Текст книги "Миссия Икара"

Глава 4

Пустыня казалась бесконечной. В неярком свете виднелись вдалеке горы Джабаль-Шам. Не наблюдалось никакого подобия барханов, которые рисует воображение, скажем, при упоминании пустыни Сахары. Военная автомашина петляла, огибая песчаные кочки, попадающиеся на извилистой дороге, и мало-помалу приближалась к указанному месту встречи.

Кендрик сидел рядом с водителем в военной форме и при оружии, сзади устроился офицер, тоже вооруженный. Самые жесткие меры предосторожности были предприняты, едва только они сели в машину. Эвана предупредили: одно неверное движение грозит ему смертью. Всю дорогу ехали молча. После обмена приветствиями и краткого инструктажа никто из сопровождающих его лиц не проронил ни слова. Кендрик наконец нарушил молчание.

– Это ведь пустыня! – сказал он по-арабски. – Почему столько поворотов?

– Здесь, сэр, хорошо простреливается местность, – ответил офицер. – Прямая дорога на этой голой равнине слишком опасна.

Эван воздержался от комментария. Они ехали по опасной дороге еще минут двадцать пять, когда в отдалении возникло светлое пятно. Минут через десять выяснилось, что это костер. Кендрик насчитал человек двенадцать охраны. Неподалеку виднелись силуэты двух военных грузовиков. Наконец машина остановилась. Офицер, выйдя из нее, распахнул Эвану дверцу.

– Идите только вперед, сэр! – сказал он по-английски.

– Да, конечно! – ответил Эван.

Он смутно помнил лицо султана, которого видел четыре года назад. Нынешний султан тогда был студентом и приехал домой в Оман то ли на рождественские каникулы, то ли на пасхальные. Он отличался дружелюбием, произвел впечатление начитанного юноши и весьма спортивного.

Трое охранников взяли Кендрика в кольцо.

– Вы позволите, сэр? – спросил высокий офицер, загородивший дорогу.

– Позволю, – обронил Кендрик. – Обыск, что ли?

– В сложившейся ситуации мы обыскиваем всех визитеров.

– Давайте!

Офицер быстро и со знанием дела ощупал складки джелабы, закатав правый рукав, оголил руку. Светлая кожа его насторожила. Он взглянул на Кендрика:

– У вас с собой есть документы?

– Нет.

– Так! Оружия тоже нет?

– Конечно.

– Ваше дело заявить, наше – проверить! – отрезал офицер и, достав из кармана плоское устройство размером с пачку сигарет, нажал на кнопку. – Подождите здесь, – приказал он.

– Хорошо. – Эван перевел взгляд на охранников с оружием наготове.

Подошел офицер, который сопровождал его из Маската.

– Султан еще не прибыл? – спросил его Кендрик.

– Вот он, вот его машина!

Автомобиль с затененными стеклами обогнул костер и остановился. Задняя дверца распахнулась, и султан, пройдя сквозь кольцо охраны, направился к Кендрику.

Это был худощавый, мускулистый человек, среднего роста, широкоплечий, одетый по-западному: в спортивных брюках из бежевого габардина и в футболке с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс».[18]18
  «Нью-Ингленд пейтриотс» – футбольная команда из Фоксборо, штат Массачусетс.


[Закрыть] На голове была готра.

– Давненько, давненько мы не виделись, Эван Кендрик, – произнес султан с легким акцентом, протягивая руку. – А вы шикарно одеты! – улыбнулся он.

– Да и вы тоже! – улыбнулся Кендрик в ответ.

Они обменялись рукопожатиями, и Кендрик подумал, что султана Аллах физической силой не обидел.

– Спасибо, Ахмат, что нашли время встретиться со мной… Простите, ваше королевское высочество, – спохватился Кендрик. – Приношу свои извинения.

– Раньше вы называли меня Ахматом, а я вам всегда говорил «сэр». Как прикажете к вам теперь обращаться?

– Ну уж не «сэр», конечно! – усмехнулся Кендрик.

– Хорошо! Думаю, мы поняли друг друга.

