Текст книги "Причина остаться"

Глава 7

Утром, выбежав на улицу, я едва не свалилась с террасы, споткнувшись о забытую за дверью корзину с бельем. Дождь, слабый и как будто ленивый, все еще накрапывал, но небо уже посветлело.

Первым делом я заглянула к кроликам и, обнаружив, что красноглазый с особым упорством пытался прогрызть путь на волю в деревянном поддоне, закрыла дыру миской с кормом. Он недовольно зафыркал и забился в угол, тогда как его соседка, толстая крольчиха с черными ушами, невозмутимо принялась за еду.

– И что ты там будешь делать? – увещевала я новоявленного Энди Дюфрейна[2]2
  Энди Дюфрейн – вымышленный персонаж из фильма «Побег из Шоушенка», снятого по повести Стивена Кинга «Рита Хейуорт и спасение из Шоушенка».


[Закрыть], закрывая клетку. – Тут у тебя все условия.

Ушастый только в очередной раз фыркнул, и его можно было понять.

После этого я угостила Бонни предусмотрительно захваченной морковкой (Клайд сидел в дальнем углу, вяло помахивая хвостом, и так и не подошел ко мне) и отправилась за дом, чтобы собрать мяту для чая. Делала я это не столько ради чая, сколько для того, чтобы убедиться, что машина Акселя стоит на месте, под амбарным навесом. Почему-то, когда я убедилась в этом, по спине пробежала дрожь от смеси предвкушения и недовольства. Мне хотелось увидеть его, поинтересоваться, как рука, но, с другой стороны, казалось, что в его присутствии я не смогу сосредоточиться на работе. Я до сих пор злилась на Акселя за его отвратительное поведение накануне. Пытаясь избавиться от этих мыслей, я понятия не имела, как себя вести, когда мы встретимся, и решила придерживаться прежней стратегии: игнорировать, пока он сам не заговорит.

Но к завтраку Аксель не вышел. Зато мистер Хейз был в добром расположении духа, так что даже удосужился сказать мне «вот и славно», когда я подала ему кружку с чаем. Судя по всему, неумение выражать благодарность было их семейной чертой.

– А это еще что? – Он кивнул в сторону радиоприемника, который тихо шелестел голосом Бобби Дарина.

– Радио, – пожала я плечами, не понимая, что он хочет услышать, и подлила себе еще чаю.

– Вижу, что радио. Где взяла?

– В кладовке.

– Вот как. – Он странно покосился на меня. – Аксель сказал, будто оно сломалось.

– Я починила.

– Сделай тогда погромче.

Я выполнила пожелание мистера Хейза. Приемник недовольно заскрежетал ручкой и зашумел, но быстро пришел в себя. Эдвард погрузился в меланхолию. Нахмурив кустистые брови, он уткнулся взглядом в стол и какое-то время сидел молча, пока мелодия не сменилась. Тогда он откусил кусочек от тоста с сыром и, медленно пережевав, сказал:

– Как-то раз мы с Мэри поехали в бар. Я заказал песню в музыкальном автомате – такую, знаешь, медленную, чтобы был повод пообжиматься как следует. Может, это она и была, уж не помню. Ей утром в колледж ехать, а мы кружим и кружим по залу, гогочем, пьяные. Я ей на следующий же день кольцо подарил, ну как кольцо – смастерил из медной проволоки черт знает что. Но она его приняла – такая была Мэри. Потом уж, как свадьбу играть, я ей купил брюлик. Радости было…

Глаза его подернулись пеленой воспоминаний, а на губах заиграла мечтательная улыбка. И я, не зная ни мать Акселя, ни ее историю, вдруг разозлилась на нее – за то, что она бросила их обоих здесь. Может быть, у нее была весомая причина, чтобы уйти от мужа, но сын – пусть и совершеннолетний – такого не заслуживал. Где она сейчас, интересно? Поддерживают ли они с Акселем связь? А может быть, Лидия, наслушавшись местных сплетен, преподнесла мне все вовсе не так, как оно было на самом деле?

