Текст книги "Синдром МакЛендона"

Он взял салфетку и что-то проворчал. Потом вернул ее мне и прошелся взглядом по ногам Катарины.

– С какой оговоркой? – без особого любопытства прорычал он, ну просто сама любезность.

– У нее синдром Маклендона, – сообщил я, ожидая, что наступит мертвая тишина.

– А-а. Если это все – значит, дело решено, – отмахнулся Дэви Ллойд; видно было, что он совершенно не представляет, о чем идет речь.

Букет голов вокруг закачался вверх-вниз. Спунер и Кандл внесли свой вклад в торжественность момента, толкая друг друга коленками. Я понял, что мне никогда не удастся постичь всю глубину способностей Дэви Ллойда к творческому идиотизму; мне же и в голову не могло прийти, что статьи по синдрому Маклендона вполне могут и не публиковаться в тех журналах, которые он читает.

И только брови Макхью сдвинулись к переносице.

– Погоди-ка, а как она здесь очутилась? Этот синдром Маклендона заразный или что? – Аннали Макхью была не очень начитанна, но, похоже, когда раздавали мозги, она прихватила не только свою долю.

Я выразительно закивал:

– Или что.

Дэви Ллойд нахмурился, проявляя именно те качества хорошего руководителя, которые сделали его известным во всей освоенной Вселенной.

– Так вот, Маккей, твоего напарника посадили, тебе и испытывать судьбу, пока мы не доберемся до Новой Бразилии и не сможем взять кого-нибудь еще.

Пока я оглядывался в поисках какого-нибудь другого Маккея помимо себя, Аннали Макхью удовлетворенно сложила руки на груди и кивнула.

– Кен, скажешь девчонке, что она внесена в списки и летит с нами, – прибавил Дэви Ллойд. – Я подумываю, что неплохо было бы ускорить наш отъезд, так что мне надо, чтобы она была на борту челнока с вещами через час. Как, ты сказал, ее зовут?

Я глянул на салфетку. Ее полное имя, написанное аккуратным почерком, было Анна Катарина Линдквист, и черт меня подери, если я буду представлять капитану шведскую вампиршу! Но пока я стоял, разинув рот и подняв вверх указательный палец, мои сослуживцы промаршировали на выход.

Откуда ни возьмись, за моей левой лопаткой возникла Катарина.

– Привет, Кен. Если тебя это может утешить, единственный член Гильдии космонавтов, которого я знаю на Шайлере, отбывает здесь пятый год из семилетнего срока за драку в общественном месте и нанесение тяжких телесных повреждений. Боюсь, судья Осман не пожелает расстаться с вашей О'Дей ни за деньги, ни за все иные блага.

– Похоже, ты все правильно поняла. Ну что ж, добро пожаловать, – поприветствовал я своего нового напарника, не испытывая никакого восторга.

– Вот и молодец, Кен. Не хочешь помочь мне собрать вещи?

Я вежливо отказался:

– Ведь знал же, что разговоры в баре ничем хорошим не кончаются. Тем более, разговоры с вампирами. Не понимаю, как ты это сделала, но, если когда-нибудь узнаю, шкуру с тебя точно спущу.

Она поправила выбившийся из прически локон и ласково улыбнулась.

– Ладно, тогда скажи, почему ты решила поговорить именно со мной? Разве ты не рисковала?

– Риск был сведен до минимума. Можешь винить во всем Гарри. Он сказал, что ты неплохой парень для отставного вояки. – Она потянулась, чтобы похлопать меня по плечу, но передумала. – Еще он сказал, что ты не любишь врать и не любишь людей, которые врут.

Это было достаточно верно, чтобы я обиделся.

– Напомни мне послать Гарри букет цветов.

– Всяк цветок знай свой шесток? – усмехнулась она. Люди, выходящие из зала, уже косились на нас.

– Черт, только не каламбуры, я их не выношу, – буркнул я и вяло пояснил: – Даже если бы каламбуры считались шутками, это все равно были бы самые примитивные формы юмора из всех известных разумным существам.

Я прямо чувствовал, как за этими черными очками загорелись ее глаза.

– Знаешь, Кен, мне начинает казаться, что мне понравится лететь с вами, – промурлыкала она.

