Текст книги "Бульдожья хватка"

4

В рабочем прицепе зазвонил телефон, Джек Уиллистоун чуть подался вперед над столом и поморщился, увидев, кто звонит: «Алтрон Газолин». К этому звонку надо отнестись серьезно. Из диспетчерской уже сообщили про аварию, по телефону пришли две просьбы позвонить на местную телестанцию для комментария. «Начнем с главного», – сказал себе Уиллистоун, а телефон зазвонил во второй раз. Потом в третий. Джек прокашлялся, закурил, взглянул на металлическую крышку стола – подписанное соглашение о слиянии еще лежало открытым на разделе «Условия соглашения». После года переговоров крупнейшая автотранспортная компания в Северной Америке, «Флит Атлантик», согласилась выкупить «Уиллистоун Тракинг» – самого большого грузоперевозчика на юге США. Сумма к выплате «Уиллистоуну» была выделена желтым фломастером, и Джек смотрел на нее с удовольствием и гордостью.

Двести миллионов долларов.

Четвертый звонок.

Со дня заключения сделки не прошло и двух суток, кажется, чернила на подписях еще не высохли, и их можно смазать. Сделка вступает в силу через полгода. «Если не случится какая-нибудь хрень, – подумал Джек, вперив глаза в телефон, – вроде этой аварии, будь она неладна».

Пятый звонок.

Наконец Джек поднял трубку.

– Да, – сказал он, откинулся в кресле и положил ноги на стол.

– Джек, ты уже слышал?

В трубку ворвался хриплый и усталый голос Бака Бальярда, директора завода «Алтрон» в Таскалусе.

– Аварии – как поход в сортир, Бак. Они неизбежны. Наверняка «Алтрон» в такое дерьмо уже попадал.

– Попадал, Джек, но каша может завариться серьезная. Ньютон уехал с заправки только в 10 утра. Двое сотрудников это помнят, а в накладной проштамповано время. Девять пятьдесят семь, мать его! А на первой заправочной станции его ждали в одиннадцать. Но чтобы попасть в Монтгомери в одиннадцать, твой малый должен нарушать скоростной режим.

На линии повисла тишина, Джек ждал продолжения.

– Хреновая история, Джек, – заговорил Бак, в голосе звенела паника. – Совсем хреновая. Молодая семья. В прессе раздуют так, что мало не покажется; уже звонили из следственного управления Алабамы, мол, надо встретиться.

Джек закрыл глаза – да, конечно, дорожно-транспортными происшествиями занимается следственное управление Алабамы.

– Когда эти парни хотят встретиться? – спросил Джек.

– Выбора у меня не было, – ответил Бак. – Приедут в восемь утра. Представляешь, если они…

– Смотри не наложи в штаны, Бак, – перебил Джек, открывая глаза. – Кто эти два сотрудника?

– Уиллард Кармайкл и Дик Моррис. У Дика кличка Мул. Они заправляли бензовоз и все точно помнят.

– Кто-нибудь с ними говорил, кроме тебя?

– Ни в коем разе. Я что, вчера на свет родился?

Джек заставил себя улыбнуться.

– Больше никому ничего не известно – это точно? – спросил он, снова посерьезнев.

– Точно. Есть накладная и то, что помнят Уиллард и Мул. Но мы-то с тобой знаем, Джек, – такое происходит регулярно. Если завтра следователи начнут копать…

– Что? – воскликнул Джек, покрываясь мурашками. – Ты же не штампуешь время на всех твоих накладных, черт бы их драл?

– Штампую, Джек. Требование корпорации, – сказал Бак, и слова эти ударили Джека мощной пощечиной. – На всех накладных стоит время загрузки и время предполагаемой разгрузки бензина на заправочной станции.

– Бак, ты издеваешься? – вскричал Джек. – Ты же знаешь, как мы работаем. Мы доставляем больше товара, чтобы твои клиенты были довольны, у нас на то есть свои хитрости, тебе про них прекрасно известно. Теперь ты мне говоришь, что всю эту хрень можно отследить на бумаге? Да ты понимаешь, что, если следователи сравнят твои накладные с путевыми листами моих водителей, мы все можем надолго загреметь в тюрягу?