– Вы знаете, где она сейчас? – осторожно спросила я.

Мистер Хейз, не отвлекаясь от воспоминаний, захвативших его, протянул:

– Мэри-то? Бог знает где. И черт с ней.

Я отметила про себя оригинальность его словесных оборотов, но пожалела, что задала этот вопрос: тон мистера Хейза стал холоднее на пару градусов и из ностальгически-сентиментального превратился в отстраненно-раздраженный. Его руки затряслись, чуть не расплескав содержимое кружки, за которую он взялся. Чтобы как-то отвлечь старика, я предложила ему добавку яичницы или еще чаю, но он отрицательно качнул головой. Узловатые, иссушенные старостью пальцы разжались, и кружка приземлилась на скатерть, оставив на ней разводы.

Встав из-за стола, я собрала посуду и поставила тарелки в раковину. Вода здесь была жесткой, и от нее и из-за дешевого средства для мытья посуды руки у меня стали сухими и шершавыми. Вовремя вспомнив об этом, я принялась рыться в шкафчиках в поисках резиновых перчаток.

– Сегодня показывают «Из России с любовью», – сказал мистер Хейз; я ждала, что дальше последует предложение присоединиться к просмотру, но, судя по всему, это оно и было. – А на обед что?

– Пока не знаю. Хотите картофельного супа с гренками?

– Сойдет, – великодушно согласился мистер Хейз.

– А на ужин запеку ребрышки с соусом барбекю, – сказала я так, словно придумала это только что.

На самом деле это было фирменное блюдо моей мамы, и, разумеется, она научила меня его готовить; ребрышки я замариновала еще прошлым вечером. Держу пари, вкуснее он еще не ел.

И Аксель тоже.

– Звучит здорово. Какой на сегодня план?

– Разберу шкаф в прихожей и вымою окна. – Я немножко подумала, прежде чем добавить: – Если дождя не будет, хочу покрасить ставни на первом этаже, хотя бы те, что выходят во двор.

– Это уже лишнее, – проворчал мистер Хейз, но в его голосе я услышала замаскированное удовольствие. Было видно, что он еще ни разу не пожалел, что принял меня на работу. – А на почте ты была? Много писем?

Я протянула ему пачку конвертов, которые оставила на полке. Аксель, судя по всему, к ним и не притронулся.

– Без очков не вижу. Принеси-ка, они возле кровати в моей комнате.

Я вытерла полотенцем последнюю вымытую тарелку и поставила ее на ржавую покосившуюся подставку.

– Минутку.

И вышла в коридор, который казался слишком темным после залитой солнечным светом кухни. Мне послышалось, что мистер Хейз сказал что-то еще. Обернувшись, я тут же врезалась во что-то плечом.

– Хотя бы научись смотреть, куда идешь, – донесся до меня сонный, но привычно недовольный голос Акселя.

– Сам смотри, – сказала я, пытаясь обойти его.

Аксель положил руки мне на плечи. На левом я ощутила материю бинта.

– Ты рассказала отцу о вчерашнем… э-э-э… происшествии?

Прокрутив в голове все возможные «вчерашние происшествия», я пришла к выводу, что нет, о чем ему и сообщила.

– Вот и славно.

Он вдруг быстро и почти невесомо коснулся пальцами моей щеки. А затем прошел мимо, словно ничего и не было, заставив меня на секунду забыть о том, куда и зачем я вообще направлялась.

