Текст книги "Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери"

Другими словами, как выразился Хэрлан Стигел: «Движутся ли эти мертвецы по какому-то странному, извращенному, упоротому эволюционному пути?»

За последние три дня до Лилли донеслось немало из этих бессвязных рассуждений, но она не обращала на них внимания. Времени на догадки или анализ ситуации у нее не было. Чем дольше мертвецы не нападали на палаточный городок, тем более уязвимой она себя чувствовала, несмотря на все меры предосторожности. Теперь были установлены почти все палатки, а по периметру площадки выстроилась баррикада из припаркованных автомобилей, и стало спокойнее. Люди обосновались на новом месте и стали держаться особняком. Несколько костров и плит, на которых готовили еду, быстро гасили из-за опасений, что поднимающийся дым или запахи привлекут нежданных гостей.

И все же каждую ночь Лилли становилось все страшнее. Казалось, надвигался холодный фронт. По ночам небо прояснялось, облака расходились, и каждое утро неровная земля, ограды и брезентовые палатки покрывались инеем. Похолодание резонировало с мрачными предчувствиями Лилли. Что-то ужасное казалось неизбежным.

Однажды ночью, перед тем как лечь спать, Лилли Коул достала из рюкзака небольшой переплетенный в кожу бумажный календарь. За недели, прошедшие с начала эпидемии, отказали практически все персональные устройства. Электричества не стало, мощные батареи исчерпали свой ресурс, все провайдеры испарились, и мир вернулся к основам: кирпичам, раствору, бумаге, огню, плоти, крови, поту и, по возможности, к внутреннему сгоранию. Лилли всегда была любительницей аналогового мира – ее дом в Мариетте полнился виниловыми пластинками, транзисторными радиоприемниками, механическими часами и валявшимися повсюду первыми изданиями книг, – поэтому она без труда начала вести хронику эпидемии в маленьком черном блокноте с выцветшим логотипом «Американской семейной страховой компании», тисненным золотом на обложке.

Той ночью она поставила жирный крест в квадрате, помеченном «Четверг, 1 ноября».

Следующим днем было второе ноября, и в этот день судьбе Лилли – как и многих других – суждено было бесповоротно измениться.

Пятничное утро выдалось ясным и морозным. Лилли проснулась, как только рассвело, подрагивая в своем спальном мешке. Нос ее был таким холодным, что, казалось, онемел. Она принялась второпях натягивать на себя всю одежду и почувствовала, как заныли ее суставы. Поспешив вылезти из палатки, она на ходу застегнула пальто и взглянула на палатку Джоша.

Здоровяк уже был на ногах и делал зарядку, одетый в рыбацкий свитер и пуховый жилет. Обернувшись, он заметил Лилли и спросил ее:

– Ну что, холодно?

– Давай сразу перейдем к следующему глупому вопросу, – ответила она, подойдя к его палатке и протянув руку за термосом дымившегося быстрорастворимого кофе, который Джош сжимал в своей огромной затянутой в перчатку руке.

– Люди запаниковали из-за погоды, – мягко сказал он, передав ей термос. Он кивнул в сторону трех грузовиков, стоявших заведенными на дороге у другого конца площадки. Пока он говорил, изо рта у него вылетали клубы пара. – Мы собираемся поехать в лес, собрать дров – столько, сколько удастся увезти.

– Я поеду с вами.

Джош покачал головой:

– Я только что говорил с Чадом – похоже, он хочет, чтобы ты присмотрела за его детьми.

– Ладно. Без проблем. Мне все равно.

– Это оставь себе, – сказал Джош, указывая на термос. Он взял топор, который был прислонен к его палатке, и улыбнулся Лилли: – Вернусь к обеду.

– Джош, – произнесла она, поймав его за рукав, пока он не отвернулся. – Будь в лесу осторожен.

Его улыбка стала шире.

– Само собой, куколка… Само собой.

Он повернулся и пошел к гравийной дороге, над которой висело облако выхлопных газов.

Лилли посмотрела, как люди расселись по кабинам, запрыгнули на подножки и залезли в кузова машин. В тот момент она не поняла, сколько шума производили три больших грузовика, которые одновременно заполнялись пассажирами: то и дело раздавались громкие голоса и хлопали дверцы, а воздух наполнялся угарным газом.

