Текст книги "Синдром МакЛендона"

НАШИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ. КОГО ВЫ ПОДО3РЕВАЕТЕ?

Через три дня мы подошли к орбите Мира Шайлера. Мне удалось взять выходной только один раз, а вахты дались очень тяжело, да и Спунер тоже пришлось нелегко, хоть Клайд и помогал ей. «Шпигат» плохо летает, когда им управляет один человек, – он так и норовит отклониться от курса. Я жутко страдал, питаясь одним лишь «Молоком леопарда» и прочей консервированной мурой. «Молоко леопарда» оказывало на мой желудок послабляющее воздействие.

Твердобокий, казалось, с головой ушел в выпиливание по дереву, а Бо-бо становился все более и более самоуверенным. Наконец-то он представил на всеобщее обозрение новый экземпляр Стандартного Рабочего Руководства, в котором ни слова не говорилось о наличии навоза во втором трюме, и начал ходить по всему кораблю в фуражке.

Мои поиски виновного ничего не дали.

Я проводил много свободного времени у двери Катарины – мы говорили о том, чем бы нам хотелось заняться, да и вообще обо всем на свете. Я даже прощал Катарине ее ужасные каламбуры.

Она всегда знала, когда у меня плохое настроение. За день до нашего прибытия на место она тихо заметила:

– Ты на себя не похож, Кен. Что тебя беспокоит?

Я не сразу ответил.

– Знаешь, сначала было даже интересно попробовать выяснить, кто же убил Фридо. А сейчас это просто работа, вроде починки крыльчатки в боковом двигателе.

– Это вовсе не значит, что не надо ничего делать, хотя мне совсем не хочется, чтобы этим занимался именно ты.

– Верно. Но это необходимо сделать, и мне кажется, что я сам себя выбрал для этой работы. Фридо, наверное, был глупым, смешным, так и не повзрослевшим тараканом, но все же он был нашим тараканом, и мы не можем закрывать на это глаза.

– Кен, у тебя мозги полицейского. Нет, конечно, мы не можем закрыть глаза ни на что. Ты не жалеешь, что занялся этим?

– Да нет, я совсем о другом. Когда мы прибудем на Шайлер, там точно узнают, кто это сделал, и он или она исчезнет. Хорошо. Но они заберут и тебя, и ты исчезнешь тоже. А Твердозадый выбьет себе очередную ссуду, наймет очередного Фридо и даже, может быть, очередную Элайн, а я, вероятно, буду нудно твердить, чтобы он бросил все это.

– Нет, ты в своем уме.

– Ты сможешь утешиться благами, которые предлагает Гильдия космонавтов профессионалу, оставшемуся без работы. Ты поторчишь немного на Шайлере, потом найдешь себе работенку, может, еще и получше. С тобой все в порядке, Кен. Ты, пожалуй, гораздо лучший пилот, чем заслуживает это ведро.

– Может, я не совсем в своем уме, но мне здесь нравится. Даже смешно вспоминать, сколько раз я грозил уйти.

Я просунул руку в щель в двери и погладил ее пальцы.

– Слишком много всего здесь произошло. Как ты думаешь, что может еще случиться?

– Честно говоря, похоже, Дэви Ллойду на этот раз не удастся получить достаточно большую ссуду, чтобы выпутаться из этой передряги; на Шайлере – уж точно нет. Сомневаюсь, чтобы и кому-то другому удалось починить «Шпигат».

– Так что мы все закончим свои дни на берегу. А ты что собираешься делать?

– Боюсь, мой выбор ограничен. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы как-нибудь заполучить свой корабль?

– Не больше трех раз в день. Я бы по горячим углям прошел, чтобы добиться такого, – признался я. У нее были теплые руки, а на одном пальце появился перстень с печаткой, которого я что-то не мог припомнить.

– Это мое старое школьное кольцо, – сказала она, словно читая мои мысли. – Может быть, когда-нибудь я покажу его тебе.

Я кивнул, забыв, что Катарина не может меня видеть.

– Мне все равно хотелось бы раскрыть загадку убийства Фридо прежде, чем его дело будет передано в суд Адмиралтейства. На Шайлере всего-то навсего военная база класса "Е", так что они почти наверняка не многого смогут добиться.

– А что такое класс "Е"? – невинно поинтересовалась она.

