Текст книги "Мрачный взвод. Пробуждение Нави"

Глава 5. Марья

К исходу второго дня робеть перед Святославом она почти перестала. Как только они отъехали от Красной Нивы, Святослав снова стал тише воды, все вокруг оглядывался, хмурился, будто видел что-то, обычному человеку недоступное.

Много слухов о нем среди новобранцев ходило, кто-то боялся его, кто-то уважал безмерно, но равнодушных среди мальчишек не было. Говорили, что он считался самым выдающимся учеником Гореслава и приехать в город не один должен был, а с парой. Куда делся напарник, никто точно не знал, но о том, что со Славой случилось, знали все.

– Почему ты один охотишься? – решилась спросить Марья, пробираясь следом за Святославом через бурелом.

– Так удобнее, – ответил он не оборачиваясь.

– А кто спину твою прикрывать будет?

– Если суждено умереть, напарник не поможет.

– Так ты в долю веришь? – удивилась она.

– У кого доля, у кого недоля, все одно. На стрелу грудью напарник не кинется.

– Я бы кинулась, – заявила Марья.

– Ну и дурочка.

Марья хотела ответить ему, но язык прикусила: не хватало еще старшего из себя вывести, тогда точно не видать ей места в Святом Полку. Пусть сейчас он обычным охотником выглядел, но не стоило забывать, кто Святослав на самом деле.

Лошадей они давно позади оставили, не пройти им здесь. Ноги уже ныли, но Марья не жаловалась – все лучше, чем в седле трястись. От долгой езды верхом ноги болели, бедра горели огнем. Не приучена она к такой жизни, как ни старался наставник, а Марья так и осталась кисель киселем.

Колояр из дома-то ее забрал только потому, что родители слишком добрыми были. И кормили, и поили, и в постели поваляться с утра позволяли. Каждый раз, когда наставник возвращался, ругался на чем свет стоит, укорял их, говорил, что с Марьей нужно быть построже, иначе какой из нее воин вырастет? В конце концов плюнул и велел ей вещи собирать.

Обычно новобранцы только в шестнадцать лет в Ясностан попадают, а ей пришлось отчий дом покинуть на пороге своего тринадцатилетия. Она оказалась не только единственной девчонкой в отряде, но еще и самой младшей.

– А правду говорят, что не будут больше женщин в Святой Полк принимать? – спросила она.

– Кто тебе такое сказал?

– Так все болтают. Мол, раз орден Святых Сестер появился, служить женщины там должны.

– Не должны. Орден давно существует, а у женщин просто выбор есть.

– А ты видал сильных воительниц?

– Не в Полку, – ответил Святослав после недолгих размышлений.

– А где? В Мрачном Взводе?

Он кивнул.

– Расскажи! – взмолилась Марья.

– Есть там женщина, – медленно начал Святослав, – которая с упырем охотится.

– Ну нет! – восхитилась она.

– Говорю как есть.

– Как так вышло? Неужто позволено мертвецу по святой земле ходить? А ты с ней знаком? – Вопросы посыпались из нее, как зерно из дырявого мешка.

– Знаком, – ответил Святослав. – С нее Мрачный Взвод и начался.

– Так ты о Черной Варне? – шепотом спросила Марья. – Правду говорят, что она сама ведьма?

Святослав остановился, повернулся к спутнице и некоторое время молча ее разглядывал. Потом спросил:

– Черная Варна?

– Так ее в моей деревне называют. Мамка пугала меня в детстве: мол, не съешь кашу, придет Черная Варна и заберет тебя с собой.

Святослав неопределенно хмыкнул и пошел дальше.

– Детей она не трогает, только нечисть, – наконец сказал он.

– Вот бы хоть разочек посмотреть на ее упыря! – Марья нагнала Святослава и зашагала рядом. – А он страшный?

– Много ты упырей видела?

– Ни одного, – призналась она.

– Так я и думал.

Больше Святослав ничего не сказал, так и шел, разводя ветви руками да уклоняясь от них.

Выходит, не врали деревенские мужики, существует Варна, и мертвец ее тоже! Значит, и о силе ее правду рассказывают. Один приезжий уверял батюшку, что своими глазами видел, как Варна загнала перевертыша и в рукопашном бою его заборола. Вот бы и ей, Марье, хоть немного ее силы!

