Текст книги "Нам, живущим. Реквием"

Глава девятая

– Посетил бы вас раньше, но вопрос содержал необычные аспекты, и они потребовали дополнительного изучения, – сказал сутулый человечек с выпуклой лысиной на голове. Он смотрел на Перри поверх стаканчика с хересом. – Когда магистр Гедрик сообщил мне, что нужно объяснить существующую экономическую систему в теории и на практике человеку с представлениями тысяча девятьсот тридцать девятого года, я подумал, что ему самому требуется лечение. Когда он разъяснил мне ситуацию, я осознал, что передо мной самая потрясающая задача по педагогике, за какую я когда-либо брался. Я не смог приступить к ней без подготовки. Пришлось изыскать и прочесть множество книг вашего периода, а затем несколько дней провести в медитации, чтобы прочувствовать это время, разобраться со взглядами, оценками и заблуждениями, присущими ему.

Перри смущенно заерзал в кресле:

– Я не хотел доставлять вам такие неудобства, магистр Дэвис.

– Какие неудобства? Вы оказали мне услугу. Ведь это самый удивительный подход к моему основному предмету. Готовясь объяснять его вам, я и сам начинаю понимать его лучше. Прежде всего расскажите мне, что вы знаете о существующей системе.

– Что ж, во-первых, она сохранила частное предпринимательство в производстве. Так что я считаю ее разновидностью капитализма.

Дэвис кивнул:

– Неподходящее слово, но пока оставим его.

– Однако, – продолжил Перри, – хотя производство и все прочее являются частными предприятиями, каждый гражданин получает от правительства денежный чек, или, что то же самое, кредит на свой счет – каждый месяц, причем просто так. Этих денег достаточно, чтобы обеспечить все необходимое для жизни взрослого человека или же все необходимое для развития ребенка. Все получают такие чеки – мужчины, женщины, дети. При этом практически все люди более-менее регулярно работают, и доходы большинства из них составляют от трех-четырех до двенадцати и более номиналов по сравнению с тем, что выплачивает ежемесячно правительство. Безработицы не существует, потому что всегда есть спрос на дополнительное производство. Отсюда высокие зарплаты. Но цены низкие, и, что запутывает дело еще больше, продавцы регулярно сбывают товар ниже его себестоимости, а правительство возмещает им разницу. Таково общее положение, если я правильно понял то, что мне объясняли. Все это выглядит совершенно нереально, словно у Алисы в Стране чудес, где сплошные противоречия, несовместимые со здравым смыслом. Меня это беспокоит. Мой рассудок этому противится. Меня меньше обеспокоил бы перпетуум-мобиле.

– Понимаю ваше затруднение, – улыбнулся Дэвис. – Прежде всего необходимо избавить ваш разум от некоторых ошибок, предрассудков и полуправд, которые в ваши дни назывались «экономикой». На минутку взгляните на материальные факты ситуации, в которой оказались. Пока не обращайте внимания на вопросы денежные – размышляйте о товарах, людях, производстве и потреблении. Какова эта ситуация?

– Что ж, как я вижу, у всех достаточно высокий уровень жизни, все живут в хороших домах, едят много качественной пищи, и у каждого есть многочисленные удобства. Это что касается потребления. Что касается производства – множество заводов и ферм и тому подобного, где производятся большие объемы продукции посредством машин, экономящих труд человека. Работать тяжело приходится только тем, кто этого действительно желает. И каждый, кто так работает, получает серьезное вознаграждение – с точки зрения товаров и услуг.

– Опять же, если не говорить о деньгах, вас в этой картине что-нибудь смущает?

– Ну нет. Материальное богатство налицо, и проделывается достаточная работа, чтобы оно превращалось в высокий уровень жизни.

– Опишите теперь тысяча девятьсот тридцать девятый год с точки зрения материальной экономики – и опять же не касаясь денег. Постарайтесь не применять слова, подразумевающие деньги, – такие как «зарплата», «долг», «цена» и им подобные.

