Текст книги "Возрожденный Дракон"

Глава 17. Красная сестра

Женщиной Элайда была скорее миловидной, нежели красивой, и суровая строгость ее облика лишь прибавляла зрелости твердым чертам ее безвозрастного лица – лица Айз Седай. Старой она не выглядела, но Эгвейн никак не могла представить себе, что когда-то Элайда была юной девушкой. За исключением официальных церемоний или торжеств, мало у кого из Айз Седай плечи облегала положенная им по званию шаль – с шитьем в виде виноградных лоз и с большой белой слезой Пламени Тар Валона, украшавшей спину женщины, однако Элайда носила свою шаль всегда, и длинная красная бахрома безошибочно указывала, к какой Айя принадлежит ее обладательница. Ярко-красным полыхали вдобавок разрезы ее платья, пошитого из кремового шелка, а когда Айз Седай прошла в комнату, из-под кромки ее юбок проглянули красные туфли. Она смотрела на девушек своими темными глазами – точно так, как птица наблюдает за червяками.

– Итак, вы все собрались вместе. Почему-то меня это не удивляет. – В голосе Элайды слышалось то же самое, что проявлялось и в манере держать себя: тон женщины, облеченной властью и готовой ею распорядиться в случае необходимости; тон женщины, знающей больше тех, с кем она говорит. Причем вела она себя практически одинаково что с королевой, что с послушницей.

– Прошу меня простить, Элайда Седай, – произнесла Найнив, изобразив еще один реверанс, – но я уже собиралась уходить. Мне надо заниматься, требуется многое наверстать. Если вы позволите…

– Твои занятия могут подождать, – сказала Элайда. – В конце концов, ждали же они все это время. – Она вырвала матерчатую сумку из рук Найнив и развязала тесемки, но, едва взглянув внутрь, бросила ее на пол. – Травы. Ты больше не деревенская Мудрая, дитя мое. Попытка уцепиться за прошлое лишь отбрасывает тебя назад.

– Элайда Седай, – сказала Илэйн, – я…

– Молчи, послушница. – Голос Элайды был холоден и мягок, как нежный шелк, обернутый вокруг стали. – Из-за тебя могли оборваться узы, связывающие Тар Валон с Кэймлином и существующие на протяжении трех тысяч лет. Говорить будешь, когда к тебе обратятся.

Илэйн сверлила взглядом пол перед носками своих туфель. На щеках ее проступили пунцовые пятна. Из-за гнева или же из-за чувства вины? Утверждать наверняка Эгвейн не взялась бы.

Не обращая внимания на присутствующих, Элайда уселась на один из стульев, тщательно расправив юбки. Разрешения девушкам сесть она не дала ни словом, ни жестом. Лицо у Найнив напряглось, и она принялась резко подергивать себя за косу. Эгвейн надеялась, что подруга сумеет удержать себя в руках и не усядется на второй стул, не дожидаясь разрешения.

Устроившись на стуле поудобней, Элайда долгое время молча рассматривала девушек с совершенно непроницаемым выражением на лице. В конце концов она спросила:

– Известно ли вам, что среди нас объявились Черные Айя?

Эгвейн обменялась испуганными взглядами с Найнив и Илэйн.

– Нам об этом говорили… – осторожно сказала Найнив. – Элайда Седай, – добавила она после паузы.

Элайда вскинула бровь:

– Да. Я так и думала, что вам может быть известно об этом.

От тона Элайды, намекающего на куда большее, чем было выражено словами, Эгвейн вздрогнула, а Найнив с сердитым видом открыла было рот, но недвусмысленный взгляд Айз Седай заставил их прикусить язык.

– Двое из вас, – небрежным тоном продолжала Элайда, – исчезли, прихватив с собой дочь-наследницу Андора – девушку, которая может стать однажды королевой Андора, если только я не сдеру с нее кожу и не продам ее мастеру-перчаточнику, – исчезли без разрешения, пропали, не оставив ни следа, ни весточки.

– Меня не уводили, – буркнула Илэйн в пол. – Я ушла по своей воле.

– Ты будешь мне повиноваться, дитя мое? – Свечение окружило Элайду. Рассерженный взгляд Айз Седай уперся в Илэйн. – Или мне нужно преподать тебе урок – прямо здесь и сейчас?

