Текст книги "Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие"

Он вызвал Томаса, просвистав несколько первых тактов известной матросской песенки. Тот ответил мгновенно – он не ушел с дежурства и сидел у приемника, время от времени подбадривая пленников и ставя для них пластинки с записями военной музыки.

– Да, командир?

– Пора. Всем линять!

– Бежать из плена?

– Как нож сквозь масло.

Раньше они уже говорили о том, как это нужно будет проделать в случае необходимости. Томас подробно проинструктировал всех по радио и доложил:

– Готово. Только свистните, командир!

– Свистнул.

Он явственно представил себе, как Томас удовлетворенно кивнул.

– Есть, сэр! Ну, ребята, пошли!

Ардмор поднялся, расправил плечи и подошел к одной из стен камеры, встав так, что на нее падала его четкая тень. Да, здесь годится. Он отрегулировал свой посох так, чтобы тот генерировал первичное ледбеттеровское излучение в диапазоне, действующем только на людей монгольской расы. Дальность действия он поставил максимальную, а мощность – такую, чтобы излучение не убивало, а лишь оглушало, и после этого включил излучатель.

Через некоторое время Ардмор выключил излучатель и снова посмотрел на свою тень на стене. Теперь нужно было перенастроить посох – работа предстояла тонкая. Он включил красный луч Диса, чтобы видеть направление пучка, завершил настройку и снова задействовал питание.

В полной тишине атомы металла начали превращаться в атомы азота, которые тут же смешивались с воздухом. Вскоре в сплошной стене появилось отверстие, контуры которого повторяли форму его тени. Немного подумав, Ардмор еще раз включил излучатель и вырезал над отверстием эллипс по размеру своего нимба. После этого он установил первоначальную настройку и, снова включив излучатель на полную мощность, шагнул в отверстие. Оно оказалось немного тесновато, и ему пришлось протискиваться боком.

В коридоре валялись на полу неподвижные тела десятка паназиатских солдат. Стена, сквозь которую он прошел, находилась напротив заваренной двери, но он с самого начала догадался, что камера будет охраняться со всех четырех сторон, а может быть, еще и сверху и снизу.

Чтобы выбраться наружу, ему пришлось преодолеть еще не одну дверь и каждый раз перешагивать через тела солдат. В конце концов он оказался на свободе, но совершенно не представлял себе, где находится.

– Джефф! – позвал он. – Где я?

– Секунду, командир. Вы сейчас… Нет, запеленговать вас мы не можем, но это где-то почти точно на юг от ближайшего храма. Вы все еще около дворца?

– Совсем рядом.

– Тогда идите на север – это примерно девять кварталов.

– А где север? Я совсем запутался. Нет, подождите – нашел Большую Медведицу. Все в порядке.

– Поспешите, командир.

– Постараюсь.

Пару сотен ярдов он пробежал рысцой, потом перешел на быстрый шаг. «Черт возьми, – подумал он, – когда целый день сидишь с бумагами, совсем теряешь форму».

Навстречу Ардмору попались несколько азиатов-полицейских, но они были не в состоянии даже его заметить: генератор первичного излучения Ледбеттера в его посохе все еще работал на полную мощность. Белых почти не было видно – комендантский час соблюдался строго. Ему повстречались лишь несколько перепуганных дворников. Он подумал, не увести ли их с собой в храм, но решил, что не стоит: они не в большей опасности, чем остальные сто пятьдесят миллионов американцев.

Показался храм, четыре стены которого горели четырьмя цветами бога Мота. Ардмор ускорил шаг и устремился в двери. Он чуть не столкнулся с местным священником, который бежал по другой улице. Ардмор радостно поздоровался с ним, внезапно почувствовав, как приятно наконец поговорить со своим, с товарищем. Оба быстро прошли за алтарь и спустились вниз, в центр управления и связи, где оператор парарадио и его сменщик, увидев их, обрадовались чуть ли не до слез.

