Текст книги "Красная планета. Звездный зверь (сборник)"

Глава 9
Политика

Они стояли в большом внутреннем дворе, который бывает во многих марсианских домах. Над стенами виднелись верхушки городских башен, но обзор был ограничен.

– Ну и что теперь делать? – спросил Фрэнк.

– Мм… поищем туземцев и попробуем выяснить, куда нас занесло. Жаль, что я не удержал старика, – добавил Джим. – Он говорил на бейсике.

– Ты опять за старое? – сказал Фрэнк. – Не думаю, что у нас получится, – похоже, это заброшенный город. Знаешь, что я думаю? По-моему, они просто нас выкинули.

– По-моему, они просто нас выкинули, – согласился Виллис.

– Заткнись. Нет, не стали бы они так делать, – раздраженно отмахнулся Джим. Он обошел дворик и теперь смотрел куда-то поверх крыш. – Слушай, Фрэнк…

– Да?

– Видишь те три башенки, похожие одна на другую? Вот – одни верхушки торчат?

– Вижу, ну и что?

– Мне кажется, я их уже где-то видел.

– Да, и мне так кажется!

Они бросились бежать. Пять минут спустя они стояли на городской стене, и сомнений больше не было: они находились в заброшенной части Харакса. Под ними, на расстоянии трех миль, виднелись надувные дома Южной колонии.

Сорок минут быстрым шагом попеременно с трусцой – и они дома.

* * *

Добежав до колонии, Джим с Фрэнком расстались: каждому не терпелось попасть домой.

– До скорого! – крикнул Джим другу и побежал к себе.

Время в тамбуре-шлюзе показалось ему вечностью. Пока давление уравнивалось, он слышал, как мать, а за ней сестра спрашивают через переговорное устройство: «Кто там?» Джим решил не отвечать и сделать им сюрприз. Он вошел и оказался лицом к лицу с Филлис, которая сначала остолбенела, а потом бросилась ему на шею с криком:

– Мама! Мама! Мама! Это Джим! Это Джим!

А Виллис скакал по полу и вторил ей:

– Это Джим! Это Джим!

А мать оттаскивала Филлис в сторону, чтобы тоже обнять Джима, и намочила ему лицо слезами, и Джим почувствовал, что и сам вот-вот…

Наконец ему удалось высвободиться. Мать отступила назад и сказала:

– Ну дай хоть посмотреть на тебя, милый. Бедненький ты мой! Ты здоров? – И опять чуть не расплакалась.

– Конечно здоров, – буркнул Джим. – Что мне сделается? Скажите, а папа дома?

Миссис Марло вдруг насторожилась:

– Нет, Джим, он на работе.

– Мне надо с ним увидеться прямо сейчас. Мама, ты почему так странно смотришь?

– Да так, ничего. Сейчас позвоню отцу. – Она подошла к телефону и набрала номер экологической лаборатории. Джим слышал ее сдержанный голос. – Мистер Марло? Это Джейн, дорогой. Ты не мог бы сейчас прийти домой?

И ответ отца:

– Это не совсем удобно. А что такое? У тебя какой-то странный голос.

Мать оглянулась через плечо на Джима:

– Ты один? Нас никто не может подслушать?

– В чем дело? Говори.

– Он дома, – полушепотом сказала мать.

Отец, помолчав, ответил:

– Сейчас иду.

Филлис тем временем терзала Джима:

– Джимми, где ж ты пропадал?

Джим начал было рассказывать, но передумал:

– Ты все равно не поверишь, детка.

– Не сомневаюсь. Но что ты наделал? Наши прямо с ума посходили.

– Ничего. Слушай, какой сегодня день?

– Суббота.

– А число?

– Четырнадцатое цереры, разумеется.

Джим опешил. Четыре дня? Всего четыре дня прошло с тех пор, как он уехал из Малого Сырта? Припомнив все, что было, Джим согласился с этим. Если учесть заверение Фрэнка, что Джим провел в подземельях Кинии только три часа, тогда все сходится.

– Ух! Тогда я, пожалуй, успел.

– Что успел?

– Тебе не понять. Подожди еще пару лет.

– Нахал!

Миссис Марло отошла от телефона:

– Отец сейчас будет здесь, Джим.

– Я слышал. Это хорошо.

– Ты же голодный, наверное? – спросила мать. – Хочешь чего-нибудь?

– Ясное дело, упитанного тельца, а запил бы шампанским. Я, вообще-то, не голодный, но чего-нибудь могу перехватить. Может, какао? Последние дни я жил на одних консервах.

