Текст книги "Охотники за пиратами"

Роберт Кэрсон
Охотники за пиратами

Посвящается Эми – найденному мною сокровищу

Иногда мы надеялись, что Господь Бог, если только мы будем живы и будем хорошо вести себя, дозволит нам стать пиратами.

Марк Твен

Столкнуться с пиратами может кто угодно.

Том Стоппард

© Robert Kurson, 2015

© David Lindroth, карты, 2015

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Публикуется с разрешения Random House, a division of Penguin Random House LLC

Переведено по изданию: Kurson R. Pirate Hunters: A Novel / Robert Kurson. – New York: Random House, 2015. – 304 р.

Примечание автора

Как-то раз ранним январским утром в 2012-м году мне позвонили из-за границы с неизвестного мне телефонного номера. Звонили из Доминиканской Республики, в которой у меня не было знакомых и в которой я никогда в своей жизни не бывал. Голос на другом конце линии, однако, был мне очень даже знаком.

– Если тебе интересны пираты, то давай встретимся в Нью-Джерси.

Это звонил Джон Чаттертон, один из героев моей книги «Ныряющие в темноту» – основанного на реальных событиях повествования о двух аквалангистах-любителях, которые обнаружили немецкую подводную лодку времен Второй мировой войны, затонувшую у берегов Нью-Джерси, и об их настойчивых и смертельно опасных попытках идентифицировать эту свою находку. Я не разговаривал с Чаттертоном уже больше года, однако сразу же узнал его баритон, приправленный нью-йоркским акцентом.

– Какие еще пираты? – спросил я.

– Семнадцатый век. Карибское море. Все по-настоящему.

От одного только упоминания пиратов я невольно выпрямился на своем сиденье. Однако момент для поездки из Чикаго в Нью-Джерси был совсем не подходящим. Вовсю шел снег. Я работал над новой книгой. А еще я как раз приходил в себя после праздников. Однако в ходе своего предыдущего общения с Чаттертоном я кое-чему научился: если в твоем графике есть «окошко», позволяющее съездить в интересное для тебя место, то обязательно езжай. Час спустя я уже фигурировал в списках пассажиров, вылетающих в направлении на восток.

Поздно вечером я зашел в ресторан «Скоттис» в городе Спрингфилд, штат Нью-Джерси. Я не видел Чаттертона вот уже три года, однако он выглядел моложе, чем мне запомнился. Он уже разменял шестой десяток, но пребывал в лучшей физической форме, чем те, кто был вдвое его моложе. Он представил меня своему другу Джону Маттере – мужчине лет пятидесяти с широкой улыбкой и акцентом уроженца Статен-Айленда. Я встречал Маттеру несколько лет назад. Насколько я помнил, он тогда работал телохранителем. Его руки до сих пор были похожи на руки бодигарда.

Мы заказали себе выпить, поговорили о своих семьях, а затем Чаттертон перешел к делу.

«Что ты знаешь о золотом веке пиратства?» – спросил он.

Как затем выяснилось, знал я немало. Несколькими годами ранее в букинистическом магазине мне попала в руки одна книжонка в мягкой обложке, которая называлась «Пираты Америки», она представляла собой правдивое описание пиратской жизни. Автор – Александр Эксквемелин – лично плавал на борту настоящего пиратского корабля и поведал миру о подвигах капитана Генри Моргана. Каких-то две сотни страниц. Классика, а я заплатил за нее два доллара.

С книгой в руках я пошел вниз по улице пообедать.

Но к еде я тогда даже и не притронулся.