– Вы теперь совсем другой! – сказал Эван. – Я вас помню юношей.

– Заботы не прибавляют молодости. Я был вынужден быстро повзрослеть. Был студентом, стал главой государства. Опыта маловато.

– Вас, Ахмат, люди уважают. Я уже наслышан…

– Официально – да. Но чтобы уважали просто за человеческие качества, надо потрудиться. Давайте поговорим! Только отойдем подальше.

Султан взял Кендрика за руку и повел его в темноту. Охрана расступилась, но офицер, который обыскивал Кендрика, бросился наперерез.

– Ваше высочество! – произнес он взволнованно. – Ваша безопасность – это наша жизнь. Пожалуйста, останьтесь в кольце охраны.

– Чтобы стать мишенью, освещенной отблеском костра.

– Мы вас заслоним плотной стеной со всех сторон.

– Ну это несерьезно! Мы не пойдем далеко, не волнуйтесь. Все будет в порядке. – Ахмат обратился к Кендрику: – Мои люди подвержены тривиальным приступам мелодраматизма.

– Не так уж это и тривиально, если они предлагают взять нас в кольцо и принять на себя пули, предназначенные вам.

– Все это пустяки, Эван! Откровенно говоря, я не всех их знаю. Что бы мы ни сказали друг другу, пусть это останется строго между нами.

Кендрик внимательно посмотрел на Ахмата:

– Но ведь это ваша личная охрана?

– Мало ли что! Мои оманцы с ума посходили, поэтому все возможно. Поди знай, какие обиды или соблазны терзают душу профессионального военного! Ну вот, мы достаточно прошагали!

Они остановились.

– Что же все-таки происходит? – произнес Кендрик сдержанным тоном. – Давайте поговорим об этом.

– Что вы ожидаете от меня, каких действий? – спросил Ахмат. – Что бы я ни предпринял, какую бы акцию ни осуществил, уверен: еще один заложник немедленно получит пулю в затылок. Я знаю, вы с моим отцом неплохо ладили. Вы и я как-то даже обсуждали пару проектов во время раутов, но вы, вероятно, не помните этого.

– Прекрасно помню, – сказал Кендрик. – Вы приехали на каникулы из Гарварда. Кажется, вы тогда были на третьем курсе. Я даже помню, что вы всегда находились слева от отца, на правах наследника.

– Я тронут, Эван. Стало быть, вы неравнодушный человек. А ведь я мог бы тогда получить великолепную работу в фирме, но продолжал учиться, ибо понимал, что знания мне пригодятся.

– Зато теперь у вас великолепная работа! – улыбнулся Кендрик.

– Да уж! Не соскучишься! – Ахмат усмехнулся. – Что касается заложников, конечно, я могу отозвать кое-какие части с йеменско-оманской границы. Но что это даст? Я штурмую посольство и тем самым гарантирую смерть двумстам тридцати шести американцам. Могу представить себе заголовки в вашей прессе: «Арабский султан – убийца». Кнессет в Иерусалиме с помпой отпразднует свой звездный час. Не будет этого. Эван, я не какой-то лихой ковбой! Рисковать жизнью невинных людей не собираюсь и тем более не стремлюсь получить прозвище антисемита в американских СМИ. – Султан помолчал. – Господи! Вашингтон и Израиль, похоже, забыли, что мы все – семиты, что не все арабы – палестинцы и не все палестинцы – террористы! И я не дам повода напыщенным израильским сукиным сынам посылать их, заметьте, американские многоцелевые истребители с заданием убивать арабов. Между прочим, таких же невинных, как и ваши заложники! Вы меня понимаете?

– Понимаю, – ответил Кендрик. – А теперь охладите свой пыл и выслушайте, пожалуйста, меня.

– Конечно, я вас выслушаю, – султан с шумом выдохнул, – но слушать – вовсе не означает соглашаться.

– Допустим! – Эван помолчал. – Вы слышали о Махди? – спросил он после паузы.

– Хартум, прошлый век, шестидесятые годы?

– Нет! Бахрейн, восьмидесятые годы, век нынешний.