Ардмора угостили черным кофе, который он с удовольствием выпил. Потом он велел оператору отключить первый канал и наладить видеосвязь со штабом.

Томас, казалось, готов был прыгнуть в передающую камеру.

– Уайти! – завопил он.

С самого вторжения Ардмора никто не называл этим старым прозвищем, он даже не знал, что Томасу оно известно, но теперь на душе у него стало теплее.

– Привет, Джефф! – отозвался он. – Рад вас видеть. Есть какие-нибудь донесения?

– Кое-какие есть. И все время поступают новые.

– Переключайте меня на каждую епархию по очереди, первый канал – это слишком громоздко. Пусть коротко докладывают обстановку.

Меньше чем двадцать минут спустя он принял рапорт последней епархии. Все священники уже вернулись в свои храмы.

– Хорошо, – сказал он Томасу. – Теперь переключите излучатели в каждом храме на обратное действие и разбудите этих макак, которых уложили священники. Пусть пройдутся направленным излучением по всему пути, по которому возвращался каждый, до самой тюрьмы.

– Будет сделано, если вы так велите, командир. Только почему не дать им проснуться самим, когда действие облучения кончится?

– Потому что, если они неожиданно придут в себя прежде, чем их обнаружат, – объяснил Ардмор, – это будет выглядеть куда таинственнее, чем если их просто найдут полумертвыми. Наша задача – сломить их боевой дух, и так будет лучше.

– Вы правы, как всегда, командир. Приказ уже отдан.

– Прекрасно. Когда это будет сделано, пусть все проверят защитные экраны храмов, включат инфразвук и ложатся спать – все, кто не на дежурстве. Я думаю, завтра у нас будет нелегкий день.

– Хорошо, сэр. А вы разве не возвращаетесь сюда?

Ардмор покачал головой:

– Лишний риск. Руководить я могу по телевидению – это будет ничуть не хуже, чем если бы я стоял рядом с вами.

– Шир готов в любой момент слетать и забрать вас. Он мог бы посадить машину прямо на крышу храма.

– Скажите ему спасибо, но это не нужно. Теперь сдайте дела дежурному по штабу и поспите немного.

– Будет сделано, командир.

Около полуночи Ардмор поужинал вместе с местным священником, они немного поговорили, а потом он позволил ему отвести себя в подземную спальню.

10

Ардмор проснулся от того, что кто-то изо всех сил принялся его трясти. Он открыл глаза и увидел оператора парарадио, который дежурил накануне.

– Майор Ардмор! Майор Ардмор! Проснитесь!

– Мм… Угу… Что такое?

– Проснитесь! Вас вызывает Цитадель – срочно!

– Который час?

– Около восьми. Скорее, сэр!

К тому времени, как Ардмор добрался до видеофона, он уже почти проснулся. У аппарата был Томас. Увидев Ардмора, он сразу же начал:

– Есть новость, командир. Плохая новость. Паназиатская полиция устраивает облавы на наших прихожан. Прочесывает квартал за кварталом.

– Хм. Наверное, этого следовало ожидать. Многих успели забрать?

– Не знаю. Я вызвал вас сразу же, как только пришло первое сообщение, а сейчас они идут одно за другим со всей страны.

– Ну что ж, надо браться за дело.

Священник, хорошо вооруженный и защищенный, мог позволить себе рискнуть и пойти под арест, но эти люди совершенно беззащитны.

– Командир, вы помните, что они сделали после первого мятежа? Скверное дело, командир. Что-то мне не по себе.

Ардмор понимал, чего боится Томас, – ему самому стало страшно. Однако он постарался никак этого не показать.

– Не надо паники, приятель, – сказал он спокойно. – Пока еще ничего с нашими людьми не случилось – и мы должны сделать так, чтобы с ними ничего не случилось и дальше.

– Но что вы собираетесь делать, командир? Нас слишком мало, чтобы остановить их, пока они не перебьют множество народу.

