Текст книги "Нож сновидений"

– В следующий раз ты сам поедешь на этом нежном создании, а я возьму твоего коня, – сообщила Селусия Мэту. – Верховная леди, люди из тех фургонов идут за нами следом с собаками. Они передвигаются пешком, но скоро будут здесь. Собаки не лают.

– Ну значит, это хорошо обученные собаки, – заметила Туон, собирая рукой поводья. – Верхом мы легко уйдем от них.

– Незачем стараться, да и ни к чему, – возразил Мэт. Такого поворота событий следовало ожидать. – Это же Лудильщики, Туата’ан. Они не причинят никому вреда. Они не прибегают к насилию, даже если от этого будет зависеть их жизнь. И это не преувеличение, а сущая правда. Но они видели, что вы зайцами бросились прочь от меня, и со стороны казалось, будто я погнался за вами. А теперь их собаки взяли след, и Лудильщики будут идти по нему вплоть до самого лагеря, чтобы убедиться, что вас обеих не похитили и не причинили вам вреда. Поэтому лучше нам пойти им навстречу, так и время сбережем, и хлопот избежим.

Сейчас его беспокоили вовсе не Лудильщики. Люка, возможно, не особо расстроится, если из-за кучки Лудильщиков караван тронется с места несколько позже, но вот Мэту это совсем не на руку.

Селусия негодующе нахмурилась, и ее пальцы возмущенно задвигались, но Туон рассмеялась:

– Игрушка решил сегодня покомандовать, Селусия. Пусть командует, а я посмотрю, как у него это получается.

Вот проклятье, ну просто сама доброта!

Они рысью направились обратно, тем же путем, которым прискакали к руинам, – на сей раз объезжая поваленные деревья, хотя порой Туон перехватывала поводья так, будто собирается послать лошадь через препятствие, а потом бросала на Мэта озорной взгляд. И вскоре в поле зрения появились Лудильщики: они бежали сквозь лес вслед за огромными мастифами. Зрелище напоминало полет бабочек – пятьдесят, или около того, человек в нарядах ярких цветов, нередко в самых безумных сочетаниях. На мужчине запросто могла быть красно-синяя полосатая куртка и желтые мешковатые штаны, заправленные в высокие сапоги, или фиолетовая куртка с красными штанами – а то и того хуже. Кое-кто из женщин был одет в полосатые платья, полоски на которых тоже были разноцветными, причем иногда Мэт затруднялся дать цветам названия, а остальные щеголяли в юбках и блузах разнообразнейших и не всегда сочетающихся друг с другом оттенков. У многих оказались шали, что тоже вносило свою лепту в эту безумную мешанину цветов. Всем, за исключением седовласого мужчины – того, который правил головным фургоном, – было лет по тридцать. Очевидно, он – Ищущий, предводитель каравана. Мэт спешился, чуть погодя и Туон с Селусией последовали его примеру.

Лудильщики остановились и отозвали собак. Животные припали к земле и вывалили языки, а люди медленно двинулись вперед. Ни у кого не было даже палок. И хотя у Мэта на первый взгляд оружия заметно не было, Лудильщики поглядывали на него с опаской. Мужчины полукругом встали перед ним, а женщины собрались вокруг Туон и Селусии. В действиях Туата’ан никакой угрозы не было, но таким образом они отделили от Мэта Туон и Селусию, чтобы женщины могли их спокойно расспросить. На секунду Мэту в голову пришла мысль, что с Туон станется ради веселья заявить, что он пытался к ней приставать. Она с Селусией уедет восвояси, а Мэту придется из кожи вон лезть, убеждая Лудильщиков, что ничего такого не было, – ведь теперь они плотным кольцом обступили его с Типуном, и быстро вскочить в седло не представлялось возможным. Лудильщики больше ничего не делали, лишь стояли вокруг, и, если только он не готов расчищать себе дорогу силой, они могут продержать его здесь несколько часов, чтобы дать возможность этой парочке «спастись».

Седовласый мужчина прижал руки к груди и поклонился:

– Мир вам и вашим спутницам, милорд. Простите, если мы помешали, но мы боялись, что наши собаки напугали лошадей дам.

Мэт ответил таким же поклоном:

– Мир и тебе, Ищущий, и твоему народу. Лошади вовсе не напуганы. Просто леди порой бывают так… порывисты.

