Текст книги "Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери"

– Тащите вещи, – наконец сказал он. – И поскорее.

Меган и Скотт залезли в трейлер. Боб сел за руль, Джош – на место пассажира, а Лилли устроилась на узком сиденье в задней части кабины. Позади передних кресел в этом пикапе был устроен спальный отсек с небольшими дверцами по бокам и откидывающейся лавкой, которая и служила кроватью. Лилли сидела на этой покрытой пятнами лавке и держалась за поручень; каждый ухаб и поворот отзывались резкой болью в ее ребрах.

По обеим сторонам извилистой подъездной дорожки, ведущей прочь от фруктовых садов, стояли деревья, которые становились все темнее. Предвечерние тени удлинялись, температура падала. Шумевшая печка пикапа вступила в неравную схватку с холодом. В кабине пахло выдохшимся алкоголем, дымом и потом. Сквозь форточку проникали едва различимые запахи табачных полей и гниющих фруктов – осенний аромат Джорджии, который напоминал Лилли о том, что теперь они были отрезаны от цивилизации.

Она стала искать среди деревьев ходячих. Каждая тень, каждый темный участок таили в себе угрозу. В воздухе не было ни самолетов, ни каких-либо птиц. Небо было холодным, безжизненным и безмолвным, как гигантский серый ледник.

Когда они добрались до шоссе 392 – главной транспортной артерии, пролегавшей по округу Мэриуэдер, – солнце на горизонте спустилось ниже. Из-за множества аварий и брошенных машин Боб ехал размеренно, со скоростью около тридцати пяти миль в час. На закате двухполосная дорога окрасилась в оттенки серого и синего; по холмам, поросшим белыми соснами и соей, расползались сумерки.

– Так какой у нас план, капитан? – спросил Боб Джоша, как только они проехали полторы мили.

– План? – Джош запалил сигару и опустил стекло. – Ты, должно быть, принял меня за одного из тех полевых командиров, которых в свое время зашивал в Ираке.

– Я не был в Ираке, – ответил Боб и отхлебнул из фляжки, которую держал между ног. – Отмотал свой срок в Афганистане, и, честно говоря, те места теперь с каждым днем кажутся мне все лучше.

– Могу сказать только одно: мне велели убираться из лагеря, что я и делаю.

Они проехали перекресток. На знаке было написано «Филбурн-роуд», и в сторону между двух табачных полей уходила пыльная и безлюдная проселочная дорога, по бокам которой протянулись канавы. Джош заметил ее и задумался, разумно ли было оставаться на шоссе после наступления темноты.

– Но я тут подумал, – начал он, – может, не стоит пока отъезжать особо далеко от…

– Джош! – Голос Лилли перекрыл тарахтение двигателя. – Ходячие! Смотри!

Джош понял, что она указывает на автостраду, которая виднелась ярдах в пятистах перед ними. Боб ударил по тормозам. Пикап остановился, и Лилли бросило вперед, на спинку сиденья. Острая боль, подобно осколкам стекла, пронзила ее ребра. В кабине раздался глухой стук, с которым Меган и Скотт налетели на перегородку.

– Что за дерьмо! – Боб сжимал руль обветренными морщинистыми руками; костяшки его пальцев побелели, пока пикап с громким визгом тормозил. – Что за поганое дерьмо!

Джош разглядел в отдалении группу зомби – по крайней мере штук сорок или пятьдесят, а может, и больше, ведь в сумерках глазам было легко ошибиться, – которые толпились у перевернувшегося школьного автобуса. Издалека казалось, что с автобуса свисали лоскуты мокрой одежды, сквозь которые мертвецы пролазили внутрь, но довольно быстро стало ясно, что лоскуты эти были человеческими останками. И ходячие пожирали их.

А жертвами их были дети.

– Мы можем просто протаранить их, – предложил Боб.

– Нет… Нет, – откликнулась Лилли. – Ты серьезно?

– Можем объехать.

– Не знаю. – Джош выбросил сигару в форточку; пульс его участился. – Там с обеих сторон глубокие канавы, еще перевернемся.

– Что предлагаешь?

– Есть у тебя какие-нибудь патроны к тому дробовичку, что лежит в трейлере?