Пираты в книге Эксквемелина были более свирепыми, чем в любом из художественных фильмов о них, и более вероломными, чем в любом из посвященных им романов. Они захватывали целые города, придумывали весьма оригинальные способы грабежа и вселяли ужас в сердца своих врагов (иногда даже не взмахнув при этом ни разу саблей). Всего лишь одним поступком – возможно, сожрав еще бьющееся сердце отказавшегося сдаваться капитана торгового судна, – они создавали себе соответствующую репутацию от одного берега океана до другого. Во время вынужденного бездействия они вели себя экстравагантно, предаваясь чревоугодию, пьянству и разврату и вообще прожигая жизнь так, что им могли бы позавидовать даже современные супербогатые рок-звезды. Тем не менее эти пираты жили в соответствии с кодексом поведения и чести, который настолько опередил их время, что это сделало их почти непобедимыми.

Они также не оставили после себя никаких следов. За несколько столетий, прошедших с той эпохи, когда пираты рыскали по океанам, только один пиратский корабль был найден и однозначно идентифицирован как таковой. Этим кораблем была «Уида», обнаруженная на дне моря неподалеку от полуострова Кейп-Код в 1984 году. Нет ничего более трудного, чем найти под водой – или, пожалуй, хотя бы где-нибудь на планете – пиратский корабль. Все следы пиратов, похоже, полностью исчезли.

Прочитав буквально на одном дыхании книгу Эксквемелина, я принялся затем за другие книги про пиратов – все, какие только смог найти. А еще я просил в магазине редких монет показать мне старинные серебряные песо[1]1
  Песо – серебряная монета средневековой Испании и ее колоний. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть] и даже съездил на автомобиле черт знает куда, чтобы увидеть в музее выставку вещей с «Уиды». Поэтому я знал довольно много о золотом веке пиратства, длившемся с 1650 по 1720 год.

«Хорошо, – сказал Маттера. – Потому что мы целый год провели в семнадцатом веке».

В течение следующих трех часов эти двое рассказывали мне о своих попытках найти большой пиратский корабль – попытках, связанных с опасностями, погружением в морскую глубину и разгадыванием тайн. Они рассказывали о том, как изучали историю пиратов в библиотеках и архивах по всему миру. Они рассказывали о том, как использовали новейшие технологии и искали старинные карты и рукописи. Они рассказывали о том, как перенимали знания у мудрых стариков и как вели борьбу с головорезами и конкурентами. А еще они рассказали мне о своих поисках пиратского капитана, который был неукротимее Черной Бороды и отчаяннее Уильяма Кидда. Он представлял собой что-то вроде Джека Воробья, но только настоящего, а не вымышленного. Это был человек, который стал легендой, но о котором со временем позабыли. Человек этот – пират Джозеф Баннистер.

Я выдавливал из этих двоих все больше и больше подробностей и задавал вопросы аж до тех пор, пока ресторан не закрылся. Шагая со мной по парковке, они сказали мне, что с удовольствием поговорили бы на данную тему еще, однако человек вряд ли сможет по-настоящему понять то, через что они прошли, не увидев лично тех мест, где все это произошло.

Две недели спустя я встретился с Чаттертоном и Маттерой в Санто-Доминго, а именно в том его районе, который называется «колониальным городом» и является старейшим постоянным европейским поселением на территории Нового Света. Мы прошлись по вымощенной булыжником улице Калье Лас Дамас – самой первой в Северной и Южной Америках мощеной дороге. Справа от себя я увидел построенный аж в 1502-м году дом конкистадора Николаса де Овандо. Слева от меня при этом находилась старейшая церковь Нового Света. После завтрака мои спутники привели меня к зданию шестнадцатого века, построенному из коралловых блоков. Это была лаборатория Национального управления подводного культурного наследия – место, в котором артефакты, найденные охотниками за сокровищами, вносились в каталог и делились между государством и теми, кто их нашел.

У меня глаза сразу же разбежались. На одном столе лежала золотая цепь семнадцатого века длиной в девять футов[2]2
  Один фут приблизительно равен 30 сантиметрам.