Но что же там говорят эти двое? Мэт попытался разобрать, но услышал только лишь тихое бормотание.

– Вам что-то известно о нашем народе, милорд?

Ищущий, казалось, удивился. Что ж, он имеет на это полное право. Туата’ан привыкли держаться подальше от городов и даже от больших деревень. Поэтому им редко встречаются господа в шелковых камзолах.

– Лишь немногое, – отозвался Мэт. Совсем немногое. У него в голове обнаружились какие-то воспоминания о встречах с Лудильщиками, но лично он прежде никогда с ними не разговаривал. Нет, но что там болтают эти проклятущие закадычные подружки? – Вы не могли бы удовлетворить мое любопытство? За последние пару дней я видел несколько ваших караванов, гораздо больше, чем обычно. И все они, до единого, направлялись в сторону Эбу Дар. С какой целью?

Мужчина медлил, бросая короткие взгляды на женщин. Они по-прежнему шептались, и, видимо, Ищущий пытался понять, почему беседа так затянулась. Ведь на то, чтобы сказать: «Да, мне нужна помощь» – или заявить об обратном, много времени не требуется.

– Все дело в народе, который зовется шончан, милорд, – пояснил наконец седоволосый мужчина. – Среди нашего народа ходят слухи, что там, где властвуют шончан, мы найдем безопасность и справедливость, равную для всех. Ведь в других местах… Понимаете, милорд?

Мэт понимал. Как и бродячая труппа Люка, Лудильщики всюду, куда бы ни занесла их судьба, оказывались чужаками, причем чужаками с незаслуженной репутацией воров – ну, допустим, воровали они не чаще, чем все остальные, – чужаками, которые заслужили такую дурную славу тем, что склоняют молодежь присоединиться к ним, – что, правда, соответствовало действительности. И вдобавок ко всему Лудильщики не смели постоять за себя, если кто-то пытался ограбить их или прогнать прочь.

– Будьте осторожны, Ищущий. У этой безопасности есть своя цена, а некоторые законы жестоки. Знаете, как они обходятся с женщинами, которые способны направлять Силу?

– Благодарю за заботу, милорд, – спокойно ответил мужчина, – но мало кто из наших женщин когда-либо умел направлять, а если такое случится, мы поступим так же, как делали всегда, – отведем ее в Тар Валон.

И тут женщины – гром и молния! – расхохотались. Ищущий заметно расслабился. Если женщины смеются, то Мэт не тот, кто станет раскидывать и убивать людей на своем пути. А вот сам Мэт нахмурился. Ему совсем не понравился этот смех.

После очередной порции извинений со стороны Ищущего Лудильщики направились прочь, однако женщины продолжали периодически оглядываться и тихонько посмеиваться. Некоторые мужчины подходили к ним и наклонялись поближе, видимо спрашивая, в чем дело, но женщины лишь качали головой. И снова, смеясь, оглядывались.

– Ну и что же ты им такое поведала? – кисло поинтересовался Мэт.

– О, это не твое дело, Игрушка, так ведь? – откликнулась Туон, а Селусия засмеялась.

Проклятие, она чуть ли не гоготала! Мэт решил, что ему действительно лучше не знать причины смешков. Женщины просто обожают втыкать в мужчин иголки.

Глава 9
Короткий путь

Разумеется, Туон и Селусия были не единственными женщинами, которые досаждали Мэту. Иногда казалось, что едва ли не все беды у него в жизни от женщин, чего Мэт никак не мог понять, потому что вроде всегда с ними хорошо обращался.

Даже Эгинин добавила очередную ложку дегтя, хоть и крошечную по сравнению со всеми остальными.

– Я была права. Ты и вправду думаешь, что сможешь сделать ее своей женой, – протянула она, когда Мэт попросил ее помочь ему с Туон.

Новоиспеченная жена с мужем сидели, взявшись за руки, на ступенях своего фургона. Над трубкой Домона вилась тоненькая струйка дыма. Стояла середина утра, и день обещал быть ясным, хотя стягивающиеся над горизонтом тучи грозили к вечеру дождем. Артисты выступали перед жителями четырех маленьких деревень, которые все скопом едва ли могли сравниться по размерам с Рунниенской Переправой. Идти смотреть представление у Мэта не было никакого желания. Нет, ему все так же нравилось наблюдать за гимнастами, а еще лучше за акробатками, но, когда ты видишь жонглеров и фокусников-огнеглотателей каждый день, даже Мийора и ее леопарды становятся менее интересными, что ли, если не сказать скучными.

