Текст книги "Миссия Икара"

Глава 13

Эван пошевелился и тут же ощутил острую боль в плече и резкий запах спирта. Открыв глаза, он поразился тому, что увидел. Оказывается, он полулежит на подушках, левая рука перевязана. Он обвел взглядом комнату. Ничего себе! Он в чьей-то спальне. Лежит на кровати. Рядом туалетный столик… Позолоченный стул у стены, слева от кровати. Масса бутылочек и баночек с духами и лосьонами на трельяже, обрамленном маленькими лампочками по краю. Высокие окна с легкими гардинами персикового цвета. Мебель в стиле рококо… Декоратор, должно быть, неплохо поживился на оформлении такого интерьера. Обитая атласом кушетка у дальнего окна, возле нее – журнальный столик. Столешница из розового мрамора… Стена напротив кровати – сплошь шкафы с зеркальными дверцами. Справа, за прикроватным столиком, письменный стол цвета слоновой кости и еще один позолоченный стул. Бюро, какого он в жизни не видел, выкрашено в персиковый цвет. На полу – белоснежный пушистый ковер. Неплохой массаж для босых ног, если, конечно, кто-либо осмелится на него ступить. Единственное, чего в комнате, на его взгляд, недостает, – так это зеркала над кроватью.

Дверь, украшенная лепниной, закрыта. Из-за нее доносятся голоса – мужской и женский. Который сейчас час? А где его часы? Где это он? И как попал сюда? Та-а-ак! Сначала был аэропорт… Его толкнули под колеса… Толпа вокруг… Его поднимают… А где Азрак? Азрак ждет его в отеле «Араду»!.. А где Макдоналд? Неужели сбежал? О господи, все пошло прахом!

Близкий к панике, Кендрик откинул простыню, не обращая внимания на то, что солнце заливает его нагое тело ярким светом. Выбираясь из постели, он стиснул зубы от боли. Пустяки! Он двигается, а это самое главное.

Внезапно дверь распахнулась.

– Я так рада, что вы уже на ногах! – сказала смуглолицая молодая женщина.

Кендрик бросился обратно к кровати, когда женщина пошла закрыть дверь.

– То, что вы смогли подняться, подтверждает диагноз, поставленный врачом. Он только что ушел, – продолжила она, когда вернулась. – Врач сказал, что вы ушиблись при падении, а рентген подтвердил, что все кости целы.

– Рентген? Послушайте, леди, где мы находимся и кто вы такая?

– Значит, вы не помните меня?

– Если это, – Эван обвел рукой комнату, – ваше любовное гнездышко, то я определенно его никогда не видел. Подобное местечко трудно забыть.

– Этот дом принадлежит не мне, – сказала Калейла, покачав головой и улыбнувшись. – Это резиденция члена королевской семьи, кузена эмира, пожилого мужчины и его юной жены. Они сейчас в Лондоне. Он серьезно болен, этим объясняется наличие сложнейшей медицинской аппаратуры на первом этаже. Положение и деньги значат много в любом уголке мира, а здесь, в Бахрейне, особенно. Ваш друг, султан Омана, проявил о вас заботу.

– Отлично! Но кто-то должен был проявить заботу о том, чтобы ему стало известно, что произошло со мной.

– Это была я, разумеется…

– Я знаю, кто вы, – прервал ее Кендрик, нахмурившись. – Вот только не могу вспомнить, где и когда я вас видел.

– Я была одета иначе, и виделись мы в обстоятельствах не самых приятных. В Маскате, на темной грязной улочке…

– Чтоб он пропал, этот Маскат! Да и квартал, где живет эль-Баз, заодно. Вы та самая женщина, которая хотела убить меня!

– Нет, не хотела. Мне пришлось защищаться от четырех оборванцев, напавших на меня, – троих мужчин и одной девчонки.

Кендрик на секунду прикрыл глаза:

– Помню, один из них совсем мальчишка… Он был в форме цвета хаки…

– Не мальчишка он, – возразила Калейла. – Он заключенный наркоман, накачавшийся не меньше своей подружки. Они убили бы меня, чтобы раздобыть деньги на наркотики. А вообще-то я следила за тобой. Добывать информацию – это моя работа.