В комнате мистера Хейза шторы на окнах были плотно задернуты, и воздух тут стоял спертый, пахло лекарствами и ветошью. Хотя мои познания в области медицины в целом и рассеянного склероза в частности были довольно ограниченны, я решила, что днем сюда не помешает впускать немного света, так что раздвинула тяжелую запыленную ткань и открыла нараспашку окно. Затем огляделась: кровать у мистера Хейза была обычная, односпальная, а вся тумбочка возле нее заставлена таблетницами и флаконами каких-то микстур. Сбоку от кровати стоял стул, напротив – шкаф. Было заметно, что комнату обставили не так давно. Скорее всего, раньше спальня мистера и миссис Хейз располагалась на втором этаже, где все двери теперь были закрыты.

Немножко поразмыслив, я сняла с гардин шторы, чтобы позже бросить их в стирку. Окно было грязным, в потеках дождевой воды, – было решено начать мытье стекол с него. Я захватила очки в старенькой оправе с шаткими дугами и вернулась на кухню, не без любопытства прислушиваясь к разговору между отцом и сыном.

– Джефф писал?

– Нет.

– А ты ему?

– Нет.

– Вот и нечего.

Аксель состроил недовольную мину, когда я вошла и протянула очки мистеру Хейзу. Пару конвертов держал в руках Аксель, остальные его отец разложил перед собой на столе.

– Мы уже позавтракали, но я могу…

– Сам справлюсь, – огрызнулся Аксель.

Будь на кухне только мы двое, я бы ответила ему куда красноречивее, чем простым «окей».

– Вчера звонил парнишка Хиггсонов, – мистер Хейз обернулся к Акселю. – Говорит, есть работенка в поле.

– Обойдусь, – глухо отозвался Аксель.

Я заметила, что раненую руку он старается спрятать, чтобы старик ее не заметил.

– Хватит нос воротить, у нас что, денег много? – нахмурился мистер Хейз. Водрузив очки на нос, он принялся вскрывать конверты.

– Если б ты не раздавал их кому попало, может, были бы, – ответил Аксель, глядя на меня.

Я решила, что на кухне мне делать больше нечего, и попыталась было улизнуть, но мистер Хейз остановил меня:

– Постой-ка, Эми. Это что у тебя?

– Шторы из вашей комнаты.

– И чего они, свалились, что ли?

– Я собираюсь их постирать.

Аксель щелкнул языком. По его виду было ясно, что мою самоотдачу и усердие в работе он принимает за попытки выслужиться перед его отцом.

– Ну вечером нельзя было, что ли? Сейчас духота…

– Да, что-то ты не особо предусмотрительна, – поддакнул Аксель.

– А ты помолчи. – Мистер Хейз снова обернулся к нему. – Раз работать не хочешь, поди научи девчонку верхом ездить. И то пользы больше будет.

– Я к лошадям чужаков не подпускаю.

– Ага, а дети в лагере?

– Они мне за это платят.

Я вмешалась в их разговор, грозящий перерасти в ссору, и попыталась свести все в шутку:

– А если я тебе заплачу, прокатишь меня?

В темных глазах Акселя мелькнула не то насмешка, не то интерес.

– Смотря как заплатишь.

Мистер Хейз предпочел пропустить мимо ушей его реплику, как и я. В коридоре зазвонил телефон. Аксель поспешил выйти из кухни, но перед этим он на мгновение замер возле холодильника и, заметив радиоприемник, хмыкнул. Я проводила его многозначительным взглядом и только тогда обернулась к хозяину дома:

– Вам еще чем-нибудь помочь? Я собираюсь заняться стиркой.

– Разве стирка не вчера была?

Я почувствовала, как к моим щекам прилила краска. Не хотелось говорить ему, что белье сначала промокло, а потом пролежало всю ночь на улице, скомканное, и теперь мне придется разбираться с ним заново.

– Иди тогда уж. А я, пожалуй, разберусь со счетами и посижу на улице…

Аксель вернулся на кухню. Выражение его лица было угрюмым и задумчивым.

– Это тебя, – кивнул он мне и полез в холодильник.

– Что с рукой? – спросил его мистер Хейз, поправив на переносице очки.

