Текст книги "Свадьба"

День второй, 19 февраля

Ровена Ли прогуливалась по Лондону в поисках новых перьев для своих стрел. Предложения лавочников её не устраивали: то перья казались слишком короткими, то слишком узкими… Наконец, найдя нужное, девушка расплатилась и спрятала покупку в карман дублета. Да, как и леди Джулия, сестра Эдварда неизменно носила мужское платье, чем, конечно, всегда привлекала к себе внимание окружающих.

Одёрнув полы плаща, скрывающего стройную девичью фигурку, мисс Ли подняла взор и оцепенела. У соседнего прилавка она узнала высокую и стройную фигуру Роя Фокса.

Юноша выбирал товар с видом знатока, а стоявшая рядом девица помогала ему в этом, ласково касаясь плеча Красного стража.

Сердце Ровены сжалось от боли. Она зажмурилась на миг, но, открыв глаза, быстро развернулась и исчезла в толпе. «У него есть женщина… Какая я дурочка… Господи, ну действительно…» – сама себя уговаривала не плакать девушка, всё больше и больше набирая темп. Уже через минуту её шаг превратился в бег. Сестра Эдварда мчалась к домику Джерома Остина Вендера, моля Бога о том, чтобы никто не посмел остановить её на пути.

Прохожие, конечно, и не думали мешать странной девице в мужском платье, с развевающимися по ветру непокрытыми волосами, которая опрометью бежала по узким улочкам Лондона к юго-восточной его окраине.

Виконт Грендбер открыл глаза и увидел кудрявую женскую головку. Незнакомая девушка сидела в шаге от него и что-то шила, держа ткань на коленках. Он повернул лицо, чтобы лучше её рассмотреть и почувствовал тупую боль в животе.

Шатенка обернулась.

Ярко-синие, как шотландские озёра, глаза вонзились в его лицо.

– Лежите, сударь, – произнесла девица по-английски бархатистым приятным голосом с сильным акцентом, выдавшим немецкие корни своей хозяйки. – Вам ещё нельзя шевелиться.

– Кто Вы?

– Ваша сиделка.

Кеннеди обвёл взглядом комнату, силясь понять, где он находится. Последнее, что помнил виконт по праву – это заказ на баранью ногу и вино, сделанный в гаагском кабачке, куда его занесло по воле случая.

– А что произошло? Где я и почему тут?

– В Бинненхофе<sup>[3]3
  Королевская резиденция в Нидерландах.


[Закрыть]</sup>. Вы совсем ничего не помните?

Незнакомка приподняла орехового цвета брови, и её вмиг ожившее личико показалось бывшему атаману более чем привлекательным.

«Хоть я и не люблю немок…» – пронеслось в голове мужчины.

– Смутно… Помню, как прибыл в Гаагу… Серая деревня… Я в кабак ушёл. С тоски. Дальше пусто.

– Вы всю ночь лишь одну фразу повторяли, – холодно произнесла девица и отвернулась, снова принявшись за свою работу.

Кеннеди не мог видеть, что она делает. Интерес распирал, и он попытался приподняться на локте, но тут же обнаружил, что его рука привязана к чему-то и он её вообще не чувствует.

– Да что же Вы, сударь! – воскликнула немка, вскочив на ноги. – Вы ранены, нельзя Вам двигаться!

– Сильно ранен? – недоверчиво покосился на неё английский изгнанник.

– Четыре рубящих удара в живот, перелом левой кисти и колотая рана на правой руке. Вы потеряли много крови, Вас буквально зашивали…

– И кто мой благодетель? – осматривая чисто выбеленные стены со скудной, но добротной обстановкой, спросил англичанин.

– Её Величество Елизавета Богемская<sup>[4]4
  Старшая дочь Джеймса (Якова) VI Шотландского. «Зимняя королева», жена Фридриха Пфальцского.


[Закрыть]</sup>, – не без гордости ответила девица.

Кеннеди почувствовал, как зашевелились волосы на голове. Недавняя стычка в кабаке, когда рыжий юнец обнажил шпагу против трёх пьяных голландцев, мгновенно всплыла в памяти. «Так вот что это за сестра была<sup>[5]5
  Елизавета – сестра не только герцога Ротсея, но и Кинтайра.


[Закрыть]</sup>!» – догадался мужчина.

– Вы отчаянный храбрец, надо заметить.

