Текст книги "Москва строящаяся. Градостроительство, протесты градозащитников и гражданское общество"

Поскольку «нарушение», собственно, состояло в полном уничтожении здания, устранить его вряд ли представлялось возможным. Когда же были снесены два соседних исторических здания, никаких наказаний и санкций не последовало [Михайлов 2006:11-12].

Финансовый кризис 1998 года приостановил строительный бум в Москве, но в то же время подчеркнул стабильность и благосостояние столицы по сравнению с остальной страной. Авторитет Ельцина падал, состояние его здоровья ухудшалось. Лужков же производил впечатление человека, которому все удается: пожилые избиратели видели в нем «крепкого хозяйственника», молодые – настоящего менеджера. Лужков воспользовался этой возможностью, организовав собственную политическую партию и заключив союз с популярным в народе бывшим премьером Е. М. Примаковым. Мэр был близок к тому, чтобы занять Кремль, когда в 1999 году Ельцин удивил практически всех, назначив премьер-министром малоизвестного В. В. Путина. Оказавшись в центре внимания, Путин вскоре сумел создать привлекательный образ здравомыслящего, патриотичного и решительного человека. После того как избирательный блок Лужкова потерпел неудачу на парламентских выборах 1999 года, столичный мэр примкнул к сторонникам премьер-министра и поддержал президентскую кампанию Путина. Учитывая, что российская политика существует по принципу «победитель получает всё», Лужков поступил правильно, поскольку продержался в Москве еще 10 лет.

Глава пятая
Градостроители против градозащитников в первом десятилетии нового века

Экономический кризис 1998 года привел к резкому сокращению как иностранных, так и внутренних капиталовложений в город, а также критическому уменьшению налоговых поступлений от основных налогоплательщиков – нефтяных и газовых компаний. Сильно пострадал строительный сектор, и мэрия была вынуждена отложить некоторые проекты. Но уже в 2000 году восстановление шло полным ходом, главным образом благодаря росту цен на нефть и газ и, как следствие, увеличению налоговых доходов города [Semenenko 2000].

С оживлением строительной отрасли было «реконструировано» с сохранением лицевого фасада или полностью снесено еще больше исторических зданий. В течение первого десятилетия нового века древняя столица пережила волну разрушений, в результате которых исчезли или стали частью эрзац-репродукций сотни старинных построек[39]39
  В статье, опубликованной в апреле 2004 года, Ф. Мереу насчитала «400 исторических зданий», снесенных со времени прихода Лужкова к власти, 60 из которых числились под федеральной охраной [Метен 2004]. М. Винни утверждает, что только в период 2004-2007 годов были разрушены «сотни» зданий, представлявших «историческую и архитектурную ценность» [Винни 2007:6].


[Закрыть]. Всего за два года, 2002-2003-й, благодаря спросу на помещения в историческом центре стоимость недвижимости в столице выросла в среднем на 60% [O’Flynn 2004d]. Большая часть объектов культурного наследия была разрушена в процессе обычной хозяйственной деятельности политико-экономической машины Лужкова – они уступили место более выгодным площадям, которые лучше соответствовали пространственным воззрениям мэра. А. И. Комеч находился рядом с Лужковым в историческом Столешниковом переулке, когда мэр неожиданно приказал снести охраняемое государством здание, заявив, что это не будет противоречить закону, потому что дом восстановят [O’Flynn 2004d]. При этом Лужков также возобновил работу над грандиозными проектами, которые были призваны заменить чрезвычайно значимые столичные достопримечательности муляжами — «улучшенными» копиями, интегрировавшие лужковское наследие в городской ландшафт.

Москвичи все чаще выражали возмущение по поводу сноса исторических построек, поскольку журналисты настойчиво информировали общественность о подобных скандалах. Постепенно граждане, выступавшие против уничтожения московского архитектурного наследия, объединились в сообщества, способные противостоять реконструкции. Три случая замены исторических сооружений муляжами особенно способствовали мобилизации общественного мнения внутри России и привлечению пристального внимания из-за рубежа. Первое из этих сооружений – всеми любимый Манеж, находившийся к северу от Кремля. Второе – «Военторг» в трех кварталах к западу от Кремля; этот универмаг специализировался на военной одежде и аксессуарах. Третье – гостиница «Москва» напротив северного входа на Красную площадь.