Илэйн подняла голову, и теперь уже невозможно было ошибиться, что выражало ее лицо. Гнев. Какое-то время она мерилась взглядами с Элайдой.

Эгвейн сжала кулаки, ногти вонзились в ладони. Это было невыносимо. Она сама, так же как и Илэйн или же Найнив – любая из них, – способна уничтожить Элайду на месте. По крайней мере, если застанет ее врасплох: в конце концов, та ведь полностью обучена. «Но если мы не проглотим то, чем она желает нас попотчевать, а что-либо предпримем, то все погубим. Только не испорти все сейчас, Илэйн».

Илэйн опустила голову.

– Простите меня, Элайда Седай, – пробормотала она. – Я… забылась.

Окружавшее Элайду сияние, мигнув, исчезло, и она громко фыркнула:

– Куда бы ни увела тебя эта парочка, ты нахваталась там скверных привычек. А иметь дурные привычки ты не вправе, дитя мое. Ты станешь первой в истории королевой Андора, которая к тому же будет Айз Седай. Первой королевой во всем мире за минувшую тысячу лет, что взойдет на трон, будучи Айз Седай. Ты станешь одной из самых сильных среди нас, среди всех Айз Седай со времени Разлома Мира, и обретешь, вероятно, такое могущество, чтобы стать первой правительницей, которая со времен Разлома в открытую заявит миру, что она – Айз Седай. Не рискуй же своим будущим, дитя мое, ибо ты еще можешь все потерять. Слишком много времени я отдала этому замыслу и не желаю провала. Ты меня поняла?

– Думаю, да, Элайда Седай, – произнесла Илэйн. Голос у нее был такой, словно она ничего не понимала; Эгвейн уразумела ничуть не больше ее.

Элайда сменила тему:

– Возможно, тебе грозит смертельная опасность. Всем вам троим. Вы исчезаете неизвестно куда, затем появляетесь, а тем временем Лиандрин и ее… сообщницы сбегают от нас. Неизбежно напрашиваются некие параллели, возникают определенные сравнения. Мы уверены, что Лиандрин и те, кто ушел с нею, – приспешницы Темного. Черные Айя. Не хотелось бы видеть, как то же самое обвинение бросят Илэйн, и, чтобы защитить ее, видимо, мне придется защитить вас всех. Расскажите мне, почему вы убежали и что с вами случилось за эти месяцы, и я сделаю для вас все, что в моих силах. – Взгляд ее вонзился в Эгвейн, впившись в нее, словно зазубренный абордажный крюк.

Мысли Эгвейн лихорадочно метались в поисках ответа, который устроил бы Айз Седай. Поговаривали, будто Элайда способна различить ложь – иногда.

– Все дело… в Мэте. Он очень болен. – Эгвейн старалась тщательно подбирать слова, чтобы не сказать неправды, но в то же время представить картину событий, куда как далекую от истины. «Айз Седай так поступают всегда». – Мы ушли в… Мы привезли его обратно для Исцеления. Если бы мы так не поступили, он бы умер. Амерлин собирается Исцелить его. – «Надеюсь на это».

Эгвейн заставила себя не опускать взора под взглядом Красной Айз Седай, мысленно приказав себе также не переминаться перед той с виноватым видом. По выражению лица Элайды невозможно было определить, поверила ли она хоть одному слову девушки.

– Хватит об этом, Эгвейн, – прервала подругу Найнив.

Элайда перевела на нее свой пронизывающий взгляд, однако Найнив ничем не показала, что он произвел на нее какое-то впечатление. Она не моргнув глазом встретила строгий взор Айз Седай.

– Простите, что перебиваю, Элайда Седай, – бестрепетно сказала Найнив, – но Престол Амерлин велела прегрешения наши оставить позади и забыть. Чтобы начать все заново, нам, помимо прочего, даже упоминать о них не стоит. Амерлин сказала: все должно быть так, будто ничего не произошло.

– Что, она так сказала? – По-прежнему ничто в голосе или в выражении лица Элайды не позволяло понять, верит она девушкам или нет. – Интересно. Обо всем забыть у вас навряд ли получится, поскольку всей Башне объявлено о вашем наказании. Беспрецедентном. Неслыханном, ибо строгостью оно уступает усмирению. Могу понять, почему вы жаждете напрочь позабыть о прошлых проступках. Насколько я понимаю, тебя, Илэйн, возведут в принятые. Тебя и Эгвейн. Трудно счесть подобное наказанием.