– Сейчас будет какао.

– Ты лучше наедайся, пока можно, – вставила Филлис, – а то потом захочешь, а уже нельзя будет, когда…

– Филлис!

– Да я, мама, хотела только сказать…

– Филлис, замолчи или выйди из комнаты.

Сестра что-то пробурчала себе под нос. Вскоре какао было готово, и не успел Джим допить его, как пришел отец. Он без сантиментов пожал Джиму руку, как взрослому:

– Хорошо, что ты дома, сын.

– До чего это здорово – оказаться дома, папа! – Джим проглотил остаток какао. – Но знаешь, мне надо столько тебе сказать, лучше не будем терять время. Где Виллис? – Он оглянулся. – Кто-нибудь видел, куда он девался?

– Это не важно, где Виллис. Я хочу знать…

– Но Виллис играет здесь очень важную роль, папа. Виллис! Иди-ка сюда!

Виллис притопал из коридора, и Джим взял его на руки.

– Ну, вот тебе и Виллис, – произнес мистер Марло. – А теперь послушай-ка меня. Что это за кашу ты заварил, сын?

– Не знаю, с чего и начать, – нахмурился Джим.

– Выдан ордер на ваш с Фрэнком арест! – выпалила Филлис.

– Джейн, – сказал мистер Марло, – пожалуйста, уйми свою дочь.

– Филлис, ты не слышала, что я сказала?

– Ой, мама, да все это знают!

– Может быть, Джим не знал.

– Да нет, знал, – сказал Джим. – За нами всю дорогу гнались копы.

– Фрэнк тоже вернулся? – спросил отец.

– Ну конечно! Мы их сбили со следа. В полиции Компании одни идиоты.

Мистер Марло нахмурился:

– Видишь ли, Джим, я хочу позвонить представителю и сказать ему, что ты здесь. Но я не стану сдавать тебя, пока не проясню для себя это дело и, уж конечно, пока не услышу твою версию событий. А когда ты пойдешь сдаваться, я пойду с тобой и не дам тебя в обиду.

Джим выпрямился:

– Сдаваться? О чем ты говоришь, папа?

Лицо отца вдруг сделалось очень старым и усталым.

– Марло не бегают от закона, сын. Ты знаешь: я на твоей стороне, что бы ты ни натворил. Но тебе придется выдержать все, что тебя ожидает.

Джим с вызовом посмотрел на отца:

– Папа, если ты думаешь, что мы с Фрэнком прошли две тысячи миль по Марсу только для того, чтобы сдаться… в общем, зря ты так думаешь. А если кто захочет меня арестовать, то ему нелегко придется.

Его правая рука машинально ощупала воздух на том месте, где обычно висела кобура. Филлис слушала брата с круглыми глазами, мать тихо роняла слезы.

– Напрасно ты выбираешь такую линию поведения, сын, – сказал отец.

– Напрасно? Ну так я ее выбираю, и все тут. Может, ты все же выяснишь, в чем дело, прежде чем говорить о сдаче? – В голосе Джима появились истерические нотки.

Отец прикусил губу. Мать сказала:

– Пожалуйста, Джеймс, почему бы тебе не подождать немного и не выслушать то, что он расскажет?

– Конечно, я хочу его выслушать, – раздраженно ответил мистер Марло, – я ведь так и сказал. Но я не могу слушать, как мой родной сын открыто противопоставляет себя закону.

– Пожалуйста, Джеймс!

– Рассказывай, сын.

Джим обвел взглядом присутствующих.

– Что-то мне уже не хочется, – с горечью сказал он. – Такое чудесное возвращение домой. Вы все ведете себя так, словно я преступник какой-то.

– Прости, Джим, – медленно проговорил отец. – Давай начнем все сначала. Расскажи нам обо всем.

– Ну… хорошо. Только одну минутку. Филлис сказала, что на меня выписан ордер. В чем меня обвиняют?

– Во-первых, пропуск занятий – но это пустяки. Действия в ущерб школьному порядку и дисциплине – я лично не понимаю, что это значит, и это меня не волнует. Главный пункт обвинения – это кража со взломом, а через день добавился еще один – бегство из-под ареста.

– Бегство из-под ареста? Глупости какие! Нас никто не арестовывал.

– Ну а насчет остального как?

