Текст книги "Миссия Икара"

– Ну а конкретно, что конкретно вы можете предложить? – спросил Свонн, глядя на Кендрика исподлобья.

– Я могу быть весьма полезен, мистер Свонн, так как довольно хорошо знаю государства Персидского залива – Катар, Оман, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн и Кувейт, а в Маскате, Дубае, Абу-Даби и Эр-Рияде я жил и работал.

– Юго-Западную Азию, стало быть, изучили вдоль и поперек?

– Вдоль и поперек, вглубь и вширь. К примеру, в Маскате я жил целых полтора года. Точнее будет сказать – работал по договору.

– Второй договаривающейся стороной являлся султан Омана, так?

– Да, султан Омана. Это был дальновидный и вполне приличный человек.

– Он ведь, кажется, умер?

– Умер. Года полтора назад. Я сохранил о нем самые лучшие воспоминания. Министры у него тоже были толковые. Ценили нас…

– Вы, значит, работали в компании, – сказал Фрэнк Свонн, кинув на Кендрика внимательный взгляд.

– Да, в компании.

– В какой, если не секрет?

– В своей собственной.

– В вашей собственной? – Фрэнк Свонн вскинул бровь.

– Именно!

Свонн перевел взгляд на листок в блокноте. Кендрик, Кендрик… Он наморщил лоб:

– «Группа Кендрика»… Это ведь и есть ваша компания! А я все никак не мог вспомнить. Года четыре, а то и все шесть не слышал о вас.

– Четыре, если быть точным.

– Ну надо же! Я ведь говорил, что мне ваша фамилия знакома…

– Говорили, но мы никогда с вами не встречались, – произнес Кендрик сдержанным тоном.

– «Группа Кендрика» строила много чего. Мосты и дороги, жилые и административные здания, загородные особняки, водонапорные башни и аэродромы…

– Вы правы, мистер Свонн, – прервал его Кендрик, – мы добросовестно выполняли пункты, предусмотренные многочисленными контрактами.

– Помню, прекрасно помню… Это было… – Свонн сощурился. – Это было лет десять-двенадцать тому назад. Эмираты… Ваша команда. Кому двадцать, кому тридцать… Лихие ребята, вооруженные передовыми знаниями.

– Положим, не все были молоды…

– Не все, это верно! – Свонн помолчал. – К примеру, пожилой кудесник-зодчий, талантливый израильтянин, выполнявший проекты в соответствии с духом ислама. Он еще, кажется, водил дружбу с богатыми арабами…

– Эммануил Вайнграсс…

– Да-да! Эммануил Вайнграсс… – оживился Фрэнк Свонн.

– Он ведь из Бронкса. Жил в Нью-Йорке, а потом, дабы избежать судебной тяжбы то ли со второй женой, то ли с третьей, оказался в Израиле. Теперь ему около восьмидесяти. Обитает в Париже. Для меня он был и остается Мэнни… Общаюсь с ним в основном по телефону. И неплохо он в столице Франции живет-поживает – такое у меня создалось впечатление.

– Интересно, весьма интересно… – произнес Свонн задумчиво. – Вы ведь потом продали свою компанию, кажется, Бечтелу, а может, я и ошибаюсь, не то за тридцать, не то за сорок миллионов…

– Мою компанию, мистер Свонн, приобрел не Бечтел, а «Транс-Интернэшнл», и не за тридцать или сорок миллионов, а за двадцать пять. Им эта покупка показалась выгодной, а я вышел из игры, потому как это всех устраивало.

Свонн поднялся, вышел из-за стола, сел в кресло напротив Кендрика.

– Я кое-что вспомнил, конгрессмен, – сказал он, глядя Эвану Кендрику прямо в глаза. – На одной из ваших строек, по-моему в предместье Эр-Рияда, произошел несчастный случай. Вроде бы там с газопроводом было не все в порядке. Одним словом, под обломками рухнувшего здания погибло, если мне память не изменяет, более семидесяти человек. Ваши партнеры, персонал… Говорили, что среди жертв были и дети.