Илэйн посмотрела на Айз Седай, словно испрашивая взглядом позволение говорить.

– Мать сказала, что мы уже готовы, – заявила она. В голосе девушки проскользнули вызывающие нотки. – Я многому выучилась, Элайда Седай, и повзрослела. Иначе она не назвала бы меня заслуживающей возвышения, не будь я его достойна.

– Выучилась, – произнесла раздумчиво Элайда. – И повзрослела. Может, оно и так.

По ее тону невозможно было понять, относится она ко всему происходящему одобрительно или же нет. Элайда вновь перевела испытующий взгляд на Эгвейн и Найнив:

– Вы вернулись вместе с Мэтом, юношей из вашей деревни. Но был еще один юноша из той же деревни. Ранд ал’Тор.

Эгвейн ощутила, как ледяная рука вдруг стиснула ей желудок.

– Надеюсь, с ним все хорошо, – спокойным голосом сказала Найнив, но пальцы ее, обхватившие косу, крепко сжались в кулак. – Мы его давно уже не видели.

– Интересный молодой человек. – Произнося эти слова, Элайда пытливо вглядывалась в лица девушек. – Всего однажды я встречала его, но у меня он вызвал… крайний интерес. Полагаю, он должен быть та’верен. Да. Вероятно, в нем кроются ответы на многие вопросы. Должно быть, этот Эмондов Луг – необыкновенное место, раз он дал миру вас двоих. И Ранда ал’Тора.

– Просто деревня, – промолвила Найнив. – Обыкновенная, такая же, как и любая другая.

– Да. Разумеется. – Элайда холодно улыбнулась, и от изгиба ее строгих губ желудок у Эгвейн скрутило. – Расскажите мне о нем. Амерлин же не приказывала вам и о нем тоже помалкивать?

Найнив дернула себя за косу. Илэйн так внимательно рассматривала коврик, будто за его узорами таилось нечто важное, а Эгвейн, напрягая все свои способности, мучительно пыталась придумать какой-нибудь ответ. «Говорят, она способна услышать, когда лгут. О Свет, если она и в самом деле может на слух распознать ложь…» Пауза все длилась и длилась, пока Найнив в конце концов не открыла рот, собираясь что-то ответить.

И в этот миг дверь снова распахнулась. С долей удивления Шириам оглядела всех в комнате:

– Хорошо, что я нашла тебя здесь, Илэйн. Вы мне нужны – ты и твои подруги. А тебя, Элайда, я не ожидала здесь встретить.

Элайда встала, поправляя шаль:

– Все мы интересуемся этими девушками. Почему они убежали? Какие приключения за это время пережили? Они уверяют, будто мать приказала им не распространяться о произошедшем.

– Именно так, – подтвердила Шириам. – За свои проступки они будут наказаны, что и положит конец всему. Я всегда придерживалась мнения, что после понесенного наказания о проступках провинившейся, которые и стали его причиной, должно быть забыто.

Какое-то время обе Айз Седай стояли и взирали друг на друга, и их гладкие, ничего не выражающие лица сохраняли полное спокойствие.

Затем Элайда произнесла:

– Разумеется. По всей вероятности, мне придется побеседовать с ними в другое время. И на другие темы.

Она окинула трех облаченных в белое девушек предостерегающим, как показалось Эгвейн, взглядом, а затем проскользнула мимо Шириам.

Оставив дверь открытой, наставница послушниц с минуту наблюдала за тем, как Айз Седай уходит по галерее все дальше. Лицо Шириам по-прежнему оставалось непроницаемым.

С облегчением выдохнув, Эгвейн тут же услышала подобные вздохи Илэйн и Найнив.

– Она ведь мне угрожала, – произнесла Илэйн с некоторым недоверием, словно споря с собой. – Угрожала усмирением, если я не перестану быть… своевольной!

– Ты неверно ее поняла, – заметила Шириам. – Если бы за своеволие приговаривали к усмирению, то список усмиренных включал бы в себя столько имен, что тебе и не выучить. Среди женщин, добившихся кольца и шали, кротких было немного. Разумеется, последнее ни в коей мере не означает, что вам не нужно научиться действовать, когда то требуется, кротостью и смирением.