– Ну не все ли равно, Эгинин, что я думаю? Расскажешь мне все, что знаешь о ней? Расспрашивать ее – это все равно что голыми руками, вслепую ловить кролика в колючем кустарнике.

– Меня зовут Лильвин, Коутон. Не заставляй меня напоминать тебе об этом, – отчеканила она тоном, достойным капитана, отдающего приказы на палубе. Тяжелый взгляд ее голубых глаз оказался весьма веским дополнением. – Зачем мне тебе помогать? Ты целишься слишком высоко, ты – крот, томящийся по солнцу. Тебя казнят только лишь за то, что ты просто заявишь о своем желании жениться на ней. Это отвратительно. И, кроме того, я оставила все позади. Или все оставило меня, – горько добавила она.

Домон обнял ее одной рукой.

– Ну, так если это все в прошлом, какая тебе разница, что меня снедает совершенно отвратительное желание жениться на ней?

Вот, пожалуйста. Он заявил об этом открыто. Ну, почти.

Домон вытащил трубку изо рта и выдул в сторону Мэта колечко дыма:

– Если она не хочет помогать тебе, оставь ее в покое.

Он тоже произнес это капитанским тоном, не терпящим возражений.

Эгинин вздохнула и что-то пробормотала, будто бы спорила сама с собой. Наконец она покачала головой:

– Нет, Байл. Он прав. Если уж меня бросили на произвол судьбы, на волю волн, значит нужно найти новый корабль и новый курс. Я никогда не смогу вернуться в Шончан, поэтому следует перерезать канат и покончить с этим.

Все, что Эгинин знала о Туон, большей частью было молвой – такое ощущение, что императорская семья, пусть и будучи на виду, живет за стенами, выбраться из-за пределов которых удается лишь слухам, – но того, что Мэт услышал, оказалось достаточно, чтобы волосы на затылке встали дыбом. Его будущая жена убила родных брата и сестру?! Конечно, после того, как они сначала попытались убить ее, но все же! Что это за семейка, где все пытаются друг друга прикончить? Шончанская аристократия, эти их Высокородные, и императорская семья – вот они кто прежде всего. Половина братьев и сестер Туон умерли, причем часть из них насильственной смертью, от рук наемных убийц, и остальные, может быть, тоже. Кое-что из того, что рассказала Эгинин-Лильвин, было известно всем в Шончан, но от этого едва ли становилось легче. Туон чуть ли не с младенчества росла в атмосфере интриг, совершенствуя свое мастерство, она с детства владеет оружием и способна сражаться голыми руками, ведь, несмотря на многочисленную охрану, положиться можно было только на собственные силы. Ты сам – последняя линия обороны. Всех Высокородных с пеленок учат лицемерить, скрывать свои намерения и амбиции. Власть в среде шончанской аристократии изменчива, то и дело переходит от одних к другим, кто-то взбирается вверх, кто-то соскальзывает вниз, а в императорской семье танец лишь убыстряется и становится все более опасным. Императрица – Эгинин чуть не добавила: «Да живет она вечно» – и едва не подавилась, проглатывая эти слова, после чего некоторое время сидела, закрыв глаза, – императрица произвела на свет много детей, как и любая императрица, но лишь один среди тех, кто выживет, займет ее место. И негоже, если на Хрустальный трон взойдет дурак или глупец. Туон же не была ни тем ни другим. О Свет! Женщина, на которой он собирается жениться, куда хуже, чем Страж и Айз Седай, вместе взятые! И возможно, столь же опасна.

Мэт разговаривал с Эгинин несколько раз – он называл ее Лильвин, чтобы она не бросилась на него с кинжалом, но для него в мыслях она так и оставалась Эгинин, – пытаясь узнать побольше, но за Высокородными она наблюдала только со стороны, а ее познания об императорском дворе – по собственному признанию женщины – не сильно отличались от познаний уличного сорванца в Шондаре. В тот день, когда Мэт преподнес Туон кобылу, он поехал рядом с фургоном Эгинин, и у них состоялся очередной бесполезный разговор. В то утро он какое-то время еще катался в компании Туон и Селусии, но они постоянно косились на него и хихикали. Нет ни капли сомнения – смеялись они над тем, что сказали женщинам Лудильщиков. Мужчины вечно страдают от таких штучек.