В процессе сборов ни Лилли, ни кто-либо еще не подумал, как далеко разнеслись звуки их отъезда в верхушках деревьев.

Лилли первой почувствовала опасность.

Бингэмы оставили ее в цирковом шатре присматривать за четырьмя девочками, которые резвились на ковре из прелой травы, бегая среди складных столиков, поставленных друг на друга ящиков из-под персиков и баллонов с бутаном. Внутри цирковой шатер освещался самодельными световыми фонарями – в потолке были проделаны отверстия, позволявшие солнцу попадать под навес, – а полотняные стены были насквозь пропитаны запахом плесени и перепревшего сена, десятилетиями лежавшего рядом с ними. Поставив на холодный земляной пол три сломанных садовых кресла, девочки как раз играли в музыкальные стулья.

Лилли должна была обеспечивать музыку.

– Да-ду-ду-ду… Да-да-да-да… – монотонно напевала Лилли своим слабым и тонким голосом один из старых хитов группы «Полис», пока девочки хихикали и бегали вокруг стульев.

Лилли задумалась. Через огромный проем с одной стороны шатра она смотрела на лагерь, широкая полоса которого виднелась в сером свете дня. На улице было пустынно: те, кто не отправился на вылазку, в основном сидели в своих палатках.

Лилли было страшно. Сквозь далекие деревья пробивалось холодное солнце, в огромном шатре слышался шепот ветра. Высоко на холме в бледном свете танцевали тени. Лилли показалось, что где-то там, возможно за деревьями, она расслышала шаркающие звуки, но она не была уверена. Может, это было всего лишь ее воображение. Может, это всего лишь шорохи внутри пустого трепещущего шатра обманывали ее уши.

Она отвернулась от входа и осмотрелась в поисках оружия. Около тачки с землей она заметила лопату, а затем увидела несколько садовых инструментов в грязном ведре. Из пластикового мусорного бака выглядывали остатки завтрака – бумажные тарелки с засохшей фасолью и омлетом из порошковых яиц, скомканные обертки от буррито, пустые коробочки из-под сока, – а рядом с ним стоял пластмассовый контейнер с грязными столовыми приборами. Приборы были из одного из модернизированных фургонов-пикапов, и Лилли разглядела в контейнере несколько острых ножей, но в основном там лежали пластиковые ложки-вилки с налипшими на них остатками пищи. Лилли задумалась, насколько эффективна такая ложка-вилка могла бы быть в борьбе против чудовищного слюнявого каннибала.

Она молча прокляла руководителей лагеря за то, что они не оставили огнестрельного оружия.

В палаточном городке остались престарелые жители – мистер Раймс, пара старых дев из Стокбриджа, восьмидесятилетний учитель на пенсии О’Тул, двое братьев-стариков из брошенного дома престарелых в Мейконе, – а также несколько женщин, большая часть которых сейчас была слишком занята стиркой и философской болтовней у дальней ограды, чтобы заметить хоть что-то подозрительное.

Помимо них, в лагере были только дети – из десяти семей. Некоторые еще прятались от холода в палатках, другие – пинали футбольный мяч у разрушенного фермерского дома. Каждую стайку ребятишек караулила женщина, ответственная за них.

Снова посмотрев сквозь проем, Лилли увидела в отдалении Меган Лафферти, которая сидела высоко на крыльце сгоревшего дома и делала вид, что следит за детьми, а не курит травку. Лилли покачала головой. Меган должна была присматривать за детьми Хеннесси. Страховой агент из Атланты Джерри Хеннесси уже несколько дней довольно неосмотрительно развлекался с Меган. Дети Хеннесси по возрасту были едва ли не самыми младшими в лагере: им было восемь, девять и десять лет. Самыми младшими детьми в палаточном городке оставались близняшки Бингэм и Рути, которые в это мгновение остановили игру и нетерпеливо смотрели на свою взволнованную няньку.

– Ну же, Лилли, – окликнула ее Сара Бингэм, отдуваясь у стопки ящиков из-под фруктов, положив руки на бедра. На ней был красивый, стильный свитер под ангору, который сводил Лилли с ума. – Пой еще!