– Кража – тоже ерунда. Я у него ничего не крал – у Хоу, директора школы, я имею в виду. Это он украл у меня Виллиса. Да еще насмехался надо мной, когда я хотел взять Виллиса обратно. Ну надо же, я его обокрал! Если я когда-нибудь его увижу, я спалю его на месте!

– Джим!

– Да, так и сделаю!

– Продолжай.

– Насчет взлома – отчасти правда. Я вломился в его кабинет или пытался это сделать. Но он ничего не докажет. Пусть-ка объяснит, как это я пролез в дырку десяти дюймов в диаметре. Мы не оставили никаких отпечатков пальцев. И потом, я отстаивал свои права. Там у него был заперт Виллис. Папа, а мы не можем выдвинуть против Хоу обвинение в краже Виллиса? Почему это только он обвиняет?

– Погоди-ка минутку. Я совсем запутался. Если у тебя была причина воспротивиться директору школы, то я, конечно, на твоей стороне. Но давай разберемся. Что за дырка? Ты прорезал дырку в директорской двери?

– Нет, это Виллис сделал.

– Виллис? Как мог Виллис прорезать дырку?

– Да черт его знает как. У него просто выросла ручка с таким когтем на конце, и он вырезал себе выход. Я его позвал, и он пришел ко мне.

Мистер Марло потер лоб:

– Еще того не легче. А как вы с Фрэнком добрались сюда?

– На метро. Мы…

– На метро?!

Джим набычился.

– Джеймс, дорогой, может быть, он расскажет лучше, если мы не будем его прерывать.

– Пожалуй, ты права, – согласился мистер Марло. – Вопросы потом. Филлис, дай мне блокнот и карандаш.

Получив свободу слова, Джим изложил всю историю достаточно последовательно и связно – начиная с того момента, как Хоу ввел в школе инспекции на военный манер, до того, как они приехали на «метро» из Кинии в Харакс. Когда Джим окончил рассказ, мистер Марло поскреб подбородок:

– Джим, если б ты всей своей жизнью не завоевал прочную репутацию упрямого правдолюбца, я бы подумал, что ты сочиняешь. А так придется тебе поверить, хотя это самая фантастическая история, какую мне доводилось слышать.

– Ты все еще считаешь, что мне надо сдаться?

– Ну нет, теперь все предстает в другом свете. Предоставь это мне. Я позвоню представителю и…

– Минутку, папа.

– Да?

– Я еще не все тебе рассказал.

– Вот как? Расскажи, сын, чтобы я…

– Я просто не хотел путать одну историю с другой. Сейчас расскажу, только ответь мне на один вопрос: разве колония не должна уже переезжать?

– В общем, да, – подтвердил отец. – По расписанию миграция должна была начаться вчера, но ее отложили на две недели.

– Не отложили, папа, это обман. Компания не хочет, чтобы колония в этом году мигрировала. Они хотят оставить нас здесь на всю зиму.

– Что? Это просто смешно, Джим. Землянам не выдержать полярную зиму. Но ты ошибаешься, это просто задержка. Компания ремонтирует энергетическую систему в Северной колонии, а поскольку зима в этом году необычайно поздняя, они хотят закончить ремонт до нашего приезда.

– Говорю тебе, папа, это все отговорки. План состоит в том, чтобы задержать колонию до тех пор, пока не станет поздно, и заставить вас здесь зимовать. Я могу это доказать.

– Каким образом?

– Где Виллис?

Попрыгунчик опять подался осматривать свои владения.

– При чем тут Виллис? Ты выдвинул невероятное обвинение. Откуда у тебя эта мысль? Говори, сын.

– Но мне нужен Виллис, чтобы это доказать. А, малыш! Иди к Джиму.

Джим кратко изложил то, что узнал из фонограммы Виллиса, и попытался заставить Виллиса говорить.

Виллис был рад стараться. Он передал все разговоры мальчиков за последние дни, воспроизвел марсианскую речь, непонятную вне контекста, и спел «Сеньориту». Но передать диалог Хоу и Бичера он не смог или не захотел.

Джим все еще бился с ним, когда зазвонил телефон. Мистер Марло сказал:

– Подойди, Филлис.

Филлис тут же прискакала обратно:

– Это тебя, папочка.

Джим утихомирил Виллиса, чтобы можно было слышать весь разговор.

– Марло? Говорит представитель. Я слышал, ваш мальчик вернулся.

Отец, помедлив, оглянулся на Джима:

– Да. Он здесь.

– Пусть остается на месте. Я сейчас пришлю за ним человека.