– Умный подарок эта кобыла, – заметила Эгинин, перегибаясь через край козел фургона, чтобы посмотреть на растянувшийся по дороге караван. Домон правил поводьями. Иногда она сменяла мужа, но на кораблях управляться с упряжкой не учили. – Как ты узнал?

– Что узнал? – удивился Мэт.

Эгинин выпрямилась и поправила парик. Юноша никак в толк взять не мог, зачем она продолжает его носить. Ее собственные черные волосы, конечно, коротковаты, но не короче, чем у Селусии.

– О том, какие подарки следует дарить при ухаживании. У Высокородных, если ухаживаешь за кем-то выше тебя по положению, принято преподносить что-нибудь редкое, экзотическое. Лучше всего, если тебе удастся увязать этот подарок с тем, что любит получатель. А всем известно, что верховная леди обожает лошадей. И еще хорошо, что тем самым ты признал, что ты ей не ровня. Вовсе не значит, что твой дар принесет плоды, понимаешь? Я понятия не имею, почему она все еще остается здесь, когда ты перестал охранять ее, но ты же не веришь, что она действительно произнесет оставшиеся слова обета? Она выйдет замуж потому, что ее брак принесет пользу империи, а не потому, что какой-то бродяга подарил ей лошадь или заставил улыбнуться.

Мэт крепко сжал зубы, чтобы сдержать рвущиеся с языка ругательства. Как это он признал? Неудивительно, что один комплект проклятых кубиков перестал его мучить. Забыть такое Туон позволит ему только после снегопада в День солнца. Это уж точно.

Если эта проклятущая Лильвин Бескорабельная доставляла Мэту еще сносные хлопоты, то Айз Седай расстарались на полную. Что-что, а это Айз Седай умеют. Хорошо, он смирился с тем, что каждый раз, когда караван останавливался, они отправлялись разгуливать по деревне или городку, приставали к жителям с расспросами и творили невесть что, одному Свету ведомое. Смирение – единственный выход, потому что помешать им просто невозможно. Женщины утверждали, что ведут себя крайне осторожно, – по крайней мере, Теслин и Эдесина старались так и делать, а Джолин вообще заявила, что все эти его переживания – дурь. И как ни крути, Айз Седай, невзирая на все свои предосторожности, все равно остаются женщинами, обладающими влиянием, даже если никто не узнает, кто они на самом деле. На шелка денег у них не было, поэтому они накупили в Джурадоре отрезов тонкой шерсти – и портнихи поработали для Айз Седай не хуже, чем за золото Мэта, – поэтому теперь женщины расхаживали в платьях, достойных богатых купчих, и с таким видом, будто знатнее их на свете нет. Они и пяти шагов не могли пройти без осознания того, что весь мир должен подстраиваться под них. Три такие дамы, путешествующие вместе со странствующим представлением, наверняка породят массу слухов. Ну, Джолин хотя бы носила кольцо Великого Змея в поясной сумке. Две другие оставили свои у шончан. Если Мэт увидит Джолин с этой штукой на пальце, он точно разрыдается.

На сообщения от бывших сул’дам о том, чем занимаются Айз Седай, больше рассчитывать не приходилось. Бетамин оказалась в крепкой хватке у Джолин: высокая темноволосая женщина была готова бежать, когда Джолин прикажет бежать, и прыгать, когда та скажет «жаба». Эдесина тоже порой кое-чему учила Бетамин, но Джолин, судя по всему, по какой-то причине окончательно взяла шончанку в оборот. После той выходки с пощечинами Джолин больше не позволяла себе подобных грубостей – или Мэт этого просто не видел, – однако можно было подумать, что она намерена отправить Бетамин в Белую Башню, и Бетамин была благодарна ей за это, о чем свидетельствовала невесть откуда взявшаяся привязанность. Что же до Ситы, то бедняжка теперь так боялась сестер, что больше не осмеливалась ходить за ними по пятам, как прежде. Стоило же Мэту предложить ей снова последить за Айз Седай, как ее действительно бросило в дрожь. Как ни странно, Сита и Бетамин настолько привыкли к положению шончанских женщин, способных направлять Силу, что считали, будто Айз Седай мало чем от них отличаются. Без ошейника они опасны, но даже самую опасную собаку можно усмирить, если знать как. А сул’дам – настоящие специалисты по особому виду опасных собак. Но теперь выяснилось: Айз Седай – вовсе не собаки. Они – волки. Сита с готовностью перебралась бы спать в другое место, будь это возможно, а еще Мэт узнал от госпожи Анан, что, как только Джолин с Эдесиной принимались обучать Бетамин прямо в фургоне, Сита поспешно закрывала глаза ладонями.

