Текст книги "Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке"

3.4. НОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ В XVIII ВЕКЕ: АМАНАТСТВО И МИССИЯ ЦИВИЛИЗИРОВАНИЯ

Изменившийся в Западной Европе XVI и XVII веков международно-правовой дискурс в отношении заложничества придавал все большее значение личности и ее самореализации. В соответствии с этим больше никто не мог быть лишен свободы, чтобы нести ответственность или ручаться за действия сообщества. При этом Московское государство явно шло другим путем и продолжало требовать предоставления заложников. Вероятно, одна из причин сохранения заложничества даже в XVIII веке заключается в исторически сложившемся важном значении, которое в Российской империи еще со времен Киевской Руси придавалось принципу поручительства отдельных лиц за все сообщество и возложения на сообщество коллективной ответственности за одного человека. Историки Хорас В. Дьюи и Энн М. Клеймола установили, в сколь значительной степени все аспекты жизни Московского государства в силу многовековой традиции и монголо-татарского влияния были проникнуты руководящей идеей коллективной гарантии и ответственности369369
  Dewey, Kleimola. From the Kinship Group to Every Man His Brother’s Keeper; Idem. Suretyship and Collective Responsibility in Pre-Petrine Russia. Р. 337–354; Idem. Russian Collective Consciousness. Р. 180–191.


[Закрыть].

Ярким примером такого коллективного подхода служит поручительство (порука). За уголовные преступления, за долги, политическое оскорбление, неуплату налогов, неисполнение повинностей, неявку в суд, за нарушение договора или военный или административный проступок – во всех этих случаях один или несколько человек могли быть привлечены к ответственности и наказаны как поручители за проступки других членов группы370370
  В Московском государстве практиковавшиеся с давних времен коллективные гарантии общин в уголовном и налоговом праве были расширены до уровня политической лояльности. В коммунальной жизни столичной Москвы XVII века существовали три формы коллективного поручительства (порука): коллективное поручительство для поддержания городской безопасности, коллективное поручительство в суде и коллективное политическое поручительство, которое относилось к политической лояльности групп. Даже в своих частных хозяйствах бояре часто возлагали на своих крестьян и рабов коллективную ответственность в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения требуемых услуг. Dewey, Kleimola. Suretyship and Collective Responsibility in Pre-Petrine Russia. Р. 346–348.


[Закрыть]. При этом давление, направленное на то, чтобы заставить лицо выполнить требование, оказывалось не столько посредством прямого государственного принуждения, сколько косвенно, через соседей, семью или служилых людей, которые принадлежали к той же общине и вместе с которыми это лицо находилось на службе у царя.

Если следовать за рассуждениями Дьюи и Клеймолы, можно сделать вывод, что именно принцип коллективной гарантии и ответственности позволил Московскому государству нарастить значительную мощь и достичь относительно высокой степени контроля371371
  Dewey, Kleimola. From the Kinship Group to Every Man His Brother’s Keeper. Р. 335.


[Закрыть]. На фоне этого исторического развития гораздо менее удивительным представляется тот факт, что концепция коллективной ответственности и поручительства отдельных лиц за общину, в том числе и в случае заложничества, сохранялась за пределами Московского государства, в отличие от Западной Европы, и на протяжении всего XVIII века, а ее масштабы в некоторых случаях даже увеличивались.

Вместе с тем с инициированными Петром I изменениями политической и культурной жизни западноевропейский дискурс раннего Просвещения получил распространение и среди российской имперской элиты. Однако, поскольку в вопросе о заложничестве мнение о том, что личность необходимо защищать от обязанности выступать в роли гаранта за общество, не утвердилось, возникает вопрос, повлияла ли в принципе принятая Петром I интерпретация концепций раннего Просвещения на многовековую русскую и российскую традицию заложничества, и если да, то как.

Первые явные признаки изменений наблюдаются в ходе крупной кампании по христианизации, начатой при Петре I и значительно расширенной при двух его преемницах, императрицах Анне Иоанновне (1730–1740) и Елизавете Петровне (1741–1761)372372
  Подробнее о миссионерской кампании в гл. 4.3.


[Закрыть]. Миссионерская деятельность не минула и заложников. В июле 1730 года начальнику сибирского города Охотска Григорию Григорьевичу Писареву было поручено проследить, чтобы все местные церковные служители «во всяком бы остроге склоняли аманатов и других охотников учиться грамоте и показывали им закон христианский, понеже тамошний народ никакой веры и закону не знают»373373
  Инструкция, данная Начальнику Охотска, Григорию Писареву // ПСЗРИ. Т. 8. 1830. № 5813 (30.07.1731). С. 520–524, здесь с. 522.


