Текст книги "Нож сновидений"

Мэт как раз изучал доску, размышляя, сможет ли он выжать из сложившегося положения ничью, когда в фургон во главе с Джолин вошли Теслин и Эдесина и величаво застыли, словно статуи на пьедестале, – они являли собой невозмутимость Айз Седай до кончиков ногтей. На пальце Джолин красовалось кольцо Великого Змея. Протиснувшись мимо Селусии, которая не слишком расторопно отодвинулась с их пути, они одарили последнюю ледяным взглядом и выстроились в ряд у узкого стола. Ноэл тотчас же умолк и искоса поглядывал на сестер; одну руку старый дурень запустил за пазуху – как будто ножи способны здесь что-нибудь решить.

– Нужно положить этому конец, верховная леди, – провозгласила Джолин, демонстративно не обращая внимания на Мэта. Она сообщила это как данность. Она не просила. Она как будто объявила то, чему суждено случиться. – Ваш народ принес на эти земли войну, какой мы не видели со времен Столетней войны или даже со времен Троллоковых войн. Приближается Тармон Гай’дон, и эта война должна закончиться до наступления Последней битвы, ведь иначе весь мир сгинет в хаосе. Не больше и не меньше. Так что настал момент оставить в стороне ваше вздорное поведение. Вы отправитесь сообщить об этом тем, кто командует вами. Мир должен наступить до того, как вы достигнете родных берегов, а иначе против вас будет брошена вся мощь Белой Башни и всех государств, от Пограничных земель до Моря штормов. Престол Амерлин наверняка уже призвала их сразиться с вами. До меня дошли слухи о несметных армиях Пограничья, уже выступивших на юг, и к ним продолжают присоединяться все новые и новые воины. Лучше остановить это до того, как начнется бойня и прольется еще больше крови. Поэтому предупредите полный разгром своего народа и поспособствуйте установлению мира.

Мэт не заметил никакой реакции Эдесины, но Теслин просто моргнула. По меркам Айз Седай это все равно что удивленно ахнуть. Видимо, она ждала, что Джолин скажет нечто другое. Сам же Мэт мысленно застонал. Джолин – не из Серой Айя, чьи сестры искушены в ведении переговоров, это точно, и он сам тоже не оттуда, но даже он понимал, что она нашла самый легкий способ лишить Туон путей отступления.

Но Туон сложила руки под столом на подоле и выпрямила спину, глядя сквозь Айз Седай. На лице ее застыло самое жесткое из тех выражений, что он когда-либо видел.

– Селусия, – тихо произнесла она.

Скользнув за спину Теслин, светловолосая женщина быстро наклонилась и подхватила что-то с одеяла, на котором Мэт сидел. Она выпрямилась, и дальше события развивались стремительно. Послышался щелчок, и Теслин закричала, хватаясь за горло. Лисья голова на груди у Мэта превратилась в ледышку. Джолин тотчас обернулась на крик и смерила Красную сестру удивленным взглядом. Эдесина бросилась было к двери, которая раньше оставалась полуоткрытой, а теперь резко захлопнулась. Захлопнулась прямо перед Блериком и Феном. Послышался грохот – мужчины явно не удержались на ступенях. Эдесина судорожно дернулась и неестественно замерла, словно одеревенев, – вытянув руки вдоль туловища и прижав сшитые из клиньев юбки к бедрам, словно бы ее опутали невидимые веревки. Все это время Селусия не стояла на месте. Она еще раз быстро нагнулась, взяв что-то с кровати, где расположился Ноэл, и, выпрямившись, защелкнула другой ай’дам на шее Джолин. Мэт разглядел, что именно это Теслин сжимает обеими руками. Она не пыталась снять серебристый ошейник, а просто держалась за него, только вот костяшки пальцев у нее побелели. На узком лице Красной сестры было написано отчаяние, глаза широко распахнулись и смотрели в никуда. Джолин умудрилась сохранить обычное для Айз Седай спокойствие, но все же коснулась сдавившего горло ошейника.

– Если ты думаешь, что можешь… – начала она, но тут же смолкла, плотно сжав губы. Глаза ее горели недобрым огнем.

– Видишь, ай’дам можно использовать для наказания. Хотя это делается редко.

