Текст книги "Горное безумие. Биография Скотта Фишера"

5. Следуя за радугой

Впечатляет, когда кто-то из глуши Нью-Джерси после пары курсов школы отправляется автостопом в Азию. Эти забавные истории интереснее, чем рассказы об экспедициях на Эверест.

Брент Бишоп, партнер Скотта по восхождениям и восходитель на Эверест

Вечерами на высоте, когда в походной печке что-то жарилось, а в котелке булькало тушеное мясо, Скотт порой скупо рассказывал об автостопе и о поездках на поездах и автобусах по Европе и Азии. Все это он предпринял, чтобы увидеть Гималаи. «Нам тогда не удалось ни на одну из этих гор взойти, но мы сделали неплохую попытку, – говорил он, а затем начинал заикаться, как в песне Боба Сигера, напевая почти про себя: Я еду в Катманду! Вот что я собираюсь сделать! К-к-к-к-катманду…»

Скотту тогда было девятнадцать, он провел в пути пять месяцев. Как он рассказывал позднее, это путешествие они придумали вместе с парнем по прозвищу Радуга, когда оба работали на урановой шахте. Я знал, что они добрались до Непала, но подробности первого путешествия Скотта в Катманду известны не были. Чтобы узнать больше, стоило найти Радугу.

Друзья Скотта по «Национальной школе лидерства» рассказали, что этот парень по имени Брюс Картрайт живет в Ландере. Когда я нашел номер и позвонил, трубку сняла его жена Барбара. Брюс работал в ночную смену медбратом в больнице в Ривертоне, в тридцати милях от Ландера. Я рассказал о себе и выразил надежду, что у Брюса найдутся время и желание поведать о юношеских приключениях со Скоттом Фишером. «Хорошо, что вы позвонили, – сказала Барбара. – Брюс порою вспоминает интересные вещи. В прошлом году мы отправились в поездку по стране с детьми, и он все время рассказывал эту историю».

Позднее я перезвонил и пообщался уже с самим Брюсом. Сначала у него сложилось впечатление, что я хочу услышать всю историю по телефону. Я разубедил его: «Мы поступим следующим образом: я появлюсь у вас на пороге с запасом пива. Сядем, поговорим, и, когда понадобится еще пива, я сгоняю за ним». Брюс, судя по голосу, почувствовал облегчение. Мы условились о времени, и через пару недель я поехал на машине в Вайоминг.

Ландер сейчас – это город с широкими улицами и хорошей планировкой. На главной улице в изобилии отличные ресторанчики, небольшие продуктовые и винные магазины. В квартале от нее расположено новое здание штаб-квартиры «Национальной школы лидерства» – трехэтажное сооружение, говорящее об успехе организации. На улицах попадалось много людей в ковбойских шляпах и одежде, подходящей для езды на дальние расстояния, а также в куртках для бэккантри. На первый взгляд, город словно населен ковбоями и альпинистами.

Я припарковался перед лесопильным складом – зданием, которое с первых дней пребывания Скотта в Вайоминге служило складом и местом проведения курсов школы. Внутри были комнаты, заваленные снаряжением и картами. В одном обширном помещении стояли столы для упаковки продуктов, которые можно было брать из пластиковых ведер и контейнеров. В коридоре висели старые фотографии инструкторов школы – группы физически здоровых, радостных молодых людей, стоящих рядом с табличкой, указывающей на лето их обучения. Рассматривая фотографии, я с удивлением увидел на одной Скотта Фишера, глядящего назад, на горы, а не в объектив.

Я позвонил Брюсу Картрайту, и он пригласил меня отужинать дома на окраине города. В дверях меня встретил высокий крепкий мужчина лет пятидесяти. На ужин было мясо лося, которого Брюс и его сын Джордж подстрелили на охоте. Джордж вел себя как образцовый подросток. Его сестра Мэри была на два года старше и гораздо более спокойная. Мы прочли молитву перед едой, затем поговорили о занятиях Барбары бегом на длинные дистанции и о лыжных соревнованиях, в которых принимали участие дети Брюса. Вместо пива я привез вино, и после ужина мы вновь наполнили бокалы, и Брюс начал рассказывать.