– Что вы имеете в виду?

Эван Кендрик повторил слово в слово то, что рассказывал Фрэнку Свонну, когда был в Госдепартаменте.

Некий теневой финансист, назвавшийся Махди, поставил себе целью выдавить Запад с Ближнего и Среднего Востока. Кендрик с жаром излагал султану все, что знал. И вот этот Махди надумал сосредоточить в своих руках экономику и промышленность, куда Запад инвестировал огромные средства, для чего создал теневой картель из десятков, возможно, сотен компаний и корпораций.

Эван рассказал, каким образом все это стало известно израильскому архитектору Эммануилу Вайнграссу, который предпринял собственное расследование, когда «группе Кендрика» стали угрожать расправой.

– Оглядываясь на прошлое, я не вправе гордиться тем, как поступил, – продолжал Эван. – Но я поступил оптимально, исходя из того, что произошло. Мне просто пришлось убраться из этой части мира, я ушел из бизнеса, не отважился вступить с ними в схватку, хотя Вайнграсс настаивал на этом. Я говорил ему, что его богатое воображение завело его слишком далеко, что он поверил безответственной пьяной болтовне. Тогда он мне ответил: «Способно ли мое самое смелое воображение, да хоть бы и фантазии моих бражников, придумать какого-то Махди? Он убийца, он преступник». Мэнни Вайнграсс был прав тогда, прав и сейчас. Посольство в руках последователей Махди. Разве вы не понимаете этого, Ахмат? Ведь Махди действительно существует и время от времени пропускает всех, кто ему мешает обогатиться, через мясорубку своего террора.

– Я понимаю только одно – то, что вы вбили себе в голову, поколебать невозможно, – скептически заметил султан.

– Кое-что вбил себе в голову кое-кто и здесь, в Маскате. Не все, конечно, но некоторые не способны понять или объяснить происходящее, но они так напуганы, что отказались встретиться со мной, а ведь мы работали вместе – и они мне доверяли.

– Эван, террор порождает нервозность. А вы вот, американец, переоделись арабом. Этот маскарад, возможно, и посеял панику.

– Откуда им было знать, как я одет, если я с ними говорил по телефону?

– А что вы хотите? Явился не запылился американец и принялся названивать…

– Разве я единственный американец? В Маскате, по-моему, остались кое-какие фирмачи, хотя правительство США отозвало всех своих граждан и наложило запрет на американские коммерческие рейсы.

– Но ваши друзья не понимают, как вы сюда попали. И главное – зачем? Скорее всего, они не хотят быть втянутыми в кризис с заложниками.

– Безусловно. Потому что учинили кровавую расправу с детьми тех ваших подданных, которые пытались этот кризис разрешить.

Ахмат прищурился и сказал с расстановкой:

– Преступления совершаются, да! И моя полиция делает все возможное, чтобы их предотвратить, но я ничего не слышал ни о какой расправе с детьми.

– Вы полагаете, я сочиняю? Дочь одного высокоответственного лица изнасиловали и порезали бритвой лицо, а сыну другого – перерезали горло.

– Если вы лжете… – Ахмат скрипнул зубами, – я перестану с вами считаться. Кто родители этих детей? Назовите имена и фамилии.

– Мне не сказали. Вернее, нельзя было.

– Должно быть, Мустафа рассказал… Больше некому.

– Да, он.

– Я из него душу вытрясу, но мне он скажет.

– Вы поняли, как они действуют? Этот Махди и его люди используют экстремистов, дабы свести на нет всякую конкуренцию, добиваясь полного контроля над финансами, полезными ископаемыми и вообще над экономикой региона.

Султан помедлил с ответом, затем покачал головой:

– Простите, Эван, не могу согласиться с этим. Они просто не осмелятся сделать это.

– Почему же?

– Потому что современные компьютеры контролируют все деньги, поступающие в виде платежей в финансовые органы любых фирм и картелей, потому что денежные потоки непременно пересекаются…

– Вы, надо думать, понимаете в этом больше, чем я, – прервал султана Эван.