– Слишком мало, чтобы остановить их силой, – может быть; но есть и другие способы. Продолжайте собирать сведения и предупредите всех, чтобы никто не начал действовать очертя голову. Я свяжусь с вами минут через пятнадцать. – И он выключил аппарат прежде, чем Томас успел ответить.

Надо было как следует подумать. Если бы он мог вооружить посохом каждого из прихожан, все было бы очень просто. Защитный экран теоретически позволял уберечь человека от чего угодно, за исключением, пожалуй, атомной бомбы или отравляющего газа. Но у производственного управления Цитадели едва хватало сил на то, чтобы снабдить посохом каждого нового священника, и о том, чтобы обеспечить посохами всех, не могло быть и речи: никаких возможностей для их массового выпуска не было. А они нужны были сейчас – в это самое утро.

Конечно, священник может растянуть свой экран настолько, чтобы укрыть им любое пространство и сколько угодно людей, но такой растянутый экран слишком проницаем – его можно пробить даже снежком. Нет, это не годится.

Ардмор вдруг сообразил, что снова думает лишь о непосредственном силовом воздействии, – но ведь он прекрасно знал, что такой подход бесперспективен! Вместо этого требовалось что-то вроде психологического джиу-джитсу – какой-нибудь хитрый прием, позволяющий обратить силу противника против него самого. Военная хитрость – вот что нужно. Каких бы ответных действий противник ни ждал, именно их и следовало всячески избегать! Делать все, что угодно, кроме этого!

Но что? Ему показалось, что он нашел ответ, и он вызвал Томаса.

– Джефф, – сказал он, – дайте мне первый канал.

Несколько минут он говорил, обращаясь ко всем священникам, – медленно и обстоятельно, выделяя самое важное.

– Что-нибудь непонятно? – спросил он наконец и долго отвечал на вопросы, которые задавали ему из разных епархий.

Ардмор вышел из храма вместе с местным священником. Тот пытался его отговорить, но он ничего не хотел слушать. Священник был, конечно, прав, Ардмор в глубине души и сам знал, что ему не следует рисковать без необходимости, но все-таки позволил себе роскошь хоть ненадолго вырваться из-под сдерживающего влияния Джеффа Томаса.

– Как вы намерены узнать, где они держат наших людей? – спросил священник, бывший торговец недвижимостью по фамилии Уорд. Человек незаурядного ума, он Ардмору сразу понравился.

– Ну а что сделали бы вы, если бы меня под рукой не было?

– Не знаю. Должно быть, явился бы в полицейский участок и попробовал как-нибудь запугать дежурного косоглазого, чтобы он мне сказал.

– Годится. Где тут участок?

Штаб-квартира паназиатской полиции находилась у самого дворца, кварталах в восьми-девяти от храма к югу. По пути они встретили много паназиатов, но никто их не трогал. Остолбенев от изумления, азиаты только провожали глазами двух служителей бога Мота, шествующих по улице как ни в чем не бывало. Даже полицейские патрули, видимо, не знали, что предпринять, – никакие инструкции такого случая не предусматривали.

Тем не менее кто-то предупредил об их приближении. У входа их встретил растерянный офицер-азиат, который объявил:

– Сдавайтесь! Вы арестованы!

Они направились прямо к нему. Ардмор воздел руку, благословляя его, и произнес нараспев:

– Мир тебе! Проведи меня к моему народу.

– Вы что, собственного языка не понимаете? – сердито рявкнул паназиат. – Вы арестованы!

Его рука нервно потянулась к кобуре.

– Твое земное оружие, – спокойно сказал Ардмор, – бессильно против великого бога Мота. Он повелевает тебе провести меня к моему народу. Я тебя предупредил!

Ардмор продолжал идти вперед, пока его защитный экран не пришел в соприкосновение с телом офицера и тот не ощутил исходящего неизвестно откуда давления. Нервы паназиата не выдержали, он отступил на шаг, выхватил пистолет и выстрелил в упор. Вихревое кольцо, вылетевшее из ствола, ударилось в экран, который бесследно его поглотил.