Солнце село, стало холодать, да так, что вскоре зубы стучать начали. Марья завернулась в плащ, капюшон на голову натянула, а Святослав шел себе, будто не замечал ничего.

Стал накрапывать дождь, поднялся ветер, старые деревья раскачивались и натужно скрипели. Все темнее вокруг становилось, небо почернело, молнии сверкать начали.

Марья остановилась, чтобы из сапога камешек вытряхнуть, а когда выпрямилась, поняла, что старший далеко вперед ушел.

– Святослав? – робко позвала она, но голос ее унес ветер.

Вокруг было темно, страшно, лучину в такую погоду не зажечь. Пришлось на ощупь вперед пробираться. Корни вековых деревьев идти мешали, кусты прошлогодние за плащ цеплялись ломкими ветками. Из-за шума ветра ничего не было слышно, пыталась Марья Святослава звать, но куда там!

Она остановилась, огляделась и вдруг впереди огонек заметила. Обрадовалась – значит, Святослав сумел пламя зажечь – и побежала на его свет.

Каково же было ее разочарование, когда она вышла к аккуратному домику, огороженному неровным деревянным забором. В окошке приветливо свечи горели, пахло чем-то съестным, лохматый пес сидел на крыльце.

Учуяла Марью собака, подбежала к забору, принялась лаять и хвостом приветливо вилять. Прыгает, радуется, будто они друзья старые.

Марья подошла ближе, протянула псу руку, тот мокрым носом ей в ладонь уткнулся. Она потрепала его по голове, почесала за ухом, осторожно калитку отворила и вошла во двор.

Погода совсем испортилась, дождь лил сплошной стеной, она насквозь промокла и продрогла до костей.

Дверь открылась, и на крыльцо вышла полная женщина со свечой.

– Кто там? – громко спросила незнакомка.

– Я заблудилась! – выкрикнула Марья. – Не ругайся, хозяйка, я просто собаку погладить хотела.

– Дочка, ты что здесь в такую погоду делаешь? – запричитала женщина. – Иди скорее сюда! Иди, иди, мы покормим тебя, у огня посадим, а утром в деревню отведем!

Марья застыла в нерешительности. Что бы посоветовала ей матушка?

Из дома вышел лохматый ребенок лет восьми. Он потянул женщину за сарафан, но та мягко отцепила от себя его руку и спустилась с крыльца.

– Пойдем, дочка, ты же до нитки промокла!

Марья решилась. Раз дети в доме есть, что дурного может случиться?

Вместе они вошли в избу, женщина все причитала, хлопотала вокруг, помогала Марье плащ снять.

– На кого ж ты похожа! – Хозяйка зацокала языком. – И что тебя в такую глушь привело?

– Кто там?

Из другой комнаты вышел мужчина. Невысокий, коренастый, глаза добрые-добрые, сразу понятно стало, что сын темными вихрами в батю пошел.

– Откуда ж ты такая взялась? – мужчина всплеснул руками. – Давай я в печь дров подкину, гостье нашей согреться нужно.

Хозяйка усадила Марью на лавку, помогла снять мокрые сапоги и поставила их поближе к печке. Мальчишка вокруг крутился, в руках деревянные игрушки держал.

– Батя вырезал, – похвастался он и показал Марье лошадку.

– Красиво, у меня тоже такая была. В детстве.

– Так как ты здесь оказалась? – Женщина накинула ей на плечи пуховый платок.

– Охотились с братом, – соврала Марья. – Я замешкалась и отстала.

– Давно отстала-то? – спросил мужчина.

– Думаю, давно.

– Есть будешь? Конечно будешь. – Женщина хлопнула в ладоши. – У нас сегодня полба с мясом, давай я…

– Можно каши без мяса? – попросила Марья. – У меня от него живот болит.

Женщина пожала плечами и достала котелок из печи. Мальчишка сел на пол и принялся играть, а хозяин задумчиво голову чесал.

– Надеюсь, брат твой невредим. Ох и буря поднялась, давно такого в наших краях не было.

– Он умелый охотник, не пропадет, – ответила Марья.

От тепла ее разморило, а каша такая вкусная оказалась, совсем как дома. Масла хозяйка не пожалела, еще и хлеба свежего отломила. Спокойно на душе стало, только за Святослава тревога не отпускала.

