Текст книги "Огни Небес"

– Знаю. Ты уже говорила. Только не забывай этого. И будь осторожна.

На этот раз Эгвейн не стала растворяться в воздухе; она исчезла столь же неожиданно, как и Бергитте.

Найнив уставилась на то место, где мгновение назад стояла девушка, мысленно повторяя все, что хотела и что следовало бы сказать Эгвейн. Наконец до нее дошло: она может простоять тут всю ночь, к тому же, сколько ни тверди, говорить-то уже поздно. Тихонько бурча, Найнив шагнула из Тел’аран’риода обратно в свою кровать в Сиенде.

Глаза Эгвейн разом открылись. Почти полную темноту нарушало лишь слабое лунное сияние, пробивающееся сквозь дымоходное отверстие. Она обрадовалась, что лежит под несколькими одеялами, – огонь погас, и морозный холод затопил палатку. Над лицом девушки туманным облачком вилось дыхание. Не поднимая головы, она окинула взглядом палатку. Хранительниц Мудрости нет. Она по-прежнему одна.

Во время своих одиночных прогулок по Тел’аран’риоду Эгвейн больше всего боялась одного: вернувшись, обнаружить, что ее дожидается Эмис или еще кто-то из Хранительниц. А может, больше всего ее страшило не это – опасности в Мире снов были и вправду так велики, как Эгвейн описывала Найнив. Тем не менее такого исхода девушка очень боялась. И вовсе не наказание пугало ее, хоть на них Бэйр и не скупилась. Если бы, проснувшись, Эгвейн увидела глядящую на нее Хранительницу, она любое наказание приняла бы с радостью. Но чуть ли не в самом начале Эмис предупредила: если Эгвейн войдет в Тел’аран’риод без провожатой, Хранительницы откажутся ее обучать и отошлют прочь. Худшего наказания для девушки было не выдумать. Но невзирая ни на что, Эгвейн рвалась вперед. Как ни быстро ее учили, темп казался ей слишком медленным. Она хотела знать все – все и сейчас.

Направив Силу, Эгвейн запалила лампы и развела огонь в очажке. Гореть там было уже нечему, но девушка связала плетение, и языки пламени заиграли сами собой. Эгвейн лежала, наблюдая за облачками, слетавшими у нее с губ, и ждала, пока воздух в палатке согреется, чтобы можно было одеться. Уже поздно, но Морейн, возможно, еще не спит.

То, что случилось с Найнив, по-прежнему удивляло Эгвейн. «По-моему, надави я сильнее, она бы и впрямь выпила». Эгвейн очень боялась, ведь Найнив могла догадаться, что никто из Хранительниц не разрешал ученице прогуливаться в одиночку по Миру снов. Эгвейн была уверена, что краска смущения непременно выдаст ее, поэтому думала только об одном: не позволить заговорить Найнив, не дать той выжать правду. И Эгвейн не сомневалась, что Найнив все равно отыщет выход, – кто бы ей запретил выдать Эгвейн и заявить, что все это лишь для ее же собственного блага? Оставалось поэтому одно – говорить и говорить, стараясь сосредоточить все внимание Найнив на том, что неверного сделала та сама. И как бы сильно ни рассердила ее Найнив, Эгвейн, кажется, ни разу не сорвалась на крик. И как ни удивительно, каким-то образом в этот раз Эгвейн взяла верх.

Хотя, если задуматься, Морейн не часто повышала голос, а когда это случалось, добивалась много меньшего, чем ей хотелось. Так было и задолго до того, как она начала так странно вести себя с Рандом. Хранительницы Мудрости тоже ни на кого не кричали – разве что иногда друг на друга. И сколько бы Хранительницы ни ворчали, что вожди, мол, больше их не слушают, они, по-видимому, с прежним успехом гнут свою линию. Есть старая поговорка, которую Эгвейн раньше совсем не понимала: «Тот силится услышать шепот, кто крика слышать не желает». Больше она на Ранда кричать не станет. Тихий, твердый, подобающий настоящей женщине голос – вот что главное. Тогда, выходит, и на Найнив ей орать не следует: она ведь женщина, а не раскапризничавшаяся девчонка.

Эгвейн поймала себя на том, что хихикает. Тем паче не нужно повышать голос на Найнив, раз негромкие слова возымели на нее такое действие.