– Я тебя не очень понимаю, Джек, – сказал Бак, и голос его дрожал от страха. – Если…

– Не прикидывайся дурачком, Бак, – перебил Джек. – Ты знаешь, что и как именно мы делаем. И прекрасно понимаешь, чем это может кончиться.

Снова повисла тишина, Бак ничего не ответил. Джек судорожно затянулся, прижал пальцы к вискам – надо что-то решать.

Завтра утром к Баку заявятся парни из следственного управления и увидят накладные, из которых станет ясно: водители Джека работают по графику, который заставляет их превышать дозволенную скорость, а это – нарушение федерального устава транспортных перевозок. Хуже того, если сравнить накладные с путевыми листами водителей Джека, сразу откроются несовпадения. Из путевых листов будет следовать, что водитель Уиллистоуна либо спал в машине после смены, либо вообще отдыхал, а по накладным «Алтрона» получится, что в это же самое время этот водитель перевозил груз для «Алтрона». Следователи все сообщат в офис генерального инспектора министерства транспорта США, и у тех возникнут все основания, чтобы начать полномасштабное расследование компаний «Уиллистоун Тракинг» и «Алтрон». Генеральная прокуратура США может обвинить Джека и всех водителей его компании в подделке путевых листов; такое тянет на пять лет тюрьмы – за одно нарушение. Компанию «Алтрон» и персонально Бака Бальярда обвинят в сговоре с целью нарушить федеральный устав транспортных перевозок, а это тоже преступление. С «Алтроном» компания Джека работает относительно недавно, но объем перевозок уже исчисляется сотнями. То есть речь идет о сотнях возможных нарушений в разных обвинительных актах. Суммарно набежит…

«Все дружно загремим в тюрьму до конца жизни».

А тут еще это слияние. Джек перевел взгляд на условия соглашения. Перелистал несколько страниц до части «Расторжение» и, полный ярости, принялся читать. Последнее предложение абзаца, выделенное жирным шрифтом и подчеркнутое, гласило:

Если в любое время до завершения сделки компания «Уиллистоун Тракинг» станет объектом расследования за нарушение федерального устава транспортных перевозок либо ей предъявят судебный иск, вследствие которого она может стать неплатежеспособной, «Флит Атлантик» оставляет право расторгнуть настоящее соглашение либо приостановить его действие до завершения расследования или судебного иска.

– Черт, – прошептал Джек, – все может пойти прахом. Все, ради чего я трубил всю свою жизнь…

– Джек, что…

– Заткнись, Бак, – оборвал его Джек, поднимая глаза от контракта.

Он сделал последнюю затяжку, раздавил сигарету в пепельнице. «Что ж, есть только один способ выбраться из этой заварухи».

– Бак, если кто-то начнет копать, где находятся слитки золота? – спросил он.

– Здесь, – ответил Бак.

– Где именно «здесь»?

– В нашей конторе. В той самой, где мы подписывали контракт.

– Ты так и сидишь на территории старого склада?

– Да. Всю текущую документацию, примерно за полгода, Фейт держит у себя в шкафу с выдвижными ящиками, остальное в архиве, дальше по коридору. Джек, что будем…

– Надеюсь, склад застрахован от всяких неожиданностей, – прервал его Джек. – Таких как… не знаю… ураган… ливень… пожар?

– Конечно, – подтвердил Бак. – А почему ты… – Тут до Бака дошло. – Джек, не вздумай. Господи, как тебе такое… Мы не можем…

– Отлично.

– Джек…

– Бак, твое дело – держать язык за зубами. Никому ни полслова, тем более прессе. С ней я разберусь сам. И… мой совет – сегодня вечером в конторе не засиживайся.

– Джек, ты не можешь этого сделать. Это твоя проблема, а не моя. Это твой грузовик и твой водитель.

– Ошибаешься, Бак. Если следственное управление пронюхает про эти накладные, ты будешь сидеть в соседней камере. Проблема у нас общая. Но не переживай. Я ее решу.

