Текст книги "Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров"

Все – зло

Профессор Дэвид Гриффин сообщил слушателям во время тура в поддержку своей широко известной книги «Новый Перл-Харбор: Неудобные вопросы об администрации Буша и 11 сентября» (The New Pearl Harbor: Disturbing Questions About the Bush Administration and 9/11), что «уже известно и нет никаких разумных оснований для сомнений, что Всемирный торговый центр был разрушен своими, это было организовано собственными террористами»{168}168
  Powell, M. «The Disbelievers,» The Washington Post, 8 September 2006.


[Закрыть]. Гриффин пришел к выводу, что «благополучие нашей республики и, возможно, выживание нашей цивилизации зависит от раскрытия правды о произошедшем 11 сентября». Он удостоился бурной овации.

Профессор Гриффин – вежливое академическое лицо движения «За истину в 9/11». Хриплый техасец Алекс Джонс и его радиошоу, транслируемое на всю страну, добавляет в обсуждение немного бравады. На митинге движения в центре Чикаго в 2006 г. Джонс, размахивая мегафоном, говорил собравшимся: «Правительство проводит теракты, чтобы создать предлог для превращения Америки в полицейское государство. Зачем? Чтобы превратить нас в своих политических рабов, чтобы с помощью нашей силы мировая империя захватила всю планету. Дамы и господа, 11 сентября устроили свои»{169}169
  https://www.youtube.com/watch?v=YzC0IEn5n-Q.


[Закрыть].

Боязнь катастрофы, которую выражают Джонс и Гриффин, не редкость. Сенсационные обвинения – основное свойство конспирологического стиля со времен кровавого навета на евреев в первой полноправной теории заговора, возникшей вслед за Великой французской революцией. Джон Робинсон, автор упоминавшегося в главе 1 трактата об иллюминатах, писал, что «ОБЩЕСТВО БЫЛО СОЗДАНО со специальной целью – РАЗРУШИТЬ ВСЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ И УНИЧТОЖИТЬ ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ЕВРОПЫ»{170}170
  Robison, J. (1798). Proofs of a Conspiracy (3rd Edition). Dobson & Corbett. P. 12.


[Закрыть]. Он же довольно свободно использовал заглавные буквы, чтобы подчеркнуть масштаб своих разоблачений, предвосхитив на столетие раздражающее злоупотребление блогерами клавиши «Caps lock».

Тайный сговор вполне может быть полезным и даже приятным. Люди сговариваются устроить вечеринку с сюрпризами для своих друзей. Спецслужбы проводят тайные операции в целях (как минимум теоретически) национальной безопасности. При этом не редкость жестокие и разрушительные преступные сговоры, от убийства супруга с целью получения страховки и до ужасных зверств террористов. Иногда секретность необходима, так как выполняемое задание может выглядеть неоднозначно с точки зрения морали. Но даже такие тайные планы, как правило, ограничены в целях и масштабах. Исследователи конспирологии Эмма Джейн и Крис Флеминг метко охарактеризовали современную конспирологическую активность. «Насколько известно, в мире, где мы живем, действуют не один и не два могущественных тайных заговора, а постоянно прокручиваются миллионы мелких и несколько средних»{171}171
  Jane, E. A., & Fleming, C. (2014). Modern Conspiracy. Bloomsbury Academic. P. 104–105.


[Закрыть]. И затем добавляют, что «большинство настоящих заговоров настолько банальны, что не стоит строить теории на их счет».

У конспирологов нет времени на такие мелочи. Теории заговора, как правило, описывают более зловещий и амбициозный тип конспираторов. Такие заговорщики должны иметь гораздо большую неразборчивость в средствах. У них «есть цель, ради которой они готовы пойти на обман, есть желание и способность ничем не гнушаться для ее достижения» – пишут Джо Усцински и Джозеф Парент{172}172
  Uscinski, J. E., & Parent, J. M. (2014). American Conspiracy Theories. Oxford University Press. P. 45.


