Текст книги "Изгнанница. Поединок чести"

– Но я им завтра покажу! – неистовствовал Роланд. – Если я выиграю поединок, они больше не смогут игнорировать меня!

Раймунд ухмыльнулся.

– Тогда королеве придется наградить тебя поцелуем! – заявил он. – Ну а я не буду участвовать. Звезды не на моей стороне, это ясно уже теперь – меня ведь не пригласили. Я присоединюсь к свите французского принца и вместе с ней явлюсь к королю, нравится это епископу или нет.

Уже на протяжении многих лет у графов Тулузы возникали проблемы с Церковью, но королю Филиппу не захочется портить отношения с кланом Раймунда. Граф не всегда соблюдал правила, и уж точно ему не было свойственно подобострастие – независимость Окситании была для него и многих других благородных семей из южной Франции священной. Однако он поддерживал короля в противоборстве с Плантагенетами из корыстных побуждений – и не слишком увиливал от уплаты налогов. Да и благодаря альбигойцам его владения были богатыми.

Роланд бросил завистливый взгляд на друга и задумался, не поступить ли ему так же. К сожалению, у него не было никаких связей с французским двором. А вот его заклятый враг Рюдигер выедет на арену за короля! Вот почему Роланд непременно должен был сражаться: тогда он смог бы позже обратиться к королю по вопросу Лауэнштайна. Роланд разбавил вино водой. Ему нельзя было напиваться – чего доброго, еще проиграет Рюдигеру!

– Но если хочешь, я могу взять твоих дамочек с собой.

Речь Раймунда уже была немного несвязной, но Роланд насторожился. Он тут же осознал, что турнирный день в присутствии короля позволит ему поднять вопрос относительно Лауэнштайна. Лютгарт могла бы преподнести королеве свою версию возникновения спора о наследстве! Когда она не пьяна, то может вполне убедительно доказывать свою правоту. И к тому же половина епископства будет свидетелем того, как его дочь сделает реверанс перед королем…

Роланд расплылся в улыбке.

– Хочу ли я, дружище? Да еще как хочу! – Он хлопнул графа по плечу. – Но я настаиваю на том, чтобы ты вернул мне девочку нетронутой! Даже если удержаться будет нелегко! Ты будешь ее беречь, как… как собственную дочь… – С наигранной серьезностью он протянул Раймунду Тулузскому руку.

Окситанец ударил по его руке.

– Обещаю… – пролепетал он. – Но ты же понимаешь, если король предъявит свои права… Я имею в виду право на первую ночь…

Мужчины расхохотались и в очередной раз подняли кубки. За короля, за дружбу – и невинность Софии Орнемюнде.

Глава 5

– По-видимому, она прибыла с графом Тулузы, – сказал взволнованный Дитмар. Он едва мог сосредоточиться, чтобы разогреть коня, когда снова увидел красавицу из собора. В этот раз она сидела под шелковым балдахином, под которым также занял место и король, – на возвышенности. И при виде девушки у него снова перехватило дух. – Вероятно, она его дочь…

– Возможно, – вскользь бросил Рюдигер и развернул своего коня, подняв его на задние ноги. – От одной из предыдущих жен, наверно. У графа их было несколько…

На самом деле рыцарь не особенно интересовался увлечением племянника, – по крайней мере, не сейчас, незадолго до первого поединка этого турнира. Да и вообще Рюдигер не слишком усердствовал в рыцарском служении даме. Он считал потерей времени годами ухаживать за дамой сердца, пока она, возможно, соизволит провести с ним одну ночь – что вообще было редкостью. К тому же приходилось рисковать, ведь в большинстве случаев женщины были замужем. А сватовство к девушке, которая подходила на роль хозяйки Фалькенберга, он отложил на потом. Ему нравилась свободная жизнь, – если ему хотелось любви, всегда находились красивые крестьянки или маркитантки, которые за подарок или пару пфеннигов готовы были одарить его ласками.