– Как же, решишь! Ты не можешь…

– Могу – и сделаю. А если болтнешь кому-нибудь хоть слово, Фейт и твои мальчишки узнают, чем ты занимаешься на досуге. – Джек сделал паузу. – В баре Майкла по субботам. Мне все известно, Бак. Я даже знаю, какой смазкой ты пользуешься, так что меня лучше не злить.

– Ч… что? – с трудом выдавил из себя Бак. – Да как ты… Откуда тебе…

– Деньги правят бал, Бак. При любой сделке моя задница всегда прикрыта. У меня есть фотографии. Есть и видео – как ты сосешь под звуки кантри. – Джек замолчал. – Этого разговора не было, ясно?

На другом конце линии – только прерывистое дыхание.

– Скажи, что тебе ясно, – велел Джек.

Тишина.

– Скажи, что тебе ясно, Бак, или вся Таскалуса узнает, что ты даешь и нашим, и вашим.

– Ясно, – наконец еле слышно выдавил Бак.

– Отлично, – сказал Джек и повесил трубку.

* * *

Бальярда подвел мочевой пузырь – по ноге заструилась теплая влага. Телефон смолк, и Бак бросил трубку, не в силах унять дрожь в руках. Он посмотрел на фотографии на своем столе. Фейт, его жена с двадцатилетним стажем. Сыновья, Бак-младший и Дэнни. «Что я натворил?» Бак сел, вся спина взмокла. По комнате распространился запах мочи, но он почти не обратил на это внимания – думал о своем последнем визите в бар Майкла, о молодом человеке, в чьем обществе провел целый час.

Авария. Его работа. Навалятся журналисты и следователи. Но сейчас главное – не это.

– Что я натворил? – произнес он вслух, глядя перед собой и ничего не видя.

5

Рут Энн Уилкокс сидела в комнате ожидания в отделении неотложной помощи. «Ничего, – говорила она себе, – Джинни – настоящий боец, выдержит. – Когда возникали мысли о Николь и Бобе, она заставляла себя вернуться к Джинни. – Ведь Джинни еще жива. Она будет сражаться… она не…» Две распашные двери перед ней открылись, и женщину на каталке увезли куда-то в недра отделения. Навстречу Рут Энн из дверей вышел невысокий мужчина с историей болезни в руках. Врач. Рут Энн хотела подняться, но ее словно приковало к стулу. «Она жива. Я верю, что она жива. Если он скажет мне…»

– Миз Уилкокс?

Он стоял перед ней. Зеленая одежда, в какой оперируют; снимал резиновые перчатки.

– Да.

Голос ее звучал тихо, в глазах мольба. Пусть с ней все будет хорошо. Она должна выдержать.

– Пожалуйста, идемте со мной.

Он повернулся, и она пошла следом. «Дыши», – напоминала она себе.

Прошла за ним через двери, и там врач остановился.

– Миз Уилкокс, я доктор Мерт. Ваша дочь получила в аварии множественные внутренние травмы. Мы пытались привести ее в стабильное состояние, но…

Наверное, он увидел взгляд Рут, потому что замолчал.

– Я взрослая девочка, доктор.

Она выдержала его пристальный взгляд, готовясь к тому, что предстоит услышать.

– Искренне соболезную.

6

«Господи, прости и помилуй!» – взмолился Бальярд, остановив машину перед горящим складом. Он всю ночь проездил взад-вперед по бульвару Макфарленда, зная, что должно произойти. Увидев, как над складом занимается дымок, зарулил на стоянку и выключил фары. Он знал, что выход у него только один. На крючке у Джека Уиллистоуна он будет всегда. Если Бак пригрозит расторгнуть контракт, Джек затянет ту же песню: только пикни, Фейт и пацаны узнают, чем ты занимаешься на досуге.

Бак вздохнул. Если бы только одна Фейт, он, может, еще и выдержал бы. Но парни…

Баку-младшему – шестнадцать, Дэнни – четырнадцать. Оба футболисты, у обоих девушки, в школе на хорошем счету. Их это просто убьет. Ведь дети в этом возрасте – жуткие мерзавцы. Злодеи. Парней задразнят, хоть волком вой. Ваш папочка – петух, голубой, заднепроходец.