Боб напряженно вздохнул:

– Есть одна коробка на 25 гран – так, голубей пострелять. Но им уж миллион лет. А что с револьвером?

– Только то, что в барабане. Кажется, всего пять патронов. И все.

Боб глянул в зеркало заднего вида. Лилли заметила, как в его окруженных глубокими морщинами глазах промелькнула паника. Смотря на Лилли, Боб спросил:

– Твои мысли?

– Что ж, – сказала Лилли, – даже если мы вырубим большую их часть, шум привлечет еще. Как по мне, лучше с ними вообще не связываться.

Как раз в этот момент раздался глухой удар, который заставил Лилли подпрыгнуть. Она резко развернулась, и ее ребра заныли. В узком окошке в задней стенке кабины показалось бледное, встревоженное лицо Меган. Она приложила ладонь к стеклу и одними губами проговорила: «Что за черт?»

– Сидите на месте! Все в порядке! Просто сидите там! – прокричала Лилли через стекло, а затем повернулась к Джошу: – Что думаешь?

Джош посмотрел сквозь стекло в длинное, подернутое коррозией зеркало. В нем отражался слегка искаженный пустынный перекресток ярдах в трехстах позади них, который едва просматривался в угасающем свете дня.

– Назад, – сказал он.

Боб посмотрел на здоровяка:

– Что?

– Назад… Быстро. Свернем там на боковую дорогу.

Дернув ручку переключения скоростей, Боб нажал на газ. Пикап резко тронулся с места.

Двигатель взвыл, и все наклонились вперед под действием силы тяготения.

Покусывая нижнюю губу, Боб рулил, ориентируясь по боковому зеркалу. Пикап сдавал назад, передняя его часть вихляла по дороге, механизмы скрипели. Вскоре трейлер уже въехал на перекресток.

Его задняя часть соскользнула с обочины двухполосной дороги, колеса запутались в зарослях дикого кизила, хвоща и подофилла, в воздух поднялся вихрь пыли и листьев. Боб нажал на тормоза, и Джоша вдавило в сиденье. Никто не расслышал шаркающих шагов мертвеца, доносившихся из-за кустов.

Никто не заметил тихого шороха, с которым тот вышел из листвы и стал протягивать свои мертвые пальцы к заднему бамперу пикапа, пока не стало слишком поздно.

Из-за неожиданно резких маневров пикапа Меган и Скотт в трейлере повалились на пол и истерически хихикали, не замечая зомби, который зацепился за заднюю подножку. Как только «Додж Рэм» переключился на передний ход и съехал на перпендикулярную проселочную дорогу, они снова забрались на самодельные сиденья, которыми служили ящики из-под персиков, и продолжили хохотать.

В тесном трейлере клубился голубоватый дым, который шел из целой чашки конопли, подожженной Скоттом десятью минутами ранее. Парень бережно хранил свой запас, не спуская с него глаз, и боялся, что рано или поздно наступит тот день, когда травка закончится и ему придется научиться выращивать ее среди песка и глины.

– Ты пукнула, когда упала, – сквозь смех проговорил Скотт.

Его взгляд уже стал мечтательным, а глаза блестели от нараставшего в голове возбуждения.

– Вот уж точно нет, – возразила Меган, по-прежнему неконтролируемо хихикая и пытаясь удержаться на ящике. – Это мой чертов ботинок шаркнул по этому дебильному полу.

– Чушь, подруга! Ты явно пукнула.

– Нет.

– Да! Не отпирайся. Из тебя вылетел самый настоящий девчоночий пердеж.

Меган покатилась со смеху.

– Что еще за фигня такая – девчоночий пердеж?

Скотт загоготал:

– Ну, это… типа… типа, такой миленький маленький пук. Как двигатель маленького паровозика. Пук-пук! Такой маленький пук, который…

Они оба согнулись пополам в приступе смеха, и в этот момент в темном прямоугольнике окна в задней стенке трейлера, словно небольшая луна, появилось синюшное лицо с мутными глазами. Мертвец был мужчиной среднего возраста, почти лысым. На его голове просвечивали темно-синие вены, кое-где торчали пучки волос цвета серой плесени.