Туон встала. На каждом ее запястье сверкало по браслету ай’дам, а тонкие поводки, тянущиеся от них, исчезали под одеялами, лежавшими на обеих кроватях. Во имя Света, каким образом ей удалось раздобыть эти штуки?

– Нет, – остановил ее Мэт. – Ты обещала, что не станешь причинять вред моим спутникам, Сокровище. – Быть может, не самый лучший момент, чтобы упоминать это прозвище, но сказанного не вернешь. – Пока ты держала свое обещание. И сейчас не стоит его нарушать.

– Я обещала не сеять разногласия между твоими спутниками, Игрушка, – отрезала она. – И в любом случае эту троицу едва ли можно отнести к твоим спутникам.

Небольшое раздвижное окошко, проделанное для того, чтобы общаться с возницей или передавать пищу, открылось с громким стуком. Туон глянула через плечо – и оно не менее громко захлопнулось. Снаружи послышались ругательства, мужчина снова принялся молотить в дверь.

– Еще ай’дам может стать и источником наслаждения – в награду за службу, – продолжила Туон, обращаясь к Джолин и игнорируя стук внушительных кулаков в дверь.

Губы Джолин разомкнулись, глаза округлились, став очень большими. Женщина покачнулась, и подвешенный на веревках стол качнулся в сторону, когда она ухватилась за него обеими руками, чтобы не упасть. Если эффект и произвел на Джолин впечатление, то она умело это скрыла. Восстановив равновесие, она аккуратно расправила темно-серые юбки, но это вряд ли что-то значило. На ее лице снова застыла маска Айз Седай. Взгляд Эдесины, стоящей у нее за спиной, тоже хранил спокойствие, несмотря на то что теперь и ее шею охватывал ошейник третьего ай’дам. Разве что лицо казалось бледнее обычного. Но вот Теслин тихонько всхлипывала, ее плечи вздрагивали, а слезы струились по щекам.

Ноэла потряхивало от напряжения. Бедняга был готов выкинуть какую-нибудь глупость. Мэт пнул его под столом и, когда тот зло взглянул на него, предостерегающе покачал головой. Ноэл нахмурился еще сильнее, но вынул руку из-за пазухи и оперся спиной о стену, не переставая следить за происходящим. Что ж, пусть следит. Ножи тут бесполезны, так хоть, может, слова подействуют. Хорошо, если все ограничится только словами.

– Послушай, – обратился Мэт к Туон. – Если ты задумаешься, то найдешь сто причин, по которым твой план не сработает. О Свет, да ты можешь сама научиться направлять Силу! Разве знание этого не меняет все? Ты не так уж от них и отличаешься.

С тем же успехом он мог бы превратиться в дымок и раствориться в воздухе, внимания ему досталось бы столько же.

– Попробуй обнять саидар, – растягивая слова, произнесла Туон, ее жесткий взгляд был прикован к Джолин.

По сравнению со взором ее голос прозвучал даже мягко, но было очевидно, что она ждет повиновения. Повиновения? Проклятье, да она похожа на леопарда, рассматривающего трех привязанных коз. И вот странно – почему-то именно теперь она показалась Мэту особенно красивой. Прекрасный леопард, который способен разорвать его в клочья острыми когтями, так же как и этих коз. Что ж, до этого ему уже доводилось встречаться с леопардами, причем на сей раз это были именно его собственные воспоминания. И каждый раз внутри просыпалась какая-то эйфория оттого, что твой противник – леопард.

– Продолжай, – подбодрила Туон. – Ты же видишь, что щита больше нет.

Джолин удивленно хмыкнула, а Туон кивнула:

– Хорошо. Вот ты и подчинилась в первый раз. И узнала, что, нося ай’дам, ты не в состоянии прикоснуться к Силе, пока я этого не пожелаю. А теперь я хочу, чтобы ты удерживала Силу, и ты станешь это делать, хотя сама и не пыталась обнять ее.

Глаза Джолин слегка расширились – небольшая трещина в ее ледяном спокойствии.

– Теперь, – продолжала Туон, – я хочу, чтобы ты больше не касалась Силы, и она покинет тебя. Вот тебе первые уроки.