Направившись по авеню Чинко-де-Майо в ее гостиницу, мы преодолели весьма плотный поток граждан, которые не то начинали, не то заканчивали свой трудовой день. Ей понадобилось всего несколько минут, чтобы сложить вещи. Завернув за угол снова на Эскимо-стрит, я чуть не споткнулся, увидев два пушистых существа, бок о бок шагавшие нам навстречу.

На них были воротнички и манжеты, черные визитки, серые в мелкую полоску галстуки и брюки. На заостренных маленьких личиках сидели широкие солнечные очки. Макушку того, который повыше – около полутора метров ростом, – увенчивал весьма ненадежный убор, напоминавший метелку из перьев для сметания пыли. Второй был примерно на полметра ниже. На голове его красовался котелок, поля которого были опущены над глазами.

– Они похожи на тех крошек, что мы видели в баре Гарри, – прошептал я.

– Наверное, это они и есть. Хочешь, узнаю? – шепнула она мне в ответ.

– Да не то чтобы… – начал я.

Но моя спутница уже подошла к ним поближе и сделала реверанс.

– Добрый вам день. Если мне будет позволено представиться, я – Катарина Линдквист, а это мой друг – Кен Маккей. Вы похожи на двух достопочтенных существ, которых мы заметили вчера в баре «Гарцующий пони», и нам интересно, действительно ли это были вы?

Высокий немного отшатнулся и поправил галстук.

– Мы и в самом деле были вчера вечером в «Гарцующем пони». Позвольте и мне представиться. Я доктор Бобр, посол 'Пликсси*. – После чего он представил нам и того парня, который был пониже, произнеся нечто вроде «Чивс».

Маленький Грызун вытянулся по струнке и провозгласил:

– Я телохранитель и личный секретарь Его Округлости. – У Чивса был отрывистый альт, тогда как у Бобра – скорее меццо-сопрано.

– Очень приятно познакомиться, – проворковала Катарина, протягивая руку.

– И мне очень приятно, – чирикнул Бобр, осторожно беря ее ладошку и изображая поклон, посильный фигуре, имеющей форму пивной бутылки. – Пожалуйста, называйте меня Баки – я настаиваю. Мы не встречались с вами раньше?

Он слегка повернул голову к Чивсу, который важно покачал головой.

– Ну вот, – продолжал он, – как говорил настоящий Баки: «Новые друзья подобны солнечному свету поутру. Весь день потом кажется светлым». Мы чрезвычайно рады знакомству с вами.

– Да-да. Чивс и Баки, – проговорил я, гадая, быть может, мне тоже стоило сделать реверанс?

– Дорогой Кен, да? – спросил Бобр. – Вы знаете, хотя мы, Грызуны, как вы нас называете, ориентируемся главным образом при помощи зрения, я имею немалый опыт в распознавании обонятельных черт человеческих существ, и сейчас я чувствую, что вы распространяете запах замешательства. Мой нос очень чувствителен.

– Действительно, Баки, – промямлил я. – Я все думаю о ваших именах. Они кажутся мне знакомыми.

– Ну конечно, так оно и есть. Язык!Пликсси* состоит в основном из отрывистых свистов и смычно-щелевых звуков. Человеческие существа не часто могут оценить поэтическую прелесть нашего языка. В нем есть некоторые звуки, как, например, совершенно очаровательный короткий шипящий посвист в конце слова !Пликсси*, на которые вы, человеческие существа, по непонятной причине вообще не обращаете внимания. Вследствие этого обычно те из нас, кто имеют дело с человеческими существами, выбирают себе человеческие имена. Я лично был крайне очарован сложными философскими и этическими построениями, которыми так богат контекст множества рассказов про Баки-Бобра; вот в его честь я и решил взять себе такое имя.

Я кивнул. Все это, в общем, было вполне понятно. Помнится, встречал я одного китайца, с которым вместе летал, который просил, чтобы мы называли его Шерман.

– Кажется, у вас очень интересный язык, – вежливо заметил я.