[Закрыть]. Общий вопрос для всех конспирологов: «Сui bono?»[7]7
  «Кому это выгодно?» (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть] Когда кто-то выигрывает в определенной ситуации, автоматически подозревается, что он ее и подстроил. Интрига усиливается за счет того, что «негодяями» часто оказываются такие люди или организации, от которых мы обычно ожидаем действий в общественных интересах, например демократически избранные руководители, органы здравоохранения, СМИ. Во многих случаях подтверждение теорий заговора приводило бы к импичментам целых правительств, роспуску и уголовному преследованию многих организаций и переписыванию истории.

Как точно выразились Джейн и Флеминг, крайние формы теорий заговора – это «всеобъемлющее проявление организованного зла, по сравнению с которым Уотергейтский скандал лишь безобидные игры на детской площадке»{173}173
  Jane, E. A., & Fleming, C. (2014). Modern Conspiracy. Bloomsbury Academic. P. 130.


[Закрыть]. Мы имеем дело не с заурядными преступниками. Злостные стремления этих сил выходят за пределы обычных интриг, порожденных личной корыстью, конкуренцией, коррупцией, жестокостью и криминальной средой. Эти негодяи, похоже, сошли со страниц комиксов. Они виновны во всех бедах, от которых мы страдаем, они регулярно совершают чудовищно жестокие деяния и в конечном счете стремятся извратить или разрушить все, чем мы дорожим. Согласно теориям заговора, на кону стоит весь мир и моральные ценности. Мы имеем дело с абсолютным Злом. Политолог Поль Завадски пишет: «Можно иронически заметить, что [теории заговора] возрождают дьявола, но на этот раз перед нами человек в дьявольском обличье»{174}174
  Zawadzki, P. (2011). «Jewish World Conspiracy» and the Question of Secular Religions: An Interpretative Perspective. In Landes, R., & Katz, S. (Eds.). The Paranoid Apocalypse. NY U Press. P. 107.


[Закрыть]. Если это преувеличено, давайте послушаем Дэвида Рэя Гриффина, профессора с вкрадчивым голосом: «Мы настолько очаровались дьявольским могуществом и сосредоточились на жажде богатства и власти, что стало возможным сделать почти все»{175}175
  Powell, M. «The Disbelievers,» The Washington Post, 8 September 2006.


[Закрыть].

Охота за нестыковками

Ричард Хофштадтер обратил внимание на те «героические усилия», с которыми конспирологи собирают доказательства в пользу своих теорий{176}176
  Hofstadter, R. (1964). The paranoid style in American politics. Harper's Magazine, 229 (1374), 77–86.


[Закрыть]. Йован Байфорд отметил, что «конспирологи считают себя не рассказчиками занимательных историй, а искателями и исследователями»{177}177
  Byford, J. (2011). Conspiracy Theories. Palgrave Macmillan. P. 88.


[Закрыть]. Существуют целые группы, занимающиеся теориями заговора на тему убийства Кеннеди, терактов 11 сентября и бесконечного количества прочих. Большинство конспирологов ориентируются в своих темах гораздо лучше, чем их разоблачители. Если вы когда-нибудь спорили со сторонником движения «За истину в 9/11», то вас наверняка щедро угощали неиссякаемым списком фактов и аргументов, которые указывали на заговор как единственно возможное объяснение. Однако конспирологический стиль не рассматривает все доказательства беспристрастно.

11 сентября 2001 г. В 16.54 восточного времени журналист Би-би-си в Нью-Йорке на фоне дымящихся развалин башен-близнецов сообщил, что только что рухнуло третье здание – 7-й корпус Всемирного торгового центра{178}178
  http://www.whatreallyhappened.com/WRHARTICLES/bbc_wtc7_videos.html.