Джолин глубоко вздохнула. Она начала казаться… нет, не испуганной… скорее обеспокоенной.

– Кровь и распроклятый пепел, женщина! – прорычал Мэт. – И ты полагаешь, что никто не заметит, что они ни с того ни с сего вдруг разгуливают на поводках?

На дверь обрушился тяжелый удар. Вслед за вторым последовал треск поддающегося дерева. Тот, кто стучал в деревянное окошечко, тоже не оставлял своих попыток. Правда, сейчас это уже не так важно. Если Стражи ворвутся-таки внутрь, что они смогут сделать?

– Я размещу их в том фургоне, где они и сейчас живут, и буду тренировать по ночам, – раздраженно выпалила Туон. – И я не похожа на этих женщин, Игрушка. Ни капли не похожа. Наверно, я и могу научиться, но не стану этого делать, по той же причине, что не стану убивать или воровать. В этом-то и разница. – Взяв себя в руки, что удалось ей не сразу, Туон села, положила ладони на стол и снова сосредоточилась на Айз Седай. – Я очень неплохо управлялась с одной такой же, как вы.

Эдесина охнула и пробормотала имя, но так тихо, что едва ли можно было расслышать.

– Да, – подтвердила Туон. – Вы наверняка встречали мою Милен в конурках или на занятиях. Я выдрессирую вас так же, как и ее. На вас темное пятно проклятия, но я научу вас гордо служить империи.

– Я не для того вывез эту троицу из Эбу Дар, чтобы в результате ты забрала их обратно, – твердо заметил Мэт, скользнув вдоль кровати.

Лисья голова еще больше похолодела, а Туон издала удивленный возглас:

– Как ты… как ты сделал это, Игрушка? Плетение… растаяло… едва коснувшись тебя!

– Это особый дар, Сокровище.

Когда Мэт встал, Селусия, пригнувшись, двинулась было в его сторону, умоляюще вытянув руки. На ее лице читался страх.

– Тебе не стоит… – начала она.

– Нет! – одернула ее Туон.

Селусия выпрямилась и отступила, хотя и продолжала неотрывно смотреть на Мэта. Страх странным образом исчез с ее лица. Мэт удивленно покачал головой. Он знал, что эта пышногрудая особа беспрекословно подчиняется Туон, – в конце концов, она же ее со’джин, такая же собственность, как и лошадь, и она сама явно считает, что это хорошо и что так и должно быть, – но насколько покорным надо быть, чтобы по приказу перестать бояться?

– Они надоели мне, Игрушка, – заявила Туон, когда он потянулся к ошейнику, сжимавшему шею Теслин.

Все еще дрожа – слезы все так же ручьями бежали у нее по щекам, – Красная сестра смотрела на него, будто никак не могла поверить, что он сейчас и в самом деле снимет с нее эту штуку.

– И мне тоже надоели. – Расположив пальцы нужным образом, Мэт нажал, и ошейник, щелкнув, расстегнулся.

Теслин схватила его руки и принялась целовать их.

– Спасибо, – всхлипывала она снова и снова. – Спасибо. Спасибо.

Мэт прокашлялся:

– Пожалуйста, это вовсе не обязательно… Прекрати же, Теслин.

Отнять руки удалось не сразу.

– Я хочу, Игрушка, чтобы они мне больше не досаждали, – заявила Туон, когда Мэт повернулся к Джолин. Из уст кого-то другого это могло прозвучать как каприз. Но эта маленькая темнокожая женщина требовала.

– По-моему, они не станут докучать тебе после всего этого, – сухо ответил он. Но Джолин взирала на него снизу вверх, упрямо выпятив подбородок. – Ты же согласна, правда же?

Зеленая сестра молчала.

– Я согласна, – заторопилась Теслин. – Мы все согласны.

– Да, мы все согласны, – поддержала ее Эдесина.

Джолин смотрела на него все так же молча и упрямо. Мэт вздохнул:

– Я могу оставить тебя Сокровищу. На несколько дней, пока ты не передумаешь. – Ошейник Джолин щелкнул, открываясь. – Но не стану.

Все еще глядя прямо ему в глаза, Джолин дотронулась пальцами до шеи, словно желая убедиться, что ошейника больше нет.