– Весьма и весьма, друг Кен, – немедленно откликнулся Бобр. – В английском да и в других индоевропейских языках обозначения реального времени, передающиеся при помощи различных грамматических категорий глагола, и различия между стабильными по своему существу существительными и глаголами, меняющими свое значение, способствовали созданию прекрасной литературы. В !Пликсси*, наоборот, падежные окончания в большой степени зависят от того, виден ли предмет или действие, о котором говорится, говорящему и тому, к кому он обращается, а также от того, является ли происходящее действие постоянным или кратковременным.

Маленький Чивс издал горлом едва слышный звук и вытащил из кармана большие часы. Когда это не подействовало, он быстро, но весьма красноречиво провел рукой по горлу.

– Ах да, я почти забыл, – всполошился Бобр. – У нас на сегодняшнее утро назначена встреча с начальником порта капитаном Хиро, и мы должны поторопиться, иначе опоздаем. Тем не менее я очень рад был познакомиться с вами и надеюсь, что мы продолжим наше знакомство.

– Хм-м, разумеется, – внес и я свой вклад в разговор.

– Вряд ли, – возразила Катарина. – Мы с Кеном улетаем сегодня в космос и, скорее всего, больше сюда не вернемся.

– Какая жалость. Но, как говорил Баки: «Удовольствие от недолгого разговора подобно свету маяка в штормовую ночь». – Он подергал носом. – Странно, я чувствую, что вы двое недавно ссорились. Вы являетесь супругами?

– Только не это, – пробормотал я.

– Жаль. Однако, как говорил Баки: «Некоторые люди слишком тактичны, чтобы жениться». От своего имени и от имени Чивса я должен сказать вам, что мы были счастливы познакомиться с вами и я скорблю, что наше недолгое знакомство должно завершиться так внезапно.

Чивс крепче сжал локоть Бобра, приподнял свой котелок и изобразил легкий поклон. На сем они и удалились.

Глядя им вслед, я заметил, что задние швы у них на брюках немного расходились в стороны, выпуская маленькие рудиментарные хвостики, похожие на медвежьи. Бобр весьма легкомысленно помахивал своим хвостиком.

Я посмотрел на Катарину.

– Баки-Бобр?

– Ты разве не читал рассказы про Баки-Бобра?

– Конечно читал. Я прочел все одиннадцать томов, но мне тогда было всего девять лет. И почему я не прочел свой гороскоп на это утро? Интересно было ли там что-нибудь подобное?

– Мне больше всего понравилась сцена с карманными часами. Я сразу вспомнила «Алису в Стране чудес», – мечтательно проговорила Катарина.

Я закашлялся и, повернувшись, чуть не налетев на тщедушного парня, который помахал перед самым моим лицом связкой бус.

– Эй, мужик, тебе надо купить бусы. Ручная работа, очень красивые. Смотри, какая текстура, – затараторил он, сунув свой товар мне прямо под нос. Волосы у парня были подстрижены очень коротко, и, похоже, при помощи геля он поставил их торчком. На нем были сандалии, солнечные очки с широкими дужками и лиловый балахон-дашики, за который на более цивилизованной планете его бы давным-давно арестовали из одних эстетических соображений.

– Сначала Белый Кролик, а теперь вот Шляпный Болванщик, – вздохнул я, ни к кому конкретно не обращаясь. Из-за такого обилия черных очков я скоро мог стать совершенным параноиком. – Послушай, нет, спасибо. Мне не нужны бусы. – Я двумя пальцами немного отодвинул его, чтобы, оказавшись на некотором удалении, дать понять, что хочу закончить разговор.

Но парнишка опять чуть ли не вплотную придвинулся ко мне.

– Нет-нет! Такие бусы! Вы же козмонавт? Вы похожи на козмонавта. Вы идете на свой козмический корабль? У вас красивая госпожа, как же вам без бус. Отличное качество, и только для вас отдам задешево. – Одним быстрым движением он накинул нитку мне на шею, и я был вынужден обратить внимание, что совсем недавно он ел лук.

Катарина стояла рядом, тихонько веселясь. Я взял парня за руку, стянул бусы с шеи и вложил их ему в ладонь.

– Да, я космонавт. Да, я должен успеть на свой космический корабль. Нет, мне не нужны бусы. Особенно именно для этой дамы. Тем более от тебя. Даже задаром. Даже если ты мне приплатишь. Сейчас как раз подходящее время, чтобы разозлить меня. Читай по губам: «Нет! Бусы – нет!» – Я вытер руки о штанину и повернулся, чтобы уйти.

