Текст книги "Потерянные жизни"

10

Катя очнулась, когда Камал, приподняв её, пытался занести в спальню. Находясь в возбуждённом состоянии, подобно хищнику, настигшего дичь, он торопливо срывал с неё кофту, платье и тащил в спальню. Оказавшись в руках чужого и уже ненавистного ей человека, она собрала все свои силы и оттолкнула его и, падая, успела нанести ногой удар под живот, в область паха. Удар был достаточно сильным, и Камал почувствовав боль, сморщился и, изрыгая проклятья, схватил со стола кухонный нож и ударил Катю остриём по голове. Страшная боль пронзила Катю. Она громко закричала: «Помогите! Убивают!» Но зверь-оборотень был уже вне человека. Человеческий разум покинул его. Катина кровь, брызнувшая на его лицо, словно бы обожгла его. От этого он ещё хуже рассвирепел и стал беспорядочно наносить удары ножом

по груди, в сердце, в иные части тела, повреждая, не только сердце, но и печень, почки, селезёнку и другие жизненно-важные органы. Не было места в теле Кати, не пронзённое ножом. Крик Кати слабел и наконец, прекратился. Молодая, светлая, чистая жизнь оборвалась, и душа девушки нехотя покинула юное, прекрасное тело, где ей было так уютно и хорошо. Но теперь, в этом мире зла и ненависти, бесчестья и подлости, в мире, где оборотней стало больше святых, не было места ничем незапятнанной душе. И она устремилась в мир звёзд, в божественный мир вселенной, унося с собой вечную память о Кате.

Сколько веков уже живут люди на Земле? С момента сотворения богом жизни,

в самых разных её проявлениях? С момента сотворения людей?

Или же со времени преобразования некоторых видов животных в людей, согласно теории Дарвина?

Если бог сотворил людей, почему же среди них так много подлых и злых? Или же он вложил в них слишком много самостоятельности и дал им слишком много свободы. Или же человечество всё ещё находится на стадии своего раннего развития и не достигло зрелости. Да и развиваются они неравномерно. Одни достигают своей зрелости и святости, другие всё ещё находятся на уровне дикости. Не поэтому ли среди людей всё ещё встречаются подонки и оборотни подобно Камалу, который ни за что, без всяких причин лишил жизни девушки, нанеся ей шестнадцать глубоких, ножевых ранений.

Устав от страшных своих деяний Камал встал от изуродованной ножом Кати и присел на кровать. На ту самую кровать, куда он так и не донёс Катю, чтобы удовлетворить свою низменную потребность. И первая мысль, которая возникла в нём, была о том, что в этой страшной, кровавой схватке был победителем не он, а Катя. Она умерла, но смогла защитить свою честь.

Долго сидел он в каком-то оцепенении, не зная, что же теперь ему делать. Перед ним на полу лежала та, которая лишь недавно светилась чудной, неземной красотой. Но он безжалостно изуродовал эту красоту, искромсав её до неузнаваемости, превратив сияющий цветок жизни в тлен смерти. Нагнувшись к телу девушки, он взглядом коснулся её лица и тут же отпрянул назад – глаза умершей словно бы пронзали его насквозь, излучая страшную ненависть. Камал вскочил с кровати и забегал по комнате. В каком-то безумии схватил какой-то бумажный пакет, принадлежащий Кате, похожий на большой конверт для документов и, машинально собрав Катины серьги, подвески, ожерелья и другие, не особенно дорогие, её драгоценности выскочил из квартиры. Была уже глубокая ночь, и он поспешно шёл по улице, прижимая пакет к груди. Шуршащий пакет напоминал ему о Кати, и он тут же засунул его в отверстие трубы, проложенной между канавами и теперь уже не шёл, а бежал по тёмной, глухой улице к дому, возвышающемуся вдалеке над другими домами, как средневековый замок. От ворот дома у него был свой ключ. Он зашёл домой и поспешил в ванную, но в коридоре его встретила мать и ахнула, увидев его окровавленную одежду. Сердце её словно бы провалилось

в пустоту. «Откуда эта кровь? – спросила она дрогнувшим голосом. «Подрался» – глухо обронил он ответ и скрылся в ванной.