Перри широко улыбнулся:

– Вы готовите мне ловушку, я уже понял.

Дэвис, однако, не улыбался.

– Это не ловушка, а необходимый прием, чтобы позволить вашему разуму избавиться от укоренившихся экономических заблуждений и начать работать в верном направлении. Опишите ситуацию.

– Хорошо. Наша страна была точно так же богата природными ресурсами – даже более богата. У нас было множество заводов, производивших сырье, но многие из них закрылись. Наши фермы щедро производили много качественной еды, которой было достаточно, чтобы всех накормить. Мы обладали техническими знаниями, инструментами и материалами, чтобы в избытке производить предметы роскоши и комфорта, что, собственно, мы и делали, – наши розничные магазины были до потолка завалены товарами на любой вкус. Это что касается производства. Что касается потребления, примерно половина населения недоедала, причем питались эти люди низкокачественной и не слишком разнообразной пищей. В других отношениях им жилось еще хуже – они существовали в антисанитарных условиях, в домах, превращавшихся в случае пожаров в западни, зачастую без водопровода и с примитивными системами обогрева. У большинства не было медицинского и стоматологического обслуживания, так что эти люди сгнивали заживо. Мой стоматолог сказал мне как-то, что четыре пятых населения никогда в жизни не посещали зубного врача. Еще треть населения, или около того, жила в пограничных условиях – в относительном комфорте, но в постоянном страхе нищеты. А у небольшой группы наверху всего было больше, чем требовалось. И раз я говорю о потреблении, полагаю, следует упомянуть, что существовала практика ежегодного уничтожения значительной части того, что было произведено, в особенности продуктов питания. Некоторые считали это расточительством, и в результате мы придумывали способы производить меньше, чтобы не уничтожать то, что произведено. Но кончилось все тем же самым.

– Вы говорите, что у небольшой группы было слишком много всего. Знаете ли вы, что случилось бы, получай все поровну?

– Кстати сказать, знаю. Я размышлял об этом и в тридцать восьмом году при помощи логарифмической линейки просчитал вопрос, исходя из цифр, опубликованных в журнале «Тайм». Был такой источник новостей в то время. Средний доход по стране составил примерно сто тридцать долларов в месяц на семью, что не позволяло жить по особенно высоким стандартам. Но те же цифры показывали, что лишь тридцать процентов населения имели хотя бы такой доход, тогда как у семидесяти процентов он был меньше. Мне приходится сейчас говорить о деньгах, но я преобразую эти цифры в товары. По этому стандарту жизни семья могла позволить себе дешевый дом, подержанную машину, накрывать достойный, но без изысков стол, купить радио и иногда ходить в кино. Но на резервы уже ничего не оставалось, так что болезнь, несчастный случай или потеря работы в одночасье ставили их за черту бедности.

– Теперь, по-прежнему оставаясь в рамках материального, скажите, по большому счету был ли этот средний стандарт жизни лучшим из возможных достижений страны?

– О нет, совсем нет. Страна могла произвести как минимум вдвое больше того, что производила в действительности. Некоторые авторитеты считали, что следует говорить – в три раза. Но любой мог понять, просто оглядевшись, насколько больше всего можно произвести. Взять хотя бы тот факт, что по меньшей мере десять миллионов человек сидели без работы.

– Что ж, очень хорошо. Вы описали две различные экономические системы в терминах материального существования. И какая из этих двух систем противоречит здравому смыслу, какая из них вызывает сопротивление вашего рассудка?

Перри улыбался:

– Вы подстроили ловушку, как я и предполагал. Конечно, глупа именно система тридцать девятого года. Но это все равно не объясняет ваши хитровывернутые финансовые махинации.

– Парадоксы, которые, как вам кажется, вы видите, происходят от изъянов вашей подготовки. Они не существуют в реальности. Я собираюсь озвучить аксиому: все, что физически возможно, может стать возможным и финансово, если граждане государства того пожелают.