Бак покачал головой, вытер слезы на глазах. «Нет, так их подставить я не могу. Лучше смерть, чем это».

На ватных ногах Бак вышел из машины и посмотрел на пылающий ад. Схватив мобильник, он набрал 911.

– Служба спасения слушает.

– Это Бак Бальярд, президент компании «Алтрон Газолин»! – прокричал Бак, стараясь наполнить голос истерикой. – Горит наша контора. Срочно пожарную машину сюда! У меня есть огнетушитель. Я сейчас попробую все погасить.

– Мистер Бальярд, не надо этого делать. Вы не…

Но Бак уже отключился. Он вытащил огнетушитель, взглянул напоследок на фото Дэнни и Бака-младшего, которые всегда держал рядом с одометром, позади руля, провел по снимкам рукой: «Простите меня, парни!»

Бак застонал, заставил себя отойти от машины, для эффекта оставил дверцу открытой. Потом зажмурился, крепко схватил огнетушитель – и кинулся в пламя.

7

Из своего дома, выходящего на бульвар Макфарленда, Джек Уиллистоун увидел огненные сполохи.

– Все шито-крыто? – спросил он, поворачиваясь к человеку, что стоял рядом с ним у окна.

– И концы в воду, – сказал тот.

– Стояк, я тут с тобой не в игрушки играю. Точно?

– Уверен на все сто, босс.

– Послушай, я первый раз подрочил, когда мне было двенадцать лет. Так вот, я был на сто процентов уверен, что буду дрочить и дальше. Больше ни во что на сто процентов не верил и не верю. Ты говоришь, замел следы?

– Хорошенько поработал, как вы своим двенадцатилетним кулачком, босс. Стояк знает, как подпалить дом и выдать все за несчастный случай.

Джек осклабился на него, потом медленно потянул из стакана разбавленный виски. Расплылся в улыбке:

– Бумаги у тебя?

– Вот они.

Он протянул боссу две желтоватые папки, на одной было написано «Уиллард Кармайкл», на другой – «Дик Моррис».

Джек взял папки и быстро пролистал их.

– Они на нашей стороне?

– Да. Согласились, глазом не моргнув. Пять тысяч налом каждому – и мгновенная потеря памяти. Ни хрена не помнят. Утро как утро. Никакой гонки, никакой спешки, обычная отгрузка. Проще пареной репы.

Джек положил папки на стол у себя за спиной, из нагрудного кармана достал две сигары.

– Стало быть, никто не узнает, – заключил Джек. Не спросил, а заключил.

– Ни одна душа.

Они закурили сигары и вернулись к окну. Внизу, по соседству с заводом «Алтрон», горел склад – со всеми находившимися в нем документами. У Джека отлегло от сердца. Бал правят деньги, а не болтовня. Это было одно из правил, которыми он руководствовался по жизни. Второе – такое же простое. Задница всегда должна быть прикрыта. Глядя, как над бульваром Макфарленда поднимаются клубы дыма, Уиллистоун знал – он поступил правильно.

Ни одна душа не проведает.

Часть вторая

8

Когда они стали заходить друг за дружкой, он сидел на столе перед доской, спиной к ним. Наступил первый день второго семестра, и многие из этих второкурсников его в глаза не видели, разве слышали что-то от своих предшественников. Они начали рассаживаться по рядам, уходившим амфитеатром до самого верха, кто-то заглянул ему через плечо – прочитать, что написано на доске. Те, кто знал, понимающе улыбнулись про себя. На большинство тех, кто не знал, написанное не произвело никакого впечатления. Но все-таки кое в ком проснулось любопытство, закрались сомнения, хотя преподаватель еще не произнес ни слова. На доске рядком заглавными буквами было написано следующее: СУЩЕСТВЕННОСТЬ, ОБОСНОВАННОСТЬ, ДОМЫСЛЫ, ПОДТВЕРЖДЕНИЕ и ПРИОРИТЕТ. Пять пунктов по Макмертри – для сведущих. Сегодня первый день курса «Доказательства». И вести его будет Томас Джексон Макмертри. Профессор. Тот самый, который и написал книгу о доказательствах в практике Алабамы.