Мистер Марло снова помедлил:

– Нет необходимости, мистер Крюгер. Я еще не закончил говорить с ним. Он никуда не пойдет.

– Бросьте, Марло, не станете же вы сопротивляться законным распоряжениям властей. У меня есть ордер, и я привожу его в исполнение.

– Да? Это вы так думаете. – Мистер Марло хотел что-то добавить, но воздержался и прервал связь.

Телефон сразу зазвонил опять.

– Если это представитель, – сказал отец, – я не буду с ним разговаривать, а то скажу что-нибудь, о чем потом буду жалеть.

Но это оказался не представитель, а отец Фрэнка.

– Марло? Джейми, это Пэт Саттон. – При разговоре выяснилось, что оба отца дошли примерно до одной и той же стадии.

– Мы как раз пробуем разговорить Джимова попрыгунчика, – сказал мистер Марло. – Похоже, он подслушал чертовски интересный разговор.

– Я знаю, – сказал мистер Саттон, – и тоже хочу послушать. Пусть помолчит, пока мы не придем.

– Прекрасно. Да, кстати, дружище Крюгер собрался арестовать мальчишек. Держите ухо востро.

– Да знаю я, он мне только что звонил. Я ему сказал пару ласковых. Ну, пока.

Мистер Марло выключил аппарат и запер входную дверь, а также дверь в туннель. И вовремя: вскоре загорелся сигнал, оповещающий, что кто-то вошел в тамбур.

– Кто там? – спросил отец.

– По делу Компании!

– Что за дело и кто вы такой?

– Это проктор[29]29
  Проктор – служащий, который наблюдает за дисциплиной в университетах, а также адвокат и поверенный при специальных церковных судах.


[Закрыть] представителя. Я пришел за Джеймсом Марло-младшим.

– Можете идти, откуда пришли. Вы его не получите.

В тамбуре зашептались, затем замок на двери загремел.

– Откройте дверь, – сказал другой голос. – У нас ордер на арест.

– Уходите. Я отключаю репродуктор.

Через некоторое время индикатор шлюза показал, что посетители ушли, но вскоре опять загорелся. Мистер Марло включил переговорное устройство:

– Если вы опять вернулись, можете убираться.

– Хорошо же ты гостей встречаешь, Джейми! – сказал мистер Саттон.

– А, Пэт! Ты один?

– Ну да, только с Фрэнсисом.

Саттонов впустили.

– Уполномоченных видели? – спросил мистер Марло.

– Ага, наскочили прямо на них.

– Папа сказал, что если они меня тронут, то он им пятки спалит, – гордо сказал Фрэнк. – И он был не совсем прочь.

Джим посмотрел на отца, но тот отвел взгляд. Мистер Саттон продолжал:

– Так что же Джимов дружок должен нам рассказать? Давайте заведем его и послушаем, что он скажет.

– Мы пробовали, – сказал Джим. – Сейчас еще попробую. Ну-ка, Виллис, – Джим посадил его на колени, – ты помнишь директора Хоу?

Виллис тут же свернулся в мячик.

– Не так, – сказал Фрэнк. – Помнишь, как он завелся в прошлый раз? Эй, Виллис! – (Виллис выставил глазки.) – Слушай, дружок: «Добрый день. Добрый день, Марк. – Фрэнк копировал глубокий, сердечный тон генерального представителя. – Садись, мой мальчик».

– Всегда рад тебя видеть, – продолжил Виллис голосом Бичера и передал оба разговора генерального представителя с директором, включая бессмысленную интерлюдию между ними.

Когда он закончил воспроизводить разговор и, похоже, собрался идти дальше, до настоящего момента, Джим его остановил.

– Ну, – сказал отец Джима, – что ты об этом думаешь, Пэт?

– Я думаю, что это просто ужасно, – произнесла мать Джима.

Мистер Саттон недобро прищурился:

– Завтра же отправлюсь в Малый Сырт и все там разнесу вот этими руками.

– Твои чувства делают тебе честь, – сказал мистер Марло, – но это касается всей колонии. По-моему, для начала надо созвать городское собрание и оповестить всех о том, что против нас затевается.

– Хм! Ты прав, разумеется, но так никакого удовольствия не получишь.

– Полагаю, заварушка будет большая, и тебя ждет еще масса удовольствий, прежде чем она кончится, – улыбнулся мистер Марло. – Крюгеру это не понравится и достопочтенному мистеру Гейнсу Бичеру тоже.

Мистер Саттон хотел, чтобы доктор Макрей посмотрел горло Фрэнка, и мистер Марло решил, несмотря на протесты Джима, что и ему не помешает показаться доктору. Мужчины отвели сыновей к Макрею, и мистер Марло сказал:

– Оставайтесь тут, ребята, пока мы не зайдем за вами. Я не хочу, чтобы вас сцапали прокторы Крюгера.

– Пусть только сунутся!

– Точно!

– Не стоит доводить до этого, хочу попробовать сначала уладить дело миром. Сейчас мы пойдем к представителю и предложим заплатить за продукты, которые вы присвоили, а я, Джим, предложу возместить ущерб, который Виллис нанес драгоценной директорской двери, затем…

– Но, папа, зачем нам за это платить? Хоу не следовало его запирать.

– Я полностью согласен с парнем, – сказал мистер Саттон. – Продукты – другое дело. Ребята их взяли, и мы за них заплатим.

– Вы правы, – согласился мистер Марло, – но зато мы лишим почвы все эти смехотворные обвинения. А потом я возбужу иск против Хоу за попытку кражи или порабощения Виллиса. Как лучше назвать это, Пэт? Кража или порабощение?

– Назови «кражей», чтобы не было лишних прений.

– Ладно. Потом буду настаивать на том, чтобы представитель связался с планетарными властями, прежде чем действовать. Думаю, это на какое-то время выведет его из игры.

– Папа, – вставил Джим, – ты ведь не скажешь представителю, что мы знаем про заговор против миграции? А то он сразу позвонит Бичеру.

– Пока не скажу, все равно узнает на городском собрании. Только тогда он уже не сможет позвонить Бичеру: через два часа Деймос уйдет за горизонт. – Мистер Марло посмотрел на часы. – Ну, пока, ребята. У нас много дел.

Доктор Макрей, увидев ребят, закричал:

– Мэгги, запирай дверь! Тут два опасных уголовника.

– Привет, док.

– Входите, располагайтесь и рассказывайте.

Добрый час спустя Макрей сказал:

– Ну, Фрэнк, полагаю, надо тебя осмотреть. А потом тебя, Джим.

– Со мной все в порядке, док.

– Тебе по башке настучать? Поставь еще кофе, пока я буду заниматься Фрэнком.

Кабинет был оборудован новейшими средствами диагностики, но доктору они были ни к чему. Он задрал Фрэнку голову, заставил его сказать «а-а-а», выстукал его и послушал сердце.

– Будешь жить, – заключил доктор. – Мальчишка, способный проехать автостопом от Сырта до Харакса, будет жить долго.

– Автостопом? – спросил Фрэнк.

– Этого тебе не понять. Это выражение использовали давно, когда женщины еще носили юбки. Твоя очередь, Джим. – С Джимом доктор разделался еще быстрее, и трое друзей вернулись к разговору.

– Я хочу узнать подробнее о той ночи, которую вы провели в капусте, – заявил доктор. – С Виллисом все ясно: любое марсианское существо способно залечь и жить без воздуха сколько угодно. Но вы двое по всем статьям должны были задохнуться. Растение до конца закрылось?

– Ну да, – заверил Джим и стал рассказывать подробно. Когда он дошел до фонарика, Макрей прервал его:

– Вот оно. Ты раньше об этом не говорил. Этот фонарик спас вам жизнь, сынок.

– Что? Как?

– Фотосинтез. Если осветить зеленый лист, он просто не может не поглощать углекислый газ и не выделять кислород, как ты не можешь не дышать. – Доктор зашевелил губами, глядя в потолок, что-то прикидывая. Наконец он сказал: – Все равно, наверное, душновато там было: поверхность зеленого листа недостаточна. Какой у тебя был фонарик?

– «Дженерал электрик», «Ночное солнце». А душно было ужасно.

– Да, в «Ночном солнце» достаточно свечей, чтобы провернуть такой трюк. Теперь буду брать его с собой, если мне вздумается отойти на двадцать футов от крыльца. Полезная штука.

– Вот чего я никак не пойму, – сказал Джим. – Как я мог посмотреть кино о том, как у меня появился Виллис и как он жил потом, минута за минутой, без единого пропуска, а потом оказалось, что прошло всего три часа?

– Это еще не такая большая тайна, – сказал медленно доктор, – тайна в другом: зачем тебе это показали?

– Как «зачем»?

