Текст книги "Охотники за пиратами"

Баннистеру каким-то образом удалось собрать такие деньги, и – по крайней мере, временно – он снова вышел на свободу. Ему, однако, не разрешили покидать Порт-Ройал, да у него уже и вряд ли хватило бы на это денег. Чтобы у Баннистера даже не возникало мыслей о побеге, чиновники приказали обрезать на «Золотом руне» паруса. К январю 1685 года, то есть через пять месяцев после того, как Баннистеру было предъявлено первое обвинение, он все еще томился в Порт-Ройале, ожидая нового суда.

Однажды в конце января Баннистер вышел из дома темной ночью и зашагал по узким улочкам Порт-Ройала. Пока он шел мимо таверн, борделей и домов спящих жителей, пятьдесят человек уже вовсю трудились на «Золотом руне», двигаясь энергично, но бесшумно. Баннистер вскоре дошел до улицы Темзы, тянущейся вдоль пристани в северной части города. Там он, ускорив шаг, стремительно подошел к «Золотому руну», стоящему у причала, и взобрался на борт судна, которым когда-то командовал. Выполняя приказ капитана Баннистера, находившиеся на борту полсотни человек команды подняли паруса, обрубили швартовы, и вскоре судно поймало парусами бриз и начало выходить из гавани.

Гавань эта была окружена сушей с востока, и из нее имелся только один выход – на запад, и именно в этом направлении и стало двигаться «Золотое руно». Чтобы беспрепятственно выйти в открытое Карибское море, Баннистеру оставалось лишь молить Бога, чтобы никто в городе не заметил, что «Золотое руно» исчезло, и никто не забил тревогу, увидев, как какое-то судно покидает гавань прямо посреди ночи. Кроме того, ему предстояло проскользнуть мимо двадцати шести пушек, установленных в Форте Джеймс, и, если он каким-то чудесным образом все-таки умудрится остаться после этого в живых, он должен будет повернуть на юг, а затем на восток и проплыть мимо тридцати восьми пушек и сотен вооруженных людей, составляющихся гарнизон Форта Чарльз. В любой точке этого маршрута «Золотое руно» могли обнаружить корабли английского королевского военно-морского флота, стоящие на якоре всего лишь в одной миле к западу, или люди, работающие в находящейся неподалеку гавани Чоколата-Хоул. Если в Порт-Ройале в семнадцатом веке и случались самоубийства, то Джозеф Баннистер как раз собирался умножить их число.

По ночам в Порт-Ройале обычно не бывает ветра, однако в эту ночь Баннистеру удалось поймать парусами довольно сильный бриз, дующий со стороны берега, и «Золотое руно» начало двигаться на запад вдоль городских причалов со скоростью, наверное, узлов пять, то есть шесть миль в час. Прошло немного времени – и он достиг Форта Джеймс. Наверное, из-за того, что уже наступила ночь, или же из-за того, что местные гарнизоны никак не ожидали, что может произойти подобное событие, никто не произвел ни одного выстрела по «Золотому руну» и, похоже, даже не заметил его. Пока что Баннистер и весь его экипаж оставались живыми и невредимыми.

Теперь, повернув на юг, а затем на восток, и продолжая плыть неподалеку от Порт-Ройала, Баннистер взял курс на Форт Чарльз, находившийся на расстоянии полумили. Он, наверное, уже целых пятнадцать минут двигался навстречу своей свободе, но ему оставалось двигаться навстречу ей еще как минимум пятнадцать минут – смертельно опасных пятнадцать минут, в течение которых решится, останутся он и его люди в живых или же умрут.

Вскоре он уже смог увидеть пушки Форта Чарльз – самого мощного фортификационного сооружения на всей Ямайке. Держась на расстоянии нескольких сотен ярдов от берега, он приказал своим людям приготовить «пробки» – куски матрасов и древесины, которыми они станут затыкать пробоины в бортах, если по судну начнут стрелять пушки Форта Чарльз.

Прошло еще немного времени – и он уже достиг южного края форта, выжимая из «Золотого руна» самую большую скорость, на какую оно сейчас было способно, и ожидая в любой момент вдруг услышать грохот пушечного залпа. Однако он не слышал ничего, кроме шума ветра в парусах и шуршания волн, трущихся о корпус его судна. Ему оставалось плыть до своей свободы еще минут десять, но это были самые опасные минуты в его жизни.