Сначала ни Меган, ни Скотт его не заметили. Они не заметили, как ветер трепал замшелые космы редеющих волос ходячего, как обнажились его почерневшие зубы за грязными губами и как неуклюже задвигались его бесчувственные гниющие пальцы, которые начали проталкиваться в щель неплотно закрытой задней дверцы.

– ВОТ ЧЕРТ! – Смех Скотта захлебнулся, и слова сами вырвались из него, когда он увидел нового пассажира, карабкавшегося к ним на борт. – ВОТ ЧЕРТ!

Скотт рывком развернулся и упал лицом в пол, а затем, точно обезумев, на четвереньках рванул по узкому проходу к садовым инструментам, из-за чего истерический хохот Меган только усилился. Сам Скотт больше не смеялся: зомби уже наполовину залез в трейлер. Послышалось его возбужденное хрипение, воздух наполнился вонью разлагающихся тканей. Наконец-то заметив незваного гостя, Меган закашлялась и попыталась отдышаться, тональность ее хохота слегка изменилась.

Скотт потянулся за вилами, но тут пикап повернул. Зомби, который уже целиком был внутри, точно пьяный, покачнулся и ударился о стенку. Одна из стопок ящиков рассыпалась. Схватив вилы, Скотт выставил их перед собой.

Меган на попе ползла назад, чтобы укрыться в дальнем углу трейлера. Ужас в ее глазах плохо сочетался с похожими на икоту нервными смешками, которые то и дело вырывались у нее. Подобно работающему по инерции мотору, ее безумный хриплый хохот никак не смолкал, в то время как Скотт, стоя на дрожащих коленях, изо всех сил старался делать вилами выпады в направлении возвышавшегося перед ним живого трупа.

Ходячий повернулся, и ржавые зубья сбоку вошли в его лицо.

Один из них пронзил левый глаз зомби, остальные воткнулись в челюсть и в шею. В трейлер брызнула черная кровь. С воинственным кличем Скотт высвободил инструмент. Зомби шатнулся назад, к болтавшейся на ветру дверце, и после второго удара почему-то раздался очередной взрыв громкого, судорожного, безумного хохота Меган.

Зубья вошли в череп мертвеца.

Меган это показалось чертовски смешным: забавный мертвяк вздрагивал, словно по нему пропускали электрический ток, голова его была нанизана на вилы, а руки беспомощно барахтались в воздухе. Словно глупый цирковой клоун с белилами на лице и преувеличенно огромными черными зубами, мертвец пятился назад, пока напором ветра его не затянуло в проем хлопавшей задней дверцы.

Рукоятка вил выскользнула из рук Скотта, и зомби слетел с машины. Скотт же повалился на задницу и приземлился на груду одежды.

И Меган, и Скотт расхохотались над тем, как нелепо мертвец вместе с вилами, застрявшими в его черепе, приземлился на дорогу. Они на четвереньках подползли к задней дверце и посмотрели на останки, отдалявшиеся от них: вилы по-прежнему торчали из головы ходячего, подобно милевому столбу.

Скотт захлопнул дверцу, и они с Меган, все еще находясь под действием травки, снова разразились смехом и закашлялись.

Еще хихикая, со слезами на глазах, Меган повернулась к передней части трейлера. Через окошко в перегородке виднелись затылки Лилли и Джоша. Все в кабине, казалось, были чем-то озабочены и понятия не имели о том, что только что произошло всего в нескольких дюймах от них. Они указывали на что-то в отдалении, высоко на гребне примыкавшего к дороге холма.

Меган не верилось, что никто в кабине не заметил той стычки, что случилась в трейлере. Неужели шум при движении был таким громким? Или же звуки борьбы потонули в ее хохоте? Меган уже готова была постучать в стекло, когда наконец-то поняла, на что они указывали.

Боб свернул и поехал по резко уходившей вверх проселочной дороге к зданию, которое, возможно, было заброшено.

Глава пятая

На вершине холма стояла пустынная автозаправка, с которой просматривались все окрестные сады. С трех сторон она была обнесена оградой из штакетника; вдоль ограды росла трава и валялись перевернутые мусорные баки. Колонки – одна дизельная и три бензиновых – были выстроены в два ряда, над ними висела от руки написанная вывеска «Топливо и наживка Фортноя». В одноэтажном здании был засиженный мухами кассовый зал, магазинчик и небольшая мастерская на одну машину.