В воскресенье Саодат и Гульнара, решили зайти к своей подруге по институту, чтобы узнать подготовилась ли Катя к отъезду на хлопок и вместе с ней пойти на рынок. Саодат постучалась в дверь квартиры, но на стук никто не отозвался. Гульнара оттолкнула дверь от себя и вдруг она легко поддалась и девушки вошли во внутрь. Увидев распластанную в комнате Катю, без признаков жизни они громко закричали и, выскочив из квартиры подняли всех соседей, которые сейчас же вызвали милицию.

Вскоре весь город узнал о страшном событии. Однако было неизвестно, кто

совершил, это жестокое преступление. Перед следствием стояла трудная задача. Дело было взято под контроль прокурором Республики.

Следователь Худайбердыев первым делом произвёл тщательный осмотр квартиры, где произошло убийство. Эксперты-криминалисты зафиксировали следы пальцев на всех предметах, следы обуви. Судебно-медицинская экспертиза детально описала характер каждого телесного повреждения. По следам обуви и запаха крови собака-ищейка привела к трубе, в которой лежал пакет с Катиными драгоценностями. На пакете был оттиск печати фирмы, к которой относился и супермаркет, где Камал числился генеральным директором. Следствие пошло полным ходом и вскоре Камал был обнаружен и взят под стражу.

Алексей и Татьяна Ларины, узнав о страшном убийстве своей дочери, буквально поседели от горя. С Татьяной стало плохо, и врачи еле выходили её. Сердце Алексея сжалось до критического предела, и лишь беспокойство о здоровье Тани заставило его превозмочь невыносимую боль целиком охватившего всю его душу из-за потери своей любимой дочери. Казалось, что

жизнь Лариных потеряла свой смысл, но надо было её продолжать ради младшей их дочери Веры, которой уже исполнилось десять лет. Хотя Вере ничего не говорили о гибели Кати, но она не могла не узнать об этом ужасном случае. Весёлая, жизнерадостная девочка превратилась в молчунью. Хорошо ещё, что она не знала подробностей смерти сестры. Для неё Катя исчезла по страшной воле судьбы. И хотя её сердце не превратилось в камень, но острое покалывание в груди долго ещё напоминало Вере о страшном незабываемом горе, которое коснулось её семьи и лично её. Она лишилась верного друга, помощника во всех её делах. И всё-таки, хотя и была ещё мала, она не стала замыкаться в себе и старалась во всём помочь родителям и особенно маме, на которой слишком сильно отразилась смерть Кати. Да и отец долго не мог прийти в себя и Вера, не детским чутьём понимала, что теперь только она могла бы оживить их израненные сердца.

11

Мать Камала долго пыталась прийти в себя после ареста своего любимого сына. «Не мог он убить человека – думала она – вероятно, кто-нибудь из его

дружков «пособил» ему“. Но вспомнив окровавленную его одежду, в которой он явился домой в ту, злополучную ночь, нехотя отказалась от этой мысли. „Скорей всего эта русская девчонка вывела его из терпения и начала вымогать деньги за предложенную любовь. Была бы более покорной осталась бы живой“. Мысленно, она старалась представить себе, как произошла эта трагедия, в результате которой русская девчонка была убита. Сын ничего не рассказывал о произошедшей драме, и поэтому Мавлюда по-своему представляла случившееся с её сыном. При этом её мышление рисовала картины в пользу сына. Недаром говорится: „Своя рубашка ближе к телу“. „Бессовестная! – размышляла она. Ну что её стоило промолчать. Прижала бы

свой язык и всё бы прошло тихо и мирно. Ни за что погубила и свою жизнь, и судьбу Камала». Рассуждая, таким образом, она словно бы убеждала себя, что в своей смерти виновна сама Катя, хотя абсолютно ничего не знала о ней. Камал был её родным сыном, её живым отростком и уже, поэтому нуждался в снисхождении. Конечно, не нужно было ему проявлять такую жестокость. Но, по-видимому, слишком разозлила его эта «уруска», так, что не выдержал этого Камал и от гнева впал в безумие. «Да, да. Именно до безумия довела она его – схватилась Мавлюда за эту спасительную мысль, как за соломинку. Надо сказать об этом адвокату».

