Текст книги "Охотники за пиратами"

Вскоре в этом проекте остались только Чаттертон, Колер и еще несколько человек. Чаттертон начал забираться в самые опасные уголки затонувшей подлодки, в которых было так тесно и в которых имелось так много торчащих во все стороны обломков, что даже поселившиеся там угри – и те, наверное, с трудом выбирались наружу. Однако при каждом погружении он, казалось, лишь все больше и больше удалялся от ответа, которого так напряженно искал.

Их отношения с женами становились все более холодными и напряженными. Чтобы спасти свой брак, Колер перестал заниматься этой подводной лодкой и вообще подводным плаванием. В 1995 году Чаттертон оказался на таком перепутье, на котором еще ни разу в своей жизни не бывал. Он задействовал для работы над этой немецкой подводной лодкой всего себя и все, что он знал о подводном плавании и жизни. Но его усилия по-прежнему были безрезультатными.

В приступе ярости и негодования он нашел и идентифицировал несколько других затонувших судов – что другие ныряльщики сочли бы вполне достаточным для того, чтобы считать свою карьеру ныряльщика успешной, – но он лишь еще больше впадал в отчаяние. В 1996 году его брак с Кэти распался, он почти обанкротился, а Нейгл – которого он обожал – умер полным банкротом. Когда кто-нибудь пытался утешить Чаттертона, тот говорил: «Я уже больше не знаю, кто я такой».

Однако к 1997 году Колер уладил свои семейные проблемы и вернулся в проект. Чаттертон разработал окончательный план по идентификации этой затонувшей немецкой подлодки – план, который воплотил в себе все жизненные принципы Чаттертона и который, как показалось Колеру, мог привести к трагическому исходу. Проникнув в помещение, из которого, казалось, выбраться было невозможно, Чаттертон нашел там ящик, по которому можно было идентифицировать подлодку, но тут вдруг заметил, что у него в баллоне уже не осталось воздуха. Задержав дыхание, он вытолкал ящик через узкое отверстие Колеру, а затем сбросил с себя свой баллон и изо всех сил поплыл к своему товарищу. Некоторое время спустя ящик раскрыл секрет подлодки, и ее обозначение стало известным. Данный проект забрал шесть лет работы, три жизни, два брака и все сбережения двух человек. Однако Чаттертон все-таки получил ответ, который искал.

Весной 1998 года один из друзей Чаттертона пригласил его на вечеринку в отеле на Манхэттене, обещая вкусную еду и возможность встретиться с одной женщиной, с которой этот друг был знаком. Чаттертон ненавидел торжественную одежду и всякие формальности, но он с симпатией относился к этому своему другу, а потому согласился прийти.

В тот субботний вечер он подъехал к отелю на своем мотоцикле «Харлей-Дэвидсон Роуд Кинг» коричневато-оранжевого цвета и оставил ключ от него служащему отеля. На вечеринке его познакомили с Карлой Мадригал – сорокашестилетней женщиной, которая работала менеджером операционных систем в крупной частной авиакомпании, базирующейся в городе Вашингтон. Карла обладала такой красотой, какая нравилась Чаттертону – красотой естественной, без лишней косметики и украшений. Эта женщина была стройной, с еле заметными веснушками и высокими скулами. Она носила на шее ожерелье с золотой буквой «С», которое невольно привлекло его внимание.

Они стали разговаривать и проговорили несколько часов, почти не замечая окружавших их людей. В конце вечеринки Чаттертон предложил Карле встретиться еще раз. Она спросила, почему он то и дело поглядывал на ее ожерелье. Он рассказал ей об одном затонувшем судне, которое он обнаружил в тот период своей жизни, когда ему казалось, что он уже не знает, как ему жить дальше. Этим судном был пароход «Каролина», название которого на английском языке начиналось на букву «С». Он узнал об этом, обнаружив на кормовой части его корпуса латунные буквы, представляющие собой название судна. Выполнены эти буквы были весьма своеобразным шрифтом, которого он никогда не видел раньше и который был точь-в-точь таким, как у буквы «С» на ее ожерелье.