– Вот и я удивляюсь, – вставил Фрэнк. – В конце концов, Виллис – довольно незначительное существо… Спокойно, Джим! Зачем надо было прокручивать Джиму его биографию? Как вы думаете, док?

– Единственная гипотеза, которая приходит мне в голову, до того фантастична, что я ее, с вашего позволения, оставлю при себе. Но вот что, Джим: как по-твоему, можно записать чьи-нибудь воспоминания на пленку?

– По-моему, нельзя.

– Я пойду дальше и прямо заявлю, что это невозможно. Однако ты говоришь, что видел то, что Виллис запомнил. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Нет, – сознался Джим, – не понимаю я этого, хоть убейте. Но я это видел.

– Конечно видел, видишь ведь мозгом, а не глазами. Вот я закрываю глаза и вижу Великую пирамиду, дрожащую от жара пустыни. Я вижу осликов и слышу крики носильщиков, зазывающих туристов. Вижу? Черт возьми! Да я даже запахи ощущаю, а это всего лишь воспоминания.

Джим задумчиво слушал доктора Макрея, но Фрэнк смотрел на него с недоверием:

– Док, о чем вы говорите? Вы никогда не видели Великой пирамиды, ее взорвали в Третью мировую войну.

В том, что касалось исторических фактов, Фрэнк, конечно же, был прав: Восточному Альянсу не стоило использовать пирамиду Хеопса в качестве склада для хранения атомных бомб.

Доктор Макрей раздраженно ответил:

– Вы понимаете, что такое «фигура речи»? Следите лучше за своим языком, молодой человек! А теперь, Джим, вернемся к твоей истории… Если все факты объединяет только одна гипотеза, приходится ее принять. Ты видел то, что нужно было старому марсианину. Назовем это гипнозом.

– Но… но… – Джим вознегодовал, как будто покушались на его самое сокровенное. – Говорю вам, я это видел. Я был там.

– А я согласен с доком, – сказал Фрэнк. – Тебе и на обратном пути что-то чудилось.

– Тебя по носу стукнуть? Это старик привез нас куда нужно: если б ты разул глаза, то увидел бы его.

– Полегче, – предостерег доктор. – Хотите драться, так выйдите вон. Вам не приходило в голову, что оба вы правы?

– Что? Как это может быть? – возразил Фрэнк.

– Мне не хочется выражать это словами, но одно я вам скажу: за свою долгую жизнь я узнал, что человек жив не хлебом единым и что труп, на котором я произвожу вскрытие, – это далеко не весь человек. Самое безумное философское учение из всех – это материализм. Остановимся пока на этом.

Фрэнк начал было опять спорить, но сигнал у двери возвестил о посетителях – вернулись отцы мальчиков.

– Входите, входите, джентльмены, – загремел доктор, – вы как раз вовремя. Мы тут рассуждаем о солипсизме.[30]30
  Солипсизм (от лат. solus – «единственный» и ipse – «сам») – крайняя форма субъективного идеализма, несомненной реальностью признающая исключительно самого сознающего субъекта, а все остальное объявляющая существующим лишь в его сознании.


[Закрыть] Если хотите принять участие, мы предоставим вам трибуну. Кофе?

– Солипсизм, значит? – сказал мистер Саттон. – Фрэнк, не слушай этого старого язычника, слушай лучше, что говорит отец Клири.

– Он меня и так не слушает, – ответил Макрей, – как и полагается здоровому ребенку. Ну, как вы разобрались с лордом верховным палачом?[31]31
  Лорд верховный палач – персонаж оперы «Микадо» У. Гилберта и А. Салливана.


[Закрыть]

Мистер Марло усмехнулся:

– Крюгер от злости чуть с ума не сошел.

* * *

Собрание колонистов состоялось вечером в муниципалитете – центральном здании поселка. Мистер Марло и мистер Саттон, инициаторы собрания, пришли пораньше и обнаружили, что конференц-зал закрыт, а у дверей стоят двое прокторов Крюгера. Мистер Марло, несмотря на то что они несколько часов назад хотели арестовать Джима и Фрэнка, вежливо пожелал им доброго вечера и сказал:

– Давайте открывать. Люди начнут приходить с минуты на минуту.

Прокторы не шевельнулись. Старший, по фамилии Дюмон, объявил:

– Сегодня собрания не будет.

– Вот как? Почему это?

– Приказ мистера Крюгера.

– Он назвал причину?

– Нет.

– Собрание, – сказал мистер Марло, – созвано по всем правилам, и оно состоится. Отойдите в сторону.