– А я уже начал думать, есть ли такие вещи, которых ты не знаешь. – Я помолчал. – На базе класса "Е" трудно собрать даже четырех человек, чтобы сыграть в бридж. Командует ею капитан третьего ранга, которого обошли по службе. Я как-то с ним встречался, но забыл, как его зовут. Ну и переполох же мы ему устроим.

– Кен, вот что я тебе скажу. Когда мы вернемся на Шайлер, многое прояснится. Не могу тебе сказать, откуда я знаю и почему так думаю, но поверь мне.

– Хорошо, я верю тебе. Это ты зарезала Фридо?

Она хихикнула:

– Нет. А ты?

– Это зависит от того, с кем ты разговариваешь. Согласно последним слухам, гуляющим по коридорам, я вырубил Фридо, чтобы насладиться прелестями несравненной Ваймы Джин.

– Не очень обоснованный слух. Кажется, Клайду повезло больше. – После паузы она продолжила; – Ты не хочешь поговорить об остальном?

Я вздохнул:

– Мне немного не по себе, что один из моих товарищей по экипажу имеет на меня зуб. Или даже несколько зубов. А может быть, это был Клайд, который мне вообще-то уже начал нравиться.

– Понимаю. Это больно. А ты даже не знаешь, кто это.

Мы посидели еще несколько минут.

– Кен, тебе надо немного поспать, – наконец сказала она.

– Ты, как всегда, права. Хорошо. Спокойной ночи.

У меня было несколько банок сардин, которые я держал в комнате Катарины, – там никто не мог добраться до них с ядом. Она выдала мне одну, и я потопал на камбуз, чтобы открыть ее, но почему-то сардины пахли сардинами гораздо больше, чем им следовало, и аппетит у меня совсем пропал.

Задумавшись на минуту, я вдруг услышал очень тихий шорох. Заглянул в шкафчик и нашел там кошку Бо-бо.

– Саша-Луиза, а ты что тут делаешь? Ты разве еще не знаешь, как опасно здесь ходить?

Макхью, которая из всех остальных меньше всего была похожа на кошку, несколько раз играла с Сашей в кошки-мышки; еще я вспомнил, как Спунер рассказывала мне, что Бо-бо однажды вечером случайно запер ее, и Фридо потом несколько часов разыскивал ее при помощи электрического щупа.

Кошка выгнула спину, но потом узнала меня. Тогда она села и начала вылизываться.

– Ну что ж, киса, тем хуже для тебя. – Тут я заметил, что на шее у нее болтается маленький стаканчик с парой игральных костей внутри. – Сыграем? – И я помахал перед ней банкой сардин. Кошка тут же вскочила, выгнув спину дугой. – Жаль, что ты не можешь рассказать мне, что здесь происходит.

Я взял кости, бросил их о стену– и неминуемо проиграл: один-один – змеиные глаза.

Но прежде чем я успел хоть что-нибудь сказать, кошка прыгнула вперед и лапой швырнула кубики в стену. У нее получилось куда лучше. На одном выпало шесть, и она несколько раз тронула этот кубик лапой. После чего посмотрела на меня и выжидающе облизнулась.

Я выдал победительнице честно выигранные сардины. Она напала на них, как Шерман на Джорджию, на месте прикончила несколько рыбин, а потом осторожно взяла банку в зубы и удалилась.

– Черт, – подумал я вслух, – а может, это все-таки кошка?:

Я встал и поплелся, еле волоча ноги, в свою каюту. Но не успел я закрыть за собой дверь, как услышал, что кто-то подошел к нашему отсеку.

– Кто там?

– Вайма Джин. Кен, пожалуйста, впусти меня.

Я вышел в гостиную и открыл дверь. В коридоре стояла Вайма Джин в голубом шелковом халатике с вышитыми маленькими дракончиками. Я впустил ее. Одиночные вахты по-разному подействовали на нас. Я похудел на четыре килограмма. Вайма Джин, наоборот, когда нервничала, начинала есть за троих – она быстро нагуляла яркий румянец на щеках, а одежда, так та просто трещала по всем швам. Она замечательно походила на синего кита.

– Катарина, к нам в гости Вайма Джин! – крикнул я. – Вайма Джин, чем могу помочь?

– Мне надо поговорить, Кен, – попросила она, порывисто дыша. Потом огляделась. – Ты всегда запираешься?