В то лето Чаттертон согласился присоединиться к элитной команде американских и британских ныряльщиков, отправляющихся в экспедицию к судну «Британник» – своего рода брату-близнецу знаменитого «Титаника». Это судно затонуло неподалеку от греческого острова Кея и лежало на правом борту на глубине четырехсот футов – то есть на глубине, являющейся почти предельной даже для самых лучших ныряльщиков мира. Даже еще до начала этой экспедиции ее стали называть одной из самых амбициозных за всю историю дайвинга. Чаттертон в этой экспедиции должен был стать первым в истории ныряльщиком, который будет использовать на «Британнике» изолирующий дыхательный аппарат – ребризер.

Ребризеры, основанные на использовании соленоидов, датчиков и химических абсорбентов для обработки выдыхаемого газа, позволяют ныряльщикам погружаться глубже и работать с большей эффективностью, чем раньше. Данная технология тогда была самой передовой, но пока еще толком не отработанной: уже несколько ныряльщиков погибли, используя это новое устройство. Экспериментируя с ребризером во время подготовки к экспедиции на «Британник», Чаттертон более десяти раз едва не расстался со своей жизнью, и ему было нужно, чтобы при погружении к «Британнику» данное устройство работало безупречно.

Для многих его план казался самоубийством. Он собирался забраться в котельное отделение, чтобы попытаться найти там ответ на вопрос, почему данное судно затонуло так быстро. Более опасного на этом судне места для ныряльщика никто не мог себе даже и вообразить. Судя по схемам палубы, ныряльщику пришлось бы протиснуться через пожарный туннель, который был таким узким, что повернуть назад в нем было попросту невозможно. В практике ныряния на большую глубину невозможность повернуть назад была зачастую самым последним ощущением, которое ныряльщик испытывал в своей жизни.

Чаттертон не стал попусту тратить время, когда он нырнул в море и доплыл до этого затонувшего судна. Пробравшись через трещину в носовой части «Британника», он выяснил, где находится пожарный туннель, и стал протискиваться в него. Он оказался еще более узким, чем Чаттертон предполагал: слева и справа от него оставалось лишь по нескольку дюймов свободного пространства. Он проверил показания своего глубиномера: 375 футов. Сумасшедшая глубина.

Он стал медленно продвигаться вперед мимо зазубренных труб, перепутавшихся проводов, обвалившихся поручней и острых, как бритва, кораллов. Это было самым худшим местом из всех, в каких он когда-либо бывал на затонувших судах. Стоит ему допустить всего лишь одну оплошность: например, зацепиться за невидимый ему опасный объект или запутаться в свисающих проводах – и он окажется в ловушке. А ведь пройдет не один час, прежде чем его приплывут искать, да и то если кто-нибудь правильно определит, где он может находиться.

В течение некоторого времени он потихоньку пробирался вперед. Преодолев более ста футов, он оказался в котельном отделении и сразу же проверил панель управления ребризером.

Его экран ничего не показывал.

Это означало, что компьютер, управляющий ребризером, вышел из строя. Теперь у него не имелось никакой информации о том, какой концентрацией кислорода он дышит и что ему нужно делать, чтобы поддерживать нормальное функционирование своего организма и избежать смерти. Кроме того, у него не имелось при себе запасного баллона: пожарный туннель был таким узким, что Чаттертон оставил свой запасной баллон возле якорного каната. У него мелькнула мысль, что пора прощаться с самим собой.

Но разве он был из тех людей, которые станут сдаваться и царапать предсмертную записку родственникам в ожидании своей скорой гибели? Он видел, как другие ныряльщики делали это. Но он не собирался погибать подобным образом. Он начал добавлять кислород вручную. Если он станет добавлять слишком много, он может отравиться, судорожно задергаться, потерять свой регулятор и утонуть. Если он станет добавлять слишком мало, он может потерять сознание и опять же утонуть. Ему нужно как-то умудриться выбрать правильную дозу. Он подрегулировал процесс смешения и замер в ожидании того, сможет его организм функционировать нормально или нет.

Сознания он не потерял.

Теперь ему было нужно как-то отсюда выбраться. Он не мог повернуть назад, а потому стал потихоньку пятиться дюйм за дюймом по туннелю, в который он с таким большим трудом забрался. Все его инстинкты призывали его поторопиться, но он знал, что в результате порывистых движений он может за что-нибудь зацепиться и застрять.