Парень аж подпрыгнул на месте, выкрикивая страшные угрозы. Я оглянулся в поисках Катарины и потому вовремя заметил, как она скользнула за спину парня и, надавив ему левой рукой на плечи, правой заломила его руку за спину.

– Ну все, Клайд, повеселились и будет. Теперь верни благородному господину кошелек, который ты взял.

– Благородная леди, не знаю, о чем вы говорите, честное слово… О-о! Больно! – заверещал Клайд.

– Думаю, для этого и делается, – заметил я. – Ого, эта штука и впрямь похожа на мой бумажник.

Катарина радостно улыбнулась и усилила давление.

– А теперь, Клайд, верни джентльмену бумажник, или мы проверим, удастся ли тебе твоими ловкими пальчиками почесать макушку со стороны спины.

– Меня зовут не Клайд… Ой!

– Если тебя зовут не Клайд, предлагаю быстренько поменять имя, – ухмыльнулся я, забирая бумажник из его слабой руки и пересчитывая наличные.

– Клайд! Рад был познакомиться с вами, господа! Извините за недоразумение… Ой!

Утренняя толпа обтекала нас, ничуть не интересуясь происходящим.

– Как здесь наказывают карманников?

– Согласно реформированному исламскому закону, кажется, на первый раз они делают предупреждение. На второй раз отрубают руку. Так, Клайд?

Скрюченный Клайд закивал так рьяно, как только мог в сложившихся обстоятельствах.

– У тебя не было первого предупреждения, а, Клайд? – промурлыкала Катарина.

Клайд начал немного потеть.

– Ну, было. Они меня взяли. Это была сущая пытка. Эти копы, они меня просто невзлюбили.

– Понимаю. А мы? – поинтересовался я.

– Эй, мужик, мне нужен только один шанс, чтобы исправиться. Вы меня отпускаете, и я ни на шаг не отклонюсь от прямого пути всю оставшуюся жизнь. Никогда даже и не посмотрю ни на чей бумажник. Честное слово, милая дама. Вы меня отпускаете – я вам тогда даже бусы подарю. Я больше так не буду.

– Как ты думаешь? – спросил я Катарину.

– Ну так и быть, в последний раз. – Она придала ему должное ускорение коленом. – Послушай, Клайд, мы с этим благородным господином должны успеть на десятичасовой челнок, чтобы добраться до «Ржавого шпигата». Если ты попадешься мне на глаза до того момента, как мы погрузимся в челнок, тебя точно прозовут Одноруким.

– Эй, господин, благодарю тебя от самой глубины сердца и до кончиков ног. Благодарю ваших матерей и отцов. Благодарю незамужних тетушек ваших бабушек… – завел Клайд, отбивая поклоны на улице.

– Эй, забери-ка, – фыркнул я и, размахнувшись, бросил ему бусы. – Главное, держись подальше от глубины моего кармана.

Мы убедились, что Клайд полностью исчез из поля зрения.

– Были у меня деньки и похуже, но трезвее – не было, – заявил я. – Кто из нас притягивает психов – ты или я?

Катарина ничего не ответила, она просто взяла меня под руку, и мы возобновили наше движение по улице.

– Как ты ловко управилась. Наверное, мне надо быть с тобой полюбезнее. Где ты этому научилась?

– Да так, там и сям. Может, зайдем кой-куда? Мне надо кое-что прикупить, – предложила она, указывая на какой-то довольно неказистый магазинчик, который только что открылся. Она ухитрилась провести там целых полчаса, да так ничего и не купить, но я решил, что еще и задолжал ей. Потом мы зашли в цветочный магазин, который работал круглые сутки, и я отправил Гарри букет увядших петуний.

…А ВОТ И ПЛОХАЯ НОВОСТЬ – КАПИТАН ХОЧЕТ ПОКАТАТЬСЯ НА ВОДНЫХ ЛЫЖАХ

После того как мы собрали Катаринины вещи, разобрались с Клайдом и убедились, что цветочник не выписал мне счет за розы на длинных черенках, мы оказались в числе последних, прибывших на челнок. Дэви Ллойд ждал у переднего шлюза, по лицу его гуляла обычная гримаса нетерпения.