– В последнее время появилась такая привычка, – многозначительно ответил я. – А ты свою дверь не запираешь?

– Ох, Кен! Не кричи на меня! Я не могу этого вынести! – Она схватила меня за руки, и тушь с ее ресниц щедро брызнула на мою рубашку.

– Все в порядке, Вайма. Что случилось?

– Не знаю, как ты можешь это переносить. Ты совсем другой. В чем-то ты похож на машину.

– Не настолько другой, как ты можешь подумать. Наверное, это некоторые скрипучие детали портят тебе настроение. – Тут я уловил запах пива. – Ну вот, ты здесь. Так о чем ты хотела поговорить, Вайма Джин?

Она потянула меня за руку:

– Не здесь. Пойдем в твою комнату. Я пожал плечами:

– Пошли. – И распахнул перед ней дверь.

На столе валялась кучка сувениров из Шенекта-ди, и Вайма Джин, рассеянно подхватив зеленый баллончик, покрутила его в руках.

– Поставь на место, это аэрозоль, и ты можешь его случайно разбрызгать. – Я поспешно забрал у нее баллончик.

– Что это? Не могу прочесть надпись.

– Она на арабском. Просто не играй с баллончиком, а не то пожалеешь. Вайма Джин, не хочу быть грубым, но я очень устал. У тебя все в порядке? Как Клайд работает?

Она застыла.

– К черту этого воришку! Я хочу, чтобы ты забрал его у меня. Не хочу, чтобы он стоял на вахте вместе со мной. Он слишком много от меня скрывает. Я не верю ни одному его слову.

– А ты уверена, что можешь справиться одна? Ты и впрямь не очень хорошо выглядишь.

Вайма Джин действительно не очень твердо держалась на ногах, так что я проводил ее к кровати, а себе придвинул стул. Она кинулась на койку, ее губы задрожали так, что слова, которые она произносила, едва можно было разобрать.

– Кен, я ничего не могу понять. Я боюсь. Все, что случилось, меня очень пугает. Думаю, пугает и всех остальных. Я знаю, ты считаешь, что не Катарина убила Фридо и сделала все остальное, но почему ты не хочешь оставить все как есть? Тебе ведь Фридо никогда особенно не нравился. Он только мне и нравился, да и то – какой же он был крысой! Такой же, как и все остальные.

– Зачем ты все это говоришь? – спросил я. В этом разговоре принимали участие двое, но не похоже было, что один из них – я.

Она совсем расклеилась – аж застучала кулачками по моей подушке.

– Ох, Кен! Ну почему ты должен все время задавать вопросы? Разве тебе не приходило в голову, что у всех нас есть что-то, что мы хотели бы сохранить в тайне?

– Погоди. Я не совсем понимаю, о чем ты. Может, будет лучше, если мы обо всем поговорим.

У меня просто талант высказывать неподходящие вещи в неподходящее время. Она вскочила с кровати, глаза ее метали молнии.

– Черт, Кен Маккей, не надо обращаться со мной как с ребенком. У тебя есть твоя вампирша, у Берни есть его кошка, у Дэви – корабль. А у меня? Что у меня есть? Вор, который постоянно лжет! Вот и скажи мне, как это может нам помочь узнать, кто убил Фридо.

– А разве ты не хочешь, чтобы восторжествовала справедливость?

– Фридо был тогда. А я живу сейчас.

– Да уж, – тупо отозвался я.

Это ей не понравилось. Она встала и положила руки на спинку моего стула – ее глаза оказались вровень с моими.

– Кен, мне больше нет никакого дела до Фридо. Мне не хотелось этого говорить, но все же я сказал:

– А мне есть.

– Сказал бы ты то же самое, если бы знал, что это твоя подружка Катарина убила его?

– Может быть. Но она не убивала.

Вайма Джин уничижительно пригвоздила меня взглядом к месту:

– Да? А Берни думает, что это она. Я кивнул:

– Еще Берни думает, что она превращается в дым и вылетает из-под двери.

Она выпрямилась и закатила глаза.

– Знаешь, Кен, я не могу не думать, как ты сидишь тут, согнувшись, над своими книгами, а на нас смотришь только сверху вниз. Фридо был крысой, но он хотя бы хорошо относился к нам. – После чего она снова плюхнулась на кровать и расплакалась.