«Я родом из Детройта. Довольно рано понял, что есть тяга к приключениям и сильное желание не прожить всю жизнь на одном месте», – начал он. Отчим Брюса решил, что пасынку будет полезно попутешествовать несколько месяцев, и помог ему с деньгами на заграничную поездку. «Мне было семнадцать тогда, и я впервые оказался в Европе один на все лето».

Брюс быстро разобрался, как можно задешево переезжать с места на место, научился общаться с людьми и чувствовать и оценивать различные ситуации, в которые попадал на дороге. Следующим летом он снова поехал в Европу, на этот раз с заранее полученным предложением работы на заводе по производству фанеры в Германии. По дороге Брюс познакомился с несколькими девушками, которые путешествовали по Европе на микроавтобусе. Идея поехать с ними через Турцию в Иран и дальше показалась гораздо привлекательнее, чем все лето гнуть спину на заводе, обтачивая деревяшки. Так Брюс оказался с этими девушками на пакистанском побережье Аравийского моря.

«Я хотел ехать дальше, в Индию, но закончились деньги, – сказал Брюс. – Кроме того, возникли серьезные проблемы со здоровьем – лямблиоз, поэтому пришлось вернуться домой из Карачи». В Детройте Брюс раздумывал, что делать дальше. Однажды он посмотрел фильм «Иеремия Джонсон» Сидни Поллака о горце в Скалистых горах. «Я думал поехать в Швецию, но после этого фильма решил отправиться на Запад и посмотреть, что это такое», – объяснил Брюс. Он добрался до Йеллоустоуна, где познакомился с походником, направлявшимся в национальный парк Гранд-Титон. Они вместе дошли до озера Солитьюд, расположенного в круге скал у основания хребта Гранд-Титон. «Это стало откровением. Я понял, что лучше этого быть не может, – сказал Брюс, и глаза его сияли. – Я понял, что могу остаться жить там».

Через друзей семьи Брюс получил рекомендательное письмо, адресованное владельцу ранчо, расположенного недалеко от парка. Брюс хотел получить эту работу настолько сильно, что попросил парикмахера в городе отрезать его длинные волосы и побрить его. «Оставил лишь небольшую бородку. Наверное, работник из меня был так себе, но я думал, что справлюсь», – вспоминает Брюс. Все же он не устроил работодателя, поэтому снова оказался на дороге с поднятым кверху большим пальцем в надежде вернуться в Йеллоустон и, возможно, найти работу там. «Меня подобрали хиппи, ехавшие в фиолетовом микроавтобусе “фольксваген”, – улыбнулся Брюс. – Они сказали, что едут на фестиваль Радуги на Южном перевале под горой Фрик недалеко от Ландера, и предложили поехать с ними».

Машина с грехом пополам перебралась через перевал Тогути[12]12
  Тогути – один из самых высоких перевалов на западе США высотой почти три километра.


[Закрыть] и поехала по шоссе в сторону Ландера, подбирая попутчиков, пока двигатель не заглох. Хиппи стали искать кого-нибудь, чтобы отбуксировать машину в город. «Все ехавшие с нами автостопщики остались у машины, – сказал Брюс, – а мне окрестности показались настолько красивыми, что я вышел и отправился дальше по дороге в надежде поймать новую попутку».

Через несколько минут возле него остановилась машина. За ее рулем сидел Пол Петцольдт. Он предложил подвезти Брюса. «Когда мы добрались до Ландера, Пол убедил меня пройти курс в школе и предложил работу, – вспоминает Брюс. – Он также сказал, что я могу поехать на фестиваль “Радуга”, и я так и сделал».

Когда в штаб-квартире школы узнали о поездке на фестиваль, Брюсу дали прозвище Радуга. По окончании курса Радуга отправился на музыкальный фестиваль в Вудсток на севере штата Нью-Йорк, затем вернулся в Вайоминг и нашел работу на зиму. Следующим летом он записался на курс подготовки инструкторов школы и однажды вечером в баре в Ландере познакомился со Скоттом Фишером. Скотт только что окончил общеобразовательную школу и надеялся, что по завершении летних занятий в школе Петцольдта сможет найти работу и остаться в Скалистых горах, но к февралю следующего года спустился в урановую шахту. «В те дни всегда можно было отправиться за перевал и устроиться на работу в компанию US Steel или пойти на урановые рудники», – сказал Брюс. Он тоже стал работать в шахте вместе со Скоттом.