Наконец в палатке вроде бы стало потеплее, и Эгвейн, вскочив на ноги, принялась быстро-быстро одеваться. Однако ей все-таки пришлось разбить ледок в кувшине с водой, и она протерла глаза ото сна и сполоснула рот. Набросив на плечи плотный темный шерстяной плащ, девушка развязала жилки Огня – оставлять их соединенными нельзя. Огонь – стихия весьма опасная и сама по себе. Когда Эгвейн выскочила из палатки, пламя в очаге исчезло. Девушка торопливо зашагала по лагерю; холод сжал ее, точно ледяные тиски.

В темноте еле виднелись лишь ближайшие палатки – невысокие тени, которые могли быть валунами на неровной земле, но лагерь простирался по горным склонам на несколько миль в обе стороны. Те высокие зубчатые пики не были Хребтом Мира – главный кряж вздымался гораздо выше, и до него было еще несколько дней пути на запад.

Эгвейн нерешительно приблизилась к палатке Ранда. Сквозь клапан входа пробивалась щелочка света. Когда девушка подошла ближе, перед ней будто из-под земли появилась Дева – роговой лук за спиной, колчан на поясе, в руках – копья и щит. Других Дев Эгвейн в темноте не различила, но она знала: они на посту, пусть даже в окружении шести кланов, заявивших о верности Кар’а’карну. Миагома находились где-то к северу отсюда, двигаясь параллельной колонной, – Тимолан и словом не обмолвился пока о своих намерениях. Где остальные кланы, Ранду было безразлично. Все свое внимание он сосредоточил на ускоренном марше к Джангайскому перевалу.

– Он не спит? Так ведь, Энайла? – спросила Эгвейн.

Дева кивнула, шевельнулись лунные тени.

– Он мало спит. Но человек не может обходиться без сна. – Голос у нее звучал как у матери, беспокоящейся о сыне.

Тень возле палатки шевельнулась, превратившись в Авиенду, кутающуюся в шаль. По-видимому, холода она не испытывала, а час-то уже поздний.

– Я бы колыбельную ему спела, если б считала, что толк будет. Слышала, что над младенцем женщина может и всю ночь не спать, но взрослому-то мужчине надо знать, что другим хочется к своим одеялам. – Авиенда, а вместе с ней и Энайла тихонько засмеялись.

Покачивая головой и дивясь странности айильцев, Эгвейн наклонилась и заглянула в щелочку. Палатку освещало несколько ламп. Ранд был не один. Глаза у Натаэля ввалились, он с трудом сдерживал зевоту. Ему-то спать хотелось. Ранд лежал возле одной из позолоченных масляных ламп и читал потрепанную книгу в кожаном переплете. Если Эгвейн права, то это какой-нибудь перевод «пророчеств о Драконе».

Вдруг Ранд перевернул назад несколько страниц, прочитал и рассмеялся. Эгвейн старалась убедить себя, что ничего безумного в его смехе нет, одна лишь горечь.

– Превосходная шутка, – сказал Ранд Натаэлю, захлопнув книгу и кинув менестрелю. – Прочитай страницы двести восемьдесят седьмую и четырехсотую и попробуй сказать, что я не прав.

Выпрямившись, Эгвейн поджала губы. Нет, с книгами нужно бережнее обращаться! Но в присутствии менестреля ей с Рандом говорить нельзя. Стыд и позор, что он взял себе в собеседники человека, которого едва знает. Нет. С Рандом бывает Авиенда, частенько наведываются вожди, Лан приходит каждый день, и Мэт иногда заглядывает.

– Почему ты не осталась там, Авиенда? Будь ты с ним, может, он захотел бы поговорить о чем-то ином, а не об этой книге.

– Эгвейн, ему захотелось поговорить с менестрелем, а при мне они редко беседуют. Только один на один. Если б не вышла я, ушли бы они с Натаэлем.

– Как я слышала, дети – сплошные заботы. – Энайла рассмеялась. – А от сыновей так вообще жизни нет. Может, еще когда-нибудь расскажешь мне правду об этом, раз ты теперь от копья отказалась.