Когда Боб повернул на растрескавшуюся бетонную парковку, предварительно выключив фары, чтобы их не обнаружили, на землю уже опустилась ночь. Под колесами огромного пикапа захрустело битое стекло. Пока Боб заводил машину за мастерскую, где ее не смог бы увидеть ни один любопытный прохожий, Меган и Скотт смотрели на улицу через окошко в задней двери, замечая все тени покинутой заправочной станции.

Боб припарковал пикап между каркасом побитого седана и высокой стопкой шин. В следующую секунду двигатель затих, и Меган услышала, как скрипнула пассажирская дверь, а затем на землю с глухим стуком спрыгнул Джош Ли Хэмилтон. Он сразу подошел к задней части трейлера.

– Посидите-ка здесь секунду, – тихо и ровно сказал Джош, открыв дверцу и увидев сидевших на корточках Меган и Скотта, которые напоминали сов. Не заметив кровавых следов на стенах, он проверил барабан своего револьвера 38-го калибра. Сталь в темноте блеснула синевой. – Пойду посмотрю, нет ли здесь ходячих.

– Не хочу показаться грубой, но какого хрена? – спросила Меган, возбуждение которой уже спало и уступило место тревожному напряжению. – Вы там что, не видели, что у нас произошло? Не слышали ничего?

Джош посмотрел на нее:

– Я слышал только парочку укурков, хохотавших до упаду. Ну и воняет тут у вас – будто в борделе устроили карнавал.

Меган рассказала ему, что случилось.

Джош взглянул на Скотта:

– Я удивлен, что у тебя есть смекалка… Думал, у тебя мозги уже совсем спеклись. – Затем выражение лица Джоша смягчилось, он вздохнул и улыбнулся парню: – Поздравляю, юнга.

– Первый на моем счету, капитан, – криво ухмыльнулся Скотт.

– И вряд ли последний, – сказал Джош, поставив барабан на место.

– Можно я еще кое-что спрошу? – вставила Меган. – Что мы вообще здесь делаем? Мне казалось, бензина у нас достаточно.

– Для ночного путешествия там слишком опасно. Лучше переждать до утра. Вы двое посидите здесь, пока не услышите от меня, что все чисто.

С этими словами Джош отошел.

Меган захлопнула дверцу и в темноте почувствовала, что Скотт смотрит на нее. Она повернулась к нему. Взгляд его был странным, и Меган усмехнулась:

– Слушай, друг, я должна признать, ты умеешь управляться с садовым инвентарем. С теми вилами ты был прям офигительно крут.

Он улыбнулся ей. Что-то в его взгляде изменилось – так, словно он, несмотря на темноту, впервые рассмотрел Меган. Облизнув губы, он убрал с глаз прядь грязных светлых волос.

– Ничего особенного.

– Ага.

Меган давно удивляло, как сильно Скотт Мун напоминал Курта Кобейна. Сходство было просто невероятным и сразу бросалось в глаза. Сейчас его лицо слегка светилось в темноте, а его запах – масло пачули, дым, травка и жвачка – распространялся повсюду и проникал прямо в мозг Меган.

Она схватила Скотта и прижала свои губы к его, а он потянул ее за волосы и овладел ее ртом. Вскоре их языки переплелись, а тела оказались прижаты друг к другу.

– Трахни меня, – прошептала она.

– Здесь? – откликнулся он. – Сейчас?

– Пожалуй, нет, – пробормотала она, задыхаясь и смотря по сторонам. Сердцебиение ее участилось. – Давай подождем, пока он закончит там внутри, и найдем место получше.

– Супер, – сказал он и провел рукой по ее телу, прямо поверх потрепанной футболки с логотипом «Грэйтфул Дэд».

Не отрываясь от его губ, Меган напрягла язык. Он нужен был ей сейчас, в это мгновение; она жаждала разрядки.

Меган отстранилась. В темноте они смотрели друг на друга, тяжело дыша, как дикие животные, которые вступили бы в смертельную схватку, если бы не принадлежали к одному виду.