Как-то, когда они после тяжелого рабочего дня решили выпить пива, Брюс рассказал Скотту, как путешествовал автостопом по Европе и ездил с девушками на Ближний Восток. И парни условились, что после окончания курсов в школе летом доберутся до Европы, проследуют маршрутом Брюса в Пакистан, а затем доедут до Катманду. И раз уж они заберутся так далеко, то можно попробовать взойти на какую-нибудь гималайскую вершину.

И вот наступило лето. Брюс и Скотт провели еще один сезон в школе, работая инструкторами, хотя виделись редко. «Я спустился с гор в сентябре, и меня ждала записка от Скотта, он просил меня встретиться с ним в Андерматте, в Швейцарии».

Швейцарский гид по имени Карл Кемпф работал в Вайоминге в школе тем летом, променяв уютные шале и европейские традиции Альп на широкие просторы Уинд-Ривер, а когда отправился домой, Скотт поехал с ним.

Брюс добрался до Андерматта и нашел Скотта в одном из придорожных кафе. «Брюс!» – завопил тот, увидев Радугу. Парни обнялись, затем Скотт сообщил, что поставил палатку на склоне горы над городом и лазает по окрестным скалам. Он очень хотел, чтобы Брюс провел с ним несколько дней, путешествуя по швейцарским деревням и горам, но ему также не терпелось отправиться в Гималаи. Поэтому решили отправиться в путь сразу же – дошли до окраины Андерматта и стали ловить попутку. Но все машины проносились мимо.

Вскоре стало очевидно, что никто на маленьком европейском автомобиле не посадит к себе двух высоких, широкоплечих, заросших американцев в ковбойских шляпах и с большими рюкзаками и привязанными к ним ледорубами. Единственным разумным решением было разделиться. Брюс рассказал Скотту о городской площади Кавалы, прибрежного городка на северо-востоке Греции, который он посетил предыдущим летом, и предложил встретиться там. Кто приедет первым, ждет на месте. Если ожидание затянется, тогда следующий пункт встречи – Стамбул. Прежде чем они успели обсудить детали, остановилась машина, и водитель сказал, что может взять кого-то одного. «Увидимся в Греции!» – крикнул Радуга Скотту и сел в машину.

«Дальше была целая автостопная эпопея, – рассказывал Брюс. – И пришлось нелегко. Где-то в Югославии на шоссе, ведущем в Белград, водитель грузовика, ехавшего из Италии, высадил меня, и пришлось прождать целый день – никто не останавливался, даже автобусы. Я дошел до стоянки дальнобойщиков, перекусил там, а потом завалился спать в капустную грядку на другой стороне дороги».

Когда Брюс проснулся, то увидел, что на стоянку заехал побитый жизнью Bentley с двумя англичанами. Брюс попросился к ним, но сначала ему отказали, аргументируя, что машина и так загружена до отказа. Но он сумел договориться, и в конце концов они отправились в путь, причем англичане даже доверили ему сесть за руль. Так они доехали до Белграда, обогнули Косово и добрались до Македонии, где местность напомнила Брюсу окрестности Ландера. Он надеялся быстро добраться до Кавалы, но в один из дней у Bentley сломалась рессора. «Англичане были готовы бросить машину, но я сказал им, что она еще поработает! Я попросил их помочь поднять домкратом и положить несколько камней между осью и кузовом. Так мы смогли доехать до ремонтной мастерской в Скопье. Оттуда я застопил автобус».

Брюс три дня ждал Скотта в Кавале. «Я убивал время, прихлопывая комаров по ночам в дешевом мотеле, полном насекомых, – вспоминает он. – В конце концов отправился дальше с офицером армии Греции, который довез меня почти до турецкой границы, а там уже недалеко было и до Стамбула».

Скотт и Брюс встретились в «Магазине пудингов», одном из многих известных пристанищ путешественников, разбросанных по всему миру[13]13
  «Магазином пудингов» называется ресторан Лале («Тюльпан» в переводе с турецкого) в районе Султанахмет в Стамбуле. Он стал популярным в 1960-х годах как место встречи битников, а позже хиппи и других путешественников на так называемой тропе хиппи из Европы в Индию, Непал и другие азиатские страны. Ресторан получил название благодаря «сарафанному радио» – многочисленные иностранные путешественники не могли запомнить настоящее название, но хорошо помнили большой выбор продающихся там пудингов. Ресторан открыли в 1957 году братья Идрис и Намик Чолпан. Благодаря удобному местоположению и недорогой еде он быстро стал популярным не только у местных жителей. Братья охотно снабжали посетителей-иностранцев сведениями о стране, так как получить туристическую информацию о Турции тогда было негде. Они соорудили специальную доску объявлений, на которой все желающие оставляли предложения для путешествующих автостопом, обменивались сообщениями и даже вели любовную переписку.