Мне было немножко неловко. Я не ношу с собой носовой платок, да и полу своей рубашки я не мог ей предложить. Я побродил по комнате, нашел коробочку бумажных салфеток и предложил ей одну.

– Ну что ты, Вайма Джин. На вот:

Она взяла салфетку и промокнула глаза.

– Извини, Кен. Я вовсе не хотела это говорить. Я просто так боюсь, боюсь того, что может произойти с нами, – всхлипывала она.

– Я тоже. Я не сержусь на тебя.

Я слушал ее еще минут двадцать, после чего выставил за дверь.

– Ну как? – поинтересовалась Катарина после того, как я выпроводил Вайму Джин.

– У меня голова болит, – буркнул я.

– И что ты думаешь?

– Ну как тебе сказать, – вздохнул я, – то ли она всерьез, то ли ей надо брать уроки актерского мастерства.

Я пролежал пару часов, но так и не уснул. Тогда я встал и отправился в каюту к Твердобокому – подразнить цепного пса. Твердобокий высунул голову из двери – выглядел он так же, как я себя чувствовал.

– Дэви Ллойд, открой сейф. Мне надо еще раз посмотреть вещи Фридо.

– Что? – тупо переспросил Твердобокий.

– Открой сейф, Дэви Ллойд. Мне надо посмотреть вещи Фридо, – терпеливо повторил я. – Я представляю половину всех свидетелей, ты не забыл?

Дэви Ллойд фыркнул и попытался придумать причину, по которой он мог бы мне отказать. Но мозговой штурм успехом не увенчался, и он, накинув банный халат, прошел со мной на мостик. Пока Дэви Ллойд отпирал сейф, я весело помахал Макхью и Дайкстре. Аннали с Розали, казалось, были несколько удивлены, увидев меня.

Вещи Фридо по-прежнему лежали в сейфе. Пакеты с порошком пропали. Твердобокий выглядел озадаченным.

– Похоже, белый порошок исчез, – заметил я.

– И куда он мог деться? – слабым голосом пробормотал Твердобокий.

– Могу поспорить, сейчас ты мне начнешь заливать, что у Берни на кроличьей лапке, которую он на счастье таскает с собой, нацарапана комбинация цифр, отпирающая твой сейф, только мне на это наплевать, – выдал я и беспомощно прибавил: – Могу я осмотреть его вещи?

Пока он вытаскивал и протягивал мне коробку, я с интересом наблюдал, как по его лицу чередой проходили самые разные эмоции. Макхью сидела повернувшись к нам. Она уже собралась было что-то сказать, но потом закусила губу.

Я вернулся в свой будуар и запер за собой дверь.

Когда я рассыпал на кровати с таким трудом доставшиеся мне вещи Фридо, оказалось, что их не так уж и много. Я отбросил рубашки поло и прочую модную одежку. Остались какие-то объедки, дешевая книжонка с названием что-то вроде «Кама С Утра», еще одна, озаглавленная «Загадки мозжечка», и прочие мелочи – всякая всячина. Я вскрыл пакетик с бразильскими орехами с Шайлера и высыпал их на ладонь.

Высыпав с полпакета, я остановился. Один из орехов показался мне меньше и легче остальных. Пришлось оглядеться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы его расколоть.

Единственными инструментами под рукой оказались отвертка и обрезок трубы, который я носил в кармане. Немного подумав, я положил туда же и орех, чтобы еще раз взглянуть на него утром.

Утром я первым делом пошел в ванную, чтобы перед вахтой принять душ и побриться. Под глазами у меня залегли темные круги, да и вообще я стал похож на енота. Взглянув в зеркало, я заметил, что в левом нижнем углу появилась трещинка.

– С чего бы это? – спросил я себя. – Удивительно, но зеркало – не единственная вещь в ванной, которая треснула. Я не только схожу с ума, но еще и начал разговаривать сам с собой. – Я немного подумал. – Наверное, я становлюсь параноиком, потому что кто-то охотится за мной. – После этого я почувствовал себя лучше, а долгий душ и вовсе вернул мне хорошее настроение.

Я заступал на вахту с полуночи. Шагая по коридору, я заметил, что Саша-Луиза отрыгнула комок шерсти в подарок Макхью – комок лежал как раз под ее дверью. Когда я вошел в рубку, за пультом сидел Клайд.