Бросив на нее сердитый взгляд – в темноте лунным отсветом блеснули глаза, – Авиенда с видом обиженной кошки зашагала к своему месту у палатки. Энайле и это показалось забавным – она от смеха за бока схватилась.

Ворча что-то нелицеприятное об айильском чувстве юмора – она почти никогда не понимала их шуток, – Эгвейн направилась к палатке Морейн, что находилась неподалеку от Рандовой. Там тоже виднелась щелочка света, и девушка поняла, что Айз Седай не спит. Морейн направляла – крохотную струйку Силы, но достаточную, чтобы ее почувствовала Эгвейн. Рядом с палаткой, завернувшись в плащ Стража, лежал Лан; виднелись лишь сапоги, все остальное сливалось с ночью. Подобрав полы плаща, Эгвейн приподняла юбки и двинулась на цыпочках, чтобы не разбудить Лана.

Дыхание его не изменилось, но что-то заставило девушку оглянуться на Стража. Луна блестела в его глазах – он смотрел на нее. Едва она отвернулась, веки его тотчас закрылись. Больше не шевельнулся ни единый мускул; можно подумать, он и не просыпался. Иногда этот человек нервировал Эгвейн. Что бы Найнив в нем ни нашла, ничего такого Эгвейн в нем не видела.

Опустившись на колени возле полога, девушка заглянула внутрь. Морейн сидела, окруженная сиянием саидар, – рука поднята, с пальцев на золотой цепочке свисает маленький голубой камешек, который обычно украшал лоб Айз Седай. Камешек светился, добавляя свою лепту в сияние единственной лампы. В очаге лежала горстка пепла, даже запаха его не чувствовалось.

– Можно войти?

Эгвейн пришлось повторить, прежде чем Морейн ответила:

– Да, конечно. – Свечение саидар потухло, и Айз Седай начала вновь закреплять в волосах тоненькую золотую цепочку.

– Ты подслушивала? – Эгвейн устроилась возле Морейн. В палатке было не теплее, чем снаружи. Девушка направила Силу, язычки пламени запрыгали поверх пепла в очаге, и она закрепила потоки. – Ты же говорила, что больше не будешь.

– Я сказала: раз Хранительницы Мудрости могут наблюдать за снами Ранда, то он имеет право на уединение. А когда он от них отгородился, они больше меня не спрашивали, а сама я не предлагала. Не забывай, у них свои цели, которые могут не совпадать с целями Башни.

Вот как скоро речь зашла именно об этом! Эгвейн по-прежнему не знала, как рассказать о том, что ей стало известно, и не выдать себя Хранительницам, но, наверное, единственный способ – сказать прямо, а дальше действовать поосмотрительней.

– Морейн, на Престоле Амерлин – Элайда. Что случилось с Суан, я не знаю.

– Откуда тебе известно? – тихо произнесла Морейн. – Ты что-то узнала, ходя по снам? Или наконец-то проявился твой дар сновидицы?

Такова была планида Эгвейн. Некоторые Айз Седай в Башне полагали, что она может быть сновидицей – женщиной, чьи сны предрекают будущее. У нее бывали сны, которые – она знала – очень важны, но совсем другое дело – научиться их истолковывать. Хранительницы утверждали, что знание придет к ней само и ни одна Айз Седай ей в этом деле не помощница. Снилось ей многое. Ранд, сидящий на стуле, – и Эгвейн откуда-то знала, что хозяин стула злится и готов убить Ранда за то, что заняли его место. Эгвейн сумела уразуметь лишь одно: владелец этого стула – женщина. Иногда сны образовывали сложные картины. Перрин, усадив Фэйли себе на колено, целует ее, а она играет его коротко подстриженной бородкой, которой он щеголял во снах. Позади них развевались два стяга: красная волчья голова и багряный орел. У плеча Перрина стоит мужчина в ярко-желтом кафтане, за спиной незнакомца – меч. Откуда-то Эгвейн знала, что он – Лудильщик, но ведь ни один Лудильщик к мечу не притронется. И каждая деталь видения, кроме бороды, казалась ей очень важной. Знамена, то, что Фэйли целуется с Перрином, даже Лудильщик. Всякий раз, когда Лудильщик делал шаг к Перрину, будто холодок рока обдавал все вокруг. И еще один сон. Мэт мечет игральные кости, а по лицу его стекает кровь; широкие поля низко надвинутой шляпы не позволяют видеть рану; Том Меррилин сует руку в огонь за маленьким голубым камешком, который сейчас свисает на чело Морейн. Или сон о буре: накатывались громадные темные облака и не было ни ветра, ни дождя, а зубчатые стрелы молний, в точности похожие одна на другую, нещадно хлестали землю. Да, у Эгвейн были сны, но пока сновидицы из нее не получалось.