[Закрыть]. «Брю-ю-ю-ю-юс!» – воскликнул Скотт, увидев своего товарища. Он сообщил, что несколько дней назад был в Кавале, но не нашел Брюса и тоже направился в Турцию. Скотт также рассказал о своих приключениях. В Швейцарии его подобрала обеспеченная американская пара на автомобиле.

– Они пригласили поехать с ними на круизном лайнере вдоль Адриатического побережья, – сказал Скотт. – И я поехал. У них есть дом в Мексике и дом в Италии.

– То есть я с трудом пробираюсь по Югославии, ночуя в капустных грядках, а ты на круизном лайнере поплавал? – спросил Брюс.

– Да, – сказал Скотт. – «Еще порцию креветок, Скотт? – Да! – Ты еще не наелся, Скотт? – Нет! – Хочешь познакомиться с нашей дочерью, Скотт? – Черт возьми, да!»

В своей первой зарубежной поездке Скотт почувствовал, как можно вписаться в обстановку, улыбнуться немного застенчивой улыбкой и заразить окружающих хорошим настроением, чтобы все сложилось как нельзя лучше.

Скотт и Брюс изучили объявления на доске в «Магазине пудингов», оставленные водителями, которые искали попутчиков, чтобы разделить расходы на поездку вглубь Азии. Несколько путешественников сидели за столами со своими рюкзаками и картами, они то ли приехали, то ли, наоборот, собирались отправиться дальше. «Много, очень много было людей на той гашишной тропе», – вспоминает Брюс.

Парни прикинули варианты и решили ехать на восток из Стамбула на автобусе. «Ехали вместе с турками», – сказал Брюс и встал, чтобы достать карту, пока я разливал вино по бокалам. Населенные пункты, о которых он говорил, уже были малоизвестны, поэтому требовалась наглядность. Брюс снял с полки глобус размером с баскетбольный мяч, и показал на нем маршрут, по которому они со Скоттом попали в Иран, а затем в Афганистан. Названия городов и деревень слетали с его языка так легко, словно он вернулся из этой поездки не тридцать лет, а всего пару дней назад. Его палец бегал по глобусу, повторяя пройденный путь. «А потом ехали вместе с афганцами», – сказал Брюс.

Они останавливались в городках, разбивая палатку на ночь во дворах местных гостиниц и придорожных забегаловок и готовя еду на походной печке Optimus 111-B, которая работала на разных видах топлива. Парни опирались на опыт, полученный в школе Петцольдта, и старались получить как можно больше удовольствия от путешествия. «Самое классное со Скоттом было то, что он ничего не боялся, – сказал Брюс. – Я и сам был довольно уверенным в себе молодым человеком, но вместе с Фишером страха не было вообще».

Они заговаривали с каждым, кто казался интересным, и старались изо всех сил, чтобы самим быть интересными. «Мы не боялись раскрываться в общении с местными», – говорит Брюс. В одном из мотелей в Кабуле они разговорились с чиновником из афганского министерства туризма. Он пригласил ребят на игру бузкаши[14]14
  Бузкаши – древнее среднеазиатское конное состязание, распространенное у киргизов, туркмен, уйгуров, казахов, узбеков, таджиков, пуштунов, хазарейцев и ряда других народов Азии. Игроки на лошадях борются за тушу козла. Необходимо завладеть ею, удержать и забросить в ворота команды соперника.


[Закрыть], и хотя они ничего не знали о том, куда едут, но ухватились за возможность увидеть что-то новое. Чиновник привел их к билетной кассе стадиона и сказал, что придется воспользоваться специальным входом для иностранцев. За пять долларов с носа они могли сидеть на трибунах в тени от солнца, однако парни не видели причин отделять себя от афганцев. «Хорошо, – сказал их новый знакомый, – тогда, как я скажу “идите”, просто идите и не останавливайтесь. Он дал немного денег кассиру, и толпа зрителей буквально пронесла их через ворота на стадион.