– Черт тебя подери, Кен! – взорвался он. – Я же сказал, чтобы ты не опаздывал!

– Эй, остынь, дядя, – бросил ему пилот челнока, – я еще только через пятнадцать минут начну отсчет к старту.

Дэви влетает в копеечку возить нас на челноке на планеты для отдыха и развлечений и забирать обратно, но это условие особо оговорено у нас в контрактах, и только это удерживает нас от того, чтобы не разодрать корабль на части.

– Ну и к чему тогда торопиться? – осведомился я.

Не обращая больше на меня внимания, Твердобокий первым делом разузнал у Катарины, как ее зовут, и пустился в приветственную речь, то и дело поглядывая на часы, а мы тем временем заталкивали на борт ее пожитки.

– Привет… э-э-э… Линдквист? Добро пожаловать на борт нашего корабля. Меня зовут… э-э… Дэвид Ллойд Твердобокий, и я – капитан. Вы… м-м… уже знакомы с Кеном. Вы… э-э… будете его напарником по смене. – Он потер подбородок, избегая глядеть ей в глаза. – Кен, хм, рассказал нам о вашем… э-э… случае. Хм, мы постараемся, чтобы вы получили наилучшее лечение, как только мы доберемся до Новой Бразилии. Тут вот есть… м-м… некоторые вещи, которые вы, я надеюсь, поймете. У меня хороший и удачливый корабль. Если какая-то проблема – сообщите Берни, а он уж даст мне знать. Все правила по управлению кораблем записаны в Стандартном Рабочем Руководстве. Вам следует прочесть их и запомнить. А-э-э… что-то не вижу здесь копии. Где Берни?

Бо– бо был, естественно, там, где мы его и оставили, -на борту корабля.

Пилот челнока не обращал на нас никакого внимания. Аннали Макхью и Розали Дайкстра вместе со Спунер и Фридо Кандлом давно уже сидели на своих местах, разглядывая от нечего делать параметры старта нашего транспортного средства. Мои сослуживцы и так не были общительными людьми, теперь же они и вовсе всячески давали нам понять, что считают одного из нас или даже обоих разносчиками по меньшей мере чумы, что само по себе было не так уж неверно. Дайкстра подняла глаза от пульта.

– Берни по-прежнему на корабле.

– А где СРР?

– Здесь нет. К тому же Берни новый вариант еще не дописал. – Вообще-то Дайкстра была тихой женщиной, но выглядела не хуже футбольного защитника и потому особо с Дэви Ллойдом не церемонилась.

Твердобокий надулся:

– Что значит – еще не написал новый? А со старым что случилось?

– Старый испортила Аннали,. – фыркнула Дайкстра.

Аннали Макхью недовольно проворчала нечто, что должно было означать объяснение.

– Ну что ж… Э-э… Кен расскажет вам, каковы наши стандартные рабочие процедуры. Вы с ним будете нести вахту вместе. Ну, и как я уже сказал, добро пожаловать, а если есть проблемы, обращайтесь с ними к Берни. – И наш капитан тяжело прошел к креслу.

Макхью подняла голову:

– Не обращайте на него внимания. Он просто разозлился, что у нас семьдесят килограммов лишнего веса, считая вес ваших вещей. Мы еще не вывесили новое расписание вахт, но вы будете вместе с Кеном. У вас есть около двадцати минут, чтобы привести себя в порядок, прежде чем начнется ваша вахта.

Вахты на «Шпигате» длились по восемь часов, по три дня подряд из каждых четырех. Когда мы уселись, я сказал Катарине:

– После вахты помогу тебе выбросить барахло Элайн. Потом можно будет попробовать окурить ее комнату дымом.

Она улыбнулась своей едва заметной кривоватой улыбкой, которой я уже начал побаиваться.

– Много званых, да мало изгнанных? Я прикрыл лицо ладонями:

– О Господи. Это даже не смешно.

– Знаю. – Она похлопала меня по руке. – Зато наповал.

– Твои сослуживцы узнали, что ты вампир, до того, как уволили тебя, или после? Я все никак не могу вспомнить – на каком корабле, ты говоришь, летала?