Он выбрался из туннеля некоторое время спустя, напряженно думая при каждом вдохе, а не станет ли этот вдох для него последним. Доплыв до якорного каната, он схватил запасной баллон и начал подъем на поверхность, который – чтобы обеспечить декомпрессию – должен был занять три часа.

Вечером того дня Чаттертон поехал на такси в маленький магазинчик компьютерной и бытовой техники и купил там ножовочное полотно и паяльный пистолет. Вернувшись в свой гостиничный номер, он стал ремонтировать ребризер. Это едва не привело к пожару (из-под двери его номера в коридор уже даже повалил дым), но через несколько часов он каким-то чудом восстановил работоспособность ребризера.

Чаттертон вернулся на исследовательское судно и снова отправился на затонувший «Британник». Всего за эту экспедицию он совершил шесть погружений. Ребризер выходил из строя при трех из них. Чаттертон так и не выяснил, почему «Британник» затонул так быстро, но он побывал в таких местах этого судна, добраться до которых под водой считалось невозможным. И хотя в журналах были напечатаны фотографии, сделанные во время этой экспедиции, ни один фотограф не смог бы запечатлеть чувство, которое Чаттертон при этом испытывал.

В ноябре 2000 года служба телевещания «Пи-би-эс» показала специальный двухчасовой выпуск своего научно-популярного документального телесериала «Нова», посвященный той таинственной немецкой подводной лодке. Чаттертон и Колер были в нем ключевыми фигурами, и этот выпуск получил один из самых высоких рейтингов за всю историю данного телесериала. Некоторое время спустя Чаттертон, бреясь как-то утром, почувствовал, что у него на шее появилось утолщение размером с яйцо. Хирург сделал пункционную биопсию, а затем позвонил на следующий день и попросил Чаттертона прийти к нему в клинику.

«Я сейчас немного занят, можно я приду завтра?» – спросил Чаттертон. Доктор ответил отрицательно, и Чаттертон осознал, что речь пойдет о какой-то серьезной проблеме.

Когда он явился в клинику, хирург сообщил ему, что у него сквамозная клеточная карцинома, то есть рак. Врач объяснил, как это могло возникнуть и что это означает, и посоветовал немедленно сделать операцию.

– Вы не сказали, какая это опухоль – доброкачественная или злокачественная.

– Злокачественная. Вам необходимо пройти химиотерапию и лечение рентгеновскими лучами. Вероятность того, что вы останетесь в живых – пятьдесят на пятьдесят.

Чаттертон не знал, что и сказать. Ему ведь было всего лишь сорок девять лет от роду. Однако когда он надел пальто, чтобы выйти из клиники, он подумал: «Пятьдесят на пятьдесят – это не так уж и плохо. Может, мне удастся выкарабкаться».

Сделав операцию, он вскоре стал проходить курс химиотерапии, приезжая в клинику по снегу на своем мотоцикле «Харлей-Дэвидсон» и отправляясь в тот же день заниматься строительными работами под водой, хотя и чувствовал себя слишком слабым для того, чтобы плавать. Карла сопровождала его на сеансы химиотерапии. Она высмеивала его за то особенное внимание, которое уделял ему фармацевт-гомосексуалист. «Думаю, больше никто не появляется здесь в одежде из черной кожи», – шутила Карла, хотя в глубине души она дрожала от волнения.

После химиотерапии Чаттертон начал лечение рентгеновскими лучами – пять раз в неделю на протяжении двух месяцев. К концу этого курса он уже не мог поднять свой водолазный шлем. Однако доктора проявляли сдержанный оптимизм. Они говорили, что немножечко везения – и все закончится благополучно.

Несколько недель спустя Чаттертон руководил бригадой водолазов, занимавшихся грандиозной работой в квартале Бэттери-Парк-Сити на Манхэттене. Данная подводная строительная площадка отличалась от обычных площадок такого рода: работы на ней велись под Всемирным финансовым центром, находящемся совсем рядом – по другую сторону улицы Вест-стрит – от Всемирного торгового центра.

Одиннадцатого сентября 2001-го года Чаттертон находился в вагончике своей компании. Вдруг он услышал гул, а затем грохот взрыва. Выскочив наружу и посмотрев вверх, он увидел оранжево-черный огненный шар, вырвавшийся из стены северной башни Всемирного торгового центра. Когда вокруг начали падать обломки, он заскочил обратно в вагончик. Обломки затарабанили по рифленой жестяной крыше вагончика. Когда эти звуки прекратились, он снова вышел наружу и попал в мир хаоса и пронзительных криков. Он помог подняться на ноги четырем японским туристам, обрызганным кровью. Кругом валялись мертвые тела.

