Текст книги "Тьма падет"

Глава 16

На следующий день, к двум, Кейт и Тристан подъехали к дому Шелли Морден. Этот небольшой домик, стены которого были отделаны каменной штукатуркой, примостился на пологом склоне холма, и отсюда, сверху, открывался вид на весь Эксетер. Парк-стрит оказалась тихой, немноголюдной улицей, а весь асфальт перед домом, заметила Кейт, был разрисован мелом и расчерчен квадратиками для игры в классики.

Дверь им открыла невысокая пухленькая женщина лет, наверное, за тридцать. Светлые волосы ее спускались на плечи, на носу сидели слишком большие очки в красной оправе. Лицо у нее было приветливое, улыбчивое, карие глаза так и лучились добротой, а когда она поприветствовала их и пригласила внутрь, то Кейт различила слабую нотку бирмингемского акцента.

Они с Тристаном вошли за дверь. Перед экраном телевизора сидели дети: там как раз крутили какую-то детскую передачу, и веселый голос напевал песенку, рассказывая, как нужно считать до десяти.

Кейт перевела взгляд на Шелли, подмечая новые детали: на запястье у нее был вытатуирован китайский иероглиф, пальцы унизаны серебряными кольцами. Большинство колец – обычные, но было и два побольше, с крупными янтарными камнями.

– Я как раз хотела чайник поставить. Выпьете чашечку чая? – спросила Шелли.

– Не откажусь, – ответила Кейт.

– С удовольствием, – добавил Тристан.

В холле перед запятнанным зеркалом стоял большой антикварный сервант, полки которого были заставлены подержанными книгами. Там же гордо восседал ряд голых кукол Барби с намертво спутанными волосами, а одна кукла была и вовсе побрита налысо.

– Это Меган и Анвар, – сказала Шелли, когда они дошли до гостиной. На полу, усыпанному игрушками, сидели мальчик и девочка лет семи, может, восьми, и внимательно наблюдали за экраном телевизора, на котором был включен детский канал. Их головы повернулись на звук, и они устремили на Кейт взгляд настороженных глаз.

– Привет. – Кейт дети нравились, но она никогда не знала, как себя с ними вести, и ей постоянно казалось, что она держится как-то слишком холодно и отстраненно.

– Я смотрю, вашим игрушкам нравится смотреть телевизор? – спросил Тристан, кивая на игрушечную пожарную станцию лего, на крыше которой сидела целая куча лего-человечков, кукол барби и мягких игрушек. Все они прилежно выстроились в линию, обратившись кукольными лицами к экрану телевизора.

Анвар широко улыбнулся и кивнул.

– Когда передача закончится, у нас будет чаепитие, – сообщила Меган, беря в руки чайник.

– И пирог! – радостно добавил Анвар, а затем дети разом посмотрели на Шелли.

– Да, я только что поставила пирог в духовку. Нужно еще немножко подождать, – сказала она. – Можете, пожалуйста, сделать звук потише, пока мы будем говорить на кухне?

Дети кивнули, и Шелли повела Тристана и Кейт дальше по коридору.

– Я приемный родитель, – объяснила она. – Когда вы вчера позвонили, дети совсем разыгрались. В общем, было весело, но очень уж иногда устаешь.

Они оказались в кухне – пребывающей в полном беспорядке, но очень уютной. В центре стоял длинный деревянный стол, у стены – ярко-голубая чугунная плита АGА, источающая ошеломительный аромат пирога. На широком подоконнике стояли цветочные горшки, а за окном раскинулся сад, где под раскидистыми деревьями расположился целый детский игровой комплекс.

– Присаживайтесь. – Кейт и Тристан выбрали себе стулья, стоящие в конце стола. – Давно уже никто не интересовался Дэвидом Ламбом. Никого и не волновало, что он пропал, – проговорила Шелли, пока занималась чайником.

– Откуда вы его знали? – спросила Кейт.