«Так что среди тысяч афганских зрителей сидели на стадионе два светловолосых парня из Америки, – вспоминает Брюс. – Все вокруг, кто знал хоть несколько слов по-английски, объясняли нам, что происходит на поле». Игра, как ни странно, напомнила ему о родине: «Афганцы такие же азартные, как жители Вайоминга. И такие же учтивые, относятся с уважением».

Они со Скоттом также съездили на переполненном автобусе в Бамиан, чтобы увидеть гигантские статуи Будды, высеченные в скалах, испещренных пещерами. Это название показалось мне знакомым, о чем я сказал Брюсу. Он достал журнал National Geographic с фотографиями статуй и указал на пещеры, где они со Скоттом карабкались над головами Будд. И я вспомнил, что несколько лет назад талибы уничтожили колоссов с помощью взрывчатки и артиллерии.

Прогуливаясь по улицам Бамиана, ребята прошли мимо группы детей. «Дети что-то прокричали, – сказал Брюс, – а потом один из них кинул камень в нашу сторону. Мы подумали, что это игра, и совершили большую ошибку, бросив камень в ответ. Для этих мальчиков бросать камни – просто хлеб насущный». «Мы не можем кидаться так же хорошо, как эти парни, – крикнул Скотт Брюсу под градом камней, – но, думаю, сможем убежать!»

«А бегать мы умели, особенно Скотт, – отмечает Брюс. – Мы все время занимались спортом. Бегали. Отжимались. Скотт всегда находил, куда можно забраться, а еще мы занимались армрестлингом по всей Азии. Вот идем, он видит хорошее место, где удобно локти поставить, и говорит: “Ну что, время для поединка?”»

Из книг об альпинизме Скотт знал, что осенью окно хорошей погоды в Гималаях короткое, а зимние шторма не дадут подняться высоко. Поэтому они сели на автобус в Кабуле, заняв самые хорошие места рядом с водителем, и поехали через Хайберский проход, в Пакистан, в Лахор. Не найдя нигде дешевого жилья, парни заночевали под открытым небом, держа на всякий случай ледорубы под рукой и надеясь, что на следующий день повезет больше. Утром они дошли до площади, где стояли автобусы. Выбрав один, который, как надеялись Скотт и Брюс, доставит их хотя бы на окраину города, они забросили рюкзаки на багажник на крыше. Когда они уже собирались втиснуться в переполненный салон, подошел белый мужчина.

– Меня зовут Уильям Харрисон, куда путь держите?

– В Дели, – ответил Брюс.

– Могу отвезти вас туда, – сказал мужчина.

Он объяснил, что работает водителем в британском посольстве в Дели, сейчас перегоняет грузовик для посольства и предложил поехать с ним. Видя такой поворот, водители-афганцы закричали на Уильяма, предупреждая его, чтобы он не покушался на их доход. Харрисон испугался.

– Извините, ребята, не смогу вас отвезти, – сказал он.

– Секундочку, мистер Харрисон, – сказал Скотт. – Подождите у машины, мы сейчас подойдем.

Они с Брюсом спустили рюкзаки с крыши автобуса и, не обращая внимания на крики водителей, направились к грузовику. Они не собирались упускать возможность спокойно и гарантированно добраться до Дели. «Это была отличная поездка», – сказал Брюс. К вечеру они преодолели половину расстояния до Дели. На ночь Харрисон снял себе номер в мотеле. Он предложил ребятам переночевать в кабине грузовика, где имелось спальное место, заперев их там, чтобы они были в безопасности. «Мы надеялись, что он не забудет про нас наутро, – вспоминает Брюс, – разумеется, с первыми лучами солнца он был тут как тут».

Харрисон высадил их в кемпинге возле Нью-Дели. «Жить там было дешево, а место огораживала хорошая стена, – говорит Брюс. – Можно было путешествовать по Старому Дели в поисках достопримечательностей и развлечений, в то время как административные вопросы приходилось решать в Коннот-Плейс в Нью-Дели»[15]15
  Коннот-плейс – район округа Нью-Дели в рамках столичной территории Дели, один из крупнейших финансовых, торговых и деловых центров столицы Индии, где расположены представительства и штаб-квартиры многих компаний.