– Привет, Клайд, как дела? – поздоровался я. Он поднял взгляд.

– Мисс Вайма Джин ужасно на меня разозлилась. Похоже, я теперь несу вахту с тобой, – неуверенно проговорил он.

– Что ты натворил?

– Не знаю, мистер Кен. Совсем не знаю, – грустно признался он.

– Ты же умеешь разговаривать. Чудо из чудес. Перестань называть меня «мистер Кен». Достаточно просто Кена.

– Хорошо, Кен.

– Я уже вполне привык сам вести корабль, так что, если хочешь, можешь пока сходить на камбуз.

– Нет, спасибо. Мисс Вайма Джин многому меня научила, так что я думаю, что вполне смогу помочь.

– Хочешь провести общую проверку?

– Запросто, дядя. – Он пробежал пальцами по клавишам. Работал он ужасно медленно, но старательно. – Везде зеленый, – объявил он.

– Неплохо. Ты произвел впечатление. Он задорно улыбнулся:

– Это лучше, чем шарить по карманам.

– Ты всю жизнь провел на Мире Шайлера? Он посмотрел на приборную панель.

– Если не возражаешь, я бы не стал об этом говорить. Вот так я и испортил отношения с Ваймой Джин.

– Да ладно, – буркнул я, пытаясь не смотреть на' него.

Я листал руководство по эксплуатации и следил за приборами. Мы немного поговорили о воровском ремесле, и оказалось, что Клайд был приверженцем простой доморощенной философии, основанной на правиле «хранителей» и «искателей». Согласно объяснению Клайда, все, что не прибито гвоздями к своему месту, можно находить, а все, что можно отодрать, не считается прибитым. К тому времени, как он закончил свои умопостроения, мы оба обхохотались до упаду. Я послал его за чашкой кофе, который он тут же и залил в надлежащее отверстие в своей голове.

– Все время забываю, какое здесь ужасное пойло, – хмыкнул он, когда вернулся, задумчиво глядя в пустую чашку.

– Возьми мой кофейник. Я купил себе на Шайлере.

– Когда мы вернемся? Я посмотрел на панель.

– По-видимому, в теперешнем увечном состоянии на это потребуется еще часов этак двадцать девять.

Он снова уселся в свое кресло.

– Э-э: Кен:

– Да. Что?

– Кен, Вайма Джин очень переживает из-за своего веса. Не знаю, говорила ли она тебе когда-нибудь или нет, но в детстве она была очень толстой, и, чтобы попасть в космонавты, ей пришлось сбросить чуть ли не тридцать килограммов.

– Нет, она никогда об этом не говорила. Я запомню.

– Да ладно уж. Она очень хорошо о тебе думает – она говорит, что ты классный пилот.

– Очень мило с ее стороны, – фыркнул я, смутившись.

Некоторое время он молча смотрел на приборную панель.

– Кен, ты когда-нибудь разговаривал, если в этом не было острой необходимости?

Я поморщился:

– И не раз. Я ухитрился напрочь испортить семейную жизнь всего за шесть недолгих месяцев. А ты?

– А я нигде не застревал так надолго, чтобы успеть что-нибудь как следует испортить, – ответил он, и это были последние слова, которые я услышал от него за остальные семь часов вахты.

Сменившись, я швырнул слаксы на спинку стула, запер дверь и уснул как убитый.

Три или четыре часа спустя мне приснилось, что Катарина едва слышно зовет меня. Но проснулся я, только когда понял, что почему-то трудно дышать. Воздух больше не циркулировал. Из воздуховода раздавалось лишь слабое шипение.

Свет мне удалось включить с первого раза. Спотыкаясь, я доковылял до двери и стукнул по замку.

Дверь не открылась. Электромагнит крепко держал ее, а замок кто-то заклинил снаружи. Я шарахнул по двери кулаком, что не принесло ничего хорошего ни двери, ни кулаку. Перед глазами у меня уже мелькали яркие сполохи

Надо было хоть чем-нибудь открыть замок. В кармане брюк у меня до сих пор лежала отвертка, но потребовалась целая вечность, чтобы найти этот карман. Сосредоточившись, я вытащил отвертку из кармана и покрепче вцепился в рукоять. Потом попытался ее включить.