Чаттертон, пробежав полсотни ярдов, заскочил в будку, в которой находились средства связи, и схватил трубку переговорного устройства: десять его водолазов находились в воде, и нужно было срочно вернуть их на поверхность. Он приказал им бросить все и вернуться на базу. Затем он снова выбежал наружу.

После того как все его водолазы вылезли из воды, один из них показал на южную башню: «Еще одна!»

Чаттертон увидел, как в здание ударяется второй самолет и как оттуда падают люди. К этому времени вагончик Чаттертона «реквизировало» пожарное депо: оно разместило в нем свой командный пост. Некоторое время спустя южная башня упала на вагончик, убив при этом пятерых из нью-йоркских пожарных высшего ранга. Неподалеку какой-то мужчина свалился в реку. Чаттертон и его водолазы вытащили его из воды.

В течение нескольких следующих часов Чаттертон помогал людям садиться на паромы, пока эти паромы не перестали прибывать. Он сел на последний из прибывших в этот день и оглянулся на изуродованный Нью-Йорк. Оказавшись в Нью-Джерси, он нашел транспорт, на котором можно было добраться домой, и позвонил оттуда Карле, уехавшей по делам в Аргентину. Карла начала плакать и сказала ему, что видела все по телевизору. Слушая репортаж корреспондента, она боялась, как бы с ним, Чаттертоном, не произошло самого ужасного, однако у нее не появилось ощущения, что он погиб – она лишь чувствовала, что он помогает людям. А еще она сказала ему, что любит его.

Чаттертон вернулся к своей работе несколькими неделями спустя, однако душа у него к ней не лежала. Ездить на работу ему было далеко, развалины небоскребов вызывали горькие воспоминания, да и занят он был главным образом организацией труда подчиненных ему водолазов, а не погружениями в воду. В январе 2002 года он женился на Карле. А затем он разработал план.

Он станет преподавателем истории. Еще после возвращения из Вьетнама он прослушал в колледже ряд лекций по истории и полюбил этот предмет после того, как совершил множество погружений к затонувшим судам, имеющим историческое значение. Он поступил в университет Кин в Нью-Джерси и перестал работать водолазом. Чаттертон занимался этой работой в течение целых двадцати лет, но интерес к ней у него уже пропал.

Он закончил первый семестр только на отличные оценки и готовился приступить ко второму, когда ему позвонили с телеканала кабельного телевидения «История». На этом канале создавали передачу, посвященную затонувшим кораблям, и им требовались ведущие. Несколькими днями позже Чаттертон и Колер – которые когда-то были заклятыми врагами – были заслушаны в качестве претендентов на двух телеведущих, работающих вместе.

Они понравились продюсерам, и те подписали с ними контракт на восемь выпусков программы. Программа эта должна была называться «Детективы морских глубин», а ее незатейливая суть заключалась в том, что раз в неделю два ныряльщика рассказывают о том, как они расследовали тайну, связанную с тем или иным кораблекрушением, то есть как они искали соответствующие сведения на суше и погружались к затонувшему судну в морскую глубину. Чаттертон со своим зычным баритоном идеально подходил для роли рассказчика.

Эту программу начали показывать по телевидению в 2003 году, и она сразу завоевала огромную популярность. Чаттертон успевал участвовать в съемках между занятиями в университете, а вот Колеру было трудно сочетать участие в съемках со своей семейной жизнью и бизнесом, а потому после восьми выпусков он сказал, что с него хватит. Его заменили тридцатипятилетним Майклом Норвудом – симпатичным и опытным британским ныряльщиком, который удачно дополнял Чаттертона на телеэкране.

Чаттертон и Норвуд очень быстро подружились. В декабре 2003 года участники программы отправились в Палау (островное государство, находящееся в западной части Тихого океана), чтобы совершить ряд погружений к судну «Перри» – американскому боевому кораблю времен Второй мировой войны, затонувшему на глубине 270 футов. К ведущим должен был присоединиться кинооператор Дэнни Кроуэлл – опытный ныряльщик и ветеран событий, связанных с попытками идентифицировать затонувшую немецкую подводную лодку.