– Великий Мот недоволен, – заметил Ардмор хладнокровно. – Веди за собой его слугу, пока великий Мот не вынул из тебя душу.

Он повернул регулятор на посохе и привел в действие другой эффект, еще ни разу не испытанный на паназиатах. Принцип был очень прост: излучатель генерировал силовой луч цилиндрической формы – получалось нечто вроде невидимой трубки. Ардмор направил луч на лицо офицера, переключил регулятор на притяжение, и мгновение спустя весь воздух из трубки оказался выкачан. Офицер замахал руками, тщетно пытаясь вдохнуть. Когда у него из носа потекла кровь, Ардмор отключил луч.

– Где мои чада? – спросил он еще раз, так же спокойно.

Офицер, повинуясь первому побуждению, кинулся бежать. Ардмор силовым лучом прижал его к двери, снова переключил генератор на всасывание и направил луч на его живот.

– Где они?

– В парке, – прохрипел офицер и согнулся пополам в приступе рвоты.

Ардмор и священник величественно повернулись и начали спускаться по ступенькам, сметая со своего пути силовым лучом всех, кто пытался их остановить.

Парк окружал здание бывшего капитолия штата. Они обнаружили, что прихожан согнали в поспешно возведенный загон для скота, который в несколько рядов окружали паназиатские солдаты. Рядом был выстроен помост, где суетились техники, устанавливая телекамеры. Нетрудно было догадаться, что рабам собирались преподать еще один наглядный «урок». Ардмор не заметил поблизости никаких признаков установки, с помощью которой в тот раз вызывали эпилептический припадок: или ее еще не привезли, или паназиаты собирались прибегнуть к какому-то иному виду наказания. Возможно, присутствующие солдаты – не что иное, как огромная расстрельная команда.

На мгновение Ардмор испытал сильное желание взяться за посох и вышибить дух из всех солдат до единого. Они стояли по команде вольно, сложив оружие в пирамиды, и ему, скорее всего, удалось бы это сделать раньше, чем они успеют причинить хоть какой-нибудь вред – не ему, а беззащитным прихожанам. Но он тут же решил, что это будет неверный шаг. Он был прав, внушая своим священникам, что их единственное оружие сейчас – блеф: справиться со всей армией Паназиатской империи ему не под силу, но доставить эту толпу заложников внутрь храма в целости и сохранности он был обязан.

Толпа за загородкой узнала Уорда, а может быть, и самого Ардмора – слухи о нем распространились по всей стране. Он видел, как отчаяние на их лицах внезапно сменилось надеждой. Они возбужденно теснились у загородки. Однако он шел мимо, удостоив их лишь поспешного благословения. Уорд следовал за ним. Надежду на лицах людей сменило недоверие, а потом и растерянность, когда они увидели, что он подошел к командиру паназиатов и благословил его точно так же, как и их.

– Мир тебе! – воскликнул Ардмор. – Я пришел тебе помочь.

Офицер отдал какой-то приказ на своем языке. Двое солдат подбежали к Ардмору и попытались его схватить. Защитный экран отбросил их назад, они сделали еще одну тщетную попытку и застыли на месте, повернувшись к своему командиру в ожидании нового приказа, как собака, поставленная в тупик невыполнимой командой.

Ардмор, не обращая на них внимания, продолжал идти, пока не приблизился вплотную к командиру паназиатов.

– Мне сказали, что мой народ согрешил, – объявил он. – Великий Мот накажет его. – Не дожидаясь ответа, он повернулся спиной к озадаченному офицеру и крикнул: – Именем Шаама, Властителя Мира!

Ардмор повернул ручку, и из посоха вырвался зеленый луч. Он направил его на прихожан, которые повалились с ног, как спелые колосья пшеницы от порыва бури. Через несколько секунд все до единого, мужчины, женщины и дети, неподвижно лежали на земле, как мертвые. Ардмор снова повернулся к офицеру-паназиату и низко склонился перед ним:

– Твой слуга просит принять их покаяние.