Лилли снова повернулась к девочкам:

– Прости, милая, я просто…

Она замолчала, услышав звук, который шел с улицы, из-за деревьев. Звук был похож на скрежет, с которым штурмовали борт накренившегося корабля… Или на скрип, с которым медленно закрывали дверь дома с привидениями… Или, что более вероятно, на треск, с которым зомби тяжело ступали по бурелому.

– Девочки, я…

Раздался еще один звук, который оборвал Лилли на полуслове. Она резко развернулась ко входу в шатер, услышав громкий шорох, донесшийся с востока, нарушив спокойствие в ста ярдах от них, среди зарослей шиповника и кизила.

Оттуда неожиданно взлетела стайка сизых голубей, а за ними, подобно фейерверку, в воздух взмыли опавшие листья. Замерев от неожиданности, Лилли смотрела, как голуби серо-черными пятнами сформировали в небе неизвестное созвездие.

Словно повинуясь цепной реакции, у дальней кромки площадки вспорхнули еще две стайки голубей. Трепетавшие птицы беспокойно метались, рассеиваясь и вновь собираясь в косяки, подобно чернильным пятнам, колеблющимся в чистом бассейне.

Сизых голубей в этом регионе было полно – местные даже назвали их «небесными крысами», утверждая, что мясо их вообще-то было довольно вкусным, если снять его с костей и поджарить на гриле, – но в последнее время их внезапное появление стало означать кое-что гораздо более страшное и пугающее, чем потенциальная возможность поесть.

Кое-что, что согнало птиц с насиженных мест и теперь приближалось к палаточному лагерю.

Глава третья

– Девочки, слушайте меня, – Лилли подскочила к младшей из дочек Бингэмов и взяла ее на руки. – Нужно, чтобы вы пошли со мной.

– Зачем? – Сара одарила Лилли фирменным взглядом недовольного подростка. – Что случилось?

– Милая, не спорь со мной, пожалуйста, – мягко сказала Лилли, и ее взгляд осадил девочку не хуже электрохлыста.

Сара поспешно повернулась, взяла близняшек за руки и повела их к выходу из шатра.

Лилли как вкопанная остановилась в проеме, заметив, как из леса в сорока ярдах от них возник первый зомби – крупный мужчина с лысым черепом синюшного цвета и молочно-белыми глазами, – и тут же стала заводить девочек обратно в шатер, сжимая в руках Рути и, еле дыша, бормоча:

– Меняем план, девочки, меняем план.

Быстро загнав детей обратно во мрак пропахшего плесенью пустого циркового шатра, Лилли усадила Рути на прелую траву около большого чемодана.

– Сидите очень тихо, – прошептала она.

Сара встала рядом, с близняшками по обе стороны от себя. На лице ее застыл ужас, глаза округлились.

– Что происходит?

– Просто тихонько сидите здесь.

Лилли поспешила обратно ко входу в шатер и вступила в схватку с тяжелым куском материи, служившим дверью, который был подвязан веревками на высоте десяти футов[15]15
  Британская мера длины; примерно 30 см.


[Закрыть]. Она дергала за веревки, пока материя не рухнула вниз, закрыв проем.

Изначальный план, моментально родившийся у Лилли в голове, заключался в том, чтобы спрятать детей в одной из машин, желательно в такой, у которой был ключ в замке зажигания, на случай если придется спешно отступать. Но теперь Лилли не придумала ничего лучше, чем затаиться в пустом шатре и надеяться, что остальные жители лагеря отразят атаку.

– Давайте теперь поиграем в другую игру, – сказала Лилли, вернувшись к прижавшимся друг к другу девочкам.

Откуда-то с другой стороны площадки донесся крик. Лилли постаралась унять дрожь, пока в голове ее эхом отдавался голос: «Черт возьми, ты, тупая корова, придется тебе ради этих девочек раз и навсегда отрастить себе яйца».

– Правильно, давайте сыграем в другую игру, – отозвалась Сара, глаза которой блестели от страха.