[Закрыть]. Единственная ошибка репортажа была в том, что здание не рухнуло. Оно все еще стояло, и его можно было увидеть за плечом журналиста. Если бы на этом все закончилось, то ошибочный репортаж был бы давно забыт. Но в 17.20, через 26 минут после сообщения и через 5 минут после того, как мистическим образом была потеряна спутниковая связь репортера с Би-би-си в Лондоне, 7-й корпус развалился. Такое преждевременное сообщение о разрушении здания – типичный пример доказательств, на которых основываются теории заговора. По официальной версии, этот репортаж никаким образом не открывает реальный смысл происходящего. В Нижнем Манхэттене был переполох, про здание было известно, что оно в плохом состоянии, и сообщение о его падении было просто ошибкой. Однако, согласно некоторым теориям заговора, этот репортаж важен для понимания случившегося 11 сентября: он является доказательством. Подобного рода нестыковки (на первый взгляд – мелочи, которые официальная версия не может моментально объяснить) являются источником жизненной силы для конспирологических теорий. Каждая маленькая несуразность запускает цепь рассуждений, которые неизбежно приводят к выводу, что все произошедшее было заговором. Ошибка про 7-й корпус в репортаже, согласно теориям заговора, свидетельствует, что Би-би-си знало о том, что должно произойти, а репортер опередил этот сценарий – это как раз одна из тех мелких ошибок, которые встречаются в заговоре, безупречном в остальной части. А если разрушение 7-го корпуса было предопределено, то и башни-близнецы упали по сценарию, значит, вся трагедия была тщательно спланирована с самого начала.

Философ Брайан Кили отметил, что вплетение любой малейшей нестыковки в огромную общую теорию может привести к тому, что конспирологические версии будут выглядеть более убедительными, чем официальные, просто в силу своей полноты. Конспирологические теории «всегда объясняют больше, чем конкурирующие теории, поскольку, ссылаясь на заговор, они могут объяснить и те факты, которые соответствуют принятым взглядам, и те отклонения, которые общепризнанная теория не может объяснить»{179}179
  Keeley, B. L. (1999). Of conspiracy theories. Journal of Philosophy, 96 (3), p. 119.


[Закрыть]. Кили объясняет, что это кажущееся достоинство на самом деле иллюзия. Если хорошо присмотреться, то вы сможете везде найти несоответствия. В нашем понимании сложных событий всегда есть ошибки, противоречия и пробелы. Прошлое запутанно, а людям свойственно ошибаться. Кили считает, что, «учитывая несовершенство человеческого представления об окружающем мире, следует ожидать, что даже самая лучшая теория не может объяснить все возможные факты».

Это не означает, что такие нестыковки абсолютно бесполезны. Множество научных открытий и уточнений возникли на основе рассогласования фактов, которые текущая модель не могла объяснить. Но конспирологический стиль наполняет глубоким смыслом любую мелочь, используя ее, чтобы подвергнуть сомнению общепринятое объяснение в полном объеме. Истинное значение несоответствия можно объективно оценить только в контексте тех фактов, которые ставятся под сомнение.

Например, некоторые конспирологи-любители, рассуждая об убийстве Джона Кеннеди, придают очень большое значение свидетельским показаниям, что в тот день в районе Дили-Плаза в Далласе было слышно более трех выстрелов. Если это правда, то возникают сомнения в верности заключения Комиссии Уоррена, что Ли Харви Освальд действовал в одиночку. Соответственно, эти показания свидетелей занимают почетное место среди доказательств заговора. Однако конспирологические теории забывают упомянуть (или считают это умышленной дезинформацией), что только 5 % очевидцев слышали четыре и более выстрела, тогда как 81 % слышали три выстрела{180}180
  http://www.skeptic.com/reading_room/jfk-conspiracy-theories-at-50-how-the-skeptics-got-it-wrong-and-why-it-matters.


[Закрыть].

Выпадает орел – выигрываю я, решка – проигрываешь ты

Эрл Уоррен главным образом известен тем, что его именем названа Комиссия Уоррена – первый орган, занимавшийся официальным расследованием убийства Кеннеди. Уоррен стал ключевой фигурой во многих конспирологических версиях убийства Кеннеди, ему приписывалась роль главного лица, занимавшегося сокрытием огромного числа фактов. Есть некоторая ирония в том, что за два десятилетия до этого сам Уоррен явно и с серьезными последствиями продемонстрировал основное свойство конспирологического стиля, которое мы добавим к нашему определению. Для конспирологических теорий характерна неопровержимая и непробиваемая логика, согласно которой заговор нельзя опровергнуть абсолютно ничем, даже прямыми доказательствами обратного.

19 февраля 1942 г. президент Франклин Рузвельт подписал Чрезвычайный указ № 9066, позволявший военным властям определить некоторые части страны как «военные зоны», откуда «могут быть удалены все или некоторые гражданские лица»{181}181
  http://www.ourdocuments.gov/doc.php?flash=true&doc=74&page=transcript.