Проплывая мимо первой из пушек, он входил в самую опасную для него зону. Любая из пушек, установленных в Форте Чарльз, могла поражать суда на расстоянии полумили. Всего их было тридцать восемь, и если навести все орудия на один-единственный корабль, находящийся на расстоянии каких-то несколько сотен ярдов, то они бы точно не промахнулись.

Баннистер продолжал двигаться вперед, минуя пушки одну за другой и напряженно ожидая, не раздастся ли грохот выстрела. До открытого Карибского моря было все ближе и ближе. Находясь сейчас напротив средней части Форта Чарльз, он, наверное, уже начал надеяться, что ему и в самом деле удастся проскользнуть незамеченным. Однако, когда он проплывал мимо четырнадцатой пушки, кто-то в Форте Чарльз заметил его судно и сообщил об этом майору Бекфорду – коменданту форта. Бекфорд тут же поднял тревогу и приказал своим канонирам открыть огонь.

Одна за другой яростно загрохотали пушки Форта Чарльз, раньше никогда не использовавшиеся для боевой стрельбы, От этого грохота содрогнулся весь Порт-Ройал, и его обитатели, должно быть, подумали, что на город напали какие-то враги. Услышав звуки пушечных выстрелов, дежурный офицер, наверное, поднял по тревоге местных ополченцев, и те, похватав мушкеты, бросились к Форту Чарльз. Теперь, когда город был поднят на ноги, Баннистеру оставалось лишь надеяться на то, что ему удастся скрыться в темноте.

Но ему это не удалось.

Пушечные ядра начали настигать «Золотое руно»: сначала одно попадание, затем другое, третье… Однако люди Баннистера затыкали рваные пробоины «пробками», и судно упорно продвигалось вперед. Хотя пушки продолжали грохотать, их ядра вскоре перестали долетать до судна, и через несколько минут «Золотое руно» вырвалось в открытое море. Еще несколько минут – и корабль растворился в стелющемся над морем тумане. К этому моменту корабли военного флота уже наверняка получили сигнал тревоги, однако они не могли сразу же броситься в погоню, потому что все они скорей всего стояли на якоре, а для того, чтобы поднять якорь, требуется определенное время. Вскоре «Золотое руно» вместе со своим капитаном исчезло в морской дали.

Побег Баннистера стал для Молсуорта тяжким ударом, однако губернатор не смог скрыть возникшего у него невольного уважения к этому капитану. В своем письме одному английскому колониальному чиновнику он так высказался о побеге Баннистера: «[Это стало] для меня большим сюрпризом, поскольку я думал, что отсутствие у Баннистера хорошей репутации не позволит ему когда-либо снова вывести это судно в море… Однако он за последнее время потихоньку добился уважения со стороны некоторых людей и сумел хорошо оснастить свое судно во всех отношениях. Это было сделано так искусно, что никто ничего не заподозрил, а иначе у меня появился бы повод взять его под стражу».

Несмотря на сильное впечатление, которое, по-видимому, произвел этот побег на губернатора, Молсуорт не стал терять времени и сразу же отправил в погоню за «Золотым руном» капитана Эдварда Стэнли на шлюпе «Бонета», вооруженном четырьмя пушками. Это легкое судно с экипажем из десяти человек было, пожалуй, самым маленьким во всем флоте, базирующемся на Ямайке, но Баннистер ведь несколько месяцев назад сдался морякам английского королевского военно-морского флота почти без сопротивления, и Молсуорт, несомненно, надеялся, что и на этот раз произойдет нечто подобное.

Несмотря на свои небольшие размеры, «Бонета» была быстроходным судном, которому не составило труда догнать «Золотое руно». Однако, когда это произошло, капитан Стэнли не решился вступать в бой с более мощным кораблем, вооруженным почти тридцатью пушками. Вместо этого он отправил Баннистеру послание, уведомляющее его о том, что ему предъявят новые обвинения в пиратстве, если он не вернется на «Золотом руне» в Порт-Ройал. Баннистер заявил в ответ, что никакой он не пират и что он просто направляется к побережью Гондурасского залива за кампешевым деревом. Не имея возможности предпринять что-либо еще, Стэнли отправился обратно в Порт-Ройал с пустыми руками.

Баннистер же, не теряя времени, дополнительно набрал в свой пиратский экипаж отчаянных парней, жаждущих приключений и быстрого обогащения. Все они были смелыми людьми, понимавшими, что поступок Баннистера не останется без последствий и что их ждет встреча с английским королевским военно-морского флотом, который будет безжалостно преследовать их и стараться уничтожить.