– Мы вместе выросли в Вулвергемптоне. Жили по соседству на улице Келсал-роуд – это, прямо скажем, неблагополучный район. Знаете, раньше строили небольшие двухэтажные домики, спаренные друг с другом? В шестидесятых, когда правительство решило сделать что-то с трущобами, большинство из них снесли, но некоторые остались. Мы жили в таком. Если залезть на чердак, то можно попасть в дом по соседству. Большинство наших соседей забивали проход досками, но в нашем с Дэвидом доме ходить можно было свободно. Я часто поднималась на чердак, и мы встречались по ночам. Ничего такого, конечно, – Дэвид был геем. И очень хорошим другом.

– А как вы оказались в Эксетере? – поинтересовался Тристан. Шелли замялась: Кейт видела, что говорить ей об этом тяжело.

– Мы вместе сбежали из дома. И у меня, и у него в семье было не все ладно, мягко говоря. Мы собрали кое-какие деньги – я откладывала с подарков на день рождения, подрабатывала разносчицей газет… Это было лучшее решение в моей жизни. Наверное, я бы не выжила, если бы там осталась. И если бы не Дэвид, я никогда бы не смогла сбежать.

– Сколько вам тогда было лет? – поинтересовалась Кейт.

– Нам обоим было по шестнадцать. Мы хотели уехать в Лондон, а потом увидели в журнале «Тайм-аут» объявление: в Эксетере собиралась коммуна.

– Это в каком году?

– Девяносто шестой.

– А что было в объявлении? – спросил Тристан.

– Там было написано: ищутся молодые люди либеральных воззрений возрастом от восемнадцати до двадцати пяти, которые готовы присоединиться и работать на благо коммуны. – Шелли рассмеялась. – Так и было сказано: либеральных воззрений. Мы были очень молоды и поняли только то, что это как-то связано с политикой. В общем, коммуна собиралась на Валпол-стрит. Когда мы туда доехали и постучали в дверь, то поняли, что большинство ее членов – мужчины-геи. Ни одной женщины не было. Я умела печь хлеб, и судя по всему, это было крайне полезным качеством: единственная женщина, которая умела готовить, уехала путешествовать в Индию.

– И никто не спросил, сколько вам лет?

– Нет. Мы сразу же наврали, что нам есть восемнадцать, но непохоже, чтобы кому-то было до этого дело. Мне там, в общем-то, нравилось, хотя, надо сказать, опыт у нас с Дэвидом вышел очень разный. Как девушка я никого не интересовала, а вот Дэвид… Он был настоящим красавчиком. Ничего плохого не случилось, эти мужчины были неплохими ребятами, но Дэвид разбивал сердца направо и налево. Я почти сразу же нашла работу и уехала через год, когда встретила своего будущего мужа, Кевина. – Шелли кивнула на коллаж из фото, висящий рядом с холодильником, где она была запечатлена рядом с коренастым рыжим мужчиной. На первых фотографиях они были совсем еще молодыми, но от снимка к снимку становились все старше и старше. – Он умер семь лет назад. От рака.

– Мне очень жаль, – сказала Кейт. Все замолчали, и Шелли заглянула в духовку, чтобы проверить медленно золотящийся пирог. Закрыв дверцу, она разлила чай и поставила перед Тристаном и Кейт чашки.

– Так кто нанял вас найти Дэвида? – спросила она, садясь за стол напротив. Впервые за весь разговор в ее взгляде появилась осторожность.

– Его имя всплыло в связи с другим делом о пропавшем человеке, – объяснила Кейт. – Мы ищем журналистку по имени Джоанна Дункан. Она исчезла в сентябре 2002 года.

Шелли откинулась на спинку стула и задумчиво нахмурилась, словно пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль.

– Это журналистка из «Вест-Кантри Ньюс», – наконец сказала она.

– Да. Она исчезла в субботу, седьмого сентября 2002 года, – подтвердила Кейт.

– Как-то это странно. Каким образом она связана с исчезновением Дэвида?

– Она с ним не связана, – поправила Кейт. – Мы думаем, что Джоанна заинтересовалась исчезновением Дэвида и еще одного парня по имени Гейб Кемп. Вам это имя незнакомо?

– Никогда его не слышала. – Шелли снова задумчиво свела брови. Она встала из-за стола, подошла к окну и выглянула в сад. Уже начал накрапывать дождик, и в повисшей на кухне тишине был слышен тихий стук капель по стеклу. Тристан открыл рот, чтобы что-то сказать, но Кейт остановила его легким покачиванием головы: пусть лучше заговорит сама, когда будет готова.