Поэтому Рюдигер без особого удовольствия пустил своего коня вслед за Дитмаром, которому обязательно нужно было разогреть вороного Гавейна в дальнем углу выездной площадки. Оттуда открывался вид на королевскую ложу, и его племянник едва мог оторвать от нее взгляд. Рюдигер скорее понаблюдал бы за другими рыцарями, чтобы оценить их обхождение с лошадьми. Но все же в нем проснулось любопытство: какое же чудо природы могло так очаровать Дитмара, что он чуть не забыл закрепить знак мадам де Марикур на своей пике? Наконец Рюдигер заметил изящную девушку в длинном темно-красном платье, которая, однако, для него казалась блеклой по сравнению с необычайной дамой благородного происхождения, сидевшей рядом с ней и как раз оживленно беседовавшей с королем.

– Разве она не похожа на ангела? – пробормотал Дитмар.

Рюдигер закатил глаза.

– Ты упадешь с лошади! – поддразнил он племянника. – А… да, она красива. – Он нахмурился. – Причем кажется мне знакомой…

Дитмар тут же направил своего небольшого, но чрезвычайно крепкого и выносливого в бою вороного коня к жеребцу Рюдигера.

– Ты ее знаешь? Откуда? Ты бывал в Тулузе? При дворе графа? Она…

Рюдигер схватился за голову и окинул внимательным взглядом турнирную арену. Один рыцарь как раз выбил из седла другого, и, похоже, последующая битва на мечах долго не продлится. После этого была его очередь. Он медленно повернул коня к ограде арены. Дитмар неотступно следовал за ним.

– Я с ней не знаком, – наконец ответил Рюдигер. – Она… просто напоминает мне кое-кого, насколько я могу судить с такого расстояния. Но ее я точно никогда прежде не видел, да и в Тулузе я не бывал. Пока лучше держаться от этого места подальше – неизвестно, кто с кем сражается в этом странном крестовом походе против альбигойцев.

Альбигойцы Дитмара никоим образом не интересовали.

– А кто эта женщина возле нее? – спросил он, хоть и не надеялся получить от Рюдигера ответ. Дитмар уже понял, что тот не слишком озабочен служением даме сердца. – Она выглядит… как сарацинка…

Рюдигер расплылся в улыбке, однако уже выбирал себе пику. Ему как раз нужно было выезжать на арену, чтобы сразиться с господином Аларихом из Бернау, который, однако, все еще не мог справиться с непокорным пегим конем. Совсем юный рыцарь, победить его не составит труда.

– Это, – улыбаясь произнес он, – Мириам. То есть нет, сейчас ее зовут Саида Айеша Мариам аль Мохакар, она мавританка и астролог графа Тулузского. Но я знал ее как Мириам из Вены, она жена племянника лекаря.

– Иудейского лекаря? – Дядя наконец привлек внимание Дитмара. – Который обучал моего отца?

Рюдигер кивнул, но теперь у него действительно не было времени отвечать на вопросы племянника. После того как глашатай произнес его имя, он подъехал вместе со своим противником к балдахину короля, чтобы поприветствовать благороднейших господ и дам, причем ему удалось мимоходом, но с близкого расстояния, рассмотреть предмет увлечения Дитмара. Действительно очаровательная девушка, которая все же напоминала ему кого-то. Она сидела между Мириам и пожилой женщиной, которая как раз отвернулась и, странно хихикая и извиняясь, удалилась в уборную. Уйти перед самым началом поединка было верхом неприличия, и королева нахмурилась. Равно как и светловолосая девчушка. Значит, она была хорошо воспитана.

Рюдигер сорвался с места и поскакал к концу арены, чтобы там ожидать знака глашатая для выезда. Его жеребец, проверенный в боях, терпеливо дожидался сигнала, в то время как противник все еще не мог укротить своего пегого коня. Разумеется, это помешало ему вложить как следует пику и вообще прицелиться. Рюдигер сразу же, с первого удара, выбил его из седла.

Ханзи подмигнул своему господину, принимая у него лошадь.

– С мечом он обращается несколько лучше, – прошептал он при этом. – Но опасности собой не представляет. – Ханзи явно наблюдал за юным рыцарем во время упражнений. Сам он был прекрасным всадником и также хорошо владел мечом. Для участия в турнире ему не хватало лишь посвящения в рыцари.