– Вообще-то, – мурлыкнула она, – я и не говорила тебе, Кен. Да и не скажу. – На сем разговор закончился, а челнок взлетел.

Мы, как всегда, подходили, экономя топливо на каждом маневре. Я видел, как Катарина пристально вглядывается в обзорный экран, на котором уже появился «Ржавый шпигат». Там не на что было смотреть. Его построили по типовому проекту, чтобы избежать лишних расходов, и больше всего он походил на коробку для ботинок, летящую в открытом космосе. И хотя сейчас он был не в лучшем виде, ионизированное покрытие на обшивке все еще было заметно – его нанесли еще на верфи, чтобы обозначить трюмы. Трюм номер один был самый маленький и располагался сразу под жилыми отсеками. Трюмы два, три и пять протянулись вдоль всего корабля – они были предназначены для перевозки крупногабаритных грузов, а номер четвертый был разбит на несколько частей, и туда сваливали все остальное. «Шпигат» представлял собой старую потрепанную посудину, тронутую молью, но все же он был нашим домом.

Когда мы перешли на борт, я проводил Катарину в берлогу Элайн и оставил ее решать, откуда лучше всего начать уборку.

Сам же я по-быстрому принял душ. Потом, лихорадочно вспоминая все, что когда-либо читал о вампирах, надел большой нательный крест и заглянул на камбуз, чтобы прихватить несколько зубчиков чесноку.

Когда я появился на мостике, Бо-бо уже исчез, а Катарина проверяла приборы на панели управления.

– Привет, Золушка. Твой экипаж ждет тебя, – поздоровался я, садясь в соседнее кресло пилота.

– Хочешь, чтобы я повела? – спросила она и улыбнулась, увидев распятие. Через несколько секунд ее вырвало – от чеснока.

– Извини, – пробормотала Катарина, – наверное, это аллергия. Вот уж не думала, что чеснок так на меня подействует.

– Ничего-ничего, мне эта твоя рубашка совсем не нравится, – утешил я девушку и, вытащив платок, с немалым удовольствием промокнул некоторые интересные места. Да что уж там, ты либо доверяешь кому-либо, либо нет. Она взялась за управление, а я подыскал неплохое местечко для рубашки и чеснока – в мусоросборнике.

Мы привели себя в порядок, и я, шлепнувшись на место, уже более пристально осмотрел свою напарницу. Она была хороша, гораздо лучше, чем я ожидал. Работа по управлению старым кораблем в основном заключается в том, чтобы следить – не вышла ли из строя какая-нибудь важная часть оборудования, а на таком старом ведре, как «Шпигат», это не так-то просто. Катарина же явно знала, что делала.

– Хм, здесь и впрямь требуются по меньшей мере двое, чтобы заставить эту консервную банку работать. Вы не думали поставить корабль на текущий ремонт? – спросила она, не прерывая предстартовой подготовки.

– Мы даже думали устроить капремонт. На самом же деле давным-давно нужно разобрать все, что есть, и провести полную модернизацию

– И?

Я пожал плечами:

– Дэви Ллойд едва успевает расплачиваться за обслуживание и выплачивать взносы по закладной.

– Ясно. А что будет, если доходы и вовсе сравняются с расходами?

– Думаю, рано или поздно сломается что-нибудь такое, что Деви не сможет починить. Надеюсь, тогда у меня уже будет новый корабль.

– Ого! – Она запустила программу проверки исправности оборудования. – Кен, мне вовсе не хочется придираться, но, судя по твоим словам, тут все скреплено картонными заклепками и жевательной резинкой. Я не очень уверена, но, кажется, ваш глушитель вибрации работает не совсем хорошо. Мне проверить его?

– Разумеется. Может быть, ты и права. Мы его разберем, когда выйдем с орбиты. Похоже, когда Берни уходил, все индикаторы горели зеленым. Сейчас пока ничего не краснеет, да и стандартные параметры он нигде вроде бы не менял. Ты видела Берни?

– Чуть-чуть. Он мне напомнил тощего Санчо Пансу. Он очень торопился покинуть мостик.