В скором времени Шелли и в самом деле отвернулась от окна и вернулась за стол.

– Ладно, это все очень странно. В 2002 году мы с Кевом поехали на Сейшелы. Мы всегда ездили не в сезон, чтобы не попасть на школьные каникулы. Когда мы вернулись во вторую неделю сентября, то нашли на автоответчике сообщение от Джоанны Дункан из «Вест-Кантри Ньюс».

Кейт и Тристан переглянулись.

– Простите за вопрос, но вы уверены, что это точно была Джоанна Дункан? – спросила Кейт.

– Абсолютно.

– Что она хотела?

– Это так давно было… Сказала, что она журналистка и что хочет задать мне несколько вопросов в неформальной обстановке. Извинилась, что не может сказать все сразу и что если я позвоню ей, она все мне объяснит. Потом оставила свой номер телефона.

– Как вы так хорошо это помните спустя столько лет? – удивился Тристан.

– Когда мы вернулись из отпуска, сообщению на автоответчике было уже около недели. К тому времени по всем новостям трубили, что журналистка по имени Джоанна Дункан исчезла. Я перезвонила по номеру, и мне ответил кто-то из членов редакции. Я рассказала о произошедшем и попросила кому-нибудь это передать, но со мной никто так и не связался.

– Вы запомнили, с кем говорили?

– Нет.

– А в полицию вы не обращались?

– Нет. Я не знала, зачем она мне звонила. Тогда я подумала, что это как-то связано с офисным зданием Марко Поло-хаус. Его выкупил местный бизнесмен, а когда обнаружил, что в стенах полным-полно асбеста, попытался это утаить. Они начали обширный ремонт, хотя прямо рядом со зданием стоит крупнейшая в городе школа и вся пыль летела прямо на них. Я участвовала в кампании, которая требовала свернуть все работы и снести здание, и мы собрали кучу подписей. И мы написали в огромное количество газет, так что я решила, что она звонила из-за этой истории. Она что, писала статью о Дэвиде?

– Точно мы не знаем, – сказала Кейт. – Когда я изучала материалы дела, то нашла имя Дэвида, записанное ее рукой. А вас я нашла, потому что вы сделали пожертвование в том благотворительном сборе на сад, упомянув его имя.

Шелли отпила чаю.

– У вас нет фотографии Гейба Кемпа? Может быть, я узнаю его в лицо.

Тристан достал телефон и нашел фотографию, которую он сохранил с сайта. Шелли всмотрелась в экран, затем вздохнула и покачала головой.

– Нет, извините. Никогда его не видела.

– Я покажу вам еще одно фото? – Тристан отыскал в телефоне фотографию Джорджа Томассини. – Вот этот, в модном костюме. Парень слева, одетый как Фредди Меркьюри.

– Я помню Монажрат Кобылье, – с улыбкой ответила Шелли.

– Да?

– Ее частенько можно было увидеть в пабах Эксетера. А вот молодого человека рядом я не знаю.

– Вы уверены? – спросила Кейт. Вот бы у них была нормальная фотография Джорджа! – Шелли присмотрелась повнимательнее и снова покачала головой. – Судя по всему, Джордж Томассини исчез в середине 2002 года. У нас нет точной даты, потому что в отличие от Дэвида и Гейба никто никогда не обращался в полицию с заявлением о его исчезновении, – рассказала Кейт. – Что случилось, когда вы в июне 1999 года обратились в полицию и рассказали о том, что Дэвид пропал?

– Да ничего, – сказала Шелли. – Кажется, они не восприняли это всерьез. Я приходила к ним еще несколько раз, но все без толку.

– Он все еще в списке пропавших людей в Великобритании, – заметила Кейт.

– Знаю. Я дала им копию паспортных фотографий Дэвида… Не то чтобы, конечно, у него был паспорт… До того, как он пропал, у него были большие проблемы. Полагаю, вы знаете, что его арестовали за непредумышленное убийство?

– Нет, мы не знали. – Кейт обменялась взглядами с Тристаном.