Всего через несколько секунд после того, как Джош сказал, что все чисто, Меган и Скотт нашли подходящее место, чтобы унять свою страсть.

Этим двоим не удалось никого обмануть, хотя формально они и попытались вести себя тактично: Меган притворилась, что жутко устала, а Скотт предложил устроить ей постель на полу складского помещения в задней части магазинчика. Тесный склад – двести квадратных футов заплесневевшей плитки и торчавшие на виду водопроводные трубы – провонял гнилой рыбой и сырной приманкой. Джош сказал им оставаться настороже и, выходя, закатил глаза от отвращения и, может быть – только может быть, – от зависти.

Звуки совокупления донеслись со склада практически сразу, не успел еще Джош вернуться в кассовый зал, где Лилли с Бобом вытаскивали из рюкзака все вещи, которые могли понадобиться им ночью.

– Это еще что такое? – спросила Лилли здоровяка, как только он вошел в комнату.

Джош покачал головой. Приглушенные звуки, с которыми предавались любви два разгоряченных тела, разносились по всей территории крошечной автозаправки. Каждую пару секунд поверх ритмичных толчков раздавался стон или вздох.

– Юная любовь, – раздраженно сказал он.

– Ты, должно быть, шутишь, – ответила Лилли.

Она подрагивала, стоя в темноте помещения, а Боб Стуки нервно вытаскивал из ящика бутылки с водой и одеяла, притворяясь, что не слышит шума плотских утех. Лилли держалась так, словно в любой момент готова была взорваться.

– И что, нам теперь предстоит с этим смириться? – спросила она.

Электричества на заправке Фортноя не было, топливные резервуары оказались пусты, а в здании веяло холодом, словно в холодильной камере. В магазине все было подчищено: кто-то забрал даже дождевых червей и мелкую рыбешку из грязного холодильника. В кассовом зале стояла пыльная стойка с журналами, одинокий торговый автомат, в котором заканчивались шоколадки и чипсы, пара рулонов туалетной бумаги, несколько перевернутых пластиковых кресел, полка с антифризом и освежителями воздуха и исцарапанный деревянный прилавок с кассовым аппаратом, выглядевшим так, словно его взяли из коллекции музея Смитсоновского института. Открытый ящик для денег был пуст.

– Может, они еще прекратят. – Джош проверил свою последнюю сигару, которая лежала, уже наполовину выкуренная, в кармане его куртки, и поглядел по сторонам в поисках полки с сигаретами. Казалось, заправка была разграблена. – Похоже, ребята Фортноя собирались впопыхах.

Лилли дотронулась до своего отекшего глаза.

– Да, видать, тут перед нами побывали мародеры.

– Ты как? – спросил ее Джош.

– Жить буду.

Боб оторвался от своего ящика с припасами.

– Присядь, малышка Лилли, – сказал он, поставив у окна одно из пластиковых кресел, и протер руки стерильной салфеткой. Свет полной луны проникал внутрь и чертил на полу пыльные серебристые тени. – Давай-ка проверим твои повязки.

Джош наблюдал за тем, как Лилли села в кресло, а Боб открыл свою аптечку.

– Не двигайся, – мягко велел Боб, аккуратно промокая смоченной в алкоголе салфеткой запекшуюся кровь у поврежденного глаза Лилли.

Под ее бровью налился отек размером с вареное яйцо. Лилли вздрагивала от боли, и это беспокоило Джоша. Он еле справлялся с желанием подойти к ней, обнять ее, провести рукой по ее мягким пушистым волосам. Один вид волнистых рыжевато-каштановых локонов, падавших на узкое, изящное и израненное лицо девушки, сводил здоровяка с ума.

– Ой! – вскрикнула Лилли. – Полегче, Боб.

– У тебя тут премерзкий фингал. Но, если держать его в чистоте, ты будешь готова.

– К чему готова?

– Чертовски хороший вопрос. – Боб аккуратно размотал эластичный бинт, обернутый вокруг ее грудной клетки, и стал осторожно прощупывать синяки кончиками пальцев. Лилли снова вздрогнула. – Ребра срастутся сами, если, конечно, ты не займешься вдруг рестлингом и не побежишь марафон.