– Так и должно быть, ведь он уже прошел опоясывание мечом, – пробормотал Рюдигер.

Он вступил в бой с молодым рыцарем. Сначала он благосклонно позволил ему обозначить парочку ударов, а затем одним резким движением выбил деревянный меч из его руки.

– Победителем данного поединка я объявляю господина Рюдигера из Фалькенберга, – сообщил глашатай.

Рюдигер еще раз поклонился королю. Позже он будет выезжать на арену сражаться с другими рыцарями, а победителя турнира определят только через два дня. Здесь действовал метод исключения. Боевые пары определялись жеребьевкой, кто проигрывал, сходил с дистанции, победители проходили в следующий тур. Однако Рюдигер предполагал, что глашатаи подтасовали результаты жеребьевки и на этом турнире. Как обычно, в первый день сражалось больше юных рыцарей, причем между собой, а не с опытными воинами. Так каждый новичок получал шанс стать победителем дня и быть щедро одаренным. Существование многих странствующих рыцарей зависело от таких подарков, Рюдигер искренне желал им добра.

Однако сейчас он наблюдал за первым поединком Дитмара. Юноша до этого момента участвовал только в одном турнире, состязании в честь его посвящения в рыцари. И он, естественно, был взволнован.

– Ах, пустяки, у него все мысли только о девчонке! – со смехом сказал Ханзи в ответ на опасения Рюдигера. – Сегодня ни свет ни заря он шатался по тренировочным аренам в надежде, что красавица страдает бессонницей, или что там еще может заставить девчонку за три часа до начала турнира занять свое место под балдахином короля. Возможно, у нее есть брат, которому она должна пожелать удачи или что-то в этом роде, заявил он. Причем он, разумеется, думал о ее возлюбленном. Возможно, только это в данный момент и беспокоит Дитмара Орнемюнде.

Рюдигер схватился за голову.

– Девушка благородного происхождения, которая, оставшись без надзора, спешит к турнирной арене! Юноша явно не в себе. Остается только надеяться, что он заметит противника, глядя на него в упор!

Разумеется, Рюдигер недооценил Дитмара. На самом деле вид светловолосой красавицы скорее окрылял юного рыцаря, – к тому же она улыбнулась ему в ответ, когда он поднял забрало, чтобы поприветствовать сидящих в ложе. Разумеется, ей просто больше нечего было делать. «Мавританка», которую так странно описал Рюдигер, отсутствовала. Похоже, она заботилась о пожилой женщине, которая не очень хорошо себя чувствовала: краем глаза Дитмар заметил, как ту рвало за палаткой. Так что девушка сидела между двумя пустыми сиденьями. На ней снова было зеленое покрывало, расшитое зелеными драгоценными камнями, темно-красное платье было надето поверх белой рубашки из полотна. Теперь Дитмар мог различить цвет ее глаз: болотные… или же нет, в этот момент, когда от улыбки ее глаза засияли, они были скорее золотисто-зелеными…

– Господин Дитмар…

В голосе глашатая был слышен укор. Противник Дитмара уже давно пришпорил своего коня. Юный рыцарь, опомнившись, также подогнал своего жеребца. Гавейн был из конюшни его приемного отца. Еще когда конь был жеребенком, Дитмар заботился о нем, он доверял своему, возможно, немного невзрачному, но чрезвычайно надежному вороному коню. И теперь он выедет на арену ради своей дамы!

Сердце Дитмара учащенно билось, когда он подготавливал коня и вкладывал пику. Он решительно уперся ногами в стремена, отпустил поводья Гавейна и прицелился в приближающегося соперника. Его пика попала точно в…

– Вот это удар! – пробормотал Ханзи своему господину, стоя на краю арены. – Если бы пика была острой, этот парень был бы уже мертв!

Это вполне могло случиться. Для сражений на турнирах на пики надевали толстые кожаные чехлы. Если бы не чехол, пика Дитмара пронзила бы горло соперника. Но удара было достаточно, чтобы сделать юного господина Исидора из Радецеля небоеспособным. Рыцарь никак не мог отдышаться и кашлял, его оруженосцу пришлось помочь ему встать и снять с него шлем, чтобы тому было легче дышать.