Адвокат Абдулхусейнов, среднего роста, достаточно полноватый мужчина, с лысиной в передней части головы, с хитрыми узковатыми глазами, уверенный в себе, принял Мавлюду Исаеву, не так как любого клиента. В городе она была довольно известна, как и её муж-бизнесмен. Вот почему он сейчас же соскочил со своего стула и с подобострастью подойдя к ней, первым поздоровавшись с уважаемой гостьей, пригласил её к столу, заваленному разными папками. Как адвокат он почти не брался за дела, связанные с убийством или разбоем или кражей, не потому что отрицательно относился к этим личностям, а в связи с тем, что обычно они не могли оплатить услуги адвоката. Но этот случай был особый и в ходе разговора с Исаевой, он хотел выяснить какую пользу он смог бы извлечь, если бы взялся защищать её сына. Ему приходилось участвовать в судебных процессах по многим делам, и он считался успешным адвокатом. К тому же, со многими прокурорами и судьями Абдулхусейнов был довольно близко знаком. Именно поэтому и пришла Исаева к нему, чтобы нанять его в качестве адвоката. Время было предобеденное и, пользуясь этим, она пригласила адвоката на обед, чтобы в загородном ресторане, в отдельной комнате обсудить волнующие её вопросы. Адвокат не стал жеманиться и вскоре автомобиль «Ниссан» привёз их в один из престижных загородных ресторанов, принадлежащего мужу Исаевой. Стол в отдельной комнате был уже сервирован изысканными блюдами и после первой рюмки коньяка, который Исаева, как женщина, немного пригубила, а адвокат выпил до дна, начался разговор. Разговор был прямой, без всяких недомолвок.

– Как можно помочь Камалу? – открыто спросила Исаева.

– Следователь уже квалифицировал его действия, как умышленное убийство с

особой жестокостью, А так же, как попытка изнасилования – ответил адвокат – и прокурор с ним согласился.

– А что ему грозит? – вздрогнула от своего вопроса Исаева и сердце её бешено заколотилось.

– Мера наказания по этой статье до двадцати лет лишения свободы, а в некоторых случаях и смертная казнь. – сообщил адвокат – Суд мог бы назначить ему пятнадцать лет. Но смущает то, что ранее он дважды был, судим за нанесение телесных повреждений. Кроме того, об этом случае очень много разговоров и в Бухаре, и в городе Зарафшане. Окончательная мера наказания зависит от суда. От прокурора и судьи».

– Вот, что, Нурхон Хасанович, – впервые назвала Исаева адвоката по имени и отчеству – поговорите с прокурором. А когда дело передадут в суд, постарайтесь найти общий язык и с судьёй. Самое главное для нас, чтобы Камал остался жив. Насчёт денег не беспокойтесь – не обидим. Все будут довольны.

– Понял. – ответил адвокат, запивая очередной рюмкой коньяка, только что съеденную им сочную самсу.

12

Судья областного суда Мансуров Рэм Субханович был известен, как принципиальный юрист, честно исполняющий свои профессиональный обязанности. Он считался одним из опытнейших судей в республике. Кроме того, в городе его знали как журналиста и поэта, чьи очерки и стихи часто публиковались на страницах областных и даже республиканских газет. Именно из-за приобщения к литературной деятельности, в целях сохранения своего авторитета, он старался работать честно и добросовестно, и избегал любые авантюрные предложения адвокатов и даже прокуроров, по рассматриваемым им делам. Ему и поручил председатель областного суда

Рахманов рассмотреть уголовное дело по обвинению Исаева Камала в страшном убийстве девушки Лариной Татьяны. Рахманов сообщил судье о большом общественном резонансе, который вызвало это убийство. Не забыл он сказать и о том, что власти республики заинтересованы в справедливом рассмотрении дела, ввиду того что оно касается и национального вопроса, ведь в республике, особенно в городах проживает достаточно большое количество русскоязычных граждан. Ну и конечно дело нужно рассмотреть в срок, не затягивая с вынесением приговора.