– Я видела приказ о твоем аресте, Морейн. Он подписан Элайдой как Амерлин. И это был не обычный сон. – Все правда. Но не вся правда. Эгвейн вдруг обрадовалась, что здесь нет Найнив. «Будь она тут, мне бы самой пришлось от чашки отшатываться».

– Колесо плетет так, как угодно Колесу. Пожалуй, это событие и не столь важно, коли Ранд ведет айильцев за Драконову Стену. Сомневаюсь, чтобы Элайда продолжила переговоры с правителями, даже если ей известно, что Суан искала к ним подходы.

– И тебе больше нечего сказать? Морейн, если не ошибаюсь, Суан ведь была тебе другом! Ты даже слезинки о ней не прольешь?

Айз Седай посмотрела на Эгвейн, и этот холодный невозмутимый взгляд сказал девушке, сколь долгий путь ей предстоит, чтобы она смогла по праву носить это звание. Сидя, Эгвейн почти на голову возвышалась над Морейн, кроме того, в Силе она превосходила ее, но владеть Силой еще не значит быть Айз Седай.

– Эгвейн, у меня нет времени на слезы. Драконова Стена недалеко, теперь всего несколько дней осталось, а потом – Алгуэнья… Да, когда-то мы с Суан были подругами. Через несколько месяцев будет двадцать один год, как мы начали поиски Дракона Возрожденного. Нас было двое, мы только что стали Айз Седай. Вскоре после этого на Престол Амерлин возвели Сайрин Вайю – Серую сестру, можно даже сказать, наполовину Красную. Если б она узнала о нашей затее, остаток жизни мы бы провели, искупая свое прегрешение, а Красные сестры неусыпно следили бы за нами, даже за спящими. В Кайриэне есть поговорка, хотя я слышала ее и в Тарабоне, и в Салдэйе. «Бери что хочешь, но не забудь заплатить». Мы с Суан выбрали путь, которым хотели идти, и мы знали, что со временем за все придется заплатить.

– Не понимаю, как ты можешь оставаться такой спокойной! Суан, наверное, мертва. Или усмирена… Элайда или решительно выступит против Ранда, или попытается держать его где-нибудь под стражей вплоть до Тармон Гай’дон. Ты же знаешь, она никогда не позволит разгуливать на воле мужчине, способному направлять Силу. По крайней мере, не все заодно с Элайдой. Некоторые из Голубой Айя устроили где-то сбор. Где – я пока не знаю. И по-моему, остальные Голубые тоже покинули Башню. Найнив говорила, ей передали оповещение, что всех сестер приглашают вернуться в Башню. Сообщение передали через агентов Желтых. Если уйдут Голубые и Желтые, тогда и другие, наверно, тоже. А если они против Элайды, то, может, поддержат Ранда.

Морейн вздохнула – очень тихо:

– По-твоему, мне надо радоваться, что в Белой Башне раскол? Эгвейн, я Айз Седай. Я всю свою жизнь посвятила Башне. Причем задолго до того, как у меня даже подозрения зародились, что на моем веку может возродиться Дракон. Башня была оплотом борьбы с Тенью на протяжении трех тысяч лет. Она наставляла правителей на мудрые решения, останавливала войны еще до их начала, прекращала войны, которые начинались. Человечество еще помнит, что Темный только и ждет, чтобы вырваться в мир, что грядет Последняя битва, и в этом заслуга Башни. Башни – единой и нерушимой. Что бы ни произошло с Суан, я почти хочу, чтобы Элайде присягнули все сестры.

– А как же Ранд? – Эгвейн старалась говорить спокойно и твердым голосом. В палатке начало разливаться тепло от пламени, но Морейн будто распространяла вокруг себя холод. – Дракон Возрожденный… Ты сама говорила, что он не готов к Тармон Гай’дон. И не сможет подготовиться – если ему не дать свободы, как свободы учиться, так и свободы влиять на мир. Единая же Башня, несмотря на всех айильцев Пустыни, превратит Ранда в пленника.