Дитмар чувствовал себя неловко. Он соскользнул с лошади и обеспокоенно осведомился о самочувствии противника. Однако тот только отмахнулся. Удар ненадолго лишил его дара речи, у него перехватило дыхание, но серьезных повреждений не было. Поэтому Дитмар снова сиял от счастья, представ перед королем – и своей дамой. К сожалению, на этот раз девушка едва обратила на него внимание. Мавританка как раз вернулась с пожилой женщиной под балдахин, и девушка убеждала ее в чем-то. При этом она выглядела несчастной и сконфуженной. Да и граф, похоже, был чем-то расстроен. А вот принц Людовик восхищенно аплодировал Дитмару и обменялся парой слов с сидящим рядом королем. После этого король удостоил Дитмара благосклонным кивком. В другое время юного рыцаря весь день распирало бы от гордости. Однако сейчас он видел перед собой лишь девушку, которая, похоже, не заметила, что он победил. Дитмар выглядел угнетенным, когда прискакал в конюшню.

– Она увидит тебя еще раз, позже! – засмеялся Рюдигер, увидев кислое выражение лица племянника. – Черт побери, таким, мчащимся, как сегодня, по арене, она будет видеть тебя, вероятно, вплоть до последнего тура! Я больше не имею ничего против девчонки, Дитмар. Что касается силы твоего удара, то, похоже, тут не обошлось без магии, она явно обладает какими-то магическими свойствами.

До полудня еще десять пар молодых рыцарей сразились между собой. Рюдигер наблюдал за происходящим с интересом, оценивая боевую мощь будущих соперников. Дитмар же, напротив, не спускал глаз с балдахина короля в надежде заметить, как один из господ выезжает на арену под знаком девушки из Тулузы. Однако этого так и не произошло. Но вот Рюдигер заметил, что Дитмар устремился к палатке, в которой в полдень предлагали напитки, поскольку дама его сердца скрылась там со свитой короля. Через некоторое время он вернулся, очевидно, не добившись успеха, и поплелся к конному рынку, который располагался неподалеку.

Рюдигер и Ханзи отправились в палатку, чтобы выпить по кубку пива. У пивной они встретили Авраама из Кронаха.

– Почтенный господин Абу Хамед из Мохакара! – поприветствовал его Рюдигер поклоном. – Неужели вы, благородный язычник, выедете на арену со своим изогнутым клинком? Вы посеете страх и ужас среди христианских рыцарей!

Это была шутка, но ее целью не было обидеть собеседника – Рюдигер сражался вместе с Авраамом, он знал, что тот прекрасно владеет мечом. Однако Авраам не стал отвечать на насмешку, он выглядел встревоженным.

– Оставь эту чепуху, Рюдигер, – неохотно произнес он. – Хвала Веч… э-э… Аллаху, я наконец-то нашел тебя! Куда запропастился твой юный наследник Лауэнштайна?

Рюдигер пожал плечами.

– Дитмар бродит где-то сам по себе, – улыбнулся он. – А что случилось, Абу?

– Другой обитатель Лауэнштайна, этот Роланд Орнемюнде, где-то здесь, – заявил Авраам. – И он не просто гость, он собирается сражаться. Сегодня после обеда он в первый раз выедет на арену, а боеспособность его противника не стоит упоминания, так говорили глашатаи. А значит, он пройдет в следующий тур. А ты и Дитмар, вы ведь тоже прошли, не так ли?

Обеспокоенный Рюдигер кивнул.

– Я опасался чего-то подобного. Но мы подготовили Дитмара, не переживай. Он не станет лезть на рожон…

– Но ведь и не опустит сразу же свою пику перед ним, если им придется сражаться друг с другом!

Рюдигер потер лоб.

– Разумеется нет. К тому же не перед этой девушкой… Но этого нельзя допустить! Я поговорю с епископом, глашатаями, всегда можно что-то придумать…

Авраам кивнул.