– Берни, по прозвищу Бо-бо, – самый настоящий ипохондрик. Он собирает всевозможные панацеи, чтобы лечить разные воображаемые недомогания. Даже друзья считают его психоневротиком, поэтому нетрудно представить, что думают о нем в экипаже. Обычно у него столько воображаемых болезней, что, мне кажется, ему нелегко будет заболеть чем-нибудь настоящим.

– Наверное, кто-то что-то ему ляпнул мимоходом, потому что, когда он выскакивал отсюда, на нем была стерильная повязка и резиновые перчатки. – Она проверила уровень выхода энергии. – А вы здесь каким-нибудь спортом занимаетесь?

– Как придется. Трюм номер один пустой, а он имеет как раз те же размеры, что и корт для ракетбола. Ты играешь?

– Немного – призналась она.

– Хорошо. Давай постучим немножко после того, как сменимся и рассуем твои вещи по углам. Посмотри-ка, если на этом индикаторе появляется такая штука, тебе надо делать не так, а вот так. Ага, вот этого-то мы и должны ожидать. Да, мне следует предупредить тебя – по воскресеньям мы обедаем вместе.

В знак признательности она отсалютовала мне указательным пальцем, и шрам ее ярко вспыхнул.

– Я давно хотел спросить про твой шрам. Где ты?…

– Это была большая рыба. Шрам у меня появился раньше, чем Маклендон, если ты об этом хотел спросить.

– Кажется, с моей стороны нетактично было заводить такой разговор. Рыба?

Она заметно напряглась, но тут же расслабилась.

– Несколько лет назад я выполняла небольшую работку для журнала путешествий. Я уговорила их дать мне заказ на разворот, посвященный ночной охоте с гарпуном на рыбу.

– Очень интересно. Я и не думал, что тебе нравится море, – пропел я, желая выудить подробности.

Она посмотрела на меня и улыбнулась:

– По-видимому, я загубила свою литературную карьеру, неправильно начав.

– Как так? – спросил я, с удовольствием заглотив наживку.

– Как-то раз, в одну страшную штормовую ночь, мне повстречалась акула… – начала она.

У меня по телу побежали мурашки. Был у меня один двоюродный братец, который жил неподалеку, так он очень любил разные байки. Когда мне было двенадцать, он уехал в Люксембург и только это, вероятно, спасло ему жизнь и удержало меня от вступления на стезю порока в самом нежном возрасте.

Она выпрямилась и передала мне управление.

– Знаешь, Кен, жалко, что ты не видишь, как мускулы твоего лица иногда словно застывают. Тем не менее, кажется, мне действительно понравится здесь у вас. У меня с собой немного шоколадных печенюшек – не хочешь перекусить?

Большая часть первой недели прошла спокойно, во всяком случае, в том, что касалось Катарины. Мы не торопясь направлялись к точке прыжка к Новой Бразилии. Самой большой проблемой оказалась еда – синдром Маклендона не прощал ошибок. Мясо, молочные продукты, да и почти все остальное либо причиняло ей жуткие колики, либо оказывалось на полу. Ее тошнило даже от чуть-чуть переспелых фруктов. Я искренне сочувствовал девушке – когда я находил в холодильнике недоеденный Розали саморазогревающийся обед, он оказывал на меня примерно такое же действие.

К счастью, Катарина прихватила с собой чуть ли не сотню кило своих собственных продуктов – в основном это было шоколадное печенье и жидко-протеиновое диетическое питание «Молоко леопарда», так что, прибавляя к этому овощи и фрукты, которые имелись на борту, она могла продержаться довольно долгое время. Я же привык готовить себе сам, так что мы справлялись. К тому же она была вполне приятной компанией. Я быстро усвоил, как здорово иметь на борту человека, с которым можно обсудить разные важные вопросы – например, поговорить о динозаврах, тем более что после полугода с О'Дей я запросто мог примириться с вампиршей, которая принимает душ каждый день.

Воскресный обед был ее первой настоящей встречей со всем экипажем. В жилом отсеке у Дэви Ллойда и Берни гостиная немного побольше, чем у всех остальных, так что мы могли опустить с потолка стол достаточных размеров, чтобы всем хватило места. Как обычно, мне выпало готовить, и я решил приготовить спагетти. Катарина могла справиться со своей порцией без всяких приправ, добавив только немного растительного масла, а для остальных я смешал сливочный соус с базиликом. К этому я прибавил свежего хлеба и немного салата и пару бутылок вина мерло.