Получив уголовное дело, судья сразу же приступил к его изучению. Все считают, что судьи – это беспристрастные люди, наподобие роботов, в которых нет никаких чувств, и что их сердца, словно каменные, не содрогаются при вынесениях любых приговоров. Что судьи всегда спокойны и серьёзны, и хладнокровны. Действительно в судебном заседании судья самый невозмутимый из всех участников судебного разбирательства и надо полагать самый компетентный. Известно, что в состав суда входят, и народные

заседатели, но они всегда полагаются на мнение судьи, председательствующего в их составе. И именно на нём сосредоточена вся тяжесть работы по исследованию всех материалов уголовного дела. Именно судья решает судьбу подсудимого и ставит окончательную точку любой драме. И лишь после этого оканчиваются все сплетни, пересуды, выдумки людей, неизбежно рождаемых фактом совершенного преступления.

После работы судья Мансуров шёл домой, как всегда пешком, на что уходило полчаса. Он никогда не садился ни в автобус, ни в маршрутку, сделав пешую ходьбу привычной для своей жизни.

Дома его ожидал ужин и он, освежившись в ванной холодной водой, сел за

стол. Жена его, Татьяна Алексеевна, подвигая ему тарелку с борщом, стала рассказывать о том, что люди на базаре, куда она ходила за покупками, обсуждали недавно совершённое убийство юной, русской девушки сыном известного бизнесмена. Многие из людей сомневались в том, что убийца будет наказан по справедливости – отец бизнесмен не пожалеет денег и сына бизнесмена отпустят. Татьяна, конечно же, не догадывалась, что уголовное дело передали для рассмотрения её мужу. Рэм Субханович сказал ей: «Да не слушай ты все эти глупые сплетни! Отпустят или нет – время покажет». Больше в своих разговорах они не затрагивали эту тему.

В производстве у Мансурова было немало и других дел и поэтому они рассматривались в порядке очерёдности. Надо сказать, что в здание областного суда посторонним вход был запрещён. На судебные процессы допускались, в первую очередь потерпевшие и свидетели, а на открытые судебные процессы и заинтересованная публика. В понедельник у судьи Мансурова не было никаких рассмотрений, и он занимался повседневными делами. К нему постучали в дверь, и в кабинет вошёл адвокат Абдулхусейнов. Широко улыбаясь, он поздоровался и протянул судье ордер на защиту Камала Исаева. Мансуров всегда ощущал к адвокату Абдулхусейнову какую-то

внутреннюю неприязнь, но он привык удерживать в себе любые эмоции. Да и не было особых причин к их проявлению. Но он знал, что с этим адвокатом ухо нужно держать востро. Абдулхусейнов мог использовать любой промах судьи в судебном процессе и подгадить в самый неожиданный момент, ходатайствуя или об отводе судьи, или о возвращении дела на доследование. На это у него было достаточно всяких заготовок. Он считался одним из трудных адвокатов, тормозящий судебное разбирательство самыми разными ходатайствами. На этот раз Абдулхусейнов предъявил ордер для ознакомления с уголовным делом. Зная его повадки, судья разрешил ему ознакомиться с делом, в присутствии своего секретаря и отослал его в приёмную.

Тут же вызвав секретаря, миловидную, но серьёзную девушку Лолу, он велел проследить, чтобы при ознакомлении с делом адвокат, не дай бог изъял из дела какой-нибудь документ или же, не исправил собственноручно текст одного из документов. К сожалению, такие случаи бывали. Лола понимающе кивнула

головой и придя в своё помещение, передала дело адвокату. Но при ознакомлении адвоката с делом, незаметно следила за его действиями.