«Военторг»

В Центральном военном универсальном магазине «Военторг» один этаж занимали военные товары, на других был представлен традиционный для универмагов ассортимент. Возведенный в 1910-1914 годах по проекту архитектора С. Б. Залесского, это был третий по значимости столичный универсальный магазин после всемирно известного ГУМа и Центрального универсального магазина – ЦУМа [Мезенцева и др. 2007: 156-163]. В июле 2001 года город объявил о намерении реконструировать «Военторг», превратив его в аукционный дом по продаже антиквариата, но в марте 2002 года от этого плана отказались [Кузьминский 2002]. Вместо этого было принято решение снести главное здание вместе с тремя более старыми постройками на этом участке, одна из которых датировалась началом XVIII века. Хотя сооружение было внесено в перечень «выявленных объектов культурного наследия», этот статус был аннулирован, несмотря на то что Главное управление охраны памятников г. Москвы (ГУОП, преемник УГК ОИП) объявило «Военторг» «прекрасным образцом общественного здания в стиле модерн» [Munro 2003; Voznesensky, Muratov 2007]. Город обещал воссоздать «важнейшие элементы фасада» [Munro 2003]. Одной из причин сноса «Военторга» послужила якобы большая потребность в подземном паркинге [O’Flynn 2003d]. Подписанный Лужковым приказ оправдывал уничтожение «Военторга» «в связи с важным градостроительным значением сохранения в историческом центре Москвы зданий бывшего Центрального военного универсального магазина». Иными словами, мэр разрушил здание с целью его сохранения [Михайлов 2007: 207]. Снос начался в августе 2003 года [O’Flynn 2003b].

К. П. Михайлов, на момент сноса «Военторга» – член Экспертно-консультативного общественного совета по формированию городской среды при главном архитекторе города Москвы, пришел к выводу, что личное разрешение мэра на реализацию проекта свидетельствует об участии в нем «очень влиятельных» людей [Михайлов 2007: 207]. Мэр проигнорировал Общественный совет. Возглавлял Совет главный архитектор города Москвы А. В. Кузьмин, который 13 августа объявил, что судьба «Военторга» еще не решена. Затем, 25 августа, начался снос, заставший Кузьмина и защитников московского культурного наследия врасплох. Кузьмин впервые пошел наперекор властям и публично высказался против уничтожения «Военторга», присоединив свой голос к голосам других защитников, таких как Михайлов, Комеч и Д. А. Саркисян, директор Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева [Мезенцева и др. 2007: 163; O’Flynn 2003b].

Однако на этот раз к отдельным интеллигентам, стремившимся сохранить культурное наследие города, присоединилось новое поколение активистов, которое применило новые методы борьбы. В сентябре проект «Москва, которой нет» (МКН) начал использовать Интернет для привлечения к защите архитектурных памятников столицы более широкого круга москвичей[40]40
  См.: URL: http://moskva.kotoroy.net/ (дата обращения: 06.05.2021).


[Закрыть] [Мезенцева и др. 2007: 167]. В МКН также придумали «интеллектуальный флешмоб» – траурное бдение со свечами на стройплощадке. Для МКН «Военторг» стал «последней каплей» [Мезенцева и др. 2007: 167].