Повернувшись к аудитории, Том улыбнулся про себя – как обычно, когда перед ним столько молодых лиц, он ловит на себе самые разные взгляды. Страх. Опасение. Заносчивость. И то, что он терпеть не мог, – апатия. Том вполне уживался с работягами, пусть и слегка запуганными. Уживался он и с придурками, которые считали, что разбираются в праве лучше, чем он. Но он не выносил и не собирается выносить тех, кому все по барабану. С этих он будет драть три шкуры, пока не уйдут. «Говнюки нам в команде не нужны», – как говаривал Великий.

– Ну что ж, меня зовут Том Макмертри, наш курс называется «Доказательства». Задача моя проста, и она состоит из двух частей. Во-первых, я хочу, чтобы все вы, все до единого, в мае вышли из этой аудитории юристами, подкованными по этим пяти пунктам. Во-вторых, кто не хочет работать и платить цену за то, чтобы стать подкованным по пяти пунктам юристом, тому лучше уйти сейчас, чтобы не получилось, что однажды вы уйдете от клиента. – Том сделал паузу, давая студентам понять смысл сказанного.

На лице девушки в первом ряду он прочитал озабоченность. Он взглянул на журнал курса, где были фотографии всех студентов. Девушку звали Дон Мерфи. Двадцать шесть лет, из Элбы, штат Алабама.

– Миз Мерфи, – зарычал Том, достаточно громко, чтобы говнюкам на задних рядах не пришлось нагибаться вперед.

Девушка, возможно, вполне привлекательная, когда лицо не перекошено от страха господня, оторвала руку от желтого блокнота, в котором лихорадочно что-то писала, и подняла ее до уровня плеча.

Держа ее в воздухе, она пролепетала:

– Ой… Да, сэр?

– Вы – миз Дон Мерфи? – спросил Том.

– Да, сэр, – выдавила из себя Мерфи, и Том знал, что, кроме двух ее соседей в первом ряду, никто из девяноста пяти студентов ее не услышал.

– Миз Мерфи, говорите громче. Ваши уважаемые коллеги, которые считают, что первое впечатление лучше производить издалека, вас наверняка не услышали.

– Да, сэр.

Чуть получше, возможно, звуки добрались до середины аудитории.

– Миз Мерфи, вы ведь из Элбы?

Раздалось несколько смешков. Элба – один из самых крошечных городишек в Алабаме. По какой-то причине Том всегда отдавал предпочтение студентам из маленьких городков. Элба. Опп. Гамильтон. Может быть, дело в том, что он и сам был из небольшого городка в Северной Алабаме, Хейзел Грин.

– Да, сэр. Там родилась и выросла.

Именно так Том и думал. «От бирмингемцев или аристократов из Моби`ла «родилась и выросла» не услышишь. А от милашечки из Элбы – запросто. Родилась и выросла, боже ты мой!» Том улыбнулся Мерфи, надеясь помочь с ответами студентке, которой уже удалось ему понравиться.

– Миз Мерфи, когда в мае вы выйдете из этой аудитории, вы… – для пущего эффекта Том сделал паузу, просканировав лица других студентов, – будете юристом, подкованным по пяти пунктам?

Том знал, что это вопрос с подвохом. Скажешь «да» – остальные подумают: за кого эта птаха себя принимает? Скажешь «нет» – проявишь слабость перед лицом врага.

– Да, сэр, я очень на это надеюсь. С Божьей помощью, – ответила она с улыбкой, и по аудитории пронесся нервный смешок. «Ай, молодец, девочка, – подумал Том. – С Божьей помощью. Обожаю маленькие городки».

– Я тоже надеюсь, миз Мерфи. Я тоже. Мы все сделаем, чтобы так оно и вышло. Что ж, займемся делом.