Сказать, что офицер растерялся, было бы мало. Он хорошо усвоил, как следует поступать в случае сопротивления, но не знал, что делать, когда ему с такой готовностью шли навстречу, – про это ему не говорили инструкции.

Ардмор не дал ему времени подумать.

– Великий Мот все еще не удовлетворен, – сообщил он, – и повелел мне одарить тебя и твоих людей подарками. Золотыми подарками!

Он повернул ручку переключателя, и из посоха вырвался ослепительно-белый луч. Он направил его на оружие, сложенное в пирамиды справа от него, и Уорд сделал то же слева. Ружья сверкали и искрились под лучом, и везде, где он касался металла, тот мгновенно приобретал глубокий золотистый оттенок. Это было золото – чистое золото!

Рядовому солдату паназиатской армии платили не больше, чем всегда и повсюду платят рядовому солдату. Ряды паназиатов смешались и перепутались, как вереница скаковых лошадей перед барьером. Какой-то сержант шагнул к пирамиде, взял ружье, осмотрел его и поднял высоко над головой, возбужденно выкрикнув что-то на своем языке.

Солдаты поломали строй и бросились к ружьям.

Они кричали, размахивали руками и пускались в пляс. Они дрались друг с другом из-за оружия, ставшего драгоценным, хотя и бесполезным в бою. Они не обращали никакого внимания на офицеров, которых тоже охватила золотая лихорадка.

Ардмор взглянул на Уорда и кивнул.

– А ну, покажем им! – скомандовал он и направил оглушающий луч на паназиатского командира.

Тот свалился без сознания, так и не поняв, что произошло, потому что в отчаянии смотрел только на своих солдат, забывших о дисциплине. Уорд тем временем занялся остальными офицерами.

Потом Уорд превратил в пыль ворота загона, а Ардмор направил на пленников луч обратного действия. Теперь предстояло самое трудное – уговорить триста с лишним человек, ошеломленных и растерянных, подчиниться и организованно двинуться в одном направлении. Однако громкие голоса и непреклонная решимость Ардмора и Уорда в конце концов сделали свое дело. Оставалось только с помощью силового луча расчистить себе путь сквозь толпу азиатов, потерявших рассудок от неожиданного богатства и продолжавших драться между собой. При этом Ардмору пришла в голову еще одна идея: он принялся таким же способом сгонять вместе прихожан – точь-в-точь как деревенская девочка подгоняет прутиком гусей.

Девять кварталов до храма они преодолели за десять минут. Пришлось двигаться рысцой, хотя многие, запыхавшись, пытались протестовать. Но не дошло до конфликта, они достигли цели раньше, чем противник успел прислать подкрепление. На всякий случай Ардмор и Уорд укладывали каждого паназиата, который был без сознания и попадался им по пути.

Добравшись наконец-то до дверей храма, Ардмор утер с лица пот – он весь пропитался им, и не только из-за спешной ходьбы – и спросил со вздохом:

– Уорд, у вас найдется что выпить?

Он не успел докурить сигарету, как его вызвал Томас.

– Командир, – сказал он, – к нам начинают поступать донесения. Послушать хотите?

– Давай, слушаю.

– Пока все, на мой взгляд, успешно. Процентов двадцать священников доложили, что их люди в безопасности.

– Потери?

– Потери есть. Погибли все прихожане из Чарльстона в Южной Каролине. Они были мертвы еще до того, как прибыл священник. Он набросился на паназиатов с посохом на полной мощности и прикончил макак в два или три раза больше, чем они убили наших, а потом пробился назад, в храм.

Услышав это, Ардмор покачал головой:

– Плохо. Мне жаль его прихожан, но еще больше жаль, что он не выдержал и перебил кучу паназиатов. Он раскрыл наши карты, а ведь мы еще не готовы.

– Но его можно понять, командир: среди прихожан была его жена.

– Я его не осуждаю. К тому же что сделано, то сделано – рано или поздно нам все равно пришлось бы вступить в бой. Просто теперь придется действовать немного быстрее. Еще какие-нибудь осложнения?