– Постелем тебе в комнате, а сами вместе с Ивчиком ляжем, – решила женщина. – Давай я тебе волосы расчешу, ишь какая косища у тебя.

Она принесла гребень, Марья уселась у ее ног и позволила косу расплести. Нежные прикосновения напомнили ей о доме, и вдруг так тоскливо стало! Как там матушка, как батюшка? Нужно отправить им ворона, когда в Ясностан вернется, а может, удастся отпроситься у Колояра и домой съездить? Хотя не отпустит он ее, опять скажет, что вернется она оттуда белоручкой.

– О чем тужишь, дочка? – спросила женщина.

– Батю с матушкой вспомнила, – призналась Марья. – Вот бы поскорее вернуться к ним.

– Вернешься, обязательно, – проворковала хозяйка, – поспишь немного и домой отправишься.

Марья загрустила – обмануть добрых людей пришлось. Дом ее далеко, а Святослав ей вовсе не брат. Придет ли он за ней?

После Марья спать захотела, но все же осталась в горнице, чтобы с Ивчиком поиграть. Они сидели у печи, мальчишка показывал ей игрушки чудные, батей вырезанные. Говорил он много и быстро, будто боялся, что перебьют.

– А друзья у тебя здесь есть? – спросила Марья.

– Нету, – признался Ивчик.

– И немудрено, в лесу ведь живете. И не приходит к вам никто?

– Приходят люди разные, да только… – Мальчишка ручкой махнул совсем как взрослый. – Матушка говорит, что нельзя с едой играть, – невпопад вдруг добавил он.

Слова эти Марью насторожили, но она тут же отмахнулась от них – странный ребенок, что с него взять?

Спать ее уложили на мягкую перину, хозяйка одеяло подоткнула, на ночь поцеловала в лоб и ушла, дверь за собой закрыв. Марья поворочалась немного и уснула, а проснулась перед самым рассветом от ужасного чувства голода. Все-таки маловато каши оказалось, нужно было мяса попросить.

Марья встала и на цыпочках вышла из комнаты. Котелки с едой стояли на столе, никто не заметит, если она немного поест. Вот и ложка нашлась, можно даже в миску не накладывать.

Марья открыла котелок, запустила в него ложку и уже ко рту ее поднесла, как вдруг в неверном предрассветном мареве разглядела в мясе косточку. Поворчала и принялась доставать ее, да только не кость это оказалась!

Она уронила ложку, попятилась, кусочки мяса по столу рассыпались, а среди них палец лежал, с ногтем!

Марья кинулась за своим плащом и налетела на заспанного Ивчика. Тот стоял, глаза тер, зевал.

– Я выспалась, – пробормотала Марья, – мне идти пора.

– Идти? – удивился мальчишка. – Мам… Матушка!

Марья кинулась к двери, но та заперта оказалась. Дергала она ее, дергала, потом табурет схватила и собиралась уже окно разбить, но вдруг кто-то схватил ее сзади.

– Пусти! – закричала Марья и принялась отбиваться. – Пусти меня!

Хозяин только крепче обхватил ее и потащил прочь от окна. Она и царапалась, и кусаться пыталась, а он открыл дверцу в полу и бросил Марью вниз.

Она больно ударилась о холодную землю, вскочила на ноги и попыталась по лесенке обратно забраться, но хозяин с перекошенным от злости лицом ногой ее обратно спихнул и захлопнул дверцу.

Марья упала на что-то мягкое, попыталась встать и нащупала ледяную руку.

– Помогите! – закричала она и отползла в сторону.

Показалось, будто ее в могилу сбросили, а там, в темноте, покойник, наверняка покойник!

Она закричала, метнулась к лесенке, принялась по дверце тарабанить, но никто не откликнулся. От страха дыхание сперло, коленки задрожали, Марья села на ступеньку и обхватила себя руками.

Ужас какой! Что за твари на такое способны?! Неужто и впрямь они людей едят?! Еще и накормить ее мясом человеческим пытались!

Любопытство над страхом верх взяло, Марья осторожно сползла с лестницы и вперед пошла, ощупывая темноту перед собой вытянутой рукой. Запнулась о мягкое, сердце к горлу подскочило от ужаса. Не знала, что найти хотела, но, нащупав в темноте лохматую безвольно свисающую голову, заверещала, отскочила обратно к лестнице и разрыдалась.