Том просканировал лица в последнем ряду, выбирая показательный экземпляр. Ягненка на заклание. Свою жертву он обнаружил на самом верху, на предпоследнем сиденье от верхнего выхода. «Блондин, волосы взъерошены. Трехдневная щетина. Перед ним – девственная пустота. Никаких учебников. Не успел зайти в книжный магазин, приятель? Никаких тетрадок. Даже ручки нет, черт подери. Что ж, это будет весело». Глянув на свой журнал, он сразу нашел искомое. Джонатон Тинсел. Двадцать пять лет. Бирмингем, штат Алабама.

– Мистер Тинсел, – загромыхал Том, сотрясая фундамент здания. – Где у нас Джонатон Тинсел из сказочного города Бирмингема?

Взъерошенный и небритый малый с последнего ряда поднял руку и со стеклянным взглядом в глазах отозвался:

– Наверху.

– Наверху. А что так далеко, мистер Тинсел? Вы хотите меня огорчить? – Не дожидаясь ответа, Том продолжил: – Мистер Тинсел, дайте краткое описание фактов и судебного решения в деле Ричардсона против Каллахэна. – Его ответ заранее известен, но ему хотелось услышать, как малый сформулирует свою версию «я как-то не скумекал, что надо в магазин за учебниками зайти да программу посмотреть».

– Я… вообще-то я это дело еще не прочитал. Мне очень жаль, – произнес Джонатон Тинсел, перекатывая во рту жвачку, чего Том раньше не заметил.

– И мне очень жаль, мистер Тинсел. Тогда рассмотрим дело, которое вы прочитали. Давайте так. Возьмите любое дело, которое есть в списке обязательного чтения к первому занятию, и дайте мне факты и судебное решение.

– Сэр, у меня не было возможности взять нужные материалы. Извините, но сегодня не смогу быть вам полезным.

После этой фразы мерзавец даже улыбнулся.

– Что ж, мистер Тинсел, в таком случае боюсь, что и я не смогу быть вам полезным. От сегодняшнего занятия вы освобождаетесь. Надеюсь, до завтрашнего утра ради собственного благополучия книжный магазин вы найдете.

Не дожидаясь реакции Тинсела, Том стал сканировать лица в поисках следующей жертвы. Он уже собрался вызвать Ванессу Йэраут, симпатичную чернокожую девицу из середины аудитории, но заметил, что Тинсел не двинулся с места.

– Тинсел, вы плохо поняли слово «освобождаетесь»? Я не шучу. Убирайтесь из аудитории, – сказал Том, яростным взглядом прожигая дырку в переносице Тинсела.

Тинсел прошаркал к верхнему выходу, и Том перевел взгляд на остальных студентов, стараясь, по возможности, заглянуть каждому в глаза, молча донести до них простую мысль: так оно и будет. «Либо по-моему, либо за дверь. Кому из вас, говнюков, не нравится, можете следовать за Тинселом в коридор».

Выдержав легкую паузу, Том громко выдохнул и снова вперился в журнал.

– Хорошо… Миз Йэраут, – заговорил Том, уже спокойным голосом.

Буря пронеслась, результаты были очевидны. Почти все студенты подались вперед, ручки прижаты к бумаге, не сводят с преподавателя глаз, угадывая, кого преподаватель может вызвать на этот раз.

Том задал вопросы еще нескольким студентам, включая симпатичную Дон Мерфи из Элбы, наконец часы показали 9.50, и вся группа смогла присоединиться к Тинселу в коридоре. Первое занятие курса Макмертри «Доказательства» закончилось. Такие, как Тинсел, не успевшие ничего прочитать, вздохнули с облегчением и направились в книжный магазин. Дон Мерфи вычеркнула «Доказательства» из списка своих дел и пошла в библиотеку – готовиться к завтрашнему занятию. Том стоял у доски и ждал, когда аудитория опустеет.

И вот так уже сорок лет. Том улыбнулся. Но первый день – это и сейчас весело.