– Потому что вы понимаете меньше меня в компьютерном анализе, – отбил пас Ахмат. – Там, где раньше потребовались бы месяцы, даже годы для обнаружения подпольных связей между, скажем, пятью сотнями корпораций, дутых, подставных, да каких угодно, программы проделают все за пару часов.

– Это, конечно, так, – заметил Кендрик, – но вы кое-что упускаете.

– Что именно?

– Эти связи обнаруживаются уже после того, как факт имел место! Короче, когда лисица уже задушит абсолютно всех цыплят. Уж вы извините меня за пару метафор, но едва ли после этого охотники станут расставлять капканы или пошлют своих собак по следу. Конечно, придет новое правительство с новыми законами, а если вам это не понравится, вас можно и скинуть! И никому до этого не будет никакого дела, потому как каждое утро встает солнце и простые люди отправляются на работу.

– Вы нарисовали весьма привлекательную картинку!

– Хорошо, вот вам примеры из истории. Муссолини сразу же навел порядок на железных дорогах, а Гитлер и его Третий рейх действительно оживили промышленность.

– Я вас понял. Сосредоточение финансов в одних руках и тотальный контроль над экономикой сулят народу стабильность и процветание?

– Получается так, а султан – дважды в выигрыше, – кивнул Эван, – поскольку получит отступные и приобретает еще одну жемчужину в свой гарем.

– Попробуйте сказать это моей жене. Она ведь у меня пресвитерианка из Нью-Бедфорда, что в штате Массачусетс.

– Ого! Как это вам удалось?

– У меня тогда скончался отец, а у нее отличное чувство юмора.

– Я не в состоянии уследить за вашей мыслью.

– Объясню как-нибудь в другой раз. Что касается заложников, давайте рассмотрим вариант дипломатического прорыва, поскольку любая стратегия, опирающаяся на применение силы, может обернуться катастрофой. Нельзя исключить вариант переговоров экстремистов с самыми эксцентричными лидерами на Ближнем Востоке. Они даже способны рекомендовать Арафата мэром Нью-Йорка и пойдут на союз с кем угодно, хоть с коммунистами, несмотря на то что хотят казаться святее папы римского. А вы, Эван, можете предложить что-либо кардинальное?

– С помощью ваших компьютеров отследите хотя бы денежный поток, вернее, источник, который снабжает посольство, но не продуктами либо медикаментами, а оружием и боеприпасами. И потом, кто-то снабжает террористов инструкциями. Иными словами, найдите этого Махди, арестуйте его, и тогда вы, как глава государства, будете реабилитированы в глазах мировой общественности.

Султан смотрел на Эвана не мигая:

– Вы, похоже, неплохо осведомлены во всем, что касается инсинуаций западной прессы. Борзописцы договорились до абсурда, будто я, недовольный влиянием Запада в Юго-Западном регионе, приветствую террор. «В противном случае почему султан Омана ничего не предпринимает?» – заявляют ваши средства массовой информации.

– Журналистику недаром называют второй древнейшей профессией. И я, и руководство в Госдепе считаем, что подобные комментарии – полная ерунда!

– Ваш Госдепартамент… – задумчиво произнес Ахмат, не отводя от Эвана Кендрика взгляда. – Эти оперы, – султан усмехнулся, – подкатывались ко мне, когда только начинались известные события в Тегеране. Я в то время был студентом и не знаю, на что те два парня рассчитывали. Возможно, они ожидали увидеть бедуина в джелабе. Может, думали, что я сижу на полу, по-турецки, и посасываю мундштук кальяна. Думаю, выгляди я именно так, они приняли бы меня всерьез.

– Мы опять уклонились от темы…

– Я докончу свою мысль. Понимаете, как только госдеповцы осознали, что ни у меня, ни у отца нет никаких связей с фундаменталистами, они ужасно расстроились. Один из них начал чуть ли не умолять меня стать координатором этих дел прямо из Вашингтона.

– Что вы ему ответили?