Макхью несла вахту. Катарина хотела предложить ей поменяться, и мне пришлось объяснять, что Аннали обычно не желает обедать со всеми.

Оставшиеся пятеро, собравшись за столом, почему-то были более взвинченны, чем обычно. Я-то думал, что без О'Дей будет потише, но Аннали успела походя затеять с Розали пару-тройку шумных, визгливых свар, и Берни жался по углам, как побитая собака.

Вообще– то Бо-бо вел себя вовсе не так мерзко, как обычно. Он только раз отважился коснуться Катарины рукой в резиновой перчатке и даже не стал ничего говорить, когда она случайно задела его яйцевидную голову. Даже Вайма Джин Спунер, бывшая самой веселой душой на борту, выглядела так, словно только что проревела всю ночь, хотя Фридо сохранял привычный мирный вид.

При сложившихся обстоятельствах обед прошел более чем неловко. Твердобокий, Бо-бо и Дайкстра сосредоточенно жевали, избегая встречаться друг с другом взглядом. Вайма Джин едва клевала свою порцию, чего с лихвой хватило бы, чтобы я разочаровался в своих кулинарных способностях. Один Фридо старательно трудился, чтобы поддерживать разговор; он в основном высказывался о себе, обращаясь к Катарине.

К концу обеда он подогревал свое рвение уже третьим стаканом вина.

– А где ты жила, пока не стала космонавтом? – поинтересовался он наконец.

– Там и сям. Некоторое время в Авроре, штат Колорадо. Это неподалеку от Денвера, – ответила Катарина, потянувшись за салатом.

– Отличное местечко, – восхитился Фридо. Вайма Джин толкнула его локтем.

– Колорадо? Когда-то я знал женщину из Колорадо. У нее был кот, – высказался Бо-бо, чтобы заполнить паузу.

– Ты знал женщину, Берни? Это удивительно, – тихонько съехидничал Фридо.

Берни начал монотонно объяснять. Минут через десять Розали озадаченно посмотрела на него:

– Берни, да всем наплевать на это.

Ее резюме на некоторое время положило конец разговорам. Берни вновь принялся ковыряться в макаронах.

Катарина сидела слева от меня. Наклонившись, чтобы поправить салфетку на коленях, она очень тихо прошептала:

– Они всегда такие дружелюбные?

Я кивнул, краем глаза наблюдая за Фридо.

– Эй, Катарина, ты и вправду не хочешь бокальчик вина? – во весь голос обратился к ней Фридо.

– Нет, я вообще ничего алкогольного не пью, – вежливо отозвалась Катарина.

Фридо настойчиво продолжал:

– Наверное, беспокоишься за фигуру? А ты бодибилдингом, случайно, не занимаешься?

Я увидел, как замерла Вайма Джин.

– Да нет, – сухо ответила Катарина.

– Еще бы, думаю, тебе и не требуется накачивать мускулатуру, как делают некоторые мои знакомые женщины, – весело ухмыльнулся Фридо.

Розали Дайкстра сдвинула брови так, что между ними появилась вертикальная морщинка. Потом демонстративно положила ложку и вилку.

– На этом корабле таких нет, – поспешно прибавил Фридо.

Розали как ни в чем не бывало снова взяла свои приборы и продолжила обед.

Я специально сел поближе к двери.

– Так, кажется, можно нести еще спагетти. Чего-нибудь еще?

– Думаю, можно было бы принести еще салата. Давай я помогу тебе, Кен, – ласково предложила Катарина.

– Вы там долго не задерживайтесь, – вставил Фридо.

– Не знаю, что нашло на Фридо, – задумался я, когда мы вышли. – Наверное, у него гормональная буря. Розали чуть не размазала его по переборке, а уж Вайме Джин это совсем не понравится. Думаю, теперь в любую минуту кто-нибудь опрокинет ему на колени тарелку со спагетти.

– Хорошо хоть оружие уже остыло, – добавила Катарина.

Мы прошли на камбуз и, пока я наполнял блюдо макаронами, Катарина достала салат из холодильника.

– Теперь я понимаю, почему Аннали решила отдежурить лишний раз, – заметила она.