[Закрыть]. Еду они хранили в палатке, чтобы защитить ее от крыс, бегающих по территории кемпинга, и от одичавших кошек, охотящихся на крыс.

Ребята купили несколько персидских ковров и отправили их почтой домой – одна из нескольких придуманных схем заработка, но ковры так и не дошли до места назначения. Рядом с кемпингом располагалась лавка, где продавали горячее молоко. «Тебе подавали чашку молока с куском масла, – вспоминал Брюс. – Все это посыпалось сахаром, и это было нашим лакомством по вечерам».

«Дели – прекрасный, очень красивый город, – писал Скотт в открытке Джинни. – Здесь так много истории. Куда ни посмотри, увидишь мечеть, храм, дворец, какую-то достопримечательность, которую стоит посетить». Из Дели они проехали на поезде около тысячи километров до города Патна на северо-востоке Индии. Туалет в вагоне представлял собой сиденье, прикрывавшее отверстие, которое выходило прямо на рельсы. Скотт так увлекся наблюдением за проносящимися внизу железнодорожными шпалами, что из кармана его рубашки при наклоне выскользнули очки и упали в эту дыру. Хорошо, была запасная пара. «У Скотта случались такие истории, – вспоминает Брюс. – Когда мы ехали на автобусе по Ирану, я случайно обнаружил его паспорт, который упал под сиденье. Я тогда сказал: “Чувак, я просто сохраню это для тебя”».

Брюс покачал головой и улыбнулся: «Скотт плохо ориентировался в городах и легко мог заблудиться. Жаль, что я не путешествовал с ним позже, когда он стал известным гидом. Интересно было бы посмотреть, как он набрался опыта. Тогда он путешествовал, хорошо проводил время и просто не обращал внимания на то, где он находится». В конце концов, это была первая поездка Скотта за пределы США. Опыт путешествий приходит со временем, и Скотт учился. «Можно сказать, что были моменты, когда я был гидом Скотта. У меня имелся опыт путешествий за рубежом, и я показывал ему те или иные вещи, – сказал Брюс. – Иногда Скотт казался мне настоящим тугодумом».

В Патне ребята поняли, что, хотя до Катманду осталось всего около четырехсот километров, на них уйдет много времени – сначала на поезде, потом на пароме, автобусе через многочисленные верховья Ганга. Они хотели путешествовать по земле, так как это позволяло больше увидеть, но время поджимало, поэтому они сели на самолет до непальской столицы.

Десятилетия напролет Катманду был местом, куда съезжалась западная молодежь, многие молодые люди путешествовали автостопом и на автобусах, как это делали Скотт и Брюс. Одни из них искали духовного просветления. Другие – альтернативу тому, что они считали упадочной культурой Запада. Многие гнались за дешевыми и легкодоступными наркотиками, а многие вообще не понимали, что делают. Почти у всех этих путешественников висели на плечах рюкзаки, но лишь у немногих были ледорубы.

Скотт с Брюсом не планировали что-то определенное, просто хотели подняться на гималайскую вершину высотой более шести километров. Такая цифра была выбрана просто потому, что это выше любой горы Северной Америки. На открытке с фотографией Эвереста Скотт написал Джинни: «Что думаешь? Стоит мне попытаться взойти на нее? Может, лучше все же подождать. Следующий месяц собираюсь провести в высокогорье. Здесь действительно здорово. И это вдохновляет. Планируем сделать восхождение. Надеюсь, все удастся. Прихвачу для тебя камень с вершины».

В книжных магазинах они изучали карты Гималаев, но на них почти ничего не было видно, кроме дорог, деревень и основных контуров гор. На одной из таких карт была обозначена вершина Лангтанг Лирунг. В район, где расположена гора, можно было добраться за день на автобусе от Катманду. «Эта гора вполне по силам паре таких парней, как мы, – сказал Скотт Брюсу. – Мы, наверное, сможем подняться на нее». Но был небольшой нюанс: на Лангтанг Лирунг на тот момент не взошел еще ни один человек[16]16
  Высота Лангтанг Лирунг 7234 метра (по другим данным, 7227). Первовосхождение на гору совершила японская экспедиция в октябре 1978 года.


[Закрыть].