[Закрыть]. На другом – ручные кандалы для рабов и яйцеобразная коробка, изготовленная из чистого серебра. В бетонном баке, наполненном водой, лежал якорь, использовавшийся Христофором Колумбом. В Соединенных Штатах такой якорь защитили бы плексигласом и охраняли бы при помощи лазеров. Здесь же я вполне мог протянуть руку и коснуться его – что я и сделал. Когда я коснулся якоря, время исчезло. Вот так вот ощущался мир Колумба. В этот момент я тоже его почувствовал.

Возле выхода меня подвели к последнему столу, на котором высокой грудой лежали сотни песо, все семнадцатого века. Я сгреб руками столько этих серебряных монет, сколько уместилось у меня в ладонях, а затем высыпал их обратно на стол. Они издали звук, которого я раньше никогда не слышал, но который каким-то образом был знаком мне всю жизнь – своего рода водопад приглушенного колокольного звона, звучащего насыщенно и глухо, наводящего на мысли о старине. Это был тот самый звон монет, который так привлекал пиратов. Это были звуки, издаваемые сокровищами.

В ту ночь мои спутники привезли меня на машине на северное побережье Доминиканской Республики, где они начали поиски «Золотого руна» – самого знаменитого из всех пиратских кораблей, когда-либо бороздивших моря. Еще в Нью-Джерси они вкратце рассказали мне его историю. Здесь, на Карибах, в душную и жаркую ночь, когда, казалось, даже луна обливается потом, я узнал больше. Я узнал о том, насколько трудными стали эти поиски для Чаттертона и Маттеры, как много они поставили на кон, затевая их, насколько дорого стоят эта их охота за историей и попытки распознать замысел великого предводителя и авантюриста – пирата Джозефа Баннистера. А еще я, слушая их подробное повествование, почувствовал, что они с самого начала искали не только пиратский корабль, но и нечто большее.

Когда я вернулся домой, мне уже не очень-то хотелось заниматься своим прежним проектом. Вместо этого я разбудил двух своих юных сыновей и рассказал им всю эту пиратскую историю. А затем я решил рассказать ее вам.

Глава 1
Величайшая из всех пиратских историй

Оставалось лишь несколько дней до старта экспедиции, к которой Джон Чаттертон и Джон Маттера готовились целых два года, до начала поисков «Сан-Бартоломе». Корабль с грузом сокровищ затонул в семнадцатом веке. Наградой тому, кому посчастливится отыскать его, будут ценности на сумму сто миллионов долларов или даже больше. Чтобы найти это судно, они переехали в Доминиканскую Республику и поставили на кон все, что у них было и чем они дорожили. Если бы они его нашли, то стали бы невероятно богатыми и их имена угодили бы в книги по истории. В газете «Нью-Йорк таймс» напечатали бы их биографии. В музеях в их честь устраивали бы торжественные мероприятия. Самое прекрасное же заключалось в том, что они знали, где именно нужно искать.

И тут вдруг им позвонили.

На другом конце линии был Трейси Боуден – шестидесятидевятилетний охотник за сокровищами, ставший уже человеком-легендой. Он сказал, что хочет обсудить с ними нечто очень важное, и спросил, могут ли они прилететь в Майами и выслушать его.

У Чаттертона и Маттеры не было и двух свободных минут – так сильно они были заняты подготовкой к поискам «Сан-Бартоломе», которые должны были вот-вот начаться. Накануне они заранее дали себе слово, что не позволят ничему и никому заставить их хоть чуть-чуть отклониться от выбранного ими пути. Однако в голосе Боудена чувствовалась такая настойчивость, какой они не слышали за весь тот год, который прошел после встречи с ним, да и Майами находился всего лишь в двух часах лета от Санто-Доминго. Они могли полететь туда и вернуться в тот же день. Боуден, помимо всего прочего, рассказывал очень интересные для охотников за сокровищами истории, основанные на реальных событиях, а при поиске сокровищ такие истории зачастую уступают по своей ценности разве что золоту. Поэтому однажды утром в начале 2008-го года Чаттертон и Маттера упаковали свои личные вещи в сумки, заказали билеты и отправились в путь. Сокровища, находившиеся на борту «Сан-Бартоломе», считались пропавшими в течение четырех сотен лет, а потому вполне могли подождать еще несколько часов до того, как их кто-то найдет.