[Закрыть]. Несмотря на туманные формулировки, приказ был составлен с расчетом на определенную группу людей. Из своих домов были выселены и отправлены в лагеря для интернированных более 100 000 японцев, более половины которых были американскими гражданами. Такие радикальные меры считались необходимыми, поскольку, как сообщалось в Указе № 9066, «успешное ведение войны требует всей возможной защиты от шпионажа и диверсий», в том числе и в глубоком тылу.

А как насчет доказательств того, что граждане японского происхождения организовали заговор с целью подрыва военной экономики? За шесть недель, прошедших после нападения японцев на Перл-Хабор, не было зарегистрировано ни одного случая диверсии, и ФБР пришло к выводу, что нет доказательств существования какой-либо серьезной угрозы для безопасности. Однако, когда речь заходит о конспирологических теориях, отсутствие доказательств означает, что заговор работает. Эрл Уоррен, тогдашний генеральный прокурор Калифорнии, был одним из самых активных организаторов интернирования. В своем обращении к конгрессу он заявил, что, «к сожалению, многие наши сограждане и некоторые наши органы власти ‹…› считают, что если с начала войны в США не было никакого вредительства и никакой активности «пятой колонны», то и ничего не планируется. Но я считаю, что это и есть самый зловещий знак во всей ситуации»{182}182
  https://archive.org/stream/nationaldefensem29unit/nationaldefensem29unit_djvu.txt.


[Закрыть]. Вредители, как сообщил Уоррен, тянут время, ожидая подходящего момента, чтобы нанести удар. «Я убежден, что мы просто убаюканы ложным чувством безопасности».

У сторонников движения «За истину в 9/11» похожие подозрения возникают по поводу отсутствующих доказательств. Эту позицию в 2006 г. продемонстрировал радиоведущий Чарльз Гойетт в напряженном интервью с репортером журнала Popular Mechanics Девином Коберном, который работал над книгой, разоблачающей конспирологические теории этого теракта. Между ними возникло разногласие насчет достоверности предположения о сокрытии фактов. Гойетт спросил с раздражением: «Какого черта! ‹…› Прошло уже пять лет. Когда же американцам предоставят эти свидетельства?» Коберн начал отвечать: «Я думаю, что множество имеющихся доказательств объясняют…», но Гойетт перебил его и сказал: «Нет, я не о тех доказательствах, которые мы видели, нас волнуют те доказательства, которых мы не видели. ‹…› Это та собака[8]8
  Отсылка к рассказу «Серебряный» Артура Конан Дойла, в котором Шерлок Холмс по молчанию собаки заподозрил, что преступник – среди своих. – Прим. пер.


[Закрыть], которая не залаяла»{183}183
  http://www.911truth.org/az-radio-host-deconstructs-popular-mechanics-911-disinfo-researcher.


[Закрыть].

Если отсутствие доказательств само по себе доказывает заговор, то наличие противоречивых свидетельств еще сильнее его изобличает. Для многих сторонников движения «За истину в 9/11» официальное расследование было в лучшем случае умышленно предвзятым и неполным, а в худшем – полностью сфальсифицированным, а видеообращение Усамы бен Ладена подделано с помощью его двойника. Согласно логике конспиролога, категорические возражения обвиняемого в заговоре тоже могут быть истолкованы как признание вины. В служебной записке ЦРУ 1967 г. на тему конспирологических теорий убийства Кеннеди, направленной заграничным агентам разведки, отмечается, что при любом заслуживающем внимания заговоре убийство было бы организовано совсем по-другому{184}184
  deHaven-Smith, L. (2013). Conspiracy Theory in America. University of Texas Press. P. 197–203.


[Закрыть]. К примеру, «ни один здравомыслящий человек не взял бы Освальда в сообщники». Однако для автора книги «Теория заговора в Америке» (Conspiracy Theory in America) Лэнса Дехэвен-Смита тот факт, что убийство выполнено небрежно, парадоксальным образом доказывает, что это была работа специалистов. Дехэвен-Смит пишет, что на самом деле убийство «несло признаки истинного профессионализма, когда специалист применяет свои знания и умения, чтобы казаться любителем»{185}185
  deHaven-Smith, L. (2013). Conspiracy Theory in America. University of Texas Press. P. 113.