– Почти никаких. Кое-где по пути к храму пришлось вести арьергардные бои, есть небольшие потери.

Ардмор увидел, как связной принес Томасу толстую пачку бумаг. Томас взглянул на них и сказал:

– Еще донесения, командир. Прочитать вам?

– Нет. Подготовьте общий рапорт, когда доложат все. Или почти все – скажем, через час. Связь окончена.

Через час выяснилось, что больше девяноста семи процентов последователей бога Мота препровождены в храмы и находятся вне опасности. Ардмор собрал штаб и изложил свои ближайшие планы. На заседании он, можно сказать, присутствовал и сам: на том месте, где он обычно сидел, стояли микрофон, телекамера и приемник.

– Нам пришлось раскрыть карты, – сказал он. – Как вы знаете, мы рассчитывали начать не раньше чем через две недели – может быть, даже через три. Но теперь у нас нет выбора. Мне кажется, мы должны действовать, и действовать как можно быстрее, чтобы постоянно опережать противника.

Он предложил высказываться. Присутствовавшие согласились, что нужно действовать немедленно, но, когда разговор зашел о методах, мнения разделились. Выслушав всех, Ардмор принял решение: он утвердил «План дезорганизации противника, вариант № 4» и приказал начинать подготовку.

– Помните, – предупредил он, – как только мы начнем, отступать будет поздно. События уже развиваются быстро, а дальше дело пойдет еще быстрее. Сколько у нас лучеметов?

Лучемет представлял собой наипростейший ледбеттеровский излучатель, какой только можно было сконструировать. Внешне он очень напоминал пистолет, и пользовались им примерно так же. Он генерировал направленный луч первичного ледбеттеровского излучения в диапазоне, смертоносном для людей монгольской крови, но не для кого белых. Научить с ним обращаться можно было за какие-нибудь три минуты: чтобы привести его в действие, достаточно было прицелиться и нажать на спуск. При этом стрелявший не мог убить из него – в буквальном смысле слова – даже мухи, не говоря уж о человеке белой расы, но для азиатов это была мгновенная смерть.

Оружия для решающих боев должно было понадобиться много, и, чтобы наладить его производство и распределение, пришлось решить немало сложных проблем. Посохи, которыми пользовались священники, для этого не годились – каждый из них был штучным изделием, тончайшим инструментом, сравнимым разве что с лучшими швейцарскими часами. Шир тщательно отделывал вручную только самые ответственные детали каждого посоха, и все равно, чтобы удовлетворить возраставшую потребность, пришлось придать ему в помощь множество наиболее квалифицированных слесарей-инструментальщиков. Все держалось на их ручной работе – о массовом производстве не приходилось и думать, пока американцы не вернут себе снова контроль над заводами.

Кроме того, чтобы более или менее умело использовать все возможности посоха, каждый священник должен был пройти долгий курс обучения и практики под руководством опытных инструкторов.

Лучемет оказался прекрасным выходом из положения. Он был несложен, прочен и не содержал никаких движущихся частей, кроме кнопки-спуска. Тем не менее изготавливать лучеметы в сколько-нибудь значительных количествах в самой Цитадели было нельзя: их пришлось бы доставлять оттуда во все концы страны, и это неминуемо привлекло бы внимание паназиатских властей. Поэтому каждому священнику, отправлявшемуся в свой храм, вручали образец лучемета, и он должен был сам найти среди прихожан достаточно квалифицированных рабочих, которые могли бы делать это сравнительно простое оружие.

Под каждым храмом уже не первую неделю работали тайные мастерские, где тысячами готовили детали и собирали вручную сотни маленьких, но смертоносных изделий.

Штабной офицер, отвечавший за снабжение, доложил Ардмору, сколько запасено лучеметов.