[Закрыть].

Теперь сибирские заложники не служили исключительно залогом того, что покоренные члены их этнической группы будут платить дань царской администрации. Человеческий залог уже не воспринимался только как политический инструмент для экспансии и увеличения доходов государства. Заложники, большинство из которых строго охранялось казаками в российских крепостях, были признаны самоцелью, людьми, мировоззрение и образ жизни которых необходимо изменить. Несмотря на то что в основу указа 1730 года легла облаченная в религиозную форму миссионерская идея, в ней уже наблюдались фундаментальные перемены.

Этому повороту событий суждено было стать еще более радикальным. После примерно полуторавековой практики заложничества, в эпоху царствования императрицы Анны Иоанновны усилились сомнения в том, насколько эффективным был прежний метод с точки зрения его основной цели – обеспечения лояльности покоренных этнических групп царскому правительству. Применение заложничества очевидно не уменьшило количества конфликтов с калмыками374374
  Khodarkovsky. Where Two Worlds Met. Р. 196–206; Кундакбаева. «Знаком милости Е. И. В.». С. 74.


[Закрыть]. Восстания башкир, каждое из которых приводило ко все большему распространению практики захвата заложников, регулярно повторялись с 1660‐х годов несмотря на то, что в российских крепостях, таких как Казань и Уфа, удерживалось множество башкирских заложников375375
  До 1730 года башкирские восстания происходили примерно каждые двадцать лет (1662–1664, 1681–1684 и 1704–1711). Асфандияров. Институт аманатства в Башкирии. С. 16; Donnelly. The Russian Conquest of Bashkiria. Р. 45–50.


[Закрыть]. В ответ на серьезные злоупотребления и нарушения при обращении с заложниками – воеводы вплоть до XVIII века ввиду отсутствия правовой базы часто позволяли себе самоуправство – и в ответ на многочисленные прошения в 1728 году Сенат впервые регламентировал порядок заложничества в отношении башкир376376
  Прошение башкир Уфимского уезда Аббаса муллы с товарищами императору Петру II об отмене института аманатчиков. Перевод с татарского письма к Е. И. В. от башкиров. Подано в Москве марта в 16 день 1728‐го году // МпиБ АССР. Т. 1. № 24 (16.03.1728). С. 126–127, здесь с. 126.


[Закрыть]: в соответствии с ним башкирских заложников больше не разрешалось удерживать в отдаленных крепостях и принуждать там к работе. Вместо этого крепость Уфа была объявлена единственным местом содержания заложников и любой принудительный труд заложников был запрещен377377
  Сенатский указ о выборе башкирских аманатов и о содержании их в городе Уфе; и о непотреблении их ни в какую работу // ПСЗРИ. Т. 8. № 5334 (13.09.1728). С. 112.


[Закрыть].

Но решение Сената не разрешило ситуацию. Астраханский губернатор Артемий Петрович Волынский (1689–1740) не видел причин для смягчения практики заложничества. Напротив, он настаивал на том, чтобы брать по несколько заложников на волость и тем самым увеличивать их общее число. Кроме того, он предлагал содержать их в Уфе, «а лучше еще в Казани» и ежегодно обменивать378378
  Записка о башкирском вопросе в Российской империи и о наилучших способах его разрешения, составленная казанским губернатором А. П. Волынским // МпиБ АССР. Т. 1. № 134 (вероятно, 1730). С. 302–306.


[Закрыть]. Хотя это не способствовало ни окончанию башкирских восстаний, ни прекращению потока прошений башкир новой императрице Анне Иоанновне.

Столкнувшись с джунгарской угрозой, казахи Младшего жуза во главе с Абулхаир-ханом в 1730–1731 годах искали контактов с царским правительством и просили принять их в российское «подданство». По этому случаю Коллегия иностранных дел поручила своему представителю Мухаммеду Тевкелеву (при крещении – Алексей Иванович Тевкелев) не настаивать на безоговорочном предоставлении заложников. Хотя от казахских посланников были получены устные заверения, что казахские старшины готовы платить ясак, как и башкиры, и в обмен на соответствующее финансовое обеспечение посылать заложников в Уфу. Но если хан не захочет выполнять эти требования, то вместо этого необходимо было просто позаботиться о том, чтобы хан отправил послов, которые докладывали бы о делах казахского хана при царском дворе379379
  Инструкция Коллегии ин. дел – переводчику М. Тевкелеву, отправленному во главе посольства к хану Абулхаиру для принятия от него присяги на подданство России // КРО. Т. 1. № 30 (февраль 1731). С. 42–44, здесь с. 43.


