Текст книги "Люция. Спасенная"

Чумной доктор

Майнц, 1347—1349

1

– Жидовская подстилка! Да я как чувствовала!

Бондариха возвышалась над Люцией в своем праведном гневе – таком сильном, как будто она, будучи святой, невольно стала свидетельницей смертного греха.

– Да ты и мизинца любой христианской девушки не стоишь! Боже мой, как я волновалась, когда отправила Гретхен в услужение! Но Гретхен вернулась! Вернулась чистой и невинной, как свежевыпавший снег. А ты… Впрочем, я так и думала.

Люция молчала, слушая стенания бондарихи. Отчаяние и усталость настолько овладели девушкой, что она не могла даже горько посмеяться над происходящим. Добродетельная Гретхен, чей девятимесячный живот не скрывало даже самое широкое платье свободного кроя, когда она тащила к алтарю слугу из таверны на сенном рынке! Молодой человек не отличался умом, но, по крайней мере, был христианином и «обладал задатками мученика», как шутили между собой Люция и Лия. Менее снисходительный поклонник никогда бы не признал ребенка Гретхен. Но теперь честь Гретхен была спасена, а Люции пришлось искупить поцелуй, которого она даже не хотела.

– Спать можешь здесь, – наконец ответила бондариха на вопрос, вызвавший долгую проповедь. – Но не думай, что это бесплатно. Нашей принцессе придется поискать себе работу! Если, конечно, ей удастся найти кого-то, кто согласится на это! Жидовские подстилки даже в тавернах никому не нужны. Кто знает, какое проклятие мастер Вениамин Шпейер наложил на тебя…

Люция старалась не слушать оскорбительных речей бондарихи, хотя, конечно, она сама задавалась вопросом – что ждет ее в будущем и где ей заработать себе на хлеб. Никто не возьмет ее в подмастерья. Даже год назад ее никто бы не взял, не попроси за нее Шпейер: она уже тогда была слишком стара. Таким образом, речь могла идти только о месте приходящей служанки. Ей придется ходить по городу, от двери к двери, и справляться о работе на кухне – а у нее не было ни рекомендаций, ни даже маломальского опыта работы. Для девушки ее возраста это было поразительно. О ней станут сплетничать и на рынке, и в церкви, а затем масла в огонь подольет супруга портного! И вскоре история «жидовской подстилки» разлетится по всему Майнцу. Люция стала всерьез подумывать о том, чтобы сбежать из города. Но куда именно, в Вормс или Трир, она пока еще не могла сказать.

В тот кошмарный день она решила сначала попытать счастья у повитух-христианок. Если бы у них нашлось место служанки, она могла бы начать с простых заданий, а с течением времени стать повитухой. Будь у нее возможность хоть иногда перекинуться словечком с хозяйкой, та скоро бы поняла, что Люция слишком хороша для кухни.

Однако ни одна из повитух не искала себе служанку, как, впрочем, лекари и аптекари, которые тоже указывали Люции на дверь. Последний даже посмеялся над ней, когда она предложила свою помощь в изготовлении лекарств. В конце концов, совершенно обескураженная, она вернулась домой, в лачугу бондарихи, и свернулась калачиком на соломенном матрасе. К счастью, никто ее не побеспокоил. Старших сыновей бондарихи не оказалось дома, а тринадцатилетний Армин был слишком робок, чтобы начать дразнить «приемную сестру».

Вторая попытка Люции наняться в качестве помощницы кухарки оказалась столь же неудачной. Никто не нуждался в девушке почти восемнадцати лет от роду, к тому же без рекомендаций на руках. Как правило, на эту работу брали детей в возрасте от десяти до тринадцати лет. Они почти ничего не стоили, и кухарки гоняли их в хвост и гриву. Крепкая тринадцатилетняя девочка справлялась с работой ничуть не хуже, чем хрупкая Люция. Большинство кухарок и дворецких качали головами, увидев худенькую девушку: физическая работа вряд ли подошла бы ей.

В конце концов именно Гретхен, дочь бондарихи, помогла Люции устроиться на работу. Она как раз пришла навестить мать, когда Люция, расстроенная и голодная, прокралась в дом после второго дня безуспешных поисков.