– Да, Шириам Седай, – ответствовали все три девушки практически хором, и Шириам не сдержала улыбки:

– Вот видите! По крайней мере, внешнее смирение вы уже способны выказывать. Попрактиковаться вам в этом представится уйма возможностей, прежде чем вы вновь заслужите расположение Амерлин. И мое. Но моего расположения вам добиться будет трудней.

– Да, Шириам Седай, – отвечала Эгвейн, но на сей раз ей вторила лишь одна Илэйн.

Найнив же спросила:

– Что с… телом, Шириам Седай? С… с Бездушным? Вы разузнали, кто убил его? И зачем он пробрался в Башню?

Шириам поджала губы:

– Найнив, ты делаешь шаг вперед, а потом сразу же отступаешь на шаг назад. Поскольку Илэйн твоим словам не удивляется, то для меня очевидно: вы рассказали ей обо всем – и это после того, как я велела никому не говорить о случившемся! Следовательно, в Башне уже семь человек знают, что на половине послушниц сегодня был убит мужчина. И из этих семерых двое – слуги, которым больше ничего не известно. За исключением того, что они должны держать язык за зубами. Если для тебя распоряжение наставницы послушниц не имеет никакого веса – и раз так, то я постараюсь тебя вразумить, – возможно, ты соизволишь исполнить приказ Престола Амерлин? Ты не должна говорить об этом происшествии ни с кем, кроме Амерлин и меня. Амерлин не потерпит новых слухов, достаточно тех, с которыми уже приходится бороться. Я выразилась ясно?

Не допускающие пререканий нотки в ее голосе породили дружное: «Да, Шириам Седай», однако Найнив на этом не остановилась.

– Вы сказали «семь», Шириам Седай, – заметила она. – Плюс те, кто его убил. И быть может, им помогали проникнуть в Башню.

– Вас это не касается. – Спокойный взгляд Шириам объял всех трех девушек. – Я сама проведу расспросы обо всем, что нужно выяснить об этом мужчине. Вы же забудете, что вообще что-то знаете о мертвеце. Если с вашей стороны обнаружится какое-то иное поведение… Что ж, чтобы занять ваше внимание, найдутся дела и похуже, чем чистка кастрюль и котлов. И никаких оправданий я не приму. Еще будут вопросы?

– Нет, Шириам Седай.

На сей раз, к облегчению Эгвейн, Найнив присоединилась к общему хору. Впрочем, большого облегчения девушка не испытывала. Под бдительным надзором Шириам будет вдвойне сложнее вести поиски Черных Айя. На мгновение Эгвейн почувствовала себя так, словно у нее случился приступ истерического хохота. «Если не Черная Айя нас словит, так Шириам». Желание смеяться тут же пропало. «Если только Шириам сама не из Черной Айя». Как ни старалась Эгвейн, прогнать эту мысль ей не удавалось.

Шириам кивнула:

– Вот и прекрасно. Ступайте со мной.

– Куда? – спросила Найнив, прибавив «Шириам Седай» лишь за миг до того, как у Айз Седай сузились глаза.

– Неужели ты позабыла, – строгим голосом спросила Шириам, – что в Башне Исцеление всегда проводят в присутствии тех, кто привел к нам недужного?

Эгвейн догадывалась, что запас терпения, имевшийся для них у наставницы послушниц, уже почти исчерпан, но, не сумев сдержаться, девушка выпалила:

– Значит, она и впрямь собирается Исцелить его!

– О нем среди прочих позаботится и сама Престол Амерлин. – Лицо Шириам оставалось не более выразительным, чем ее голос. – Или у вас есть причина в этом сомневаться? – (Эгвейн могла лишь покачать головой.) – Тогда, стоя здесь, вы только время теряете и напрасно подвергаете жизнь своего друга опасности. Престол Амерлин нельзя заставлять ждать.

Тем не менее, что бы Шириам ни сказала, у Эгвейн было такое чувство, что Айз Седай совсем не спешит.