Она понимала, что происходит. Крепче сжав ладошки своих сестер-близняшек, она вслед за Лилли прошла между двух высоких стопок ящиков из-под фруктов.

– Мы будем играть в прятки, – объяснила Лилли маленькой Рути, онемевшей от ужаса. Под руководством Лилли все четыре девочки спрятались в тени за ящиками, прижавшись к земле и тяжело дыша. – Шевелиться нельзя. И нужно сидеть очень, очень, очень тихо. Хорошо?

Голос Лилли как будто бы ненадолго успокоил их, но даже самая младшая из девочек понимала, что это была не игра, не притворство.

– Я сейчас вернусь, – шепнула Лилли Саре.

– Нет! Подожди! НЕ УХОДИ! – Сара схватилась за пуховик Лилли, ни в какую не желая отпускать ее; в глазах девочки читалась мольба.

– Я не ухожу – просто возьму кое-что в другом конце шатра.

Лилли высвободилась и на четвереньках поползла по ковру из примятой травы к стоявшим у длинного центрального стола ведрам. Она взяла лопату, прислоненную к тачке, а затем ползком вернулась в укрытие.

Все это время за колыхавшимися на ветру стенами шатра слышались ужасные звуки, которые наслаивались и нагромождались друг на друга. Воздух пронзил еще один крик, затем раздались торопливые шаги, а затем топор с треском вошел в чей-то череп. Лидия застонала, и Сара цыкнула на нее, а Лилли присела на корточки рядом с девочками. От страха у нее перед глазами все расплывалось.

Холодный ветер приподнял одну из парусиновых стенок шатра, и на короткий миг в образовавшуюся щель Лилли увидела, как стремительно развивалась атака. К уставленной палатками площадке приближалось по крайней мере две дюжины ходячих – виднелись только их грязные ноги, спотыкавшиеся, как у жертв инсульта. Жители лагеря, в основном женщины и старики, разбегались в разные стороны.

Наблюдение за атакой на время отвлекло Лилли, и она не заметила звука, раздавшегося позади девочек.

Под стенку шатра пролезла окровавленная рука, которая стала шарить по сторонам в нескольких дюймах от ног Сары.

Рука мертвеца нащупала лодыжку девочки, и Сара вздрогнула. Почерневшие ногти вцепились в нее, подобно когтям животного. Рука была потрепанной и изодранной и высовывалась из драного рукава погребального костюма, и девочка задрожала от неожиданности. Сара инстинктивно поползла прочь от нападавшего и своим движением втащила остальную часть зомби внутрь шатра.

Сестры невпопад завизжали и закричали, и Лилли вскочила на ноги, крепко сжимая лопату в потных ладонях. В дело вступили инстинкты. Лилли развернулась и занесла лопату над головой. Мертвец клацал зубами в воздухе с яростью каймановой черепахи, а Сара извивалась и брыкалась, лежа на холодной земле, вопя от ужаса и таща зомби все дальше.

Прежде чем гнилые челюсти получили шанс атаковать ее, Лилли обрушила лопату на голову зомби, и раздался глухой звон, подобный звону разбитого гонга. Удар по черепу отдался в запястьях Лилли, заставив ее отшатнуться.

Сара высвободилась из холодных пальцев и поднялась на ноги.

Лилли обрушила лопату снова… и еще раз. Металл опять издал глухой звон церковного колокола, и мертвец залился ритмично пульсировавшим потоком черной артериальной крови и прогнившего серого вещества. После четвертого удара череп с влажным треском проломился, и по прелой траве расползлась черная пена.

К этому моменту Сара подбежала к сестрам, девочки ухватились друг за друга и попятились к выходу из шатра. Глаза их были расширены, все они постанывали от ужаса. Позади них на ветру шумно колыхался огромный кусок парусины, закрывавший проем.

Лилли отвернулась от искалеченного трупа в изодранном полосатом костюме и посмотрела в сторону выхода в двадцати пяти футах от нее, но вдруг замерла и схватила Сару за рукав:

– Стой, Сара, подожди… СТОП!