– Пока в турнире участвуют пятьдесят рыцарей, это будет несложно. Но если Дитмар пройдет в третий или четвертый тур… И тебе не следует позволять ему разгуливать здесь одному. Если правда то, что я слышал об этом Роланде, он способен на что угодно. – Авраам не был лично знаком с Роландом, но ему хватило одной стычки с его рыцарем, который когда-то пытался похитить Дитмара. – Ну так что, где юноша?

Рюдигер допил пиво, а затем нехотя отставил кубок в сторону.

– Где-то возле палатки короля на конном рынке, – заявил он. – Отправился по следам юной графини Тулузы…

Авраам нахмурился.

– Юной графини Тулузы? Рюдигер, графа Тулузы не сопровождает дочь…

Мириам взяла под свою опеку юную девушку, которую граф Тулузы привел этим утром под балдахин короля. Сначала она немного беспокоилась: такая красивая девочка в сопровождении графа – это было чревато неприятностями. Но здесь была также ее мать, и если верить тому, что пробормотал себе под нос все еще мучающийся от похмелья граф, это были жена и дочь его старого боевого товарища. Пожилая женщина Мириам совершенно не понравилась. Она едва удостоила мавританку приветствия и не сочла нужным даже представиться.

И к тому же она вела себя несдержанно по отношению к супружеской паре монархов. Женщина пыталась с помощью лести втереться в доверие к королеве и при этом пила, наверняка для храбрости. Уже ранним утром от нее несло вином. Мириам, стараясь сгладить производимое ею плохое впечатление, беспрестанно улыбалась и вела учтивые беседы, чтобы занять других благородных дам и успокоить женщину из свиты графа. Для нее это не составило особого труда. На самом деле благородным христианкам не терпелось познакомиться с «язычниками», которых уничтожали их рыцари во время крестовых походов, а маврских и сарацинских рыцарей также охотно принимали на турнирах. Мириам не уставала этому поражаться, но теперь это было ей на руку.

Наконец сам король обратился к ней и оказался весьма осведомленным в области астрономии. Мириам охотно продолжила бы с ним в беседу, но тут падкая на вино дама из свиты графа потребовала ее внимания. Юная девушка отчаянно пыталась удержать мать от выпивки. Мириам было жаль красивую девчушку, у которой, похоже, не было подруг среди благородных девиц епископства. Придворные дамы королевы демонстративно игнорировали женщин из свиты графа, а что касается местной знати, то, казалось, кое-кто из них к их отцу и супругу имел претензии. Во всяком случае, за его спиной они шептались.

К полудню Мириам наконец отказалась от попыток держать пожилую женщину в узде. О ней пришлось бы заботиться графу, если бы она вскоре не уснула. Мириам и так пришлось поддерживать ей голову, пока ту снова выворачивало после выпитого вина. Астрологу не судилось стать травницей или целительницей – у нее вызывали отвращение нечистоты и рвотные массы.

Юная девушка также отошла от матери. Она пыталась завязать разговор с одной из благородных девиц – речь шла о монастыре, возможно, обе посещали там школу, – однако та сразу же отвернулась. Изящная светловолосая девушка готова была расплакаться. Мириам подошла к ней.

– Пойдемте, – приветливо произнесла она. – Вы ведь совсем ничего не ели. Давайте-ка возьмем себе немного жаркого и вина. Скажите, жареная голубиная грудка вам по вкусу?

Девушка покачала головой.

– Благодарю вас, благородная дама. Но у меня совсем нет аппетита. Здесь… Они все пристально разглядывают меня. Разве вы не замечаете, госпожа, что они все уставились на меня?

Мириам обернулась. Разумеется, девушку провожали восхищенные взгляды. Она, безусловно, была самой красивой из присутствующих дам, правда, на турнире было не много женщин. В Майнце высшее общество составляла родовая аристократия богатых торговцев. В окрестностях почти не было крепостей, большинство дворян, приглашенных на празднование в честь коронации, прибыли издалека. Лишь немногие взяли с собой жен и дочерей: резиденция епископа вряд ли была тем местом, где устраиваются браки. Однако красивая светловолосая девушка выделялась бы и в большой толпе благородных дам. Она затмила бы их всех, если бы не имела такой кислый вид.