– Дэвид сильно подсел на наркотики и вечно подвергал себя опасности. На него плохо повлияло то, как сильно им начали восхищаться мужчины, когда мы приехали в Эксетер. Ему то и дело дарили подарки, и он сразу же бросался в новые отношения. Стремительно переезжал к с своим ухажерам, а потом все шло обязательно наперекосяк, и вот он уже просится пожить у меня или пытается вернуться в коммуну. И вот был у него один мужчина, сильно старше его, Сидни Ньюитт.

– Насколько сильно старше? – спросила Кейт.

– Ему было лет пятьдесят. Дэвид как-то пришел к нему домой, и они закатили вечеринку. Жена Сидни Ньюитта как раз уехала на выходные с Женским институтом. А утром Дэвид нашел труп Сидни на заднем дворе. Он запаниковал и сбежал, но в спешке он оставил в доме бумажник, к тому же его уже успел увидеть сосед. С Дэвида сняли все обвинения, когда следствие установило, что Сидни умер от сердечного приступа, но Дэвид все равно воспринял это очень остро. У него началась глубокая депрессия. И жизнь в коммуне, с ее вечными вечеринками, сказывалась на нем не лучшим образом.

– Вы все еще общаетесь с кем-нибудь из коммуны? – спросила Кейт.

– Чертовски хороший вопрос. Это было восемнадцать лет назад, и большинство парней знали друг друга только по кличкам. Элси, Вера, Лиза… – Шелли хмыкнула. – Они были неплохие ребята. Гораздо лучше мужчин, которых я знала в моем родном городе. Мой отец и дядя, скажем так, очень любили распустить руки. Было славно оказаться там, где никто не интересовался мной в сексуальном смысле. Всем заправлял мужчина, уже в возрасте… То есть это мне так тогда казалось, потому что нам было шестнадцать, а ему лет тридцать. Звали Макс Джеспер. Он дольше всех провел в коммуне и, в общем-то, ею заправлял. Это был старый, еще георгиановский дом, который стоял пустым много лет. Макс стал жить в нем в начале восьмидесятых.

– Вы платили за то, чтобы там жить? – спросил Тристан.

– У нас было что-то вроде обязательного сбора – каждый должен был внести что-то в бюджет. Если ты работал, то отдавал половину заработанного. Если работы у тебя не было, то Макс отправлял тебя зарегистрироваться на трудовой бирже, и ты должен был отдать половину пособия. Денег у всех было немного. Ну и парни, конечно, должны были провести с ним ночь, если хотели точно получить комнату.

– Звучит весьма гнусно, – заметил Тристан.

– В этом был весь Макс. К счастью, мне всего лишь нужно было печь ему хлеб пару раз в неделю, ну, и к тому же зарабатывала я больше всех, а значит, и вносила больше всех. Сам Макс был довольно симпатичным, но когда к коммуне хотел присоединиться новый парень, он частенько приглашал на ночь еще и своих друзей… – Шелли заметила вытянувшиеся лица Кейт и Тристана. – Знаю, звучит отвратительно. Это и было отвратительно, но очень многие из нас выросли в местах куда хуже. Я вообще впервые почувствовала себя свободной в этой коммуне.

– Что с ней в итоге случилось? – спросил Тристан.

– Макс пошел в суд, чтобы засвидетельствовать свои права на здание, и в итоге выиграл, поскольку никому другому этот дом был не нужен. Так что он стал законным владельцем здоровенного особняка. Об этом даже в местной газете написали.

– Не помните, когда это было? – спросила Кейт.

– Не уверена. Года четыре назад, может, пять лет. Это на другой стороне Эксетера, там, где сейчас строят промышленную зону.

– Когда вы узнали, что Дэвид пропал? – уточнил Тристан.

– День рождения у нас был в один день, четырнадцатого июня. Я уже жила вместе с Кевом. Мы устроили вечеринку, и я пригласила Дэвида. Он не появился, но я не слишком беспокоилась. Он частенько куда-нибудь пропадал. Но когда он не появился и спустя неделю, я начала волноваться. Я пошла поговорить с парнем, с которым он тогда жил, с Пьером, и Пьер сказал мне, что они с Дэвидом разбежались десять дней назад и тогда же он съехал. Я обошла бары в округе, затем отправилась в коммуну, но никто не знал, куда он подевался.