Погрузившись в воду возле затонувшего корабля, Кроуэлл стал двигаться вниз вдоль якорного каната. За ним последовали Норвуд и Чаттертон. Находясь уже возле дна, Норвуд вдруг стал двигать ладонью возле своего горла, подавая сигнал о том, что нет воздуха. Это показалось Чаттертону странным: ведь все трое пробыли в воде лишь несколько минут.

Через пару секунд регулятор Норвуда выпал из его рта. Чаттертон немедленно заменил его на свой собственный запасной регулятор. Норвуд стал дышать нормально, но вел себя очень вяло, а выражение лица у него было отрешенным. Чаттертон попытался помочь Норвуду двигаться вверх вдоль якорного каната. Он делал знаки руками и дергал Норвуда за руку, но тот на это никак не реагировал.

Чаттертон и Кроуэлл изо всех сил попытались поднять Норвуда на поверхность. Они стали тащить его вдоль якорного каната, но левая ладонь Норвуда так сильно сжимала канат, что было трудно сдвинуть его с места. Чаттертон и Кроуэлл стали разжимать его пальцы и силой поднимать его вверх – по нескольку футов за раз. Минутой позже он перестал дышать. Его глаза оставались открытыми: в них не было ни страха, ни паники. Он просто смотрел куда-то в пустоту. Еще пара секунд – и Норвуд начал опускаться на дно, а его легкие, по-видимому, стали наполняться водой.

Теперь жизнь Норвуда зависела от того, насколько быстро удастся поднять его на поверхность. Однако если поднять его очень быстро, это может привести к декомпрессионной болезни с летальным исходом, но он ведь уже тонул, а потому Чаттертон надул компенсатор плавучести Норвуда, и тот стал стремительно подниматься вверх, к судну. Сам же Чаттертон и Кроуэлл остались на глубине, чтобы дать возможность азоту выйти из их организма – тягостное, но необходимое ожидание. Чаттертон молил Бога о том, чтобы, когда он, Джон, окажется на поверхности, он увидел Норвуда пьющим пиво и рассказывающим какой-нибудь анекдот. Этот парень и вправду умел загнуть хороший анекдот. Однако Чаттертон только что видел глаза Норвуда: из такого состояния люди к жизни обычно уже не возвращаются.

Когда Чаттертон в конце концов вернулся на судно, Норвуд лежал на палубе в своем снаряжении ныряльщика, он был мертв. Чаттертону рассказали, что пловец-спасатель попытался сделать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, но это не помогло. Норвуду было тридцать шесть лет. Он пребывал в хорошей физической форме, не курил и отличался большой энергичностью.

Чаттертон стал таращиться в воду, восстанавливая в памяти ход событий, пытаясь найти какое-то объяснение случившемуся или понять, кто виноват, но винить в случившемся было некого. Норвуд все делал правильно. Это была уже девятая по счету смерть под водой, свидетелем которой Чаттертону довелось стать. Да, прямо на его глазах погибли в разное время девять человек, которые имели какие-то свои жизненные планы и у которых были близкие люди, любившие их.

Чаттертона прямо здесь, на борту судна, стали одолевать вопросы.

«Хочу ли я заниматься этим и дальше? Не слишком ли я очерствел от смертей, свидетелем которых был, и не понимаю, что это вполне может произойти и со мной? Стоит ли дайвинг того, чтобы ради него умирать?»

На эти вопросы он смог ответить самому себе, когда состояние шока прошло.

«Никто не живет вечно. Человек должен быть тем, кто он есть. Я – ныряльщик».

Местные власти в Палау списали данную смерть на сердечный приступ, однако это было всего лишь предположением. Когда Чаттертон вернулся в Соединенные Штаты, он и Карла решили, что переедут в штат Мэн, чтобы оказать помощь вдове Норвуда, которую звали Диана.

Рождество в тот год воспринималось как-то совсем по-другому. В течение менее трех лет Чаттертону довелось одолеть рак, увидеть, как неподалеку от него падают башни Всемирного торгового центра, и стать свидетелем смерти близкого друга. Под звон бокалов и громкие тосты, предвещающие скорое наступление нового 2004 года, он сделал дополнение к своим жизненным принципам: сделай это сейчас. Завтрашний день не гарантирован никому.