Министр культуры Российской Федерации М. Е. Швыдкой назвал уничтожение «Военторга» «государственным вандализмом», добавив, что московским депутатам городской Думы удалось остановить принятие закона, который упрочил бы процесс включения зданий в список охраняемых объектов [Мезенцева и др. 2007: 165; O’Flynn 2003с]. Это случилось на пресс-конференции в сентябре 2003 года, где Министерство культуры РФ представило трехтомный каталог всех зданий, находящихся под охраной государства, – «Судьба культурного наследия России. XX век. Архитектура и ландшафты России». Каждый том был своего цвета: в «Белую книгу» вошли все охраняемые здания, находящиеся под надежной защитой; в «Красную книгу» – здания, оказавшиеся под угрозой; в «Черной книге», самой большой по объему, перечислены утраты. Но Лужкова не остановила даже оппозиция «наверху», на федеральном уровне. Несмотря ни на что мэр одержал победу.

Облик «воссозданного» «Военторга» оказался почти столь же скандальным, как и снос первоначальной постройки. Комеч, например, назвал его «чудовищным проектом с множеством несоответствий» [Cecil 2004]. Новый муляж в шесть раз больше первоначального строения и имеет весьма отдаленное сходство с предшественником. Если «Военторг» был образцом московского модерна, то новодел историк архитектуры и критик Г. И. Ревзин счел «характерным» для «лужковского стиля». Его комментарий, опубликованный во влиятельной газете «Коммерсантъ», вышел под заголовком «Надгробный памятник архитектуры» [Ревзин 2008].

Гостиница «Москва»

Гостиница «Москва» – серый колосс, возвышавшийся над северным проходом на Красную площадь, – также занимала видное место в московском «пейзаже памяти» [Phillips, Reyes 2011]. Она была возведена при Сталине, в 1930-х годах, для командированных партийных и советских чиновников со всей страны. Это была советская гостиница поблизости от Кремля, в отличие от «Метрополя», «Национальной» и «Центральной», существовавших еще до революции. «Москва» известна во всем мире, даже тем, кто не знает ее названия, поскольку ее облик украшает этикетку водки «Столичная».

В этой необычной постройке словно объединились два разностильных здания. Подобная странность объяснялась несколькими мифами о происхождении гостиницы: чаще всего утверждалось, будто Сталин одобрил сразу два разных проекта. По легенде, никто не осмелился уточнять у тирана, что он имел в виду, поэтому проекты объединили и сделали из двух один. Сталин действительно сыграл решающую роль в формировании облика здания, но он не утверждал два проекта одновременно. Л. И. Савельев и О. А. Стапран разработали проект гостиницы в конструктивистском стиле, доминировавшем в ранней советской архитектуре. К несчастью для архитекторов, во время строительства здания в 1932 году Сталин увлекся классицизмом. Конструктивистское сооружение попытались обрядить в классический декор, но вождь остался недоволен. Работа была передана А. В. Щусеву, автору проекта Мавзолея В. И. Ленина, и разработанное им убранство получило одобрение верховного архитектора [Ардаев 2002; Зиновьева 2009: 56-57]. Из-за значимости места и основной функции гостиницы с расходами не считались; «Москва» была роскошно обставлена соответственно своему элитарному статусу.

Ил. 5.1. Снос гостиницы «Москва» в 2004 году

В период перестройки и последовавшего за ней экономического кризиса начала 1990-х годов «Москва» пострадала из-за отсутствия надлежащего содержания и обветшала. Тем не менее обширный участок в двух шагах от Красной площади не мог вечно пребывать в небрежении. Мэр Лужков занимался этим проектом 14 лет. Коммерческие аспекты реконструкции «Москвы», как всегда, остались неизвестны, однако некоторые подробности были обнародованы, по-видимому, благодаря масштабу и значимости этого проекта. В 1996 году город объявил тендер на реконструкцию «Москвы», однако аннулировал его результаты. Второй тендер в 2001 году выиграла компания «Decorum Corp.», зарегистрированная в США, но основанная и контролируемая российским бизнесменом с неоднозначным прошлым А. Г. Егиазаряном [Егиазарян 2013; Ейсков 2002]. Город вступил в партнерство с «Decorum», образовав компанию «Декмос», которая должна была заняться реализацией проекта. В июле 2002 года было объявлено, что «Москву» полностью снесут и заменят огромным муляжом стоимостью около 300 000 000 долларов. Сообщалось, что руководство проектом взял на себя российский миллиардер Ш. П. Чигиринский, оставив «Декмос» на вторых ролях, но в 2003 году Чигиринский вышел из предприятия. В 2009 году, после обвинений в уклонении от уплаты налогов, Чигиринский бежал из страны, утверждая, что был обманут на сотни миллионов долларов тайным деловым партнером – Е. Н. Батуриной [Lyauvet al. 2010].

