Текст книги "Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери"

Они провели на заправке Фортноя почти две недели и израсходовали больше половины запаса питьевой воды и съели практически все консервы. Джош решил, что будет, вероятно, разумнее потратить их единственную коробку патронов для дробовика на то, чтобы убить оленя или кролика, чем беречь ее для защиты в случае атаки зомби. Тем более в последние дни костры, шум и возня в палаточном лагере отвлекали большую часть ходячих от заправочной станции. И вот теперь Джош пытался воскресить в памяти свои детские воспоминания об охоте на горе Брайар с дядей Верноном и вернуть былое чутье, вернуть былую сноровку Когда-то Джош был настоящим охотником, зорким, как сокол. Но теперь, с этим сломанным дробовиком, который годился разве что для охоты на белок, да с замерзшими пальцами… Как знать?

– Я волнуюсь за него, Джош, – сказала Лилли. – Он хороший человек, но у него проблемы.

– Как и у всех нас.

Джош через плечо взглянул на Лилли, которая аккуратно переступала через упавшие деревья, спускаясь с холма. Впервые с момента происшествия с Чадом Бингэмом она выглядела крепкой. Раны на ее лице залечились, синяки практически сошли. Отек вокруг глаза спал, она больше не хромала и не старалась перенести всю нагрузку на правую сторону.

– Он тебя хорошо подлатал, – отметил Джош.

– Да, я чувствую себя гораздо лучше.

Джош остановился у кромки ручья и подождал, пока подойдет Лилли, попутно заметив на утрамбованной глине следы, которые шли по дну русла.

– Похоже, тут прошел олень, – сказал он. – Думаю, если пойдем вдоль ручья, мы встретим какую-нибудь живность.

– Давай сначала передохнем.

– Как скажешь, – ответил Джош и подошел к ней ближе.

Лилли села на упавшее дерево, и Джош устроился рядом, положив свой дробовик на колени. Он вздохнул и почувствовал невероятное желание одной рукой обнять девушку. Что с ним было не так? Как же он среди всех этих ужасов оказался поражен такой щенячьей любовью?

– Мне нравится, как вы заботитесь друг о друге, – сказал он, глядя в землю. – Ты и старина Боб.

– Ну да… А ты заботишься обо всех нас.

– Жаль, я не смог лучше позаботиться о своей маме, – со вздохом произнес он.

Лилли взглянула на него:

– Ты никогда не рассказывал мне, что случилось.

Джош шумно втянул в себя воздух.

– Я уже говорил, что она много лет тяжело болела… Несколько раз я думал, что потеряю ее… Но она дожила до… – Он замолчал, и тоска захлестнула его, увлекла в свой водоворот, удивив его своей внезапностью.

– Ничего, Джош, если ты не хочешь… – поспешно вставила Лилли, заметив в его глазах боль.

Он слегка повел в воздухе своей огромной коричневой рукой и продолжил:

– Я не прочь рассказать тебе, что случилось. Тогда я еще каждое утро старался ходить на работу, еще пытался зарабатывать. Это были первые дни Обращения, кусачих видели всего несколько раз. Я когда-нибудь говорил тебе, чем занимаюсь? Кто я по профессии?

– Ты говорил, что был поваром.

Джош кивнул:

– И довольно хорошим, если уж судить самому. – Он посмотрел на Лилли, и его голос смягчился. – Всегда хотел устроить тебе настоящий ужин. – Его глаза увлажнились. – Моя мама, мир ее праху, научила меня основам, научила меня готовить такой хлебный пудинг – пальчики оближешь.

Лилли улыбнулась ему, но затем ее улыбка пропала.

– Что случилось с твоей мамой, Джош?

Он некоторое время смотрел на снежную пыль, покрывшую прелые листья, собираясь с силами, чтобы рассказать все от начала и до конца.

– Мохаммед Али и рядом не стоял с моей мамой… Она была настоящим борцом, она годами стойко сражалась с этой болезнью. И была доброй при этом. Она была на редкость доброй. Лохматые собаки, бродяги – она всех пускала к себе, даже самых подозрительных типов, самых грубых попрошаек, бездомных… Это было неважно. Она приглашала их в дом, называла их «дорогими» и заваривала для них сладкий чай с кукурузными лепешками, а они потом воровали у нее или ввязывались в драку прямо у нее в гостиной.