Боб снова наложил эластичный бинт на торс Лилли, а затем заклеил фингал свежим пластырем-бабочкой. Лилли посмотрела на здоровяка:

– О чем думаешь, Джош?

– Проведем здесь ночь, – ответил он, осмотревшись. – Будем дежурить по очереди.

Боб оторвал еще кусочек пластыря.

– Тут скоро станет холоднее, чем на Северном полюсе, – заметил он.

– Я видел генератор в мастерской, плюс у нас есть одеяла, – со вздохом ответил Джош. – Место безопасное. И мы достаточно высоко, чтобы с холма вовремя заметить, если эти твари внизу начнут собираться в группы, и не дать им добраться до нас.

Закончив с Лилли, Боб закрыл аптечку. Приглушенные звуки прелюбодеяния, доносившиеся из соседней комнаты, стихли – видимо, возникла пауза. В этот краткий миг тишины поверх шума ветра, раскачивавшего вывеску заправки, Джош услышал в отдалении хор мертвецов, стонавших и хрипевших в унисон. Раздавалось характерное слабое дрожание мертвых голосовых связок, подобное звучанию сломанного органа. Из-за этого звука крошечные волоски на его шее встали дыбом.

– Их становится все больше, да? – спросила Лилли, прислушавшись к далекому хору.

– Как знать, – пожал плечами Джош.

Боб потянулся к карману своего испещренного пятнами пуховика. Он достал фляжку, большим пальцем откинул пробку и сделал целебный глоток.

– Думаете, они нас чуют? – спросил он.

Джош подошел к грязному окну и выглянул в ночь.

– Сдается мне, вся эта возня в лагере Бингэма уже несколько недель притягивала их отовсюду.

– Насколько мы далеко от лагеря? Как думаешь?

– Напрямик не больше мили, пожалуй.

Джош смотрел поверх верхушек стоявших в отдалении сосен; беспокойный океан их сучьев был плотным, как черное кружево. Небо прояснилось, и в вышине сияла россыпь ледяных звезд.

На фоне созвездий вверх клочьями поднимался древесный дым из палаточного городка.

– Я тут подумал кое о чем… – Джош повернулся и взглянул на своих компаньонов. – Тут, конечно, не отель «Ритц», но, если мы раздобудем провизии, найдем еще патронов для пушек… нам, может, лучше будет остаться здесь на некоторое время.

Это предложение на мгновение повисло в безмолвии кассового зала, пока остальные обдумывали его.

На следующее утро, после долгой бессонной ночи, проведенной на холодном бетонном полу мастерской, в течение которой они укрывались лишь потрепанными одеялами и сменяли друг друга в карауле, все собрались вместе, чтобы составить план. За чашкой быстрорастворимого кофе, приготовленного на походной плитке Боба, Джош убеждал остальных, что пока разумнее всего было остаться на заправке. Лилли могла подлечиться, к тому же у них была возможность при необходимости воровать провизию из оставшегося неподалеку лагеря.

Никто не стал возражать. К тому моменту Боб обнаружил заначку виски под прилавком магазина наживок, а Меган и Скотт либо курили травку, либо часами «с пользой проводили время» в задней комнате магазина. В первый день они усердно работали, стараясь обезопасить место. Джош решил не запускать генератор в помещении, боясь, что они могут отравиться газом, но опасался и заводить его на улице, считая, что там он привлечет нежелательное внимание. На складе он обнаружил печку, а за одним из мусорных баков на улице – несколько досок.

Во вторую ночь на заправке «Топливо и наживка Форт-ноя», раскочегарив печку на полную, они смогли поддерживать приемлемую температуру в мастерской. На складе Меган и Скотт шумно не давали друг другу замерзнуть под несколькими одеялами. Боб выпил достаточно, чтобы не обращать внимания на холод, но его, похоже, раздражали приглушенные звуки любви, доносившиеся из задней комнаты. В конце концов он так напился, что едва мог пошевелиться. Словно укладывая ребенка спать, Лилли помогла ему устроиться на ночь. Она даже спела ему колыбельную – «The Circle Game» Джони Митчелл, а затем подоткнула заплесневелое одеяло у его жилистой, испещренной морщинами шеи. Как ни странно, она чувствовала себя в ответе за Боба Стуки, хотя вообще-то это он должен был ухаживать за ней.