– Звучит хорошо, но правда ли это?

– Правда, если граждане государства разбираются в финансах. Скажите, что такое деньги?

– Деньги – это не только деньги, но и многое другое. Это средство обмена, обеспеченное драгоценным металлом, как правило золотом. Это еще и товар широкого потребления, его покупают и продают, а также дают под проценты. И это капитал для промышленности.

– И какое одно из перечисленного – деньги?

– Что ж, если выбирать что-то одно, то думаю, что деньги – это золото.

– Так думал Джей Пи Морган. Во всяком случае, так он заявил сенатскому комитету в тысяча девятьсот двенадцатом году. Интересно, он лгал или заблуждался? Попробуйте такое определение: деньги – это все, что в любой момент можно обменять на товары или услуги. Полагаю, вы обнаружите, что все виды денег похожи лишь этой характеристикой и этой характеристикой не обладает более никакое средство. Сколько денег требуется стране?

– Неужели кто-то может ответить на этот вопрос?

– Очевидно, до внедрения существующего экономического режима никто не пытался. Деньги печатались и уничтожались самым бессмысленным образом. Скажем, паника тысяча девятьсот седьмого года возникла в результате намеренного уменьшения денежной массы. Однако ответ на вопрос прост, и он проистекает из природы или назначения денег, как мы его определили. Стране требуется достаточно денег, чтобы граждане мог ли выполнять весь насущный обмен товаров и услуг. Ваша система тысяча девятьсот тридцать девятого года не позволяла этого достичь; система две тысячи восемьдесят шестого года позволяет.

– Но простите, в тридцать девятом году денег было достаточно. Это не помогло.

– Разве вы не сказали мне только что, что в тридцать девятом году миллионы людей нуждались в вещах, которые не могли приобрести? И разве не было продавцов, которые владели всеми этими вещами и невероятно сильно желали их продать, но не могли? Разве ситуация не стала бы совершенно иной и намного более приятной, имей страждущие деньги в своих карманах, чтобы покупать товар у продавцов, которые иначе разорились бы? Разве это нельзя назвать нехваткой денег?

– Разумеется, можно. Но к чему вы клоните?

– Терпение. В восемьдесят шестом году правительство дает людям деньги на эти необходимые покупки.

– Да, я знаю. Магистр Каткарт рассказал мне, что правительство добывает их из печатного станка или из чернильницы. То есть это деньги из бумаги, не обеспеченные золотом. Как они могут чего-то стоить?

– Мы решили, что деньги – это что-то, что всегда можно обменять на товары и услуги. Предполагается, что приобретающий такие деньги человек тоже в это верит. Следовательно, деньги остаются деньгами до тех пор, пока все верят, что это деньги. Существует критерий, определяющий, будут ли люди верить в деньги: можно ли использовать их для уплаты налогов? Предоставит ли правительство в обмен на эти деньги что-то для вас полезное, например услуги почты? Если люди принимают деньги коллективно, как государство, – примет деньги и каждый человек в отдельности. Наши «необеспеченные» деньги соответствуют всем этим требованиям. Соединенные Штаты примут их в обмен на полезные вещи. А вот для вашего золота это уже не так. Золотом нельзя платить налоги. Удастся вам его обменять на что-то или нет – это все равно не деньги, и, возможно, это золото так и останется для вас просто безделушкой. Строго говоря, вся валюта Соединенных Штатов была «необеспеченной» с тех пор, как Соединенные Штаты приостановили платежи золотом в тридцать третьем году. С тех пор золотой стандарт – просто выдумка для целей политики партии. Но я полагаю, что ваше главное затруднение – в понимании того, почему правительству необходимо создавать новые деньги и отдавать их потребителям. Чтобы понять это, прежде всего необходимо понять математику отношений между ценами и покупательной способностью.