– Для кого?

– Для тех, на кого я работаю.

– Как вы узнали обо мне?

– Я не отвечу на ваш вопрос.

– На кого вы работаете?

– В широком смысле – на организацию, которая изыскивает способ остановить непрекращающийся конфликт на Ближнем Востоке.

– На Израиль?

– Нет, – спокойно ответила Калейла. – Мои предки – арабы.

– Мне это ничего не говорит, но внушает опасения.

– Неужели американцы даже представить себе не могут, что арабы способны мечтать о справедливом решении?

– Я только что из нашего посольства в Маскате. То, что происходит там, не назовешь справедливым.

– Мы тоже этого не одобряем. Однако позволю себе процитировать высказывание одного конгрессмена, который, стоя перед почтенной публикой в палате представителей, сказал, что «террористами не рождаются, ими становятся».

Эван в изумлении взглянул на женщину:

– Это была моя единственная реплика, которую я когда-либо себе позволял на эту тему. И она, к сожалению, попала в «Конгрешнл рекорд».[34]34
  «Конгрешнл рекорд» – официальное издание конгресса США, содержащее стенограммы прений и документы, относящиеся к существу рассматриваемых вопросов. Во время сессий конгресса выходит ежедневно. Издается Управлением правительственной печати.


[Закрыть]

– Вы сделали его после крайне злобной речи конгрессмена из Калифорнии, который фактически призывал уничтожить палестинцев, проживающих в Эреце, что в Израиле.

– Этому конгрессмену что Эрец, что Биарриц! Член секты Белых англосаксонских протестантов, он опасается потерять голоса своих еврейских избирателей в Лос-Анджелесе. Он сам сказал мне об этом накануне того дня. Вероятно, принял меня за союзника, решил, что я поддержу его.

– Вы и сейчас верите в то, что сказали тогда?

– Да, верю, – ответил Кендрик. – Всякий, кто прошел через мясорубку лагерей для беженцев, знает: ничего хорошего из этого никогда не выйдет. Но то, что я наблюдал в Маскате, переходит все мыслимые границы. Речь даже не об оскорблениях и издевательствах. То, что происходит там, куда страшнее. Эти звери наслаждаются тем, что творят.

– Большинство из них никогда не имели дома. Их первые воспоминания – грязь и убогость лагерей для беженцев, беспрестанные поиски пропитания и одежды для младших братьев и сестер. Мало кто обладает хоть какими-то знаниями. О том, чтобы учиться в школе, никто и подумать не может – это недоступная роскошь. Они изгнанники на своей собственной земле.

– Скажите это детям Освенцима и Дахау, – с яростью в голосе сказал Эван. – Эти должны быть счастливы уже тем, что они живые!

– Шах и мат, мистер Кендрик! У меня нет слов, только мои сожаления.

– Мне не нужны ваши сожаления. Я хочу выбраться отсюда.

– Вы не в том состоянии, чтобы продолжить то, что начали. Взгляните на себя. Вы измотаны до предела и к тому же изрядно потрепаны.

Кендрик не обратил на ее слова внимания:

– При мне был пистолет, нож, часы и еще несколько ценных вещей. Я бы хотел получить их назад.

– Думаю, нам следует обсудить ситуацию…

– Нам нечего обсуждать, – оборвал он ее. – Абсолютно нечего!

– А что, если я скажу вам, что это мы «запеленговали» Тони Макдоналда?

– Интересно! И как это вам удалось?

– Хотелось бы сказать, что мы вычислили его несколько месяцев или лет назад, но это не соответствовало бы правде. Первое подозрение зародилось сегодня утром, на рассвете. Он висел у меня на хвосте, преследуя в машине без габаритных огней…

– На дороге к Джабаль-Шам?

– Да.

– Тогда вы некая Каули или что-то в этом роде. Наш враг, помимо всего прочего, как заявил Тони в американском посольстве.

– Меня зовут Калейла, первые два слога произносятся так же, как название французского портового города Кале. Для Тони я, несомненно, враг, это правда, но что касается всего прочего – едва ли, хотя представляю, что он обо мне наговорил.