– Я сказал, что нужно всех мятежников переправить из Тегерана в город Кум, центр паломничества мусульман-шиитов, где находится штаб-квартира Хомейни. Но вначале направить туда бывших агентов Савака, так как они знают, как все это провернуть, если им будет гарантирована огневая поддержка и денежная компенсация. Я тогда посоветовал показать по телевидению необразованных фанатиков из окружения Хомейни и его самого. Весь мир увидел бы, насколько все они смешны.

Эван внимательно слушал султана.

– Это могло сработать, – сказал он тихо. – А если бы Хомейни решил выстоять и стать мучеником?

– Исключено, поверьте мне! Он бы быстро сдал свои позиции, если бы договаривающиеся стороны пришли к компромиссу. Тем более что у него нет никакого желания отправляться так быстро в мир иной, куда он охотно посылает двадцатилетних.

– Почему вы так уверены? – спросил Кендрик.

– Я наблюдал этого фанатика в Париже и, поверьте, не оправдываю ни Пехлеви, ни его Савак, а Хомейни – просто маразматик, которому хочется верить в собственное бессмертие. Я слышал, как он говорил толпе внимающих глупцов, что у него не два и не три, а двадцать, возможно, тридцать или даже сорок сыновей. «Воля Аллаха в том, чтобы мое семя было повсюду», – заявил он. Трепач! Дряхлый, грязный старик… Таких, как он, надо снимать на видеопленку и показывать по телевизору. Вот смеху-то будет!

– Вы проводите параллель между Хомейни и этим Махди?

– Не знаю, могу только предполагать. Если ваш Махди существует, он, конечно, практичный тип, но не религиозный фанатик. Однако, Эван, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, помочь всем нам. Конечно, следует проявлять предельную осторожность. Я дам вам номер своего телефона. Сверхсекретная линия… Вы сможете звонить мне, но только мне. Видите ли, Эван, я не имею права официально общаться с вами.

– Вашингтон тоже не желает, условно говоря, со мной знаться…

– Это понятно. Никому не хочется запятнать себя кровью заложников.

– Мне понадобятся документы для меня самого и, возможно, перечень воздушных и морских грузоперевозок из районов, которые я укажу.

– Только устно, пожалуйста, никаких записей! Вам сообщат, где вы сможете получить документы, удостоверяющие вашу личность.

– Спасибо вам. В Госдепе меня тоже предупредили, чтобы я не делал никаких записей.

– Видимо, по той же самой причине.

– Не беспокойтесь по этому поводу. Мы с вами незнакомы, то есть мы никогда не встречались.

– Грустно все это! – сказал султан и нахмурился. – Но, Эван, если вы погибнете – это одно, но если достигнете хоть какого-либо успеха – это уже совсем другое. Скажите, зачем вам это нужно? Мне говорили, вы теперь политик, конгрессмен.

– Я, Ахмат, собираюсь расстаться с политикой и мечтаю вернуться сюда. Хочу делать то, что у меня получалось лучше всего.

– Понятно! Отец мне говорил, что вы и ваши люди – отличные специалисты. Помню, как-то он сказал: «Эти вьючные верблюды никогда не заламывают цены». Конечно, это было сказано по-доброму.

– Да, я понимаю! Мы всегда старались оставаться в разумных ценовых пределах. Ахмат, через четыре дня кончится мораторий, начнутся убийства, то есть новые расправы. Время поджимает. По какому телефону я смогу в случае чего обратиться к вам за помощью?

– Вам придется его запомнить!

– Да, конечно.

– Вместо принятых в Маскате первых трех цифр – 745 – набирайте 555, затем – 000 и еще 5. Не забудете?

– Номер легкий, не забуду, – ответил Кендрик. – Линия подключена к дворцовому коммутатору?

– Нет, это прямая линия. По этому номеру отвечают два телефонных аппарата. Причем сигнал подает маленькая красная лампочка, вмонтированная в правую ножку моего письменного стола. Это в офисе. А в спальне – в прикроватную тумбочку. Я отвечаю после десятого сигнала, чтобы было время выпроводить посетителей и начать конфиденциальный разговор. Когда я нахожусь за пределами дворца, при мне всегда звуковое устройство, показывающее, что мне звонят. При помощи дистанционного переключателя я слышу автоответчик, конечно, через шифровальное устройство.