Ответ Акселя я уже не услышала, потому что вышла в прихожую. Звонил Сэм.

– Надеюсь, не разбудил?

– Нет, конечно. Мы только позавтракали.

– Супер! Итак, предложение следующее: через два часа мама ждет тебя в гости. Потом идем чинить твою тачку, я раздобыл кое-что, что должно помочь. Как тебе план?

– Отлично, – без особого энтузиазма произнесла я. – Сейчас закончу с делами, и до обеда у меня как раз будет время.

– Окей. Мама будет в восторге. Я тоже, по правде говоря. – Последнюю фразу он сказал, отодвинув трубку от лица, так что я едва расслышала.

Мы попрощались, и я отключилась.

– Завела новых друзей? – спросил Аксель, неожиданно выросший прямо передо мной.

– Отстань, – беззлобно отмахнулась я.

Впереди меня ждала бесконечная и утомительная череда дел, так что стоило приберечь энергию и не растрачивать ее на пустые перебранки с Хейзом-младшим.

– Я кое-что хотел сказать…

Ну неужели!

Наверное, нетерпение и любопытство так ярко отразились на моем лице, что Аксель заметил это и рассмеялся:

– А впрочем, в другой раз.

* * *

Посиделки у соседей прошли быстро, приятно и почти безболезненно: никаких личных вопросов Сэм и Анна мне не задавали, а если и задавали, то, чувствуя мое смущение, старались перевести тему. Не знаю, что они подумали обо мне, но я была рада, что не пришлось врать им в лицо и выдумывать всякие небылицы для своей новой автобиографии.

Шона дома не было: по словам Анны, он уехал вместе с Эрни на охоту.

– Если что-нибудь привезут, я обязательно поделюсь с тобой, – сказала она, легонько потрепав меня по плечу.

– Спасибо, – без особого энтузиазма откликнулась я, представив, как Сэм затаскивает ко мне на кухню ногу какого-нибудь бедного оленя.

Словно прочитав мои мысли, Анна посетовала:

– Сэму такой досуг не по душе. А жаль.

– Папа в детстве брал нас с собой, – сказал тот, скривив лицо, – я отсиживался в машине.

То, что у них в семье охота являлась любимым времяпрепровождением, было заметно сразу. В гостиной, где Анна специально для меня как для почетной гостьи накрыла стол, на стене висели оленьи рога, а у дивана вместо коврика лежала чуть выцветшая от старости, но по-прежнему весьма устрашающего вида медвежья шкура.

В остальном же их дом был довольно уютным, хотя и слегка (на мой взгляд) захламленным: тут и там расстелены ажурные салфеточки, расставлены статуэтки, на стенах – детские фотографии мальчишек и вышитые крестиком картины в деревянных рамках. Как и снаружи, было заметно, что дом любят и за ним ухаживают, у него есть история и душа. Хотя с первого взгляда было видно, что в нем давно и единолично правит женщина, мужские следы здесь тоже были заметны.

– Ну, я тоже не большая любительница охоты, с дичью много мороки. Зато Сэмми – отличный помощник в поле, – заметила Анна, с материнской нежностью взглянув на сына и погладив его по руке.

Выглядело это довольно забавно, потому что Сэм, даже сидя за столом, был выше нее на две головы и сжимал в огромных руках маленькую фарфоровую чашечку, словно великан, заглянувший на огонек к фее.

– Я предпочитаю рыбалку, – как будто оправдываясь, произнес Сэм, густо покраснев.

Я только посмеивалась над ними, хотя и не без грусти. Проявления чужой материнской любви всегда отзывались во мне приглушенной тоской.

После бранча – Анна не преминула дать мне с собой огромный пакет шоколадного печенья – мы с Сэмом сразу отправились к амбару, где стоял мой «Додж». Загнать его прямо под навес на буксире не вышло, так что ребята оставили его чуть в стороне, под кронами деревьев.