* * *

Через час он сидел за столом в своем кабинете на третьем этаже, и веселья у него поубавилось. Пятое издание «Доказательств по Макмертри» – или Библии, как любили называть книгу студенты, – должно было выйти из печати через два месяца, и Том старался уложиться в сроки. Преподавательскую сторону своей работы он любил всегда. Разжечь огонек интереса в голове студента – именно это делало его профессию стоящей. А печатные труды – это совсем другое дело. С тех пор как через три недели после предложения Великого он вошел в стены этого здания, все деканы – Хикок, Джексон, а теперь и Ламберт – заставляли преподавателей печататься. Первое издание увидело свет в 1973 году. По сей день это было самое популярное методическое пособие для всего факультета за всю историю юридической школы Алабамы. Каждый год Том приписывал в конец дополнение, которое содержало правовые новшества по отношению к основному материалу. И каждые пять-семь лет он печатал новое издание. Публикации неплохо отражались на доходах, но эту работу Том ненавидел. Чистая мука – и больше ничего. От печальных мыслей отвлек стук в дверь.

– Войдите, – пригласил хозяин чуть громче необходимого. Потер глаза, стараясь взбодриться.

Дверь приоткрылась, и Тому было явлено лицо Дон Мерфи.

– Профессор, у вас минутка найдется?

Девушка чуть нервничала, но испуга не было. Видно, что старается держаться уверенно.

– Конечно. Миз Мерфи, да?

Том улыбнулся и жестом пригласил ее занять кресло перед своим столом. На Дон Мерфи были черные брюки и белая кофточка, но этот наряд простушки никак не скрывал ее обаяния. Каштановые волосы до плеч, карие глаза, хоть и усталые, но все равно красивые. Она улыбнулась Тому и сложила руки на коленях.

– Профессор, хотела спросить, не нужен ли вам помощник. – Она вспыхнула, опустила голову и сжала руки. – Я мать-одиночка. Дочке пять лет, только пошла в садик. Мы живем с мамой, квартира в Ривервью. Мама работает официанткой в «Сити-кафе» с пяти утра до половины второго. Я отвожу Джули в садик, мама ее забирает и сидит с ней, пока я не вернусь. Пособие нам здорово помогает, но Джули растет, и мне нужны деньги. Секретарь в отделе по работе со студентами сказала, что некоторые профессора нанимают студентов, помогать во время семестра. Ну, я… может, вы уже кого-то взяли… но если нет… вот я и хотела узнать…

– Я вас беру, – прервал Том мучения Дон Мерфи. – Десять долларов в час, двенадцать в час за работу в выходные. Работать будете в рамках вашего учебного расписания, а на выходные – когда понадобится.

На сей раз Том не улыбнулся, просто перевел взгляд на рукопись нового издания. Он поднял глаза от прикосновения. Дон Мерфи обошла стол и вцепилась в его правую руку обеими руками.

– Спасибо, профессор, я… огромное спасибо, – выговорила она, пожимая руку Тома, с неподдельным волнением в голосе, по щеке покатилась слеза. – Мне это очень поможет.

– Не за что, – сказал он с улыбкой и положил руку поверх ее рук, помочь ей справиться с дрожью. – Давайте поговорим…

– Гм, профессор, – послышался мужской голос, и оба повернули головы к двери.

В дверь, которая осталась незакрытой, просунул голову декан Ричард Ламберт.

– Извините… если помешал, – сказал декан, глядя на Тома. – Но надо поговорить насчет совета директоров в пятницу.

– Хорошо, – согласился Том и повернулся к Дон Мерфи, которая покраснела как рак. – Миз Мерфи, вот ваше первое задание. Прочитайте в моей книге раздел «стандарт Дауберта» о приемлемости экспертных показаний. Потом изучите все дела по этой теме в Алабаме за последний год. Результаты жду в пятницу. Будут вопросы – мои приемные часы с десяти до двенадцати и с двух по половины четвертого по понедельникам, средам и пятницам.

– Хорошо, сэр.

Все еще пунцовая, девушка улыбнулась и вышла мимо декана за дверь. Том улыбнулся ей вслед. Студент, который жаждет знаний и рвется в бой, – этих он любит больше всех. Но улыбка его погасла, когда он встретился взглядом с деканом Ламбертом.

– Так что там в пятницу? – спросил Макмертри, когда тот прикрыл дверь.