Гигантский кусок парусины с другой стороны циркового шатра приподнялся на ветру, открыв взгляду Лилли по меньшей мере полдюжины ходячих, столпившихся у входа. Они рывками ковыляли прямо под навес – все взрослые, мужчины и женщины, одетые в потрепанную, забрызганную кровью одежду и собравшиеся в неуклюжую группу. Их изъеденные червями мутные глаза смотрели прямо на девочек.

– Сюда!

Лилли толкнула Сару в другой конец шатра – футах в ста пятидесяти от них, – и девочка схватила на руки малышку Рути. Близняшки поспешили за ними, поскальзываясь на влажной прелой траве. Лилли показала на нижнюю часть парусиновой стены, которая теперь была уже в ста футах, и, задыхаясь, прошептала:

– Пролезем под шатром.

На полпути до противоположной стены дорогу им преградил еще один ходячий.

Этот тощий изувеченный труп в линялом джинсовом комбинезоне, очевидно, пролез под парусиновой стенкой и теперь шел прямо на Сару. У него не было половины лица, и с одной стороны виднелись окровавленные десны и зубы. Лилли встала между зомби и девочкой и изо всех сил ударила мертвеца лопатой, обрушив весь ее вес на изуродованный череп и отбросив ходячего в другую сторону.

Зомби впечатался в центральную балку, и его вес вкупе с инерцией заставил ее пошатнуться. Растяжки лопнули. Раздался громкий треск, словно корабль столкнулся с глыбой льда, и три из четырех девочек Бингэм завизжали. Тяжелый шатер стал оседать под собственным весом, ломая остальные подпорки, как спички, и выдирая колышки из земли. Конусообразная крыша провалилась вниз, как гигантская порция суфле.

Шатер погреб под собой девочек, и мир потемнел. Воздуха не хватало, а вокруг все копошилось.

Лилли колотила руками по тяжелой материи и пыталась сориентироваться, все еще сжимая лопату. Парусина придавила ее к земле, подобно сошедшей лавине. Она услышала приглушенные стоны детей и заметила свет в пятидесяти футах от себя. Не выпуская из руки лопату, она поползла под материей к этому свету.

В конце концов она наткнулась ногой на плечо Сары и крикнула:

– Сара! Возьми меня за руку! Скажи девочкам держаться друг за друга и тяни!

В это мгновение ход времени для Лилли замедлился, как часто бывает в процессе катастроф, и несколько вещей произошли практически одномоментно. Лилли добралась до края упавшего шатра и вылезла из-под него; ветер и холод ободрили ее, и она сильно потянула на себя Сару, за которой на поверхность вынырнули еще две девочки, визжавшие, подобно кипевшему чайнику.

Лилли вскочила на ноги и помогла подняться Саре и остальным.

Одной из девочек – Лидии, которая, как утверждала Сара, была «на целых полчаса» младше своей сестры-близняшки, – не было. Лилли оттолкнула девочек от шатра и сказала им не приближаться к нему, но и не отходить далеко, а затем повернулась и заметила кое-что, от чего ее сердце замерло.

Под упавшим парусиновым куполом все кишело. Лилли схватила лопату и уставилась прямо перед собой. Ее ноги и позвоночник словно сковало льдом. Она не в силах была вздохнуть, смотря лишь на маленький комок материи, который копошился в двадцати футах от нее, – это была Лидия, отчаянно пытавшаяся выбраться наружу. Парусина заглушала крики ребенка.

Но самое страшное – из-за чего Лилли Коул и окаменела – другие комья целенаправленно, как кроты, ползли к маленькой девочке.

И тут страх отключил предохранитель в голове Лилли, и по ее жилам пробежал очистительный огонь ярости, пронизавший ее до мозга костей.

Она тут же приступила к действиям. Выброс адреналина направил ее к кромке упавшего шатра, гнев напряг все ее мускулы. Она подняла парусину и набросила ее на голову, ползком продвигаясь вперед в поисках девочки:

– ЛИДИЯ! МИЛАЯ, Я ЗДЕСЬ! ИДИ КО МНЕ, МИЛАЯ!

В расползшейся под парусиной темноте в пятнадцати футах от себя Лилли заметила маленькую светловолосую девочку, которая по-лягушачьи брыкалась, стараясь выбраться из складок материи. Лилли закричала снова, нырнула глубже под шатер, протянула вперед руку и уцепилась за свитер девочки, а затем потянула Лидию на себя что было мочи.