[Закрыть].

На фоне прежней многовековой практики российского государства данный подход стал существенным смягчением предыдущей позиции. Когда требование Тевкелева предоставить заложников действительно натолкнулось на сопротивление, он, следуя инструкции, не стал настаивать на предоставлении заложников после принесения присяги на верность. Однако он был обеспокоен тем, как остановить казахские набеги на российские караваны, продолжавшиеся и после 1731 года380380
  Выписка Коллегии ин. дел из донесения переводчика М. Тевкелева о постройке крепости на р. Орь и о посылке в Хиву сына хана Абулхаира для установления торговых отношений // КРО. Т. 1. № 40 (1732). С. 94–97, здесь с. 96.


[Закрыть].

Отказ казахских старшин посылать своих детей в качестве заложников в Уфу и ответ хана, который намеревался просто отправить «посланников» к царскому двору, подтолкнули Тевкелева к новой идее: построить крепость, где жили бы члены ханской семьи и старшины каждого рода, ежегодно сменяясь, и там как судьи назначали бы наказания за совершенные казахами преступления. В таком случае они не содержались бы как политические заложники (вместо политичных аманатов), но выполняли бы важные функции. Кроме того, Тевкелев считал их способными, наряду с исполнением судебных функций, собирать ясак у казахов и отправлять дань в Москву. В то же время крепость и ее охрана казаками внушали бы им страх и удерживали бы от набегов. Таким образом, российские подданные в приграничных регионах были бы лучше защищены, а караваны могли бы передвигаться с большей безопасностью381381
  Там же.


[Закрыть].

В апреле 1733 года Тевкелев представил это предложение Коллегии иностранных дел в усовершенствованном варианте: к взятию заложников в классическом формате он предлагал прибегать только в случае выхода в путь российского каравана. Казахских заложников следовало отпускать после благополучного возвращения каравана. Нововведение же состояло в строительстве крепости на окраине Казахской степи (в месте, где Ор впадает в Яик), где казахские судьи вместе со служившими в крепости казаками должны были предотвращать набеги382382
  Представление переводчика М. Тевкелева Коллегии иностранных дел в связи с переходом казахов в российское подданство // КРО. Т. 1. № 43 (10.04.1733). С. 99–100.


[Закрыть].

Таким образом, с предложением российского посредника Тевкелева впервые появилась идея о том, что интересы державы могут быть реализованы более успешно посредством интеграции представителей коренных народов, чем с помощью давления на нерусские этнические группы и принуждения их к лояльности. Однако предложение Тевкелева о взятии заложников в случае с российскими караванами ясно показало, что реформаторские мысли не мешали ему параллельно придерживаться концепции заложничества как человеческого залога.

Через год императрица Анна Иоанновна заинтересовалась этим предложением и усовершенствовала его. В это время она как раз одобрила одну из крупнейших на тот момент экспедиций в российской истории. Иван Кириллович Кирилов (1689–1737), статский советник и секретарь Сената, сумел в начале мая 1734 года пламенной речью убедить императрицу отправить экспедицию в южные степи383383
  Представление начальника Оренбургской экспедиции И. Кирилова на имя имп. Анны о трех казахских жузах и о Каракалпакии // КРО. Т. 1. № 50 (01.05.1734). С. 107–114.


[Закрыть]. В подробных инструкциях Кирилову императрица поясняла, что российский метод заложничества во время предстоящего изучения казахских поселений должен отойти от древней традиции и измениться, по крайней мере в отношении казахов Младшего жуза.

Критика традиционного метода взятия заложников со стороны Анны Иоанновны, в отличие от международно-правовой дискуссии Западной Европы, не основывалась на том, что отдельный индивид должен быть лучше защищен от незаконного захвата. Скорее многолетний опыт общения с башкирами, по словам императрицы, показал, что они предоставляли в качестве заложников только худых людей. Они не были нужны представителям своей этнической группы и, следовательно, никоим образом не могли в полном объеме оказать дисциплинирующего воздействия на башкир в целом. Поэтому при взаимодействии с вновь вступившими в подданство этническими группами нужно было действовать иначе. Отныне предоставленные лица вновь покоренных народов уже должны были называться не «аманатами» («аманатами их не называть»), а – и тут в игру включается идея Тевкелева – их следовало брать на службу в «особной суд», который назначался бы администрацией. Таким образом, связь с российским государством будет осуществляться не «за аманатство, но за милость и правосудие Наше»384384
  Инструкция Статскому советнику Ивану Кирилову, отправленному для постройки города при устье реки Орь // ПСЗРИ. Т. 9. № 6576 (18.05.1734). С. 323–330, здесь с. 324.