К этому моменту Молсуорт, должно быть, осознал, что Баннистер отнюдь не намерен вести себя как джентльмен. Поэтому губернатор стал отправлять боевые корабли туда, где, по поступающим сведениям, Баннистер грабил торговые суда. Фрегаты прибывали на место и констатировали, что пиратов и след простыл. Так продолжалось несколько месяцев. Баннистер безнаказанно грабил суда в Карибском море и в Атлантическом океане.

В апреле удача слегка улыбнулась Молсуорту: «Рубин», идя по следам Баннистера, нагнал его у острова Ваш – небольшого острова, который находился возле юго-западной оконечности Эспаньолы (сейчас это территория Гаити), являлся широко известным местом сборищ пиратов и когда-то был облюбован самим Генри Морганом в качестве базы для пиратских походов. Но когда капитан Митчелл подвел свое судно поближе, он увидел перед собой не один, а целых пять пиратских кораблей, причем каждый из них почти равнялся по размерам его судну. Среди этих кораблей находилось и «Золотое руно». Остальные четыре были французскими каперами, одним из которых командовал знаменитый Мишель де Граммон.

Один на один с любым из этих пиратских кораблей «Рубин», пожалуй, справился бы, но вот против всех сразу он, безусловно, не выстоял бы. Поэтому Митчелл максимально возможно сблизился с судном Граммона и стал кричать, что Баннистера необходимо арестовать и передать английским властям за то, что он действовал на основании иностранного каперского свидетельства, а это запрещено. Митчелл, конечно же, ничуть не удивился, когда Граммон и вместе с ним другие французские пираты отказались схватить Баннистера и передать его на «Рубин». Хотя подобное пренебрежительное отношение к английским властям, должно быть, возмутило такого благочинного военно-морского капитана, как Митчелл, он все же решил, что будет благоразумнее «больше не настаивать».

Тремя месяцами позже – а именно в июле 1685 года – Граммон принял участие в историческом пиратском нападении на мексиканский портовый город Кампече, в ходе которого пираты численностью семьсот человек, высадившись на берег, разграбили город, захватили пленников и, прежде чем уплыть восвояси со своей добычей, сожгли город дотла. Вполне возможно – или даже очень возможно, – что Баннистер и его экипаж участвовали в этом набеге, поскольку Баннистер составлял кампанию Граммону в течение нескольких месяцев, предшествовавших данному событию. Однако достоверных сведений об этом нет.

Позднее в том же году «Золотое руно» было замечено у западного побережья Ямайки, причем шло оно в одиночку. На этот раз Молсуорт отправил на поиски Баннистера два корабля, но ни один из них не смог его найти. С каждым месяцем Баннистер захватывал все больше и больше добычи и, проворно маневрируя и умело давая деру, продолжал макать в грязь лицом Молсуорта, английский королевский военно-морской флот и Англию. К январю 1686 года Молсуорт, похоже, уже начал терять всякую надежду. «Капитан Митчелл получит распоряжение… на арест Баннистера, – написал он одному лондонскому чиновнику, – встретить которого в ходе этого его плавания у него столько же шансов, сколько в ходе любого другого». Эти слова означали, что встретить Баннистера у Митчелла шансов нет вообще.

Тем не менее Молсуорт продолжал готовиться к тому дню, когда – пусть даже это и было маловероятным – Баннистер угодит ему в руки. Вместо того, чтобы давать ему возможность подкупить каких-нибудь свидетелей или выйти на свободу под залог, он на этот раз устроит ему судебное разбирательство «совершенно неожиданно», причем не в Порт-Ройале, а в каком-нибудь суде за пределами этого города, и с такими присяжными, которые «лучше осознают тот ущерб, который наносит нам каперство, чем большинство людей в Порт-Ройале».

К маю Молсуорт, возможно, окончательно отчаялся поймать Баннистера, однако именно этом месяце в Порт-Ройал прибыли из Дублина два судна, капитаны которых заявили, что Баннистер отнял у них их груз. Данное известие вряд ли удивило Молсуорта, однако самая последняя из сообщенных ему подробностей заставила его невольно выпрямиться на своем сиденье. По словам этих двух капитанов, Баннистер направился в залив Самана, чтобы кренговать свое судно, на что могла уйти не одна неделя, причем все это время судно будет приковано к одному месту. Молсуорт тут же отдал приказ двум самых мощным боевым кораблям – «Соколу» и «Селезню» – найти и уничтожить Баннистера.