И тут Лилли заметила израненную руку и бескровное синее лицо, которые появились в темноте всего в нескольких дюймах[16]16
  Дюйм – британская мера длины, около 2,5 см.


[Закрыть] от ребенка. Зомби неуклюже пытался ухватить девочку за ее ботинок «Хеллоу Китти». Прогнившие неровные ногти вцепились в подошву кроссовки Лидии как раз тогда, когда Лилли смогла вырвать девочку из тисков заплесневелой материи.

Вместе с ребенком Лилли повалилась на спину, снова увидев холодный дневной свет.

Они откатились на несколько футов от шатра, и Лилли заключила девочку в медвежьи объятия.

– Все хорошо, малышка, все хорошо. Ты со мной, ты в безопасности.

Девочка всхлипывала и шмыгала носом, но времени успокаивать ее не было. Наступление на лагерь продолжалось, и вокруг раздавались гул голосов и шуршание брезента.

Все еще стоя на коленях, Лилли махнула другим девочкам, чтобы они подошли к ней.

– Так, девочки, слушайте меня. Смотрите, сейчас надо действовать быстро, очень быстро, не отходить друг от друга и делать все так, как я говорю.

Встав на ноги, Лилли перевела дух. Затем она схватила лопату, повернулась и увидела, какой хаос царил в палаточном городке.

На площадку спускалось все больше ходячих. Некоторые из них двигались группами по трое, четверо или пятеро, хрипя и пуская слюни от безумного, дикого голода.

Среди криков и всеобщего смятения – обитатели лагеря разбегались во все стороны, заводились машины, сверкали топоры, обрывались бельевые веревки – некоторые палатки содрогались от неистовых сражений, которые шли внутри, а атакующие прорывались дальше, выискивая парализованных жителей. Одна из небольших палаток завалилась набок, в ее проеме торчали ноги, отчаянно брыкавшиеся в воздухе. В другой в разгаре была неистовая трапеза: на полупрозрачных нейлоновых стенках расплывались контуры кровавых пятен.

Лилли разглядела чистую дорожку, которая вела прямо к припаркованным в пятидесяти ярдах от них машинам, и повернулась к девочкам:

– Вы должны идти прямо за мной… Хорошо? Держитесь рядом и не шумите. Ладно?

Девочки согласно закивали, и Лилли подтолкнула их в другую сторону площадки… В самое пекло.

Те, кому повезло выжить в этой необъяснимой эпидемии, быстро поняли, что главным преимуществом человека в сравнении с ожившим трупом была скорость. При благоприятных обстоятельствах человеку несложно было обогнать даже самого крепкого ходячего мертвеца. Но это физическое превосходство сходило на нет перед лицом целого стада. С каждым добавочным зомби опасность росла экспоненциально, пока жертву не поглощало медленное цунами щербатых зубов и почерневших челюстей.

Эту суровую правду Лилли довелось узнать по дороге к ближайшей припаркованной машине.

На гравийной обочине подъездной дорожки менее чем в пятидесяти ярдах от циркового шатра стоял побитый, забрызганный кровью серебристый «Крайслер-300» с багажником на крыше, под углом припаркованный в тени рожкового дерева. Стекла были подняты, но Лилли все-таки полагала, что они смогут по крайней мере попасть внутрь, если не завести машину Была даже вероятность, что ключи торчали в замке зажигания. Многие оставляли их так на случай быстрого непредвиденного бегства.

К сожалению, площадка уже кишела мертвецами, и Лилли с девочками едва смогли преодолеть десять ярдов по поросшей сорняками почве, как с обоих флангов к ним стало приближаться несколько атакующих.

– Держитесь позади меня! – крикнула Лилли своим подопечным и нанесла удар лопатой.

С резким металлическим звоном лопата обрушилась на истлевшую щеку женщины в забрызганном кровью халате, и ходячая налетела на двух шедших рядом мужчин в грязных комбинезонах, которые повалились на землю, словно кегли. Женщина же удержалась на ногах, пошатываясь от удара, замахала руками и продолжила наступление.