– Она наверняка видит плетения, – заявила Сеталль. Мэт сказал бы, что в этой фразе слышалась зависть, но не был уверен, что эта женщина когда-либо кому-нибудь завидовала. – Она почти готова признать это, иначе не закрывала бы глаза. Рано или поздно она сдастся и тоже захочет научиться.

Ну, может быть, в этих словах все-таки слышались завистливые нотки.

Мэт был очень даже не против, если Сита в конце концов сдастся. И лучше рано, чем поздно. Еще одна ученица отнимет у Айз Седай больше времени, а ему будет куда спокойнее. Если караван разбивал лагерь, стоило Мэту куда-нибудь пойти, как он сразу замечал, что из-за палатки или из-за фургона за ним наблюдает либо Джолин, либо Эдесина. И обычно лисья голова тотчас начинала холодить грудь. Никаких доказательств, что потоки Силы направлены на него, у Мэта не было, но он был уверен, что это так. Он не знал, кто же в конце концов нашел брешь в его защите, ту самую, что Аделис и Вандене обнаружили раньше, – что предмет, брошенный в него с помощью Силы, все же нанесет ему удар. И после этого понеслось: теперь, выходя из палатки, Мэт попадал под летящий камень или – позднее, среди прочего, – под дождь искр, словно бы сыплющихся из кузнечного горна. От всего этого просто волосы дыбом становились. Он был уверен, что за этим стоит Джолин. А иначе – почему она всегда ходит только в сопровождении Блерика или Фена, а то и обоих сразу? Да еще и улыбается, словно кошка при виде мышки.

Мэт как раз раздумывал, как бы исхитриться и застать ее одну – другого выхода нет, иначе придется продолжать прятаться, – как вдруг послышалась жуткая ругань. Сцепились Джолин и Теслин, да так, что на громкие крики из выцветшего фургона вслед за Бетамин с Ситой выскочила и Эдесина. Первые две отбежали в сторону, да так и застыли с раскрытыми ртами, с ужасом глядя на источник шума. Желтая сестра спокойно отправилась обратно в фургон, расчесывая длинные черные волосы: одной рукой она поднимала прядь, а другой водила по ней деревянной расческой. Заметив Мэта, она, не прекращая причесываться, улыбнулась. Медальон стал ледяным, а крики и вопли затихли, словно их отрезали ножом.

Он так и не узнал, что же произошло за этим сотканным из Силы щитом. Теслин вроде как относилась к Мэту благосклонно, но, когда он спросил ее, она одарила его одним из тех красноречивых взглядов и промолчала. Это дело Айз Седай, ему не стоит совать туда нос. Однако, что бы там ни случилось, ни камни, ни искры ему больше не досаждали. Мэт даже попытался поблагодарить Теслин, но та остановила его.

– Если о чем-то не следует говорить, то, значит, об этом не следует говорить, – холодно отчеканила она. – И тебе следует усвоить этот урок, научиться вести себя с сестрами. Я думаю, твоя жизнь накрепко связана с Айз Седай – если не раньше, то теперь точно.

Проклятие! Обнадежила.