Глава 18. Исцеление

Протянувшиеся глубоко под Башней коридоры, куда привела девушек Шириам, освещались закрепленными в железных кронштейнах лампами. Немногочисленные двери, мимо которых они проходили, были плотно закрыты, некоторые вдобавок заперты замками, а иные из дверей были столь умело устроены, что казались невидимыми и Эгвейн замечала их, лишь оказавшись в шаге от них. На большинстве перекрестков поперечные туннели зияли темными провалами, в глубине же других девушка могла разглядеть лишь тусклые отсветы далеких редких огней. Никого из людей она не заметила. В эти подземные переходы даже Айз Седай заглядывали нечасто. Тут не было ни холодно, ни жарко, но Эгвейн все равно дрожала, при этом чувствуя, как по спине тонкими струйками сбегает пот.

Именно здесь, в подземельях Белой Башни, послушницы проходили последнюю проверку, перед тем как их возводили в ранг принятых. Или же выдворяли из Башни, если они не справлялись. Здесь, внизу, принятые, пройдя заключительное испытание, давали Три Клятвы. Но никто, как вдруг сообразила Эгвейн, не рассказывал ей, что случалось с теми принятыми, которых постигала неудача. Где-то здесь, внизу, находилась кладовая, где держали те немногие ангриалы и са’ангриалы, которыми владела Башня, и помещения, где хранились тер’ангриалы. Именно на эти хранилища и совершили свой набег Черные Айя. А вдруг в одном из тех темных боковых коридоров засели в засаде несколько Черных Айя, вдруг Шириам ведет их не к Мэту, а…

Айз Седай внезапно остановилась, и Эгвейн вскрикнула, затем покраснела под удивленными взглядами остальных.

– Я думала о Черных Айя, – слабым голосом промолвила она.

– Не думай о них, – сказала Шириам, и в кои-то веки ее голос прозвучал, как у прежней Шириам: пусть и строго, но с добротой. – В ближайшие годы вам не стоит тревожиться в отношении Черной Айя. У вас есть то, чего нет у прочих из нас: время, прежде чем вам придется иметь с нею дело. Еще много-много времени. Когда мы войдем, встаньте у стены и храните молчание. Вам сделали поблажку, разрешив прийти сюда. Вам позволено присутствовать, но вовсе не отвлекать или мешать. – И она отворила дверь, обитую серым металлом, который был так замысловато отделан, что выглядел точь-в-точь как камень.

Девушки очутились в просторном квадратном помещении с голыми стенами из бледного камня. Никакой обстановки тут и в помине не было, лишь по центру располагался длинный каменный стол, покрытый белой тканью. На столе лежал Мэт, полностью одетый, с него только сняли куртку и сапоги; глаза юноши были закрыты, а при виде его изможденного лица у Эгвейн слезы навернулись на глаза – так ей захотелось расплакаться. Мэт дышал тяжело, с хриплым присвистом. Кинжал из Шадар Логота висел в ножнах у него на поясе, и казалось, будто рубин, венчающий рукоять, вбирает в себя свет, ибо камень сверкал, подобно злобному красному глазу, едва не затмевая сияние дюжины ламп, усиленное вдобавок бледными стенами и белой плиткой пола.

Амерлин стояла у головы Мэта, а Лиане – в ногах. Вдоль одной стороны стола расположились четыре Айз Седай, еще три – с другой. К этим троим присоединилась Шириам. Верин была среди них. Эгвейн узнала Серафелле, еще одну Коричневую сестру, Аланну Мосвани из Зеленой Айя и Анайю из Голубой, к которой принадлежала и Морейн.

И Аланна, и Анайя занимались с Эгвейн, учили ее, как открывать себя Истинному Источнику, как, поддаваясь саидар, получить над нею контроль. С того дня, как Эгвейн впервые оказалась в Белой Башне, и до самого исчезновения девушки Анайя, должно быть, с полсотни раз проверяла, не является ли девушка сновидицей. Испытания не давали однозначного ответа, обладает ли Эгвейн этим даром, но добродушная Анайя с той же теплой улыбкой, что единственная придавала красоты ее заурядной внешности, с неотвратимостью катящегося с холма валуна все продолжала и продолжала призывать новую послушницу для новых проверок.