Корабль английского королевского военно-морского флота «Сокол», изображенный голландским художником-маринистом Виллемом ван де Велде Старшим приблизительно в 1677 году. Художник показал, что во всех орудийных люках есть пушки, однако в действительности некоторые из них оставляли пустыми, чтобы некоторые виды оружия можно было перемещать с одного места на другое по мере необходимости.

По приказу Молсуорта эти два фрегата направились в сторону залива Самана. «Сокол», которым командовал капитан Чарльз Толбот, мог иметь на своем борту до сорока двух пушек, а «Селезень», под командованием капитана Томаса Спрейга, – до шестнадцати орудий.

Корабль «Селезень», изображенный Виллемом ван де Велде Младшим приблизительно в 1681 году

Спустя несколько дней они прибыли в залив Самана и обнаружили там Баннистера и «Золотое руно», которое – вместе с каким-то судном поменьше – «подвергалось кренгованию». Это был тот шанс, которого Молсуорт так долго ждал. Судно, которое подвергалось процессу кренгования – даже если у него, как у «Золотого руна», был крепкий корпус и толковый капитан, – становилось очень уязвимым для любого нападения. Боевые корабли начали приближаться к «Золотому руну».

Для заурядного пиратского капитана это означало бы конец. Однако Баннистер принял меры предосторожности: он заранее разместил часть своих пушек на берегу в виде двух отдельных батарей (они были замаскированы среди деревьев и направлены в сторону бухты). Станет ли он использовать их против двух фрегатов английского королевского военно-морского флота, вооруженных пятьюдесятью восемью пушками и имеющих более многочисленный экипаж, чем у него, – это был уже совсем другой вопрос.

Если бы Баннистер в данной ситуации сдался, у него оставались бы кое-какие надежды. Представ перед судом, он мог бы заявить, что не был пиратом, или же сказать, что его заставили быть пиратом французы, или же попросить Молсуорта о милосердии, или же подкупить еще одного свидетеля либо присяжных. Если же он решил бы сейчас оказать сопротивление, у него не могло быть уверенности в том, что его экипаж – уступающий экипажам фрегатов в численности, хуже подготовленный и оказавшийся в ловушке – пойдет за ним в бой и станет сражаться с такой первоклассной военной силой, какую представляли собой корабли английского королевского военно-морского флота. Обычным пиратам наверняка показалось бы, что пусть уж лучше их подвергнут порке в Порт-Ройале, чем они пойдут таким вот образом на верную смерть.

Боевые корабли приближались. Уже было около трех часов дня, и капитаны этих кораблей уже должны были бы увидеть сигналы пиратов о том, что те сдаются. Вместо этого они услышали звуки трубы.

Пушки Баннистера громогласно рявкнули из-за деревьев, и затем затрещали мушкеты: пираты обрушили на военные корабли всю свою огневую мощь. Фрегаты открыли ответный огонь, маневрируя с целью занять подходящую позицию и обмениваясь с пиратами залпами. Противники яростно обстреливали друг друга, с обеих сторон уже появились убитые и раненые. «Золотое руно» и находившееся рядом с ним судно угодили под град ядер и мушкетных пуль, выстреливаемых с двух военных кораблей. По всем существующим правилам, такое сражение должно было продлиться час или два. Однако оно продолжалось до наступления темноты, а утром возобновилось.

На следующий день этот кровавый и неистовый бой продолжался до тех пор, пока на «Соколе» и «Селезне» не закончились запасы пороха, пушечных ядер и мушкетных пуль. К этому моменту пираты уже вывели из строя – то есть убили или ранили – двадцать три военных моряка и были серьезно настроены на то, чтобы убить их еще больше. Оказавшись не в состоянии предпринимать какие-либо дальнейшие наступательные действия, фрегаты ушли прочь. Для пиратов это была удивительная, почти невероятная победа.

По крайней мере, временная победа.

Баннистер понимал, что военные корабли вернутся сюда, как только будет восстановлена их боеспособность. Это означало, что он и его поредевший экипаж должны покинуть залив Самана как можно быстрее. Однако «Золотое руно» было сильно повреждено и частично затонуло. А вот находившееся рядом с ним судно поменьше, по всей видимости, было еще годным для мореплавания. На нем-то Баннистер со своими людьми, похоже, и дали деру.

