Текст книги "Путь к небесам"

Лекции Сиббера превратились в проповеди, полные мрачной остроты и саркастического страдания.

И снова Сиббер завладел мыслями английской интеллигенции. Объявит ли он о том, что с ним произошло) Отречется ли от мирских заблуждений и будет ли принят в лоно церкви? Действительно ли он намерен привести Англию к Риму? Как это ни странно, он, по-видимому, не мог принять решения. Даже иезуиты волновались и в терпении, каждый день отправляли длинные шифрованные послания генералу своего ордена разными окольными путями, хотя обычная почта была бы дешевле, быстрее и» пожалуй, надежнее. Они сообщали, что в понедельник Сиббер часто чесался, а значит, несомненно, носил власяницу, и, кроме того, в этот день он причащался в самой знаменитой церкви Англии. Зато во вторник он вышел из дома в гетрах и шелковой рубашке, сказал, что святой Франциск Ассизский был сентиментален, и распил бутылку портвейна с самым авторитетным из современных специалистов по ржавчине и плесени. В среду утром иезуит-дворецкий услышал через замочную скважину его спальни свист бича со свинцовым наконечником и страшные стоны. В четверг Сиббер пошел на танцульку, а в пятницу ничего не брал в рот, кроме святого причастия и портвейна. В субботу он сетовал на то, что папа римский – человек необразованный, а в воскресенье позвал к ужину небольшую компанию и истолковывал гостям некоторые темные места в сочинениях св. Фомы Аквинского, Никто из заинтересованных лиц не понимал, что происходит и как быть дальше. Служители церкви были вне себя. Сиббер все медлил, и это задержало на неопределенное время обращение почти пятнадцати тысяч весьма влиятельных и богатых людей. «Если он будет медлить и дальше, – говорили священники друг другу, – наши труды пропадут напрасно, и тысячи драгоценных и жаждущих утешения душ не приобщатся к бессмертию». Они во всем винили иезуитов, которые в свою очередь винили в поспешности и чрезмерном усердии тех, кто пытался поскорее вынудить Сиббера публично провозгласить свое обращение. Миссис Мэрруелл, которая виделась с ним каждый день, с трудом скрывала нетерпение, в то время как герцогиня, уже замыслившая большой прием для избранных прозелитов в честь своего собственного обращения, глубоко возмущалась задержкой. Однако от Сиббера нельзя было добиться ничего определенного. Qualis Tacitus Sedeo. Смятение и всеобщая растерянность дошли до предела, а торговля пострадала не меньше, чем при всеобщих выборах, когда социалисты грозят одержать верх.

Почти вся страна была охвачена тревожным ожиданием, и вдруг эта ужасная трагедия пришла к неожиданной развязке благодаря лицу, о котором почти забыли, – мы имеем в виду принцессу Адель. Она сбежала в Берлин с неким молодым человеком и там предалась бурному разгулу. В награду за долгие годы страданий она просила Сиббера только об одном – дать ей развод.

Сиббер словно специально ждал чего-нибудь в этом роде, чтобы принять решение, хотя опять-таки не исключено, что всего труднее ему было примирить между собой бесчисленные тонкие нюансы, которые рождались в его великом и достойном всяческого восхищения уме. Как бы то ни было, через две недели после бегства Адели Сиббер был принят в лоно церкви, что сделало развод невозможным.

Торжественная церемония была великолепна, Сиббер, после исповеди и отпущения грехов, впервые принял причастие по всем правилам и с тех пор неукоснительно соблюдал их вплоть до мелочей. Все присутствующие – а Вестминстерский собор был полон – чувствовали, что они являются свидетелями торжественной и глубоко драматической минуты в истории Англии.

Следуя примеру Сиббера, пятнадцать тысяч выдающихся людей своего времени дружно погрузились в очищающие воды религии – все словно один пингвин. Везде и всюду были заказаны молебны о полном обращении всей Англии, и толпы людей истово возносили хвалу богу у многочисленных алтарей.

Среди прозелитов был просвещенный магнат, герцог Палпори, контролировавший три больших синдиката, которые в свою очередь контролировали всю прессу в Соединенном Королевстве. Самые желтые из журналистов, каких только можно было купить за деньги, посвятили Сибберу восторженные статьи, и все подробности его личной жизни (за исключением истории с Аделью) были доведены до сведения Мыслящей Публики с приложением соответствующих фотографий. Началась новая крупная религиозная кампания, которая проходила под двумя лозунгами: «Обратись к богу и спаси свои капиталы» (для прессы высшего класса) и «Католический бог увеличат твое жалование» (для газет низшей категории).

Англия была захлестнута бурными волнами религиозного экстаза, словно в лучшие дни Смитфилда.[29]29
  Смитфилд – поле близ Лондона, на котором до середины XIX века обычно происходила так называемая «Варфоломеевская ярмарка», куда собиралось множество верующих.


[Закрыть] Миллионы людей, рыдая, обращались к богу, католическое духовенство изнемогало под бременем непосильного труда, а фаланги новобранцев стягивались со всех концов христианского мира, Инакомыслящих, если они упорствовали в своих заблуждениях, травили, как зайцев; с «красной опасностью» тоже наконец было покончено, ибо всякого, кто отказывался целовать священные предметы, которые восторженные толпы обращенных то и дело носили по улицам, линчевали на месте.

Его святейшество папа римский (в миру князь Масса-Kappapa) был вынужден послать буллу своим возлюбленным английским агнцам, приказывая прекратить процессии, которые он не санкционировал, и вернуться к работе, дабы получать жалованье, которое тем временем было снижено на двадцать пять процентов.

Британские государственные акции раскупались нарасхват, а облигаций «Нового восьмипроцентного займа имени апостола Петра», рекомендованных самим Сиббером, пришлось выпустить в двадцать раз больше, чем предполагалось.

Но вершины своей славы Сиббер достиг, когда его святейшество папа римский посетил Англию, и Сиббер, новообращенный англичанин и полноценный католик, коленопреклоненно приветствовал его на вокзале «Виктория» вместе с премьер-министром и королем, получив благословение, специально припасенное для этого случая.

По особой просьбе его святейшества и Сиббера Англия объявила войну Франции, последнему оплоту интеллектуального язычества в Европе; Америка, которая была потрясена до глубины души грандиозными успехами одного из своих бывших сынов, тоже вступила в эту войну, и начался всеобщий крестовый поход за принудительное обращение.

После этих грандиозных событий, которые потрясли мир и превратили его в то благочестивое местечко, где все мы ныне живем, все остальное выглядит уже не столь волнующим. Сиббер по собственной воле удалился в один из римских монастырей, где, как говорят, ему часто открывались божественные видения. На смертном одре он получил полное отпущение грехов и апостольское благословение папы, после чего во исполнение его последней просьбы был похоронен на маленьком монастырском кладбище. Однако столь скромные почести не могли удовлетворить признательный и благочестивый мир. По случаю канонизации Сиббера была проведена общественная подписка и собраны огромные суммы. Аристократическое воспитание, полученное его святейшеством, не позволяло ему возвести американца в сан святого, но собранные средства были так огромны и долгожданное обращение англичан было столь великим чудом, что он милостиво внял мольбам верующих и рекомендации Римской курии, объявив о причислении Джереми Сиббера к лику Блаженных.

Beate Cibber! Ora pro nobis.[30]30
  Блаженный Сиббер! Молись за нас (лат.).


[Закрыть]