Остальные были Эгвейн незнакомы, не считая женщины с холодными глазами, которая, как она решила, принадлежала к Белой Айя. Амерлин и хранительница летописей надели, разумеется, свои палантины, но никто из прочих не выделялся ничем, что говорило бы об их звании Айз Седай, за исключением колец с Великим Змеем и лиц, лишенных признаков возраста. Ни одна из присутствовавших в комнате женщин ничем не отметила появления Эгвейн и двух ее подруг, девушек разве что окинули беглым взглядом.

Несмотря на внешнее спокойствие собравшихся вокруг стола женщин, Эгвейн показалось, что она заметила в них слабые признаки неуверенности. Жесткие складки у рта Анайи. Слегка сдвинутые брови на красивом смуглом лице Аланны. Женщина с холодным взглядом то и дело оправляла на бедрах бледно-голубое платье, не осознавая, по-видимому, что делает.

Незнакомая Эгвейн Айз Седай поставила на стол длинный и узкий ящичек из отполированного дерева, с виду невзрачный, и открыла его. В шкатулке, обитой внутри красной шелковой подкладкой, в специальном углублении, лежал белый рифленый жезл длиною с предплечье, который Амерлин и достала. На вид жезл был будто бы из рога или из ценной поделочной кости, но на самом деле не из того и не из другого. Никто из ныне живущих не знал, из чего он сделан.

До сего момента Эгвейн никогда не видела жезла, однако узнала его благодаря лекции, прочитанной послушницам Анайей. Один из немногих са’ангриалов, которыми владела Башня, и, вероятно, наиболее мощный среди них. Разумеется, сами по себе са’ангриалы не обладали силой – они просто являлись приспособлениями для сосредоточения и усиления того, что Айз Седай способны направить, – однако с помощью этого жезла сильная Айз Седай, наверное, смогла бы обрушить стены Тар Валона.

Эгвейн одной рукой сжала ладонь Найнив, а другой – Илэйн.

«Свет! Они не уверены, что сумеют Исцелить его даже с са’ангриалом – с таким са’ангриалом! И как бы это могло получиться у нас? Да мы бы, скорей всего, убили бы и его, и себя заодно. О Свет!»

– Я буду объединять потоки, – сказала Амерлин. – Будьте осторожны. Для того чтобы разорвать узы, связывающие его с кинжалом, и Исцелить нанесенный вред, потребуется Сила, весьма близкая к той, которой его можно убить. Я буду ее сводить воедино. Действуйте.

Амерлин, держа жезл обеими руками, вытянула их прямо перед собой, над лицом Мэта. Тот, по-прежнему без сознания, дернул головой, крепче сжал рукоять кинжала и невнятно забормотал, будто не принимая чего-то.

Вокруг каждой Айз Седай появилось свечение, то мягкое и белое сияние, какое могла видеть лишь женщина, способная направлять Силу. Исходящие от Айз Седай светящиеся ореолы начали медленно расширяться, пока они не соединились один с другим, а потом не слились вместе, превратившись в единое сияние – сияние, по сравнению с которым свет ламп показался Эгвейн ничтожным. Но внутри этого сияния пылал еще более сильный свет. Слепящий стержень огня – огня, имевшего цвет выбеленной кости. Са’ангриал.

Эгвейн боролась с нестерпимым желанием открыть себя саидар и добавить свой поток к остальным. Искушение было настолько сильно, что она едва могла устоять на ногах. Илэйн крепко стиснула ее ладонь. Найнив сделала шаг к столу, но тут же остановилась, сердито тряхнув головой.

«О Свет, – подумала Эгвейн, – я могла бы сделать это».

Но она не знала, что именно могла бы сделать.

«Свет, какая это сила! Как это… чудесно!»

Она чувствовала, как подрагивает рука Илэйн.

Мэт, лежащий на столе в центре свечения, забился, дергаясь то туда, то сюда и невнятно бормоча. Но своей хватки на кинжале он не ослабил, и глаза его оставались закрыты. Медленно, мучительно медленно он начал выгибать спину, до дрожи напрягая мышцы. Он продолжал упираться и биться и наконец изогнулся так, что опирался на стол лишь плечами и пятками. Пальцы на кинжале разжались, рука, дрожа, сползла с рукояти; ее через силу оттащило от кинжала, несмотря на все сопротивление. Губы Мэта оттянулись, обнажая зубы в оскале рычания, в гримасе боли, и дыхание его вырывалось натужными хрипами.

