Текст книги "Тайна ключа из слоновой кости"

Глава десятая

Профессор сидел, перебирая бумаги, в беспорядке разбросанные по гладкой поверхности его большого письменного стола из орехового дерева.

– Я же знаю, что это где-то здесь, дорогая… Ага, вот оно. – Он поднял на Хоуп взгляд, и она увидела, что в глазах его плясали радостные искорки. – Вы никогда не догадаетесь, что мне удалось найти.

– Затрудняюсь даже представить, что же это такое может быть.

– Мне позвонила Белла Хэддингтон и сказала, что вы заезжали к ней. Она также упомянула, что предложила вам посетить некоторые из домов, превращенных в музеи. – Ричардс посмотрел на Хоуп поверх очков. – Вы сделали это?

– Если честно, то нет. Еще нет, – поправилась она. – Я собиралась сделать это сегодня, хотя и не уверена, что найду там что-то важное для себя. Все эти дома были построены лет через сто после смерти торговцев, которые меня интересуют.

Он откинулся на спинку стула, удовлетворенный ответом.

– Прошу прощения, юная леди, но так подумали бы многие. Однако Белла подала мне мысль, и я начал свое собственное маленькое расследование. Один из домов, а именно дом семейства Пикар, возможно, принадлежал правнуку одного из людей, сведения о которых вы разыскиваете. – Он заглянул в свои записи. – Джентльмена по имени Жак Пийон. В те времена здесь жили люди разных национальностей, и многие имена могли меняться в соответствии с другой национальностью. Или же по иной причине – например, какой-то человек мог изменить свое имя на другое, принадлежащее дальней, но более знатной и богатой ветви рода. Очевидно, предполагалось, что это поможет и ему стать более влиятельным и нажить состояние, производя впечатление на всех вокруг. Особенно если связи со знатными фамилиями и старой родиной во многом определяли и социальный статус. Согласно моим данным, Пийон исчез как раз перед тем, как Пикар стал вести свое собственное дело. Именно поэтому я полагаю, что это один и тот же человек.

Потребовалось несколько минут, чтобы Хоуп могла переварить полученную информацию. Она уставилась на старика, и мысли ее понеслись сумасшедшим галопом. Вдруг она вскочила, и широкая улыбка озарила ее лицо.

– Дом семейства Пикар здесь, в Дулуте, где находится?

Профессор протянул ей листок бумаги, и она взяла его дрожащими пальцами.

– Вот тут написан адрес. Желаю удачи в ваших поисках. Тем временем, если мне удастся раздобыть еще какие-либо сведения, я немедленно напишу вам на адрес вашего почтового ящика.

Хоуп двинулась к двери: ей не терпелось поскорее отправиться по указанному адресу.

Преодолев в считанные секунды лестницу, она вскочила в машину. Взревел мотор – и автомобиль сорвался с места.

Около часа Хоуп разыскивала нужную улицу. К этому времени энтузиазм ее значительно поуменьшился. Может быть, это еще один тупик? В конце концов, что такого, если этот дом действительно принадлежал кому-то из родственников Пикара? Все равно, ведь дом был по крайней мере построен лет на сто позже, а это ничем и никак не поможет Арману.

Особняки возвышались в этом районе на каждом шагу. И вот среди домов более ранней постройки, где проживали миллионеры в те времена, когда железорудные шахты короновали первых королей и деньги потекли к ним в таком же изобилии, как воды в Верхнее озеро, Хоуп увидела величественный особняк семейства Пикар. На лужайке перед ним была укреплена большая деревянная вывеска, сообщавшая, что «Дом Джона Пикара открыт с 11 до 17 часов каждый день со вторника по воскресенье, выходной – понедельник». Совсем неплохо для правнука скромного поселенца приграничного региона. Бросив взгляд на часы, Хоуп поняла, что до закрытия оставалось всего полчаса.