Пока мы не углубились в математическую теорию, сформулирую факт, который мы собираемся объяснить. В тридцать девятом году и ранее суммарная покупательная способность населения всегда была меньше, чем совокупная цена товаров, выставленных на продажу. Иначе говоря, перепроизводство с сопутствующими ему безработицей, нищетой, забастовками и всем прочим было хроническим состоянием. Вообще понимание математической подоплеки этого явления не требуется, если наблюдается факт; точно так же как не требуется устанавливать причину пожара, чтобы осознать, что дом горит и надо тушить пожар. Я сказал, что перепроизводство носило хронический характер, и это равноценно заявлению, что у общества в целом не было денег, позволявших приобретать товары, находившиеся в продаже. Вы, безусловно, согласитесь, что именно такие складывались обстоятельства с двадцать девятого по тридцать девятый год. Эти обстоятельства обычно признавались, и правительство даже частично компенсировало разрыв между ценами и доходами при помощи прямых вливаний – просто раздавая деньги, а также создавая искусственно рабочие места для повышения занятости, – то есть немного подсластив пилюлю морализаторством. Разумный подход, создавай правительство деньги из ничего. Оно же вместо этого заимствовало деньги у банков, которые как раз и создавали эти деньги из ничего. Глупо, потому что в результате рос государственный долг, который в будущем потребовалось бы возвращать, а деньги, нарисованные банками, были ни на йоту не крепче тех, что могло бы нарисовать правительство. Прошу понять, что деньги, одолженные правительству банками для создания пособий, начинали существовать только в момент, когда их одалживали. Банкиры извлекали эти деньги из пустых сейфов – буквально выуживали из чернильниц. В это, может быть, тяжело поверить, но это чистая правда. Всякий раз, когда банк в те дни одалживал деньги, он создавал их. Разумеется, президент Холмс успешно вернул эту практику в лоно правительства десятилетия спустя, но на тот момент она была совершенно неуместна.

Вернемся к перепроизводству. До двадцать девятого года, в период после мировой войны, прежде чем рынок рухнул, разрыв между производством и потреблением поглощался различными способами: огромный скачок частного кредитования или долга, особенно в связи с увеличением покупок в рассрочку; эксплуатация зарубежных рынков, в основном в Центральной и Южной Америке, что означало обмен товаров на бумагу с рисунками, которая позже оказывалась негодной, и потери, понесенные практически всеми фермерами и многими бизнесменами. Видите ли, многие деловые предприятия терпели крах даже во времена процветания, и в этом случае их товарные запасы распродавались по ценам ниже себестоимости.

Такое состояние в годы мировой войны легко понять. Когда идет война, максимальных мощностей производство достигает ради военной машины, а излишки сжигаются. Разумеется, создается невероятная долговая нагрузка, которую впоследствии необходимо каким-то образом компенсировать. Перед мировой войной многие годы экономическая ситуация походила либо на процветание двадцатых, либо на депрессию тридцатых. В любом случае производство постоянно опережало потребление, а с излишками боролись обычными способами: создавая долги, разрушая стоимость товаров через банкротство, экспортируя больше товара, чем импортировалось, уничтожая товары в военное время и сжигая урожай в мирное.

Случай, когда объем экспорта из года в год превышает объем импорта, заслуживает отдельного упоминания. Много лет он считался идеальной экономической ситуацией, хотя любой ребенок укажет на абсурдность такого положения, и, однако, его называли разнообразными красивыми словами: «благоприятный золотой баланс», «благоприятный торговый баланс», «американский план», «краеугольный камень американского процветания». В школах это подавалось как естественный закон.

– Да, – задумчиво сказал Перри. – Вспоминаю, как меня этому учили в средней школе. В учебнике по географии целый раздел был посвящен тому, как это важно.

– Строго говоря, такой подход не просто порочен, но и глуп. Каждая нация стремилась продать больше, чем покупала, и в этом крылась главная причина всех войн новейшей истории. Глупость этой идеи вроде бы очевидна, однако природа финансовой системы сделала эту идею неизбежной. Поскольку производство всегда значительно превышало потребление в этот период[22]22
  Читателю не предлагается принимать все на веру. По счастью, записи об этом периоде доступны в вашингтонских архивах. Изучите статистику Министерства торговли за указанные годы. – Примеч. автора.