Женщины уже во всех подробностях обсудили этот вопрос, но Гретхен явно была великодушно настроена.

– Хозяин таверны на сенном рынке ищет прислугу, – сообщила она после того, как ее мать грубо спросила Люцию, когда та собирается платить за проживание.

Люция устало посмотрела на нее.

– И кто ему нужен – служанка или шлюха? – уточнила она.

Гретхен громко рассмеялась.

– Помощница повара в таверне всегда может немного подработать, – заметила она. – Но хозяин, скорее, ищет кого-то, кто бы убирал, мыл посуду и помогал на кухне… Ну, может, пиво помогал продать, ты же хорошенькая. А если пиво наливать такими ручками, то кое-кто наверняка захочет купить лишнюю кружку. А над таверной есть комнаты для постояльцев, и ты можешь поваляться там на мягкой постели, да еще и с парнем, – ну, если он будет платить, конечно. А если ты будешь хорошо убирать, то даже блох не подцепишь!

Люция хотела ответить, что она определенно не собирается продавать себя кому бы то ни было – ни за несколько медных грошей у сутенера, ни втихаря за более высокую цену в приличной таверне. Но она слишком устала, чтобы ругаться, а потому сказала, что если хозяин таверны на сенном рынке даст ей заработать честным трудом, то ее это устроит. В принципе, она могла пойти и спросить его прямо сейчас! Может, ей там даже поесть удастся, хотя для этого придется копаться в объедках. Она не ела весь день, а бондариха и не подумала предложить ей хотя бы того жидкого супа, которым кормила своих сорванцов на ужин.

Таверна на сенном рынке была гораздо более достойным местом, чем кабаки в иудейском квартале, но, разумеется, шум и пение пьяных гуляк все равно были слышны на улице. Люция замерла на пороге, не решаясь войти, но тут ее нос уловил соблазнительный запах жарящегося на огне мяса. Здесь, как и в большинстве таверн, все жарилось и парилось на глазах у посетителей. Слуга, муж Гретхен, поворачивал над открытым огнем вертел с нанизанной на него половиной быка, а хозяин наливал завсегдатаям пиво. Люция с опаской приблизилась к очагу. Она натянула на голову капюшон плаща, надеясь остаться незамеченной. Впрочем, это не помогло, и мужчины все равно кричали ей вслед комплименты и непристойности.

– Чего тебе надобно? – строго спросил девушку хозяин таверны, когда она сделала книксен. Уличных девок здесь явно не любили. Люция облегченно вздохнула, хоть ее и напугал резкий тон хозяина.

– Я слышала, господин, что вы ищете служанку, – тихо ответила она.

– Кого ищу? Говори громче, девочка, здесь тебе не церковь! – взревел хозяин. Он был высоким и дородным, а судя по красному цвету лица, еще и вспыльчивым. Но взгляд у него был открытым и честным. Люция набралась храбрости и, повторив вопрос, посмотрела мужчине в глаза.

– И ты ищешь место служанки? – рассмеявшись, спросил он. – Тебе нужно сначала подкачать мышцы – без них ты ведро с водой не поднимешь! Колодец на заднем дворе, детка. И тебе придется не только метлой махать, а хорошенько скрести и пол, и столы! Каждый день!

Люция совсем пала духом. Она никогда раньше не мыла пол, а мебель в доме Шпейеров вообще не мыли с щелочью: с нее тщательно сметали пыль, а затем натирали все поверхности воском. Но здесь эти умения не пригодятся, а другую работу ей не найти.

– Я согласна… Я бы хотела попробовать, господин! – в отчаянии воскликнула она. – Я сильнее, чем вам кажется.

Хозяин снова засмеялся:

– Вот как! Ну, тогда любезно улыбнись и принеси вон тем парням две кружки пива. А потом поглядим, что тебе надеть.

Одним быстрым движением он отбросил капюшон, открыв лицо Люции. Похоже, увиденное ему понравилось. Люция надеялась, что чепчик не сбился набок. Она как можно тщательнее спрятала под ним свои светлые косы: ей не хотелось привлекать излишнее внимание мужчин.