– Мистер Марло, не надо обострять обстановку. У меня приказ и…

Вперед выступил мистер Саттон:

– Дай-ка я с ним поговорю, Джейми.

Он положил руку на пояс. За его спиной Фрэнк ухмыльнулся Джиму и тоже схватился за пояс. Все четверо были вооружены, как и прокторы: отцы не очень полагались на обещание Крюгера подождать инструкций из Малого Сырта.

Дюмон занервничал. В колонии не было настоящей полиции, эти двое были клерками в офисе Компании, а функции полицейских взяли на себя по распоряжению Крюгера.

– Это просто безобразие, когда люди в пределах колонии ходят вооруженные до зубов, – жалобно произнес Дюмон.

– Вот как? – ласково сказал мистер Саттон. – Что ж, можно обойтись и без оружия. Держи мой пистолет, Фрэнсис. – С пустой кобурой он приблизился к часовым. – Как вас выкинуть? Понежнее или с ветерком?

Перед тем как отправиться на Марс, мистер Саттон долгие годы управлялся с крутой строительной братией, полагаясь не только на диплом инженера. Он был не крупнее Дюмона, но гораздо крепче. Дюмон отступил на исходные позиции и засуетился:

– Послушайте, мистер Саттон, вы не… Мистер Крюгер!

Все оглянулись и увидели представителя. Оценив обстановку, он резко сказал:

– Что такое? Саттон, вы оказываете сопротивление моим людям?

– Ничего подобного. Это они оказывают сопротивление мне. Велите им отойти в сторону.

Крюгер покачал головой.

– Собрание отменяется, – объявил он.

– Кто его отменил? – вышел вперед мистер Марло.

– Я.

– По какому праву? Я получил одобрение всех членов совета и могу, если надо, представить фамилии двадцати колонистов.

Двадцать человек, по уставу колонии, могли созвать собрание без разрешения совета.

– Не имеет значения. В уставе сказано, что собрания созываются для обсуждения вопросов, представляющих общественный интерес. А обсуждение обвинительных актов до суда никакого общественного интереса не представляет, и я не позволю вам толковать устав в своих целях. В конце концов, за мной остается последнее слово. Я не допущу, чтобы у нас здесь велась агитация и правила толпа.

Вокруг уже собирался народ – колонисты пришли на собрание.

– Вы закончили? – спросил мистер Марло.

– Да. Остается только добавить, чтобы вы и все остальные разошлись по домам.

– Они сделают так, как сочтут нужным, и я тоже. Мистер Крюгер, мне странно слышать от вас, что гражданские права не представляют общественного интереса. У наших соседей есть сыновья, которые все еще находятся под опекой, если ее можно так назвать, директора Хоу, и все хотят знать, как обращаются с их детьми. Однако это не входит в повестку дня. Даю вам слово: ни я, ни мистер Саттон не намерены просить колонию предпринимать что-либо в защиту наших сыновей. Довольно вам этого? Вы отзовете своих прокторов?

– Какова же тогда повестка дня?

– Безотлагательный вопрос, представляющий интерес для каждого члена колонии. Остальное я скажу внутри.

– Ха!

К этому времени к толпе присоединились несколько членов совета. Один из них, мистер Хуан Монтес, вышел вперед:

– Минутку. Мистер Марло, когда вы говорили мне о собрании, я не имел представления, что представитель против.

– У представителя в данном случае нет права разрешать или запрещать.

– Никогда у нас такого не было. И у представителя есть право вето. Почему вы не скажете, чему посвящено собрание?

– Не говори ничего, Джейми! – Через толпу протискивался доктор Макрей. – Что это за мягкотелость, Монтес? Я жалею, что голосовал за вас. Мы собираемся, когда нужно нам, а не когда позволит Крюгер. Верно я говорю, люди?

Послышался одобрительный гул.

– Я и не собирался ничего говорить, док, – ответил мистер Марло. – Я хочу сказать это всем в помещении и при закрытых дверях.

Монтес пошептался с другими членами совета, и Хендрикс, председатель, сказал:

– Мистер Марло, может быть, вы для порядка все же доложите совету, с какой целью созвали собрание?

Отец Джима покачал головой:

– Вы разрешили собрание. В противном случае я собрал бы двадцать подписей и обошелся без вас. Неужели вы так боитесь Крюгера?

– Они нам ни к чему, Джейми, – вмешался Макрей. Он обратился к толпе, которая теперь быстро росла: – Кто за собрание? Кто хочет послушать, что скажет Марло?