– Нет, – усмехнулся Кеннеди. – Я просто пьяный идиот.

– Это почему же?

Девица снова красиво приподняла орехового цвета брови. Мужчина перевёл взор на очаровательное молодое лицо и ответил не сразу:

– Потому что в тот день я просто искал смерти.

– А нашли славу, – мягко улыбнулась немка, обнажив мелкие белые зубки.

– Ваша королева не обрадуется, услышав моё имя.

– А как оно звучит?

Кеннеди назвался полным титулом.

– Ну что ж, виконт, я рада, что Вы очнулись. Пока покину Вас ненадолго. Принесу бульон – Вам нужно подкрепиться.

С этими словами девица повернулась на каблуках и ушла из комнаты. Бывший атаман остался наедине со своими мыслями и воспоминаниями. «Что же я такое говорил в бреду, если она заинтересовалась моей персоной?..» – мысленно вопрошал себя Чёрный Джон.

Джонатан Райт сидел у окна ДЛД, постукивая кончиком кинжала по столешнице. Всё произошедшее за последние дни столпилось в его голове и наперебой кричало о своей значимости.

Да, раскрытие тайны принцессы Екатерины, которая в итоге полюбила его прадеда и стала защитницей дома Кеннеди пред королём, немного успокоило душу. Райт понимал, что выдуманная история мести треснула по швам, и ему лично некого и не за что ненавидеть…

В то же время полное вымирание клана Оствейских и странное убийство Джейкоба Кеннеди, случившееся в его отсутствие, не могли не тяготить. Мысли Красного Джона всё чаще обращались к Голландии, к Чёрному… «Как он там? Жив ли?..» Возможности узнать не было. Спрашивать о таких вещах у Ирены он никогда бы не решился.

Странный груз лёг на сердце – лесному рыцарю казалось, что он более чем кто-либо в ответе за жизнь тёзки. За жизнь и продолжение рода… Угасающего на глазах рода.

Девица вернулась с пиалой, от которой исходил невероятно аппетитный аромат. Желудок бывшего разбойника мгновенно отреагировал на запах диким рыком. Шатенка помогла Кеннеди присесть на кровати и занялась его кормлением с ложки. Это действо выглядело бы забавным, если бы не являлось печальным: правая рука Чёрного Джона не двигалась – глубоким уколом были повреждены нервы плеча, поэтому врач привязан её к доске, чтобы конечность не болталась, словно неживая, а левая кисть ещё плохо шевелилась после перелома.

Немного подкрепившись, атаман перевёл взгляд на свою сиделку.

– Вы провалялись без сознания пять дней, а сейчас довольно быстро идёте на поправку.

– Значит, сегодня уже 19 февраля… И всё это время Вы были здесь со мной?

– Меня к Вам приставила королева и велела сообщить, когда Вы придёте в себя.

– Не торопитесь с вестями к Её Величеству.

Брови девушки легли вопросительной дугой. Кеннеди ответил на незаданный вопрос:

– Моя фамилия в Англии не в чести. Я изгнанник.

– Отдохните, – поднимаясь с кровати, произнесла девушка как ни в чём не бывало. – Я приду к Вам позже, к вечеру.

Лейтенант специальной роты лейб-гвардии сэр Джером Остин Вендер вошёл в кабинет и на миг остолбенел. Облачённая в амазонку принцесса Уэльская сидела верхом на стуле, держа руки на его спинке и положив подбородок на ладони. Её взгляд был устремлён в дальний угол комнаты, а за спиной стояли две вазы: в одной красовались белые бутоны роз, во второй – чёрные.

– И что это значит? – нахмурился фаворит.

– Я думаю… – отозвалась наследница, даже не пошевелившись, лишь перевела на друга взгляд. – Много думаю…

Страж сделал несколько шагов, чтобы приблизиться к ней, опустился на корточки, заглянул в лицо:

– И что ты надумала?

Откинувшись назад, Ирена тяжело вздохнула:

– Леди Екатерине повезло… Её муж был совершенством, и его невозможно было не полюбить. Его уважительное обращение с женой покорило сердце принцессы, и она позабыла Сэма Кеннеди.

Джером поднялся и положил ладонь на пальчики подруги, понимая, куда она клонит.

– Да, – качнула распущенными волосами дочь Тюдора. – Ландешот обещал осенью то же. Он обещал, что не прикоснётся ко мне против моей воли, что не станет доводить брак до конца. В этом он так же благороден, как и Райты… Все Райты. Брат… – её бирюзовые глаза обратились к лицу Остина Вендера. – Но свадьбы с герцогом не будет, а таких, как эти двое, больше нет. Второй раз мне так не повезёт…

– Послушай, – склонившись вперёд, зашептал Джером, а его чёрный плащ заслонил спинку стула и часть фигуры сидящей принцессы, словно желая скрыть её от посторонних глаз. – Кто-то мне говорил, что принцессы не боятся браков?

– Не боятся, – глядя на названого брата стеклянными глазами, ответила девушка. – Но это не значит, что радуются им. Смогу ли я полюбить своего мужа? После чувства к Джону Райту? – она отрицательно покачала головой. – Не думаю… Нет в мире больше человека, который относился бы ко мне так же трепетно и нежно, как эти два герцога. Такого третьего нет. Поэтому придётся просто принять то, что будет, как данность, закрыв сердце на замок.

– Вот опять началось! – пробухтел Джером, выпрямился и кивнул в направлении двери: – Поехали! Надо проветрить твою голову.

Елизавета Богемская переодевалась. Её любимая камеристка София, войдя, сделала книксен и молча обратила взор на свою госпожу в ожидании вопроса. Королева повернула в её сторону голову, тёмные локоны красиво обвили полуобнажённую шею женщины:

– Как он?

– Пришёл в себя, Ваше Величество.

– Ему повезло больше, чем моему бедному брату, – без тени горечи ответила Зимняя королева. – Ты узнала, как его зовут?

– Да, госпожа.

Девица, затягивавшая корсет Елизаветы Богемской, закончила своё дело и отступила на шаг. Королева жестом приказала ей выйти и повернулась всем телом к Софии. Вопрос в глазах старшей дочери Джеймса Шотландского заставил девушку назвать имя раненого:

– Это виконт Грендбер из клана Кеннеди.

На холодном, словно выточенном из мрамора, лице Зимней королевы отразились не самые хорошие эмоции. Она поморщилась, словно увидела противного слизня.

– Кеннеди… Только ещё их тут не хватало.

– Это плохо, Ваше Величество? – поинтересовалась София.

– Едва он оправится, пусть возвращается туда, откуда прибыл, – холодно ответила королева и отвернулась. – Снабдите его деньгами, коли понадобится. Шотландский он подданный или английский, мне всё равно. Но я не желаю видеть этого человека в Гааге.

– Хорошо, госпожа, – сделала книксен немка и удалилась.

Анжелина играла локоном, не в силах остановиться ни на одной мысли. Сара смахивала пыль с мебели, едва слышно напевая себе под нос. Приблизившись к окну, выходившему в парк, мулатка остановилась.

– А он всё ещё здесь, миледи! – воскликнула камеристка.

– Кто «он»? – подняла голову маркиза.

– Испанец этот Ваш…

Словно невидимая сила заставила леди Линкольн подняться и вмиг оказаться у окошка. Глянув через плечо мулатки, Анжелина прикрикнула на прислугу: «Нашла на кого пялиться, дура! Пошла вон!» – и топнула ножкой.

Сара сделала книксен и с хитрой улыбкой удалилась.

Оставшаяся у окна красавица шагнула в тень портьеры. Её тонкая белая рука с красивыми изящными пальцами скользнула вдоль штор, добравшись до края полотна, и чуть собрала ткань.

Под сенью деревьев, так, чтобы не бросаться в глаза прохожим, медленно прогуливался Джим Токкинс.

Сердце почему-то участило бег. «Он не заметит меня, ведь не заметит же?..» – сама себя вопрошала маркиза, продолжая наблюдать за мужчиной из-за штор.

Испанец почувствовал, как залихорадило в груди, и поднял взгляд. За каким окном сейчас его любимая, он не мог знать наверняка, но взор остановился у крайнего. «Её спальня… – подумал Преподобный, вспомнив расположение комнат принцессы. – Наверное, это её спальня, как и у Ирены».

Токкинс впился глазами в тёмные очертания оконного проёма.

Сердце Анжелины остановилось. Задержав дыхание, девушка боялась сдвинуться с места, чтобы не привлечь внимание зоркого испанца, который смотрел в эту минуту именно на ту портьеру, за которой притаилась она.

«Что же это я?..» – вобрав в лёгкие воздух, маркиза сделала шаг назад. Отказаться наблюдать за красивым поклонником оказалось непросто. Но, как невеста принца Бранденбургского, Анжелина уже не могла позволить себе такое развлечение.

Она ушла вглубь спальни, села в кресло-качалку, закрыла глаза и перевела дух. Под мерное раскачивание и чуть слышный скрип пришли новые мысли. Пред взором поплыли картинки из прошлого. Первая встреча с испанцем летом 1623 года на берегу у костров – она, наконец, вспомнила, как это было. Первая встреча с Фридрихом у фонтана в немецком парке… И ведь тоже случайность!

Случай свел её с двумя претендентами на руку, такими разными и такими необыкновенными, что дух захватывало от этой странной игры, в которую красавица ввязалась.

Память унесла Анжелину к первой встрече с Лоренсом. Тёмный кабак, отвратительные запахи, грубые мужланы – и его благородное лицо. Потом его дом, тёплый взгляд, вкусный ужин, умные речи… И ни одного прикосновения, которое осквернило бы её королевскую честь. Это уже после, когда он стал приезжать раз в полгода с товарами, девушка позволяла себе женскую слабость: бросалась в объятия мужчины, как в омут с головой. Его тёплые руки нежно обнимали её плечи, поддерживали за локоток, подсаживая в карету. И снова – ни одного движения, которое можно было бы посчитать неприличным. Нет, ТАК дорожить ею не сможет, пожалуй, более никто…

Мысли вернулись к Рею Шервуду. Его решительность спасла первую леди от болезни. Почему-то вспомнились тёплые объятия рыцаря, когда, сидя на коленях у чужого жениха и судорожно обнимая его, она погружалась в спасительный сон. Это было до безумия приятно…

Леди Анжелина повела плечами и вздохнула. «Сэр Раймонд похож на Лоренса…Этой силой, этой решительностью… Мой имбирный рыцарь, спасший от мороза моё тело, не коснувшись королевской чести, я буду вспоминать тебя всегда…»

Приятная нега разлилась по жилам.

Память вынула из закромов ещё два самородка.

Первым стал осенний разговор с Токкинсом, когда он в обличии гвардейца проник в её комнаты. «Огонь, разожжённый во мне, пылает зря, когда я вдали от Вас… Моё сердце выжжено дотла… Кроме Вас, в нём никогда никого не будет, моя маркиза. Да! Я говорю МОЯ, хотя и не имею на это права по законам общества, но по закону сердца и святой любви Вы всегда будете моей, леди Анжелина Геррит, маркиза Линкольн, даже если нам суждено жить бесконечно далеко друг от друга!» Его слова отчётливо звучали в ушах.

«Твоя… – повторила про себя маркиза. – Самонадеянный испанец, ты пытаешься украсть меня у самой себя! Не выйдет. Нет в тебе того, что покорило меня в Лоренсе… Нет в тебе столько „имбиря“…»

Второй самородок памяти подставил девушке подножку. Она вспомнила прогулку с принцем Бранденбургским, когда молодой мужчина впервые позволил себе прикоснуться к ней. Их лошади шли рядом, он протянул руку, пытаясь обнять маркизу за талию. Жёсткий поток невероятной мощи влился в тело красавицы. Она отпрянула, конь заплясал. Но Фридрих был прекрасным наездником и, приноровившись, вскоре снова оказался рядом, перехватил ладонь маркизы, лежавшую на поводе. Она метнула на нахала убийственный взгляд, но он тут же вновь одержал над ней верх, произнеся такие банальные до тошноты слова о любви. А его пальцы сжимали её руку, и от этого было трудно дышать. Анжелина тогда вырвала ладонь, пришпорила коня и ускакала прочь.

Первая леди открыла глаза. От воспоминаний сердце заколотилось слишком быстро.

«Страсть, греховная страсть, но как она манит… – размышляла красавица. – Манит и завлекает. Его сила покоряет, заставляет стать слабее… Пожалуй, только такому мужчине я и смогу подчиниться… Ты прав, Лоренс. Романа с испанцем не случилось бы, даже если б он вдруг оказался принцем крови. Я для него – «Дама в башне». Недосягаемая и обожествлённая. А чувства немца горячие и неудержимые. Они подкупают… Господи, в этом жутко признаваться себе самой, но я хочу, чтобы он законно имел ту власть надо мной, что имеет мужчина над женщиной!.. Что происходит? Я хочу стать женой… просто женой и просто женщиной, а не богиней… Страшно, страшно, но неизбежно. Теперь уже неизбежно…»

И вновь первая леди закрыла глаза.

Стало смеркаться.

Едва стемнело, виконт Дарсен прибыл в Виндзор. Выйдя из кареты, он обратил взор к окнам тайного советника. Там, как обычно, горели свечи. Роквелл никогда не покидал кабинет в столь ранний час.

Поверенный вздохнул – придётся идти на поклон к герцогу и выслушивать от него громогласную тираду о своей никчёмности.

Чем оправдаться? «Если я скажу ему о Стоуне, он, возможно, простит меня, а, возможно, ещё больше разозлится, если узнает, что старый пират жив, – мысленно рассуждал Дарсен, шагая по тёмным коридорам замка. – Нет, пожалуй, я не стану говорить, что привратник мне представился. Не нужно об этом никому знать. Не нужно…»

Возвращаясь с прогулки, принцесса и фаворит заметили у новых конюшен фигуру испанского изгнанника.

– Токкинс! – окрикнул его Остин Вендер. – Пойди сюда!

Джим обернулся и поспешно приблизился к всадникам, взяв лошадей под уздцы. Ирена и Джером синхронно спрыгнули, опустившись на землю по разные стороны от лошадей, словно отражая друг друга. На миг испанцу показалось, что он спит, и Преподобный даже мотнул головой. Но похлопывание по плечу и голос валлийца быстро вернули его к реальности:

– Ау, ты с нами?

– Да, конечно, – расплылся в улыбке испанец. – Рад, что мы вместе, давно такого не было.

«Точно, Джей же левша», – вспомнил мужчина, понимая, почему принцесса и её рыцарь спешились по разные стороны лошадей, что выглядело невероятно красиво.

– Здравствуй, – чуть коснувшись руки Джима, тихо произнесла Ирена, приласкав его взглядом. – Пойдёмте куда-нибудь подальше отсюда, здесь слишком много посторонних глаз.

Мужчины синхронно кивнули и, не сговариваясь, встали по обе стороны от наследницы: испанец – слева, валлиец – справа, и зашагали прочь по снегу, бренча оружием в ножнах.

Ландешот, наблюдавший эту картину из своего кабинета, с яростью сломал перо в руке. «Сколько ещё этот бандит будет вертеться возле неё?!» – справедливо негодовал герцог, вспоминая доклады агентов о тех вольностях, которые позволял себе рядом с принцессой странный иностранец, сидевший когда-то на одной скамье с осуждённым Кеннеди.

Отпрянув от окна, Чарльз Кост стал измерять кабинет шагами, гулко отстукивая свои мысли по полу: «Не представляю, что надо сделать, чтобы положить конец этим опасным играм. Она слишком много ему позволяет, это слишком тонкая грань… Не знаю, что нашла в нём Ирена Луиза, чем взял он её, чем покорил. Своего отношения к испанцу наследница даже скрывать не пытается, значит нет там и намёка на близость… Но он взрослый мужчина, и я не верю, что она для него – лишь «сестра», как для Остина Вендера! Не бывает так, чёрт возьми, не бывает!»

Пока Ландешот нервно расхаживал по комнате, счастливая троица удалялась в Нижний парк. Эскорт следовал за ними в нескольких ярдах, не мешая болтать и наслаждаться жизнью. Но каждый рыцарь третьей смены, а Эрик Вайт больше всех, недоумевал, как так вышло, что из противника Лесных стражей бывший бандит по кличке Преподобный превратился не просто в союзника, но и в друга наследной принцессы Англии.

– Послушай, Фея, – обратился к девушке испанец, – ты говорила, что есть среди твоих рыцарей художник.

– Да, Тед отлично рисует, – кивнула Ирена.

– А сможет он написать портрет леди Линкольн?

На миг повисла пауза, и даже шаги троицы стали медленнее.

– Пожалуй, да. У него прекрасная память на лица.

– Попроси его, – остановившись и схватив подругу за руку, взмолился Джим. – Попроси изобразить её, пожалуйста. Я заплачу сколько надо. Только пусть рисует правдиво.

– Хорошо, я попрошу, – кивнула Ирена, и троица продолжила свой путь.

День третий, 20 февраля

Джон вошёл в голубую гостиную, Ирена сразу прервала музыку, развернувшись на круглом стуле, чтобы приветствовать его.

– Здравствуй, – произнёс герцог.

Рыцари, дежурившие в карауле, мгновенно покинули помещение, по привычке позволяя принцессе и первому пэру побыть одним, хотя при дворе это, конечно, могло вызвать массу кривотолков. Но ведь никто не может знать, что они сейчас остались наедине, верно? К тому же он капитан-лейтенант её гвардейской роты и имеет право быть в покоях. Именно такие мысли пронеслись в голове Красного Джона, пока по паркету гостиной стучали каблуки его верных стражей.

Ирена проводила друзей взглядом и обратила морской взор на любимого.

Райт подошёл к ней, чуть склонился в приветствии.

– Здравствуй. Руку целовать, надеюсь, не будешь? – улыбнулась принцесса. – Мы ведь не на приёме.

«Да, не на приёме… Мы одни, и я хотел бы расцеловать каждый твой пальчик, но не позволю себе этого…» – мысленно ответил Райт, но вслух не произнёс ничего, только мягко улыбнулся. Впрочем, наследница прекрасно понимала его без лишних слов.

– На следующей неделе надо ехать в Шотландию, – поднялась Ирена.

Её глаза неотрывно смотрели на любимого мужчину.

– Зачем?

– Эвелина выходит замуж. Венчание, вопреки обычаю, состоится в Эдинбурге.

Райт многозначительно приподнял брови.

– Все приготовления к свадьбе закончены.

– Значит, тебе нужно сопровождение.

– Да, – вздохнула наследница. – Придётся тащить с собой весь штат фрейлин и дам… Вот думаю, сколько рыцарей будет приличным взять в эскорт.

– Двадцать?

– Может, достаточно и десяти? Страна всё же не чужая.

– Нет, лучше двадцать, – тряхнул волосами Джинджеффер э Лот. – Я нужен там?

Взгляды переплелись. Казалось, оторвать их друг от друга не сможет никакая сила. Райт чувствовал, что тонет, неизбежно тонет в этих великолепных бирюзовых волнах, не в силах бороться с наваждением.

– Как пожелаешь… – тихо ответила девушка – Мне приятно будет, если ты поедешь, конечно… Но это не обязательно.

Джон опустил ресницы. Ирена заметила судорожное движение его гортани. «Я тоже боюсь быть на людях вместе…» – промелькнуло в голове наследницы.

Она верно угадала мысли мужчины: Дважды герцог крепко задумался о том, что не вызвать подозрения среди вельмож будет очень сложно, особенно, если рядом с Иреной вновь появится этот навязчивый герцог Кинтайр… С каждым днём скрывать свои чувства к наследнице трона становилось всё сложнее. Райт протянул руку и чуть коснулся её обнажённых пальцев:

– Я думаю, что мне рано появляться на таких мероприятиях, Ирена…

Тёплая волна передалась ей в единый миг. «Я сама того ещё боюсь…» – ответили глаза наследницы, в то время как губы её произносили:

– Ты, конечно, прав.

Тонкие пальчики выскользнули из его ладони. Мужчина коротко кивнул и поспешил покинуть гостиную. Сердце лихорадочно билось в груди. Нет, встречи с возлюбленной становились всё опаснее и опаснее.

Выйдя за дверь, Дважды герцог предстал перед гвардией и рыцарями с совершенно непроницаемым лицом, словно не он несколькими секундами ранее красноречивыми взглядами изъяснялся в любви принцессе Уэльской.

Ирена села за столик, поставив на него локти, свела вместе ладони и спрятала за ними лицо так, что указательные пальцы легли ровно на губы и нос. В таком положении она ещё долго смотрела на закрывшуюся за любимым дверь, предавшись своим мыслям.

Герцог Ландешот провожал взглядом удаляющуюся фигуру Красного Джона, тщетно давя в душе ревность, когда в его двери постучали. Отвернувшись от окна и широко прошагав по кабинету, Чарльз Кост отворил. Перед ним стоял юный паж. Изумление отразилось на лице начальника королевской охраны. Такие гости бывали у него редко.