В Майами Чаттертон и Маттера взяли напрокат автомобиль и поехали к Боудену домой. Этот человек не был похож ни на одного из охотников за сокровищами, с которыми они когда-либо сталкивались. Он, насколько они знали, работал втихаря, избегая публичности и почти никогда не заводя себе компаньонов. Он не хвастался и не делал громких заявлений. А еще он очень мало пользовался современными технологиями, кардинально изменившими поиск затонувших судов, и полагался вместо них на старые рисунки, устаревшее оборудование и свои собственные записи, сделанные не одно десятилетие назад. Но это не мешало ему находить затонувшие суда, груженные золотом и серебром.

Боудену удалось найти не один, а целых два испанских галеона, перевозивших сокровища, и проделать огромную работу, чтобы выйти на след третьего. Однако ни Чаттертон, ни Маттера не могли оценить, насколько ему удалось обогатиться. Его дом в Доминиканской Республике, можно сказать, был чуть побольше гаража, его катер, при помощи которого он занимался поиском обломков затонувших судов, носящий имя «Дельфин», хотя и представлял собой неплохое судно, но отнюдь не отличался большими размерами и высоким техническим уровнем. Будучи успешным охотником за сокровищами, Боуден должен был бы жить во дворце с ручками из чистого золота и с глубоким рвом по периметру. Однако, когда Чаттертон и Маттера свернули на подъездную дорожку, то засомневались, не ошиблись ли они адресом. Дом, который они перед собой увидели, был хотя и симпатичным, но при этом ничем не отличался от всех других домов в этом обычном пригородном районе.

Когда они вошли, Боуден предложил им выпить кофе, но они почти не услышали того, что он им сказал: с первого момента пребывания в этом доме куда бы они ни обращали свой взор, везде видели ценные предметы старины. В одной комнате они не могли оторвать глаз от серебряных монет, вкрапленных в коралл; в другой – от изготовленных несколько веков назад медных навигационных приборов, которые музеи купили бы за огромные деньги. В качестве сервиза в столовой Боудена использовались изделия из делфтского фарфора семнадцатого века, такие же сине-белые, какими они были в день своего изготовления, и которые ничем не уступали бесценному сервизу, увиденному Маттерой в художественном музее «Метрополитен» в Нью-Йорке.

Боуден показал Чаттертону и Маттере другие монеты и артефакты, у каждого из которых имелась своя история. Все они были взяты с затонувшего судна, найденного Боуденом. Он позволил своим гостям потрогать все эти предметы. Он сказал, что прикосновение имеет большое значение, потому что иначе человек не может с ними познакомиться по-настоящему. Маттера в конце концов спросил, нельзя ли ему воспользоваться туалетом. Когда он зашел в совмещенную с туалетом ванную комнату, он невольно остановился как вкопанный.

В ванне высокой грудой лежали полиэтиленовые пакеты, наполненные серебряными песо семнадцатого века. Маттера взял один из этих пакетов и стал рассматривать его содержимое через тонкий полиэтилен. Он на протяжении многих лет неоднократно видел, как такие монеты продают на аукционах по тысяче долларов за штуку. В ванне лежало по меньшей мере сто пакетов, в каждом из которых находилось по пятьдесят монет. Маттера никогда не был силен в математике, но сейчас он посчитал в уме очень быстро. В этой одной-единственной ванне перед его глазами лежало ценностей аж на пять миллионов долларов, и лежали эти ценности в самых дешевых из всех полиэтиленовых пакетов, какие он когда-либо видел. На них даже не было застежек типа «Зиплок».

Вернувшись в гостиную, Маттера быстренько подошел к Чаттертону и прошептал ему на ухо:

– Сходи отлей.