– Не хочешь стать одним из моих Стражей? – спросила она, а потом тихонько рассмеялась. – И не надо на меня так смотреть. Даже если я захочу привязать тебя против твоей воли, я не смогу этого сделать, пока тер’ангриал у тебя. Я согласна, мастер Коутон. И пусть это стоит, возможно, единственного шанса остановить шончан, но я больше не стану досаждать… Сокровищу.

Туон зашипела, как мокрая кошка, и Мэт снова вздохнул. Так всегда, где-то выигрываешь – где-то проигрываешь.

Остаток ночи Мэт провел за тем, что ненавидел больше всего на свете. За работой. Выкапывая яму поглубже, чтобы похоронить три пары ай’дам. Он взялся за эту работу сам, потому что, как выяснилось, Джолин – что поразительно – вознамерилась заполучить ошейники. В конце концов, это же тер’ангриалы, и Белой Башне необходимо изучить их. Может, так оно и есть, но Белой Башне придется поискать другие такие штуки. Мэт был совершенно уверен, что никто из «красноруких», если он велит им зарыть эти серебристые ошейники с браслетами, не отдаст их Айз Седай, однако решил не рисковать и сделать все сам. Не ровен час, эти проклятые ай’дам всплывут снова, и неизвестно, какие возникнут неприятности и чем все закончится. Когда яма была Мэту по колено, начался дождь – холодный пронизывающий дождь. К тому моменту, как дело было сделано, Мэт уже промок до нитки и перемазался в грязи по пояс. Отличное окончание отличной ночи. Да вдобавок игральные кости в голове продолжали бесчинствовать.

Глава 10
Деревня в Шиоте

Следующий день дал всем вздохнуть спокойно. Или, по крайней мере, так казалось. Туон, затянутая в голубое шелковое платье для верховой езды, дополненное широким кожаным поясом тонкой выделки, не просто поехала рядом с Мэтом, когда караван снова пустился в путь, а даже сделала Селусии какой-то знак рукой, когда та попыталась втиснуть своего мышастого между ними. Селусия раздобыла где-то себе коня – аккуратного мерина, который хоть и недотягивал до Типуна или Акейн, но все же оказался проворнее того увальня в яблоках. Голубоглазая женщина – сегодня у нее под капюшоном мелькал ярко-зеленый шарф – покорно пристроилась с другого бока от Туон, причем ее самообладанию и умению придавать лицу бесстрастное выражение могла позавидовать любая Айз Седай. Мэт не мог сдержать ухмылку. Настала ее очередь кусать локти. Лошадей было мало, поэтому настоящим Айз Седай приходилось ехать в тесном фургоне; Метвин сидел слишком далеко, на козлах фиолетового фургона, так что не мог слышать, о чем беседовали Мэт с Туон. От ночного дождя на небе осталась лишь пара облачков. Все складывалось как нельзя лучше. И даже игральные кости, перекатывающиеся и подпрыгивающие в голове, не могли подпортить настроение. Ну, была парочка неприятных моментов, но только парочка.

Сначала над их головами пронеслась стая воронов – дюжина или больше здоровенных черных птиц. Они летели быстро, не отклоняясь от взятого курса, но Мэт все равно проводил их взглядом, пока они не превратились в точки и не растворились вдали. Ну кому это может испортить день? Ну уж точно не ему. Разве что тем, кто находится много дальше к северу.

– Ты знаешь, что это за предзнаменование, Игрушка? – поинтересовалась Туон. Она грациозно сидела в седле. Впрочем, она все делала грациозно. Мэт не мог припомнить, что видел ее когда-нибудь неуклюжей. – В большинстве примет о во`ронах, что я знаю, говорится о тех, которые сидят на крышах или каркают в сумерках и на рассвете.

– Это могут быть шпионы Темного, – объяснил девушке Мэт. – Иногда так бывает. А еще воро`ны. И крысы. Но они не стали присматриваться к нам, так что не стоит беспокоиться.

Поправив волосы рукой в зеленой перчатке, Туон вздохнула.