– Ваша Светлость, Вам записка, – протягивая тоненький листок, свёрнутый в три раза, произнёс мальчик и скрылся, едва только мужчина взял бумажку в руки.

«Вот только пажи ещё ко мне записок не носили!» – возмущённо подумал первый пэр, запирая двери, но листок развернул. На нём было всего три слова: «Жду в Нижнем парке». Ландешот возвёл глаза к небу. От кого пришло сообщение? Встреча с кем ему предстоит?

Выяснить это было возможно, только придя на свидание.

Повесив шпагу на бедро и надев тёплый плащ на бобровой подкладке, капитан-лейтенант спустился в парк. Хмуро шагая по пустынным белым аллеям, Ландешот размышлял над превратностями судьбы и гадал, что же будет дальше. Достигнув Нижнего парка, мужчина осмотрелся. Здесь никого не было. Он стал прогуливаться, ожидая, когда появится автор записки. Так прошло десять минут.

Когда герцог уже был готов разозлиться и уйти прочь, к нему подъехал экипаж. Тонкая женская ручка приоткрыла дверцу и поманила его внутрь. Не раздумывая, первый пэр нырнул в карету.

Шторы были опущены, поэтому после искристого снега на улице в первые несколько секунд мужчина не видел ничего. Колёса завертелись, экипаж тронулся.

– Вы очень быстро пришли, милорд, – раздался в темноте голос Констанции де Нанон – голос, узнать который первому пэру не составило труда.

– Это Вы, маркиза, – облегчённо вздохнул мужчина. – Я уже и не знал, что думать, какие ещё сюрпризы готовит мне судьба.

– Я хочу поговорить с Вами, герцог. Но только предупреждаю: мною движет отнюдь не праздный интерес. Я должна выяснить нечто важное, и поэтому мне нужны ответы на многие вопросы, которые не задаются вслух.

Герцог поёжился.

– Кроме того, мне нужен доступ к информации, сокрытой в закромах Тайного совета. А Вы имеете туда доступ.

– Почему Вы так решили? – по привычке отрицая свою причастность к тайному сыску, спросил Ландешот и тут же вспомнил, что его прошлое уже известно француженке.

– Милорд, – укоризненно произнесла девушка.

– Хорошо, – покорно склонил голову герцог. – Я расскажу Вам всё, что знаю, и обещаю выяснить всё, что Вы посчитаете нужным.

– Вот это уже конструктивный разговор, – улыбнулась маркиза.

Карета всё ещё несла их в неизвестном направлении. Капитан-лейтенант отодвинул шторку.

– Меня хватятся в Виндзоре, – глянув за окно, обеспокоенно произнёс Ландешот.

– Ваша увольнительная у меня, – ответила де Нанон, протягивая мужчине свёрток. – Возьмите. Вы мой пленник на два дня, милорд.

– Так кого же Вы звали с собой в бреду? – как-то неожиданно спросила немка. – И так настойчиво.

– Куда звал? – буркнул бывший атаман, взглянув на сиделку исподлобья.

– Вы просили кого-то уехать с Вами прямо сейчас.

Кеннеди вздохнул.

– Вам действительно это интересно?

– Расскажите, у меня есть время, – беря в руки шитьё, отстранённо ответила девица.

В этот миг английскому изгнаннику почему-то захотелось поведать сиделке всю боль своей души.

– Как зовут Вас?

– София, – отозвалась девушка, не отрываясь от рукоделия.

«Её четвёртое имя…» – подумал Чёрный Джон, и по телу его прошла тёплая волна приятных воспоминаний о тех нескольких мгновениях, когда он держал в объятиях Дочь Англии.

– Хорошо, я расскажу Вам всё, София. Только не удивляйтесь ничему и не ставьте под сомнение мои слова.

Опустив имена и титулы, мужчина поведал камеристке Зимней королевы о событиях последних полутора лет: от встречи с таинственной пленницей до последнего их свидания.

– То есть Вы хотите сказать, что звали девушку бросить всё и остаться с Вами?

– Без её любви нет мне жизни на этом свете.

– Это вовсе не любовь Вас мучает, сударь, – поморщила хорошенький носик немка.

Кеннеди выпучил удивлённые глаза.

– А что же тогда?

– Назовите это как угодно, – отложив в сторону шитьё и повернувшись к раненому, ответила девица, – но только не любовью.

– Так как же Вы это назовёте, София? Я хочу услышать Ваше мнение.