Я услышал, как она зажужжала, но, вращается она или нет, не увидел. В ушах гулко отдавались удары крови. Я попытался вставить рабочий конец в замочную скважину. Первый раз угодил в левую руку, но с третьего все же добрался до замка. Отвертка утонула в канале. Я отпустил ее и, схватившись за ручку, всем телом навалился на дверь.

Створка распахнулась. Я кульком повалился через порог, разевая рот, что твоя рыба. Никогда еще воздух не пах так прекрасно. Наверное, я потерял сознание, потому что, очнувшись через несколько минут, обнаружил, что руки у меня в крови, а голова раскалывается от боли. В гостиной никого не было, но я услышал, как Катарина кричит и стучит кулаком в свою дверь.

Я лежал на пороге – ноги в комнате, все остальное в гостиной.

– Все в порядке, – слабым голосом сообщил я. Затем заполз на ковер и попытался развеять туман перед глазами.

– Кен, что случилось? Ты жив?

– Да. Нет. Кто-то пытался сделать так, чтобы я | уснул вечным сном. Я поранил руку.

Спотыкаясь, я кое-как доорался до ее двери и просунул руку в щель, чтобы Катарина забинтовала мне порез.

– Спасибо, – чуть позже поблагодарил я. Голова немного прояснилась. Еще через несколько минут я поднялся и, хромая, подошел к выходу из гостиной. Коридор был пуст. Я сходил на склад за другой отверткой и воспользовался ею, чтобы добраться до распределительного щитка в коридоре, откуда шел воздуховод ко мне в комнату. Отводная труба была забита. Кто-то вставил в нее баллон с двуокисью углерода, который весело шипел, выпуская газ. Я вытащил его, закрутил клапан и, вернувшись в каюту, снова мешком повалился у двери Катарины.

– Кен, что случилось?

– Кто-то пытался меня убить. – Я закашлялся и потряс головой, чтобы облегчить поступление кислорода в легкие. – Кто-то вставил баллон с углекислым газом в мой воздуховод и заклинил замок на двери в спальню.

– Я слышала, как кто-то входил. Потому и пыталась тебя разбудить.

– Ты узнала, кто это был?

– Нет. Вообще-то я могу различать шаги, но тот, кто приходил, шел на цыпочках, и я так и не поняла, кто это.

Мое дыхание снова пришло в норму, хотя голова все еще болела.

– Ты знаешь, а ведь если бы они потом вернулись и забрали баллон с газом, моя смерть выглядела бы вполне естественной. – Я посмотрел на свою руку. – Чем это ты перевязала меня?

– Своей рубашкой. Я слабо улыбнулся.

– Ты изодрала ее на лоскуты: Думаю, одежды у нас стало поровну.

Я почти почувствовал, как она улыбается там за дверью.

– Наконец-то.

– Надеюсь, все будет хорошо. Кто бы ни пытался сделать это, он вряд ли повторит попытку сегодня ночью.

– Но я все равно хочу посидеть и послушать, просто на всякий случай. Покойся в мире.

Я усмехнулся и вернулся в свою каюту. Вместо того чтобы лечь спать, я достал маленький бразильский орех и расколол его при помощи сломанной отвертки. Он распался на две равные половинки, что было довольно странно, потому что бразильские орехи обычно состоят из трех частей и мне приходилось как следует потрудиться, чтобы расколоть хотя бы один.

Я сел и прогнал в памяти все подряд: Фридо, чужой корабль, монета, изумруд, распечатка, подсунутая под дверь Макхью, появляющиеся и исчезающие кровь и порошок. Мне удалось собрать немало улик, хотя я и не имел ни малейшего представления, что с ними делать, к тому же я уже устал отбивать атаки людей, старающихся меня убить. Тот, кто пытался это сделать, раз от разу становился все более опытным.

Значит, следует отнестись к этому как к инженерной задаче. Чтобы вычленить необходимую функцию, я воспользовался дедуктивной и индуктивной логикой. Провел диагностирование. Проверил подсистемы. Разобрал и проверил каждую деталь и все же не нашел человека, на которого можно было бы свалить вину за содеянное.

Когда все методы не дают результата, опытные инженеры, как правило, берут молоток побольше – хорошенько шарахнуть по неработающей заразе. Вырабатывая план действий, я просидел на стуле, сутулясь и моргая, в течение двух часов – и наконец включил переговорное устройство.