– Вы упомянули, что еще двое пользуются этим номером. Кто они? Или это меня не касается?

– Этот номер знают мой министр безопасности и жена.

– Спасибо за доверие, Ахмат.

Не отводя от Кендрика пристального взгляда, султан сказал:

– Эван, когда вы работали здесь, погибли ваши друзья с семьями. Жуткая, бессмысленная трагедия! Неужели нынешние события в Маскате вызвали у вас такую болезненную реакцию, что вы решились сражаться против фантома?

– Не против фантома, а против опасного преступника, Ахмат, я докажу вам, что этот Махди существует.

– Возможно, и докажете, если останетесь в живых!

– На это я скажу вам то, что сказал в Госдепартаменте. У меня нет намерения штурмовать посольство в одиночку, тем более что я здесь действую сам по себе. И этому есть обоснование. Здесь я заработал большие деньги и собираюсь вернуться сюда. Если я смогу хоть как-то помочь ликвидировать кризис с заложниками, это и в моих интересах.

– Будьте осторожны, Эван. Вряд ли вам поверят, будто вы приехали в Маскат, руководствуясь личными причинами. Вот вы сказали, что некоторые ваши прежние друзья не захотели встретиться с вами, опасаясь за свою жизнь. А вы не допускаете мысли, что вас могут убить не только ваши враги?

– Меня уже предупреждали об этом, – ответил Кендрик.

– Кто?

– Араб, который сопровождал меня, вернее, ехал в кузове грузовика.

Кендрик лежал на кровати с открытыми глазами. Мысли его перескакивали с одного на другое. В памяти всплывали полузабытые имена, какие-то лица…

Улица возле порта… Гавань. Порт.

Доки в порту. Береговая линия – сплошные доки от порта Маскат до смежного с ним порта Матрах.

И вдруг Эвана будто кто-то толкнул! А ведь он и Мэнни Вайнграсс частенько договаривались о перевозках излишков грузов на зафрахтованных судах из Бахрейна и Эмиратов, что на севере. Береговая линия протяженностью более сотни километров к югу от Маската была всегда открытой территорией. Дороги вдоль побережья совершенно не контролировались, поэтому контрабандой занимались все кому не лень. А что теперь? Принимая во внимание огромные усилия, которые предпринимают разведслужбы шести западных стран, озабоченных событиями в Маскате, южная береговая линия Омана заслуживает тщательного контроля. Логично? Вполне…

Трезвон телефона вернул Эвана Кендрика к действительности. Он взял трубку:

– Да?

– Уходите из отеля немедленно!..

– Ахмат? – Эван рывком спустил ноги на пол.

– Да! У меня работает шифровальное устройство. Если вас прослушивают, все, что говорю я, – полная тарабарщина.

– Я только что произнес ваше имя.

– Это не имеет значения.

– Что случилось?

– Мустафа. Я решил выяснить, у кого из моих, как вы выразились, подданных надругались над детьми, позвонил ему и приказал прибыть во дворец. К несчастью, в запале я разъяснил свою озабоченность. Он, должно быть, звонил кому-то после этого.

– И что?

– По дороге ко мне его застрелили прямо в машине.

– Какое несчастье!

– Звонил он кому-либо, мы не узнаем. Но если не звонил, единственной причиной его убийства является встреча с вами.

– О господи!

– Сейчас же уходите из отеля и, пожалуйста, не оставляйте ничего такого, по чему вас можно опознать. Это чрезвычайно опасно для вас. Увидите двух полицейских. Их не опасайтесь. Они мои люди. Пройдут за вами по пятам, станут вас охранять. Один из них сообщит вам чуть позже имя человека, который снабдит вас необходимыми документами.

– Я уже выхожу. Вот только вещи соберу.

– Эван, – сказал Ахмат дрогнувшим голосом. – Я убедился в том, что этот Махди действительно существует. Он не один. Ищите его, ищите его людей. И рассчитывайте на мою помощь!