[Закрыть], стране требовалось избавляться от излишков как можно активнее, чтобы не столкнуться с внутренними экономическими проблемами. Способов избавляться от излишков существовало множество – взять хотя бы протекционистские тарифы и субсидирование торгового морского флота.

История знает лишь один период, когда данное конкретное финансовое заблуждение соответствовало потребностям страны, и то был период освоения западных рубежей. Такая система банкротила людей и делала их нищими, жертвы перемещались на запад и способствовали развитию страны. Принято считать, что миграцию на запад вызывало демографическое давление, но это лишь до некоторой степени правда. На востоке во времена пионеров никогда не было слишком тесно – земель и сырья хватало, но в это время уже существовала финансовая система, автоматически создававшая разрыв между покупательной способностью и производством, а значит, и класс безработных, которые ехали на запад с вереницами крытых повозок, чтобы реабилитироваться в более простых экономических условиях. О да, класс безработных у нас существовал уже во времена Эндрю Джексона, только мы их называли пионерами!

Вот и все, что касается того простого факта, что в экономической системе тридцать девятого года перепроизводство, или недостаточное потребление, или же недостаточная покупательная способность носили хронический характер. Теперь давайте рассмотрим математическую при роду покупательной способности, чтобы понять, почему это было так. В процессе мы откроем возможные решения и выберем то, которое нам понравится. Понимаете, я уже решал эту задачу прежде, так что смогу похвастать тем, какой я умный. Вам знаком Джеки-дружок из детского стишка? Я всегда подозревал, что он знал, где находится изюминка, до того как сунуть пальчик в пирог[23]23
Джеки-дружокСел в уголок,Сунул в пирог свой пальчик.Изюминку съелИ громко пропел:«Какой я хороший мальчик!»  – Примеч. перев.


[Закрыть]. – Ухмылка, возникшая на угрюмом лике Дэвиса, сделала его похожим на лысого гномика. – Рассмотрите, будьте любезны, две типичные производственные единицы – фабрику и ферму. Пусть фабрика будет большая – у нанимателя много сотрудников, а ферма пусть будет маленькая – семейное дело. Эти два случая типичны там, где дело касается цен и покупательной способности, – для всего экономического организма. Сначала фабрика. Она производит, скажем, обувь. Эта обувь попадает на рынок под определенной ценой. В цене есть две составляющих – стоимость производства для владельца обувной фабрики и прибыль. В стоимость производства включены различные затраты, и большую ее часть составляют зарплаты сотрудникам, стоимость сырья, амортизация основных средств, аренда земли, проценты на инвестированный капитал, а также налоги. Дополнительная составляющая цены – это прибыль. То есть компенсация владельцу или предпринимателю его времени, личных трудозатрат, изобретательности и тому подобного, и она является источником обеспечения для него самого и его семьи. Сказать, что прибыль не является обязательной, – все равно что сказать, что наниматели не едят. В ваше время было модно нападать на систему прибылей. Как мы увидим, прибыль предпринимателя не является причиной безработицы или финансовых проблем. Разумеется, всегда есть вопрос того, что некоторые предприниматели получают прибыли, не соответствующие объемам производства, однако это уже вопрос морали, и он должен регулироваться существующим кодексом обычаев. Само по себе это не вызывает безработицы, как будет понятно далее. Более того, большинство людей, ввязывающихся в производство новой продукции, то есть предприниматели, не получают сверхприбылей; большинство из них вообще прибыли не получали и становились банкротами. Простая статистика. В ваше время лишь одному из восемнадцати или девятнадцати бизнесменов удавалось сохранить свой бизнес на плаву в долгосрочной перспективе. Нападавшие на систему прибылей попросту пинали дохлую собаку.