[Закрыть]. Благодаря такой замкнутой на себя логике попытки опровергнуть теорию заговора похожи на попытки приколотить желе к стене. Поскольку конспирологические теории по своей сути недоказуемы, они всегда остаются незавершенными и способны легко принимать новые формы, чтобы избежать опровержений. Каждое разоблачение может быть истолковано как дезинформация, направленная на то, чтобы сбить искателей истины со следа, а то, что конспирологи еще не могут «вывести заговор на чистую воду», свидетельствует только о могуществе их врагов (и доверчивости масс). Теории заговора не просто защищены от опровержений, они извлекают из этого пользу. Если что-то выглядит как заговор – это заговор. Если что-то не похоже на заговор – это абсолютно точно заговор. Доказательства против конспирологической теории превращаются в доказательства существования заговора. Как говорится, если выпадет орел – выигрываю я, если решка – проигрываешь ты.

Рабочее определение

Итак, мы перечислили шесть ключевых элементов конспирологического стиля. Перед тем как подвести итог и двинуться дальше, необходимо сделать предупреждение. Изучая список, вы можете испытать ложное ощущение объективности и чувство, что мы вооружены «точным фотороботом» нашего объекта наблюдения, – все это исследователь конспирологии Питер Найт называет подходом «как-понять-что-твой-сосед-коммунист»{186}186
  Knight, P. (2013). Conspiracy Culture. Routledge. P. 7.


[Закрыть]. Однако Эмма Джейн и Крис Флеминг отмечают, что «заговоры и теории заговоров очень разнообразны по своему правдоподобию, масштабам и результатам. Иногда они похожи на чернильные пятна Роршаха: разные аналитики смотрят на них и видят совершенно разные вещи»{187}187
  Jane, E. A., & Fleming, C. (2014). Modern Conspiracy. Bloomsbury Academic. P. 20–21.


[Закрыть]. Определить такое расплывчатое понятие, как «теории заговора», можно только субъективно. Будем считать наши шесть характеристик полезным эмпирическим правилом, а не непреложным законом.

Кроме того, в то время как некоторые теории заговора, тщательно разработанные и всеобъемлющие, широко прокомментированы, изложены в трудах книжного формата, другие всего лишь выражены в виде догадок. Есть, например, тактика «просто задавать вопросы». Конспиролог, вместо того чтобы излагать связную концепцию, просто ставит вопросы, на которые официальной версии сложно ответить. При таких вопросах всегда предполагается, что кто-то чего-то недоговаривает. В итоге слушателю предлагается выяснить детали. По мнению психолога Майка Вуда, эта тактика приобрела популярность в связи с развитием интернета, где теории заговора могут быть разоблачены так же быстро, как они появляются, и некая неопределенность может служить хорошей защитой от критики{188}188
  Wood, M. J. (2013). Has the internet been good for conspiracy theorising? PsyPAG Quarterly, 88 (3), 31–34.


[Закрыть]. Однако способ это не новый. И речь идет не только о простом защитном механизме для слабохарактерных людей. Как известно, британский философ, лауреат Нобелевской премии по литературе Бертран Рассел организовал комитет «Кто убил Кеннеди» и опубликовал статью под названием «16 вопросов об убийстве»{189}189
  http://22november1963.org.uk/bertrand-russell-16-questions-on-the-assassination.


[Закрыть], где намекнул, что Освальд был марионеткой, а Комиссия Уоррена замешана в сокрытии фактов.

Стоит еще раз напомнить, что ни один их тех признаков, которые мы обсуждали выше, сам по себе не поможет отличить вымышленный заговор от настоящего. Даже если некоторое утверждение соответствует всем шести критериям, это не означает, что оно не может быть истинным. Стоит также отметить, что конспирологи сталкиваются с особенными, уникальными проблемами. Во-первых, хотя теории заговора отличаются от нормального взгляда на мир, мы знаем только про те тайны, где что-то пошло неправильно. Кто-то что-то перепутал, проболтался или уже добился своего и скрывать больше нечего. Если заговор на самом деле был таким хорошим, как говорят про него конспирологи, то мы бы никогда не смогли его выявить. Во-вторых, как отмечает Брайан Кили, если конспирологи правы относительно своих теорий, они, в отличие от скучных старомодных ученых в халатах и с пробирками, проводят исследование, которому пытается активно помешать исследуемая сторона. «Представьте, если бы нейтрино было не только сложно обнаружить, а оно еще и активно пыталось избежать обнаружения!»{190}190
  Keeley, B. L. (1999). Of conspiracy theories. Journal of Philosophy, 96 (3). P. 120.