– Похоже, она была святой, Джош.

Он пожал плечами:

– Скажу честно, для нас с сестрами такие условия жизни были не самыми подходящими. Мы часто переезжали, меняли школы и каждый день, приходя домой, обнаруживали, что там опять собралась толпа незнакомцев. Но я любил свою старушку.

– И я понимаю почему.

Джош с усилием сглотнул. Вот он и дошел до нее – до жуткой части, которая до сих пор преследовала его во сне. Он посмотрел на снег, лежавший на листьях.

– Все случилось в воскресенье. Я знал, что мама сдавала, что голова у нее больше не была ясной. Врач сказал, что наступала болезнь Альцгеймера. Тогда мертвецы уже стали беспокоить людей, но еще были тревожные сирены, предупреждения и всякое такое. Нашу улицу в тот день перекрыли. Когда я уходил на работу, мама просто сидела у окна и смотрела, как эти твари пролезают через кордоны и как ребята из спецназа разбираются с ними. Я даже не подумал ни о чем. Решил, что с ней все будет в порядке.

Он сделал паузу, но Лилли ничего не сказала. Им обоим было понятно, что ему необходимо было поделиться этим с другим человеком, иначе эти воспоминания так бы и глодали его.

– Я пытался позвонить ей в тот день. Линии, похоже, не работали. И я решил, что, раз новостей нет, значит, все в порядке. Кажется, я закончил тогда около половины шестого.

Сглотнув комок, вставший в горле, он почувствовал, что Лилли смотрит на него.

– Я как раз поворачивал на свою улицу… Показал ребятам на баррикаде паспорт и тут заметил, что на улице очень оживленно. Туда-сюда сновали спецназовцы. Прямо около моего дома. Я поехал туда. Они заорали, чтобы я проваливал к чертям, но я ответил, мол, полегче, я здесь живу. Меня пропустили. Я увидел, что входная дверь нашего дома открыта нараспашку. Повсюду были полицейские. А у некоторых в руках…

Джош запнулся. Вздохнув, он собрался и протер повлажневшие глаза.

– У некоторых в руках были – как они называются? – контейнеры для образцов? Для человеческих органов и всего такого? Я побежал наверх, перепрыгивая через ступеньку. Кажется, налетел на одного из полицейских. Добрался до двери нашей квартиры на втором этаже, а там – ребята в защитных костюмах загородили вход. Я оттолкнул их, вошел и увидел…

Почувствовав, как скорбь удушающими тисками сковала его горло, Джош остановился, чтобы перевести дух. По его щекам полились слезы.

– Джош, не нужно…

– Нет, все в порядке, я должен… Я увидел там… Я с порога понял, что произошло, в ту самую секунду, как заметил открытое окно и накрытый стол. Мама достала подаренные на свадьбу тарелки. Ты не представляешь, сколько было крови. Вся квартира была залита ею. – Он почувствовал, как срывается его голос, и продолжил наперекор слезам: – На полу было по меньшей мере шесть этих тварей. Спецназовцы, должно быть, уложили их. А от мамы… от мамы почти ничего не осталось. – Джош запнулся, сглотнул и поморщился от жуткой боли в груди. – На столе… лежали части ее тела. На хорошем фарфоре. Я видел… видел… ее пальцы, все до одного обглоданные… прямо около соусника. Останки были на стуле… Голова завалилась набок… Шея вспорота…

– Послушай… Джош, не нужно… Мне так жаль… Мне очень жаль.

Джош посмотрел на нее так, словно увидел ее лицо и глаза в новом свете, в едва уловимом снежном сиянии, далеко-далеко, будто во сне.

Из глаз Лилли Коул катились слезы. В их пелене она встретилась взглядом со здоровяком, и сердце ее екнуло. Ей захотелось обнять его, успокоить этого доброго гиганта, сжать его огромные плечи и сказать ему, что все будет хорошо. Она никогда не чувствовала такой близости к другому человеку, и это мучило ее. Она не заслуживала его дружбы, его верности, его защиты, его любви. Что она могла сказать? Твоя мама теперь в лучшем мире? Ей не хотелось оскорбить этот невероятно проникновенный момент глупым клише.