Она взялась за ручку тяжелой дубовой двери, которая легко подалась, скользнув на хорошо смазанных петлях и открыв взору Хоуп ярко освещенную галерею и вазу с белыми цветами, аромат которых сразил ее почти наповал.

– Э-эй! – позвала она, но никто не ответил. – Добро пожаловать, дорогая, – пробормотала она, обращаясь к самой себе и переступая через порог. Брошюрки о доме-музее и книга для росписи гостей размещались по обе стороны от нагромождения цветов, слегка навевающих мысли о похоронах. Хоуп взяла одну брошюрку и заглянула в гостиную, которая помещалась справа от прихожей.

С одной стороны комнаты стоял во всю длину стены стол в стиле эпохи королевы Анны. Вокруг него были расставлены стулья. Две оттоманки, также в стиле эпохи королевы Анны, занимали место между кушеткой и креслом с подушкой из конского волоса.

В комнате были и другие стулья, а на маленьких столиках красовались викторианские лампы с оборчатыми абажурами. Судя по всему, мебель в доме была намного моложе его последних обитателей.

Следующая комната представляла собой спальню с огромной кроватью под балдахином – казалось, нужна была стремянка, чтобы забираться на нее. Здесь же стоял большой шкаф-гардероб с замысловатой резьбой и небольшой сундук, на крышке которого размещался туалетный прибор – кувшин и таз.

Хоуп вышла из комнаты, слегка постукивая каблуками по старинному паркету. За следующей дверью был кабинет. Огромный письменный стол-бюро сразу же привлекал к себе внимание, но ячейки для бумаг были пусты, и только в одной из них виднелись брошюрки, подобные той, что взяла себе Хоуп. Около стены стоял – тут она наконец заглянула в брошюрку – шезлонг, целиком изготовленный из красного дерева. Действительно, большая редкость, только вот Джон Пикар вряд ли когда пользовался этой вещью…

Хоуп вздохнула. Воодушевление, которое она испытала после разговора с профессором, похоже, медленно покидало ее, оставляя в душе лишь горькую пустоту разочарования.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но тут взгляд ее упал на небольшую рамку, висевшую в тени на стене. Сердце ее застучало. Дыхание прервалось. Должно быть, глаза обманывают ее. Она поморгала.

В резной рамке из темного дерева помещалась коробочка, выложенная светло-зеленым бархатом. Передняя стенка коробочки была стеклянной. В самом центре коробочки лежал большой – не меньше шести дюймов в длину – ключ из слоновой кости, с затейливой резьбой. Латунная проволока оплетала основание ключа, придавая ему большую прочность. Под рамкой виднелась маленькая латунная табличка, сообщавшая, что данный ключ прадед Джона Пикара в середине XVIII века получил от какого-то капитана одного из морских судов.

– Господи, он действительно существует! – прошептала Хоуп, не отрывая глаз от ключа, о котором так часто говорил Арман. Ключ был настоящий.

Она подняла руку, поглаживая стекло, отделявшее ее от предмета, который она и не надеялась разыскать.

Раздавшийся позади голос прервал ее мечтания.

– Прошу прощения, я не знала, что здесь кто-то есть. – Хоуп отдернула руку, словно стекло обожгло ее, и повернула голову. В проеме двери стояла высокая женщина в костюме викторианской эпохи. На лице ее была улыбка, но глаза казались настороженными. Она оценивающе рассматривала молодую посетительницу, которая оказалась настолько нахальной, что осмелилась дотронуться до предметов старины.

– Я позвала, но никто не ответил. – Хоуп попыталась улыбнуться, но губы ее не слушались.

Женщина помолчала, выразительно глядя на часы.

– Ну что же, хорошо. Но вам, вероятно, лучше всего будет приехать завтра. Сейчас мы уже закрываемся.