Мириам ободряюще улыбнулась ей.

– Мужчины не могут на вас насмотреться, – отметила она. – Но к этому вы должны были уже привыкнуть. А вот женщины… Это обыкновенная зависть, просто не обращайте внимания.

– Но я ненавижу эти взгляды! – вырвалось у девчушки. – Одни смотрят на меня с похотью, а другие язвительно. Я… Я… Уж лучше я была бы противная, как мышь…

Мириам обняла ее за плечи.

– Малышка, на самом деле мыши завистливые, ведь на них никто не смотрит, потому что они невзрачны. А вас мы сейчас сделаем невидимой. Пойдемте, в конюшне стоит моя мулица. В седельной сумке мы найдем серую дорожную накидку. В моей стране существует обычай, по которому женщины полностью заматываются в покрывало, выходя на публику. Для разнообразия мне иногда нравится показывать свое лицо, но если вам хочется спрятаться, тогда саида Мариам и саида… Как вас зовут-то, дитя мое?

– София, – пробормотала девушка.

– …и саида София отправятся в обход турнирной арены, будут без стеснения разглядывать красивейших рыцарей и наедятся досыта в трактире.

Мириам решительно потянула Софию к выходу из ложи короля. Девушка смущенно улыбнулась – и самой Мириам показалось, что взошло солнце. На любого юного рыцаря эта улыбка должна была производить неизгладимое впечатление. К тому же София казалась такой нежной и благонравной! Ее отец, кем бы он ни был, должен был совершить серьезное преступление, чтобы перед его крепостью не стояла очередь сватов! Мириам обязательно нужно было разузнать, что произошло, и для того, чтобы в сомнительном случае звезды могли предупредить графа Тулузы. Хватит и того, что он отлучен от Церкви. Дружба с разбойником, или кем там был отец Софии, точно не пойдет ему на пользу.

София последовала за Мириам в конюшню. По дороге они взяли немного жареной курятины, которую среди всего прочего предлагали рыцарям и гостям турнира в одном из трактиров. Сотни петухов крутились на вертелах, было вдоволь разного мяса, свежего хлеба и каши – епископ и король на протяжении многих дней будут щедро потчевать свой народ. София скромно грызла куриное крылышко. Она действительно была голодна, хотя и отказывалась есть.

– Мы живем на ужасном постоялом дворе, – сообщила она, когда Мириам спросила ее, завтракала ли она и где. – Там кишмя кишат вши и клопы. Мне не хочется признаваться в этом, госпожа, но я недавно нашла в своем рукаве блоху!

Мириам рассмеялась.

– Ах, ну если это только одна, дитя мое… – За время путешествия с Мартинусом Магентиусом ей приходилось переживать и более страшные вещи.

Однако София содрогнулась.

– Там ужасно! Мне приходится делить постель с отцом и матерью – ну, правда, отец не пришел ночевать, он наверняка кутил с господином Раймундом. Но там вообще всего лишь одна комната для гостей. И рыцари…

Мириам могла себе это представить. София наверняка всю ночь пряталась под одеялом, забившись в угол своей ниши. Все это само по себе неслыханное дело для женщин благородного происхождения, что усилило нехорошее предчувствие Мириам. Епископ мог бы приютить эту семью, разместив ее пусть даже в самой скромной комнате. Но девушка и ее родители были изгоями.

София проглотила очередной кусок курицы, пока Мириам доставала свою дорожную накидку. Девушка несколько недоверчиво приняла ее, но от накидки исходил не затхлый запах лошадиного пота, а аромат чужеземного благовония. София никогда не ощущала такое благоухание, и оно приятнейшим образом прогнало воспоминания о пивном перегаре, запахе жареного и вони немытых тел на их постоялом дворе. Мириам с пониманием улыбнулась ей.

– Вот, малышка, – произнесла она, укутывая изящную фигуру Софии в просторную накидку. Из-под капюшона не выглядывали ее золотистые волосы, но Мириам решила не закутывать нижнюю часть лица девушки. – Теперь вы незаметны, как мышка, к тому же вы теперь согреетесь. На вас прекрасное платье, но оно не подходит для того, чтобы провести в нем целый день возле турнирной арены. Разве у вас нет одежды потеплее?