– Что? – не понял Чаттертон.

– Сходи туда. В ванную комнату.

Чаттертон пожал плечами. Они с Маттерой были компаньонами. Поэтому он послушался и пошел.

Вернулся он несколько минут спустя с вытаращенными от удивления глазами.

Боуден предложил им обоим сесть вместе с ним за обеденный стол и затем перешел к делу. Они сообщил, что за тридцать с лишним лет своих поисков сокровищ он нашел три галеона, судно для перевозки рабов и легендарный боевой корабль времен Американской революции. О нем писали – причем дважды – в журнале «Нэшнл джиографик» (Маттера прочел первую из этих двух статей, когда ему было шестнадцать лет от роду, и затем перечитывал ее снова и снова). Он обнаружил сокровища мирового класса и бесценные артефакты. Однако ему хотелось найти нечто совсем иное – нечто такое, что было бы чрезвычайно редким. Он стремился к этому на протяжении уже не одного десятилетия.

«Вы что-нибудь слышали о Джозефе Баннистере?» – спросил он.

Чаттертон и Маттера отрицательно покачали головой.

Тогда Боуден объяснил, что Баннистер жил в семнадцатом веке и был глубокоуважаемым английским морским капитаном, занимавшимся перевозкой грузов между Лондоном и Ямайкой. Как-то раз по непонятной никому причине он присвоил себе большое судно, которым он командовал и которое называлось «Золотое руно», и начал пиратствовать. Этот поначалу очень даже хороший парень вдруг стал отнюдь не хорошим в 1680-е годы, то есть в золотой век пиратства. Спустя несколько лет он превратился в одного из самых опасных преступников, разыскиваемых по всему Карибскому морю. Чем настойчивее англичане пытались положить конец его преступной деятельности, тем более изобретательно он действовал, оставляя их с носом. Вскоре он стал серьезной угрозой для международного судоходства. Британцы поклялись, что они ни перед чем не остановятся ради того, чтобы его поймать и повесить.

Английский королевский военно-морской флот гонялся за ним по морским просторам и использовал всю свою мощь ради того, чтобы найти его. В те времена никто не смог бы ускользнуть, если бы на него устроили подобную облаву. А Баннистер смог. И совершаемые им преступления становились все более и более вызывающими. В конце концов два фрегата королевского флота настигли судно этого пиратского капитана возле небольшого острова, и оно оказалось там в ловушке, удрать из которой было невозможно. При виде только одного такого фрегата большинство пиратских капитанов подняли бы руки вверх и сдались в плен. А если таких кораблей аж два? Самый отважный пират опустился бы на колени и стал бы молиться.

Но только не Баннистер.

Он и его люди зарядили пушки и ружья и дали решительный бой двум боевым кораблям английского королевского военно-морского флота. Сражение продолжалось два дня. Корабль Баннистера «Золотое руно» в результате этого боя затонул. Однако в конечном счете Баннистер оказался победителем. Корабли королевского флота, изрядно потрепанные и с множеством убитых и раненых, поплыли потихоньку обратно на Ямайку, а Баннистер сумел спастись. Для англичан это стало ошеломительным поражением, превратившим Баннистера в человека-легенду. Однако с течением времени – а с тех пор прошли столетия – о нем все позабыли.

«Это величайшая из всех пиратских историй, – сказал Боуден. – И никто о ней не знает. Мне нужно это судно – “Золотое руно”. И я думаю, что вы, ребята, сможете помочь мне его найти».