Парни взяли напрокат кошки и пошли по магазинам в туристическом районе Тамель, рассчитывая запастись всем необходимым для экспедиции из двух человек на неделю. Они купили запас риса и твердого сыра, сырокопченую колбасу из буйволиного мяса. «Мы хорошо продумали рацион, – вспоминает Брюс. – Планировалось питаться в деревнях по пути к горе, чтобы сэкономить продукты».

Наконец парни сели на автобус и через восемь часов доехали до деревни Дунче, откуда начиналась тропа. Они взвалили рюкзаки на плечи и прошли порядка пятнадцати километров через рододендроновые и сосновые леса, набрав примерно полтора километра высоты. Размеры ущелья поражали. Остановившись на ночь в деревне у подножия гигантской скалы, они глядели на текущую в глубине ущелья реку – до нее было больше километра по вертикали, на том же расстоянии вверх на другой стороне ущелья виднелась деревня. «Мы слышали крик петуха оттуда, но люди с той стороны вряд ли часто встречались с людьми с этой, – сказал Брюс. – Это было просто потрясающе!»

Сверяясь с картой, они продолжали подниматься по глубокому ущелью, в котором текла река Лангтанг. Возле деревни Горатабела парни впервые увидели Лангтанг Лирунг. «Мы шли по тропе, обогнули очередной скальный выступ, и вдруг впереди показалась огромная снежная стена с белым шлейфом на вершине. “Ого! – сказал Скотт. – Брюс, похоже, это она”».

Подняться на такую высоту невозможно без хорошо продуманного плана и подготовки. А у них не имелось ни веревок, ни снаряжения, ни теплой одежды. Кроме того, они не получили разрешения от Министерства туризма Непала, а такую бумагу должен иметь любой иностранец, поднимающийся на гору выше шести километров. Кроме того, начался ноябрь, с каждым днем становилось холоднее. В любой момент погода могла ухудшиться. «Но мы по-прежнему думали о восхождении», – сказал Брюс.

В конце концов они добрались до подножия горы. Они прошли и проехали полмира – от уранового рудника в Вайоминге до поворота тропы в Непале с Лангтанг Лирунг, возвышавшейся прямо над ними. Конечно, гора была большой. Господи, она была просто огромной! Но это лишь гора, не так ли? А разве они не восходили уже на горы? Разве они не альпинисты? Не инструкторы школы Петцольдта? «Так какого черта? – подумали они. – Раз уж мы тут, то пойдем дальше, пока идется, пока позволяют погода и сама гора».

Они изучали семитысячник, ища приемлемый маршрут. «У Лангтанга есть длинный гребень, ведущий к вершине, – сказал Брюс. – Мы подумали, что лучше всего будет добраться до него. Никаких проблем».

В верхней части долины просматривался цирк[17]17
  Ледниковый цирк – котловина в горах в виде амфитеатра, замыкающая верхний конец ледниковой долины. Может содержать в себе снежно-фирново-ледовую массу, которая обычно питает долинные ледники.


[Закрыть]. «Мы решили пойти к нему и посмотреть, можно ли начать подъем оттуда», – вспоминает Брюс. Они задержались в Горатабеле на пару дней, чтобы отдохнуть, а затем отправились вверх, на склоны Лангтанга. «Мы еще не добрались до снега, но это уже была страна яков», – говорит Брюс.

Пастухи в преддверии зимы ушли ниже, перегнав скот с высокогорных лугов, и Скотт с Брюсом поселились в одной из каменных времянок пастухов.

«Сначала жгли дрова, которые хранились в хижине, а затем перешли на ячий кизяк, собственно, как это делают местные, – вспоминает Брюс. – Дрова старались экономить, потому что было очевидно, скольких трудов стоило собрать их в этой безлесной местности. Мы оставили им немного денег».

В путешествии они всегда старались пить либо бутилированную, либо кипяченую воду, либо обеззараживали ее таблетками йода. Теперь, оказавшись выше всех деревень, парни стали пить прямо из ручьев, как обычно делали на хребте Уинд-Ривер в Вайоминге. Но вскоре у Скотта начался понос. «Несло его как следует, – сказал Брюс. – И очень часто. Так что на время он стал Скоттом Троцки»[18]18
  Игра слов. Английское слово trots переводится как «диарея».


[Закрыть].

Они провели двое суток в относительном комфорте хижины, ожидая, пока Скотту не полегчает, но как только он пошел на поправку, стал заболевать Брюс. Он решил поскорее спуститься в Горатабелу в надежде раздобыть антибиотик.