Морейн легко улыбнулась:

– А ты учишься. Хладнокровное, резонное убеждение всегда лучше страстных речей. Но ты забываешь: всего лишь тринадцать сестер, объединившись вместе узами, способны любого мужчину отсечь щитом от саидин. И даже если этим тринадцати неведом прием связывания потоков воедино, не многие могут выдержать такой щит.

– Я знаю, Морейн, ты никогда не сдаешься. Что ты намерена делать?

– Я воспринимаю мир таким, каков он есть, – и поступаю сообразно. По крайней мере, с Рандом теперь легче – раз мне не требуется отвращать его от того, чего он хочет. Наверное, я должна быть счастлива, что мне не приходится по его приказу за вином бегать. В большинстве случаев он меня слушает, хотя редко показывает, каково его отношение к моим словам.

– Тогда сама расскажи ему про Суан и про события в Башне. – Таким образом Эгвейн избегала ненужных вопросов – Ранд упрям не меньше ее, и ему захочется разузнать о ее Снови́дении больше, чем она сумеет напридумывать. – Есть и еще кое-что. В Тел’аран’риоде Найнив видела Отрекшихся. Она перечислила всех оставшихся в живых, кроме Асмодиана и Могидин. Ланфир она тоже видела. Найнив считает, они что-то замышляют, как кажется, вместе.

– Ланфир… – произнесла Морейн, немного помолчав.

Они обе знали, что Ланфир приходила к Ранду в Тире – и, возможно, не только тогда. Ведь Ранд мог и умолчать о ее визитах. Никто не знал об Отрекшихся больше самих Отрекшихся, и в Башне сохранились лишь обрывки манускриптов, фрагменты, но общеизвестно: Ланфир любила Льюса Тэрина Теламона. Они обе – и Эгвейн, и Морейн – знали, что она по-прежнему его любит. И Ранд это знал.

– Если повезет, – продолжала Айз Седай, – нам незачем будет тревожиться из-за Ланфир. А вот остальные, кого видела Найнив, – совсем другое дело. Мы с тобой должны держать ухо востро и ничего не упускать. Жаль, что так мало Хранительниц способны направлять. – Морейн коротко рассмеялась. – Но это все равно что пожелать, чтоб они все были обучены Башней. То же самое, что пожелать жить вечно. Во многом они, может, и сильны, но в иных отношениях, к несчастью, подготовлены недостаточно.

– Бдительность, конечно, штука хорошая, но что еще? Если шестеро Отрекшихся разом навалятся на Ранда, ему понадобится вся наша помощь до последней крупицы.

Морейн наклонилась к девушке, участливо положила ладонь ей на плечо:

– Эгвейн, мы не можем вечно водить его за ручку. Ходить он научился. А теперь учится бегать. Нам остается только надеяться, что он успеет научиться прежде, чем его настигнут враги. И конечно же, мы по-прежнему будем давать ему советы. Направлять его, когда сумеем. – Выпрямившись, она потянулась, прикрыла ладонью зевок. – Уже поздно, Эгвейн. И полагаю, уже через несколько часов Ранд заставит лагерь сняться с места, даже если и сам не уснет. Я же, однако, с удовольствием отдохну, сколько получится, перед новой встречей с седлом.

Эгвейн совсем собралась уходить, но у нее был еще один вопрос:

– Морейн, почему ты делаешь все, что тебе велит Ранд? Даже Найнив считает, что это неправильно.

– Ах, она так считает? – пробурчала Морейн. – Как бы она ни отбивалась, а Айз Седай она еще будет. Ты спрашиваешь: почему? Потому что я помню, как контролировать саидар.

Немного подумав, Эгвейн кивнула. Чтобы подчинить себе саидар, сначала нужно ей поддаться.

И только в своей палатке, дрожа от холода, Эгвейн поняла, что сегодня Морейн разговаривала с ней как с ровней. Вероятно, Эгвейн куда ближе к тому, чтобы выбрать себе Айя, чем сама полагает.