Для Чаттертона смерть Норвуда означала конец программы «Детективы морских глубин», но телеканал «История» затем возобновил съемки данного телесериала, уговорив Колера снова стать вторым ведущим. Летом 2004 года книга «Ныряющие в темноту» (моя книга о попытках Чаттертона и Колера идентифицировать затонувшую немецкую подводную лодку времен Второй мировой войны) стала бестселлером и была издана на нескольких языках. Программа «Детективы морских глубин» по-прежнему добивалась высоких рейтингов, а выпуск телесериала «Нова», посвященный попыткам идентификации затонувшей немецкой подлодки, снова и снова показывали на «Пи-би-эс». Менее чем за два года Чаттертон и Колер превратились из обычных, никому не известных работяг в знаменитых на весь мир аквалангистов.

Телесериал «Детективы морских глубин» показывали по телевидению до конца 2005 года, когда телеканал «История» решил прекратить его съемки. Данный сериал не сходил с телеэкранов в течение пяти сезонов и насчитывал в общей сложности пятьдесят пять выпусков. После закрытия проекта Чаттертон остался без работы – впервые за более чем двадцать лет. Друзья и коллеги уговаривали его расслабиться, перевести дух и закончить с дайвингом. Ему уже исполнилось пятьдесят четыре года, всего лишь четыре года назад он поборол рак и пережил теракт во Всемирном торговом центре. В общем, в силу его возраста и состояния здоровья ему было весьма нежелательно продолжать заниматься рискованными погружениями на морскую глубину, хотя они его и прославили.

Чаттертон, однако, решил вместе с Колером отправиться на «Титаник». Работа над этим проектом завершилась в 2006 году. Друзья Чаттертона снова стали уговаривать его успокоиться и перестать рисковать.

«Потрать свои деньги на то, чтобы приобрести себе будущее, – говорили они ему. – Купи себе прачечную самообслуживания или многоквартирный дом – ну то есть что-нибудь такое, за чем нужно будет только присматривать».

Он приценивался и к этим, и к другим вариантам. Во всех них имелся смысл. Ни один из них, правда, не позволял ему чувствовать себя Джоном Чаттертоном. Но что еще остается ныряльщику, который сумел найти и идентифицировать затонувшую немецкую подводную лодку, проделал новаторскую работу на «Титанике», исследовал «Лузитанию» и «Британник», одолел «Андреа Дориа»? Ему что, опять нырять к тем же затонувшим судам? Ему ведь скоро исполнится пятьдесят пять лет. Максимум, что сможет выдержать его организм, – это еще одну грандиозную экспедицию.

Поэтому он стал собирать информацию о других затонувших судах и звонить знаменитым ныряльщикам, живущим в различных странах мира. За несколько месяцев он составил список потенциальных проектов работы на затонувших судах. Каждый из этих проектов был достойным его, Чаттертона, и интересным, но ни один из них не был грандиозным. Чаттертон ежедневно занимался с гирями и гантелями, ел салаты и бегал на рассвете на большие дистанции – то есть делал все для того, чтобы быть в хорошей физической форме, когда наступит его момент. Он попытался быть вежливым, когда его консультант по финансовым вопросам посоветовал ему приобрести франшизу компании «Данкин Донатс»[23]23
  Dunkin’ Donuts (англ.) – одна из крупнейших в мире сетей кофеен, основу меню которых составляют кофе и пончики.


[Закрыть].

И так продолжалось месяцами, пока в Доминиканской Республике Чаттертон не встретил Джона Маттеру и не услышал от него рассказы о нескольких затонувших испанских галеонах – судах, перевозивших редкие сокровища невообразимой ценности и красоты. Кораблях, которые никто до сих пор не смог найти. Чтобы заняться поисками такого галеона, Чаттертону пришлось бы вложить в этот проект все накопленные им деньги, объединить усилия с малознакомым человеком, отправиться в страну третьего мира и взяться за задачу, которую никто не мог решить на протяжении уже не одного столетия. Однако когда он протянул свою руку над обеденным столом, чтобы пожать руку Маттере, у него мелькнула в мозгу только одна мысль: «Сделай это сейчас, ибо завтрашний день не гарантирован никому».