[Закрыть].

Указания императрицы были выполнены два года спустя (1736) лишь фрагментарно, а в некоторых районах даже спустя несколько десятилетий. Тем не менее она инициировала сверху новый дискурс, который должен был определять метод заложничества в следующие несколько десятилетий385385
  См. стратегический документ крещеного к тому моменту Алексея Тевкелева, дослужившегося до звания генерал-майора, и коллежского советника Петра Ивановича Рычкова (1712–1777), представленный ими в 1759 году в Канцелярию иностранных дел. Представление генерал-майора А. Тевкелева и коллежского советника П. Рычкова Коллегии иностранных дел о положении в Малом и Среднем жузах // КРО. Т. 1. № 225 (22.01.1759). С. 571–591.


[Закрыть]. Среди причин отказа от старого метода «удержания» заложников как средства оказания давления на поведение коренных народов было и осознание того, что в прошлом башкиры обманывали российскую сторону. Вместо самых знатных и лучших своих людей они в действительности часто посылали самых бедных, удержание которых не оказывало ни малейшего давления на остальных башкир. Как и в других частях империи, некоторых заложников даже выдавали за других людей, переодевали их и давали им вымышленные имена386386
  Например, Коллегия иностранных дел указывала на случаи обмана на Северном Кавказе, когда крестьянских детей выдавали за сыновей кабардинских господ. Документ за 1754 год // Бутков. Материалы для новой истории Кавказа. Т. 2. Гл. 36. С. 163. – О стремлении киргизов предоставить заложников из как можно менее достойных семей см. также: Бахрушин. Очерки по истории Красноярского уезда в XVII в. // Научные труды. Т. 4. С. 47. – Об обманах среди башкир: Асфандияров. Институт аманатства в Башкирии. С. 18.


[Закрыть]. Но прежде всего теперь цель состояла не просто во внешнем давлении на нехристианские этнические группы, независимо от того, вступили они в подданство добровольно или были подчинены насильно, а в том, чтобы добиться их внутренней приверженности российскому государству.

«Милость и правосудие» были концепциями, с помощью которых кочевников следовало завоевать «изнутри». «Милость» – всепроникающий основной принцип российского государства с момента возникновения Великого княжества Московского – была с российской точки зрения дарована вновь подчиненным этническим группам уже тем, что императрица была готова принять их в свой могущественный союз подданных387387
  Подробнее о царской концепции милости см. гл. 1.


[Закрыть]. В имперском контексте после принятия в подданство милость выражалась в подарках, денежных выплатах, в присуждении почетных титулов или политических привилегий388388
  Подробнее о российской политический культуре даров см. гл. 4.6.


[Закрыть]. В случае изменения практики заложничества это должно было выражаться в признании собственных «судов», хотя в них также заседали двое-трое «первых» из «наших русских людей», в число которых прежде всего должны были входить «лучшие люди» из ханских детей (или султанов, или старшин)389389
  Поскольку суды, предусмотренные Тевкелевым, не ограничивались судебной функцией, они не соответствуют тому, что сегодня называется судом. Поэтому, хотя термин «суд» используется здесь и далее, он помещен в кавычки.


[Закрыть]. Правосудие, по мнению Анны Иоанновны, должно было помочь завоевать сердца кочевников, так как оно позволяло ориентироваться на традиции каждой этнической группы. Кроме того, кочевые казахи, как предполагалось, скорее примут власть Российской империи над собой, если увидят, что она обеспечивает принятие быстрых и справедливых судебных решений390390
  Инструкция Статскому советнику Ивану Кирилову, отправленному для постройки города при устье реки Ор // ПСЗРИ. Т. 9. № 6576 (18.05.1734). С. 323–330, здесь пункт 11, с. 325.


[Закрыть].

Но даже при этом новом подходе Анна Иоанновна не планировала полностью отменить заложничество: в качестве меры предосторожности она предусмотрела охрану (караул) для «суда». Хотя казахам это объяснили тем, что наличие караула демонстрирует «почтение» к «суду», в действительности императрица стремилась обеспечить с его помощью «охранение и защищение»391391
  Там же. – В отдельной инструкции были даны подробные указания о том, как должна действовать стража. Инструкция императрицы Анны Иоанновны Статскому советнику Ивану Кирилову // Добромыслов. Материалы по истории России. Т. 1. С. 63–78, здесь с. 67; Торопицын. Институт аманатства. С. 65.