– Эй, Дэви Ллойд, собери всех на мостике через десять минут. Всех. Пришли Дайкстру, чтобы она помогла мне выпустить Катарину.

– Маккей, у тебя что, крыша съехала?

– Нет. Я хочу показать экипажу, кто убил Фридо. Собери всех на мостике, Твердобокий. А не то смотри! – И я выключил связь.

Потом вышел и постучал в дверь Катарины:

– Выходи, Ватсон. Игра в разгаре. Я собираюсь объявить, кто убил Фридо.

Прибрела заспанная Розали – в заношенной ночной сорочке, с сеткой на волосах и с ломиком в кулаке. Уже набив руку, она одним рывком сорвала запор с двери.

– Благодарствую, Розали, – сказал я.

– Не за что, – буркнула она, бросив лом и поспешая на мостик.

Катарина, как всегда, оделась в черное. Лицо ее тоже было мрачным.

– Кен, ты точно знаешь, что делаешь? – серьезно спросила она.

– Вроде бы, – ответил я. – И вам, милая дама, меня не переубедить. Я уже устал сопротивляться попыткам отправить меня в холодильник под бок Фридо.

Она улыбнулась:

– Хорошо, Кен. Я играю. Но только когда мы начнем игру?

Я озадаченно посмотрел на нее.

– Как только, так сразу, – сама себе ответила Катарина. И легонько похлопала меня по руке. – Пошли, разберемся наконец с этим делом.

Когда мы вошли на мостик, все уже были в сборе. У приборной панели несла вахту Спунер. Тот, кто проектировал «Шпигат», предусмотрел разные случаи, так что, сложив противоперегрузочные кресла, мы получили достаточно пространства, чтобы разместиться по обеим сторонам от сидений пилотов. Макхью стояла в пижаме, сложив руки на груди. Выглядела она менее самоуверенной, чем обычно. Рядом с ней, ближе к двери, застыла Дайкстра – ее подбородок упирался в грудь, а глаза были закрыты.

Справа от Спунер, в уголке, одиноко примостился Бо-бо, он держал на руках Сашу-Луизу и выглядел как утка, которую стукнули по голове. Когда я появился, Твердобокий открывал рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его.

Следом за мной вошла Катарина.

Я откашлялся.

– Думаю, все вы удивлены, зачем я собрал всех вас здесь.

– Очень прямолинейно, – фыркнула Макхью.

– Так вот, я скажу вам. Я устал отбиваться от тех, кто пытается меня убить, и собираюсь сообщить вам, кто убил Фридо. Я намереваюсь открыть вам имя убийцы. Но сначала: – Я показал всем две половинки бразильского ореха и пустил их по кругу, начав со Спунер. – После Фридо остался вот этот орех. Я выяснил, как его открыть. Угадайте, что было внутри? – Я вытащил из кармана маленький металлический цилиндрик и поднял его над головой. – Фридо оставил микропленку, он предполагал, что это послужит ему страховкой.

Я повернулся к Берни.

– Все это началось, когда твоя схема контрабанды провалилась, так? Белый порошок должен был попасть к Грызунам, Берни. Не хочешь сказать нам, что это за порошок? Нет? Хорошо, к этому мы еще вернемся. В общем, предполагалось, что Фридо доставит порошок на корабль Грызунов, но он туда так и не попал, верно? Фридо спрятал порошок в четвертом трюме и потребовал свою долю, так? Поэтому мы и проболтались на Шайлере лишних два дня.

Адамово яблоко Берни задергалось, что и послужило для меня подтверждением моих предположений.

– Вовсе нет, – буркнул Берни, демонстрируя полное отсутствие оригинальности.

– Фридо шантажировал бы тебя всю жизнь, и ты заткнул ему рот, верно? Но ты совершил несколько ошибок, Берни. Ты уронил один из самоцветов, которые получал от чужаков, в сливную трубу, а я нашел его в сифоне. – Я показал всем маленький изумруд. – Тебе надо было свалить на кого-то вину за убийство Фридо, и ты решил повесить ее на Катарину. Но зря ты оставил распечатку под дверью Макхью и Дайкстры. Наоборот, она указала на тебя. Кто еще, кроме нашего постоянного ипохондрика, может знать о редких болезнях?

– Нет, нет, – стонал Берни.