Когда Лилли с девочками пробежали еще пятнадцать ярдов по направлению к «Крайслеру», дорогу им преградила другая группа зомби. Лопата со свистом пронеслась в воздухе и рассекла переносицу молодого ходячего. Следующий удар пришелся на челюсть мертвой женщины в грязной норковой шубе. Еще один пробил череп сгорбившейся старухи, сквозь больничный халат которой проглядывали внутренности, но та лишь пошатнулась и дала задний ход.

В конце концов девочки добрались до «Крайслера». Лилли дернула пассажирскую дверцу и обнаружила, что она, к счастью, была не заперта. Пока толпа ходячих приближалась к машине, она аккуратно, но быстро сунула Рути на переднее сиденье. С рулевой колонки свисали ключи – опять повезло.

– Оставайся в машине, дорогая, – сказала Лилли девочке и захлопнула дверь.

Сара вместе с близняшками тем временем подскочила к правой задней двери.

– САРА! БЕРЕГИСЬ!

Вопль Лилли перекрыл стоявший в воздухе гул первобытного рычания дюжины ходячих, возникших за спиной Сары. Девочка рывком открыла заднюю дверь, но времени запихнуть сестер в машину не осталось: близняшки во весь рост растянулись на траве.

Сара истошно орала. Лилли попыталась встать с лопатой между девочкой и ожившими трупами и смогла рассечь еще один череп – огромную голову чернокожего мертвеца в охотничьей куртке, – и ходячий, шатаясь, направился в обратную сторону. Но атакующих было слишком много: со всех сторон они стекались к пище.

В последовавшем хаосе близняшки сумели доползти до машины и захлопнуть за собой дверь.

Здравомыслие Сары отказало, глаза налились яростью, и она испустила жуткий крик, отпихнув медленного ходячего со своего пути. Она заметила просвет, кинулась в него и рванула вперед.

Лилли заметила, как девочка побежала к цирковому шатру.

– САРА! СТОЙ!

Сара преодолела половину расстояния, но тут группа зомби наглухо окружила ее, преградив ей дорогу во все стороны и подмяв девочку под себя. Она тяжело упала на влажный дерн; мертвецов стало еще больше. Первый укус пришелся в район живота и разодрал ее свитер под ангору. Ходячий оторвал кусок плоти с ее туловища, и Сара оглушительно закричала. Гнилые зубы вошли в ее шею. Вокруг девочки растеклась темная лужа крови.

В двадцати пяти ярдах оттуда, рядом с машиной, Лилли боролась со все увеличивавшейся массой скрежетавших зубов и мертвой плоти. Теперь вокруг было штук двадцать ходячих – и большая их часть, приближаясь к «Крайслеру», с гротескным энтузиазмом предвкушала скорую трапезу Их почерневшие челюсти жадно сжимались и разжимались, а за забрызганными кровью окнами машины в немом ужасе замерли три маленькие девочки.

Лилли снова и снова наносила удары лопатой, но ее усилия против растущей толпы были тщетными. Каждая клеточка ее мозга напряглась, когда она услышала жуткие звуки гибели Сары в другой стороне площадки. Крики девочки разнеслись по округе и захлебнулись, сменившись слабыми стонами. Над ней склонилось по меньшей мере шесть ходячих, которые вгрызались в ее окровавленный живот, раздирая его и пережевывая ее внутренности. Кровь фонтаном хлестала из ее растерзанного тела.

В стороне, у припаркованных машин, Лилли вонзила лопату в очередной череп, и внутри у нее похолодело. От ужаса разум ее помутился, озаряясь лишь отдельными проблесками понимания, и в конце концов зациклился на единственном плане действий: «Отгони их от «Крайслера».

Эта единственная задача – «Отгони их от детей» – молчаливо, но настойчиво, как бесшумный охотничий свисток, требовала действий, мобилизовав Лилли и зарядив все ее тело энергией. Она развернулась и ударила лопатой по переднему крылу «Крайслера».

Раздался звон. Дети внутри машины вздрогнули от испуга. Синевато-серые лица мертвецов повернулись на шум.

– СЮДА! СЮДА!!!