К Хикоку и Джексону Том всегда испытывал симпатию, с Ламбертом история была противоположная. Карие глаза, гнусавый голос – что-то здесь было не по душе. Работа в суде, потом сорок лет учебных слушаний в университете – так что Том умел разбираться в людях. И если Дон из Элбы – человек открытый и естественный, эдакое дитя природы, то Ричард Ламберт – весь неискренний, наигранный, ненатуральный, как поле с искусственным газоном на стадионе. Кроме всего прочего, за полтора года после прихода Ламберта четверо давних коллег либо ушли сами, либо их отправили на пенсию. Декан явно хотел обновить факультет, влить свежую кровь и умел избавляться от людей, которые не вписывались в его замыслы.

– Том, совет директоров в пятницу хочет с вами кое-что обсудить, – сказал декан, глядя не на него, а в окно. Он помолчал. – Во-первых, случай на юридическом чемпионате.

Том уставился на начальника. Этого можно было ожидать.

– Прошло девять месяцев, Дик. Совету директоров больше делать нечего? Сколько можно хлестать мертвую лошадь? Это вышло случайно, люди погорячились. Никто в этом не виноват.

– Знаю… – Декан снова помолчал, глядя в пол. – Знаю, что вы искренне так думаете, но вы дотронулись до этого парня. По своей инициативе. Из видео это ясно следует. И это видео висит на YouTube, под заголовком: «Профессор из Алабамы нападает на студента и получает сдачи». Там, кажется, число просмотров за пятьдесят тысяч перевалило.

Том покосился на декана.

– Нападает?

– Так там написано. И люди это смотрят, Том. Складываются мнения, и они не в пользу нашей школы. Вот что… – Декан Ламберт сел и подтолкнул через стол листок бумаги. – Совет составил извинение, которое вы должны подписать. Это мы отдадим прессе. Подпишите – и все. Хорошо?

Макмертри пробежал глазами текст. Он целиком признавал вину за случившееся и извинялся за то, что «неправильно оценил ситуацию» и «неподобающим образом коснулся Рика Дрейка».

– Дик, если школе нужно, чтобы я извинился, позвольте мне написать извинение самому. Это чересчур. Я очень сожалею о перебранке с Риком, но не думаю, что действовал неподобающе, когда схватил его за руку.

Декан скрестил руки на груди.

– Мы хотим, чтобы вы это подписали, Том. К тому же… это не все.

– Что еще?

– Есть жалобы на «Доказательства по Макмертри». Многим студентам кажется, что читать это очень трудно. Студенты давно назвали эту книгу Библией, но теперь я слышу: она похожа на Библию тем, что она такая же длинная и сквозь нее невозможно продраться. Совет хочет знать, можно ли ее сделать более удобоваримой для пользователя.

Том ничего не ответил, просто сверлил шефа взглядом.

– И больше не надо выгонять студентов из аудитории, Том. Про сегодняшнюю историю с Джонатоном Тинселом мне известно. Поскольку про видео с Дрейком в YouTube помнят, вы просто не можете себе такое позволить.

– Он пришел на занятие не готовым, – возразил Том. – Я всегда так со студентами поступаю. Иначе они после выпуска придут не готовыми в суд.

– Том, так не пойдет. Мир изменился. Кому-то это может показаться оскорбительным.

– Оскорбительным? Вы хотите…

– Том, совет директоров обеспокоен тем, что вы можете…

Декан замолчал, разглядывая ковер.

– Могу что? – спросил Макмертри. Лицо его горело.

Декан поднял глаза.

– Помните случаи с Вуди Хейсом и Бобби Найтом? Сегодня вы схватили парня за руку, а что будет завтра?

Том скрестил руки на груди и с прищуром посмотрел на декана.

– Это чушь, Дик, и вы прекрасно это знаете. Я работаю здесь сорок лет и ни разу не ударил студента. Я всегда действовал на благо нашего университета.

Несколько секунд декан молчал. Потом медленно поднялся и подошел к двери. Прежде чем закрыть ее за собой, сунул голову в проем.

– Времена меняются, Том. Надо меняться вместе с ними. – После паузы он добавил: – До пятницы.