[Закрыть]. Так зародилась идея привлечь заложников или тех, кто был назначен на должность «судьи», к основным принципам российского образа жизни и с их помощью склонить присоединенные этнические группы к принятию российской модели правосудия и разрешения конфликтов.

Одним из первых, кто попытался реализовать эти новые идеи, стал известный российский государственный деятель и ученый В. Н. Татищев (1686–1750). Будучи составителем первого российского энциклопедического словаря, он размышлял над понятием аманат, объясняя его следующим образом: «От ненадежных подданных берутся знатных людей дети и братья родные, как то у нас от многих степных народов, тако, яко от горских, татарских и других народов берутся и на довольном пропитании содержаться»392392
  Татищев. Лексикон российской исторической, географической, политической и гражданской [рукописный оригинал не позднее 1749 года] // Избранные произведения. С. 162.


[Закрыть]. В определении Татищева ключевую роль играло слово «ненадежный». Под подозрением в «ненадежности» с российской точки зрения оказались в принципе все нехристианские народы, включенные в состав империи на юге и востоке.

Однако сам Татищев принципиально сомневался в целесообразности заложничества. Брать заложников из людей, уже ставших подданными Российской империи, казалось ему «не весьма приличным» («от подданных аманатов брать разумею не весьма прилично»). Лучше было бы, рассуждал Татищев в ноябре 1736 года, развивая идеи Анны Иоанновны, если бы среди вновь принятых в подданство народов преобладал страх перед судом. Под руководством старшин из коренных народов и представителей сотников такой суд был бы весьма способен «порядок в содержании» сохранить393393
  В своих изъяснениях, написанных в ноябре 1736 года, Татищев, таким образом, вернулся к позициям, которые он, очевидно, уже изложил в июле того же года. Изъяснение В. Н. Татищева на сделанное им предложение // МпиБ. Т. 6. № 176 (между 2 и 10.11.1736). С. 303–305.


[Закрыть].

К тому моменту, как Татищев изложил свои мысли на бумаге, он уже несколько лет возглавлял Канцелярию Главного правления Сибирских и Казанских заводов и в этой должности приобрел большой опыт в области заложничества: пока башкиры не предоставляли ему заложника, он запрещал вести торговлю с ними на территории горнозаводского хозяйства. С 1736 по 1737 год, вопреки своему скептицизму, он приказывал содержать в Екатеринбургской крепости от 5 до 25 заложников из башкир (от одного до четырех человек на волость). Они должны были служить гарантией того, что башкиры не станут участвовать в крупных восстаниях, а вместо этого будут сотрудничать с российской стороной для их подавления394394
  Подробнее о деятельности Татищева как начальника горных заводов см.: Юхт. Государственная деятельность В. Н. Татищева; Grau. Der Wirtschaftsorganisator, Staatsmann und Wissenschaftler; Daniels. V. N. Tatiscev; Корсакова. Василий Никитич Татищев. С. 339.


[Закрыть].

Однако эта надежда оказалась иллюзией. Татищев пришел к выводу, что практика заложничества вела в тупик: часто башкирам удавалось обмануть российскую сторону при предоставлении заложников. Они выдавали своих заложников за сыновей почтенных старшин, но в действительности посылали ничего не значащих представителей этнической группы, с которыми никто из них не считал себя связанным. Или же башкиры действительно посылали заложников из «лучших и почтеннейших» кругов, но тогда в башкирских волостях не хватало тех, кто мог бы обеспечить спокойствие и порядок395395
  Асфандияров. Институт аманатства в Башкирии. С. 18.


[Закрыть].

Поэтому уже весной 1736 года Татищев попытался продолжить начинания Анны Иоанновны и не рассматривать заложников исключительно как залог и средство оказания давления. Он старался использовать башкирских заложников как посредников в переговорах с восставшими членами их этнической группы396396
  Торопицын. Институт аманатства. С. 69.


[Закрыть]. Но попытка оказалось неудачной во всех отношениях. Башкирские заложники, едва оказавшись внутри своей этнической группы, отказывались от своей миссии и сами принимали активное участие в восстаниях. Приобретенные ими знания о российской стороне даже помогали им выступать в роли предводителей грабительских набегов397397
  Сказка переводчика И. Г. Дуракова в канцелярию Главного правления казанских и сибирских казенных заводов о поездке его в пределы Сибирской дороги с объявлением о взятии аманатов с башкир, не принимавших участия в восстании // МпиБ. Т. 6. № 89 (28.04.1736). С. 163–164; Асфандияров. Институт аманатства в Башкирии. С. 18.