– Как долго они с Пьером жили вместе?

– Точно не помню. Не больше нескольких недель.

– Вы не знаете, как с ним связаться?

– Нет. Он умер два года назад от передозировки, – ответила Шелли.

– Дэвид никогда не упоминал интрижку с кем-нибудь известным? С каким-нибудь политиком?

Шелли некоторое время раздумывала над вопросом.

– Нет. Он был тем еще балаболом. Таким бы он точно похвастался.

– Можете дать нам названия гей-баров, в которых бывал Дэвид?

– Хорошо, но многие из них могли давно закрыться.

Шелли достала листок бумаги, посидела, раздумывая, а затем принялась писать. Повисла долгая тишина. Кейт и Тристан обменялись взглядами – вопросов ни у кого из них больше не было.

– Вот, я смогла вспомнить четыре. В первых двух я уверена, потому что мы часто ходили туда вместе, а другие два я могла запомнить неверно.

– Спасибо большое, – сказала Кейт. – Вы нам очень помогли.

Шелли проводила их до задней двери, и они снова прошли мимо детей. Мальчик и девочка проводили Кейт с Тристаном взглядами и радостно улыбнулись, когда они помахали рукой на прощание.

– Я еще несколько недель хранила сообщение Джоанны Дункан на своем автоответчике, – добавила Шелли, когда они дошли до входной двери. – Но в конце концов я его стерла. Каждый раз, когда я слышала ее голос, то начинала думать, что же с ней случилось. И подумать только, спустя столько лет вы появляетесь с вопросами о Дэвиде и упоминаете Джоанну Дункан? У меня от этого мороз по коже.

Глава 17

Дождь успел прекратиться, пока Кейт и Тристан разговаривали с Шелли, и когда они вышли на улицу, на небе снова ярко сияло солнце.

– «Летящий орел» давно закрылся, – сообщил Тристан, когда они сели в машину. – И, по-моему, «Пивоварня» тоже, – добавил он, сверяясь со списком, написанным Шелли.

– Мне больше интересно, что там с коммуной на Валпол-стрит. Вдруг Макс Джеспер все еще там живет, – задумчиво проговорило Кейт.

Чтобы добраться на другой конец города, у них ушло полтора часа.

Валпол-стрит относилась к старой части города и пролегала вдоль реки. Кейт как-то уже была в этом районе, казавшимся практически заброшенным: Мира тогда отвозила свою древнюю машину в ремонт, и Кейт поехала с ней. Так она и оказалась в этом районе, в автомастерской, окруженной разваливающимися домами с заколоченными окнами.

На Кейт нахлынули воспоминания. Мира всегда категорически отказывалась выкидывать вещь, которую еще можно было починить, и ее старенькая «Моррис Марина» отправилась на свалку, только когда двигатель буквально развалился на части. Но это было потом – в тот раз, когда они привезли машину сюда, ремонт она пережила успешно.

Поэтому Кейт и удивилась, когда на месте автомастерской обнаружился новомодный барбершоп с тату-мастерской. Такая же разительная трансформация произошла и со зданиями неподалеку: теперь у набережной выстроился ряд маленьких магазинов, а рядом раскинулся парк. Мелькнула даже вывеска «Старбакса», а старый кинотеатр, который она помнила заколоченным и давно заброшенным, вновь открыл свои двери.

Вскоре улица резко забрала вправо и превратилась в Валпол-стрит, которая оказалась жилой улицей, на которой теснились маленькие двухэтажные домики. В самом ее конце возвышалось большое четырехэтажное здание, выкрашенное ослепительно-белой краской. На серо-голубой черепице недавно отремонтированной крыше и играли солнечные блики; прекрасные подъемные окна сияли чистотой, а над дверью висела вывеска – серебряная цифра «11» и надпись «Джесперс эстейт 2009». Под знаком красовались пять звезд – это был отель.

Снаружи располагалась чудесная открытая терраса ресторана, полная посетителей. Весенний воздух был еще прохладным, так что на террасе стояло несколько электрокаминов, на чьих экранах весело трепетали компьютерные язычки пламени.