Людоеды! Нелюди! Душегубы!

Измотанная рыданиями, Марья свернулась калачиком на ступеньках да так и уснула.

Проснулась она от собачьего лая, привстала, прижалась к дверце и услышала, что хозяйка говорит с кем-то. Затем раздались тяжелые шаги и голос Святослава.

Пришел! Вернулся за ней!

– Помогите! – закричала Марья и принялась в дверцу колотить. – Свят! Помоги!

Зазвенела посуда, кто-то упал на пол. Она услышала мужской крик, затем возню, сквозь половицы свет пробился, да такой яркий, будто кто-то солнце в избу занес. Она приникла к щели и увидела сияние священного пламени, и больше ничего.

Закричала хозяйка, что-то тяжелое на пол упало и покатилось. Марья руку протянула и почувствовала, как что-то горячее на ладонь капает. Она отпрянула, обтерла руки о рубаху и притихла.

А что, если Святослав не победил? Вдруг это его кровь?!

Дверца распахнулась, над ней стоял Свят. Руки его были в крови, лезвие меча запачкано алым.

– Цела? – напряженно спросил он.

– Цела! – выкрикнула она и выскочила из подызбицы.

Свободной рукой Свят обхватил ее и прижал к себе. Марья расплакалась от облегчения.

Святослав неловко похлопал ее по спине и отодвинул от себя. Она утерла слезы и огляделась.

Горница была в беспорядке: лавки перевернуты, горшки разбиты, хозяйка в угол забилась, сына к себе прижимала. На полу тело безжизненное лежало, а голова его в стороне валялась, мертвыми глазами в потолок глядела.

– Боже, боже… – зашептала Марья.

– Не смотри, – велел Святослав. – Оденься и выходи на улицу.

Она быстро натянула штаны, кое-как заправила в них рубаху, накинула плащ на плечи и выскочила из дома. Дрожь ее била такая, что зуб на зуб не попадал.

Лохматый пес к ней подошел, головой боднул, она дрожащей рукой погладила его, а потом заметила жестяную миску. Подошла к ней и увидела остатки мяса.

– И ты тоже, – пробормотала Марья. – Ты тоже ел.

Святослав вытолкнул из дома хозяйку, ее руки были связаны за спиной. Мальчишка шел следом, прижимал к груди игрушки, а глаза у него были такие испуганные, что сердце Марьи сжалось от жалости. Не виноват же ребенок, что родители его людоедами оказались.

– В подызбице два мертвеца, – сказал Святослав. – Без ног. Вы сожрали их?

Женщина под ноги ему плюнула и отвернулась.

– Шагай вперед, – приказал Святослав. – И ты тоже. – Он поманил к себе Марью. – Приглядывай за мальчишкой, чтобы не сбежал.

– Что с ним теперь будет? – шепотом спросила она.

– Это не наше дело. Нет здесь нечисти, только люди, а их полагается на суд князю передавать.

– И мальчишку?

– Он человечину пробовал, что теперь из него вырастет? – Свят окинул ребенка тяжелым взглядом.

– И собака тоже, – с жалостью сказала Марья.

– Идите вперед. – Святослав вытащил меч.

– Ты что делать собрался? – она нахмурилась.

– Иди!

Она пошла, стараясь держаться подальше от связанной женщины. А ведь какой та славной казалась! Так и заманивали они путников, теплым домом и горячей едой. Да только никто их дома не покидал больше.

Собака жалобно взвизгнула. Марья смахнула непрошеные слезы и сжала кулаки.

«Вот как должен поступать настоящий воин Святого Полка», – подумала она. Никакой жалости, никаких сомнений. Святослав сделал то, что должен был, а поднялась бы у нее рука на беззащитного пса? Может, правы мальчишки и место ей в ордене Святых Сестер?

Святослав вывел их на дорогу, и они до самого вечера плелись вдоль нее, не встретив по пути ни одного случайного путника. В деревне напарники передали женщину и ее сына людям князя, объяснили, как добраться до их дома. Собралась толпа, и пришлось признаться, кто они такие на самом деле.

– Приехали все-таки! – выкрикнул кто-то.

– Не прошло и года!