– Их дети, – уточнил Кендрик. – Мои друзья-партнеры, их жены и дети. Мы тогда собрались, чтобы отметить завершение строительства третьего объекта в Саудовской Аравии. Многие пришли с семьями. Дом обрушился, когда все были внутри, а я и Мэнни в это время переодевались в автобусе. Мэнни обожает возиться с детьми, а в тот раз он сочинил забавные репризы, и мы решили изобразить клоунов.

– Потом велось следствие, – продолжил Свонн, – всплыли какие-то махинации с поставкой некачественного оборудования, но «группу Кендрика» оправдали. Правильно?

– Правильно, – кивнул Кендрик.

– Тогда вы и свернули дело. Так?

– Так, но к нынешней проблеме все это не имеет никакого отношения, и мы попусту теряем время. Теперь, когда вы знаете, кто я, вернее, кем был, я вправе спросить, смогу ли я вам пригодиться.

– А я, мистер Кендрик, не считаю, будто мы теряем время. Не возражаете, если задам еще один вопрос?

– Не возражаю.

– Скажите, почему вы ни с того ни с сего решили стать конгрессменом? С вашими-то миллионами и репутацией высокопрофессионального инженера-строителя… Если провести параллель с возможностями, которые предоставляет частный сектор, не вижу выгоды.

– По-вашему, на выборных должностях все поголовно стремятся извлекать выгоду?

– Нет, конечно! – Свонн задумался, потом сказал: – Прошу прощения, иногда у меня хромают формулировки.

– Что ж, бывает, – подал реплику Кендрик.

– Но тем не менее я убежден, что самые амбициозные люди – те, кто борется за выборные должности. Думаю, конгрессмен, вы со мной согласитесь, что делают они это, чтобы себя показать, а если выигрывают – используют свой пост в качестве трамплина. Возможно, это мое убеждение несколько цинично, но, размышляя о жизни, становишься меланхоликом, а циником – когда видишь, что делает из нее большинство людей.

– Я с вами согласен, мистер Свонн, – произнес Кендрик миролюбиво.

– А скажите, конгрессмен, я что-то запамятовал, девятый округ штата Колорадо, надеюсь, не Денвер?

– Нет! Девятый округ – это медвежий угол у юго-западного подножия Скалистых гор. Только поэтому я там и обосновался.

– Интере-е-есно… Тогда почему вы ударились в политику? Может, все-таки надумали из этого медвежьего угла соорудить подобие стартовой площадки для великих дел?

– Я далек от подобной суеты.

– Прошу прощения, мистер Кендрик, но я хотел бы получить ответ, а не ходульное заявление.

Эван Кендрик отвел взгляд, пожав плечами.

– Хорошо, – сказал он после непродолжительной паузы, – я объясню, но прежде давайте изменим формулировку «ходульное заявление» на, скажем, «уклонение от ответа».

– Давайте, – произнес Свонн, кивнув, – однако впредь постарайтесь не злоупотреблять уклончивыми ответами.

– Принято! – улыбнулся Кендрик.

– Итак, конгрессмен…

– До меня в этом округе орудовал хапуга, набивавший карманы, и этот вопиющий факт длительное время оставался без должного внимания со стороны общественности. А у меня, в силу известных обстоятельств, как раз образовалось свободное время и появились деньги, чтобы его сместить. Не скажу, что горжусь тем, что я предпринял и как это сделал, однако его там уже нет, и это радует. Но как только я подберу себе замену, и меня там не будет. Года через два, а то и раньше.

– В следующем ноябре, конгрессмен, исполнится год после ваших выборов в палату.

– Да.

– А в должность вы вступили в январе.

– И что?

– А то, что служить вам на благо нации придется либо год, либо три, но никак не два или менее.

– В девятом округе нет реальной оппозиции. Дабы быть уверенным, что выборная должность члена палаты представителей конгресса не достанется какому-либо очередному проныре, я дал согласие участвовать в выборах, оговорив себе право уйти в отставку.

– Вон оно что! Своего рода конвенция, а точнее говоря – просто сделка…

– Никакой сделки! Ухожу в отставку, и все тут.