Мириам, которая надела шерстяное платье и накидку из плотного материала, заметила, что ее подопечная продрогла.

София пожала плечами.

– Конечно же есть, но отец настоял на том, чтобы я оделась по-праздничному.

Мириам улыбнулась.

– Наверняка он никогда не проводил долгие часы под балдахином и не наблюдал за поединками рыцарей, – заметила она.

София кивнула и очень серьезно произнесла:

– Нет, госпожа, мой отец также участвует в турнире. Он очень сильный воин и надеется отличиться в поединках.

Значит, отец девушки по крайней мере не лишился рыцарского достоинства. У Мириам упал камень с души. Следовательно, он не был церковным грабителем, насильником или убийцей. Во всяком случае, не таким, который позволил бы поймать себя.

София погладила белую мулицу Мириам и сменила тему, прежде чем госпожа могла продолжить.

– Какая чудесная лошадка! Я тоже хотела бы иметь лошадь или мула. Но мне не с кем совершать прогулки верхом. – Она снова выглядела опечаленной.

Мириам решила пока не расспрашивать девушку.

– Тогда вы, возможно, захотите прогуляться по конному рынку, – предложила она. – У нас еще достаточно времени. И, может быть, вам приглянется какой-нибудь иноходец.

Дитмару понравилось несколько лошадей. Рыцари, проигравшие на турнире, согласно обычаю, лишались своих коней и снаряжения – большинство сразу же выкупали их у победителя, однако были и такие, кому не хватало для этого средств, и тогда лошади попадали на рынок. Что, в конце концов, должен был делать победитель с чужим боевым конем? Дитмар усмехнулся, заметив пегого коня, чьего всадника Рюдигер сбросил на арене в пыль. Хотя его дядя не забрал у него лошадь, а удовлетворился небольшим выкупом, юный рыцарь, похоже, решил, что ему не нужно непокорное животное.

И тут Дитмар замер, не веря своему счастью. У стойла с мулами, которых выставил для продажи еврейский торговец, стояли мавританка и графиня Тулузы! Несмотря на то что сейчас на девушке была серая накидка, полностью скрывавшая ее фигуру, Дитмар узнал бы ее из тысячи. В этот момент она любовалась пестрым мулом, при этом наверняка плотный капюшон накидки ей только мешал. Как бы то ни было, она откинула его назад и случайно задела золотой обруч, который держал ее волосы, прикрытые зеленым покрывалом. Девушка сразу же наклонилась за ним, но Дитмар успел первым поднять обруч. Их взгляды встретились, когда оба выпрямились.

– Госпожа, вы… потеряли это! – пролепетал Дитмар – к нему не сразу вернулся дар речи.

Она была так прекрасна, особенно сейчас, когда волосы, словно шелковистое покрывало, ниспадали на ее лицо. Резким движением девушка откинула их назад, словно стыдясь за них, и снова опустила глаза. Однако она, похоже, не знала, как ей поступить дальше. Снова надеть обруч под взглядом рыцаря показалось ей непристойным, но ее покрывало сползло под капюшоном странной, не слишком изящной накидки, которую она набросила на праздничное платье.

– С-спасибо, – пробормотала София.

Больше она не смогла ничего из себя выдавить: она никогда еще не разговаривала с таким приветливым юным рыцарем. В Лауэнштайне она, вероятно, оставила бы обруч в его руках и убежала. А рыцари бы кричали ей вслед всякие непристойности, чтобы затем забрать украшение себе и заложить его ростовщику. Но этот юноша смотрел на нее не с похотью, а… София едва могла в это поверить, но в его взгляде читалось восхищение. И он уже однажды смотрел на нее так… Да, она вспомнила серьезное выражение его лица перед поединком. Она не удержалась и улыбнулась ему.