Глава 16

Неожиданное предложение

Пробравшийся в окошко солнечный лучик разбудил Найнив. С полминуты она лежала, вытянувшись на полосатом покрывале. На кровати рядом спала Илэйн. Раннее утро было уже теплым; ночь не принесла ни свежести, ни прохлады, но рубашка Найнив смялась, перекрутилась и пропиталась потом вовсе не поэтому. После обсуждения с Илэйн увиденного в Тел’аран’риоде Найнив снились не очень-то приятные сны. В большинстве из них она вновь оказывалась в Башне, ее втаскивали в кабинет и бросали перед Амерлин, которой представала то Элайда, то Могидин. В других снах Ранд лежал подле письменного стола Амерлин, точно цепной пес – в ошейнике, на крепкой привязи и в наморднике. Не лучше были и сны с Эгвейн – во сне разваренный кошачий папоротник и растолченный в порошок листознай были ничуть не приятнее на вкус, чем наяву.

Пробравшись к умывальнику, Найнив умылась, с солью и содой почистила зубы. Вода давно остыла, но и холодной ее назвать было нельзя. Найнив содрала с себя мокрую сорочку и вытащила из сундука свежую вместе со щеткой для волос и зеркалом. Глядя на свое отражение, она пожалела, что ради удобства расплела косу. Толку от этого почти не было, и до талии теперь свисали сущие лохмы. Усевшись на сундук, Найнив осторожно распутала волосы и принялась за положенные сто расчесываний.

По шее на грудь, исчезая под горловиной сорочки, тянулись три царапины. Они не были красны – спасибо мази из черноголовки, которую Найнив прихватила в доме Макуры. Илэйн она сказала, что поцарапалась в колючках. Глупо, наверное. Как подозревала Найнив, Илэйн знает, что это неправда, сколько бы ей ни живописали, будто Найнив после ухода Эгвейн обрыскала все владения Башни. Однако Найнив была ночью слишком расстроена и не в состоянии ясно мыслить. Несколько раз она даже беспричинно рявкала и огрызалась на Илэйн – только потому, что ее не оставляла мысль, как несправедливо с ней обошлись Мелэйн и Эгвейн. «Нет, не было смысла напоминать Илэйн, что тут она вовсе не дочь-наследница». Однако вины девушки в этом нет; надо будет потом объясниться с Илэйн.

В зеркале Найнив заметила, что Илэйн встала и начала умываться.

– Я все равно считаю свой план наилучшим, – сказала девушка, намыливая лицо. Несмотря на кудряшки, ее крашеные волосы цвета воронова крыла ничуть не спутались. – Если сделать по-моему, мы окажемся в Тире намного раньше.

План Илэйн заключался в том, чтобы выйти к реке Элдар и добраться до какой-нибудь деревеньки, где не так много белоплащников и, что не менее важно, нет соглядатаев Башни. Бросить карету и на речном судне спуститься вниз по реке в Эбу Дар, а там они сумеют отыскать корабль, отплывающий в Тир. И тогда, несомненно, очень скоро они окажутся в Тире. Тар Валона же им нужно избегать любой ценой.

– И сколько мы проторчим в этой деревеньке в ожидании, пока там не остановится проходящее судно? – терпеливо спросила Найнив. Она-то считала, что ночью они с Илэйн обо всем договорились. По крайней мере, так полагала она. – Ты же сама сказала, что не каждое судно остановится. И сколько придется ждать в Эбу Даре, пока не подвернется оказия в Тир? – Отложив щетку, Найнив принялась заплетать косу.

– Если жители деревни хотят, чтобы судно пристало к берегу, они вывешивают флаг. И обязательно какое-нибудь да остановится. А в такой большой порт, как Эбу Дар, всегда заходят суда.

А ведь до того, как вместе с Найнив покинуть Башню, Илэйн ни разу не была ни в одном порту, даже самом захолустном. Видимо, Илэйн думает, будто если она что-то не узнала о мире, будучи дочерью-наследницей Андора, то уж в Башне точно это выяснила, хоть расшибись в лепешку, доказывая ей обратное. И вообще, как она смеет разговаривать с Найнив таким снисходительным тоном?!

– На корабле, Илэйн, мы вряд ли сумеем отыскать место сбора Голубых.