– Они его убивают, – прошептала Эгвейн. – Амерлин убивает Мэта! Нам нужно что-то сделать.

– Если мы их остановим, – ответила ей Найнив так же едва слышно, – если вообще сумеем остановить, – то он погибнет. Не думаю, что сумею управиться даже с половиной всей этой Силы. – Она замолчала, словно лишь сейчас услышав то, что сама только-только сказала – о готовности направить половину той мощи, того объема Силы, с каким обращались с помощью са’ангриала десять полноправных Айз Седай, – и голос ее стал еще тише. – Да поможет мне Свет, но мне так этого хочется.

Найнив умолкла совсем. Что означали ее слова? Желает ли она помочь Мэту или желает направить столь мощный поток Силы? Эгвейн и в самой себе ощущала схожее стремление, подобное песне, втягивающей ее в танец.

– Мы обязаны им доверять, – наконец произнесла Найнив напряженным шепотом. – По-другому спасти Мэта невозможно.

Внезапно Мэт прокричал во все горло:

– Муад’дрин тиа дар алленде, каба’дрин радим! – Выгнувшись дугой в неистовой схватке и не размыкая крепко сжатых век, Мэт отчетливо выкрикивал: – Лос Валдар Кьюбияри! Лос! Карай ан Калдазар! Ал Калдазар!

Эгвейн нахмурилась. Она была достаточно сведуща, чтобы узнать древнее наречие, хотя поняла всего несколько слов. Карай ан Калдазар! Ал Калдазар! «За честь Красного орла! За Красного орла!» Древние боевые кличи Манетерен, страны, исчезнувшей во времена Троллоковых войн. Той страны, что существовала некогда на месте нынешнего Двуречья. Вот и все, что она знала; но на миг ей показалось, будто и остальное ей тоже должно быть понятно: словно смысл прозвучавших слов только-только выскользнул из поля зрения и, чтобы обрести их понимание, стоит лишь голову повернуть.

Громко щелкнула лопнувшая кожа, и кинжал в раззолоченных ножнах сорвался с пояса Мэта и завис в футе над его напряженным телом. Рубин сверкал, отбрасывая красные искры, словно он тоже противился Исцелению.

Глаза Мэта открылись, и он устремил горящий гневом взор на стоящих вокруг него женщин.

– Миа айенде, Айз Седай! Кабаллейн мизайн йе! Инде муагде, Айз Седай мизайн йе! Миа айенде! – И слова перешли в гневный крик, в яростный рев, который все нарастал и нарастал, отчего Эгвейн в конце концов только гадать оставалось, как у Мэта хватает дыхания.

Анайя, поспешно наклонившись, достала из-под стола металлический ящичек темного цвета, и с ним она обращалась так, словно тот был изрядно тяжел. Когда Айз Седай установила ящик рядом Мэтом и откинула крышку, взорам предстало совсем небольшое внутреннее пространство, дюйма примерно в два. Анайя вновь наклонилась, а когда выпрямилась, то в руке у нее обнаружились щипцы – таким у хорошей хозяйки вполне найдется место на кухне. Этими щипцами Айз Седай аккуратно и осторожно, будто тот был ядовитой змеей, ухватила висевший в воздухе кинжал.

Крик Мэта перерос в бешеный вой. Яростно заполыхал рубин, озаряя все кругом кроваво-красными отблесками.

Айз Седай сунула кинжал в ящик и захлопнула крышку, раздался отчетливый металлический щелчок, одновременно с которым Анайя шумно выдохнула.

– Мерзкая штука, – промолвила она.

Едва только кинжал был упрятан в ящик, вой Мэта оборвался и юноша рухнул на стол, точно его мускулы и кости разом из твердых сделались жидкими. Еще через миг свечение, окружавшее всех Айз Седай и стол, померкло.

– Готово, – произнесла Амерлин таким охрипшим голосом, словно кричала и вопила она, а не Мэт. – Закончено.

Некоторые из Айз Седай выглядели заметно усталыми, какими-то обмякшими, у многих на лбу выступил пот. Анайя вытащила из рукава простенький льняной носовой платок и бесхитростно утерла им лицо. Холодноглазая же Белая чуть ли не тайком промокнула щеки кружевным платочком из Лугарда.