Она хотела было сказать что-то другое, но тут Джош заговорил снова, не отводя от нее глаз. Его голос звучал низко, опустошенно, поверженно:

– Она пригласила их на кукурузные лепешки с фасолью… Пустила их в дом… как лохматых псов… Такой уж она была. Она любила всех божьих тварей. – Джош осекся, и плечи его задрожали, а слезы стали падать с подбородка на куртку «Армии спасения». – Наверное, она и их называла «дорогими»… Прямо до того момента, как они съели ее.

Здоровяк уронил голову на грудь и испустил тревожный звук – отчасти всхлип, отчасти безумный смешок, – а слезы все струились по его широкому, словно высеченному в камне, коричневому лицу.

Лилли подвинулась ближе и, ничего не говоря, положила руку на плечо Джоша, а затем прикоснулась к его гигантским ладоням, которые сжимали лежавший у него на коленях дробовик. Он взглянул на нее, и на лице у него отразилось полное эмоциональное опустошение.

– Прости, я так… – едва слышно прошептал он.

– Ничего, Джош. Ничего. Я всегда буду рядом. Я теперь с тобой.

Он вскинул голову, вытер лицо и невесело улыбнулся:

– Видимо, да.

Она поцеловала его – быстро, но в губы, – и поцелуй этот был не просто дружеским, хоть и продлился всего пару секунд.

Джош выронил дробовик, обнял ее и поцеловал в ответ, позволив своим губам задержаться поверх ее губ. Лилли захлестнули противоречивые чувства. Она почувствовала, что парит на снежном ветру, но не смогла определить, что именно вскружило ее голову. Жалела ли она этого мужчину? Или снова манипулировала им? В поцелуе чувствовался привкус кофе, дыма и жвачки «Джуси Фрут». Холодные снежинки падали на ресницы Лилли, а тепло губ Джоша растапливало холод. Он столько сделал для нее. Она не раз была обязана ему жизнью. Она раскрыла свои губы, прижалась к нему грудью, и в этот момент он отстранился.

– Что не так?

Лилли посмотрела на него, ища его печальные карие глаза. Неужели она сделала что-то не так? Неужели пересекла черту?

– Ничего, куколка.

Он улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в щеку. Поцелуй был теплым, нежным, мягким и обещал, что за ним последуют еще.

– Время неподходящее, понимаешь… – сказал Джош и поднял дробовик. – Здесь небезопасно… Мне кажется, это неправильно.

Лилли не сразу поняла, что именно он назвал неправильным – лес или то, что произошло между ними.

– Прости, если я… – начала она.

Он нежно прикоснулся к ее губам.

– Я просто хочу, чтобы все было правильно… когда придет время.

Джош улыбнулся самой открытой, ясной и ласковой улыбкой, которую Лилли когда-либо видела. Она улыбнулась ему в ответ, и глаза ее заволокло пеленой. Кто бы мог подумать, что среди всей этой жути найдется настоящий джентльмен?

Лилли хотела было сказать что-то еще, но тут их внимание привлек резкий звук.

Сперва Джош услышал слабый стук копыт и отодвинул Лилли назад. Он поднял проржавевший ствол дробовика. Дробный звук нарастал, и Джош взвел курок.

Сначала он подумал, что все рассмотрел. С холма, срывая листья и ветки на своем пути, к берегу, прямо туда, где стояли Джош и Лилли, спускалась группа животных – их шерсть сливалась в единое пятно, и определить их вид было невозможно.

– Пригнись!

Джош толкнул Лилли за упавшее дерево, лежавшее у самой кромки русла.

– Что там? – Лилли скорчилась за прогнившим стволом.

– Ужин!

Подняв прицел к глазам, Джош навел дробовик на приближавшегося оленя и увидел перед собой небольшую группу ланей. Их пушистые уши стояли торчком, а глаза были размером с бильярдные шары. Но что-то остановило здоровяка, и он не выстрелил. Сердце понеслось галопом в его груди, и по коже пробежали мурашки: его настигло осознание.

– Джош, в чем дело?

Олень пронесся мимо Джоша, в панике ломая ветки и раскидывая камни из-под копыт.

Джош навел дробовик на темные тени, возникшие позади животных.