Она схватила тяжелые кружки с пивом и направилась с ними к посетителям за столом. Кружки весили не больше, чем утюги мастера Шрадера, к тому же ими нельзя было обжечься. Поэтому она быстро прошла через весь зал, и гуляки, слушавшие ее короткий разговор с хозяином, подбадривающе захлопали в ладоши. Люция поставила кружки на стол перед клиентами, но улыбнуться не смогла – вместо этого она сделала небольшой книксен. Впрочем, посетители, кажется, были довольны. Хозяин тоже одобрительно посмотрел на нее, когда она вернулась.

– Я рада, что сразу смогла помочь! – нарочито весело заявила Люция, хотя смертельно устала от долгих поисков работы и к тому же была голодна. – Если бы я только…

– Ладно, детка, завтра можешь начинать. Придешь сюда на рассвете – гости как раз будут завтракать. А ты можешь поесть каши. Еда здесь хорошая, ребята это подтвердят… – Как позже выяснилось, «ребятами» хозяин называл слугу Виллема и конюха Иоганна. – Тебе нужно нагулять немного сала. Те, кто к нам приходит, хотят, чтобы служанки были пышнотелыми. Вот, возьми… – Хозяин таверны отрезал кусок истекающего жиром мяса, положил его на ломоть хлеба и сунул в руки Люции.

Когда девушка жадно проглотила угощение, трактирщик сказал:

– А теперь поработай здесь часок. Но когда пробьет девять, иди домой, иначе ребята могут разойтись не на шутку. И не вздумай пить с гостями, ясно? Мне нужна служанка, а не шлюшка.

Люция нетерпеливо кивнула и взяла ближайшую пивную кружку. Она была чрезвычайно довольна условиями работы, хотя предлагаемой зарплаты хватило бы ровно на оплату ночлега в доме бондарихи. Тем не менее девушка отклонила предложение трактирщика переночевать в комнате для прислуги. Слуга Виллем спал у себя дома, со своей Гретхен, но Люции пришлось бы делить комнату с Иоганном. А юноша не вызывал у нее особого доверия.

Работа в таверне была тяжелой, намного тяжелее, чем ученичество у мастера Шрадера. Хозяин действительно требовал каждый день тщательно убирать зал, и он был абсолютно прав. Люция убирала следы рвоты, остатки еды, лужи вина и пива и лишь затем бросала на пол пивной солому и душистое сено. Уборка в туалете была еще отвратительнее – многие мужчины не могли среди ночи нормально пройти через задний двор, поэтому утром, когда Люция начинала уборку, возле отхожего места стояло настоящее зловоние. Из-за постоянного мытья кожа на руках девушки вскоре огрубела и потрескалась. А от таскания деревянных ведер с водой у нее так болели плечи, что уже около полудня ей казалось, что она больше не сможет поднять ни одно из них. Хозяин несколько раз отругал Люцию за то, что она слишком медленно работает и что недостаточно сноровиста, чтобы справляться на кухне и в пивоварне. Тем не менее он отметил ее старательность, и, когда Люция попыталась заглушить зловоние от пива и вина, сжигая ароматные травы и лепестки цветов, как ее учила Аль-Шифа, она даже заслужила похвалу. Кроме того, еда в доме мастера Шрадера не шла ни в какое сравнение с той, которой Люцию потчевали в таверне. Хозяин буквально закармливал своих работников: он любил готовить и часто экспериментировал. Люция и остальные должны были пробовать новые блюда, и чаще всего соусы и мясо получались очень вкусными. Первые посетители приходили к обеду. Люции приходилось помогать и на кухне, и в зале. Вскоре она научилась обслуживать гостей с улыбкой, и тогда ей перепадали чаевые – целый пфенниг. Однако с наступлением вечера она старалась быть осторожной: чем больше мужчины пили, тем навязчивее они становились, зачастую принимая ее приветливую улыбку как приглашение к знакомству. Люции было неприятно, когда клиенты пытались засунуть руку ей в декольте, пока она ставила на стол бокалы с вином или кружки с пивом. Помощи от хозяина ожидать не приходилось. Проституток в таверну он не пускал, но вскоре заметил, что присутствие хорошенькой девушки увеличило продажи. Поэтому он часто стал задерживать ее и после девяти часов вечера, а когда она жаловалась на гуляк, он только смеялся и советовал ей не быть такой святошей.

Все это привело к тому, что девушка вскоре возненавидела работу в таверне, несмотря на хорошую еду. В квартале, где жила бондариха, Люцию стали считать кем-то вне закона: «иудейская подстилка», да еще служащая в таверне, – о каких добродетелях может идти речь? Зачем ее защищать? Люция отчаянно искала выход, но сколько бы она ни думала, ей в голову не приходило ничего, что могло бы освободить ее от ночевок в доме бондарихи и долгих рабочих будней в таверне.

Хотя она по-прежнему жила недалеко от Шпейеров, с Аль-Шифой она виделась лишь изредка, а с Лией так и вовсе никогда. Сара Шпейер, очевидно, потребовала от рабыни не общаться с девушкой, и они едва осмеливались обменяться взглядом во время случайных встреч. Но однажды они все же встретились – в предрассветных сумерках, когда Люция шла на работу. Сара Шпейер заболела, и Аль-Шифа спешила в аптеку за лекарством. По дороге Люция вкратце рассказала названой матери о своей новой жизни.

– Только храни свою честь! – предупредила ее Аль-Шифа. – Как бы сложно это не было. Однажды тебе снова улыбнется удача, это еще не конец. Хозяин таверны на сенном рынке – он ведь вдовец? Может, он возьмет тебя в жены, если ты сумеешь его окрутить.

Мавританка исходила из практических соображений, но Люция никогда не решилась бы флиртовать с хозяином таверны. От одной только мысли, что ей придется лежать по ночам под этим медведем, воняющим пивом, вином и жареным луком, Люция начинала дрожать всем телом. Впрочем, хозяин тоже не проявлял к ней особого интереса. Если он и любезничал с женщинами, то исключительно с обладательницами пышных форм. Хрупкая Люция его совершенно не привлекала. Наверное, он взял девушку в служанки только из жалости. Люция прекрасно понимала, что не может справляться со всей работой, какую обычно выполняли другие помощницы кухарки. К тому же она осмеливалась отказываться, когда ее просили задержаться вечером в таверне, чтобы обслужить поздних посетителей.

Но неожиданно у Люции появилась возможность изменить свою жизнь. В тот вечер девушка принесла заказ плотнику Вормсеру, который как раз изливал душу товарищу по гильдии.

– Да у меня дома столько дел, что некогда и заглянуть в мастерскую! Из-за этого мои собственные подмастерья насмехаются надо мной. Мастер, который выполняет женскую работу, – какой позор! Но моя Агнес такая маленькая, такая хрупкая, что просто не в состоянии со всем управиться. А ведь она еще и ребенка под сердцем носит! Жена очень старается, но принести воду, растопить печку… да еще и еды наварить мне и подмастерьям… Нет, без горничной она совершенно ничего не успевает. Еще и помощница кухарки от нас сбежала. Агнес осталась одна на весь большой дом.

О своей молодой жене Агнес мастер Вормсер всегда говорил с большой нежностью и потому вызывал у Люции симпатию. А еще этот мужчина нравился ей тем, что в его взгляде, который он иногда бросал на нее, читалось исключительно дружеское расположение. Плотник любил свою Агнес и маленького сына, а несколько недель назад он со своими товарищами по гильдии отпраздновал скорое появление на свет второго ребенка.

– Неужто ты не можешь найти новую горничную? Да тут наверняка не обошлось без дьявола! – воскликнул его товарищ по гильдии, которого Люция уже не раз видела в таверне. – И две маленькие девочки на огромную кухню… А ты обратись к пастору церкви Святого Квентина. Он знает кучу семей, которые спят и видят, как бы отдать дочерей в услужение!

Мастер Вормсер отчаянно замотал головой и сделал добрый глоток из пивной кружки.

– Да не идут они к нам, Герман, понимаешь? К кому угодно идут, только не к нам! С тех пор как умерла наша Берта… она чем-то болела, да так, что руки и ноги у нее опухли, а под конец изо рта хлынула кровь… слуги стали болтать, что в нее вселился дьявол. И пастор считает, что во всем виновата гордыня Агнес, якобы именно из-за нее у нас поселился дьявол. Теперь она должна проявлять смирение и выполнять самую грязную работу. Представляешь, мне даже приходится самому заботиться о лошади, ведь мой слуга тоже сбежал!

Мастер Герман, явно не отличавшийся умом, просто пожал плечами.

– Тогда, может, тебе стоит подумать об экзорцисте? С дьяволом в доме шутки плохи…

Мастер Вормсер закатил глаза, и Люция чуть не рассмеялась.

– Герман, да если бы в доме и правда был дьявол, мне бы не пришлось таскать столько дров для очага! Наша служанка просто умерла, да так быстро, что Агнес не успела привести пастора, чтобы тот причастил бедняжку. И Агнес вовсе не гордячка. Да, она красивая женщина и любит красивую одежду. И она лучше посидит над книгой, чем лишний раз повернет вертел. Но она не ленивая! Жена ведет все мои записи. А как хорошо она разговаривает с покупателями! С тех пор как я женился на Агнес, я стал поставлять дорогую мебель во все благородные семьи нашего города. Моя жена даже знает, как нужно разговаривать с богатыми евреями! Я очень ценю это, а священник просто ни черта не смыслит в торговле.

Люция принесла мужчинам кружки с пивом, и мастер Вормсер ласково поблагодарил ее. Тем временем хозяин сделал ей знак нести и заказанную еду. Она принялась расставлять на столе жаркое и тарелки с хлебом и невольно подслушала, о чем говорили гости.

– Но твоя служанка умерла так быстро… У нее кровь била фонтаном из горла, да и другие дьявольские знаки были… Может, тебе все-таки стоит отнестись к этому более серьезно? – Мастер Герман, казалось, едва удержался, чтобы не отшатнуться от Вормсера. Последняя фраза бедолаги, похоже, оскорбила его: Герман Клингенберг считался ревностным каноником церкви Святого Квентина.

Тут Люция поняла, что больше не может сдерживаться. Она должна защитить этого милого плотника!

– При всем уважении, господа, – потупив взор, произнесла она приглушенным тоном. – Но я немного разбираюсь в искусстве врачевания. Болезнь, от которой умерла ваша служанка, мастер Вормсер, известна. Судя по тому, что вы описали, она, скорее всего, страдала чахоткой. Вы наверняка и раньше замечали, что она кашляет…

Мужчины изумленно уставились на Люцию, которая застенчиво присела, сделав книксен. Мастер Вормсер кивнул.

– Да, так и есть. Особенно когда разжигала огонь. Или носила тяжести. Когда Агнес спрашивала, что случилось, Берта всегда отвечала, что простудилась. Агнес боялась, что служанка может заразить маленького.

– И она была права, – важно кивнула Люция. – Но чтобы уберечь ребенка от болезни, его обычно достаточно потеплее кутать и сытно кормить. Однако вам следует хорошенько позаботиться о своем сыне. Если вы станете давать ему не только мясо, но также фрукты и овощи, он непременно сохранит здоровье.

– Но разве при чахотке бывает такой фонтан крови? – с сомнением в голосе произнес Клингенберг. – Разве не более вероятно, что это дело рук дьявола?

– Дьявол, несомненно, ответственен за все зло в мире, включая болезни и смерть, – немедленно согласилась с ним Люция. Годы частных уроков с пастором церкви Святого Квентина научили ее осторожности. – Но чтобы убить служанку, ему нет нужды лично покидать свой ад. Говорят, что чахотка прожигает в легких целые дыры, так что они становятся похожи на сыр, а иногда плоть между отверстиями лопается. Тогда, конечно, начинает течь кровь, и вполне возможно, что она льется потоком, отчего человек быстро умирает… – Люция попыталась вспомнить описание болезни в книге Ибн Сины.

– А как же метки дьявола? – подозрительно уточнил Клингенберг. – Разве у Берты не выросли рога?

Вормсер вздохнул:

– Никаких рогов, Герман. У нее выросли шишки на руках. Они тоже болели, но совсем недолго. Берта быстро умерла.

– И как ты объяснишь это, дитя мое? – строго спросил Герман.

Люция снова сделала книксен:

– Простите, господин, я же этого не видела, так откуда мне знать? Но известно, что чахотка иногда поражает кости. И когда у человека начинается жар, на шее и под мышками у него появляются шишки. У Берты была температура? – тут же уточнила девушка.

– Еще какая! – кивнул Вормсер. – Агнес говорит, что Берту как будто снедало адское пламя… – Мастер прикусил язык. Пожалуй, подобное сравнение в присутствии каноника было не слишком удачным.

– Возможно, вы только что назвали истинную причину ее болезни, мой господин. Это, конечно, редкое заболевание, но дьяволу необязательно появляться в доме во плоти, и я уверена, что душа вашей служанки все же спасена. – Люция уже хотела отойти от стола.

– Агнес заказала ей целых три похоронных мессы, – заметил мастер Вормсер. – Это много для обычной горничной.

– Что это ты тут разболталась? – Хозяин уже давно подавал Люции знаки вернуться к своим обязанностям и обслужить других гостей, и теперь, заподозрив неладное, он подошел поближе, чтобы выяснить, о чем это девушка вздумала беседовать с двумя мужчинами. – Еда остывает, пока ты здесь болтаешь.

– Но я… – Люция собиралась пролепетать какое-то оправдание, но мастер Вормсер опередил ее.

– Ваша служанка не отлынивает от работы, она просто разъяснила нам кое-какие вопросы, которые нас волновали. У тебя служит настоящая умница, хозяин! Вот тебе пфенниг, Люция. Спасибо за твои слова! – Молодой человек улыбнулся Люции и ее хозяину, после чего занялся своим жарким. Люция снова сделала книксен и пристыженно последовала за хозяином. Его было не так-то легко умилостивить. Вечером, когда посетители заказывали в основном только пиво и вино, Люция могла болтать с гостями сколько угодно. Но когда дело касалось еды, он был непреклонен. Блюда должны были попадать из кухни прямо на стол, чтобы они не успели остыть или испортиться, пока гости наконец получат заказ.

Люция и не вспоминала о мастере Вормсере и его мертвой служанке, пока на следующее утро в таверне не появилась молодая миниатюрная женщина. Она была необычайно хороша собой и благочестиво прятала тонкие темные волосы под капюшоном из высококачественного льна, украшенным изящным венком из драгоценного металла. Ее темно-зеленый плащ без рукавов открывал алую нижнюю юбку, сшитую из лучшего голландского полотна. Платье соответствовало последней моде, но было шире, чем обычно, благодаря чему беременность не так бросалась в глаза окружающим.

Считалось, что горожанкам неприлично заходить в таверну, и молодая дама беспокойно оглядывалась, проходя между столиками, которые Люция отодвинула, чтобы вымыть пол. К счастью, пол, выложенный простым камнем, был уже чистым, так что посетительница могла пройти, не испачкавшись. Создавалось впечатление, что незнакомка тщательно подготовилась к приходу в таверну: она была обута в туфли искусной работы, а под ними она ремнями привязала деревянные сабо. Благодаря такой хитрости обувь и одежда были защищены от уличной грязи. Вдобавок ко всему сабо делали молодую даму выше ростом, а без них она наверняка выглядела бы еще более нежной и хрупкой.

Люция, которая только что начала мыть столы, вежливо поздоровалась с посетительницей.

– Мастер Гериберт ушел, – почтительно сообщила она. – Но он рядом, на Мецгергассе, и если вы хотите поговорить с ним, то можете подождать, когда он вернется. Могу ли я предложить вам освежающий напиток? – Люция подумала, что этой хрупкой даме можно принести легкое красное вино. После прогулки по городу она выглядела разгоряченной, что неудивительно. Снова наступило лето, и Майнц изнывал от жары.

– Нет, не надо, но все равно спасибо. Я пришла не к твоему хозяину, а к тебе. Ты ведь служанка по имени Люция, не так ли?