Собственный план Найнив состоял в том, чтобы не расставаться с каретой и пересечь Амадицию до самой границы, потом – через Алтару и Муранди к Фар Мэддингу в холмах Кинтара, а оттуда – через равнину Маредо к Тиру. Этот путь наверняка дольше, но, не говоря о том, что так имеется какой-то шанс отыскать место встречи Голубых, кареты обладают одним неоспоримым преимуществом – они чрезвычайно редко тонут. Нет, плавать Найнив умеет, но на воде чувствует себя не в своей тарелке.

Вытерев лицо, Илэйн сменила сорочку и стала помогать Найнив заплетать косу. Такая услужливость не обманула Найнив: наверняка она вновь услышит о речных судах. Но ее нутро ни судов, ни лодок не переносило. Нет, конечно, на ее решения подобное обстоятельство нисколько не влияет. Если можно привести на подмогу Ранду Айз Седай, это стоит долгой дороги.

– Ты название не вспомнила? – спросила Илэйн, ловко перебирая пальцами пряди волос Найнив.

– Хорошо хоть я вспомнила, что это было название. О Свет, дай мне немножко времени. – Найнив теперь не сомневалась, что это название. Должно быть, городок какой-нибудь или деревня. Не могла же она увидеть название страны и забыть его! Сделав глубокий вдох, Найнив затолкала подальше свой гнев и продолжила помягче: – Я вспомню, Илэйн. Потерпи немного.

Илэйн что-то уклончиво пробормотала и продолжила заплетать косу. Немного погодя она сказала:

– Разумно ли было, в самом деле, посылать Бергитте выискивать Могидин?

Найнив искоса бросила короткий взгляд на девушку, но той – будто с гуся вода. Если тема разговора и сменилась, то вовсе не на ту, какую выбрала бы сама Найнив. И она ответила:

– Лучше, чтобы мы ее нашли, а не она нас.

– Наверное, ты права. Но найдем мы ее, а дальше что?

У Найнив не было ответа на этот вопрос. Но всегда лучше быть охотником, чем добычей, сколь бы трудно ни приходилось. Урок, преподанный ей Черной Айя, она усвоила.

Когда девушки спустились вниз, в общем зале оказалось не слишком многолюдно, однако даже в этот ранний час среди посетителей белели светлые плащи – обладатели их были по большей части в годах, все – офицерского звания. Они явно предпочитали гостиничную кухню стряпне, которой белоплащников потчуют в гарнизоне. Найнив согласилась бы вновь есть с подноса, но в крохотной комнатушке чувствовала себя будто запертой в шкафу. Все мужчины были заняты едой и вином, в том числе и белоплащники, и на женщин никто особо не смотрел. Наверняка им здесь ничто не угрожало. Воздух наполняли вкусные запахи; по-видимому, мужчины даже утром первым делом заказывают говядину или баранину.

Не успела Илэйн сойти с последней ступеньки лестницы, как прибежала госпожа Джарен и предложила молодым женщинам, вернее, «леди Морелин» отдельную столовую. Найнив и глазом не повела в сторону Илэйн, но та сказала:

– Думаю, мы позавтракаем здесь. Мне редко выпадает возможность посидеть в общем зале, и, сказать откровенно, мне его атмосфера нравится. Пусть ваша девушка принесет чего-нибудь холодненького. Утро сулит жаркий день, и, боюсь, мы еще до ближайшей гостиницы не доберемся, а мне от духоты дурно станет.

Найнив постоянно удивляло, что надменные замашки сходят Илэйн с рук и их еще ни разу за порог не вышвырнули. К нынешнему времени она повидала немало лордов и леди и знала, что почти все они ведут себя подобным образом, но тем не менее не переставала удивляться. Сама Найнив с таким отношением и минуты бы не мирилась. Хозяйка же гостиницы присела в реверансе, улыбаясь и потирая ручки, потом проводила девушек к столику у выходящего на улицу окошка и поспешно кинулась исполнять пожелание Илэйн. А может, то был способ поквитаться с девушкой. Здесь Илэйн с Найнив сидят наособицу, подальше от мужчин за другими столиками, но любой проходящий мимо не мог их не увидеть, а если им подадут горячее – Найнив очень надеялась на обратное, – то отведенный им столик – самый дальний от кухни.