Боудену не было необходимости объяснять своим собеседникам, какой редкой находкой является пиратский корабль как таковой. И Чаттертон, и Маттера знали, что пока что удалось найти и однозначно идентифицировать только один подобный корабль, а именно судно «Уида», затонувшее неподалеку от полуострова Кейп-Код в 1717-м году и обнаруженное исследователем Барри Клиффордом в 1984 году. О данной находке написали в книгах и сняли документальные фильмы. А еще была организована посвященная ей выставка, которая затем на протяжении двадцати лет кочевала из одного знаменитого музея в другой. После обнаружения «Уиды» стало ясно, что интерес к настоящим пиратам никогда не угаснет. И вот теперь Боуден завел речь о том, чтобы попытаться найти пиратский корабль, капитаном которого был человек, превосходивший отвагой даже сорвиголов из голливудских фильмов.

Но эта сногсшибательная новость была не единственной. Боуден также полагал, что знает, где именно затонуло судно Баннистера. Сохранились сведения о том, что «Золотое руно» пошло на дно неподалеку от Кайо-Левантадо – маленького острова у северного побережья Доминиканской Республики. Чаттертон и Маттера знали это место: там было полно пляжей с белым песком и имелся пятизвездочный курортный комплекс. В течение многих лет он был известен как «остров Бакарди», поскольку использовался производителем рома «Бакарди» в рекламе, демонстрирующей земной рай. Там вполне можно было организовать работу.

О Баннистере в его времена ходили легенды, однако, по всей видимости, мало кто пытался найти его затонувший корабль. Поговаривали, что уже почивший доминиканский диктатор Рафаэль Трухильо когда-то отправлял водолазов к Кайо-Левантадо (было это еще в 1960-х годах), однако его люди возвратились ни с чем. Боуден принялся за поиски этого судна в 1984 году, но нашел вблизи этого острова лишь какие-то современные обломки. В последние месяцы к нему пришло понимание того, что без современного оборудования – такого, как гидролокатор с боковым сканированием и магнитометр, – «Золотое руно», возможно, найти не удастся. Боуден никогда раньше не использовал такого оборудования – он оставался приверженцем проверенных временем методов, которые позволили ему стать тем, кем он стал. Однако он не мог отрицать, что будущее принадлежит таким парням, как Чаттертон и Маттера. Он знал, что они потратили два года своей жизни и большие деньги на то, чтобы овладеть современными технологиями, и видел, насколько эффективно они их применяют, когда они тренировались, готовясь к поискам затонувшего галеона.

Поэтому он предложил им сделку.

Он сказал, что отдаст им двадцать процентов ценных предметов, имеющихся на «Золотом руне», если они найдут для него это затонувшее пиратское судно. На его борту могли находиться золото, серебро и драгоценные камни. Там могли быть сабли, мушкеты, пиратский бисер, протезы и кинжалы. Даже скелеты. Впрочем, могло оказаться, что там нет вообще ничего. В любом случае, Боуден жаждал добыть нечто большее, чем просто сокровища. Он жаждал заполучить Баннистера – величайшего из всех пиратов.

Боуден не требовал от Чаттертона и Маттеры немедленного ответа. Он знал, что они собираются вскоре самостоятельно отправиться на поиски. Он восхищался их мужеством и дальновидностью – их действия напоминали ему о том, как он сам распрощался со своей спокойной жизнью в США и отправился искать сокровища в Карибском море. Однако найти «Золотое руно» Баннистера – это значит совершить нечто такое, что бывает раз в жизни. Он попросил своих собеседников хорошенько подумать и в ближайшее время дать ему ответ.

Уезжая из дома Боудена, Чаттертон и Маттера почти ничего друг другу не говорили, но мысли у них были одинаковыми. Им обоим довелось нырять к самым знаменитым и завораживающим затонувшим судам – таким, как «Титаник», «Андреа Дориа», «Лузитания», таинственная немецкая подводная лодка, «Британник», «Аризона», – однако никто из них двоих не мог себе даже и представить нечто более грандиозное и редкое, чем пиратский корабль, который плавал в золотой век пиратства и которым командовал капитан благородного происхождения, ушедший в пираты и сумевший нанести поражение в бою кораблям английского королевского военно-морского флота. Каждый аквалангист где-то в глубине души мечтает о том, чтобы найти пиратский корабль. Однако такой удачи еще вроде бы никому никогда не выпадало. Никогда. И вот теперь у них, Чаттертона и Маттеры, появляется шанс найти пиратский корабль, с которым связаны удивительнейшие исторические события.