– Ты сделал и еще несколько ошибок, Берни. Кто-то, воспользовавшись иглой для подкожных инъекций, отравил мои фрукты. Ты – единственный человек на корабле, у которого есть такая игла и который имеет доступ к ядам. И не стоило избавляться от улик в сейфе. Только ты знаешь комбинацию цифр! Как глупо с твоей стороны самому оставлять улику против себя! – Я дал всем присутствующим полминуты на то, чтобы они вспомнили об иглах в корабельной аптечке, но все молчали, и я продолжил: – Ты знал про корабль Грызунов и знал, почему они хотели нас взорвать, правда, Берни? Поэтому ты был напуган еще до того, как они начали в нас стрелять. Ты кинул их, и они захотели убить всех нас. Ты все знал о порошке, поэтому не хотел, чтобы я продувал трюмы!

На самом деле Твердобокий и Бо-бо не хотели, чтобы я продувал трюмы, потому что тогда они теряли все прибыли, но сейчас было не время уточнять.

– Еще одна подсказка, Берни, – ты был единственным, кто оставался на борту, когда мы сидели на Шайлере. Поэтому тебе и потребовался Фридо, чтобы доставить наркотик!

Если, конечно, наркотик был наркотиком, и Фридо не перевозил его контрабандой один – в таком случае большинство моих умопостроений оказывались неверными и я должен был выглядеть как северная сторона лошади, задумчиво созерцающей юг.

– Нет, нет: – снова простонал Берни. Саша-Луиза посмотрела на хозяина и спрыгнула с его рук на пол. Кошки не отличаются постоянством.

Я шагнул поближе, туда, откуда мог заглянуть Берни в глаза.

– Часа три назад кто-то пытался отравить меня, вставив баллон с углекислым газом в воздуховод. Я понял, что ты был единственным, кто мог оказаться один в коридоре в подходящее время.

– Нет, нет, – устало повторял Берни. Краем глаза я заметил, что Катарина изящно наступила на ногу Макхью, которая собиралась что-то сказать.

– Берни, Берни: тебе не удалось даже правдоподобно солгать: – мягко проговорил я.

Клайд стоял рядом с Дэви Ллойдом слева от Спунер. Я увидел, как он, с застывшей улыбкой, тихо заходит за спину Берни.

– Но самой большой и последней твоей ошибкой было то, что ты не нашел микропленку, которую оставил Фридо. – Тут я решил немного сыграть. – Фридо был не таким уж дураком.

Голова Бо-бо начала качаться взад-вперед. Макхью глянула на Катарину:

– У меня была ручная ящерица, которая делала точно так же.

Я поднял вверх маленький металлический цилиндрик:

– Фридо спрятал пленку в бразильском орехе, и тебя теперь повесят, Берни! Ты готов говорить?

– Да! Да! – всхлипнул Берни. – Я все это сделал! Я купил растения, я истолок их в кофейнике, пока вы спали. Я знаю, что нельзя продавать Грызунам наркотики, но мне так нужны деньги!

На этом очнулась и Дайкстра. Глаза ее засверкали, и она ткнула пальцем в скрючившуюся фигурку Бо-бо:

– Так это ты! Вот почему наш кофе пахнет мылом!

– Они платили мне драгоценными камнями. Я отдал порошок Фридо, чтобы он передал его дальше, – прошептал Берни, – но он обманул меня, и я его убил. Я зарезал его над раковиной. А кровь поставил в холодильник, чтобы намекнуть на Линдквист, и вдобавок оставил распечатку там, где ее могла найти Макхью. Когда Кен начал подозревать правду, я перерезал его линь и отравил ему фрукты. Да, это я. Я все это сделал.

– Паршивец был очень занят, – ворчливо отметила Макхью.

– Боже, – вставила Спунер, поворачивая голову, – а я-то думала, так только в кино говорят.

Это было полное и откровенное признание. Можно было бы посчитать, что все уже позади, если только не принимать во внимание кошмарное неправдоподобие всего происходящего и пистолет, который появился в руке Берни.

– Может, ты все и выяснил, но я не собираюсь оставаться здесь, чтобы посмотреть, чем все закончится. Никому не двигаться, – приказал Берни голосом, который, надо полагать, считал угрожающим. Для усиления эффекта он неуверенно взмахнул пистолетом. – Как только мы выйдем на орбиту, я с Сашей покину корабль на шлюпке. И пусть никто не пытается остановить нас!