[Закрыть] (В научных работах редко встречается восклицательный знак, но зато ученым не часто предоставляется возможность вообразить себе тайный сговор неуловимых нейтрино.) В этом свете считать доказательства, опровергающие заговор, подтверждением заговора не так уж нерационально.

Бездумно отвергать любое сообщение о заговоре также неправильно, как и безоговорочно принимать его. Иногда внешняя сторона обманчива. Иногда могущественные силы пытаются скрыть доказательства и ввести в заблуждение. Иногда даже бывают заговоры, кажущиеся неправдоподобными и невообразимо зловредными. На редкость непродуманная (не говоря уж о ее незаконности и аморальности) операция «Нортвудс» похожа на наиболее фантастические теории заговора – за исключением того, что она действительно была спланирована высокопоставленными государственными чиновниками. К счастью, чиновники более высокого уровня не одобрили эти планы, однако в главе 5 мы увидим возмутительный пример осуществленного аморального заговора.

Часто мы называем какое-то утверждение теорией заговора, чтобы его отвергнуть как смехотворное. Надеюсь, я предложил не очень уничижительное определение. И все же наше определение не совсем нейтрально. Вероятно, будет справедливо предположить, что существует обратная зависимость между тем, какому количеству из описанных нами шести ключевых элементов соответствует теория и ее правдоподобностью. Короче говоря, чем проще версия, тем с большей вероятностью она окажется верной.

В любом случае теории заговора интересны именно потому, что они расположены по всему диапазону правдоподобности, а также потому, что нет точной границы, отделяющей реальный заговор от вымышленного. Всеохватывающие теории апокалипсического заговора, полностью лишенные убедительных доказательств, те самые, которые лучше всего соответствуют нашему определению конспирологических теорий, на самом деле во многом наименее интересный продукт конспирологического стиля. В дальнейшем в этой книге мы поговорим о том, что именно та область, где граница между обычным и конспирологическим мышлением размыта, где сложно различить правдоподобность и паранойю, более всего может поведать нам о том, по каким законам работает наше мышление.

Не забывая обо всех этих нюансах, давайте вспомним наш портрет конспирологической теории. Классическая теория заговора – это сомнения, оставшиеся без ответа; она предполагает, что все не такое, каким кажется; она рисует заговорщика как невероятно компетентного и очень злого; она основана на поиске нестыковок и в конечном счете неопровержима. В начале главы мы показали, что эти характеристики хорошо справились с разделением двух версий произошедшего 11 сентября. Хотя разговоры о том, что террористы-угонщики из «Аль-Каиды» сговорились совершить атаку, похожи на предположение о заговоре, эти утверждения не отвечают требованиям конспирологической теории. В то же время заявления о том, что это сделали свои, соответствует признакам теории заговора.

Не менее важно, что, изучив, как устроены конспирологические теории, мы сможем найти некоторые важные сведения о том, как «устроены» конспирологи. Теории заговора таковы именно потому, что являются плодом чьей-то фантазии, и популярны потому, что перекликаются с фантазиями других людей. А то, какие фантазии мы находим привлекательными и правдоподобными, определяется нашей психологией. К примеру, вы можете поверить в утверждения, соответствующие нашему определению, если вы не против любых недоказанных предположений о заговоре, если вы привыкли держаться в стороне от мнения большинства, если вы подозреваете, что случайностей не бывает, если вы увлекаетесь благородными историями о противостоянии добра и зла, если у вас склонность связывать воедино все нестыковки и если вы можете отстаивать свои убеждения независимо от доказательств (или нехватки таковых).

Каким людям свойственно так думать и почему? В том или ином виде эти вопросы изучаются психологами уже много десятилетий. Ответ на первый вопрос – практически всем нам. А вот чтобы ответить на вопрос, почему мы думаем таким способом, потребуется чуть больше пояснений.