Тем не менее они оба знали, что не могут принять предложение Боудена.

Они в течение двух лет тренировались искать затонувшие сокровища, потратили сотни тысяч долларов на катер, лодки и оборудование, вложили почти все свои сбережения в затеянное ими дело. Они подобрали экипаж, порылись в архивах в Испании, проконсультировались у людей, ставших легендами и гуру в сфере поиска сокровищ, едва не ввязались в перестрелку в нескольких прекрасных, но диких местах, успешно отразили нападение каких-то таинственных конкурентов. Все это позволило им существенно приблизиться к своей цели, о которой знали немногие. Целью этой был галеон, который назывался «Сан-Бартоломе», затонувший в 1556 году во время урагана к югу от побережья современной Доминиканской Республики и в чреве которого до сих пор еще лежали целые горы ценностей. Они оба знали, где именно на морском дне лежит это судно. И они зашли в его поисках уже слишком далеко для того, чтобы отказываться от этой своей затеи.

Лет десять или двадцать назад эти два охотника за сокровищами, наверное, смогли бы отложить на время поиски этого корабля, набитого ценностями, но сейчас времени на эти поиски у них оставалось мало. Правительства различных стран и археологи уже давно оказывали давление на государства, у берегов которых когда-то затонуло немало судов с ценностями – а именно, Ямайку, Мексику, Кубу, Багамские и Бермудские острова, – с целью заставить их законодательно запретить поиск таких судов и подъем перевозившегося ими груза частными лицами. Несколькими годами раньше Организация Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) разработала международное соглашение, согласно которому обломки кораблей, затонувших более ста лет назад, считаются собственностью государств, которым эти суда когда-то принадлежали, а не тех лиц, которые их нашли. Несколько государств уже присоединились к этому соглашению. Доминиканская Республика пока что от этого воздерживалась, но рано или поздно и она подпишет его тоже. Поэтому, по состоянию на 2008-й год, если кто-то намеревался заняться поисками сокровищ у берегов этой страны, ему следовало отправиться на поиски немедленно.

Времени у Чаттертона и Маттеры оставалось мало и как у ныряльщиков. Чаттертону уже исполнилось пятьдесят семь лет, а Маттере – сорок шесть. Они оба были намного старше большинства своих коллег по нырянию к затонувшим судам – виду деятельности, который заставлял человеческий организм напрягаться до крайних пределов и при котором человек мог остаться парализованным или же погибнуть в результате даже малейшей ошибки. Большинство выбывало из этой игры к возрасту сорока лет. Те, кто пытался держаться и после этого возраста, погружались в воду лишь ненадолго, да и то по выходным дням. Однако поиски затонувших галеонов не могли быть работой по совместительству. Чтобы добиться своей цели, Чаттертон и Маттера должны были быть готовыми находиться в воде с утра до вечера, без перерыва, в течение нескольких недель и даже месяцев. И они не могли позволить себе потратить много времени – а значит, постареть – на поиски пиратского корабля, которого вполне могло не оказаться там, где его предполагалось найти.

В любом случае не существовало никакой гарантии того, что поиски пиратского корабля будут им по карману. Они оба начали свою трудовую деятельность всего лишь «синими воротничками», и ни один из них не был достаточно богатым для того, чтобы обеспечить себе финансовую независимость. Вдвоем они инвестировали в поиски галеона почти миллион долларов. Если бы они отказались сейчас от поисков галеона и переключились на пиратский корабль, то вполне могло бы получиться так, что они израсходуют остаток своих средств на поиски этого корабля и при этом в нем не будет обнаружено ничего ценного.