– Очень хорошо, – одобрил Ардмор. – Это меньше, чем у нас прихожан, но ничего не поделаешь. К тому же многих все равно придется отбраковать. Этот чертов культ собрал всех психов и идиотов, какие были в стране, – все эти длинноволосые мужчины и стриженые женщины. Если их отсеять, возможно, у нас еще останется парочка лишних лучеметов. Кстати, если в самом деле найдутся лишние, то в каждом приходе есть, наверное, молодые, крепкие, решительные женщины, от которых в бою будет толк. Их тоже нужно вооружить. Что до психов, то в общей диспозиции есть подробные указания, как объявить прихожанам, что все это только прикрытие, под которым мы готовили мятеж. Нужно только вот что еще добавить. Девять человек из десяти будут без памяти рады услышать то, что мы им сообщим, и без колебаний пойдут с нами. Но один из десяти может вызвать проблемы, впасть в истерику, даже попытаться сбежать из храма. Ради бога, предупредите всех священников, чтобы были осторожны: пусть сообщают это не всем одновременно, а собирают по несколько человек, не больше, и пусть будут готовы усыпить своими посохами всякого, кто выглядит источником проблем. И пусть держат таких под замком, пока все не кончится, – перевоспитывать их нам некогда.

А теперь – вперед! До конца дня священники должны объявить обо всем прихожанам и попытаться организовать их в некое подобие воинских частей. Томас, я хочу, чтобы воздушная машина, которая сегодня вечером отправится за наследным принцем, сначала подобрала меня здесь. Пусть на ней летят Уилки и Шир.

– Хорошо, сэр. Но я собирался лететь сам. Вы не возражаете?

– Возражаю, – сухо сказал Ардмор. – Если вы посмотрите диспозицию по «Плану дезорганизации, вариант номер четыре», вы увидите, что согласно ей командующий операцией должен находиться в Цитадели. Поскольку я здесь, а не в Цитадели, вы должны занять мое место.

– Но, командир…

– Мы не имеем права рисковать собой оба. Во всяком случае, пока. Так что лучше помолчите.

– Слушаюсь, сэр.

Через некоторое время Ардмора снова вызвали к аппарату. На экране он увидел дежурного по центру связи.

– Майор Ардмор, с вами хочет говорить Солт-Лейк-Сити. Срочно.

– Соедините.

Вместо дежурного на экране появилось лицо священника из Солт-Лейк-Сити.

– Командир, – начал он, – тут у нас есть один очень странный пленный. Мне кажется, лучше вам допросить его самому.

– Мне некогда. А в чем дело?

– Понимаете, он азиат, но утверждает, будто на самом деле он белый и вы его знаете. Самое странное то, что он как-то прошел через наш экран. Я думал, такого не бывает.

– Такого действительно не бывает. Давайте его сюда. Как и начал догадываться Ардмор, это оказался Даунер. Ардмор представил его местному священнику, еще раз заверив того, что его защитный экран в полном порядке.

– Теперь, капитан, выкладывайте.

– Сэр, я решил явиться и доложить вам все в подробностях, потому что наступает критический момент.

– Знаю. Давайте подробности.

– Сейчас, сэр. Не знаю, представляете ли вы себе, какой ущерб уже нанесен противнику. Их боевой дух тает, как снег в оттепель. Они нервничают и теряют уверенность в себе. Что произошло?

Ардмор вкратце изложил ему события последних суток – его арест, арест священников, арест всех последователей Мота и их освобождение. Даунер молча кивал.

– Тогда все понятно. Я не знал, в чем дело, ведь они никогда ничего не говорят простым солдатам. Но я видел, что у них началось разложение, и решил сообщить вам.

– Что же случилось?

– Ну, я думаю, лучше всего просто рассказать вам, что я видел, а выводы уж делайте сами. В Солт-Лейк-Сити взят под стражу второй батальон полка «Дракон». Ходят слухи, что все его офицеры покончили с собой. Я думаю, это тот самый батальон, который дал всем здешним прихожанам благополучно уйти, но точно не знаю.

– Возможно. Продолжайте.