Тем не менее, раз предпринимателям нужно есть, прибыли – это законная составляющая стоимости производства. По этой причине мы будем включать их в состав накладных расходов и считать, что минимальной ценностью произведенной единицы товара является его совокупная стоимость, или же стоимость производства плюс обязательная прибыль.

Перри перебил:

– Хотите сказать, что с системой прибылей в мое время все было в порядке? Сдается мне, что именно она всегда оказывалась крайней при поиске виноватых.

– Система прибылей не была главной бедой. Бедой было непонимание принципов работы экономических механизмов, и тут предприниматели и вожди промышленности отличились больше других. Трудящиеся как минимум понимали: что-то не так. И они требовали перемен, но промышленники отрицали необходимость в переменах и упрямо сопротивлялись всему новому, проявляя упорство и невежество, достойные Марии-Антуанетты. И сопротивлялись успешно – ведь в их руках сосредотачивалась экономическая и политическая власть. В этом смысле именно они – злодеи, ответственные за все трагедии вашей эпохи. Но не стоит клеймить их слишком яро, поскольку они были невежественны и глупы, а не порочны от природы.

Докажем теперь мои утверждения. Запустим фабрику и посмотрим, как работает цикл производства и потребления. Я сказал, что это обувная фабрика. Такой пример будет слишком ограниченным, чтобы понять всю промышленную систему. Требуется раскрыть математические принципы для общего случая, то есть для случая, где учтены все возможные факторы. После этого любая задача может быть решена, если она решена для общего случая. Вы согласны? Что ж, итак, пусть наша фабрика будет общим случаем любой производящей единицы в стране, которая задействует труд и капитал. Ее сырье – это материалы, которые она обрабатывает, пусть даже их уже обрабатывали после того, как с ними рассталась природа. Так, мы можем считать стальные пластины или дубленую кожу сырьем для автомобильных заводов или фабрик по производству сумок. Термин «фабрика» включает всевозможные здания и недвижимое имущество, используемое при производстве, но сами по себе они не являются товарами, производимыми на фабрике. Земля – это и стройплощадки, и полосы отчуждения, и все такое прочее. Вы следите за рассуждениями?

Перри кивнул:

– Конечно. Это все равно что любое алгебраическое обобщение, такое, например, как квадратное уравнение: ax² + bx + c = 0; общее решение для x равно минус b плюс или минус корень квадратный из b в квадрате минус четыре ac; все делится на 2a. Подстановка условий конкретного случая дает ответы для этого конкретного случая[24]24
  Полное решение этой общей задачи можно найти в любом учебнике по простейшей алгебре. – Примеч. автора.


[Закрыть].

– Именно. Давайте выстроим общий случай цикла производства-потребления по правилам вашего периода и решим несколько задач. Затем, возможно, мы увидим, какие действуют принципы, и сможем сформулировать обобщенное решение, чтобы ответить на все наши вопросы относительно экономики.

Перри почесал голову:

– Послушайте. Это все замечательно, если речь идет о простой алгебре – о квадратных уравнениях, но в экономике мы имеем дело с неопределенным числом неизвестных и слишком большим числом факторов. Разве мы сможем это сделать?

– Будем решать проблемы по мере их поступления. Действительно, все частные случаи в реальном мире сложны, даже если говорить о квадратных уравнениях. Но общий случай может оказаться приятно простым. Давайте попробуем сформулировать его и посмотреть, что получится. Есть ли у вас карандаш и бумага? Давайте запишем элементы уравнения.

Перри подумал и произнес:

– Фабрика.

– Да.

– Предприниматель или промышленник.

– Продолжайте.

– Сырье, труд, земля.

– Еще.

– Потребители.

– Верно, но кто эти потребители?

– Все люди без исключения, общество.

Дэвис кивнул:

– Правильно, но это общий случай. Что из этого следует?

Перри озадаченно молчал.

– Тогда отвечу я. Потребители – это люди, которых вы упомянули, плюс их иждивенцы, и более никто. Даже пенсионеры присутствуют в этой картине в качестве капиталистов, или же иждивенцев, или потребителей.