– Лилли, беги!

– Что? Нет! – Она вскочила из-за дерева, смотря на то, как олени убегали прочь по руслу реки. – Я тебя не оставлю!

– Перейди ручей! Я за тобой!

Джош снова посмотрел через прицел на спускавшиеся с холма фигуры, которые продирались через подлесок.

Лилли заметила стремительно приближавшуюся к ним толпу зомби. По меньшей мере двадцать ходячих ковыляли вниз, то и дело натыкаясь на деревья и друг на друга.

– Вот черт!

– БЕГИ!

Перебравшись через каменистое русло, Лилли скрылась в тени леса на противоположном берегу.

Джош попятился назад, по-прежнему держа на мушке первые ряды надвигавшегося на них стада.

И вдруг, в короткое мгновение перед самым выстрелом, Джош разглядел причудливые тела и наряды, странные выжженные лица и истрепанные практически до неузнаваемости костюмы и понял, что случилось с прежними владельцами огромного брошенного циркового шатра – несчастными артистами «Семейного цирка братьев Коул».

Глава шестая

Джош выстрелил.

Звук прорезал небо, голубиная дробь взъерошила волосы ближайшего лилипута. Гниющий труп отшатнулся назад и столкнулся с тремя другими карликами. На их окровавленные лица был нанесен клоунский грим, все они клацали черными зубами. Маленькие зомби – хилые и кривые, как больные гномы, – разбрелись по сторонам.

Джош в последний раз взглянул на причудливый отряд, наступавший на него.

Позади карликов, спускавшихся к берегу, шла пестрая труппа мертвых артистов. Гигантский силач с лихо подкрученными вверх усами и выставленными напоказ мускулами, сплошь покрытыми кровавыми ранами, ковылял рядом с болезненно тучной женщиной. Она шла полуобнаженной, складки жира свисали на ее гениталии, а глубоко посаженные молочно-белые глаза напоминали комки залежалого теста.

За ними с ревом тупо следовал удивительный полк мертвецов в карнавальных костюмах, цирковых уродцев и акробатов. По лесу шагали микроцефалы, клацавшие своими крохотными челюстями, одетые в яркие, усыпанные блестками лохмотья воздушные гимнасты с омертвелыми лицами и всяческие инвалиды, двигавшиеся тяжелыми рывками. Толпа циркачей шла как придется, дикая и голодная, как косяк пираний.

Джош бросился прочь и одним прыжком перемахнул через пересохший ручей.

Оказавшись на другом берегу, он тут же нырнул в лес и повесил дробовик на плечо. Времени перезаряжать его не было. В некотором отдалении он заметил Лилли, которая бежала в самую чащу. Через несколько секунд он нагнал ее и направил на восток.

Оба они исчезли в тени леса даже раньше, чем останки артистов «Семейного цирка братьев Коул» смогли преодолеть ручей.

По дороге обратно на заправку Фортноя Джош и Лилли наткнулись на небольшое стадо оленей. Джошу повезло, и он сумел единственным выстрелом уложить молодую лань. Громкий хлопок эхом разнесся по небу – достаточно далеко от заправки, чтобы не привлечь к ней внимания, но достаточно близко к ней, чтобы дотащить трофей до дома, – и белохвостая самка упала на землю, подергиваясь и хрипя.

Джош обвязал заднюю часть ее туши ремнем и почти полмили тащил останки, от которых поднимался пар, на заправку. Лилли не могла оторвать от них глаз. В этом чумном мире смерть в любом своем проявлении – будь то смерть человека или смерть животного – приобрела новое значение.

Тем вечером настроение обитателей заправочной станции поднялось.

Джош разделал олениху в задней части мастерской, в тех же оцинкованных чанах, в которых они мылись. Мяса было достаточно, чтобы растянуть его на несколько недель. Излишки он сложил на улице, на задней парковке, где становилось все холоднее, а из внутренностей, ребер и желудка устроил настоящий пир, медленно потушив их в бульоне из какого-то куриного супа быстрого приготовления, обнаруженного в нижнем ящике конторского стола заправки Фортноя, и добавив туда кусочки дикого лугового чеснока и стебли крапивы. Открыв к тушеной оленине банку консервированных персиков, они с аппетитом принялись уплетать свой ужин.