Оказалось, что знакомился адвокат с делом, вместе с матерью обвиняемого, Исаевой, которая готова была разорвать все эти материалы дела, ведь от них зависела судьба и даже жизнь её сына. Через некоторое время Исаева вышла в коридор, а адвокат, проводив её понимающим взглядом, продолжал знакомиться с делом.

Выйдя в коридор, Исаева медленно двинулась в сторону кабинета судьи Мансурова. Левой рукой она держала сумку, в которой лежало несколько пачек денег с крупными иностранными купюрами. Деньги в сумке обжигали

не только её руки, но и сердце, которое вдруг бешено заколотилось. Но преодолев себя, она решительно открыла дверь в кабинет судьи.

У судьи Мансурова был не приёмный день, да и принимал граждан он не у себя в кабинете, а в специальном помещении областного суда, поэтому он был весьма удивлён, что вдруг дверь в его кабинет открыла посторонняя женщина.

– Можно к Вам? – спросила она неуверенным голосом, прикрывая телом левую руку с сомнительной сумкой. Но судья уже успел заметить, что сумка тяжеловата и не свойственна, для посещений таких мест, как суд.

– Кто Вы и по какому вопросу? – насторожившись, хмуро спросил он.

– Я по делу Исаева Камала. – сиплым голосом проговорила женщина и, продвинув вперёд себя объёмную женскую сумку, добавила:

– Хочу поговорить о его судьбе.

После этих слов она хотела подойти ближе к судье, но он остановил её, предостерегающе приподняв правую руку и почти крикнул:

– Немедленно покиньте кабинет! Для таких разговоров у Вас есть адвокат.

У Исаевой ёкнуло сердце, и она пулей выскочила из кабинета. Когда она зашла в помещение, где адвокат заканчивал ознакомление с делом, тот по одному её виду понял, что попытка передачи взятки не состоялась.

13

Окончив ознакомление с делом, адвокат Абдулхусейнов и Исаева, вновь на её

машине укатили в знакомый загородный ресторан. Там, в отдельном уютном уголке, уселись за стол, уже наполненный всевозможными яствами.

– Мне не нравится этот судья – сказала Исаева адвокату – слишком он хмур и неприступен. Даже поговорить не захотел. Можно ли дело передать другому судье?

– Но у нас нет оснований для его отвода – возразил адвокат – Может, возникнут в ходе судебного рассмотрения дела. Если такие основания появятся, я тут же заявлю ходатайство об отводе судье, чтобы дело передали другому.

Адвокат так же поинтересовался у Исаевой – не болел ли её сын Камал в детстве или в юности какими-нибудь болезнями головы или психиатрическими заболеваниями. Исаева преподнесла адвокату лишь один листочек медицинской справки, о том, что Исаев Камал склонен подвергаться

стрессовым вспышкам при наличии шоковой ситуации и что по этой причине ему необходимо медицинское обследование Эта неграмотная, липовая справка, была выкуплена ею у знакомого врача-невролога областной поликлиники больницы ещё для первого суда.

Абдулхусейнов обещал ей ходатайствовать в суде о назначении в отношении Камала повторной судебной экспертизы.

Разбирательство судом дела по обвинению Исаева Камала в жестоком убийстве девушки началось в десять часов утра во вторник. Несмотря на рабочий день зал судебного заседания, был переполнен. Кроме потерпевших и свидетелей было много людей, которым хотелось узнать, как объяснит своё

страшное злодеяние Исаев. Что он будет говорить в своё оправдание. Хотелось им увидеть и услышать и родителей, воспитавшего такого монстра. Но главной интригой для всех, оставался приговор – какое наказание определит суд кровавому извергу. Это волновало буквально весь город.

Секретарь громко и как-то неожиданно для собравшихся в зале людей, громко объявила: «Встать! Суд идёт!»