– Пожалуйста, подождите! – воскликнула Хоуп, неожиданно пробуждаясь к действию. – Я только на минутку. Пожалуйста, разрешите мне побыть еще немного. Я должна… о, прошу вас, дайте мне всего лишь минутку! – закричала она, через входную дверь выскальзывая на улицу. Она бросилась к машине и схватила свой фотоаппарат. Затем, почти взлетев по ступенькам, ринулась в кабинет с таким диким блеском в глазах, что, кажется, порядком напугала женщину. – Просто дайте мне сфотографировать, и я тихо уйду. Обещаю вам, – задыхаясь, проговорила она, пока женщина осмотрительно отступала из кабинета в прихожую. Хоуп понимала, что ведет себя как сумасшедшая, но ведь так она себя и вела с тех пор, как встретила Армана.

– Прошу прощения, но я боюсь… – начала было смотрительница, но Хоуп прервала ее:

– Я знаю, вам это кажется полным сумасшествием, но, видите ли, один из моих предков как раз и был тем капитаном, что передал прадеду Джона Пикара этот ключ. Я приехала издалека, чтобы посмотреть на него. Мне нужна только минута сфотографировать его, а затем я уйду. Обещаю вам.

Смотрительница явно расслабилась, услышав, как Хоуп, заикаясь, бормочет наскоро сочиненную байку.

– Ну, что же, в таком случае… – начала она, но Хоуп уже отвернулась, наводя свой фотоаппарат и начиная съемку. Она сделала примерно пятнадцать или двадцать кадров – тут женщина начала покашливать, явно напоминая, что терпению ее приходит конец.

Хоуп не помнила, как выехала на главную улицу города, но следующее, что она увидела, был киоск с объявлением, которое большими красными буквами гласило: «Здесь вам сделают фотографии за один день».

В голове ее начал зарождаться план. Пока она действовала, в основном полагаясь на инстинкт, а не на логику, но решила продолжать в том же духе. К черту логику! Она отдала пленку молодому лаборанту в киоске и получила квитанцию, затем поехала в отель.

Ключ существовал на самом деле! Все это время он был буквально у нее под носом. Теперь все, что ей предстоит сделать, – это украсть его.

Нет, так не получится. Судя по всему, ключ помещен в опечатанную коробочку, прикрепленную к стене четырьмя маленькими латунными винтиками. Если она завладеет коробочкой, кражу тут же обнаружат, и она окажется первой из подозреваемых, особенно после того, как заявила, что ключ принадлежит ее семье.

Осуществить кражу необходимо днем, когда музей открыт. Хоуп уже заметила, что на окнах установлена сигнализация. Это означает, что ее мелкое воровство должно произойти без взлома. Нечего было и думать проникнуть в музей подобным образом.

Еще одна идея пришла ей в голову. Она может заменить ключ на другой, точно такой же. Хоуп еще не знала, как это сделать, и не пыталась продумать все детали. Но этот вариант самый удачный.

На следующее утро Хоуп быстро приняла душ и оделась. Ночью она придумала гораздо более детальный план, чем накануне, и сейчас пришло время приступить к его осуществлению.

Она отправилась в фотолабораторию и получила пленку. Оказалось, в ее распоряжении целых четырнадцать приличных кадров, и на каждом из них ключ показан в ином ракурсе. Он был настоящим произведением искусства. Должно быть, даже в то время Арману пришлось расстаться с кругленькой суммой, чтобы заказать такой великолепный ключ. Прежде всего Хоуп необходимо узнать точные размеры ключа.

Еще час ушел на то, чтобы разыскать хозяйственный магазин и закончить покупки. Она приобрела стальную ленту-сантиметр, потому что металл не растягивается. Ей надо было абсолютно точно узнать размеры канавок или бороздок, вырезанных на ключе. Кроме того, Хоуп приобрела отвертку, которая, как ей показалось, должна точно подойти к винтикам.

Затем она вернулась в дом Джона Пикара.