Пока Брюса не было, Скотт решил попытать счастья на горе. Он положил в рюкзак снаряжение и суточный запас еды и до темноты поднимался по склону. Палатку на ночь ставил уже на снегу. На следующее утро он прошел дальше вверх и поднялся достаточно высоко, чтобы рассмотреть как следует цирк. Выше по склону Скотт увидел линию подъема, он был почти уверен, что там удастся пройти не одну сотню метров и добраться до гребня. Скотт помнил, что гребень приведет к вершине, но он также знал, что он поднялся слишком высоко без нужного снаряжения и поддержки. Поэтому он еще раз внимательно посмотрел на огромную гору, по-прежнему возвышавшуюся над ним, а затем вернулся к хижине. Брюс был уже там и радостно приветствовал его. Оказалось, что в Горатабелу пришли трекеры и у них были с собой лекарства. Брюс чувствовал себя гораздо лучше. Скотт рассказал другу, что увидел наверху, и Брюс проникся его энтузиазмом. «На следующий день я поднялся на Лангтанг, насколько смог, и дошел примерно до места, где Скотт ставил палатку», – говорит Брюс.

Высота тут давала о себе знать – Брюс никогда еще не поднимался так высоко. Это было изнурительно. Хотелось просто лечь и заснуть. Но вместо этого он собрался с силами и спустился назад, в хижину.

Наступил декабрь, погода ухудшалась. Ребята понимали, что зашли в этом приключении настолько далеко и высоко, насколько позволяли навыки, возможности и средства. Пора было отправляться домой. «Непал великолепен, – написал Скотт Джинни, когда они с Брюсом готовились к отъезду из Катманду. – Эти горы невозможно описать. Они огромные! Набрать за день около двух километров высоты тут – обычное дело! Вот такая история. Наши горы – просто игрушки по сравнению с этими».

По возвращении в Дели Брюс первым делом проверил билеты на самолет домой. До вылета оставался еще месяц, но их обоих это устраивало. «Каждый день был приключением, – объяснил Брюс. – Вставая утром, мы не знали, что будем делать, просто были уверены, что скучать не придется».

Однажды вечером они прогуливались по Старому Дели и прошли мимо большой палатки-шатра. Сидящий у входа мужчина спросил, не хотят ли они зайти. «Зайдете поесть?» – спросил он. Скотт и Брюс подошли и поинтересовались, что происходит внутри. «Свадьба, – ответил мужчина. – Хотите побывать на индийской свадьбе?»

Конечно, они хотели! Зайдя в шатер, они оказались в самом разгаре индуистского свадебного пира. Они устроились в креслах за столом, улыбались и весело болтали с гостями, а затем принялись за еду. «Мы прекрасно провели время, – вспоминает Брюс. – В тот вечер в шатер заглянули еще несколько европейцев, их тоже звали присоединиться, но они отказались. По всей видимости, испугались и не поняли такого радушия. Действительно, часто люди пытаются что-то получить от тебя, но мы со Скоттом были абсолютно открыты».

Как-то они заглянули в британское посольство к Уильяму Харрисону, он пригласил их к себе домой встретить Рождество с его женой и восемью детьми. «Это было еще одно очень интересное и удивительное культурное впечатление, – говорит Брюс. – Уильям приготовил курицу с картофельным пюре. Я надел свою ковбойскую шляпу и спел песню Ghost riders in the sky. Это было отличное Рождество».

Наш с Брюсом вечер тоже получился отличным. Пока мы допивали вино, он рассказал, как они со Скоттом вернулись в Вайоминг. Скотт снова отправился вести курсы в школе, а Брюс сломал запястье, катаясь на лыжах, и больше не мог заниматься скалолазанием. Чуть позже он устроился на работу в геодезическом отряде и стал работать на правительство. Он остался жить в Ландере и обзавелся семьей.

Я поблагодарил Брюса за то, что поделился этими историями, и он проводил меня до двери. «Иногда мне его очень не хватает, – сказал Брюс, глядя в ночное небо. – Скотт никогда не сидел просто так и не говорил, что ему скучно. За свои сорок лет он прожил больше, чем многие проживают за восемьдесят». Мы пожали друг другу руки, и я подумал, что, хотя Брюс шел своим путем, его жизнь тоже была значительно полнее и интереснее, чем у большинства людей.