Ходячие не беспокоили их практически весь вечер – не было видно ни мертвых циркачей, ни какой-либо другой группы. За ужином Джош заметил, что Боб не мог отвести глаз от Меган. Казалось, тот был очарован девушкой, и по какой-то причине это обеспокоило Джоша. Боб уже несколько дней очень холодно и резко вел себя со Скоттом (хотя парень вряд ли обратил на это внимание, сам будучи крайне непостоянным). Тем не менее Джош почувствовал, что нестабильные химические связи их маленького племени подвергались испытаниям и под давлением менялись.

У каждого из них были свои пристрастия. Скотт оплакивал исчезновение хорошей травки, а Меган тосковала по тем дням, когда могла сидеть в своем любимом баре «Найт-лайс» в Юнион-Сити и бесплатно пить из огуречных стопок, закусывая шашлычками из креветок. Боб причитал о бурбоне десятилетней выдержки так, как мать, наверное, плакала бы по потерянному ребенку. Лилли вспоминала свою постыдную любовь к комиссионкам и секонд-хендам, где она порой охотилась за идеальным шарфом, свитером или блузкой – давно, когда поиски поношенной одежды еще не были вопросом жизни и смерти. А Джошу не хватало нескольких лавок деликатесов, разбросанных по району Литл-Файв-Пойнтс в Атланте, где можно было найти все, от ким-чхи[21]21
  Блюдо корейской кухни; остро приправленные квашеные овощи.


[Закрыть] до редкого розового трюфелевого масла.

Тем вечером то ли из-за причуд ветра, то ли из-за шума их смеха и потрескивания дров в печке тревожные звуки, доносившиеся из-за деревьев со стороны палаточного городка, часами оставались незамеченными.

В какой-то момент, когда их ужин подошел к концу и все разошлись к своим импровизированным постелям на полу мастерской, Джошу показалось, что поверх порывов ветра, стучавших в стеклянные двери, он расслышал что-то странное. Но он не обратил на это внимания, приписав все природе и своему воображению.

Джош вызвался дежурить первым и сел на стражу в кассовом зале, чтобы удостовериться, что звуки и правда ничего не значили. Но что-то необычное он заметил только через несколько часов.

Весь фасад кассового зала занимало большое и грязное окно из цельного стекла, частично закрытое полками и стойками с картами, путеводителями и маленькими освежителями воздуха в виде елочек. Пыльные товары блокировали любую возможность разглядеть опасность, приближавшуюся из далекого моря сосен.

Время близилось к рассвету, и Джош в конце концов задремал в своем кресле.

Глаза его были закрыты до 4:43 утра, когда он, вздрогнув, проснулся от первых слабых звуков двигателей машин, поднимавшихся на холм.

Лилли проснулась, услышав тяжелую поступь ботинок в дверном проеме, ведущем в кассовый зал. Она села и оперлась на стену мастерской, почувствовав, как холодно стало ее попе, но не заметила, что в другой стороне комнаты в своем беспорядочном гнезде из одеял не спал и Боб.

Он сидел и оглядывал мастерскую, должно быть, услышав шум двигателей всего через несколько секунд после того, как звук разбудил Джоша в кассовом зале.

– Это еще что за черт? – пробормотал он. – Там прямо «500 миль Индианаполиса»[22]22
  Ежегодная гонка на автомобилях с открытыми колесами.


[Закрыть] в разгаре.

– Все вставайте, – сказал Джош, ворвавшись в мастерскую и лихорадочно шаря глазами по грязному полу в поисках чего-то.

– Что такое? – Лилли протерла глаза, сердцебиение ее участилось. – Что происходит?

Джош подошел к ней и опустился на колени.

– Там внизу что-то творится, – сказал он мягко, но спешно. – Машины едут быстро, какое-то безумие, не пойму… Не хочу, чтобы нас застали врасплох.

Лилли услышала рев двигателей и скрежет гравия под колесами. Звуки приближались. Во рту у девушки от страха пересохло.

– Джош, что ты ищешь?

– Одевайся, куколка, и поспеши. – Джош посмотрел в другую сторону комнаты. – Боб, ты не видишь, где коробка патронов 38-го калибра, которую мы принесли?