Колени ее дрожали, когда она шла по длинной дорожке к парадной двери. Хоуп облегченно вздохнула, увидев совсем другую смотрительницу. По крайней мере одной проблемой стало меньше. Ей вполне хватало мыслей о ключе.

Вместе с девушкой-гидом Хоуп бродила по комнатам. Смотрительница певучим голосом рассказывала о мебели и образе жизни в доме. Хоуп заставила себя бросить на ключ лишь мимолетный взгляд, когда переходила из кабинета в спальню в глубине дома. Слушая объяснения девушки, она кивала головой, словно ее интересовало все и одновременно ничего, и изо всех сил старалась скрыть свое нетерпение.

В конце экскурсии девушка подвела ее к шкатулке для сбора пожертвований. Хоуп извлекла из бумажника банкноту в двадцать долларов и улыбнулась, засовывая ее в прорезь шкатулки ровно настолько, чтобы можно было разобрать достоинство купюры Глаза девушки расширились, улыбка стала радостнее.

– Можно, я еще немного тут поброжу в полном одиночестве? Этот дом так великолепен, мне хочется еще раз осмотреть все, о чем вы мне рассказывали.

– Ну, разумеется. Чувствуйте себя как дома, только, пожалуйста, ничего не трогайте руками. Все экспонаты у нас старинные и очень хрупкие, некоторые вазы и тарелки уже приходилось склеивать.

– Понимаю. Мне тоже нравится все старинное, – ответила Хоуп с лукавой улыбкой. Особенно Арман и ключи из слоновой кости…

Девушка-гид пригласила ее в комнаты.

– Тогда будьте моей гостьей. Мне уже через час надо было бы уходить, но я обещала отработать сегодня смену за одну из наших девушек, так что, если у вас появятся вопросы, позовите меня.

Хоуп улыбнулась и поблагодарила ее, намеренно медленно поднимаясь по ступенькам, чтобы было незаметно нетерпение, пульсировавшее в ее венах. Она долго расхаживала в прихожей, притворяясь, что рассматривает одну из вешалок для пальто, а затем направилась в кабинет. Бросив через плечо быстрый взгляд и убедившись, что никто за ней не наблюдает, Хоуп вытащила стальной сантиметр, ручку и лист бумаги и принялась делать то, ради чего приехала сегодня в музей. У нее ушло довольно много времени, чтобы снять точные размеры ключа, – в основном потому, что висел он выше уровня ее глаз и ей было довольно сложно решить, можно ли доверять зрению.

У входа послышались голоса. Хоуп быстро спрятала сантиметр и свои записи. Затем повернулась и, постукивая пальцем по зубам и приложив другой палец к подбородку, начала рассматривать письменный стол-бюро.

– Как, вы еще здесь? – спросила девушка-гид, которая, очевидно, совсем забыла о ней.

Хоуп улыбнулась.

– Да, вот стою и рассматриваю этот восхитительный стол. Просто шедевр, не правда ли?

Молодая девушка кивнула, затем начала нараспев рассказывать об особняке двум пожилым женщинам. Хоуп подождала, пока они не перешли в другую комнату, и только тогда смогла передохнуть. С проворством, о котором она и не подозревала, выхватила из сумки отвертку и осторожно вывинтила один из винтиков, которые удерживали рамку на стене, хоть это оказалось непросто.

В половине третьего Хоуп стояла у прилавка ювелирного магазина, объясняя владельцу магазина, что ей требуется.

– Знаете, это будет совсем не просто.

– Сколько бы это ни стоило, я буду только счастлива уплатить необходимую сумму за ваше время и беспокойство. Я уверена, что вы сможете это сделать.

Он кивнул.

– Смогу, как только найду достаточно большой кусок слоновой кости. Шесть дюймов – такие большие куски на дороге не валяются.

– Художникам это обычно удается, так что я знаю, что в принципе это возможно, – возразила Хоуп. Она готова была примириться с его сдержанностью, но не желала принимать «нет» в качестве ответа. – Если же вы считаете, что лучше всего обратиться в Миннеаполис, я так и сделаю. Я уверена, что там кто-нибудь сможет выполнить для меня этот заказ за несколько дней.