Зал зашевелился, наполнился гулом, и взоры всех людей устремились к дверям, открывшихся с левой стороны у возвышения, где находился судебный стол. Впереди судей, лёгкой, спортивной походкой, шёл председательствующий по делу Мансуров, спокойный, уверенный в себе, худощавый человек около шестидесяти лет. За ним шагала женщина лет сорока в тёмном платье и тёплой коричневой кофте. Процессию завершал пожилой мужчина в чёрных брюках и сером свитере.

Пройдя к судебному креслу, председательствующий попросил присутствующих в зале сесть.

И вот состав суда в полном сборе. На небольшом возвышении за громоздким судебным столом, в широких судебных креслах разместились судьи. Справа, от судебного стола, за небольшим столиком сидела секретарь суда. На правой стороне, за своим столом сидел прокурор, а прямо, напротив, на левой стороне расположился адвокат. Прокурор Вахидов, в своём форменном мундире, выглядел невозмутимым. Адвокат Абдулхусейнов, хотя и был одет в чёрный, почти траурный костюм, но казался более оживлённым. Позади него, стояла, придвинутая к стене, массивная железная клетка, внутри которой, на жёсткой деревянной скамье сидел подсудимый. Адвокат уже переговорил с подсудимым до прихода судей, чем-то обнадёжил его и теперь сидел, ёрзая на стуле, то поворачиваясь в сторону подсудимого, то в сторону его родителей. Родители Камала Исаева молча сидели на скамье, недалеко от адвоката. Лицо его отца было багрово, от горя, позора и унижения. Мать сидела настороженная, но в её глазах таилась какая-то туманная надежда. Она жадно всматривалась в сына, который явно похудел, хотя в последнее время, она передала ему через адвоката немало продуктов. Обнадёживало её и то, что адвокат сумел всё-таки свести её с прокурором. Она быстро нашла с ним общий язык и прокурор обещал посодействовать Камалу при определении ему

наказания. Главный смысл их сделки состоял в том, чтобы Камал остался живым. Прокурор сразу же предупредил, что от лишения свободы Камалу не отвертеться ему грозит не менее пятнадцати лет из двадцати предусмотренных законом. На меньшее никто не пойдёт – слишком жестокое преступление было совершено её сыном. Со временем, в местах лишения свободы она смогла бы смягчить его участь. Исаева, чувствуя, что больше никакого исхода не предвидится, тяжело вздыхая согласилась с прокурором. Негласное поручительство прокурора успокаивало её. И всё же, начавшийся судебный процесс не мог не тревожить её, хотя и выглядела она более спокойной, чем Её супруг. Рядом с родителями Камала сидела его старшая сестра Зухра, злым

взглядом оглядывая судей и публику.

Алексей и Татьяна Ларины, как потерпевшие по делу, сидели на скамье, с правой стороны, недалеко от прокурорского стола. Случившееся горе сдавило их. Они похудели, ослабли и как будто бы увяли, подобно цветам от недостатка живительной влаги. От прежней их жизнерадостности не осталось и следа. Боль потери любимой дочери, острым осколком пронзило их душу, и они знали, что теперь до самой смерти эта боль будет их безжалостно терзать. И всё-таки они не выглядели озлобленными и мрачными, стараясь с достоинством принять муки, посланные им судьбой. Природа их души, сознания, культуры, очеловеченная национальными традициями и передаваемая предками, начиная с далёких времён, устоявшаяся в них, противилась дикой, первобытной злобе, готовой вспыхнуть в любое мгновенье всплеском ненависти и беспощадной мести. Единственно чего они желали это – справедливого решения суда в отношении безжалостного, звероподобного, бездумного в своей ярости человека, который фактически беспричинно истерзал их дочь. Мало сказать, что он убил их Катю – он растерзал её на части, нанося ножом удар за ударом, и непрерывно продолжая эти действия. Какую же ненависть надо было иметь, этому человеку, уподобившемуся хищнику, чтобы подобно безумцу кромсать нежное, юное тело ангелоподобной девушки. Да и можно ли называть человеком этого оборотня с обликом человека. А может он и в самом деле безумец? Но нет —

судебно-психиатрическая экспертиза, имеющаяся в уголовном деле, подтвердила его вменяемость, а это означает, что он был в полном сознании ума при совершении своих неописуемо страшных действий.