Дождь превратился в морось, но из-за жары я была ей даже рада. Сэм тоже, потому-то он решил не откладывать ремонт. Откинув жалобно скрипнувший крышкой капот, он принялся показывать мне какие-то детали и объяснять, что там сломалось и износилось. Я ни слова не поняла, хотя и кивала с таким видом, словно все это было мне крайне интересно. С собой он взял огромную бутыль машинного масла и чехол с инструментами, который держала я, изредка ему что-нибудь подавая.

– Черт, тряпку бы. – Сэм как раз закручивал очередную гайку и, утирая пот со лба, мазнул себя чем-то черным.

– Ты похож на Рэмбо, – засмеялась я, показывая ему на своем лице, где нужно вытереть грязь.

Он провел рукой по носу, но только еще сильнее испачкался.

– Дай-ка я.

Сэм послушно наклонился ко мне, и я быстро вытерла пятно.

– Как мило.

Мы обернулись одновременно. В нескольких ярдах от нас стоял Аксель. Лицо его искажала кислая ухмылка, но глаза оставались серьезными. Мне показалось, что он смотрит на Сэма с легкой неприязнью. Меня же Аксель как будто не замечал.

– Если ты к Эрни, он уехал с Шоном на охоту, – холодно сказал ему Сэм.

– Спасибо за заботу, Сэмми, но мне нужен не он.

Аксель пошел мимо нас вдоль амбара к тропинке, ведущей сквозь дубовую рощу. Я смотрела ему вслед, задумавшись, но он ни разу не обернулся.

– Он всегда такой?

– Ага. Сочувствую. – Сэм слегка пихнул меня локтем в бок, заставляя перевести внимание на машину. – Смотри, вот этот шланг я подлатал, но его все равно нужно будет заменить…

Когда он закончил, я включила зажигание. Автомобиль, выразив свое недовольство глухим дребезжащим урчанием, все-таки завелся.

– Боже, ты мой спаситель!

Я выскочила с водительского сиденья и принялась пританцовывать вокруг Сэма. Он засмеялся и, явно довольный собой, захлопнул капот.

– Спасибо, спасибо, спасибо! Как я могу тебя отблагодарить?

– Брось. – Сэм смутился. – Тут ничего сложного, если знать, что искать.

– И все же…

Предложить мне было нечего, но мы нашли компромисс: Сэм попросил помочь ему с учебой, прогнать по нескольким тестам. Мы договорились встретиться позже у реки, расстелить плед и провести импровизированный экзамен на свежем воздухе, если погода позволит.

– Я ничего в этом не смыслю, – предупредила я.

– Там ответы в конце справочника, не переживай. Только проверишь меня…

– Сэмми, ты мне нужен! – до нас донесся голос Анны.

– Вовремя она, – хмыкнул Сэм. – Ладно, давай ближе к вечеру, если у тебя нет других планов. Или завтра, если будет дождь.

К обеду дождь усилился и лил сплошной непроглядной стеной до самой ночи, избавив меня от мытья окон, покраски ставен и помощи Сэму. Но и в доме хлопот не становилось меньше.

Раздобыв в кладовке моток бечевки и растянув ее прямо на террасе между деревянными столбами, я развесила наконец злополучное постиранное белье и шторы. Домой как раз возвращался Аксель, и не один, а в компании грузного взрослого мужчины. Волосы у него были ярко-рыжими, так что я догадалась, что это отец Эрни, мистер Уилкс.

Они не стали заходить внутрь и двинулись прямиком к постройке с лошадиными стойлами и кроликами. Мужчина с любопытством взглянул на меня и что-то спросил у Акселя; тот, отвечая, передернул плечами. О чем они говорили, я не слышала, потому что стояла слишком далеко, но поняла, что речь шла обо мне. Мистер Уилкс махнул мне рукой, и я с улыбкой махнула тоже, понадеявшись, что Аксель не стал рассказывать ему выдуманную им самим нелепицу обо мне и Томпсоне.