– Да, я думаю, что понимаю это.

– У каждого человека двойная роль, он участвует как в производстве, так и в потреблении. Даже ребенок выступает в роли производителя через своего отца и в роли потребителя продукции, приобретенной его родителями. В дальнейшем мы можем не обращать внимания на иждивенцев, поскольку экономически они представлены главами семей.

– А как можно вписать сюда вдову, которая живет на страховку?

– В качестве потребителя продукции покойного главы семьи. Мы вернемся к этому случаю позже, когда будем готовы его рассмотреть. Давайте продолжим с нашим списком. Что еще нам требуется?

– Банк или банки?

– Да, а также банкиры, акционеры, банковские служащие и все прочие. Позволите ли вы мне называть их всех банком и банкиром, не забывая, разумеется, о коллективном значении этих терминов?

– Думаю, что можно и так.

– Хорошо, продолжим. Требуется ли нам что-то еще?

– Мне ничего в голову не приходит.

– Соединенные Штаты были анархией?

– Нет, разумеется.

– Тогда у нас правительство и все его подразделения, госслужащие, налоги и законы, а также правительство как потребитель.

– Становится сложно.

– Не слишком сложно. Обозначим правительство и все его подразделения как US[25]25
  US – Соединенные Штаты (англ.), us – мы (англ.). – Примеч. С. В. Голд.


[Закрыть], что можно расшифровать или как «Соединенные Штаты», или как «мы», поскольку правительство в Соединенных Штатах можно считать нашим коллективным представителем. А государственные служащие работают на US. Теперь у нас полный набор элементов?

– А как же фермеры и профессионалы? Это определенно потребители.

– Да, так и есть. Случай с фермером прост. Говоря языком экономики, он производит точно так же, как владелец фабрики, посредством тех же элементов: труд, сырье, земля, предприимчивость и все прочее. Если он использует только собственный труд и труд членов своей семьи, прибыль должна составлять серьезную долю цены продукции, тогда как оплата труда равна нулю. И мы получаем просто частный случай. Профессионалы – это лишь еще один тип трудящихся, которых нанимает производственная единица, как это происходит с корпоративными юристами. Профессионалы на службе общества потребителей напрямую фигурируют в цепи производства-потребления, сохраняя один к одному покупательную способность. Если вы заплатили медику за консультацию десять долларов, ваша потенциальная способность потреблять пончики или автомобили понизилась на десять долларов, а тот же показатель медика на десять долларов вырос. Однако есть еще один элемент, который мы не упомянули. Сможете ли вы догадаться, что это за элемент?

– Мм… нет, боюсь, что нет. Сдается мне, мы все перечислили. Постойте-ка! Технологии. Знание.

– Именно. Большая часть знаний бесплатна для всех. Но некоторые вещи запатентованы или охраняются авторским правом. Давайте условимся называть владельцев технических знаний изобретателями. Теперь мы готовы к действию. Если мы устроили нашу гипотетическую внутреннюю экономику таким образом, что она во всех отношениях схожа с экономикой вашего периода, она и будет работать так, как работала в ваше время. Если мы изменим эти рукотворные законы на законы настоящего периода, то она будет работать так, как работает в настоящее время. Действующие здесь естественные законы структурно не меняются. Если мы сможем провести различие между рукотворными правилами и естественной необходимостью, то поймем, что можем, а чего не можем делать в рамках системы экономики.

– Разве мы можем создать столь сложную систему в уме и точно знать, что она заработает на практике, магистр Дэвис?

– Я не попрошу вас выполнять все симуляции сложной функции в уме. Давайте создадим модель. Я вижу вон там набор шахматных фигур. Можно ли его использовать? Фигуры замечательно заменят нам людей. Есть ли у вас что-то, что можно использовать для счета? – (Перри осмотрел комнату и извлек коробку с покерными фишками.) – Игровые фишки? Прекрасно. Теперь нам потребуется что-то, представляющее товары, которые мы будем производить и потреблять. Какие идеи?