Теслин больше ни единым словом не вспоминала о его тер’ангриале, чего не скажешь о Джолин с Эдесиной, которые даже после ссоры не оставили попыток добраться до медальона. Ежедневно они всячески старались заставить Мэта расстаться с ним. Эдесина сама надоедала Мэту, а Джолин подсылала своих Стражей наблюдать за каждым его движением. Тер’ангриал по праву принадлежит Белой Башне. Тер’ангриал следует тщательно изучать – особенно тот, что находится во владении у Мэта, поскольку обладал редкими свойствами. Тер’ангриал может таить в себе опасности, поэтому не стоит оставлять его в руках непосвященного. А особенно в руках мужчины – Джолин не говорила так напрямую, но эта мысль без труда просматривалась в ее речах. Мэт уже начал тревожиться, что Зеленая сестра накажет Блерику с Феном просто-напросто силой отобрать заветный артефакт. Эта парочка явно не оставила подозрений, что именно Мэт виноват в том, что произошло с их госпожой. Они бросали на него косые мрачные взгляды, в которых читалось желание придумать любую причину, чтобы только сделать из него барабан.

– Это уже было бы воровство, – лекторским тоном пояснила госпожа Анан, поплотнее закутываясь в плащ. Солнечный свет тускнел, и прохлада давала о себе знать. Они стояли возле фургона Туон, и Мэт надеялся поскорее попасть внутрь, чтобы не пропустить кормежку. Ноэл с Олвером уже были там. Сеталль, видимо, вышла, чтобы навестить Айз Седай, что она делала весьма часто. – Закон Башни весьма строг на этот счет. Вероятно, состоялось бы… обсуждение того, отдавать ли тебе его обратно или нет, и, как полагаю, вряд ли тебе его вернули бы. Однако Джолин в любом случае понесла бы за кражу жестокое наказание.

– А может, она думает, что оно того стоит, – огрызнулся Мэт.

В животе заурчало. Тушеный зяблик с луком и сливками, которого Лопин гордо подал в полдень, оказался несколько протухшим, что сподвигло беднягу-тайренца удариться в самобичевание. Так что с утра Мэту удалось перехватить только ломоть хлеба.

– Смотрю, вы немало знаете о Белой Башне.

– Я знаю лишь то, что ты, милорд Мэт, совершил все ошибки, которые только возможны, при общении с Айз Седай. Разве что не убил одну из них. Причина, по которой я отправилась с тобой, а не осталась с мужем, и полпричины тому, что я сейчас здесь, – это то, что я хочу предотвратить твои последующие ошибки. Сказать по правде, я не совсем понимаю, почему меня это так волнует, но от этого не уйдешь, так что пусть будет так. Если станешь прислушиваться к моим словам, то избавишься от всяких неприятностей с Айз Седай. Не могу сказать, удастся ли мне все вернуть на круги своя, но попытаться я готова.

Мэт покачал головой. Есть только два способа поладить с Айз Седай без вреда для здоровья: либо позволить им делать все, что заблагорассудится, либо держаться от них подальше. Он не станет делать первого, но и не может осуществить второе, так что нужно найти еще третий путь, но вряд ли тут помогут советы Сеталль Анан. Он очень в этом сомневался. Несмотря на то что об этом никогда не говорили напрямую, все рекомендации едва ли не каждой из женщин сводятся к первому пути. Найти компромисс. Но Айз Седай не из тех, кто готов идти хоть на какой-то компромисс.

– Полпричины? А что же за другая половина?.. – Он запнулся, словно получил удар в живот. – Туон? Вы думаете, Туон не может мне довериться?

Госпожа Анан громко рассмеялась:

– Ты проказник и бродяга, милорд. Однако из некоторых озорников выходят отличные мужья, надо только чуток по краям пообмять. Мой Джасфер, когда мы встретились, тоже был изрядным пройдохой. Но ты-то до сих пор думаешь, что можешь украсть тут пирожок, там стянуть булочку, а потом, танцуя, поскакать к другой.

– Что-то не тянет меня танцевать с другой. – Мэт хмуро посмотрел на дверь фургона. В голове со стуком перекатывались игральные кости. Хватит.

Он не мог с уверенностью сказать, хочет ли попытать счастья еще где-нибудь, но всеми фибрами души оказался привязанным навсегда.

– Значит, дела обстоят вот так, да? – пробормотала она. – Тогда ты выбрал идеальный вариант, чтобы разбить себе сердце.

– Вполне возможно, госпожа Анан, но на то у меня есть причины. Пойду-ка я лучше внутрь, пока они там все не съели.

Он повернулся к ступенькам, ведущим в фургон, но женщина положила ладонь ему на руку:

– Можно взглянуть на него? Просто взглянуть?