Поданный завтрак состоял из приправленных специями оладий – завернутых в белую тряпицу и теплых, но все равно аппетитных, – желтых груш и синеватого винограда, который выглядел чуточку увядшим. Еще принесли что-то красное, что служанка назвала земляничными ягодами, хотя Найнив в жизни не видывала, чтобы ягоды были такими. Да и вкусом они ни на что не походили, особенно политые взбитыми сливками. Илэйн заявила, что слышала о землянике. Может, так оно и есть. В общем, завтрак был освежающим, особенно с вином, легко приправленным пряностями. Вино, должно быть, охлаждают в кладовке над родником. Правда, один глоток подсказал Найнив, что либо родник не очень холодный, либо кладовки такой и в помине нет.

Ближе всех, в трех столиках от девушек, сидел мужчина в темно-синем шерстяном кафтане, с виду процветающий торговец или мастеровой, но Найнив и Илэйн друг с другом разговаривать не стали. Для бесед будет уйма времени, когда они отправятся в дорогу, к тому же не стоит зря рисковать – вдруг у кого-то излишне острый слух. С едой Найнив покончила раньше Илэйн. Судя по тому, как девушка неспешно разрезала грушу на четвертинки, можно подумать, они за столом весь день провести собираются.

Вдруг глаза Илэйн ошарашенно округлились, и ножичек громко стукнул о стол. Найнив резко повернула голову и обнаружила, что на скамейку напротив уселся мужчина.

– Я подумал, что это ты, Илэйн, но цвет волос меня сначала ввел в заблуждение.

Найнив изумленно пялила глаза на Галада – единокровного брата Илэйн. Именно пялила глаза. Высокий и гибкий, как стальной клинок, с темными глазами и волосами – мужчины красивее она в жизни не видела. Он был не просто красив, он был великолепен в своей мужественности. В Башне Найнив видела, как вокруг него увивались женщины, даже Айз Седай, и все улыбались, будто записные дурочки. Найнив согнала со своего лица не менее глупую улыбку. Но она ничего не могла поделать с бешено бьющимся сердцем, не могла заставить себя не дышать прерывисто. Найнив ничего не чувствовала к нему – просто он так красив! «Ну ты, женщина, держи себя в руках!»

– Что ты тут делаешь? – Найнив обрадовало, что у нее, по крайней мере, голос не срывается. Нечестно, что мужчина обладает такой внешностью.

– И что ты делаешь в этом наряде? – В тихом голосе Илэйн резкости было хоть отбавляй.

Найнив заморгала и только сейчас сообразила, что на Галаде сияющая кольчуга и белый плащ с двумя золотыми бантами под эмблемой многолучевого солнца. Найнив почувствовала, как на скулах выступает жаркий румянец. Она столь пристально смотрела на лицо молодого человека, что даже не заметила его облачения! От унижения и досады ей хотелось сквозь землю провалиться.

Галад улыбнулся, и Найнив пришлось перевести дыхание.

– Здесь я потому, что я один из многих Детей, отозванных с севера. А Дитя Света я потому, что это представляется мне правильным. Илэйн, когда вы с Найнив и с Эгвейн исчезли, нам с Гавином потребовалось не много времени, чтобы разузнать: вы вовсе не отбываете наказание на какой-то ферме, что бы нам ни твердили. Илэйн, у них нет никакого права втягивать вас в свои интриги. Никого из вас.

– Кажется, ты очень быстро рос в чинах, – заметила Найнив. Неужели этот болван не соображает, что говорить об интригах Айз Седай здесь – прекрасный способ добиться, чтобы их обеих убили?

– Эамон Валда, по-видимому, полагает, что по своему опыту я достоин такого звания и не важно, где я приобрел этот опыт. – Он пожал плечами, точно полагая вопрос о своем чине несущественным. Скромностью тут и не пахло, но и лицемерия или рисовки в этом жесте не было. Будучи лучшим фехтовальщиком среди тех, кто занимался в Башне со Стражами, он также отличался и на занятиях по стратегии и тактике, но Найнив не припоминала, чтобы он хоть раз похвалялся своим совершенством, даже в шутку. Достижения ничего не значили для Галада, наверное, потому, что он с легкостью добивался успехов во всем.