– На мой взгляд, это все несерьезно, хотя и откровенно.

– Почему же несерьезно?

– Предположим, работа в палате придется вам по душе, что тогда?

– Мистер Свонн, то, что мне по душе, заставило меня сойти с маршрута пятой категории сложности. Но вернемся к Маскату. Там анархия, чудовищные вещи творятся… Скажите, я реабилитировал себя, чтобы обсуждать эту проблему?

– Реабилитировали, конгрессмен, потому как именно я реабилитирую, – отчеканил директор Отдела консульских операций. – Там действительно анархия, хаос, и мы считаем, что беспорядки режиссируют извне.

– В этом нет никаких сомнений, – сказал Кендрик с расстановкой.

– А это ваше заявление обосновано?

– Безусловно! Целью беспорядков является дестабилизация обстановки в Омане, то есть явное намерение изолировать страну, оградить ее от внешнего влияния.

– Хотите сказать, подготавливается путч в стиле аятоллы Хомейни?

– Тут дело не в религии.

– Полагаете, не тот расклад? Нет шаха с Саваком, отсутствует лидер религиозных фанатиков… Я прав?

– Мистер Свонн, в Омане не предусматривается смена режима. Кто бы ни являлся режиссером, в сценарии просматривается откровенное намерение остановить отток денег из страны на Запад.

– Денег? Каких денег?

– Обыкновенных. И счет идет на миллиарды. Я имею в виду долгосрочные проекты в регионе стран Персидского залива. Если, скажем, в Саудовской Аравии, Бахрейне, Катаре – этих островках стабильности – тоже удастся развязать террор, тогда строители, разведчики недр, разнообразные фирмы и компании быстренько свернут дела и уберутся подобру-поздорову восвояси.

– И едва лишь они уедут, – подхватил мысль Фрэнк Свонн, – те, кто стоит за экстремистами, немедленно стабилизируют обстановку. Все успокаиваются, все налаживается. Так ведь это самая настоящая мафиозная акция!

– В арабском стиле, – добавил Эван Кендрик. – Такое не раз уже бывало.

– Вы это точно знаете?

– Более чем! Нашей компании угрожали не однажды, но у нас был Мэнни.

– Вайнграсс? Он-то что мог предпринять?

– Самые неожиданные акции. В израильской армии он генерал запаса, так что поднять в воздух авиацию и разбомбить любое скопление экстремистов не представило бы для него труда. Этих своих возможностей он и не скрывал! Думаю, для некоторых не являлась секретом и его служба в МОССАДе, а это означало, что вызвать отряд карателей для того, чтобы разобраться с теми, кто нас пока просто предупреждал, для него вообще было плевое дело. Он, скажу я вам, весьма оригинальным способом подает себя… Балагур, эксцентрик, склонный к лицедейству гений преклонных лет. Одним словом – поза и фраза. Между прочим, сам от себя он всегда в восторге, но женщины почему-то недолго удерживаются на завоеванных рубежах. А все остальные знакомцы предпочитают вообще не связываться с весьма экзальтированным евреем.

– Предлагаете подключить его?

– Будь Эммануил Вайнграсс помоложе, советовал бы! Но кое-что, мистер Свонн, мы с вами в силах предпринять и без него, руководствуясь выводами, которые Мэнни сделал года четыре тому назад. Последние восемь часов я только об этом и думаю.

– Интере-е-сно… Слушаю вас внимательно!

– Перед тем как на объекте под Эр-Риядом случилось несчастье, кто-то начал распространять слухи о том, что нам пора закругляться. Затем пошли в ход угрозы, и тогда Мэнни решил выступить в своем амплуа.

Кендрик задумался.

– Продолжайте, конгрессмен. Все, что вы говорите, представляет интерес, – сказал Свонн, педалируя голосом каждое слово.

– Вам, мистер Свонн, как арабисту, конечно, известно, что Коран запрещает спиртное.

– Между прочим, конгрессмен, древние арабы не случайно, узнав про вредные свойства спиртного, назвали его «эль-кеголь», что означает «одурманивающий».