Совершенно ясно, о чем она говорит. Мэт помедлил, а потом запустил руку за ворот рубашки и подцепил кожаный шнурок, на котором висел медальон. Он сам не мог сказать, почему он так поступил. Джолин и Эдесине он вообще ничего показывать не стал. Лисья голова, искусно сработанная мастером, была размером почти в ладонь Мэта, и из-за того, что животное изображено было в профиль, виден был только один глаз. Если присмотреться и взглянуть на медальон поближе – а еще не совсем стемнело, – то можно было увидеть, что половина лисьего зрачка зачернена так, что он повторял древний символ Айз Седай. Рука госпожи Анан дрогнула, когда она обвела пальцем этот глаз. Она обещала, что только посмотрит, однако Мэт не стал возражать. Женщина глубоко вздохнула.

– Вы когда-то были Айз Седай, – тихо произнес Мэт.

Ее рука замерла.

Однако женщина быстро пришла в себя, Мэт даже подумал, что ему просто показалось. Перед ним величаво стояла Сеталль Анан, хозяйка эбударской гостиницы, в ее ушах поблескивали крупные золотые кольца, а глубокое декольте украшал брачный кинжал, висевший рукоятью вниз, – в ней не было ничего общего с Айз Седай.

– Сестры полагают, что я лгу, утверждая, что никогда не была в Башне. Они думают, будто в юности я была там служанкой и наслушалась того, чего слышать не положено.

– Они не видели, как вы смотрите на вот это.

Прежде чем запрятать медальон в форме лисьей головы обратно в ворот рубашки, Мэт выразительно качнул им из стороны в сторону. Женщина сделала вид, что ей все равно, а он не стал давать ей понять, что знает, что она лишь делает вид.

На губах госпожи Анан мелькнула печальная улыбка – как будто она знала, о чем Мэт думает.

– Сестры не поймут, пока не соизволят увидеть очевидного для себя, – промолвила она так, словно высказывала мнение о погоде на завтра, – но Айз Седай считают, что после… кое-каких обстоятельств… женщина просто уйдет и вскоре тихо и незаметно умрет. Я ушла, но Джасфер нашел меня, голодную и умирающую, на улицах Эбу Дар и отвел к своей матери. – Она засмеялась, словно обычная женщина, рассказывающая о том, как познакомилась с мужем. – Он вечно притаскивал домой бездомных котят. Теперь ты знаешь одну из моих тайн, а я знаю кое-какие из твоих. Так что оставим это между нами, ладно?

– А какие мои тайны тебе известны? – настороженно поинтересовался Мэт. Некоторые его тайны знать просто опасно, а те, что известны многим, – уже не тайны вовсе.

Госпожа Анан взглянула на фургон и нахмурилась:

– Эта девица определенно играет с тобой, как и ты с ней. Но вот только игры у вас разные. Она скорее похожа на полководца, планирующего сражение, а не на женщину, за которой ухаживают. Если же она узнает, что ты сам не свой от нее, у нее появится преимущество. Я хочу, чтобы у тебя все-таки были равные шансы. Хотя бы как у любого мужчины с женщиной, имеющей хоть каплю ума. Ну как, договорились?

– Договорились, – горячо заверил ее Мэт. – Без сомнений, договорились.

Он бы не очень удивился, если бы игральные кости сейчас взяли и остановились, но они упорно продолжали постукивать в голове.

Если бы желание сестер заполучить медальон было единственной проблемой, которую они ему создавали, если бы они ограничились лишь тем, что давали почву для слухов везде, где только останавливался караван, то Мэт готов был назвать путешествие в эти дни в компании Айз Седай более или менее терпимым. К несчастью, к тому времени, как странствующее представление покинуло Джурадор, они прознали, кто такая Туон. Нет, не то, что она – Дочь Девяти Лун, а лишь то, что она шончанская верховная леди, обладающая положением в обществе и влиянием.

– Ты меня за дурака держишь? – возмутился Люка, когда Мэт высказал ему свои подозрения насчет их осведомителя. Он стоял, набычившись, у своего фургона, упершись кулаками в бока. Вся его высокая фигура являла собой воплощение негодования, в глазах светилась готовность ринуться в драку, если только обвинение повторится. – Эту тайну я буду тщательно хранить, пока… ну… пока она позволяет мне пользоваться охранной грамотой. И какой мне резон чесать языком, если, узнав, что я проболтался, леди отнимет у меня грамоту?