За следующие несколько дней они укрепили окна и двери и помылись в огромных оцинкованных чанах в задней части мастерской. Установился своеобразный распорядок. Боб подготавливал свой пикап к зиме, снимая запчасти с побитых машин, стоявших в округе, а Джош руководил регулярными вылазками к дальним границам палаточного городка в миле к западу от них. Прямо под носом у жителей лагеря Джош со Скоттом умудрялись воровать дрова и свежую воду, утащили несколько отбракованных палаток, немного консервированных овощей, коробку патронов для дробовика и ящик «Стерно». Джош заметил, что цивилизованный уклад жизни лагеря трещал по швам. Слышалось все больше и больше споров. Некоторые мужчины дрались друг с другом и пили без удержу. Стресс брал свое.

Под покровом ночи Джош всегда оставался настороже, следя за спокойствием заправки «Топливо и наживка Форт-ноя». Они все сидели внутри, как можно тише, зажигали минимум свечей и светильников и вскакивали при каждом резком звуке, который производили усилившиеся ветра.

Лилли Коул начала задумываться, какая из угроз была страшнее: толпы зомби, ее компаньоны-люди или приближавшаяся зима. Ночи становились длиннее, холод продолжал свое наступление. Он рисовал морозные узоры на окнах и пронизывал суставы. Хотя никто не говорил об этом, холод был безмолвной угрозой, которая могла убить их гораздо проще и легче, чем любая атака мертвецов.

Чтобы справиться со скукой и постоянным ощущением опасности, некоторые из обитателей заправки Форт-ноя придумали себе хобби. Джош стал скручивать самодельные сигары из табачных листьев, которые собирал на окрестных полях. Лилли начала вести дневник, а Боб обнаружил в одном из неподписанных ящиков в магазине наживок настоящий клад из старых удочек. Он часами сидел на верстаке в разграбленном магазине, машинально наматывая леску на катушки спиннингов, чтобы использовать их в будущем. Боб собирался наловить форели, окуней или судака на мелководье близлежащей речки. Под верстаком он всегда держал бутылку «Джека Дэниэлса», из которой то и дело отхлебывал сутки напролет.

Остальные заметили, как сильно Боб пристрастился к выпивке, но разве кто-то мог винить его? Разве можно было винить хоть кого-то за попытку успокоить свои нервы в этом жестоком чистилище? Боб не гордился своим пьянством – он даже явно стыдился его. Но для этого ему и нужно было лекарство: оно отгоняло стыд, и одиночество, и страх, и ужасные ночные кошмары о забрызганных кровью бункерах в Кандагаре.

В первые предрассветные часы пятницы – Боб заметил на своем бумажном календаре, что было девятое ноября, – он снова сидел на верстаке в задней части магазина и снова наматывал леску, напиваясь до полусмерти, как вдруг услышал звуки, доносившиеся со склада. Он не видел, как Меган со Скоттом ускользнули ото всех чуть раньше этим же вечером, не чувствовал характерного запаха остатков марихуаны, раскуривавшихся в трубке, и не слышал приглушенного хихиканья, доносившегося из-за тонких стен. Но он заметил кое-что другое, что-то, что раньше ускользало от его внимания.

Он прекратил возиться с удочками и посмотрел в дальний угол комнаты. В неровном свете лампы позади большого помятого баллона с пропаном была хорошо различима дыра в стене. Спрыгнув с верстака, Боб подошел к баллону, обогнул его и опустился на колени перед шестидюймовым зазором в обшивке. Дыра выглядела так, словно появилась в результате протечки или из-за того, что гипсокартон прогнулся под действием летней влажности, характерной для Джорджии. Боб оглянулся, удостоверившись, что был один в комнате. Остальные крепко спали в мастерской.

По другую сторону поврежденной стены раздавались стоны и вздохи дикого секса, которые и привлекали внимание Боба.