Он покачал головой.

– Я могу это сделать и сам. Только мне придется заказывать слоновую кость почтой.

– Тогда, пожалуйста, сделайте это экспресс-почтой. Ключ нужен мне на следующей неделе. – Она достала маленький винтик, который отвинтила от оригинала. – Я также хочу, чтобы ключ помещался в точно такой же рамке и в четырех уголках были бы четыре дырочки вот для таких винтиков.

– Да, мэм, – устало ответил ювелир. Судя по всему, день у него выдался не из лучших.

В машине Хоуп облокотилась на руль и с облегчением вздохнула. Теперь можно было возвращаться домой к Арману.

Маленькая моторная лодка терпеливо поджидала ее. Забравшись внутрь и заведя мотор, она принялась осматривать остров. Где-то на вершине холма должен находиться Арман. С другой стороны остров казался поросшим густым лесом, но все же Хоуп могла различить большой валун как раз на вершине холма. Скоро погода изменится: лето уступит место осени, такой короткой здесь, на севере Миннесоты, но завораживающе прекрасной. Дубы, клены и березы оденутся ярко-красными, желтыми и золотисто-коричневыми красками, затем сбросят листву, и ничто на острове не сможет уже укрыться от внимательного взгляда. И она к тому времени уедет.

На берегу его не было видно. Выключив мотор, Хоуп набросила конец на колышек, затянула узел и выпрыгнула из лодки. Прикрывая глаза от солнца рукой, она осмотрела тропинку, ведущую на вершину холма, но увидела Армана, только почти натолкнувшись на него. И сердце ее затрепетало.

Он стоял у невысокой сосенки, на границе невидимой стены. Отметив его горестный вид, Хоуп замерла, и еще одно сразу бросилось в глаза: сквозь Армана просвечивал кустарник, перед которым он стоял. Он был тут, но казался лишь призраком самого себя…

Так, значит, это правда? Чем ближе она подбирается к отгадке тайны, тем явственнее он исчезает. Ее успех убивает его?

– Итак, ты решила навестить меня? – Голос прозвучал тихо, как дуновение ветра, но тон голоса был резким и напряженным.

Она шагнула к Арману, остановившись в нескольких футах от него.

– Очевидно, тебе уже известно, что я узнала нечто новое. Иначе ты ведь не стал бы исчезать прямо у меня на глазах.

Он потер затылок, взъерошив черные, словно вороново крыло, волосы. Она потянулась приласкать его, желая разгладить мускулы, которые, вероятно, сводило судорогой. Но уронила руку.

– Да, моя Хоуп. Это мне известно, – грустно ответил он, не замечая ее жеста.

Они молча дошли по тропинке до вершины холма. Было ясно, что им осталось быть вместе совсем недолго, и никто из них, похоже, не хотел говорить и разрушать стену между ними, которую они сами воздвигли, чтобы спрятать боль от неизбежно приближающегося одиночества.

Хоуп присела на одеяло под высоким дубом. Глубоко вдохнув, она сразу перешла к делу:

– Я нашла ключ. Он находится в музее – доме, где жил когда-то Джон Пикар. Он был правнуком твоего проводника Жака Пийона.

– Так я и думал. – Арман стоял, держа руки на бедрах, и смотрел через озеро на лес на другом берегу, словно заглядывая в прошлое. – Наверное, это именно он убил меня. Странно, но я никак не ожидал, что это окажется он. – Арман посмотрел через плечо на Хоуп. – Ключ у тебя? – Ему хотелось прикоснуться к ней, успокоить ее, но он не знал, как это сделать.

Она покачала головой.