В конце концов «Декмос» довела проект до конца, но 87 500 000 долларов, выделенных из городского бюджета, бесследно исчезли [Police 2009]. В недостаче обвинили Егиазаряна, но он возразил, что его вынудили отказаться от вложений в «Декмос» Лужков и олигарх С. А. Керимов [Belton 2012]. В конце концов город получил контроль над этой недвижимостью. К осени 2013 года Егиазарян, обвиняемый в мошенничестве в России и разыскиваемый Интерполом, уже три года добивался политического убежища в США [US 2013]. В 2015 году он стал субъектом судебных разбирательств в Лондоне и Лос-Анджелесе в связи с обвинением в том, что скрылся со средствами, вложенными его деловым партнером в один из крупнейших торговых центров Москвы [Thomson 2015].

Строительные проекты в России традиционно обходятся дороже, чем в Европе, несмотря на более низкую стоимость материалов, рабочей силы, электроэнергии и других составляющих. Это не такая уж большая загадка; главная причина – воровство. По мнению профессора Московского архитектурного института В. Л. Глазычева, именно воровство было целью «реконструкции» «Москвы», потому что «никакой особой потребности в сносе гостиницы <…> не было» [Мельников 2010].

Выпускаемая мэрией газета, в попытке доказывать обратное, перечислила три причины сноса гостиницы: 1) нехватка парковочного пространства в центре города; 2) низкий уровень «комфорта, чистоты и безопасности»; 3) потребность в ремонте фасадов, с учетом того, что в здании был асбест. Журналист городского издания ясно давал понять: «Держать такое чудовище в самом центре города по меньшей мере глупо» [Корнилов 2002].

По словам эксперта в области архитектуры К. Лота, хотя «Москва» и нуждалась в «обширной модернизации», это была добротная постройка: при ее возведении «использовались строительные, отделочные и декоративные материалы самого высокого на тот момент качества» [Лот 2009: 79]. Общая конечная стоимость реконструкции «Москвы» была оценена «почти в миллиард долларов» [Мельников 2010], чего, безусловно, было более чем достаточно для самой «обширной модернизации».

Но модернизация взамен воссоздания означала бы отказ от подземного паркинга, тогда как мэрия рассчитывала, что новый гостиничный гараж «позволит наконец решить проблему парковки в центре города» [Корнилов 2002]. По завершении строительства в 2012 году многоуровневый паркинг «Москвы» насчитывал 770 машиномест [Паркинг 2012]. В середине 2000-х годов количество автомобилей в Москве ежедневно увеличивалось на 500-740 единиц [Метелица 2006; Резник 2006]. Ко времени открытия подземного паркинга ежедневный темп прироста составлял, вероятно, более 1000 машин [Commute 2013]. Следовательно, за срок, потраченный на создание 770 машиномест, в Москве прибавилось еще около 2,5-3 млн автомобилей. Более того, если, как было подсчитано в 2002 году, многоуровневый паркинг составлял треть от общей стоимости строительства, то каждое машиноместо обошлось более чем в 400 000 долларов [Ейсков 2002]. Таким образом, представляется справедливым сделать вывод, что если объявленные причины реконструкции действительно были первостепенными, то перестройка «Москвы» оказалась чудовищной и глупой ошибкой. В феврале 2012 года состоялось торжественное открытие в новой «Москве» торгового центра, хотя в то время магазинами было занято лишь около половины торговых площадей [Nielsen 2012]. Отель «Four Seasons» начал работу в 2014 году.