Припарковаться Тристану удалось только значительно дальше по улице.

– Как вообще человеку, который незаконно занял пустующее здание, удалось стать владельцем пятизвездочного отеля? – удивленно произнес он. Кейт взяла в руки телефон и вбила в поисковик: «Отель-комунна Джеспера».

– Вот, пятая ссылка сверху: «Бездомный из Эксетера выиграл права на особняк высокого класса», – зачитала она. – «Больше двенадцати лет местный житель незаконно занимал территорию грегорианского особняка на Валпол-стрит, построенного еще в восемнадцатом веке. После того, как строительная компания начала угрожать выселить сорокапятилетнего Макса Джеспера, он обратился в суд и официально получил в свое владение особняк стоимостью больше миллиона фунтов. Дело мистеру Джесперу удалось выиграть, прибегнув к так называемому „праву незаконного владения“, как сообщила редакции пресс-секретарь Земельного кадастра. Ранее в этом здании был размещен пансионат, но после того, как его владелица умерла в 1974 году, а единственный наследник, проживающий в Австралии, так и не вступил в права собственности, особняк быстро пришел в запустение. В 2009 году здание было продано компании-застройщику, и мистер Джеспер оказался под угрозой выселения. Однако ему удалось доказать, что он занимал собственность в течение двенадцати лет, и это позволило ему воспользоваться правом о незаконном владении и успешно выиграть суд».

Тристан наклонился поближе и внимательно изучил фотографию.

– Выглядит он как настоящий хиппи, – наконец сказал он.

Сфотографировали Макса Джеспера на фоне здания в серый облачный день: он поднял оба пальца вверх, зажав в руке зажженную сигарету. Вид у Макса был диковатый: темные волосы торчат во все стороны, джинсы художественно порваны. Здание на снимке разительно отличалось от того, что Кейт видела сейчас: окна перебиты, штукатурка отваливалась огромными пластами, а через дыру в крыше проросло маленькое деревце.

– Может, зайдем и выпьем кофе? – предложила Кейт. – Интересно посмотреть, как отель выглядит внутри. Может, и Макса Джеспера застанем.

Тристан кивнул.

Стоило им выйти из машины, как над головой пророкотал низкий раскат грома, и сверху полил дождь, быстро превращающийся в настоящий ливень. Они бегом бросились к отелю, и хоть Кейт натянула на голову воротник куртки, она все равно мгновенно вымокла насквозь.

Люди, до этого мирно обедавшие на террасе, теперь спешили внутрь с сумками и плащами наперевес. Некоторые несли свои тарелки самостоятельно, другим помогала группа из шести хорошеньких официанток.

За дверью особняка обнаружились небольшой зал с приемной стойкой и уходящая вверх лестница. Высоко над стойкой находилось витражное окно, бросающее цветные блики на устилающий пол бледно-голубой ковер.

Оказавшись внутри, Тристан замер, пытаясь прийти в себя после неожиданно обрушившегося ливня. Вода лилась с него ручьем. Наконец он встряхнул головой и вытер лицо рукавом куртки. Кейт же отыскала в сумки пачку салфеток и воспользовалась ими. Мимо в уборную проскользнули несколько женщин, чей обильный макияж и сложные прически изрядно пострадали после столкновения с дождем: в такие моменты Кейт радовалась, что предпочитает не заморачиваться с косметикой.

Немного приведя себя в порядок, Кейт и Тристан вошли в дверь, ведущую в большой бар-ресторан. Если раньше толпа посетителей заняла всю террасу, то здесь им не удалось заполнить и четверти мест. Тристан прошел мимо длинной барной стойки, сделанной из стекла, за которой длинными рядами выстроились разнообразные бутылки. Мягкая подсветка окрашивала их в самые разные цвета. Похоже, тут было все: и всевозможные спиртные напитки, и винтажное шампанское, и дорогие вина. На краткий миг Кейт едва не остановилась, но ей все же удалось заставить себя двинуться дальше, за Тристаном, который направлялся к столикам у камина. Стену напротив занимали широкие окна, выходящие на обнесенный ажурными стенами сад. За ним синела река.