– Нет. Он прикреплен к стене, а вокруг ходят женщины и охраняют его, словно цепные псы. – Хоуп повернулась и взялась за сумку, чтобы достать одну из фотографий, которую не отдала ювелиру. – Я хочу убедиться, что это действительно тот самый ключ. – Она протянула ему фотографию, мысленно умоляя его улыбнуться и облегчить наконец для нее эту ношу.

Арман взял фотографию в руку. Бросив на изображение быстрый взгляд, он кивнул.

– Да, тот самый.

– Так я и думала, – тяжело проговорила она.

Он повернулся к ней, все еще не меняя положения рук, и она увидела, как свет проступает сквозь него. Странно, но от этого Арман казался более внушительным, намного больше, чем был на самом деле.

– Что же нам теперь делать? – спросил он.

– Мы ничего не будем делать. А я – буду. – Она отвернулась, глядя на пейзаж вокруг и желая увидеть Армана таким, каким представляла его себе: настоящим, осязаемым, принадлежащим только ей. Затем она медленно повернула голову, глядя ему в лицо. – Я отвезла размеры ключа и фотографии ювелиру. Примерно через неделю он изготовит дубликат и поместит его в рамку. Тогда я подменю оригинал копией, а его привезу сюда.

Он нахмурился.

– Но ты же сказала, ключ охраняют.

– Так оно и есть, однако я думаю, что мне удастся отвлечь их. Все, что я могу сейчас сделать, – это попытаться.

– И затем? – тихо подсказал он.

– Затем я вернусь сюда, и мы вставим ключ в замок на сундучке. А потом… – она пожала плечами, притворяясь, что все это в порядке вещей, – посмотрим…

Солнце поднялось довольно высоко, и Хоуп заметила, что настает ясный день, и отчаянно постаралась не дать волю слезам, которые угрожали выступить на ее глазах. В любом случае ему это никак не поможет. Она замерла, когда рука Армана легла ей на затылок и он нежно, но требовательно повернул ее лицо к себе.

– Нет, моя Надежда. Так не пойдет, – ласково проговорил он. – Ты меня понимаешь?

– Ты возвращаешься, – прошептала она, притрагиваясь к его щеке. С каждым мгновением наступающего дня он становился все более и более осязаемым.

– Да, – ответил он. – Но я не это имел в виду. Ты этого не сделаешь. Ты меня понимаешь?

Она подняла брови, притворяясь, что не понимает, о чем это он говорит.

– Не сделаю чего?

– Не лишишь себя жизни. – Ответ его был совсем тихим, но слова, казалось, взорвались в воздухе, подобно подожженному пороховому заряду.

Она опустила глаза. Хотя она и не могла еще сформулировать это, но знала, что хотела это сделать, чтобы остаться с ним.

– Почему бы и нет?

Его темно-синие глаза потемнели, став почти черными.

– Потому, что тебе еще не пришло время умирать. Впереди у тебя длинная жизнь, и ты должна с нетерпением ожидать будущего. – Его рука крепче сжала ее шею. – Можешь верить мне или не верить, но я знаю. Я знаю это так же, как знаю и то, что люблю тебя всем сердцем. Я знаю это так же, как знаю, что твоя душа еще встретится с моей и мы завершим с тобой то, что начала наша любовь.

Слезы, которые Хоуп так долго сдерживала, покатились по ее щекам.

– Ты оставляешь меня, уходишь к Фейт, а я остаюсь тут. Неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя больше, чем любила она! И я хочу провести всю мою жизнь – или смерть – с тобой!

– Так и будет, но ты не лишишь себя жизни, пока Господь сам не призовет тебя.

Гнев закипел в ее груди. Ей было так тяжко, что она с трудом дышала.

– Фейт же совершила самоубийство в шестьдесят два года! И знаешь почему? Потому, что поняла, какую ошибку допустила в молодости, и потому, что хотела быть с тобой!

Он печально улыбнулся, и рука его нежно погладила изгиб ее шеи.

– Бедная Фейт. Она была недостаточно взрослой, неготовой к любви. Даже в шестьдесят два года.