Святослав только плечами пожал и пошел в сторону постоялого двора. Марья за ним плелась, понурая, уставшая и голодная. Но стоило ей вспомнить о пальце в котелке, как к горлу подступала тошнота.

– Что есть будешь? – спросил Святослав, когда они уселись за грязный стол.

– Репу, – пробормотала она. – Что угодно, лишь бы без мяса.

Пока хозяин для них еду готовил, они молчали. Святослав угрюмо местных разглядывал, а Марья украдкой на него посматривала.

Лицо Святослава было спокойным, но взгляд горел суровой решимостью.

– Так вот какие ужасы поджидают воинов Полка? – робко спросила Марья.

– Бывают вещи куда хуже. – Святослав отпил из кружки и скривился. – Подумай, прежде чем клятву давать.

– Я испугалась, глава, – призналась Марья. – Так испугалась, что ничего сделать не смогла. Какой из меня воин?

– Каждый Светозарный боится, но в бой идет, даже если знает, что его ждет поражение.

– Правда? И ты боишься?

– Я уже ничего не боюсь. – Святослав посмотрел ей в глаза. – И доли такой никому не пожелаю.

– Лучше мне в орден податься и…

– Нет! – Он с громким стуком опустил кружку на стол. – В новобранцах оставайся. Нечего тебе в ордене делать.

– Но почему? – Марья окончательно растерялась.

– Послушай меня как старшего. Если решишь остаться в Ясностане, борись за место в Полку.

– Но ты сам сказал, что я слишком слабая.

– Это можно исправить. – Святослав задумчиво добавил: – Я помогу.

– И учить меня станешь?

– Стану.

От удивления Марья даже рот приоткрыла. Надо же! Ей-то казалось, что после того как она разрыдалась, Святослав окончательно верить в нее перестанет, а оно вон как обернулось.

– Что с твоей рукой? – она указала на его окровавленную ладонь.

– Малец укусил. – Святослав будто только заметил аккуратный полукруг, оставленный чужими зубами.

– Давай помогу.

Марья принялась доставать из сумки святую воду и тряпки для повязки. Может, боец из нее никакой, зато раны латать она умеет.

– Не нужно, – махнул он рукой.

– Еще как нужно! Ты посмотри, как глубоко прокусил. А если он болен чем? Надо повязку наложить.

– Прекрати.

Он попытался руку из ее пальцев вырвать, но Марья намертво вцепилась в нее. Святослав зашипел:

– Больно!

– Потерпишь! – свистящим шепотом ответила Марья.

Святослав немного порычал, но вскоре успокоился и позволил ей повязку с облепиховым маслом наложить. Только смотрел волком, щурился, будто ему труда большого стоило позволить кому-то о себе позаботиться.

– Ну вот, а ты боялся. – Марья удовлетворенно оглядела проделанную работу. – Как хорошо вышло, поди и шрама не останется. Можешь спасибо сказать, мне приятно будет.

– Спасибо, – глухо произнес он.

– На здоровье, Святослав. – Она расплылась в улыбке. – Куда теперь отправимся?

Глава 6. Варна

– И которого нам выбрать? – Она хмуро разглядывала рассевшихся вокруг птиц.

– А который на тебя смотрит? – спросил Дарий.

– Да они все таращатся.

Вороны закаркали, недовольные подобным обращением. Варна вздохнула, сорвала с лапы одной из птиц скрученное послание и развернула его.

– И снова покойники, – проворчала она. – Что ж они из всех щелей повылазили?

– Всегда так было. Сама рассуди, любая нечисть так или иначе с мертвецами связана.

– Я бы лучше за подменышем съездила для разнообразия. Или ведьму какую изловить.

– Радуйся, что ведьмы затихли.

– Надолго ли? – Варна махнула рукой. – Кыш! Я свое послание взяла, остальные мне не нужны!

Но птицы не улетали. Топтались, каркали, но продолжали сидеть на ветвях.

– Бес с вами.

Она забрала остальные послания и быстро пробежала их взглядом. В одном ничего нового – покойники, то восставшие, то просто валяющиеся в полях. Зато второе письмо показалось ей интересным.

– Смотри-ка, – она пихнула Дария в бок, – тут пишут, что в Заревке народ с ума сходить начал.

– Хворь какая?