Боб Стуки вскочил на ноги, неуклюже натягивая рабочие штаны поверх кальсон. Лунный свет, проникший в мастерскую через окно в потолке, осветил его морщинистое лицо.

– Я положил ее на верстак, – сказал он. – В чем дело, капитан?

Подбежав к верстаку, Джош схватил коробку, задрал полу своей клетчатой куртки, вытащил из-за пояса короткоствольный револьвер, откинул барабан и стал заряжать его, одновременно говоря:

– Лилли, приведи нашу влюбленную парочку. Боб, хватай дробовик и выходи на улицу. Встретимся там.

– Может, они идут с миром, Джош? – Лилли натянула свитер и надела грязные ботинки.

– Тогда нам не о чем волноваться. – Джош развернулся к двери. – Поторапливайтесь оба.

С этими словами он вышел из комнаты.

Сердце Лилли стучало, все тело кололи иголки страха. Она быстро пересекла мастерскую, прошла через дверь и спустилась по узкому проходу магазинчика, освещая свой путь единственным фонарем, который держала в руках.

– Ребята! Просыпайтесь! – сказала она, добравшись до двери на склад и громко постучав.

Послышалась возня, босые ноги прошлепали по холодному полу, затем дверь приоткрылась. В проеме возникло сонное, одурелое лицо Меган в облаке конопляного дыма.

– Ты чего? Подруга… Что за фигня?

– Вставай, Меган, у нас проблемы.

Лицо девушки тут же стало серьезным и обеспокоенным.

– Ходячие? – спросила она.

– Не думаю, – решительно покачала головой Лилли. – Разве что они научились водить машины.

Через несколько минут Лилли вышла на улицу, где уже стояли Боб и Джош. Скотт и Меган замерли позади них у двери в кассовый зал, завернувшись в одеяла. Воздух перед рассветом был прозрачен и недвижим.

– О боже, – чуть слышно выдохнула Лилли.

Чуть меньше чем в миле от них над верхушками деревьев поднимался огромный столб дыма, затенявший звезды. Горизонт за ним едва розовел, и казалось, что черный океан сосен был охвачен огнем. Но Лилли понимала, что горел не лес.

– Что они наделали?

– Это не к добру, – пробормотал Боб, сжимая в замерзших руках дробовик.

– Отойдите, – сказал Джош, взводя курок револьвера.

Шум двигателей приближался. Теперь они были всего в нескольких сотнях ярдов от заправки, поднимаясь по извилистой проселочной дороге. Источник шума по-прежнему не было видно под покровом ночи и деревьев, окружавших парковку, но фары посылали вперед яркие лучи. Шины проскальзывали на гравии, машины кренились набок. Огни осветили небо, затем верхушки деревьев и снова дорогу.

Фары одной из машин сверкнули на вывеске заправки Фортноя, и Джош пробормотал:

– Да что с ними такое, черт возьми?

Лилли посмотрела на первый автомобиль, показавшийся из-за холма, – седан последней модели. Машину занесло на гравии, и она заскользила.

– Что за черт?

– Они не тормозят! ОНИ НЕ ТОРМОЗЯТ! – Боб попятился от двух пучков смертоносного галогенового света.

Машина влетела на парковку, бешено заревев на пятидесяти ярдах мелкого гравия, окружавшего заправку. В синей предрассветной прохладе было видно, как из-под ее задних колес поднималось облако пыли.

– БЕРЕГИСЬ!

Джош резко схватил Лилли за рукав и отшвырнул ее в сторону, а Боб кинулся к зданию, что есть мочи вопя двум влюбленным, которые по-прежнему стояли в дверях, широко раскрыв глаза от удивления:

– УБИРАЙТЕСЬ ОТТУДА!

Меган вытолкнула своего обдолбанного парня на островок потрескавшегося цемента у топливных колонок. Седан, который при ближайшем рассмотрении оказался помятым «Кадиллаком Де Виль», с визгом несло прямо в сторону здания. Боб бросился к Меган. Скотт истошно заорал.

На парковку со скрипом, вихляя, въехала еще одна машина – побитый фургон со сломанным багажником. Схватив Меган, Боб мягко оттолкнул ее в заросли травы у двери в мастерскую. Скотт спрятался за мусорным баком. Джош и Лилли пригнулись в тени разбитой машины под вывеской.