– Игрушка, Игрушка… – пробормотала она, снова водворяя капюшон на место. – Ты веришь в детские сказки? Что если заснуть на холме Старого Хоба в полнолуние, то змеи правдиво ответят тебе на три вопроса? Или что лисы крадут кожу людей и забирают из пищи всю суть, так что можно умереть с голоду, даже наевшись до отвала?

Приклеить улыбку удалось не сразу.

– Не припомню что-то таких.

Легкомысленный тон тоже оказался непростой задачей. С чего бы это она упомянула змей, дающих правдивые ответы, что Элфин, собственно, в некотором роде и сделали? А заодно и лис, крадущих кожу? Наверняка Илфин так и поступают, а потом из добытого выделывают всякие трофеи. Но вот от упоминания о Старом Хобе у Мэта по спине побежали мурашки. Все остальное вполне может быть связано с особенностями та’верена. Туон явно не знала ничего ни о нем, ни о змеях, ни о лисах. А Старый Хоб – или Кайзен Хоб – было прозвищем Темного в Шандалле, на родине Артура Ястребиное Крыло. Илфин и Элфин тоже стоило бы приписать к Темному, но Мэт едва ли хотел думать об этом, потому как сам имел некоторое отношение к проклятым лисам. И к змеям тоже? От этой мысли в животе делалось нехорошо.

И все же верховая прогулка выдалась приятной, солнце, поднимаясь все выше, начинало пригревать, хотя день и не был особенно теплым. Мэт устроил представление, принявшись жонглировать шестью разноцветными деревянными шариками, а Туон, как он и надеялся, радостно смеялась и хлопала в ладоши. Этот трюк очень впечатлил жонглера, у которого Мэт купил шарики, тем более что, сидя верхом, управляться с ними было куда сложнее. Пара-тройка шуток Мэта насмешили девушку, а одна произвела обратный эффект – Туон закатила глаза и, как-то по-хитрому складывая пальцы, обменялась жестами с Селусией. Наверное, она не в восторге от анекдотов про служанок в гостиничных общих залах. Хотя шутка была вполне пристойной. Он же не законченный идиот. Ему просто хотелось, чтобы Туон рассмеялась. У нее был удивительный смех – глубокий, теплый и свободный. Они разговаривали о лошадях и спорили о методах укрощения строптивых животных. В этой хорошенькой головке обнаружились весьма любопытные познания, например о том, что норовистого коня можно утихомирить, укусив его за ухо! От этого бедняга скорее рванет вверх, как огонь по стогу сена. И она никогда не слышала, что, чтобы успокоить лошадь, можно напевать себе под нос, и отказывалась верить, что этому приему – Мэт застеснялся и не стал демонстрировать его на практике – его научил отец.

– Ну не могу же я это делать просто так, когда рядом нет коня, которого нужно успокоить, верно? – оправдывался он.

Туон снова закатила глаза. Селусия последовала примеру госпожи.

И все же в этих спорах не было раздражения, приступов гнева, но чувствовалось, что противник силен духом. В Туон было столько этой силы, что порой делалось непонятным, как такое количество умещается в столь миниатюрной девушке. И именно ее молчание немного омрачило день, а не какие-то там лисы и змеи. Вся эта живность теперь далеко и ничего не может сделать. А Туон – вот тут, рядом, и у Мэта на нее большие планы. Она больше не вспоминала о случае с тремя Айз Седай или, точнее, о том приключении, что сестры сами себе устроили. Она не упоминала и его тер’ангриал, и то, как все ее попытки заставить Теслин или Джолин направлять против него провалились. Прошлая ночь словно превратилась в сон.