– Ты послушай дальше. – Варна откашлялась и зачитала: – Два юнца сожрали бабку, кота и даже мышей на чердаке.

– Что? – Дарий недоверчиво нахмурился. – Так и написано?

– Сам погляди.

Она передала Дарию послание, прислонилась плечом к дереву и принялась разглядывать друга. Он казался посвежевшим – щеки розовые, глаза блестят, пахнуть смертью от него тоже перестало. Странно было видеть его таким юным, будто последние годы не затронули Дария. Даже не верилось, что это тот самый человек, который в облике упыря с ней охотился.

– Заревка – это разве не тот город, который князь все переименовать силился?

– Один из них, – кивнула Варна. – Не прижилось новое название.

– И откуда в людях Господа такое желание все перекроить на свой лад?

– У тебя спросить надо, ты ведь у нас служителем церкви стать собирался.

– А ты не упускаешь возможности напомнить мне об этом. – Дарий спрятал послание в седельную сумку. – Поедем? Больно уж посмотреть хочется на детей, которые родную бабку съели.

– Поедем, куда деваться. Как-то многовато покойников стало.

– Так Навий четверг на носу.

Варна хмыкнула:

– Веришь в эти глупости? Что меж мирами врата открываются и мертвецы, желающие грехи свои замолить, восстают?

– С нашей работой, – Дарий вскочил в седло, – я научился верить во что угодно.

Навий четверг – событие знаменательное. В этот день живые поминали умерших, угощали их яствами, вспоминали добрым словом. Но была и другая сторона у праздника: старики говорили, что каждый год в этот день отворяются врата между тремя мирами и мертвые получают возможность грехи свои замолить, предстать пред Господом и сразу попасть в Царствие Небесное.

Сама Варна ни разу паломничества мертвецов не видела, да и считалось, что шествие это глазу смертного не дано увидеть. Однако каждый год в это время покойников становилось намного больше обычного, как случайно померших, так и внезапно восставших.

Святая Книга пугала грешников Навьим днем – днем, когда мертвецы свободно по земле бродят да на беззащитный люд нападают. Говорили, чтоб в клочья не порвали, нужно весь день проходить в мокрой одежде, потому что покойникам противно все мокрое.

Дарий, будучи мертвецом, ни разу неприязни к воде не выказывал, так что Варна склонна была думать, что все эти россказни про Навий четверг – всего лишь выдумки темных деревенских дураков. Церковь этот день окрестила Днем поминовения усопших, а народ особо и не противился. Но как выносили к ужину тарелки для недавно умерших родственников, так и продолжили.

– Но в этот раз все как-то иначе идет.

Варна вздрогнула и уставилась на Дария. Он что, все еще мысли ее читает?

– Просто сказать захотелось, – оправдываясь, произнес тот.

Все же интересно, как Рослава сумела ему душу вернуть и вернула ли. Повитуха, принимавшая Свята, уверена была, что связь с духом разорвана, тогда как объяснить все, что сейчас происходит?

Дарий казался живее всех живых: дышал, чихал, зевал, глаза тер, когда уставал. И сердце его билось ровно, уверенно, будто не произошло ничего, будто каждую новую луну Варна не готовила для него варево из крови.

– Мысли твои я все еще слышу, – сказал Дарий. – Прости.

– А я твои почти перестала. – Она потрепала лошадь по шее и заставила ее прибавить шагу. – И что скажешь?

– О чем? О моем внезапном воскрешении? Что это чудо Господне.

– Боюсь, что Господь отношения к этому не имеет.

Они обменялись понимающими взглядами и дальше ехали в тишине, погруженные в тяжелые думы.

В Заревку добрались после заката, переночевали в поле неподалеку, чтобы народ не пугать. На следующий день проспали все на свете – и первых петухов, и зарю, почти до полудня на теплом солнышке нежились, прежде чем наскоро перекусить остатками припасов и отправиться на разведку.

С тех пор как Дарий есть начал, им приходилось возить с собой вдвое больше еды, потому что аппетит у него оказался отменный, будто ему и впрямь девятнадцать лет, а всем известно, насколько юнцы в этом возрасте прожорливы.

– Где тут у вас юнцы живут, которые бабку съели?