– Ваша информация, мистер Свонн, прямо в масть! Дело в том, что Мэнни Вайнграсс, большой любитель виски и хлебосол, каких мало, всегда угощал своих друзей-арабов отборными марками этого напитка. И конечно, когда развязывались языки, слышал многое, что никак нельзя отнести к пьяной болтовне. К примеру, ему стало известно, будто создается промышленный консорциум – своего рода картель, который, прибирая к рукам десятки мелких компаний, наращивает мощь – то есть концентрирует в своих руках кадры, технологии, оборудование, разумеется, в строжайшей тайне. Если допустить, что информация, полученная Вайнграссом, достоверна, цель создания картеля тогда была ясна, еще более она ясна теперь. Не вызывают сомнений намерения его верхушки направить промышленность и экономическое развитие региона Юго-Западной Азии в нужное русло. И вот еще что! Эммануил Вайнграсс, осмыслив критически все, что услышал, пришел к выводу: штаб-квартира этой организации в Манаме, столице Бахрейна. И это неудивительно, поскольку там действуют десятки зарубежных банков. Однако его повергло в изумление другое – советы директоров картеля возглавлял некто, называвший себя Махди. Этот факт, мистер Свонн, наводит на размышления, ибо столетие назад широко известный Махди[7]7
  Махди (араб.) – в буквальном переводе – мессия, пророк, обновитель веры. Имеется в виду Мухаммед-ибн-Ахмед (или Махди Суданский).


[Закрыть] просто вышвырнул англичан из Хартума.

– И в самом деле символично! – покачал головой Фрэнк Свонн.

– В том-то и дело! Вот только новоиспеченный Махди плюет на ислам, в отличие от его бесноватых экстремистов-фанатиков. Естественно, он использует их в своих целях, так как задумал прибрать к рукам все контракты и, само собой, денежки.

– Интере-е-есно! – протянул Фрэнк Свонн, поднимая трубку телефона. Нажав клавишу на пульте, он быстро проговорил: – Вчера вечером от британской службы МИ-6 в Маскате пришло сообщение, но мы не врубились, потому как в тексте не обнаружили никакой привязки. – Свонн подвинул блокнот, взял ручку. – Мне Джералда Брайса, пожалуйста! Але, Джерри? Вчера вечером, точнее, в два ночи мы получили сообщение от британцев по «Огайо-4-0». Найди его и прочитай, только медленно. – Свонн прикрыл трубку ладонью и обратился к Кендрику: – Если что-либо из рассказанного вами можно привязать к сообщению, полученному от одного из подразделений британской разведки, это станет первым серьезным достижением за время кризиса.

– Поэтому я здесь, мистер Свонн, хотя и пропах с головы до ног копченой рыбой.

– Душ бы вам не повредил, это точно… – Свонн кивнул. – Да, Джерри, слушаю. «Не ищите там, где вас ждут, ищите в другом месте»… Я это помню. Про «горести» и «нищету» не надо, что-то там о голосах… Вот! Ну-ка… Помедленнее, я записываю. «Голоса говорят о тех, кто получает выгоду от кровопролития»… Благодарствую, Джерри, именно это мне и было нужно. Все остальное, если не ошибаюсь, негатив, то есть никаких имен, никаких названий организаций, словом – полный бред! Еще не знаю… Если что-то появится, узнаешь об этом первым. А пока поработай над распечаткой перечня всех строительных компаний Бахрейна. Мне он нужен позарез. Когда? Да еще вчера… – Свонн положил трубку, посмотрел на Кендрика.

– Ну что, мистер Свонн, информация от англичан по делу? – Кендрик внимательно следил за выражением лица директора Отдела консульских операций.

– По делу, вот только хотел бы я знать, с чего начинать и чем заканчивать, – поморщился тот.

– Мистер Свонн, отправьте меня в Маскат, и как можно скорее.

– Для чего? – спросил Свонн, не сводя с Кендрика взгляда. – Что такого можете сделать вы, чего не могут наши профессионально подготовленные офицеры? Все они не только прекрасно говорят на арабском, но большинство из них – арабы от рождения.

– И все трудятся в Отделе консульских операций, – заметил Кендрик с сарказмом в голосе.

– И что?

– А то, что все они давным-давно засветились.

– Конгрессмен, постарайтесь объяснить, что вы хотите этим сказать.

– Четверть часа назад я в разговоре употребил словечко «оперативник» – оно вам не понравилось. Но если честно, есть укороченный вариант – «опер», который более соответствует действительности. К нам как-то обратились люди Саддама Хусейна с предложением продать им чертежи аэродрома. Мы тогда как раз заканчивали перепланировку взлетно-посадочных полос аэродрома, принадлежащего частной компании «Сауди-Арабиэн эрлайнс». На следующий день к нам приходят двое ваших, задают какие-то вопросы, касающиеся техники строительства, и все упирают на то, что нам, американцам, не следует снабжать иракцев чертежами, так как Хусейн якшается с русскими. Идиотизм, по-моему! Аэродром – это аэродром, то есть любой кретин способен определить, к примеру, его конфигурацию, пролетев над ним на самолете.

– И что? – Свонн подался вперед.

– На другой день заявляются люди Хусейна и прямым текстом говорят, мол, после визита к нам оперов они нас просят забыть о договоренности насчет чертежей.

– Иногда случаются накладки. – Свонн растянул губы в улыбке.

– Случаются, к величайшему сожалению, а не должны бы… – заметил Кендрик сдержанным тоном.

– Конгрессмен, по вашему мнению, кризис с заложниками в Маскате объясняется деньгами, так?

– Да. И если теперь же не пресечь происходящее, дальше будет хуже, – сказал Кендрик. – В смысле серьезнее.

– Думаете?

– Убежден! Как только правительство в Омане сделают карманным, экономический прессинг станет весьма ощутим в Эмиратах, Бахрейне, Катаре и даже в Саудовской Аравии. Когда финансы сосредоточатся в одних руках, в регионе приобретет влияние весьма взрывоопасная политическая сила, способная уничтожить всех, кто встанет у нее на пути. Такое развитие событий нежелательно, не правда ли? Во всяком случае, госсекретарь с президентом вас за это к награде не представят.

– Ну и ну! Вы, оказывается, все обдумали на несколько ходов вперед.

– Последние восемь часов, как я уже сказал, только этим и занимаюсь.

– Ну хорошо! Допустим, я отправлю вас в Маскат. С чего вы начнете? Хотелось бы иметь представление о том, что именно в ваших силах.

– Трудно сказать! Окажусь в Маскате, сориентируюсь на месте, хотя кое-какие соображения уже имеются. Например, я знаком со многими влиятельными оманцами. Они наверняка в курсе последних событий, знают досконально всю подноготную. И уж, конечно, ни под каким видом не принимают участия в безудержной вакханалии. К тому же я уверен, что со мной они будут откровенны. Я ведь бывал у них в семьях, видел их жен без чадры, детей…

– Жен без чадры… – повторил Свонн. – У мусульман это эквивалент стопроцентного доверия?

– Несомненно! И это немаловажно, мистер Свонн, в свое время у меня были хорошие деловые отношения со многими поставщиками, даже с теми, кто работал в обход законов.

– С контрабандистами, что ли?

– В общем, да. Иногда приходилось прибегать к их помощи, когда задерживались поставки.

– Хорошенькое дело! А сейчас они вам зачем?

– Я намерен проследить за движением денежных потоков, вернее, неплохо было бы определить место нашего посольства в этой системе.

Свонн приподнял бровь:

– Вы имеете в виду доставку в наше посольство продуктов, медикаментов, предметов первой необходимости?

– Не только. Хотелось бы выяснить, каким образом доставляются туда боеприпасы, оружие…

– Боеприпасы – это патроны, что ли?

– Почему? И пули тоже… Трассирующие, разрывные.

– Конгрессмен, вы в своем уме?

– А в чем, собственно, дело? Из всех материалов, что я прочитал в открытой печати, из разного рода отчетов, с которыми удалось ознакомиться, пока добирался до Вашингтона, я вынес впечатление, что каждый вечер после молитвы в продолжение четырех-пяти часов в посольстве настоящий фейерверк. Палят из ружей и автоматов беспрерывно.

– Запугивание – часть террора, – повысил голос Свонн. – Только представьте, каково заложникам. Стоят на коленях у самого края бассейна, а вокруг свистят пули. Если когда-нибудь нам удастся вызволить этих несчастных, они проведут месяцы в больнице, ибо отделаться от ночных кошмаров не так-то просто!

Кендрик не поддался эмоциям:

– Мистер Свонн, ведь у террористов, этих фанатиков, в посольстве нет арсенала. Думаю, тот, кто ими руководит, организовал бесперебойную доставку оружия и боеприпасов. Пожалуйста, постарайтесь меня понять!

– Махди, что ли?

– Да кем бы он ни был…

– Собираетесь перекрыть ему кислород, а его схватить?

– С вашей помощью – почему бы и нет?

– Ну-ну!..

– Мистер Свонн, представьте… Я схожу в Маскате с самолета, в укромном местечке переодеваюсь в арабскую одежду, которую мне доставит ваш опер… Кстати, подробный список необходимых вещей я составлю.

Свонн прикрыл веки, вздохнул:

– Мистер Кендрик, скажите, почему вы, миллионер, стремитесь поставить свою жизнь на карту? Что является причиной?

– Самый простой и честный ответ – я способен помочь. Как вы верно заметили, я там сделал миллионы, следовательно, пришло время отдавать долги.

– Если бы речь шла о миллионах, я бы и возражать не стал, но ведь все гораздо серьезнее! Условно говоря, вы окажетесь на минном поле. Одно неосторожное движение, и вас, американца, хватают, а заложников – к стенке.

– Мистер Свонн, я не собираюсь штурмовать посольство.

– Конгрессмен, вы служили в армии?

– Нет.

– Но во время вьетнамской кампании вы были в призывном возрасте. Так?

– Да.

– Каким образом получили отсрочку?

– Я учился в аспирантуре.

– Вы умеете обращаться с оружием?

– Небольшой опыт имеется.

– Стало быть, вам известно, где курок и как прицеливаться…

– Я сказал, что у меня имеется небольшой опыт, но не говорил, что я идиот.

– Когда-нибудь стреляли? – стоял на своем Свонн.

– Приходилось, – спокойно ответил Кендрик. – Поэтому мне известно, где курок и где прицел.

– Очень смешно! Я имел в виду, вы когда-либо в людей стреляли?

– А зачем вам это знать?

– Мне необходимо составить о вас соответствующее представление.

– Допустим, стрелял… И что?

– Когда? При каких обстоятельствах?

– У меня в компании был геолог. Он и еще двое специалистов из армейского инженерного корпуса отвечали за оборудование и связь. Вчетвером мы нередко выезжали на будущие стройплощадки за пробами грунта. Иногда устанавливали ограждения. И хотя мы выезжали в самую глушь на армейской машине, раза три-четыре на нас нападали банды кочевников. Власти имели обыкновение предупреждать всех, кто отправлялся в глубь страны без охраны, чтобы смотрели в оба и держали, что называется, ухо востро. Короче, пришлось пару раз применить оружие.

– Мистер Кендрик, оба раза вы стреляли на поражение?

– Нет, только чтобы припугнуть. Но вот геолог двоих укокошил. Правда, они хотели его убить. Ну и, конечно, о том, что случилось, мы сообщили властям.

– Понятно! – вздохнул Свонн. – А в какой вы сейчас форме?

Кендрик покачал головой:

– Я, доктор, позволяю себе иногда сигарету, а то и сигару, но после приема пищи. Выпиваю, но умеренно. Упражнения с гантелями не выполняю, трусцой не бегаю, но зато занимаюсь водным и горнолыжным спортом, разумеется, когда предоставляется такая возможность. И еще думаю, что все это чушь собачья!

– Можете думать, что вам заблагорассудится, но у нас совсем нет времени, чтобы направить вас на медосмотр в одну из наших клиник в штате Вирджиния. К вашему сведению, иногда вопросы в лоб помогают составить мнение о психическом состоянии человека.

– Может, вы еще и психиатр?

– А вы что, псих?

– Нет, я не псих, я просто хочу знать, еду я в Маскат или нет.

Свонн посмотрел на Кендрика в упор:

– Пусть будет по-вашему. Едете, но не потому, что вы суперкандидатура, а потому, что у меня нет выбора. В общем, придется утешаться сентенцией, что для достижения цели все средства хороши, даже если ничего другого не остается, как только воспользоваться услугами настырного наглеца, каким, я думаю, вы и являетесь.

– Сочувствую вам, но уж тут ничего не поделаешь! – Кендрик потупил взор.

– Конгрессмен, мы вам окажем максимальную помощь и поддержку, но…

– Хотелось бы ознакомиться с информацией, какой вы располагаете, – прервал он Фрэнка Свонна. – Это возможно?

– Да! Вам доставят документы для ознакомления на борт самолета. Делать записи запрещается! За вами будут наблюдать.

– Понял!

– Вы, мистер Кендрик, частное лицо, действующее, так сказать, на свой страх и риск. Короче говоря, если вас схватят, мы вас не знаем и знать не желаем. Это вам понятно?

– Разумеется! Кстати, я об этом сразу заявил, едва только мы познакомились. Я бы хотел иметь на руках своеобразную гарантию моей анонимности, подтверждающую, что я никогда не разговаривал с вами и даже незнаком. Сообщите кому сочтете нужным, что на предложение конгрессмена Кендрика о помощи в урегулировании кризиса с заложниками в Маскате, полученное вами по официальным каналам, вы ответили отказом, предположив, что член палаты представителей от девятого округа штата Колорадо предпринял попытку использовать Госдепартамент в качестве трамплина для достижения собственных целей. Вам такую дезу организовать будет несложно.

Кендрик вытащил блокнот из куртки, попросил у Свонна ручку.

– Вот адрес моего вашингтонского адвоката. Пошлите к нему нарочного с копией такой бумаги до того, как я сяду в самолет. Как только он сообщит мне, что получил гарантийный документ, я буду готов лететь.

– Конгрессмен, мне бы следовало поздравить себя с началом акции, которая, дай бог, закончится освобождением заложников, – сказал Свонн, – но я почему-то не делаю этого. Отчего я все время ловлю себя на мысли, будто вы что-то недоговариваете?

– Это оттого, что вы склонны проявлять подозрительность в силу своей профессии. Но, с другой стороны, будь вы легковерным, не занимали бы этот пост.

– Конфиденциальность, на которой вы так настаиваете…

– Собственно, так же как и вы, – прервал его Кендрик.

– Я вам объяснил причину. В Маскате двести тридцать шесть заложников. Мы обязаны сохранить им жизнь. Но, конгрессмен, ведь если вы останетесь живы, то вернетесь, как говорится, со щитом. Все-таки в чем причина вашей конспирации?

– У меня полно друзей среди арабов. Мы переписываемся, они нередко приезжают ко мне в гости. Наши теплые отношения ни для кого не являются секретом. Но если моя миссия увенчается успехом и спустя какое-то время станет известно, что это заслуга конгрессмена Эвана Кендрика, экстремисты сделают вывод, что мне помогали арабские друзья – их братья по крови и религии. Согласитесь, в этом есть что-то зазорное…

– Когда вы хотите лететь?

– Как можно скорее. Сейчас поймаю такси, поеду домой. Переоденусь – и в аэропорт.

– Мистер Кендрик, начиная с этой минуты и до прибытия в Маскат вы на сверхсекретной государственной службе с соответствующим прикрытием. – Свонн взялся за трубку телефона. – Вас все время будут сопровождать. Отсюда, на машине без опознавательных знаков, вы поедете сначала домой, а потом на авиабазу Эндрюс. Во время полета вы обязаны выполнять указания сопровождающего, поскольку на борту будете представлять собой государственную собственность чрезвычайной важности.

Эван Кендрик сидел на заднем сиденье госдеповской машины и смотрел в окно. Пейзаж по берегам реки Потомак ласкал взор.

Еще минут десять, и водитель свернет налево, а там пять минут по местной дороге, и он дома, где его всегда ждет одиночество, несмотря на то что вместе с ним живет супружеская чета давних, преданных друзей и время от времени в доме появляются умные, милые женщины, которые делят с ним постель и тоже его друзья.

Четыре года минуло, и ничего постоянного!

Постоянство для Эвана Кендрика означало полжизни в мире, где не находилось ничего стабильного, а лишь бесконечные поиски лучших условий работы для себя и своих партнеров по бизнесу.

У него совершенно не оставалось времени на размышления о необходимости в его годы обзавестись семьей. Впрочем, жен ему заменяли идеи, а отпрысков – реализованные проекты.

Вероятно, он всегда был лидером, потому и не привязан к дому. Разумеется, в широком понимании этого слова. Знакомые женщины искали временных и легких связей, впрочем, как и он. Прекрасные были годы! Энтузиаст и вдохновитель, Мэнни Вайнграсс, помогал создавать империю – крошечную, но свою. Дети «группы Кендрика» подрастут и станут учиться в лучших школах Швейцарии. Всего-то несколько часов лету! Зато прекрасное образование и знание языков обеспечит детворе блестящее будущее. Давид – вылитый Дизраэли,[8]8
  Дизраэли Бенджамин, граф Биконсфилд (1804–1881), премьер-министр Великобритании, лидер консервативной партии, писатель.


[Закрыть] Лейла – точь-в-точь юная Голда.[9]9
  Мейр (Мейерсон) Голда (1898–1978) – премьер-министр Израиля (1969–1974).


[Закрыть]

«Дядя Мэнни, скажи, когда все-таки мы пойдем ловить рыбу?» – не давал покоя Вайнграссу будущий спикер. «Завтра, Гамаль, завтра! С самого утра сядем на заливе… К вечеру отловим на удочку чудо-юдо рыбу-кит». – «Мэнни, умоляю, – делала большие глаза мама Гамаля, – у него столько уроков!»

И вот это «постоянство», эта «стабильность» в жизни Эвана Кендрика оказались под обломками дома…

«Не вешай нос! Не сдавайся! – кричит Эммануил Вайнграсс. – Разве не понимаешь, они хотят, чтобы именно так ты и поступил! Не сдавайся, не сдавайся, борись, борись, я рядом, я рядом, я рядом…» – «Мне теперь все равно!» – «Значит, он победитель, он победитель…» – «Кто?» – «Махди!» – «Пьяные бредни это все!» – «Махди их убил, он их убил, я знаю, я знаю, я знаю…»

– Сэр! Сэр, мы приехали…

– Что? Что вы сказали?

– Вот ваш дом, сэр, – повторил водитель. – Вы заснули… Время поджимает.

– Нет, сержант, я не спал, а в остальном вы правы. – Кендрик распахнул дверь. – Буду минут через двадцать. А давайте-ка и вы со мной! Пара бутербродов и чашка кофе не помешают…

– Спасибо, сэр! Лучше подожду вас в машине.

– Почему же?

– Вы из «Огайо-4-0». Предельная бдительность, сэр!

Человек плотно прикрыл за собой дверь. В полной темноте направился к столу с медной лампой. Зажег ее. Пересек комнату. Сел перед компьютером. Включил его. Ввел код. На дисплее появились слова. Из ярко-зеленых букв…

«Уровень безопасности максимальный

Перехват не засечен

Приступайте».

Он стал вводить данные:

«Все пришло в движение. Объект уже в пути.

Я, безусловно, не в состоянии предугадать препятствия, которые ему придется преодолевать, равно как и его победу или поражение. Я лишь знаю, что у него уникальный опыт. Когда-нибудь мы научимся учитывать «человеческий коэффициент», или КПД личности, но это произойдет не скоро. Однако если он не погибнет, если ему удастся выжить, это будет феноменально, так сказать, игра природы.

Я уже просчитал сотни вариантов развития событий, проинформировал узкий круг заинтересованных лиц по экстренной модемной связи. Для моей оргтехники это детская игра».