Люция удивленно кивнула.

– Но чем я могу вам помочь?

Молодая дама улыбнулась. Улыбка у нее была просто очаровательной. Ее лицо в форме сердечка с фарфорово-бледной кожей как будто светилось изнутри, а в карих глазах теплился огонек.

– Я Агнес Вормсер, и ты могла бы мне помочь, если бы захотела. Скажи, Люция, тебе нравится здесь работать? Или ты бы предпочла служить горничной?

Люция не понимала, почему ей вдруг захотелось довериться посетительнице, но Агнес Вормсер казалась такой любезной и милой, что слова сами сорвались с языка девушки.

– Больше всего мне бы хотелось стать повитухой, госпожа, но я подкидыш, и меня никто не возьмет на такую работу. Кроме того, обо мне ходят ужасные слухи, и вовсе не из-за того, что я прислуживаю в таверне… Все началось гораздо раньше. Мастер Гериберт взял меня к себе и дал мне работу. Я благодарна ему.

Агнес улыбнулась.

– Это делает тебе честь, дитя, но не нужно сердиться на сплетниц. Послушай, Люция, вчера ты прислуживала за столом моему мужу, когда он обедал здесь с мастером Германом, и, наверное, тебе уже известно, что о нас тоже ходят ужасные слухи. Ни одна женщина не хочет наняться к нам служанкой из-за суеверного страха перед Вельзевулом. Мой муж сказал, что, поговорив с тобой, он пришел к выводу, что ты не из пугливых. Так что, если ты готова работать на нас, слухи тебя не испугают. И мастера Гериберта тоже. Если он готов получить отступные за свое согласие отпустить тебя, то мы с радостью заплатим ему несколько медных монет.

Люция смотрела на молодую даму и не могла поверить в свою удачу. Наконец-то у нее появилась возможность бросить таверну и поработать в приличном доме, а может, даже и поселиться там! И прежде чем Люция успела задать вопрос, Агнес произнесла:

– Мы также предложим тебе достойную заработную плату и отдельную комнату. Однако работы много, дом у нас большой. Тебе придется выполнять всю работу на кухне и немного заботиться о детях… В данный момент у нас вообще нет никакой прислуги.

В ответ Люция лучезарно улыбнулась.

– Госпожа, здесь, в таверне, я тоже единственная прислуга. Я сильнее, чем вы думаете, и я с радостью пойду вам в услужение. А еще я смогу помочь вам, когда придет ваш час рожать. И я могу научить вашего сына читать и писать…

Люция так волновалась, что выболтала все это без остановки. Агнес Вормсер удивленно посмотрела на девушку, но не стала ничего уточнять. Видимо, удивительные способности новой служанки были ей совершенно безразличны – главное, что Люция не верила в сплетни и слухи о том, что в доме Вормсеров поселился дьявол.

– Тогда я попрошу мужа подойти сегодня вечером к мастеру Гериберту, – любезно сказала Агнес. – Я уверена, они смогут договориться.

2

Мастер Гериберт отпустил Люцию без отступных и с добрым напутствием. Он действительно был благородным человеком, и, когда Люция благодарила его за доброту к ней, в глазах у нее стояли слезы. Затем, преисполненная радости, она направилась в дом Вормсеров – солидное здание с каменным фундаментом и фахверковым верхним этажом. Вормсеры жили на Августинергассе, недалеко от монастыря. Если смотреть со стороны еврейского квартала, улица находилась сразу за собором, так что Люции не нужно было беспокоиться о возможной встрече с Лией и Сарой Шпейер на рынке или в близлежащих лавочках. С другой стороны, случайно встретить Аль-Шифу у нее тоже не получится. Придется дать пару монет одному из детей бондарихи, чтобы тот сообщил мавританке о новом месте работы Люции.

Просторная, тщательно прибранная мастерская мастера Вормсера располагалась в нижней части здания; там же находились и помещения для слуг. Люция выбрала себе чистую, удобную комнату. Хозяйка дома даже подарила девушке украшенный резьбой сундук, в котором Люция, к своему удивлению, нашла почти новое платье.