София залилась краской. Она надеялась, что он этого не помнил, это наверняка было непристойно. Но… да, в церкви он тоже смотрел на нее. Всего на одно мгновение их взгляды встретились, и ее поразила невероятная голубизна его глаз. Господи, он, наверно, считает ее плохо воспитанной…

Дитмар пытался подобрать слова. Он ведь вырос при «дворе любви»! Он не мог опозорить госпожу де Марикур… Хотя, с другой стороны, он, конечно, будет неверен ей, если… Юный рыцарь заметил румянец на щеках девушки и тут же позабыл о мадам де Марикур.

– Я… я должен вас поблагодарить за то, что я… что я смог быть вам полезен и что я… что я могу дышать тем же воздухом, что и вы…

На самом деле в этот момент у Дитмара перехватило дыхание. Но тут случилось чудо: девушка улыбнулась!

– В воздухе стоит приятный запах лошадей, – заметила она.

Дитмар также улыбнулся, надеясь, что у него получилась не глупая ухмылка.

– Это не так, – произнес он. – Возле вас улавливается аромат розовой воды и сандалового дерева.

Благовония мавританки. София снова покраснела. Она надеялась, что это не выглядело навязчиво. Если бы один из рыцарей ее отца… Но этот юноша не был мошенником, как те, что собирались в крепости Лауэнштайн. Он скорее был рыцарем из историй о короле Артуре.

София не знала, что ей следовало сказать. Она все еще сжимала в руке обруч. И не могла не поднять взгляд, когда рыцарь не заговорил. Это точно было непристойно. Но эти глаза…

Мириам, которая рассматривала мула, только сейчас заметила рыцаря, увлеченного беседой с ее подопечной. Он явно был без ума от Софии. А ее лицо снова пылало румянцем. Мириам редко видела такое стеснительное создание. По крайней мере, такие не встречались среди дочерей торговцев, с которыми она провела детство, и уж точно среди девушек благородного происхождения при дворе Тулузы. Разумеется, мавританки вели себя сдержанно, равно как и альбигойки. Но здесь, в Майнце, еретиков терпеть не станут.

Юный рыцарь как раз снова заговорил.

– И… И как я могу воспринимать что-то другое помимо вашего аромата и сияния? – нескладно произнес он. – При вашем появлении мир теряет блеск. Все золото и все драгоценности блекнут перед вашей красотой.

«Какой учтивый рыцарь, хоть и не поэт!» – подумала Мириам.

Авраам всегда одаривал ее чрезвычайно изысканными комплиментами. Однако девушке нравились и эти. Хоть она и покраснела, но не пыталась убежать, как из ложи короля. Напротив, она смотрела на рыцаря из-под опущенных ресниц. Мириам улыбнулась, однако тут же вспомнила о своих обязанностях опекунши. Дружелюбным, но достаточно строгим тоном она обратилась к рыцарю.

– Мир вам, господин рыцарь! – поприветствовала его Мириам – ведь она играла роль мавританки. – Девушка явно польщена вашими речами. Но позволяют ли правила приличия христианского двора обращаться на конном рынке к даме, которую рыцарь видит впервые в жизни? К тому же не называя при этом ни своего имени, ни звания?

Теперь настал черед Дитмара залиться краской, в то время как София принялась защищать его:

– Госпожа, он ничего… Он только хотел… Мой обруч…

Дитмар низко поклонился ей и мавританке, но обратился только к Софии:

– Простите меня, госпожа! Ваша красота ослепила меня, я был вне себя, но, разумеется… разумеется, вы не сможете мне этого простить… Поэтому в случае… если вы когда-либо меня… то есть если я еще раз… Меня зовут, благородные дамы, Дитмар Орнемюнде. Я являюсь рыцарем французского короля.

В этот момент Мириам поняла, что допустила ошибку. Однако лицо Софии снова залил румянец, и она расплылась в улыбке.

– О, господин Дитмар! Разумеется, я вас прощаю. И… и даже более того, я… то есть… возможно, мы можем друг другу… друг с другом совершенно… совершенно непринужденно беседовать. Я имею в виду… возможно, мы даже связаны родственными узами. Я тоже из рода Орнемюнде. София… Орнемюнде из Лауэнштайна.