Седан снес ближайшую к нему колонку и поехал дальше, двигатель его неистово подвывал. Фургон завертелся на месте. Скорчившись за разбитой машиной футах в пятидесяти от здания, Лилли изумленно наблюдала за тем, как седан врезался прямо в витрину.

Девушка вздрогнула от жуткого грохота битого стекла. Седан протаранил переднюю часть здания, и в воздух посыпались искры, а по сторонам полетели куски искореженного металла.

Машина не останавливалась. Задние колеса продолжали вращаться, проскальзывая на бетонном полу и разрушая здание с силой огромного шарового тарана. Лилли прижала руку ко рту. Передняя часть крыши заправки Фортноя обрушилась на седан, и машина замерла прямо посреди магазинчика.

Фургон боком впечатался в дизельную колонку, и газ вспыхнул. Огонь поднялся высоко, облизывая пары бензина. Окна фургона светились бледной желтизной: что-то горело внутри него. Лилли молча поблагодарила бога за то, что топливные резервуары были пусты, – иначе их с друзьями уже поглотило бы пламя.

Фургон остановился под навесом. Его высоко расположенные фары по-прежнему ярко сияли и освещали здание, подобно огням рампы в сюрреалистическом театре.

На какой-то момент стало тихо – в ночи раздавался только треск пламени и шипение жидкостей.

Джош осторожно поднялся из своего укрытия, все еще сжимая в руке револьвер. Лилли последовала за ним и уже собиралась сказать что-то вроде «Что за жуть только что произошла?», но тут заметила, что фары грузовика были направлены прямо внутрь здания и яркий свет падал на заднее сиденье седана.

За задним стеклом машины, расколотым на несколько крупных кусков и испещренным трещинами, что-то двигалось. Лилли разглядела, как чьи-то плечи медленно и неуклюже повернулись, явив им бледное, потерявшее цвет лицо.

И неожиданно Лилли поняла, что именно произошло.

Через пару мгновений события на заправке Фортноя стали разворачиваться с невероятной скоростью.

– Отойдите от здания! – громким шепотом сказал Джош остальным.

Боб, Меган и Скотт все еще сидели в траве позади мусорного бака на другой стороне парковки. Они медленно поднялись и хотели было ответить.

– ТС-С-С! – Джош махнул рукой в сторону здания, показывая, что опасность внутри, и прошептал, чтобы они выбирались: – Быстрее! Идите к нам!

Боб сразу же понял его, взял Меган за руку и тихо пошел в их сторону в мерцающем пламени горевшей дизельной колонки. Скотт последовал за ними.

Лилли стояла рядом с Джошем.

– Что будем делать? – спросила она. – Все наши вещи внутри.

Фасад здания и добрая половина его интерьера были полностью разрушены; по-прежнему вспыхивали искры, вода из труб лилась на холодный пол.

В свете фар фургона одна из приоткрытых задних дверей седана неожиданно с треском отворилась шире, оттуда показалась полуразложившаяся нога в лохмотьях, а за ней неуклюже, рывками полезло и остальное тело.

– Этому месту конец, куколка, – выдохнул Джош. – Все… Забудь о нем.

Боб и остальные подошли к Джошу и Лилли, и пару мгновений они не двигались, все еще пребывая в изумлении и пытаясь восстановить дыхание. В потных руках Боба по-прежнему был зажат дробовик. Меган, похоже, было не по себе.

– Какого черта здесь произошло? – спросила она, практически не рассчитывая на ответ.

– Наверное, ребята пытались спастись, – предположил Джош. – Но кого-то из пассажиров укусили, и все они обратились в машине.

В разрушенном здании из седана, подобно только что родившемуся уродливому младенцу, вылез зомби.

– Боб, ключи у тебя?

– Они в пикапе, – ответил Боб, взглянув на Джоша.

– В замке зажигания?

– В бардачке.

Джош обратился к остальным:

– Ждите здесь, – сказал он, – и не спускайте глаз с этого ходячего, там могут быть еще. Я подгоню пикап.

Он повернулся, но Лилли схватила его за рукав:

– Стой! Стой! Хочешь сказать, мы оставим там все наши вещи, все продукты?