Мужик, которого Варна за рукав схватила, аж рот раскрыл от удивления, но быстро спохватился и ответил:

– Вон тот дом, во-он тот, – он махнул рукой. – А вы кто будете? Мрачный Взвод поди? Явились не запылились.

– И мы рады тебя видеть в добром здравии, – усмехнулся Дарий.

– Могли бы и поторопиться, – заявил мужик.

– А ты мог бы спасибо сказать, что мы вообще приехали, – огрызнулась Варна. – Пойдем.

Не знает границ наглость человеческая. Охотники жизнь кладут на жертвенник, пытаются сдерживать нечисть, всеми силами простому люду помогают, а взамен получают только тумаки да затрещины. Так привык к ним народ, что напрочь забыл о благодарности.

– Хозяйка! – Варна подошла к крыльцу. – Мрачный Взвод прибыл!

Дверь тут же распахнулась, на пороге показалась женщина. Лицо у нее было серое-серое, взгляд перепуганный. Стояла, руки заламывала, силилась что-то сказать.

– Давай уже, – разрешила Варна, – спрашивай.

– Вы их не убьете? – выпалила хозяйка.

– Посмотрим, как дело пойдет.

– Варна, – зашипел Дарий.

Женщина побледнела, за сердце схватилась, едва чувств не лишилась, но Варна сжалилась над ней и добавила:

– Будет тебе, кого ни попадя мы убивать не привыкли. Ты только расскажи, как дело было.

– Мы попросили брата моего, Славку, и друга его, Евсея, детей от бабушки забрать. Там она жила, вон в той избе, одинокая была, дети ее давно уехали. Хорошая старушка, за всей малышней присматривала, никогда не отказывала в помощи. – Она всхлипнула. – Отправили их, сами в поле ушли, а когда вернулись… Не поняли сначала, что произошло – на полу кровь, клочья шерсти повсюду. Кота у печи нашли, страшное дело…

– Что с ним было? Растерзали? – поторопила женщину Варна.

– Лапы вывернуты, все нутро наружу… Дурно мне.

Дарий помог хозяйке присесть, а та была ни жива ни мертва, на лбу испарина выступила, руки с такой силой сжала, что пальцы побелели.

– А потом, – продолжила она, – бабушку нашли. На нее будто дикие звери напали. Детей не было нигде, муж мой, Иван, в подпол спустился, а потом на чердак забрался, там и нашел Славку с Евсеем. Они мышей доедали.

Разрыдалась женщина, завыла, обхватила себя руками и раскачиваться начала. Варна с Дарием обменялись встревоженными взглядами.

– Сейчас-то где они? – спросил Дарий.

– В доме Славка. Другим он стал, не мой это брат, – прошептала женщина. – Дочь мою младшую измучил, щипает, раньше ни одной божьей твари не обижал, курей жалел, не позволял поросят колоть. Вчера трем цыплятам шеи свернул!

– Ничего странного в городе не происходило? – Варна присела на корточки. – Может, приезжал кто? Много здесь пришлых?

– Да кому наша Заревка нужна? Только божьи люди из Ясностана приезжают, дома новые строят, церковь в порядок привели, но с местными они не дружат, особняком держатся, – ответила женщина.

– Тебя как звать? – спросила Варна.

– Неждана.

– Веди нас в дом, Неждана.

– А со вторым юнцом что? – спохватился Дарий.

– То же самое. – Неждана встала и пошатываясь к дому пошла. – Мать его, Злату, я давно знаю. Места себе не находит, извелась вся. Заперли они Евсея, не знают, что с ним делать.

Варна постаралась сохранить невозмутимость, но нутро подсказывало, что они тут ничем не помогут. Может, мужики разумом хворы, не всегда ведь дело в колдовстве.

В доме было холодно, тоскливо. Девчушка лет шести на табурете сидела, ногами болтала. Варна заметила на ее руках синяки, да такие страшные, будто малышку кто-то избил.

– Это он сделал, – прошептала Неждана. – Щипается, окаянный, спасу от него нет.

– А муж твой где? – спросил Дарий.

– В поле. Не может же он работу оставить, приходится мне за Славкой приглядывать.

Хозяйка провела их в маленькую комнатку, кивнула на притихшего, сидящего на полу парня лет двадцати и тут же ушла, будто смотреть на него ей было невыносимо.

– Ну, привет, Славка. – Варна подошла ближе. – Как поживаешь?