После полудня я ползала на четвереньках по прихожей, вымывая из дальних углов пыль и паутину, когда почувствовала в воздухе запах гари. Испугавшись, что в доме начался пожар, я побежала, ориентируясь на запах дыма, который уже заполнил все пространство под потолком.

На кухне Аксель воинственно пытался потушить здоровой рукой плюющуюся маслом, шипящую сковородку. Для этого он использовал полотенце, которое мгновенно вспыхнуло и зачадило.

– Отойди! – велела я ему, схватившись за банку с содой и высыпав все ее содержимое в сковороду.

Аксель бросил полотенце в раковину и залил водой из крана. Кашляя и плюясь от режущего глаза дыма, мы, не сговариваясь, дернули на окне створки, впуская внутрь свежий влажный воздух. Аксель выглядел до ужаса раздраженным и старался не смотреть на меня.

– Что это было? – спросила я без упрека, но с интересом, хотя, будь на его месте я, Аксель наверняка уже высмеивал бы меня.

– Отошел на минуту и не уследил, – нехотя пояснил он.

– Я сейчас приготовлю обед, так что мог бы подождать или…

– Нет уж, спасибо! – рявкнул он. А потом оглядел меня с ног до головы презрительным взглядом и добавил: – Не думала одеваться поскромнее? Ты не в баре работаешь.

Я оглядела себя, пытаясь понять, что ему не понравилось. Обычная футболка и шорты приличной длины, которые я смастерила сама, отрезав штанины у старых джинсов. Макияж я сто лет не делала, а волосы, вечно вьющиеся и распушенные из-за высокой влажности, убирала в пучок на затылке. Это, конечно, не униформа горничной, но вполне себе нормальная одежда для работы по дому в такую жару. Очевидно, Акселю нужен был повод, чтобы придраться ко мне, и он его нашел.

– Мне скафандр надеть?

Он фыркнул и ушел. Только тогда я заметила, что радио молчит, и упрямо воткнула штекер в розетку. Динамик заголосил хрипловатым голосом Эдит Пиаф. Я видела, как пикап Акселя проехал мимо дома, и не могла понять, что вывело его из себя. Уж точно не мой внешний вид. А если и так, кто он такой, чтобы указывать мне, во что одеваться? Носить чепец и передник я не собираюсь.

– Ты что тут спалила?

Мистер Хейз, прихрамывая и постукивая тростью по полу, остановился в дверях и принюхался.

– Это не я, а Аксель. – Меня задело его предположение. Что именно Аксель пытался приготовить, я так и не поняла, но сковородка была безнадежно испорчена. – Что это на него нашло?

– Клайд приболел. Ничего серьезного, да только Аксель вечно носится с ними как ушибленный. Говорил я ему, пора их продавать, машина есть, трактор у Уилкса берем, на что нам лошадей держать? А он ни в какую. Их еще жеребятами Мэри растила, видать, прикипел душой…

Что ж, это, по крайней мере, хоть немного объясняло вспышку гнева Акселя. Но куда он поехал? Я старалась об этом не думать.

Остаток дня пролетел незаметно. Мы с мистером Хейзом как раз уселись за просмотр следующего фильма об агенте ноль-ноль-семь и болтали о какой-то ерунде, когда Аксель вернулся. Слышно было, как он остановился в дверях гостиной, наблюдая то ли за нами, то ли за происходящим на экране.

– Я оставила тебе ужин на столе, – сказала я ему, обернувшись через плечо. – Если хочешь.

– Ребрышки отменные, – кивнул мистер Хейз, забирая у меня миску с попкорном.

– Я не голоден, – глухо ответил Аксель. В коридоре послышались его шаги, а затем хлопок двери, ведущей в спальню.

Легкая тень разочарования ужалила меня. Спать я ушла еще до того, как закончился фильм.