– В ближайшее время я в него все равно не влезу, – застенчиво улыбнувшись, объяснила свой жест Агнес. – А когда ребенок родится, платье уже выйдет из моды. Тебе нужна новая одежда: твои вещи сильно поношены и совершенно тебе не идут.

Люция сразу же примерила платье. Оно было свободного кроя и очень хорошо село, хотя Люция обладала более женственными формами, чем по-детски плоская Агнес. Но самое главное заключалось в том, что девушка, к своей радости, опять почувствовала себя чистой и в прямом, и в переносном смысле. Наконец-то она снова очутилась в приличном обществе! Конечно, это чувство было вызвано осознанием того, что ей больше никогда не придется возвращаться в лачугу бондарихи! Если Люция покажет себя с хорошей стороны в доме Вормсеров, Агнес оставит ее в услужении на долгие годы.

Конечно, в доме плотника было много работы, и Люции приходилось делать все самой, по крайней мере поначалу. Несмотря на то что хозяйка оказалась очень любезной и всегда готовой помочь, она была слишком хрупкой и ранимой, а сейчас, будучи беременной, часто плохо себя чувствовала. Агнес пришла в восторг, когда Люция дала ей несколько настоек и примочек, которые она приготовила по рецепту, взятому из книги Ар-Рази. Дама также немного говорила по-латыни, и поэтому ей очень понравилось любимое занятие Люции на досуге – цитировать «Руководство» по памяти и переводить его. Агнес была родом из Трира и выросла в одной из немногих нееврейских купеческих семей. Ее родители достаточно рано решили, что их сын, который был младше Агнес на год, должен стать священником, и дали ему соответствующее образование и воспитание. Поскольку Агнес, и в детстве не отличавшаяся здоровьем, все равно не могла выполнять работу по дому, она училась вместе с братом и показала себя очень способной ученицей.

– Какое-то время я тоже хотела уйти в монастырь, – весело заявила она. – Но потом я встретила Иоганна… – Агнес покраснела. Ее отношения с плотником из Майнца в результате закончились браком – и браком по любви. Люция неожиданно поняла, что немного завидует хозяйке.

Маленький сын Вормсеров, Бонифаций, был премилым ребенком. От матери он унаследовал густые темные волосы, а от отца – дружелюбный, открытый взгляд. Люции нравилось заботиться о нем, и она в конце концов стала посвящать ему бóльшую часть дня – после того, как убедила бондариху отдать одну из своих младших дочерей в услужение Вормсерам. Бондариха дьявола не боялась: учитывая ее образ жизни, она наверняка уже встречалась с ним. Кроме того, в ее лачуге оставалось еще девять голодных ртов, и поэтому она практически силком притащила Трудхен в дом Вормсеров, где и вручила девочку Люции. Трудхен была умнее своей сестры Гретхен, но в то же время хитрее и не очень-то хотела работать. За девочкой нужно было постоянно следить, и если ее отправляли на рынок одну, то она – в свои юные тринадцать лет – уже вовсю обжималась по углам с ухажерами, причем каждый раз с разными. Поэтому Люция ходила за покупками сама, а когда Агнес обнаружила, что новая горничная бережлива и умеет выбирать товары высокого качества, она все чаще стала перекладывать на нее ведение всего хозяйства. Люция и сама поражалась тому, насколько легко для нее оказалось вести дом, хотя она всегда предпочитала прятать лицо за книгой, а не слушать наставления Сары Шпейер о разумных покупках, бережливости и руководстве прислугой. Как оказалось, кое-что все же осталось в памяти Люции, и девушка мысленно поблагодарила домовитую иудейку за то, что та подарила ей такие нужные для жизни познания. По правде говоря, девушка все еще злилась на Шпейеров. Во всяком случае, Сара могла бы выслушать их с Давидом… Поначалу на глаза Люции все еще наворачивались слезы, когда она вспоминала о предательстве возлюбленного, но теперь она успокоилась. Ей больше нравилась жизнь с Вормсерами, чем работать на портного. Так что ужасная история с Давидом в конечном счете пошла ей только на пользу.