– Выбора нет.

Он обошел горящие колонки, пока остальные замерли в шоке, не в силах произнести ни слова. Тут фургон в двадцати пяти футах от них покачнулся, полуприкрытая дверь с шумом отворилась, и наружу вырвались языки пламени. Лилли вздрогнула, а Меган судорожно вздохнула, увидев, как из машины вылезает еще один мертвец.

Трясущимися руками Боб попытался вставить патрон в патронник.

Остальные попятились к дороге.

– Вот черт, мужик, вот черт… Черт… Черт… Черт… Черт… Черт… Черт… – истерично бормотал Скотт.

Из фургона появился обгоревший до неузнаваемости труп, который тотчас заковылял к ним, пуская черные слюни. Задняя часть его воротника и левое плечо еще тлели, и дым поднимался над головой мертвеца, подобно ореолу. Судя по всему, это был взрослый мужчина. Половина кожи на его лице обгорела, и он еле стоял на ногах, но все-таки медленно зашаркал на запах людей.

Руки Боба тряслись так сильно, что у него никак не получалось правильно разместить патрон.

Никто не заметил габаритных огней, которые зажглись на другой стороне парковки позади выстроенных в ряд разбитых машин, и не услышал, как взревел двигатель огромного пикапа и как завизжали колеса, когда включилось зажигание.

Горящий зомби приближался к Меган. Она перешла на бег и упала, поскользнувшись на гравии. Пока Боб все еще возился с дробовиком, она попыталась отползти на тротуар, Скотт закричал, а Лилли кинулась помочь подруге.

Ходячего отделяло от них всего несколько дюймов, но тут подоспел пикап.

Джош сдал задом прямо на зомби. Столкновение с машиной подбросило мертвеца и отшвырнуло его далеко назад. В облаке искр он разорвался на две части, и туловище отлетело в одну сторону, а ноги, завертевшись, – в другую.

Один из почерневших обожженных органов ударил Меган в спину, облив ее горячей, маслянистой желчью и кровью. Она вскрикнула.

Пикап остановился рядом с ними, и все залезли внутрь, запихнув бившуюся в истерике Меган в трейлер, после чего Джош захлопнул заднюю дверцу.

Выкатившись с парковки, они поехали вниз по извилистой проселочной дороге.

С момента вторжения прошло не более трех с половиной минут… Но судьбы всех пяти выживших за это время бесповоротно изменились.

Они решили спуститься с холма, повернуть на север и проехать через лес к палаточному городку. Двигались они осторожно, выключив фары и во все глаза смотря по сторонам. Скотт и Меган прильнули к окошку в перегородке между трейлером и кабиной, а сидевшие рядом с Джошем Боб и Лилли возбужденно и внимательно оглядывали окрестности. Никто не говорил ни слова. Все они боялись увидеть, насколько серьезный урон был нанесен лагерю, ведь ресурсы этого крупного городка теперь были ключом к их спасению.

Уже рассветало, и первые бледно-голубые лучи, появившиеся на светлеющем горизонте за деревьями, начали прогонять тьму из канав и оврагов. Воздух был морозным; пахло гарью от недавних пожаров. Держа обе руки на руле, Джош завел пикап в холодные тени палаточного лагеря.

– СТОП! ДЖОШ! СТОП!

Джош ударил по тормозам, и машина резко остановилась на вершине холма, с которого просматривались южные границы городка.

– О боже…

– Господи!

– Давайте уедем, – сказала Лилли.

Она смотрела вперед сквозь просвет в листве и грызла ногти. В отдалении виднелись остатки лагеря. Воняло обожженной плотью и кое-чем похуже – трупной гнилью, массовым заражением.

– Нам здесь делать нечего, – добавила девушка.

– Подожди-ка.

– Джош…

– Боже, что же здесь случилось? – пробормотал Боб, ни к кому конкретно не обращаясь и глядя между деревьев, которые расступались, подобно театральному занавесу, обнажая луг, лежавший в пятидесяти ярдах ниже. Лучи раннего утреннего солнца пробивались сквозь клубы дыма, заставляя картину опустошения казаться практически нереальной, похожей на сцену из немого фильма. – Будто здесь Годзилла прошел.