И вот, наконец, они увидели того, кто безжалостно уничтожил их дочь, их Катеньку, олицетворяющей и любовь, и счастье, и всё самое прекрасное, имеющееся в их жизни. Того, кто растоптав все их надежды, вырвал из их дум все мечты, лишив их радости общения и с дочерью, и с будущими внуками. Нет теперь у них Катерины, навсегда лишились они будущего, связанного с любимой дочерью. Теперь им придётся довольствоваться остатком другой жизни, в которой уже не будет их живой, цветущей Кати. Большая, лучшая жизнь их погибла, исчезла во мраке. Теперь, их любимая дочь будет приходить им лишь во снах. Будет рассказывать, как она сдавала экзамены. «Ты меня

многому научила – скажет она матери – это мне помогло сдать на отлично экзамены. Спасибо мама!»

Отцу присниться она у Чёрного моря, куда когда-то ездили они отдыхать. Перед его взором вновь возникнет Катя в сине-жёлтом распахнутом халатике, с развевающимися от ветра белокурыми, светлыми волосами, лёгкая, воздушная, похожая на фею. «Папа! – закричит она – Как хорошо здесь! Море такое синее!» И побежит вдруг вдоль берега моря, как будто взлетая в небо.

Но страшная, жестокая явь вновь перечеркнёт все их сны, вернув в тревожную действительность, в которой уже нет, и никогда не будет рядом с ними их светлой, лучезарной дочери.

Кому она помешала? За что её уничтожили?

И словно отыскивая ответ на эти вопросы они, пронзали взором виновника разрушения их счастливой жизни, в которой блистала их солнечная Катя.

А тот, съёжившись, сидел на скамье подсудимых, опустив обросшую волосами голову, Он был угрюм, мрачен и тих, как настороженный зверь. Его похудевшее лицо окрасилось желтизной, но изгибы губ всё ещё сохраняли следы былой гордыни и презрения к людям. Но уже не было в них прежней самовлюблённости и властности. Крупные глаза поблёкли и, сложившись подобно лепесткам цветка, прикрылись, оставив небольшую щель, откуда он мог следить за происходящим в зале. Он видел в зале суда омрачённого отца, опечаленную сестру. И лишь мать выглядела более бодрой, обнадёженная обещанием прокурора, с которым неделю назад имела тайную встречу. Камал знал об этом через адвоката и поэтому чувствовал себя в некоторой степени уверенным. Были в зале и его друзья, на лицах которых, у одних было обозначено сочувствие, у других – открытое злорадство.

В сторону потерпевших, родителей Кати, смотреть ему не хотелось – его могло обжечь огнём гнева и ненависти. И всё же, сквозь щелки прикрытых глаз он видел их: мать Кати в чёрном траурном костюме и её отца – тоже в чёрном

костюме. Они были подавлены и словно бы пропитаны горем, но спокойны и целомудренны. Не оскорбляли подсудимого, не высказывали в его адрес каких-либо проклятий и грубых слов. Держались с достоинством, как и

подобает интеллигентным людям, несмотря на страшное горе, постигшее их. И такое их поведение и для Камала и для его родных, было страшнее всех оскорблений и проклятий.

Видел Камал сквозь щёлки глаз и плутоватого на вид, ёрзающего адвоката. И прокурора, застывшего в позе памятника. Всё это было для него уже привычным. Вель не первый раз сулим. Но его почему-то смущал, а верней, даже пугал своей прозорливостью, председательствующий по делу, спокойный, уверенный, бесстрастно восседавший за судебным столом между двумя народными заседателям.

Судья, предпенсионного возраста, с открытым, ясным взором, с отчётливо выраженной мудростью в виде небольших морщин на лбу лица, вглядывался в зал, перебирая глазами сидящих в нём людей. Он словно пытался отыскать

среди них тех, присутствие которых позволило бы начать судебный процесс. Когда его глаза запечатлели образы потерпевших, он прервал свой поиск. Его удивило спокойствие и сдержанность родителей убитой девушки. Обычно в делах подобного рода потерпевшие ещё до начала суда поднимают невообразимый шум, бросаются на родных убийца, выкрикивая проклятия и ругательства. У Лариных же, достоинство и выдержка вероятно являлись природными качествами.