Сеталль сказала, что Туон – все равно что полководец в преддверии битвы. По словам Эгинин, шончанка впитала умение плести интриги и лицемерие с молоком матери. И все это нацелено на него, Мэта. Но зачем? Вряд ли подобное можно назвать особым способом выражения привязанности, характерным для шончанских Высокородных. Эгинин, конечно, мало что об этом знает, но такая версия точно не проходит. Он едва ли знаком с Туон пару недель, но уже успел похитить ее, а она называет его Игрушкой и однажды даже попыталась купить его – только круглый дурак может решить, что это признаки влюбленности. А может быть, она придумала изощренный способ отомстить за… только Свету известно за что. Пару раз Туон угрожала, что сделает из него виночерпия. Эгинин пояснила, что это то же самое, что да’ковале, но не сумела дать более точного определения. Виночерпиев выбирали за красоту, и, по мнению Эгинин, Мэт не особо соответствовал этому требованию. Ну, по правде говоря, он и сам не считал себя писаным красавцем, однако не собирался никому в этом сознаваться. Немало женщин весьма лестно отзывались о его лице. И не приходится сомневаться, что Туон вполне способна завершить церемонию бракосочетания только для того, чтобы Мэт почувствовал себя вольготно, а потом распорядиться казнить его. С женщинами всегда сложно, но по сравнению с Туон все кажется детскими игрушками.

Долгое время им попадались только фермы, но, когда минуло около двух часов с того времени, как солнце миновало зенит, впереди показалась вполне приличная деревня. Вдалеке слышался звон кузнечного молота о наковальню. Белые оштукатуренные дома, порой даже трехэтажные, с массивными деревянными каркасами, венчали остроконечные соломенные крыши, из которых торчали высокие каминные трубы. В голове Мэта зашевелились какие-то воспоминания, но ничего конкретного он сказать не мог. Вокруг стоял девственный лес, ферм заметно не было. Но ведь фермы всегда связаны с деревнями, они обеспечивают их продовольствием и существуют за их счет. Должно быть, они все находятся по другую сторону деревни и их не сразу заметишь за деревьями.

Странно, но все, кто встречался им по дороге, не обращали никакого внимания на приближающуюся вереницу фургонов. Парень в одной рубахе, расположившийся прямо на обочине, оторвал взгляд от топора, который натачивал на точильном круге, вращавшемся за счет педали, но тут же снова склонился над работой, словно бы ничего не увидел. Группка детишек, гомоня, появилась из-за угла и устремилась дальше по улице, едва посмотрев в сторону странствующего балагана. Очень странно. Деревенская ребятня обычно замирает при виде проходящего мимо купеческого каравана, придумывая, в каких удивительных местах побывал его владелец, а тут куда больше фургонов, чем у обычных купцов. С севера, с противоположной стороны дороги появилась шестерка лошадей, а за ней показался фургон коробейника, увешанный гроздьями кастрюлек, сковородок и чайников, под которыми едва можно было разглядеть парусиновый верх высокой крыши. Его появление тоже должно было вызвать интерес местных жителей. Торговцы пользуются популярностью даже в больших деревнях, расположенных на больших проезжих дорогах, именно у них селяне покупают больше всего товаров. Но никто не стал показывать на фургон и кричать, что приехал коробейник. Все просто спешили по своим делам.

Не доезжая шагов трехсот до деревни, Люка встал на козлах и посмотрел назад, поверх крыши фургона.

– Поворачиваем здесь! – прокричал он, указывая на просторный луг, поросший весенней травой в фут высотой, сквозь которую вовсю пробивались кошачьи маргаритки, неваляшки и еще какие-то цветы, судя по всему любовные узелки. Усевшись обратно, Люка последовал собственному указанию, и остальные фургоны потянулись следом, оставляя на влажной от дождя почве следы от колес.

Направив Типуна в сторону луга, Мэт услышал, как копыта лошадей разъездного торговца зацокали по камням дорожного покрытия. Этот звук резанул слух, заставив юношу выпрямиться. Эта дорога не была мощеной с самого… Мэт резко развернул своего мерина. Крытый парусиной фургон катился по серым камням тракта, который обрывался прямо у въезда в деревню. Сам торговец, дородный мужчина в широкополой шляпе, качая головой, посматривал то на мостовую, то на деревню. Коробейники обычно ездят по привычным маршрутам. Он наверняка бывал здесь, и не раз. Он должен знать. Купец осадил шестерку коней и привязал поводья к тормозному рычагу.

Мэт рупором сложил ладони у рта.

– Езжай дальше, приятель! – крикнул он что есть силы. – Быстрее! Езжай дальше!