Сквозь шестидюймовый проем он заглянул в складское помещение, где в тусклом свете работавшего на батарейках фонаря по стенам и невысокому потолку, ритмично толкаясь, двигались тени. Боб облизнул губы. Он подвинулся ближе к дыре и чуть не упал спьяну, опершись на газовый баллон. Ему был виден кусочек прыщавой задницы Скотта Муна, которая поднималась и опадала в желтом свете фонаря; Меган лежала под ним, с раздвинутыми ногами, и пальцы на ее стопах сжимались в экстазе.

Боб Стуки почувствовал, как защемило его сердце и как перехватило дыхание.

Больше всего его завораживала не та голая самозабвенность, с которой любовники овладевали друг другом, и не животные стоны и вздохи, наполнявшие воздух. Боб Стуки был полностью поглощен тем, как сияла оливковая кожа Меган Лафферти в свете фонаря, как рассыпались ее рыжевато-каштановые, точно медовые, локоны по одеялу, подложенному под голову, и как ослепительно они блестели. Боб не мог оторвать от нее глаз, и внутри него нарастало желание.

Он не отвел взгляд, даже услышав, как скрипнул позади него пол.

– О, Боб… прости… я не…

Голос доносился из дверного проема в другом конце магазинчика, где находился выход в мастерскую. Отшатнувшись от дырки в стене и резко развернувшись к своему инквизитору, Боб чуть не упал и схватился за газовый баллон.

– Я пытался… Это не то… это… я… – забормотал он.

– Все в порядке. Я просто… просто хотела убедиться, что у тебя все хорошо.

В дверном проеме стояла Лилли, одетая в свитер, вязаный шарф и спортивные штаны – ее спальный комплект. Она старательно отводила взгляд, отвернув свое заклеенное пластырем лицо; в ее глазах застыла смесь жалости и отвращения. Ссадины выглядели уже немного лучше. Ребра тоже заживали, и двигаться ей становилось все легче.

– Лилли, я не…

Боб рванулся к ней, сложив свои крупные ладони в жесте раскаяния, но споткнулся о плохо закрепленную половую доску, покачнулся и упал, громко выдохнув при этом. Как ни удивительно, звуки секса, доносившиеся из соседней комнаты, не прервались: аритмичная каденция шлепков и вздохов продолжила свое развитие.

– Боб, ты в порядке? – Лилли подбежала к нему, опустилась на колени и попыталась помочь ему подняться.

– Все хорошо, все хорошо.

Он мягко оттолкнул ее и, пошатнувшись, встал на ноги. Смотреть ей в глаза он не мог и не знал, куда деть руки.

– Мне показалось, я услышал что-то подозрительное снаружи, – сказал он, оглядев комнату.

– Подозрительное? – Лилли смотрела на пол, на стены, но только не на Боба. – Что ж… ладно.

– Да, ничего не было.

– О… Здорово. – Лилли медленно попятилась. – Я просто хотела убедиться, что ты в порядке.

– Да-да, у меня все нормально. Уже поздно, я, пожалуй, лягу спать.

– Хорошо, Боб. Ложись.

Лилли развернулась и поспешно вышла, оставив Боба Стуки одного в свете лампы. Он некоторое время неподвижно стоял, смотря в пол, а затем медленно пересек комнату и подошел к верстаку. Нашарив там бутылку «Джека», он отвинтил пробку и приложил горлышко к губам.

Тремя жадными глотками Боб допил остатки виски.

– Я просто думаю: что будет, когда у него кончится выпивка?

Одетая в пуховик и вязаный берет, Лилли шла за Джошем по узкой тропинке, вилявшей между высокими соснами. Держа в своих огромных руках дробовик, Джош пробирался через листву к руслу высохшего ручья, заваленному галькой и валежником. На нем были потрепанная клетчатая куртка и спортивная шапка; с каждым словом изо рта у него вылетал пар.

– Он найдет еще… – сказал он. – Не волнуйся за старину Боба… Пьяницы всегда находят выпивку. Честно говоря, меня больше заботит, что у нас заканчивается еда.

Они подошли к берегу ручья. В лесу было тихо, словно в часовне. Сквозь ветви деревьев пробивался первый в этом году снег, и снежинки кружились на ветру и оседали на их лицах.