Поэтому было понятно, что им следует позвонить Боудену, поблагодарить его за интересное предложение и затем вежливо его отклонить. Однако когда они прибыли в аэропорт Майами, ни один из них двоих не решился достать свой телефон.

Всего лишь за десять лет Джон Чаттертон прошел путь от водолаза, занимающегося строительными работами под водой, до, пожалуй, самого знаменитого среди всех ныне живущих аквалангистов в мире. Он добился этого не потому, что он искусный пловец, и не потому, что он исследовал красивые коралловые рифы. Он добился этого потому, что побывал внутри самых опасных из всех известных затонувших судов.

Корпуса этих судов представляют собой внутри стальные лабиринты, деформированные, как сдувающиеся надувные зверушки, капризной природой и безжалостным временем. Многие из них лежат на большой глубине, к которой человеческий организм не приспособлен: давление воды может вывести из строя жизненно важные органы, а накапливающийся в организме азот может привести к нарушениям работы мозга и превратить кровь в пену. Тому, кто позанимается подводным плаванием в течение целого сезона, доведется увидеть, как у его коллег-ныряльщиков под водой начинаются галлюцинации, они теряют ориентацию в пространстве, находясь внутри корпусов затонувших судов, запутываются в канатах. Тот, кто в этой сфере дольше одного сезона, наверняка сталкивался с серьезными нервными расстройствами у своих коллег, и видел, как их парализует, как они тонут. Конечно же, он увидит все это, если беда не случится с ним самим. За свои двадцать лет глубоководных погружений и исследования обломков затонувших кораблей Чаттертон стал свидетелем гибели девятерых человек, среди которых были отец с сыном и один из его лучших друзей.

Чаттертон нырял к затонувшим судам, рискуя своей жизнью, не ради того, ради чего это делает большинство других людей – пополнить коллекцию артефактов, получить повод похвастаться и стать героем статей в журналах, посвященных дайвингу. Более того, он просто раздарил многое из найденного – образцы редкого фарфора и прочие старинные предметы, при том, что они стоили немалых денег. Он забирался внутрь корпусов затонувших кораблей потому, что полагал (полагал еще с тех времен, когда добровольцем отправился воевать на передней линии во Вьетнаме), что единственный способ выяснить, что представляет в жизни реальную ценность, – это отправиться в те места, куда добраться труднее всего. После окончания войны во Вьетнаме он находил такие места внутри стальных корпусов кораблей, лежащих на дне морском на глубине сотен футов.

В течение последующего десятилетия Чаттертон спустился внутрь десятка затонувших кораблей, пробираясь в самые опасные места, находиться в которых для человека считалось слишком трудным и даже смертельно опасным. К тому времени, когда ему исполнилось тридцать пять, некоторые из ветеранов такого рода «спорта» уже называли его самым матерым из встречавшихся им ныряльщиков, исследующих затонувшие корабли.

В 1997 году Чаттертон и его коллега-ныряльщик Ричи Колер разгадали загадку международного масштаба, идентифицировав немецкую подводную лодку времен Второй мировой войны, затонувшую у побережья Нью-Джерси. В ходе предпринятой тогда шестилетней экспедиции погибло три ныряльщика. Чаттертону пришлось расстаться со своей женой и своими деньгами, и несколько раз он едва не расстался со своей жизнью. Когда его спросили, ради чего он так охотно ею рискует (на подводной лодке не было ни золота, ни бесценных артефактов, и интерес вызывал лишь ее номер, позволяющий ее идентифицировать), он ответил, что исследование этой подлодки представляет собой ключевой момент в его жизни, что это для него – тот шанс, который человек получает раз в жизни (да и то если ему повезет), позволяющий ему выяснить, что он, этот человек, на самом деле из себя представляет. Именно по этой причине, сказал Чаттертон, он скорее погибнет, чем откажется от исследования этой подлодки только потому, что задание стало трудным, только потому, что оно стало невыполнимым.