Однако как-то слишком рьяно он доказывал свою невиновность и как-то слишком старательно избегал смотреть Мэту в глаза. Дело в том, что прихвастнуть Люка любил не меньше, чем звон монет. Он наверняка счел, что не будет ничего – ничего! – страшного, если он поделится кое-чем с сестрами, и понял, что за кашу заварил, когда слова уже сорвались с языка.

А каша получилась знатная, все равно что яма, кишащая ядовитыми змеями. Верховная леди Туон, которая, считай, уже в руках, дарила такую возможность, от которой ни одна Айз Седай не откажется. И Теслин тут оказалась ничуть не лучше Джолин и Эдесины. Все три каждый день являлись к фургону Туон и подкарауливали ее, когда она выходила прогуляться. Они не переставали говорить о перемириях, соглашениях, обсуждениях условий, старались выведать, какое отношение она имеет к главам вторжения, пытались уговорить ее организовать переговоры с целью положить конец боевым действиям. Они даже предложили ей помочь с тем, чтобы она оставила караван бродячих артистов и вернулась домой!

Но, как это ни печально для них, Туон не видела в них трех Айз Седай, представительниц Белой Башни, самой, пожалуй, могущественной силы на земле. Даже после того, как швеи дошили им платья для верховой езды и они наконец избавились от тех обносков, что нашел для них Мэт, дело не продвинулось. Туон видела только двух беглых дамани и марат’дамани в придачу. От них нет никакой пользы, пока они разгуливают без ошейников. Это ее собственные слова. Когда Айз Седай приходили к ее фургону, Туон запирала дверь на щеколду; когда же им удавалось проникнуть внутрь – она уходила прочь. Когда они подстерегали ее где-нибудь или же пытались так поступить, девушка обходила их, словно придорожные пни. Женщины все говорили и говорили до хрипоты, а она отказывалась слушать.

Если нужно, любая Айз Седай и камень может учить терпению, но сестры не привыкли к тому, что их считают пустым местом. Мэт видел, как растет недовольство: тяжелые взгляды, поджатые губы, пальцы, нервно перебирающие подол платья, чтобы только не вцепиться в Туон, – с каждым днем подобные мелочи становились заметнее и заметнее. События против его ожиданий слишком быстро набрали обороты, однако закончилось все вовсе не так, как он мог себе представить.

Вечером того дня, когда Мэт подарил Туон кобылу, они ужинали в компании Селусии. Тут же, конечно, были и Ноэл с Олвером. Последние двое проводили с Туон не меньше времени, чем сам Мэт. Лопин и Нерим с таким церемонным видом, словно они прислуживали на званом ужине во дворце, а не протискивались туда-сюда в тесном пространстве комнатушки на колесах, подавали обычные для ранней весны блюда – жилистую баранину с когда-то сушенными бобами и репу, которая слишком долго провалялась в чьем-то погребе. Рановато еще для нового урожая. Тем не менее Лопин приготовил к мясу острый перечный соус, а Нерим добыл к бобам кедровые орешки, которые оказались весьма кстати. Все вместе получилось вполне съедобно, так что ужин вышел на славу. Олвер, наигравшись с Туон во всевозможные игры, ушел сразу после еды, а Мэт поменялся местами с Селусией, чтобы приступить к партии в камни. Ноэл тоже остался и, вопреки всем брошенным на него многозначительным взглядам, продолжал бубнить о Семи Башнях и о канувшей в никуда Малкир, – так вот эти башни были выше любой в Кайриэне, – о Шол Арбеле, Городе Десяти Тысяч Колоколов, об Арафеле, о чудесах Порубежья, о необычайных шпилях из хрусталя прочнее стали, о металлической чаше в сто шагов в поперечнике, врытой в холм, и прочая и прочая. Иногда он вставлял комментарии по поводу игры Мэта, о том, что тот, например, подставляется слева или что справа вышла отличная ловушка, причем именно тогда, когда Туон была готова угодить в нее. И все в таком духе. Мэт молча сносил замечания старика и как ни в чем не бывало продолжал беседовать с Туон, но порой тяжело было удержаться от зубовного скрежета. Туон же находила болтовню Ноэла забавной.