– Я знаю только то, что видел. Их привели утром с опущенными знаменами и развели по казармам, а снаружи приставили сильную охрану. Но это не все, дело не только в каком-то батальоне, который посадили под арест. Командир, вы знаете, как может разложиться целый полк, когда полковник начинает терять управление?

– Знаю. Они теряют управление войсками?

– Да. По крайней мере, здесь, в Солт-Лейк-Сити. Готов спорить, что здешний командующий боится сам не знает чего и его страх передается войскам, до самого последнего солдата. Многие кончают с собой, даже рядовые. День-другой походит мрачный как туча, а потом садится лицом к Тихому океану и выпускает себе кишки.

Но есть основания думать, что то же самое происходит по всей стране. Наследный принц именем Небесного Императора издал приказ, что почетные самоубийства отныне запрещаются.

– И как это подействовало?

– Пока еще рано говорить – приказ огласили только сегодня. Но вы не понимаете, что это для них означает, командир. Для этого нужно пожить среди них, как я. Для паназиата потеря лица – это все. Они так заботятся о внешних приличиях, что американцу этого никогда не понять. А сказать человеку, который потерял лицо, что ему запрещено свести баланс и предстать перед предками очистившимся, – это все равно что вырвать у него душу. Поставить под угрозу его жизненные ценности.

Можете быть уверены, что наследный принц тоже напуган, иначе он никогда не решился бы на такую меру. Наверное, за последнее время он потерял невероятное количество своих офицеров, раз такое вообще пришло ему в голову.

– Это радует. Я надеюсь, что за эту ночь мы сможем подорвать их боевой дух еще сильнее. Значит, вы считаете, что они готовы отступить?

– Ничего такого я не говорил, майор. И не хотел бы, чтобы вы так подумали. Эти чертовы желтые макаки, – продолжал он вполне серьезно, забыв, что сам с виду в точности похож на азиата, – в таком состоянии раза в четыре опаснее, чем когда они ходят задрав нос. Они способны из-за любой мелочи потерять голову и начать убивать направо и налево – женщин, детей, всех без разбора!

– Хм. Вы что-нибудь можете предложить?

– Могу, командир. Нанесите по ним удар всеми силами, что у вас есть, и как можно скорее, пока они не начали массовую резню. Они уже дрогнули – добейте их! До того, как они вспомнят, что есть мирное население. Иначе начнется такое кровопролитие, что по сравнению с ним вторжение будет выглядеть как пикник на лужайке!

Это, кстати, одна из причин, почему я явился в храм. Не хочу, чтобы мне приказали убивать своих.

Рапорт Даунера заставил Ардмора задуматься – у него появилось много новых поводов для беспокойства. Он понимал, что Даунер, вероятно, правильно судит о том, как работает голова у азиатов. Та опасность, о которой говорил Даунер, – опасность карательных мер против гражданского населения – существовала с самого начала. Поэтому им и пришлось основать культ бога Мота: нельзя было идти на прямые боевые действия, потому что это грозило систематическим истреблением мирных жителей. Если верить Даунеру, паника, посеянная в рядах завоевателей, теперь угрожала толкнуть их именно на такие жестокие действия.

Должен ли он отказаться от «Плана дезорганизации, вариант № 4» и атаковать сегодня же?

Нет, это просто нереально. Священникам нужно дать хотя бы несколько часов на то, чтобы организовать из прихожан партизанские отряды. Значит, остается действовать по плану, стараясь как можно больше ослабить завоевателей. Как только дело пойдет, паназиатам будет не до мирного населения.

Маленькая воздушная машина-разведчик снизилась и мягко, бесшумно приземлилась на крыше храма в городе, который сделал своей столицей наследный принц. Когда Ардмор подошел к ней, широкий люк открылся, из машины вылез Уилки и отдал честь:

– Привет, командир!

– Привет, Боб. Как раз вовремя, я вижу, – ровно полночь. Как вы думаете, вас не заметили?

– Вряд ли. Во всяком случае, радаром не засекли ни разу. Мы летели высоко и быстро – замечательная штука эта управляемая гравитация.