[Закрыть].

В конце 1736 года Татищев на основе опыта с башкирами пришел к выводу, что взятие в заложники подданных не только «неприлично» и слишком затратно из‐за необходимости их содержать, но и малоэффективно. Гораздо более действенным для покорения башкир он считал окружение их новыми крепостными сооружениями и укрепленными линиями398398
  Подробнее о политике Татищева по окружению башкир путем строительства укрепленных линий, которую он проводил совместно с Иваном Кириловым, см. в гл. 4.2.


[Закрыть]. Когда год спустя императрица назначила его преемником умершего Кирилова на должность главы Оренбургской экспедиции, Татищев почувствовал, что настало время для реализации реформаторской идеи Анны Иоанновны. Впервые в истории российско-казахских отношений он при поддержке Кабинета министров назначил казахских старшин третейскими судьями в спорах между российскими купцами и казахами. За это они получали государственное жалованье399399
  Именный, данный из Кабинета Ее Величества тайному советнику Татищеву. Об определении в Оренбурге двух киргизских старшин, для прекращения ссор между приезжающими туда купцами // ПСЗРИ. Т. 10. № 7657 (16.09.1738). С. 614–618, пункт 5, здесь с. 615; Крафт. Сборник узаконений о киргизах степных областей. Оренбург, 1898. Хронологический перечень Высочайших грамот, указов и узаконений. № 16 (16.09.1738). С. 6; Торопицын. Институт аманатства. С. 65.


[Закрыть].

В Астрахани Татищев стремился к тому, чтобы наладить работу «судебного органа» под названием «Татарская контора» или «Контора калмыцких и татарских дел», и дал людей в помощь главе этого органа – почти всегда пьяному мирзе Урусову. Однако работа этого первого «суда» провалилась, поскольку многие судьи не только почти не говорили по-русски, но прежде всего не знали ни татарских, ни российских законов400400
  Татищев. Мнение Татищева об управлении юртовскими татарами и о разверстании земель между ними // Он же. Записки. № 226 (11.11.1745). С. 316–319, здесь с. 318; Торопицын. Институт аманатства. С. 65. – Капитан Лука Шихматов, назначенный судьей с 1737 года российской стороной, также оказался неудачным выбором, и его пришлось быстро заменить капитаном Астраханского гарнизонного полка Владимиром Копытовским. Попов. Татищев и его время. С. 325–326.


[Закрыть].

Однако эти трудности не привели к прекращению попыток найти альтернативу заложничеству. По аналогии с «Конторой татарских и калмыцких дел» Елизавета Петровна инициировала учреждение новых «судебных органов» во всех городах Астраханской губернии. Астраханские дворяне с 1742 года возглавляли эти суды вместе с калмыцкими «судьями»401401
  Реляция Астраханского губернатора Татищева от 7 марта [1742] // Архив князя Воронцова. Москва 1870–1875. Т. 1. С. 318; Торопицын. Институт аманатства. С. 66. – До сих пор ничего не известно об успехах или неудачах этих «судов» Астрахани.


[Закрыть]. Впрочем, полный отказ от традиционного заложничества по-прежнему казался российскому правительству слишком опасным. Поэтому даже в пределах Астраханской губернии калмыки и татары по-прежнему также удерживались в российских крепостях параллельно с существованием «судебных структур»402402
  Торопицын. Институт аманатства. С. 66.


[Закрыть].

3.5. АМАНАТСТВО В РАЗЛИЧНЫХ МОДЕЛЯХ

Двойственный подход к продолжению практики заложничества демонстрировал борьбу различных сил и противоположных взглядов внутри имперской элиты. За кулисами между реформаторами и традиционалистами разгорелся спор о том, есть ли вообще будущее у заложничества. Этот конфликт, в последующие десятилетия отразившийся в зигзагообразном курсе царского правительства, лучше всего можно проиллюстрировать на примере действий российских властей по отношению к тем подданным, которые вошли в ее состав только в 1730‐х годах и, следовательно, еще не были знакомы с российской имперской практикой, а именно с казахским Младшим жузом. Обращение с этим жузом – представлявшим с точки зрения царского правительства геополитически наиболее важную этническую группу южных степных народов – особенно наглядно демонстрирует трансформацию заложничества в XVIII веке и тезис о вкладе, который этот период внес в историю империи.