Процесс реконструкции «Москвы» шарахался от драмы к комедии, от фарса к «ужасам», подобно неумелому телесценарию. Одним из самых странных событий стала «ликвидационная распродажа», проводившаяся в общероссийском масштабе. Роскошная обстановка «Москвы» включала малахитовые колонны, 25 роялей и 250 картин. Хотя ценные произведения искусства попали в музеи, большая часть движимого имущества (список составил 200 страниц) была передана учреждениям и частным лицам по всей стране. В первую очередь, например, получали постельное белье и кухонную утварь детские дома [O’Flynn 2003е]. Похоже, это единственный случай, когда московское «наследие» было не сохранено или не уничтожено, а пущено в повторный оборот разрозненными частями.

Еще один тревожный момент возник в октябре 2004 года, после того как старая «Москва» была полностью снесена, а стоимость завершения проекта оценили в 500000000 долларов. Лужков публично размышлял о том, чтобы оставить участок незастроенным и превратить его в новую городскую площадь [Maternovsky 2004]. Реакция общественности была неоднозначной. Председатель Комиссии по вопросам развития культуры и сохранению духовного наследия Общественной палаты РФ, председатель Союза художников России А. А. Клименко приветствовал это решение и рекомендовал воссоздать здание XIX века, которое некогда выходило на Театральную площадь. Другие опасались, что инвесторы потеряют доверие к мэрии. Еще одно объяснение заключалось в том, что, приостановив проект, Лужков таким образом предлагал Кремлю пойти на мировую [Maternovsky 2004]. Какова бы ни была подоплека, прошло более трех месяцев, прежде чем мэр объявил о возобновлении проекта, который к тому времени оценивался в 600 000 000 долларов [Maternovsky 2005].

Подобно «Военторгу», «Москва» была внесена в перечень «выявленных объектов культурного наследия», но этот статус был позднее аннулирован [O’Flynn 2004d]. Министр культуры Российской Федерации М. Е. Швыдкой, как и в случае с «Военторгом», высказал недовольство по поводу сноса и воссоздания гостиницы «Москва» [Minister 2002]. Швейцарский историк архитектуры В. Хубер в статье, опубликованной «Moscow Times», разъяснил свою озабоченность:

План мэрии снести «Москву» и выстроить на том же месте ее реплику – это отрицание истории, потому что памятник является памятником только в том случае, если он настоящий. Все остальное, каким бы идеальным или дорогостоящим ни было воссоздание, может быть лишь неполноценной копией. Восстанавливать памятник следует только в исключительных случаях, например, если он уничтожен пожаром. В Москве бесчисленное множество архитектурных памятников всех эпох; некоторые из них – архитектурные шедевры, другие же обрели ценность благодаря своей истории. Они превращают город в калейдоскоп различных форм и цветов [Huber 2003].

Манеж

В своей статье В. Хубер не только осудил новодельную «Москву», но и предвосхитил, разумеется невольно, судьбу еще одного исторического здания. Манеж был построен в начале XIX века как императорская академия верховой езды, а с 1831 года стал использоваться для выставок. Все три здания – и Манеж, и «Военторг», и «Москва» – являлись выдающимися и неповторимыми произведениями архитектуры, важными ориентирами в московском «пейзаже памяти», но Манеж был безукоризненно прекрасен. Контрастируя на фоне неприступной кремлевской стены, арочные окна Манежа предлагали простор и свет. Первоначально кровля поддерживалась уникальными 45-метровыми стропилами из лиственницы, что устраняло потребность в колоннах и таким образом создавало открытое внутреннее пространство, способное вместить целый полк.

Город подумывал о реконструкции Манежа с 1998 года; особенно много разногласий вызывал план устроить два подземных этажа, один под «техническое оборудование», другой под паркинг. Собственно, подземный гараж присутствовал во всех трех проектах. Именно в тот момент, когда Комеч стал возражать, что идея мэра соорудить паркинг под Манежем незаконна, Лужков и заявил, что для него верховенство закона – «повод пофилософствовать» [Беззаконие 2004].