– Ты просто высокомерный осел! – вскрикнула Хоуп, забарабанив кулаками по его груди. – Фейт умерла ради тебя! Это что, детская любовь?! Неужели же я не смогу сделать то же самое?

Он схватил ее кулаки и прижал к своей груди, поглаживая их.

– Но ты должна жить, чтобы я мог закончить отведенный мне круг и снова вернуться к тебе, – нежно сказал он. Так нежно, что она успокоилась.

Разжав кулаки, она вытерла слезы со щек, пытаясь осмыслить его слова.

– Я тебе не верю, – заявила она наконец, уставившись ему в грудь, так как боялась поднять глаза.

– Я уже говорил тебе однажды, что мне кажется, будто твоя душа – часть души Фейт, повзрослевшей, ставшей настоящей женщиной… Я все еще верю в это. А также верю, что мы встретимся с тобой снова, а иначе ведь мы не были бы с тобой сейчас вместе. Мы созданы друг для друга. – Он улыбнулся, поднимая ее подбородок так, чтобы она могла посмотреть в его глаза и убедиться, сколь непоколебима его вера. – Я должен в это верить. И ты тоже должна.

Утомленная спором, Хоуп попыталась улыбнуться ему дрожащими губами.

– Ты с ума сошел. И сам это знаешь.

Большим пальцем руки он смахнул ее слезинку.

– Но я не одинок, Хоуп.

– Нет. Ты не одинок.

– Значит, ты веришь мне?

– Я стараюсь…

Он улыбнулся снова, и на этот раз сердце ее чуть не разорвалось в груди при виде улыбки Армана. Она будет бережно хранить его образ в своей памяти. Долго, долго…

– Ты поверишь. Но если бы ты была права, моя Надежда, и ответом было бы самоубийство, разве это не означало бы, что сейчас рядом со мной должна была бы быть Фейт? – Он осмотрелся кругом, и опять его пристальный взгляд вернулся к ней. – Если это так, тогда где же она?

– Значит, как она хотела, не получилось, – вынуждена была признать Хоуп.

– Выходит, мы должны попробовать поступить по-моему. Я знаю, что прав. Просто знаю. – Он привлек ее к себе, развернув так, чтобы она могла прислониться спиной к его груди. Руки его оказались свободны, и он нежно обхватил ими грудь Хоуп.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я так сильно люблю тебя, что мне просто больно.

– Тогда позволь мне облегчить эту боль, Хоуп. – Голос его прозвучал в ее ушах бархатом полуночи, и грудь ее напряглась от желания, вызванного жаром его голоса.

– Да, позволяю, – пробормотала она, отдаваясь ему.

Они любили друг друга нежно, страстно, неистово, а затем замерли, обнявшись. Ее ресницы задрожали и наконец открылись, и она уставилась в темно-синие глубины его глаз. Странная летаргия охватила ее тело, чувство наполненности и насыщения заставляло ее думать, что никогда раньше она ничего подобного не испытывала.

– Лежи спокойно, моя Надежда, – предупредил он.

Так она и поступила. Ей показалось, что он стал легче, чем раньше. И вдруг она поняла, в чем дело: он израсходовал всю свою энергию и теперь растворялся в воздухе.

Тяжелый камень лег на сердце Хоуп, а в горле образовался горестный ком. Но последовавшая затем его медленная материализация вселила в нее надежду, что это еще не конец. Он с ней, сейчас, а остальное неважно! И Хоуп сделала вид, что все в порядке.

Дни проходили слишком быстро. Арман и Хоуп почти ни на миг не расставались друг с другом. Страх, что он может совсем исчезнуть, никогда не покидал Хоуп, как бы она ни старалась выглядеть спокойной.

Стремительно приблизился тот день, когда она должна была ехать к ювелиру за дубликатом ключа. Вслух об этом они не говорили, но оба знали, что пора пришла.