После того как в мае 1734 года Анна Иоанновна выступила за отказ от прежнего метода взятия заложников во взаимоотношениях с казахами, царская администрация впервые нарушила многовековую традицию взаимодействия с нехристианскими этническими группами и в жалованной грамоте о принятии казахов в российское подданство не предъявила требований о предоставлении заложников. Вместо этого Тевкелев, полномочный представитель на переговорах о принятии в подданство, потребовал от предводителя казахского Младшего жуза Абулхаир-хана, чтобы тот «добровольно» и «в качестве посланника» отправил в Петербург своего одиннадцатилетнего сына султана Ералы, а также двоюродного брата Нияза403403
  Прошение хана Абулхаира имп. Елизавете об отпуске из аманатов султана Хожа Ахмета и о предоставлении войска для подавления междоусобной борьбы с изложением трудностей, которые возникли для хана в связи с отказом главного командира Оренбургской комиссии И. И. Неплюева сменить султана Хож-Ахмета султаном Чингизом (пер. с татарского) // МпиК ССР. Т. 2. Ч. 2 (1741–1745). № 20 (07.11.1743). С. 73–105, здесь с. 73.


[Закрыть]. Абулхаир-хан, который надеялся на поддержку царского правительства во внутриказахской борьбе за власть, согласился на «добровольную отправку». Но зигзаги правительственного курса в обращении с заложниками принесли ему горькое разочарование404404
  Там же. С. 73–105.


[Закрыть].

В 1734 году обоих казахских «посланников» действительно отпустили из Петербурга. Но И. К. Кирилов, назначенный в июне 1734 года главой Оренбургской комиссии, не позволил ханскому сыну вернуться в казахскую степь. Вместо этого он без согласия отца поместил его в качестве заложника в Оренбургской крепости, сооруженной в августе 1735 года405405
  Грамота имп. Анны на имя хана Абулхаира и всего казахского населения Малого жуза с одобрением деятельности хана // КРО. Т. 1. № 60 (24.02.1736). С. 124.


[Закрыть]. Несмотря на настойчивые просьбы Абулхаир-хана вернуть ему сына, несмотря на напоминания о начале возмущений среди казахских старшин, которые сочли российские действия бесчестием, и даже несмотря на готовность хана послать вместо сына племянника, султану Ералы только в 1738 году благодаря содействию нового уполномоченного Василия Татищева было позволено вернуться в казахский жуз. И произошло это только после того, как казахский хан вновь принес присягу на верность.

Совершенно очевидно, что царская администрация, несмотря на первоначально совершенно противоположные планы, пришла к выводу, что не существует сравнимой по эффективности альтернативы заложничеству для обеспечения подчинения казахов. Таким образом, к тому времени как казахи уже давно подписали российский вариант присяги на верность, заложничество вновь было нелегально введено в практику406406
  Грамота имп. Анны на имя хана Абулхаира и всего казахского населения Малого жуза с одобрением деятельности хана // КРО. Т. 1. № 60 (24.02.1736). С. 124; Кундакбаева. «Знаком милости Е. И. В.». С. 58.


[Закрыть].

Рис. 4. Одиннадцатилетний Ералы, сын казахского Абулхаир-хана, в качестве «посланника» в сопровождении духовного лица (ахуна) из Бухары и «гувернера» Кутыр-Батыра по дороге из казахских степей в Санкт-Петербург до того, как он был взят в заложники. Рисунок 1740‐х годов

Когда Абулхаир-хан вернул своего сына султана Ералы и обменял его на другого своего сына Хож-Ахмета (Ходжей Ахмет), казалось, он все еще не предполагал, что речь идет теперь уже лишь о плохо скрываемом заложничестве на традиционный российский манер. Не получив назад и второго сына, в 1742 году он гневно обратился к главе Оренбургской комиссии И. И. Неплюеву и изложил свое представление о происходящем: в подданство Ее Императорского Высочества он вступил «своею волею» и своих детей отдал «в службу Е. И. В., а не в полоненики»407407
  Протокольная запись переговоров начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева с ханом Абулхаиром и другими казахскими феодалами, а также с джунгарскими и каракалпакскими послами во время их приезда в Орск // КРО. Т. 1. № 96 (22.09.1742). С. 229–253, здесь с. 248. – В русском переводе татарского прошения Абулхаир-хана к Елизавете Петровне за 1743 год, в котором он настоятельно просит об освобождении своего сына, также говорится, что правительница взяла его детей в плен (взятых в плен). Это могла быть и ошибка перевода, но все обстоятельства говорят о том, что Абулхаир-хан не предполагал, что его дети служат заложниками у российской стороны. Прошение хана Абулхаира // МпиК ССР. Т. 2. Ч. 2. № 20 (07.11.1743). Здесь с. 74.