Они опустились в пару удобных кресел, стоящих рядом с потрескивающим камином.

Вскоре к ним подошел темноволосый официант с невероятно красивым лицом, словно сошедший с рекламы какого-нибудь дорогостоящего одеколона.

– Черт, ну и дождище, – произнес он с заметным шипящим акцентом кокни, совершенно не подходящим его сногсшибательной внешности. – Чего желаете, дорогуши?

– Два капучино, пожалуйста, – попросила Кейт.

– Вернусь через секундочку. – Он улыбнулся, оглядел Тристана с ног до головы внимательным взглядом и удалился обратно к барной стойке.

– Шикарное тут заведение, – заметил Тристан, оглядываясь по сторонам. – Никогда не был в пятизвездочном отеле.

– В Эшдине вообще есть хоть один пятизвездочный отель? – улыбнулась Кейт в ответ. Ее взгляд был прикован к роскошному бару, и она изо всех сил пыталась справиться с чувствами.

– Нет. А единственный четырехзвездочный отель «Брэнниган» потерял одну звезду в прошлом году. У них крысы в гриле завелись. А как вообще работает это право о незаконном владении?

– Если кто-то вселяется в пустующее или нежилое помещение, не применяя при этом силы, и живет там в течение двенадцати лет без перерыва, в течение которых ему не предъявляют претензий, то он может претендовать на то, чтобы получить здание в свою собственность, – объяснила Кейт.

– И когда Макс Джеспер стал законным владельцем этого особняка, то смог взять на него деньги под залог?

– Ага. Вот только чтобы превратить эту развалину в роскошный отель, понадобилась бы целая куча средств, – сказала Кейт, разглядывая лепнину в виде корон на потолке. – И он так быстро со всем управился – всего за два года.

Тристан встал, чтобы рассмотреть фотографии, висящие на стене у бара. Кейт последовала за ним. На всех снимках были засняты разнообразные известные люди – спортсмены, актеры, телеведущие, даже политики.

– Ого. Кто бы мог подумать, что столько знаменитостей приезжали в Эксетер, – заметил Тристан. На каждой фотографии был и сам Макс Джеспер, изменившийся так же сильно, как и его особняк. Теперь он был аккуратно подстрижен, а его волосы – выкрашены в каштановый цвет, кожу украшал ровный загар, а вместо рваных джинс он носил отлично сидящий костюм. Выглядел он лет на пятьдесят и отдаленно смахивал на постаревшую рок-звезду.

– Макс Джеспер поработал над своим внешним видом, – усмехнулась Кейт.

– И зубы новые вставил, – указал Тристан. – На прежних фото они не такие ослепительно-белые.

К ним уже приближался официант с двумя чашками кофе, расположенными на серебряном подносе, и Кейт с Тристаном вернулись обратно за свой столик.

– Это владелец там, на фотографиях со знаменитостями? – спросила Кейт, указывая на стену.

– Да, это Максимиллиан Джеспер, владелец, – с благоговейным пиететом подтвердил официант, снимая чашки с подноса. Взбитая шапка молочной пены возвышалось над ободком сантиметров на десять. – На прошлой неделе у нас была Джоанна Коллинз.

– В смысле – Джоан Коллинз? – переспросила Кейт.

– Ага. Она оказалась очень милой. Да все эти люди только рады, когда мы делаем их снимки, если они приехали на какое-нибудь мероприятие или просто погостить.

– А что у вас тут за мероприятия?

– Самые разные. Свадьбы, вечеринки, конференции.

– Много знаменитостей вы встречали?

– Целую кучу. Я тут уже три года работаю, совмещаю с учебой, – сказал он, осторожно водружая чашки на стол. Вздымающаяся пена их капучино теперь переливалась через край.

– А владелец сейчас на месте? Мне бы хотелось с ним поговорить, – попросила Кейт.

– Что-то не так? Знаю, у нас новая кофемашина и паровой вспениватель иногда ведет себя странно…

Кейт улыбнулась.

– Нет, я просто ищу кое-кого, с кем он знаком.

– Я спрошу. Но у него сегодня расписание забито встречами, – сообщил официант. – Кого вы ищете?