Выглядел он странно: сутулый, глаза безумные, худющий, будто и впрямь бабку с голодухи сожрал.

– Мы слышали, беда с тобой приключилась. – Дарий сел рядом с парнем. – Не расскажешь, что с бабушкой произошло?

Варна отошла в сторону, чтобы не мешать. Говорил Дарий с юнцом точно с ребенком неразумным.

– Голодный был, – буркнул Славка.

– Отчего ж каши не попросил? – поинтересовался Дарий.

– У нее только гречка была. Не люблю гречку.

– А друг твой? Тоже голодный был?

– А как же.

– А кота за что?

– Захотелось.

– А мыши на вкус как? Я вот ни разу не пробовал.

– Плохи. Косточки у них мелкие.

У Варны мурашки по рукам поползли от спокойного голоса Славки. Сидит, как ни в чем не бывало рассказывает о том, как живых тварей ел, а на лице ни следа раскаяния.

– К тебе недавно незнакомцы не подходили? Может, каких людей приезжих встречал? – осторожно спросил Дарий.

Парень покачал головой.

– А не находил мешочки какие? Косточки чьи или пучки травы?

– Не-а, – ответил Славка.

– А племянницу зачем обижаешь? – вмешалась Варна.

– Злит она меня. – Славка к ней повернулся и серьезно добавил: – Когда-нибудь я и ее съем.

– Людей есть нельзя, – укоризненно сказал Дарий.

– Почему? – спросил Славка.

– Семья твоя в нового Бога верит? – вопросом на вопрос ответила Варна.

– Верит.

– Убийство – это грех. Ближнего нужно любить, – тихо произнес Дарий.

Славка задумался, а потом сказал:

– А мне так не кажется. Если могу – значит, убью.

Из его комнаты Варна вышла в замешательстве. На помешанного Славка не походил, но так спокойно он об убийстве говорил, будто и впрямь не видел в этом ничего плохого.

– Странное дело, – задумчиво прикусил губу Дарий.

– Он будто ценности жизни не чувствует, – сказала Варна. – Будто… Нет у него этой границы в голове. И страха нет.

– Может, он болен все же?

– С ума сходят поодиночке. А тут сразу двое.

Задумчивые и хмурые, они пошли в дом ко второму парню и увидели там похожую картину: перепуганные старики, Евсей, рассуждающий о смерти как о чем-то обыденном, и убитая им собака с вырванным горлом.

– А ведь город, не глушь какая-то.

Они вышли на улицу и остановились у забора.

– Ведьмы, может? – предположила Варна. – Больно уж почерк знакомый.

– В городе церковь стоит, храм возводят, неужели думаешь, что они в открытую действовать начали?

– Тебе ли не знать, что змея в самом сердце ордена Святых Сестер притаилась, – тихо ответила Варна. – Кто бы сказал, чем она сейчас занимается.

– Мелковато для Рославы. После того что она в Торжке устроила, приходить в город ради двух юнцов… – Дарий покачал головой.

Прав он: если бы Рослава за дело взялась, двумя жертвами все бы не ограничилось. Она любит устраивать кровавые представления, что ей съеденная бабка?

– Но не стоит забывать, что кроме нее другие ведьмы есть, – вдруг сказал Дарий.

– Как же они мне надоели, – в сердцах выпалила Варна. – Куда ни плюнешь, повсюду эти твари. А ведь Светозарные их в Черную Падь загнали, казалось, народ может жить спокойно, но куда там!

– Их это будто только подзадорило, – согласился Дарий. – Есть у меня мысль одна, но тебе она не понравится.

– Говори, а там посмотрим.

– Нам бы в Ясностан поехать.

– Забудь.

Варна развернулась и пошла было прочь, но он ее за руку схватил:

– Там книгоположница, записи Светозарных, в них может упоминаться что-то похожее.

– А может и не упоминаться. – Она попыталась руку вырвать, но он держал крепко.

– Чего ты боишься?

Варна зубы сжала и молчала. Не скажешь же ему, что ее страшит возможная встреча со Святом? Кто знает, куда его Рослава отправила, может, при себе держит, а она прочно обосновалась в столице княжества. Как ему в глаза смотреть после того, что он для них сделал? Впору челом к ногам избавителя припадать.