– Поразительно! – промолвила Верин. – Чтобы в ком-то столь жарко билась в наши дни древняя кровь…

Она и Серафелле склонились голова к голове и начали беседовать, тихо, но деятельно жестикулируя.

– Он Исцелен? – спросила Найнив. – Он будет… жить?

Мэт лежал, словно бы спал, но лицо его оставалось по-прежнему изможденным, щеки – такими же впалыми, как раньше. Эгвейн никогда не слышала о том, чтобы Исцеление вылечивало не полностью. «Если только вся использованная ими Сила не потребовалась на то, чтобы всего лишь отделить его от кинжала. О Свет!»

– Брендас! – произнесла Амерлин. – Не проследишь ли, чтобы юношу отнесли в его комнату?

– Как прикажешь, мать, – ответила женщина с холодными глазами, склонившись в реверансе столь же бесстрастном, какой казалась сама. Когда Брендас пошла звать носильщиков, вслед за ней еще несколько Айз Седай покинули комнату, в том числе и Анайя. За ними последовали и Верин с Серафелле, все продолжавшие беседовать друг с дружкой, причем так тихо, что Эгвейн не сумела уловить ни словечка.

– С Мэтом все в порядке? – требовательным тоном спросила Найнив, и Шириам посмотрела на нее, вздернув брови.

Престол Амерлин повернулась к девушкам.

– Лучше и быть не может, – произнесла она холодно. – Время покажет. Столь долго носить при себе вещь, оскверненную порчей Шадар Логота… Кто знает, какое влияние она на него оказала? Может, никакого, а может, очень сильное. Посмотрим. Но связь его с кинжалом разорвана. Теперь ему требуется отдых, и он должен есть столько, сколько в него влезет. Жить он будет.

– А что такое он выкрикивал, мать? – спросила Илэйн, затем поспешно добавила: – Если мне позволено будет спросить.

– Он отдавал приказы воинам. – Амерлин с легким недоумением взглянула на юношу. С того момента, как он рухнул на стол, Мэт не двигался, но Эгвейн почудилось, будто дыхание его стало ровнее, а грудь вздымается и опускается размеренней. – Командовал в битве двухтысячелетней давности, я бы сказала. Вновь является древняя кровь.

– Не все его слова относились к битве, – произнесла Найнив. – Я слышала, он произнес «Айз Седай». Это-то не про битву. – И запоздало добавила: – Мать.

Некоторое время Амерлин, казалось, размышляла – возможно, о том, что ответить, а возможно, о том, стоит ли вообще отвечать.

– Я полагаю, – наконец сказала она, – в какой-то момент прошлое и настоящее смешались воедино. Он был и там, и здесь, и он понимал, кто мы. Он приказывал нам отпустить его. – Она вновь недолго помолчала. – «Я – свободный человек, Айз Седай. Я не добыча для Айз Седай». Вот что он говорил.

Лиане громко фыркнула, а иные из Айз Седай сердито что-то пробормотали.

– Но, мать, – произнесла Эгвейн, – не мог же он вкладывать в свои слова такой смысл. Манетерен была заодно с Тар Валоном.

– Манетерен и Тар Валон были союзниками, дитя мое, – ответила ей Амерлин, – но кто может постигнуть душу мужчины? Даже и сам он того не может, я полагаю. Мужчина – такое создание, которое взять на поводок проще простого, а вот удержать на привязи – труднее не бывает. Даже тогда, когда он сам того желает.

– Уже поздно, мать, – вмешалась Шириам. – Повара, наверное, уже заждались своих помощниц.

– Мать, нельзя ли нам побыть с Мэтом? – озабоченно спросила Эгвейн. – Если ему все еще угрожает смерть…

Взгляд Амерлин был спокойным, лицо ее не выражало ничего.

– Вам есть чем заняться, дитя мое, – сказала она.

Нет, вовсе не чистку котлов имела она в виду. В чем в чем, а в этом Эгвейн была уверена.

– Да, мать.

Девушка почтительно присела в реверансе, и юбки ее коснулись юбок Илэйн и Найнив, также опустившихся в реверансе. В последний раз взглянув на Мэта, Эгвейн двинулась к выходу вслед за Шириам. Мэт все так же лежал без движения.