– Было бы здорово, если бы он просто согласился поговорить. – Кейт не хотелось давать Джесперу возможность сказать, что он не знает никакого Дэвида Ламба, прежде чем они вообще смогут встретиться. Вид у официанта стал взволнованный.

– Ладно. Я тогда пойду спрошу, – и он ушел к барной стойке. Кейт и Тристан снова поднялись с мест и вернулись к изучению фотографий.

Теперь они заметили еще несколько фото, висящих в углу, рядом с выключателем света. На первой был изображен групповой снимок персонала в рабочей форме, в центре – сам Макс. Они стояли на фоне барной стойки. Вторая фотография была снята на улице, на фоне особняка. Вокруг Макса стояла толпа людей, а сам он перерезал красную ленту перед главным входом. Совсем рядом с Максом стоял мэр, который весь так и лучился радостью, на шее у него блестела извечная золотая цепочка. Кейт присмотрелась к лицу в толпе, которое показалось ей знакомым: мужчина, стоящий с правого края и широко улыбающийся происходящему. Лицо у него было раскрасневшимся, как предположила Кейт – от алкоголя.

– Это же Ной Хантли, – воскликнула она, вытаскивая телефон, чтобы снять на камеру оба снимка.

– Что Ной Хантли здесь забыл? Отель открыли в 2009 году – значит, его уже семь лет как выперли из парламента, – сказал Тристан.

Кто-то вежливо откашлялся прямо у них над ухом, и Кейт с Тристаном испуганно развернулись. За спиной обнаружился их официант, а рядом – сам Макс Джеспер. Выглядел он выше, чем казался на фотографиях. Костюма на нем сегодня не было, только узкие черные джинсы, белая рубашка с расстегнутым воротом и яркие кроссовки. На шее болтались телефон на шнурке и пара очков.

– Приветствую, – поздоровался он мелодичным, хорошо поставленным голосом, совсем чуточку хрипловатым от курения. – Бишоп сказал, вы кого-то ищете? – Он улыбнулся, сверкнув белоснежными винирами на зубах, и беззастенчиво принялся их рассматривать. Его глаза так и скользили по Тристану с Кейт, словно он читал штрих-код. – С кем я, собственно, говорю?

– Я Кейт Маршалл, а это Тристан Харпер. Мы частные детективы.

– Да неужто? – Его голубые глаза приобрели жесткое выражение, и Макс приподнял брови, ожидая продолжения.

– Мы пытаемся найти молодого человека по имени Дэвид Ламб. Он жил здесь, пока тут еще была коммуна, с 1996 года и где-то до июня 1999 года.

Тристан протянул ему телефон, на котором заранее открыл фото Дэвида, и Макс натянул на нос очки, взял телефон в руки и уставился на экран.

– Давненько это было. Хм-м… Симпатичный парень, но что-то я его не припоминаю.

– Его подруга Шелли Морден приехала с ним вместе. Жила тут с 1996 по 1997 год. Родом они из Вулвергемптона, – продолжила Кейт.

– Шелли говорила, что пекла хлеб, – добавил Тристан.

– Теперь мы еще дальше ушли в прошлое. Множество людей пекли тут хлеб, мой дорогой. Мы тогда были чертовски бедны! – вздохнул Макс. – И множество людей то жили здесь, то переезжали в другое место. Дела здесь тогда шли совсем по-другому, как вы понимаете, а я частенько выкуривал косячок-другой, так что те годы своей жизни я помню весьма смутно. – Он с улыбкой вернул телефон Тристану.

– Полиция обращалась к вам по поводу пропавшего человека?

– Нет, – ответил Макс. Он все еще улыбался, но голос его сочился холодом. – Полиция ни разу не испытывала нужды постучаться в дверь моего дома. Мы были очень законопослушными людьми. Мы и сейчас крайне законопослушные люди, не так ли, Бишоп?

– Да, – подтвердил Бишоп, явно подражая голосу своего босса.

– Не считая косячка-другого? – уточнила Кейт. Макс мигом перестал улыбаться – неосторожная шутка явно вышла ему боком. Воцарилась неловкая пауза.

– Что случилось с этим парнишкой, Дэвидом Ламбом? – спросил он.