Инвесторы для реконструкции «Манежа» нашлись только в 2003 году, когда австрийская фирма выиграла тендер на 30000000 долларов, организованный городом. Однако законность контракта оспорили федеральные ведомства. В отличие от «Военторга» и «Москвы», Манеж имел статус памятника архитектуры федерального значения [O’Flynn 2004с]. Юридически его можно было реставрировать в общепринятом смысле слова, но нельзя было сносить и перестраивать.

Вечером 14 марта 2004 года, вскоре после объявления победы Путина на выборах, в Манеже вспыхнул пожар. Пожарные мужественно боролись с огнем (двое погибли, еще один сильно пострадал), но им удалось лишь не дать огню распространиться.

Ил. 5.2. После пожара уцелели лишь наружные стены Манежа

Мэр тотчас объявил причиной пожара короткое замыкание, другие чиновники позднее предложили в качестве причины непотушенный окурок или петарду. Но эксперты ФСБ и МЧС пришли к выводу, что пожару «предшествовал мощный выброс тепловой энергии, создать который можно только с помощью горючих жидкостей или пиротехнических средств» [Дюпин 2004]. А. А. Клименко утверждал, что видел на месте пожара пустые канистры из-под бензина, когда той же ночью приходил осматривать повреждения [Levitov 2004].

22 марта город объявил, что планирует отреставрировать Манеж, поскольку установлено, что его фундамент и стены в довольно хорошем состоянии. По словам главного архитектора города Москвы А. В. Кузьмина, здание должно было сохранить статус памятника, к большому облегчению градозащитников. О таком исходе последние, казалось, могли только мечтать, если бы не упорное стремление Лужкова построить под Манежем паркинг. Министр культуры М. Е. Швыдкой также казался в целом удовлетворенным и предложил выделить на проект 300000000 рублей (около 100000000 долларов) [O’Flynn 2004b].

Однако в мае город объявил, что реставрировать Манеж все-таки нельзя – его придется полностью перестроить. Хотя австрийская фирма, как сообщалось, была готова взяться за восстановление, несмотря на ущерб от пожара, город аннулировал сделку. Активисты опасались, что это решение означает, что Манеж больше не находится под охраной государства [Korchagina 2004]. Действительно, в 2002 году была назначена комиссия, чтобы определить, под чью «охрану» теперь поступит здание, но она так и не решила этот вопрос. Тем не менее строительство нового Манежа началось сразу же. Вопрос об официальной юрисдикции остался нерешенным, но мэра это не отпугнуло. Министерство культуры добилось отмены подземного паркинга, но, очевидно, практически не участвовало в составлении остальной части проекта: первая встреча представителей города и министерства для обсуждения плана состоялась 23 сентября, когда строительство шло уже почти пять месяцев [Manezh 2004]. Очевидно, Лужков настоял на независимости после того, как в июне объявил, что все расходы понесет город. По собственной инициативе мэр одобрил устройство подземного этажа, но не для паркинга, а для удвоения выставочных площадей, что, разумеется, значительно повысило доходность Манежа к выгоде его единственного фактического владельца – города Москвы [Сыров 2004].

Открытие нового Манежа состоялось 18 апреля 2005 года благодаря исключительно быстрым темпам реконструкции, что немало беспокоило реставраторов. Некоторыми чертами новодел напоминал своего предшественника, но по существу это было другое здание. На противопожарную систему и систему центрального кондиционирования не поступило ни одной жалобы. Однако другие «усовершенствования», включая лифт и две пары эскалаторов, обеспечивающие доступ к 10 000 м2 выставочных площадей на подземном этаже, не были встречены всеобщими аплодисментами. Градозащитников поразили антресоли, где располагались кафе и ресторан, которые «выглядели как в каком-то ультрасовременном аэропорту». Пожалуй, мнение защитников культурного наследия лучше всего выразил Д. А. Саркисян, директор Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева: «Реставрацией это никак не назовешь. Это антиреставрация» [City 2005].