Коробейник посмотрел в его сторону и запрыгнул обратно на козлы – надо отметить, весьма резво для столь внушительных размеров. И, величественно разводя руками не хуже, чем Люка, принялся что-то вещать. Слов Мэт расслышать не мог, но примерно знал, о чем идет речь. Новости, собранные торговцем по пути, приправленные перечнем предлагаемых товаров и заверениями в их бесподобном качестве. Никто из жителей деревни даже не подумал остановиться и послушать.

– Уезжай! – надрывался Мэт. – Они все мертвы! Уезжай!

За спиной кто-то охнул. То ли Туон, то ли Селусия. А может, и обе.

Вдруг лошади торговца истошно заржали и замотали головой. Они ржали, словно животные, доведенные до грани ужаса.

Типун в страхе дернулся, и Мэту пришлось отнять руки от рта: мерин принялся пританцовывать от желания рвануть отсюда подальше. Все кони в их караване услышали это безумное ржание и тоже начали нервничать. Львы и медведи заревели, к ним присоединились леопарды. От этого караванные лошади тоже неистово заржали, дергаясь и мечась в своей упряжи. Через секунду вокруг уже стоял оглушительный гвалт. Пока Мэт крутился на месте, пытаясь успокоить Типуна, он успел заметить, что все тоже изо всех сил удерживали обезумевших лошадей, чтобы те не бросились прочь, вырвавшись из упряжки, или не покалечили друг друга. Кобыла Туон тоже затанцевала, как и мышастый Селусии. Мэт даже начал опасаться за девушку, но она, судя по всему, управлялась с Акейн не хуже, чем тогда, во время скачки в лесу. Даже Селусия уверенно держалась если не на лошади, то хотя бы в седле. Краем глаза он увидел, что торговец, сняв шляпу, смотрит в сторону каравана. Наконец Мэту удалось совладать с Типуном. Мерин тяжело дышал, будто после долгой и бешеной скачки, но больше не порывался обратиться в позорное бегство. Слишком поздно. Как всегда, слишком поздно. Сжимая шляпу в руке, упитанный коробейник снова спрыгнул с козел, чтобы выяснить, что случилось с его лошадьми.

Едва коснувшись ногами земли, он неуклюже покачнулся и посмотрел вниз. Шляпа выпала у него из руки и приземлилась на укатанное грунтовое покрытие дороги. И тут торговец закричал. Мостильные камни исчезли, и он оказался по щиколотку увязшим в дороге, как и его обезумевшие кони. Утоптанная до каменной твердости глина засасывала торговца, а заодно его шестерку лошадей и фургон, словно болото. И деревня, дома и люди так же медленно погружались в землю. Селяне даже не прекратили своих занятий. Женщины спешили мимо с корзинами, группа мужчин тащила на плечах большое бревно, вокруг сновали дети, парень у точильного круга продолжал точить топор – и все они уже почти по колено погрузились в почву.

Туон вцепилась в ткань куртки Мэта с одной стороны, а Селусия с другой. Только теперь Мэт сообразил, что направил было Типуна к несчастному торговцу. О Свет!

– И что ты собрался делать? – с яростью в голосе спросили одновременно Туон и Айз Седай.

– Ничего, – откликнулся Мэт.

Его лук был почти готов: зарубки на концах сделаны, льняные тетивы сплетены и натерты воском, но он еще не успел приладить один из наконечников на саму стрелу, и из-за дождей клей, крепящий гусиные перья, еще не высох. Это все, что пришло Мэту в голову, – направить стрелу милосердия торговцу прямо в сердце, пока его полностью не засосало под землю. Тот умрет или отправится туда, откуда взялись эти мертвецы из Шиоты? Вот что вспомнилось ему, когда он увидел эти здания. Именно такие дома строили деревенские жители Шиоты лет триста назад.

Мэт не мог отвести глаз от происходящего. Тонущий коробейник кричал так пронзительно, что его голос было слышно даже сквозь дикий визг лошадей.

– Помоги-и-и-ите! – размахивал он руками. Он словно бы смотрел прямо на Мэта. – Помоги-и-и-ите!

Снова и снова.

Мэт ждал, пока он умрет, – все-таки смерть лучше, чем другой вариант, – а мужчина продолжал кричать, погрузившись сначала по пояс, потом по грудь. От отчаяния он запрокинул голову назад, как утопающий, жаждущий сделать последний глоток воздуха. Постепенно исчезла голова – виднелись лишь судорожно дергающиеся руки, которые вскоре тоже пропали. На дороге осталась лежать шляпа как напоминание о том, что недавно здесь стоял человек.