Народные заседатели: аккуратно одетая сорокалетняя женщина, сидящая с левой стороны судьи, и сидящий справа мужчина того же возраста, в чёрных брюках и сером свитере, больше были похоже на зрителей, чем на судей, хотя

и были в центре внимания публики. Но внимание всех привлекал судья, который и начал суд, соблюдая все нормы уголовно-процессуального кодекса.

Уже после обеденного перерыва состав суда решил начать судебное следствие с допроса самого подсудимого, поскольку явных свидетелей, присутствующих в момент совершения убийства по делу не было, а сам он не отрицал, что находился в квартире своей жертвы, хотя и пытался выразить непонимание содеянного. Так как ранее он был, судим, у него имелся достаточный опыт по даче показаний. Подготовленный адвокатом он мог легко отпарировать любой вопрос. Поэтому на вопрос, почему он совершил это страшное злодеяние, Камал ответил: «У Кати на кухне было тепло, и я повесил свой пиджак на стул. После того, как мы немного посидели, попив чая, а затем и коньяк, я вышел из кухни и зашёл в туалет. Быстро справившись с лёгкой нуждой, я вышел и увидел, что Катя обшаривает карманы моего пиджака. Это вызвало во мне взрыв гнева и я, не помня себя, кинулся к ней и стал вырывать пиджак. Но она так оттолкнула меня, что я упал, ударившись затылком о бетонный выступ кухни, и на время потерял память. Что дальше случилось, я не помню. Очнувшись, я увидел, что Катя неподвижно лежала, вся в крови. Кто совершил это убийство, я не знаю. Может я, в состоянии беспамятства. А может, воспользовались неизвестные грабители, которых немало в районе, где она проживала. Но если бы я находился в полном сознании, этого бы не случилось».

Подсудимый изложил всё это легко, складно и последовательно. Но вот досада: в первых своих показаниях, он описывал произошедшее совершенно по-другому, признавая, что действительно это он наносил Кате ножевые ранения. При этом он ссылался на сильное душевное волнение, испытанного им при виде явного воровства со стороны Кати. На вопрос, а что же было у него в кармане, Камал пояснил: «Да, почти что ничего – всего две тысячи сумов». Его спросили опять: «Почему же тогда он впал в сильное душевное волненье?»

«Да потому что она шарила в моих карманах!» – был ответ.

С появлением адвоката, уже на следствие его показания стали носить упорядоченный характер и словно бы подчеркивали недоказанность его вины. Ведь он не видел, кто это совершил. А если, не дай бог совершено это убийство

им в состоянии беспамятства, или в приступе безумия, то врачебные эксперты, должны это засвидетельствовать. Ведь преступления совершённые в состояние невменяемости не подлежат осуждению. Их лечат, а не судят.

У адвоката уже было готово ходатайство, и он лишь ожидал благоприятный

момент для его оглашения.

Прокурор молчал – его тоже удовлетворило бы, если бы суд, пойдя навстречу адвокату, назначил бы новую судебно-психиатрическую экспертизу.

Мать Камала тоже надеялась на это. С врачами она, конечно же, сумела бы найти общий язык. По её мнению, они более податливы на уговоры и просьбы.

Даже народные заседатели, выслушав эти показания подсудимого, вдруг

засомневались в полной его виновности. Кто знает, может действительно, пока он находился в беспамятстве, было совершено разбойное нападение на квартиру, и сопротивляющаяся им Катя была зверски убита. Даже публика в зале, словно проснулась и, оживившись, заволновалась и некоторые люди стали с сочувствием поглядывать на подсудимого. Но люди, сидящие в зале суда не знали, что в ходе предварительного следствия такая версия тщательно проверялась и не нашла своего подтверждения.