– Как насчет коробки с печеньем? – предложил Перри.

– Удачная мысль. Это определенно товар потребления. Но по всему столу будут крошки, и печенье довольно крупное. Найдется колода карт?

– Несомненно. – Перри встал и вернулся с игральными картами. – Вот пара колод.

– Отлично. Каждая карта представляет одну единицу произведенной продукции, и ценность всех единиц одинакова. Это может быть самая разнообразная продукция: одежда, еда, летательные аппараты, игры, стереозаписи, книги, что угодно. Но мы для удобства будем считать, что все единицы продукции имеют равную ценность. Теперь возьмем шахматные фигуры и назначим им роли. Черный король – это наш предприниматель, промышленник или фермер. – Дэвис записал это на полоске бумаги и прижал ее к столу черным королем. – Вот так. Теперь мы не обознаемся, встретив его.

Обратите внимание, что его ярлык гласит: «Предприниматель-потребитель», чтобы мы не забывали о его двойной функции. Черный ферзь – его супруга. Ее поместим рядом. И еще поместим рядом пешку – это их дети. И еще одну пешку – это ее отец, который у них на иждивении, сварливый престарелый господин, не работавший с тех пор, как застрелили Маккинли, и считающий, что страна катится прямиком в ад. Белый король – банкир. Подпишем «Банкир-потребитель». Вот эта коробка от шахматных фигур будет банком, а вот эта книга – фабрикой. Прикрепим ярлыки, но «фабрику» пока на стол не будем ставить, она еще не построена. Черный слон владеет землей, на которой должна появиться фабрика. Прежде всего требуется удовлетворить его. Белая ладья владеет процессом для нашего производства игральных карт. Теперь возьмем пять или шесть пешек и пометим их как «Трудящиеся-потребители». Пометим черных коней – «Собственники сырья – потребители». Белых слонов назовем «Государственные служащие – потребители». Теперь напишем на отдельном ярлыке «US», но на него ставить фигуру не будем, поскольку не стоит олицетворять правительство. Потому что US – это мы все, действующие совместно[26]26
  Читателю настоятельно рекомендуется последовать этой инструкции и разыгрывать партию по мере чтения. В противном случае демонстрация утрачивает ценность. Если у вас нет шахматных фигур, подойдут пузырьки для чернил, катушки с нитками, оловянные солдатики и все в таком духе. В качестве счетчиков можно использовать бобы, кости домино или стеклянные шарики. – Примеч. автора.


[Закрыть].

Теперь мы готовы пройти через типичный экономический цикл. Назовем его продолжительность эрой, и пусть эра покрывает время от момента постройки фабрики до момента, когда фабрика амортизируется до нулевой стоимости и устареет. Это примерно лет двадцать, если вы не можете без конкретных сроков, но в такой конкретике нет необходимости. Предположим, Перри, что вы предприниматель, а я буду играть остальными фигурами. Вы обнаруживаете спрос на игральные карты и принимаете решение их производить. Вы положили глаз на подходящую площадку – ее можно взять в аренду по разумной цене, а кроме того, вам известен новый производственный процесс, который можно выкупить. Но чего у вас нет, так это рабочего капитала, поскольку все ваше богатство вложено в материальное имущество, с которым вам не хочется расставаться. Поэтому вы отправляетесь к банкиру и просите в долг сто сребреников. Вы описываете свою идею и предлагаете залог, стоимость которого чуть больше ста сребреников. Ввиду нашего положения мы знаем, что в банке есть всего двадцать сребреников, резерв капитала, предписанный законодательно. Можно подумать, что банкир вам ответит: «Извини, старик. Твое предложение толковое, и мне очень хотелось бы тебе помочь, но в банке попросту нет такого количества денег». Однако он ничего такого не говорит, а просто одалживает вам деньги. Как он это делает? Вы пишете расписку, в которой говорится следующее: