тюрьму. Тогда «Отчаяние» просто заберет его на борт, как он делал множество раз в прошлом. «Отчаяние» всегда его находил.

Схватив обоих, он потащил их к затягивающемуся отверстию. На улице оставлять их нельзя, кругом бродят Рошали.

Тогда Голландец выбрал образ из подсознания негра: неприлично утопающие в роскоши апартаменты этого беглеца – и немного сдвинул вход. Процесс отнял у него много сил, но все получилось. Сначала один, а за ним второй оказались там. Потом, напрягаясь, чтобы не дать двери закрыться, он последовал за ними.

– Кто ты? – был первый вопрос невысокого жилистого парня, когда тот поднял взгляд на фигуру в мантии.

Голландец ему объяснил и вовсе не был шокирован, когда этот живописный персонаж побледнел.

Однако, отбросив страх, тот, кто называл себя Гилбрин-Бродяга, проявил большое участие к случившемуся с негром.

Он молча выслушал рассказ Голландца о нападении Рошаля и сражении в логове. Было вполне очевидно, что Гилбрина его спаситель совсем не интересует. Удивляться нечему, вероятно, ему известно, что проклятый моряк – причина всех их несчастий.

– А вы-то почему побеспокоились вмешаться? – спросил Гилбрин, глядя на своего друга. – Все равно мы снова возродимся, тем более Конец близок. Могли бы оставить нас там умирать. Ведь вы этого хотите? Чтобы все умерло?

Голландец сомневался, что этот парень поверит его словам, что в другой жизни он трудился на благо своего мира, поэтому он лишь отвернулся от обоих и ответил:

– Нет.

Несколько минут в комнате висело напряжение, потом негр открыл глаза. Он не мог произнести ни слова, но взгляд его, устремленный на Голландца, говорил о многом.

Внезапно комната наполнилась пронзительным звуком, так что Голландцу захотелось заткнуть уши. Негр хотел встать, но Гилбрин ему не позволил. Маленький жилистый парень просто уставился на какое-то устройство на одном из столов.

– Звонить может кто угодно, Мастер Таррика. Поверь.

Вскоре телефонный звон прекратился, но включилась другая машинка. Голландец услышал голос, как будто принадлежащий Хамману Таррике. Но тут другой голос приковал его внимание.

– Гилбрин, если это до тебя дойдет… У меня все нормально. Я…

Когда-то Голландец знал этот голос. Он был частью его самого, забыть такое нельзя, но голос принадлежал давно умершему человеку. Невозможно, чтобы это была она.

Шустрый Гилбрин кинулся к телефону, но он еще не коснулся его, когда все они услышали щелчок. Что-то прервало связь на том конце.

– Майя, – промолвил клоун.

– Мария… – неосознанно поправил Голландец.

– Что-то случилось. Быстрее к ней! – Гилбрин повернулся к Таррике, который уже умудрился сесть.

Негр махнул рукой, показывая, насколько понял Голландец, что он обойдется без них.

Голландец положил руку на плечо Гилбрина и, когда тот взглянул в его утонувшее во времени лицо, произнес:

– Ты отведешь меня к ней.

– Но я не знаю как! Я ее не чувствую. Ее либо закрывает поле, либо…

Голландец не хотел этого слышать.

– Ты приведешь ее к…

По комнате пронесся порыв ледяного ветра, нет, не по комнате, а по его душе. Голландец понимал, что это означает, но такое совпадение – это уж слишком! Звонок и появление «Отчаяния» должны быть связаны.

Он знал, где это чертово судно, и она должна быть там.

– Пошли со мной, – скомандовал он Гилбрину, крепче держа его за плечо, когда повлек своего недовольного спутника из комнаты.

На это потребовалось усилие, и он почти пожалел о том, что сделал, когда весь хаос ситуации открылся ему.

«Отчаяние» охотился, в чем абсолютно не было смысла, и очевидно, что охотился он за Фило и темноволосой женщиной; ее черт Голландец не мог разглядеть в тусклом свете уличного фонаря. Лицом к лицу с ними стоял мальчишка с хитрым лицом, тот самый, которого он видел возле громадной статуи.

Следующие мгновения слились в сплошной туман. Он видел, что она вырвалась, но не так, как собиралась. Он пытался ее спасти, однако действиям его мешали чувства, давно им похороненные. Голландец спас ее, но лишь ценой того, что забыл о грозящей обоим опасности.

Он забыл об «Отчаянии». Единственный взгляд в лицо женщины, которую он поднял с земли, – и даже ужасное судно, его вечная тюрьма, померкло в сознании. В мыслях осталось только одно.

Мария. Давно утерянная любовь.

Он мог бы стоять здесь до самого Конца этого мира, глядя на ее возвращенную красоту. Это не просто сходство. Это – она сама.

Он произнес ее имя, ожидая, что она откликнется, но она смотрела мимо. Мгновение Голландец недоумевал, но потом оглянулся и увидел, как к ним приближается «Отчаяние» На вид это может быть и веревочным трапом, однако Голландец знал, что вовсе не ветер относит его к ним.

Но было поздно Вместо городской улицы они стояли теперь на палубе проклятого призрачного судна.

В этом мире он потерпел еще более сокрушительное поражение, чем прежде. И что еще хуже, он теперь и ее обрек этой прискорбной судьбе, еще один мир – смерти.

***

Хамман Таррика сел на тахте, все еще чувствуя слабость, но постепенно приходя в себя. О времени, когда он оставался добычей Рошаля, воспоминаний не осталось. Если бы не присутствие этого отвратительного ангела смерти, Лодочника, он подумал бы, что Гилбрин рассказывает сказки.

«Таррика!»

Он зарычал, собирая силы ответить на ментальный призыв. Связь установилась не полностью, он чувствовал только мысли, не образы, но Таррика и так понял, кто это хочет вступить с ним в контакт. Сосредоточившись, он ответил вызывавшему:

«В чем дело, Гилбрин?»

Голос этого шутника звучал растерянно, что в таких обстоятельствах неудивительно.

«Таррика, насколько ты силен в телепортации?»

Телепортация? Он видел, как Лодочник, нет, Голландец, использует эту способность очень легко. Но у Странников такое умение было редкостью, дар лишь самых сильных или безрассудных. Сам Таррика применял телепортацию, или перенос – термин может быть каким угодно, – только один раз и болел потом целый день. Естественно, сейчас он этого сделать не может, один – не может.

А если не один?

«Гилбрин, дай минуту подумать».

«Минуту могу, господин Таррика, но не больше! Думаю, Август де Фортунато начал уставать от моей эксцентричной фигуры».

Август де Фортунато? Негр выпрямился, с него слетели все остатки летаргии.

«Гилбрин! Отдай мне свой разум! Полностью слейся со мной! Пусть твоя сила станет моей!»

«Вам что-нибудь еще? Должен вам сказать, я давно потерял девственность, – ядовито, но явно обеспокоенно спросив второй беглец. – Он приближается».

«Давай!»

Внезапно разум Таррики наполнили все мысли Гилбрина. Никогда раньше он не чувствовал такой детской чехарды идей. Чудо, что этот фигляр вообще действует, однако вплетенный в эту мешанину, функционировал коварный дьявольский ум, очень эффективно прикрывавшийся детской игрой.

В другое время он с удовольствием бы исследовал весь ход мыслительного процесса шустрого маленького парня, но сначала надо Гилбрина спасти.

«Следуй за мной!» – скомандовал Хамман Таррика, то, что он намеревался сделать, должно получиться. Бродяга тоже обладал мощью, большей, чем он ожидал. Возможно, по-своему Бродяга не слабее его самого.

Гилбрин понял, что он собирался сделать, но вдруг добавил:

«Я не один, Таррика! Я держусь за…»

«Ладно». Не беспокойся, негру не нужно объяснять дальше. Наверное, с Гилбрином Майя. Кому же еще нужна помощь? Не Голландцу же. Он знает, где живет Таррика, и может попасть сюда легче, чем любой другой. Конечно, это Майя, но раз Таррика не чувствует ее мыслей, значит, она без сознания или хуже.

Он закрыл глаза. На него накатила волна дурноты, но ненадолго, он с ней справился. Силы ему придавал гнев на то, что Рошаль так легко изловил его.

«Иди ко мне, Гилбрин. Сюда».

Сначала ощущалось сопротивление, но вот он почувствовал приближение светловолосого шутника. Был кто-то еще, но кто, разобрать нельзя. Это только подкрепило его уверенность, что Майя без сознания, возможно, серьезно ранена.

Казалось, Гилбрин несется к нему, становясь все больше.

В квартире раздалось потрескивание разрядов. Таррика почувствовал, как на его теле встал дыбом каждый волосок.

– Дети Карима! Ну и забавный способ перемещаться! – прогремел знакомый голос Бродяги.

Послышался громкий чмокающий звук, и Таррика почувствовал, как опало энергетическое поле.

Хамман Таррика боялся открыть глаза. Казалось, по нему проехал поезд.

Гилбрин-Бродяга стоял у телефона, почти там же, откуда его забрал Голландец. От усталости выглядел он значительно хуже, его яркая одежда в одних местах оказалась порвана, в других вымазана в грязи. С рукава капала какая-то темная жидкость, а на правой щеке красовались две длинные, но неглубокие царапины.

Рядом с ним стояла не Майя. Насколько он мог понять, фигура даже не была живой, хотя это очень хорошая имитация.

– Ты не мог проделать все это побыстрее? – спросил Гилбрин с усталой улыбкой.

Он протянул руку к бутылке виски, которая сама к нему прыгнула. С большим смаком усталый беглец отпил прямо из горлышка.

– Что это рядом с тобой, трюкач? Что с Майей и Лодочником?

– "Отчаяние", – заметила высокая фигура, как будто это объясняло все.

По форме фигура была человеческой, но имела стилизованную голову попугая. Таррике она показалась сбежавшим персонажем Диснейленда. Затем он внимательно присмотрелся к этому созданию и понял, что, хотя механического моряка с первого взгляда можно принять за забавную игрушку, в нем было некое ощущение бытия, чувство жизни, которое характеризовало андроида сильнее, чем, возможно, он и Гилбрин могли оценить.

– Никогда не видел ничего подобного, – начал Гилбрин-Бродяга, игнорируя замечания своего причудливого компаньона. Поразительно то, что кого-то вообще можно было назвать причудливым рядом с этим, сверкающим всеми цветами радуги беглецом. – Там был корабль, призрачный корабль. Но он до нас даже не дотронулся.

– Веревочные трапы. – Попугай впился глазами в Таррику.

– Корабль, а потом они оба просто исчезли.

– Рекрутировали их, парень, хотя не могу сказать почему.

– Рекрутировали? – спросил негр.

Механический человек, казалось, хотел объяснить, но Таррика жестом приказал ему замолчать. У него было множество вопросов о Голландце, о корабле, о роли, которую сыграл попугай, но были и другие, ответы на них нужны ему тотчас.

– Сначала ответь, женщина не ранена?

– Ага.

– Этого пока достаточно.

– Достаточно? – Гилбрин взглянул на него, как на сумасшедшего. – Как ты можешь так говорить?

Таррика встал. На это требовались усилия, но ему хотелось продемонстрировать Бродяге хоть видимость силы.

– Я могу так говорить, потому что оба они, очевидно, живы и с ними все нормально, хоть и, не здесь. – Он не желал вникать, где это «не здесь» находится.

Вполне возможно, что Майя де Фортунато пропала навсегда, обреченная плыть сквозь время вместе с человеком, который, вероятно, был причиной смерти бесчисленных земных миров Он просто не в состоянии думать об этом, как с самого своего «пробуждения» старался не думать, где сейчас может быть Рииз. Если Рошаль следил за Таррикой, то можно предположить, что еще один мог следить и за… Нет, не думать об этом! Не сейчас.

– Ты сказал, Гилбрин, что едва ускользнул от Августа де Фортунато. Я так понял, что он непосредственно работал с Рошалями.

– Он распоряжался мерзкими кляксами.

– Да, в этом варианте все идет иначе. Притворство отброшено. Де Фортунато открыто выступает против нас. Интересно почему. Столько жизней провести, лицемеря и скрываясь в тени.

Они знают, что вы были в отеле, так?

Гилбрин отчасти снова стал самим собой:

– Больше я никогда не закажу обслуживание в номере.

Предпочитаю есть свою еду, а не чтоб еда меня ела.

«Наверняка Рииза забрали». Таррика не мог решить иначе. Но он стряхнул с себя мысли о его судьбе, как и прежде, ему приходилось подавлять чувства, связанные с друзьями и соратниками, уловленными Сыном Мрака. Рииз был мертв, только так и следовало думать об этом.

– Подозреваю, что здесь оставаться опасно. – Он видел, что и Гилбрин считает так же. Что думает аниматрон, не поймешь. – Надо куда-нибудь перейти.

– Наверное, так, – согласился Гилбрин все еще погруженный в мысли о Майе. – Он, ну, Лодочник, он так хотел спасти Майю. Старина Август просто разрывался, так ему хотелось заполучить всех. Вот я вытащил этого чудака.

Маленький негодяй не знал, в какую сторону ему кидаться, ему нужны были все. Ты бы видел его, Таррика. Де Фортунато выглядит просто как гадкий мальчишка, но опасен он, как всегда. – Он указал на их нового товарища. – Я связался с тобой как раз перед тем, как Август хотел сделать нас обоих странниками буквально – отправить странствовать в вечность. И говорю тебе, я очень, очень благодарен за то, что ты сделал.

– Думаю, разрушение угрожало вам меньше, чем ты, шутник, представляешь. Я не верю, что Август де Фортунато решился бы повредить нашего друга прямо на месте, а вот насчет тебя я сомневаюсь.

– Ну спасибо тебе, успокоил, – проворчал Бродяга.

Таррика потопал ногами, они все еще болели, но все равно он был уверен, что поспеет за остальными.

– Все это надо еще обсудить, а сейчас пора идти. У меня есть одно местечко, думаю, там безопасно. Там и поговорим.

– Я должен найти своего капитана.

Оба странника посмотрели на аниматрона, который поднял голову и, в свою очередь, рассматривал их.

– Как ты утверждаешь, для нас они потеряны, – возразил Таррика. – Нам нужно заниматься своими проблемами.

Мы должны самое малое избежать когтей Сына Мрака до следующего странствия.

Слова прозвучали трусливо, но не считаться с положением было нельзя.

– Еще не сейчас, – продолжал настаивать попугай своим обычным голосом.

Скрипучий тон, почти как у киношного пирата, был единственным, что придавало его голосу какую-то эмоциональность. Но его спокойствие в такой момент Таррике переварить не удавалось.

– "Отчаяние", проклятый наш господин, он еще только охотится за своими частями. Мальстрем – крутой дружок, он расшвыривает его во времени при каждой встрече.

Это была самая длинная и самая изысканная речь, которую они слышали от аниматрона. Однако Гилбрин растерялся лишь на секунду.

– И что все это означает, мой пернатый узник?

Широко открытый немигающий глаз в упор смотрел на Гилбрина, пока тот не отвел взгляда.

– Капитан назвал меня Фило. Это имя человека, которого он когда-то знал, друга, хотя сейчас он, наверное, об этом забыл. – Фило повернулся к Хамману Таррике. – Корабль материализуется снова. И не раз. Конец вашего Мира еще не пришел. Скоро, но еще не сейчас.

– Сколько… Ладно. Не хочу знать, сколько мне осталось. – Таррика мотнул головой. – Значит, они еще могут спастись.

– Могут. – Фило пожал плечами. – Все может быть, сэр.

Таррика взглянул на часы.

– Когда он вернется?

– Через день, может, через два. Он охотится по всей истории.

– По всей? – Гилбрин с сомнением покачал головой. – Он и назад по времени собирается? Вот так просто?

– Его построили, чтобы плавать по всем морям, парень, включая само время. – Аниматрон вдруг захлопнул клюв, как будто сказав нечто, не подлежащее разглашению.

Таррику возможные тайны не интересовали. Он занимался расчетами.

– Это подождет. Пора перебраться в безопасное место, о котором я говорил. – Он помолчал. – Вы со мной?

Фило, казалось, обдумывал вопрос, по крайней мере несколько секунд он молчал.

– Есть, сэр. Пираты в наших водах. Надлежит следовать одним курсом.

– – Ты видел в кино Эррола Флинна? – спросил Гилбрин с усталым, но лукавым выражением.

Аниматрон молча посмотрел на него.

Сосредоточившись, Хамман Таррика обследовал окрестности на предмет присутствия Сына Мрака, Августа де Фортунато или Рошалей. Никого не было. К несчастью, те, кого он искал, могли оказаться под защитным полем.

– Море спокойно, – провозгласил Фило, как раз когда Таррика открыл глаза.

– Ты уверен? – спросил он.

Аниматрон пожал плечами и не ответил.

Оба, и Гилбрин и Таррика, оказались без транспорта, так как их машины остались у Сирс Тауэр. Гилбрин выразил кое-какой интерес к проблеме спасения своего любимого «доджа», но второй и слышать об этом не хотел. Ни одному из этих автомобилей теперь доверять нельзя, раз рядом побывал де Фортунато.

Хоть Таррике и не нравилось, но самым простым путем было одолжить, ну, украсть – мерзкое слово, одну из машин соседей. Телепортация отнимала у него слишком много сил, чтобы проделать ее снова, даже с помощью Гилбрина, а андроид в отличие от его хозяина этой способности не имел.

По крайней мере он не выказал никакого признака обладания этим даром.

Машина, которую они выбрали, принадлежала соседу, живущему двумя этажами ниже. Она была большой и вместительной, последнее – крайне необходимо, когда путешествуешь с таким высоким спутником, как Фило. В этот поздний час их никто не заметил. Когда они покинули здание, Таррика еще раз провел тщательный поиск следов Рошалей, де Фортунато, Сына Мрака или еще чего-нибудь необычного.

Ничего. Несмотря на это, он ехал по пустым авеню, ощущая какую-то тревогу.

– Вы ничего не чувствуете? – спросил он Гилбрина и Фило.

– Нет, – ответил Гилбрин, который почти заснул, – я все время сканирую местность, с тех пор как мы ушли из твоего дома. Я не заметил ни рогов ни копыт дорогого Августа и его черненьких любимцев.

Фило просто покачал головой.

– Могу я спросить, куда мы едем?

– Есть одно заведение в южной части, я его содержу, я редко там бываю.

– Интересно почему. Почему бы тебе просто не высадить нас у Катрини Грин. Меня там встретят не хуже, чем там, куда мы едем.

– Что ты хочешь сказать? – Негр взглянул на шутника, едва сдерживая внезапно накатившийся гнев.

Гилбрин почесал свою бледную щеку.

– Загар у меня уже не тот.

– Я могу высадить тебя прямо здесь, проклятый фигляр.

Я не потерплю подобных намеков, что бы ты ни думал, глядя на мой стиль жизни. Если тебя беспокоит цвет кожи…

– Не меня, – возразил Гилбрин, подняв перед ним свои руки. – Просто я боюсь, что кому-нибудь там не понравлюсь я, вот и все.

– Может, только поведение или манера одеваться, Бродяга. Не твоя бледная кожа.

– Полегче, парни, – раздался голос с заднего сиденья. – Давайте не стрелять друг в друга.

– Хорошая мысль, – отозвался Таррика. – Мы все нервничаем. На южной стороне нам нечего опасаться, Гилбрин.

Никто не узнает, что мы там.

Светловолосый беглец откинулся на сиденье.

– Надеюсь, – веки его дрогнули, – извини.

Таррика улыбнулся, когда Гилбрин пробурчал извинение.

– Мы в одной лодке и должны помнить об этом для собственной пользы.

– Я беспокоюсь о Майе.

– Я знаю, я…

Вдруг автомобиль задрожал и, расширился.

Таррика обнаружил, что сидит рядом с собой, а тот, в свою очередь, сидит тоже с ним и так до бесконечности. А между бесконечным числом Хамманов располагались бесчисленные Гилбрины. Целый легион шутников смотрел с выражением шока на лицах, который, без сомнения, был отражением лиц каждого из Хамманов.

На заднем сиденье бессмысленно пялил глаза целый птичник попугаеголовых аниматронов.

Явление не ограничивалось автомобилем и его пассажирами. Улицы, фонари, центр города, сам Чикаго были теперь бесконечной цепочкой мегаполисов.

Хамман Таррика бешено напрягал разум и зрение, сражался с теряющим управление автомобилем, но везде была улица, везде был тротуар, везде обочина.

– Таррика! Там фонарный столб! – взревела армия Гилбринов.

Он видел столбы, но как их избежать, когда они везде, вот в чем вопрос. Еще хуже то, что дома стали, казалось, подступать со всех сторон, сплющивая расширившуюся машину.

– Подвинься, парень. В такой шторм у штурвала должен быть старый морской волк, вроде меня. – С заднего сиденья мимо Таррики протянулась длинная рука. Негр отодвинулся к дверце, чтобы дать возможность аниматрону, или аниматронам двигаться свободнее.

– Тормози, – закричали Гилбрины.

– Нет, – возразил Фило. – Не бросай якоря ни при каких обстоятельствах. Борись со штормом, иначе – конец. – Он обогнул один столб, затем второй.

И тут, так же внезапно, как началось, сумасшествие прекратилось. Улица снова стала нормальной. Был только один автомобиль и по одному каждого из них внутри. Перед ними лежала одна улица. Все здания снова стали обычных размеров.

– Шторм пронесся, парень. – Аниматрон отпустил руль.

Таррика быстро его перехватил, затем подвел машину к обочине и тут остановился. Поразительно, что его светловолосый компаньон вообще может говорить.

– У, у вас все нормально?

– Ну скажем, «нормально». Мне кажется, я превратился в яичницу. Мастер Таррика.

– Лучше не говорить о еде. – Одна мысль о ней вызвала спазм в желудке Таррики.

Он смотрел на темный город, лежащий в спокойствии и неведении того, что сейчас происходило.

Таррика знал и был уверен, что Гилбрин с аниматроном знали тоже.

– Началось, – провозгласил Фило своим обычным невыразительным тоном, – немного рановато, но точно, началось. Мир рассыплется раньше, чем я считал. Корабль, он простоит несколько дней, когда вернется. Он всегда так делает, чтоб капитан знал, он следит за ним, пока он наблюдает Конец. Значит, времени мало. Думаю, неделя, а может, и того меньше.

Странники переглянулись. Началось! Простая фраза, а как ужасно само событие. Это потрясение – не последнее.

Скорее, оно – самое слабое. Со временем каждый толчок будет становиться сильнее, вызывая все более серьезные нарушения реальности до тех пор, пока все полетит в бездну.

Андроид откинулся на сиденье машины.

– Я должен добраться до капитана. Это – ваша единственная надежда.