– Болезнь, страсть, наваждение, жажда мести… – развела немка руками. – Можно предполагать бесконечно, сударь. Но не любовь. Вы просто не получили ту, которую желали, и это не даёт Вам покоя по сей день. Достанься Вам герцогиня сразу или почти сразу, Вы бы позабыли о ней через неделю!

Кеннеди крепко задумался. Уже не первый человек убеждал его в том, что нездоровое влечение к наследной принцессе Туманного Альбиона связано вовсе не с чувствами, а с желанием подчинить себе её непокорный королевский нрав. «Может, так и было первое время… Но потом я увидел её другой. На суде. И после, когда она пришла прощаться со мной. Я другим тогда стал», – самого себя уверял виконт, чтобы в собственных глазах не становиться подлецом.

– Это не так! – возразил он девушке. – Я жил всё это время лишь надеждой на встречу с ней. А как потерял надежду, то и жить расхотелось.

– Как это самовлюблённо, – произнесла София.

Кеннеди снова вылупился на девицу с вопросом в глазах, на который она охотно ответила:

– Все эти разговоры – лишь Ваша поза. А Вы хоть раз задумались о самой девице? Хотела ли она тех отношений, которые Вы ей предлагали? Хотела ли она, чтобы Вы её выкрали ещё до того, как узнали, что она не мещанка, а герцогиня? И чего Вы ждали? Впутались в политическую интригу, изгнаны из королевства и ещё рассчитывали на благосклонность высокородной дамы! Да что Вы можете предложить ей здесь, в Голландии? Вы – изгнанник?! Отказаться от происхождения и семьи – ради чего? Чтобы сделать мимолётно счастливым Вас? Чтобы удовлетворить Вашу похоть?

Бывший атаман опустил ресницы и задумался, словно подобные идеи никогда в его голову не приходили. Впрочем, на деле так и было. Поразмыслив над своей судьбой, он снова поднял взгляд и решился спросить:

– Почему Вы назвали её герцогиней?

– Из Вашего рассказа ясно, что она значительно выше происхождением, вот я и предполагаю дочь герцога.

– Вы почти угадали… – кивнул Кеннеди.

– Не важен титул, важно то, что Вы сами себя обманываете и пытаетесь обмануть девушку, которая любит другого, – строго ответила немка.

– Девчонка! – прошипел Кеннеди, чтобы не закричать и попытался сжать кулаки, что вышло лишь с левой рукой. – И учит меня! Сколько тебе лет?

– Двадцать два, – не задумываясь, ответила София, – а разве это имеет значение?

– Имеет, – кивнул Кеннеди и ещё раз всмотрелся в лицо собеседницы. – Ты выглядишь намного младше, если не смотреть тебе в глаза.

– Я знаю, что у меня глаза старухи, – обернулась девушка и прервала своё занятие.

– Нет, – возразил бывший разбойник. – Не старухи, а мудрой волшебницы. Ведь ты же колдунья, Софи. Ты поменяла мою повязку, и рука совсем не болит!

Чёрный Джон в доказательство приподнял левую кисть и улыбнулся.

– Может, и так, – согласилась девица, но по её лицу пробежали тени. – Мне многое пришлось пережить с 1618 года, когда началась война. И я всё это время была рядом с королевой.

– Ты немка, как тебя в Богемию занесло?

– Я из Пфальца, – ответила София, вернувшись к шитью.

– Понятно, – произнёс Кеннеди и снова лёг на подушки. – Всю войну, значит, прошла, как и мой кузен?

– Да, всю, с первого дня. Только она не закончилась, сударь… И сдаётся мне, длиться будет ещё не один год.

– Ты умная, Софи… Не по годам и не по статусу. А я всегда жил одним днём.

– И потому Вы полезли в эту драку с герцогом Кинтайром?

Англичанин приподнял голову, чтобы лучше видеть ту, чей голос прозвучал так ровно, словно спрашивал его о погоде.

Их взгляды встретились. Синие великолепные глаза немки буквально затягивали, как омут. Кеннеди невольно сравнивал её с английской наследницей: холодная, неприступная в последней беседе Ирена, глядя на него, словно пронзала тело атамана бирюзовыми кинжалами неповторимых глаз, не позволяя заглянуть себе в душу; пытливая София живо интересовалась его прошлым, но точно так же не впускала в своё настоящее…