[Закрыть].

Однако в данном случае казахский хан дважды недооценил российскую политику. Глава Комиссии Неплюев был далек от того, чтобы принять сыновей хана «в службу» к императрице. Еще менее он или кто-либо другой в царском правительстве был склонен рассматривать сыновей как «пленников» императрицы. В конце концов, все казахи Младшего жуза с принесением присяги и после вручения жалованной грамоты стали подданными императрицы. А российские подданные не могли быть российскими пленниками, но они могли быть заложниками.

В отличие от Тевкелева и Татищева, Неплюев считался «исключительно» традиционалистом в вопросе заложничества и придерживался мнения, что старое доброе взятие в заложники все еще «самое главнейшее средство», чтобы не только хан, но и все султаны и народ «в верности обузданы и удержаны быть могут»408408
  Донесение начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева Коллегии ин. дел о мерах, предпринятых в отношении хана Абдулмамбета в связи с его намерением принять джунгарское подданство // КРО. Т. 1. № 105 (18.11.1742). С. 269–273.


[Закрыть]. Неплюев придерживался этой практики, исходя из трех аспектов: во-первых, это был обычай предков. Во-вторых, она укрепляла у заложников чувство непосредственной преданности и, следовательно, их верность. Это было особенно справедливо в отношении «своевольного и нимало ненадежного» народа, какими считались казахи. И в-третьих, у российской стороны не было «другого столь сильного способа»409409
  Донесение начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева Коллегии ин. дел по поводу переговоров хана Абулмамбета с Галдан-Цереном (секретнейшее) // КРО. Т. 1. № 104 (18.11.1742). С. 268–269.


[Закрыть]. Это «совершенно очевидно» было доказано взятием в заложники сына Абулхаир-хана. Ибо без этого, по мнению Неплюева, поведение Абулхаира, хана Младшего жуза, было бы столь же проблематичным, как и поведение предводителя Среднего жуза Абулмамбета-хана, объединившегося с враждебными Российской империи джунгарами410410
  Донесение начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева Коллегии ин. дел о мерах, предпринятых в отношении хана Абулмамбета в связи с его намерением принять джунгарское подданство // КРО. Т. 1. № 105 (18.11.1742). С. 269–273, здесь с. 273.


[Закрыть].

Ни в одном источнике не было обосновано, почему заложничество как метод стабилизации империи так ценилось российской стороной и почему его придерживались в течение столетий411411
  Несколько лет спустя Тевкелев, в духе Неплюева, назвал заложничество «залогом спокойствия» (залог спокойства). Из донесения бригадира А. Тевкелева Коллегии ин. дел о развитии меновой торговли между казахским и русским населением // КРО. Т. 1. № 204 (16.01.1753). С. 532. – Императрица Елизавета Петровна также использовала это выражение в 1756 году. Рескрипт имп. Елизаветы оренбургскому губернатору И. Неплюеву и генерал-майору А. Тевкелеву с запрещением казахам выпаса скота в районе р. Яик // КРО. Т. 1. № 211 (02.09.1756). С. 540–544, здесь с. 542.


[Закрыть]. Несмотря на планы реформ, начатых Анной Иоанновной, Неплюев в начале 1740‐х годов, очевидно, считал необходимым решительно выступать также и при новой Елизавете Петровне за традиционную практику. Неплюев находился не в последнюю очередь под впечатлением от угрозы, которую представляли для царства восточномонгольские джунгары, расширявшие свои владения. Последние добились того, что глава Среднего жуза Абулмамбет-хан послал одного из своих сыновей в качестве заложника джунгарскому правителю.

Чтобы сохранить равновесие и хотя бы некоторое российское влияние на казахов Среднего жуза, которые в 1740 году присягнули также и российской императрице, Неплюев хотел получить любым путем другого ханского сына. Таким образом, заложничество сыновей хана в двух различных государствах служило для того, чтобы держать казахов Среднего жуза как минимум равноудаленно от джунгар и российского государства412412
  Донесение начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева Коллегии ин. дел о мерах, предпринятых в отношении хана Абулмамбета в связи с его намерением принять джунгарское подданство // КРО. Т. 1. № 105 (18.11.1742). С. 269–273.


[Закрыть]. Правда, в случае с казахами Младшего жуза угроза подчинения джунгарам еще отсутствовала. Но тем очевиднее казалась Неплюеву необходимость укрепления связей с российским государством с помощью заложника и изначальное пресечение любого влияние джунгар.