Лилли бросилась прочь от «Крайслера» в сторону ближайшей машины, припаркованной в неровном ряду остальных, – это был помятый «Форд Таурус», одно из окон которого прикрывала картонка, – и со всей силы ударила лопатой по крыше. Новый металлический звон привлек внимание большего числа ходячих.

Сама Лилли поспешила к следующей машине. Она обрушила лопату на левое переднее крыло, и снова раздался приглушенный звон.

– СЮДА! СЮДА! СЮДА!

Среди всего шума голос Лилли звучал, как рев больного животного. Усиленный ужасом, хриплый от шока, невыразительный, он отдавал безумием. Она колотила лопатой по одной машине за другой, не понимая толком, что делает, и более не контролируя себя. Все больше и больше зомби обращали на нее внимание и начинали лениво, неуклюже идти на шум.

Лилли понадобилось всего несколько секунд, чтобы добраться до последней машины в ряду – тронутого ржавчиной пикапа «Шевроле С-10» – и обрушить лопату на нее. Но к этому моменту на ее призыв откликнулись почти все ходячие, которые теперь медленно, тупо и неловко продвигались на звук ее отчаянных воплей.

На площадке остались лишь те шесть мертвецов, которые по-прежнему жадно пожирали Сару Бингэм, лежавшую на земле возле поверженного гигантского циркового шатра.

– СЮДА! СЮДА! СЮДА! СЮДА! СЮДА! СЮДА! СЮДА!!! СЮДА-А-А! – орала Лилли, перебежав через дорогу и начав взбираться на поросший деревьями холм.

Пульс ее подскочил, зрение затуманилось, воздуха не хватало. Она отбросила лопату и побежала вверх по мягкой лесной почве. Ее треккинговые ботинки увязали в грязи. Лилли нырнула в лес и плечом ударилась о ствол старой березы. В голове запульсировала боль, из глаз посыпались искры. Теперь она двигалась по воле инстинкта, и стадо зомби поднималось на холм прямо за ней.

Зигзагами продвигаясь в глубь леса, она потеряла ориентир. Позади нее ходячие замедлили свой шаг, упустив ее запах.

Времени больше не существовало. Словно во сне, Лилли почувствовала, как постепенно останавливается, как смолкают ее крики, как ее ноги увязают в невидимом зыбучем песке кошмаров. Она заходила все дальше в лес, деревьев становилось больше, и темнота сгущалась.

Лилли подумала о Саре, о бедной Саре в милом розовом свитере из ангоры, которая теперь лежала в луже собственной крови, и ужас происшедшего подкосил ее. Ноги стали ватными, и Лилли осела на мягкий ковер из прелых сосновых иголок, разлагающихся тканей и бесконечных циклов смерти и возрождения. На последнем дыхании, всхлипнув, Лилли испустила вздох, полный боли, и из ее глаз полились слезы, оросившие почву.

Так, не слышимая никем, она проплакала довольно долго.

Поисковый отряд нашел Лилли ближе к вечеру. Возглавляемая Чадом Бингэмом хорошо вооруженная группа из пяти мужчин и трех женщин заметила голубую флисовую куртку Лилли рядом с упавшим деревом в тысяче ярдов к северу от палаточного городка. Девушка лежала на поляне в кустах ежевики под навесом из сосен среди холодной тьмы лесной чащи и, казалось, была без сознания.

– Осторожно! – крикнул Чад Бингэм своему помощнику, худосочному механику из Августы по имени Дик Фенстер. – Она могла уже обратиться, если еще двигается!

В морозном воздухе послышалось прерывистое дыхание. Фенстер с опаской вышел на поляну, держа наготове свой короткоствольный револьвер 38-го калибра: курок был взведен, палец подергивался на спусковом крючке. Он встал на колени перед Лилли, внимательно посмотрел на нее и снова повернулся к группе:

– Она в порядке! Жива… Укусов нет – и вообще ничего. Она в сознании!

– Ненадолго?! – прорычал Чад Бингэм, направившись к поляне. – Из-за этой чертовой трусихи погибла моя девочка…

– Эй! Эй! – Между Чадом и Лилли выросла Меган Лафферти. – Постой-ка секунду, погоди!