По возвращении в Порт-Ройал двух вышеупомянутых военных кораблей их капитанов «сильно отругали» за то, что они не смогли схватить или убить Баннистера. Наказание – дело серьезное. Тяжесть наказания варьировались от уменьшения жалования до изгнания из флота или даже казни. Однако чиновники, должно быть, приняли во внимание, что Толбот и Спрейг подчистую израсходовали свои запасы пороха, пуль и пушечных ядер и что им пришлось столкнуться с пиратом, обладающим неординарными способностями. Вместо того чтобы накладывать суровое наказание, Молсуорт приказал восстановить боеспособность этих двух фрегатов и затем отправить их под командованием тех же капитанов обратно к Эспаньоле с целью «найти и уничтожить пирата Баннистера».

Первым залива Самана достиг «Селезень». К этому моменту большинство пиратов уже покинуло остров. На месте сражения капитан Спрейг обнаружил сгоревшее до самой палубы и затонувшее «Золотое руно». Капитан, судя по его отчету, не нашел на этом судне никаких сокровищ (грузовой трюм, возможно, был слишком глубоким для того, чтобы до его содержимого можно было добраться без современного нам снаряжения для подводного плавания), но подчиненные капитана сумели перетащить на свой корабль с «Золотого руна» многие из его пушек. Сам же Баннистер, как всегда, сумел удрать и находился уже где-то далеко.

Губернатора Молсуорта, однако, такой исход не устраивал. Баннистер ведь угнал большое судно (причем английское), сумел избежать повторного суда и – вполне возможно – казни, довел губернатора Линча до преждевременной кончины, угрожал правительственным чиновникам судом, вступил в сговор с широко известными пиратами, грабил суда в открытом море и нанес поражение кораблям английского королевского военно-морского флота. Поэтому Молсуорт решил, что все равно поймает этого пиратского капитана, даже если ему придется потратить на это всю свою оставшуюся жизнь.

Однако у него ушло на это гораздо меньше времени.

Чуть позже, в том же году, «Селезень» настиг Баннистера возле Москитового берега – никому не принадлежащей территории, покрытой тропическими лесами и болотами и тянущейся вдоль восточного побережья современных нам Никарагуа и Гондураса. В январе 1687 года Спрейг и его люди захватили там Баннистера и небольшую группу его людей, притащили их на борт «Селезня» и пошли обратно в Порт-Ройал.

Во время этого плавания Баннистер скорей всего напряжено размышлял о том, как ему вести себя во время предстоящего суда. Однако Молсуорт отнюдь не горел желанием устраивать такое рискованное мероприятие, как судебное разбирательство. Вместо этого он приказал Спрейгу казнить Баннистера на борту «Селезня», когда это судно уже будет входить в гавань Порт-Ройала. Ни официальных обвинений, ни судебного разбирательства, ни вердикта присяжных. Подобный поступок английских официальных лиц по отношению к гражданину Англии был очень даже необычным и абсолютно незаконным. Единственный вопрос состоял в том, решится ли капитан Спрейг исполнить подобный приказ.

Двадцать восьмого января 1687 года, когда «Селезень» вошел в гавань Порт-Ройала, весь город увидел, что на одной из его рей – горизонтальном брусе, к которому крепятся паруса – болтаются мертвые тела пиратов. Предварительно связав руки, Баннистера и трех его сообщников повесили за шею. Через какое-то время тела висельников сняли с реи и выбросили в море.

Молсуорт, придя в восторг, накатал донесение в Лондон. Данная казнь через повешение, писал он, была «зрелищем, вызвавшим большое удовлетворение у всех добропорядочных людей и ужас у всех приверженцев пиратов, поскольку такого рода наказание очень сильно отвадит всех остальных, и именно по этой причине я уполномочил капитана Спрейга применить данное наказание».

Хотя такие действия Молсуорта и были незаконными, он никак не хотел снова попытаться наказать Баннистера при помощи судебного разбирательства. «Я узнал из писем, которые [Баннистер] написал… что он намеревается заявить, что все, что он сделал, его заставили сделать французы. Не знаю, насколько сильно это повлияло бы на присяжных Порт-Ройала, но я рад, что данное дело им на рассмотрение не передавалось».

Больше никакой информации о Баннистере Джон Маттера найти не смог. Поэтому примерно через месяц после того, как он начал эти изыскания, он упаковал свои вещи в сумки и забронировал себе билет на самолет из Лондона в Доминиканскую Республику. Сев в такси и поехав в аэропорт, он отправил Чаттертону письмо по электронной почте.

«Приятель, у меня есть для тебя кое-какая история», – написал он.