– Я! – крикнул кто-то.

– Кто это? А, Келли. Хорошо. Я и Келли – уже двое. Найдется еще восемнадцать человек, которые не спросят у Крюгера, можно им чихнуть или нет? Назовитесь.

Отозвался еще один, за ним другой.

– Трое, четверо. – Через несколько секунд Макрей набрал двадцать человек и обратился к представителю: – Уберите своих шестерок от двери, Крюгер.

Крюгер был вне себя. Хендрикс шепотом посовещался с ним, затем жестом отослал прокторов, которые сделали вид, что приказ исходит от самого Крюгера, и были только рады уйти от греха подальше. Толпа повалила в зал.

Крюгер сел сзади (обычно он занимал место в президиуме). Отец Джима, видя, что ни один из членов совета тоже не стремится возглавить собрание, вышел на сцену сам.

– Нам нужно выбрать председателя, – объявил он.

– Веди сам, Джейми, – сказал доктор Макрей.

– Нет уж, давайте, пожалуйста, соблюдать правила. Какие будут предложения?

– Господин председатель!

– Да, мистер Конски?

– Я предлагаю вас.

– Очень хорошо. Другие предложения?

Других предложений не было, и Марло занял свое место – за него проголосовали единогласно.

Он объявил собранию, что получил известия, жизненно важные для колонии, и рассказал о том, как Виллис попал в руки Хоу. Крюгер встал:

– Марло!

– Обращайтесь в президиум, пожалуйста.

– Господин председатель, – процедил Крюгер, – вы говорили, что не станете агитировать собрание в пользу своего сына. Теперь вы пытаетесь уберечь его от заслуженного наказания. Вы…

Мистер Марло постучал своим молоточком:

– Вы нарушаете порядок собрания. Сядьте.

– Не сяду. Вы нагло и неприкрыто…

– Мистер Келли, назначаю вас приставом. Следите за порядком. Помощников подберите сами.

Крюгер сел, и Марло продолжал:

– Повестка собрания не имеет ничего общего с обвинениями против моего сына и сына Пэта Саттона, но известия я получил от них. Вы все видели марсианских круглоголовиков-попрыгунчиков, как зовут их дети, и знаете об их удивительной способности повторять звуки. Многие, наверное, слышали, как это делает питомец моего сына. Случилось так, что этот круглоголовый оказался там, где обсуждались некоторые вещи, которые нам всем следует знать. Джим, тащи сюда своего питомца.

Джим, преисполненный сознания собственной важности, взошел на сцену и посадил Виллиса на стол президиума. Виллис поглядел вокруг и тут же задраил все люки.

– Джим, – нервно зашептал отец, – приведи его в чувство.

– Сейчас попробую. Малыш, выходи: никто не обидит Виллиса. Выходи, Джим хочет поговорить с тобой.

– Это очень робкие существа, – сказал отец собранию. – Пожалуйста, соблюдайте полную тишину. Ну как, Джим?

– Сейчас.

– А, чтоб ему! Надо было сделать запись.

В этот самый момент Виллис выглянул наружу.

– Слушай, Виллис, – сказал Джим. – Джим хочет, чтобы ты говорил. Все ждут, когда Виллис заговорит. Ну, давай: «Добрый день. Добрый день, Марк».

– Садись, мой мальчик, – подхватил Виллис. – Всегда рад видеть тебя. – И стал передавать беседу Хоу с Бичером.

Кто-то узнал голос Бичера; когда он сообщил об этом, послышались приглушенные возгласы. Мистер Марло свирепо жестикулировал, призывая к молчанию.

Когда Бичер начал излагать свою теорию «законных прибавок к зарплате», Крюгер встал. Келли положил ему руки на плечи и усадил на место, а когда Крюгер начал протестовать, зажал ему рот. И улыбнулся: ему хотелось это сделать с тех самых пор, как Крюгера назначили к ним в колонию.

В промежутке между двумя диалогами аудитория стала шуметь. Мистер Марло знаками показал, что самое интересное еще впереди. Мог бы и не беспокоиться: Виллиса, если уж он завелся, остановить было не легче, чем хорошо пообедавшего рассказчика. Когда он закончил, настала тишина: все были ошеломлены. Потом поднялся ропот, он перешел в возмущенный рев, а потом все заговорили разом. Марло застучал по столу, призывая к порядку, и Виллис ушел в себя. Слова попросил Эндрюс, молодой техник.