Когда растаяли последние островерхие крыши и высокие каминные трубы, Мэт позволил себе выдохнуть. На месте деревни теперь раскинулся широкий луг, усыпанный кошачьими маргаритками и неваляшками, над которыми порхали красные и желтые бабочки. Такой мирный пейзаж. Мэт надеялся, что торговец все-таки умер.

За исключением нескольких фургонов, завернувших вслед за Люка на луг, весь караван замер, вытянувшись на дороге. Все спешились; женщины успокаивали плачущих детей, мужчины пытались утихомирить дрожащих лошадей, сквозь рев медведей, львов и леопардов слышались громкие испуганные голоса. Но эта суматоха не касалась трех Айз Седай. Они быстро шагали по дороге; за Джолин неотступно следовали Блерик и Фен. По выражениям лиц сестер и Стражей можно было предположить, что деревни, уходящие под землю, такое же обычное дело, как домашние кошки. Остановившись у широкополой шляпы торговца, все трое вперили в нее пристальный взор. Теслин подняла ее, повертела в руках и снова бросила. Подойдя к лугу, где стояла деревня, сестры, переговариваясь, походили вокруг, всматриваясь то туда, то сюда, словно по цветам и траве можно было судить о случившемся. Никто из них не стал надевать плащ с капюшоном, и на сей раз у Мэта не было желания выговаривать им за это. Если они там и направляли Силу, то обращались к таким ее малым количествам, что медальон в форме лисьей головы и не подумал холодеть. Но даже если бы это было не так, Мэт не стал бы ставить им это на вид. Не сегодня, после того, что ему довелось увидеть.

Перебранки начались совсем в другом месте. Никто не хотел пересекать участок утоптанной глины, который так недавно казался вымощенным каменными плитами. Все перекрикивали друг друга, включая конюхов и портних, и давали указания Люка, что нужно делать, причем немедленно. Кто-то предлагал вернуться немного назад, отыскать какой-нибудь проселок и отправиться в Лугард куда менее наезженными дорогами. Другие тотчас забыли о Лугарде и начали предлагать отправиться по тем сельским дорогам в Иллиан или вообще повернуть обратно в Эбу Дар. Слышались предложения насчет Амадиции и Тарабона. А еще есть, например, Гэалдан. И масса прочих городков и деревень, подальше от этого проклятого Тенью куска земли.

Мэт сидел верхом на Типуне, задумчиво перебирая поводья, и молча наблюдал за этой сутолокой, за криками и размахиванием руками. Мерин все еще вздрагивал, но уже не проявлял желания взвиться на дыбы. Том пробился через толпу, подошел к Типуну и положил руку ему на шею. Следом пришли Джуилин с Аматерой – она крепко держалась за руку мужчины и испуганно поглядывала на разбушевавшихся артистов. Ноэл и Олвер тоже оказались тут. Парнишка явно хотел вцепиться в кого-нибудь, чтобы успокоиться, но считал себя слишком взрослым, чтобы при всех позволить себе такую слабость. Ноэлу тоже было не по себе – он тряс головой и бормотал что-то под нос. И не сводил глаз с Айз Седай. Нет никаких сомнений, сегодня вечером старик точно поведает, что однажды уже видел такое, только в гораздо больших масштабах.

– Думаю, дальше нам придется ехать самим, – тихо заметил Том.

Джуилин мрачно кивнул.

– Ну, если придется, – отозвался Мэт.

Маленькие группки путешественников наверняка привлекут внимание тех, кто идет по следу Туон, похищенной наследницы Шончанской империи, – если бы не это, Мэт со спутниками давным-давно бы покинули караван. Путешествовать без прикрытия, коим до этого момента служило передвижное представление, конечно, опасно, но что поделаешь. Переубедить артистов сейчас невозможно. Одного взгляда на эти перепуганные лица достаточно, чтобы понять: для этого не хватит и всего золота Мэта. Возможно, даже никакого золота в мире не хватит.