– Вы следили за мной, не так ли?

– Да, следила.

– Значит, вам известно о так называемом побеге?

– Известно.

– От Ахмата, что ли?

– Да. Он доверяет мне. И вообще мы с ним давно знакомы.

– Тогда он должен доверять тем, на кого ты работаешь.

– Я не имею права распространяться на эту тему. Он доверяет мне, вот и все.

– Расплывчатое объяснение.

– Какова ситуация, таково и объяснение.

– А где сейчас Тони?

– В номере отеля «Тилос» на улице Правительства. Зарегистрировался под именем Стрикленд.

– Каким образом вы разыскали его?

– Через компанию, владеющую такси. По пути он заезжал в магазин, в котором, по имеющимся данным, нелегально торгуют оружием. Он вооружен… Словом, водитель оказался весьма сговорчивым.

– Как это понимать?

– Очень просто. Если Макдоналд делает шаг, вас немедленно ставят в известность. Он уже сделал одиннадцать телефонных звонков.

– Кому?

– Эти номера в телефонной книге не значатся. Человек отправится через час на центральный коммутатор и узнает координаты абонентов. Вам сообщат их.

– Спасибо. Мне позарез нужны эти номера.

Калейла взяла стул, поставила его напротив кровати и села, глядя на Кендрика.

– Скажите, чем я могу вам помочь?

– С чего это вдруг такая сердобольность? Мои вещи вы присвоили, на кого работаете, не говорите…

– Что касается вашего пистолета, ножа, часов, бумажника с какими-то жалкими тысячами долларов, золотой зажигалки, смятой пачки неэкспортных американских сигарет, которую иметь при себе было крайне неосмотрительно, вы можете все это получить назад, если только убедите меня в том, что ваши действия не повлекут за собой убийства двухсот тридцати шести заложников в Маскате. Мы, арабы, такого исхода допустить не имеем права, ибо нас и так презирают за акции, неподвластные нашему контролю. Что до того, на кого я работаю, почему это должно волновать вас больше, чем это волнует нашего общего друга Ахмата? Вы доверяете ему, он доверяет мне. Значит, вы тоже можете доверять мне. Ваша арабская одежда продезинфицирована, выстирана и выглажена. Висит на вешалке в крайнем шкафу слева.

Эван пригладил ладонью волосы:

– Я непременно поразмышляю на досуге над логической задачкой о том, кто кому доверяет.

– Каков план ваших действий, я не знаю, однако догадываюсь, что времени у вас не так уж много.

– Действительно, не много. Всего полчаса между половиной двенадцатого и двенадцатью сегодня ночью, – сказал Кендрик, не желая говорить ей ничего больше, кроме как назвать условленное время встречи. – Со мной в самолете летел террорист из посольства в Маскате.

– Он зарегистрировался в отеле «Араду» на Вади-эль-Ахд под именем Т. Фарук.

– Опять таксист?

– Еще один сговорчивый таксист попался, – ответила Калейла, растянув губы в улыбке.

– На кого бы вы ни работали, он, должно быть, весьма влиятельный человек.

– Возможно, вам покажется это странным, но люди, на которых я работаю, не имеют к этому никакого отношения. Они никогда не зашли бы так далеко!

– Чего не скажешь о вас.

– Я была вынуждена. Причины сугубо личные. Ответа на это можете не ждать.

– А вы та еще язва, Каули!

– Калейла, – поправила она. – Почему бы вам не позвонить своему другу в «Араду»? Он купил костюм в магазине отеля, побывал в парикмахерской. Таковы, полагаю, были ваши инструкции. Позвоните, успокойте его.

– Вы почти так же сговорчивы, как водители такси.

– Потому что я не враг вам и я хочу договориться с вами. Позвоните Ахмату, если желаете. Он скажет вам то же самое. Кстати, как и ты, я знаю его номер, начинающийся с трех пятерок.

Эвану показалось, что с лица этой женщины, словно невидимая вуаль, скрывающая истинное лицо, спала пелена. Недоверие растаяло. Он смотрел в прекрасные карие глаза прелестной молодой женщины, в которых светилось участие. Правда, наряду с любопытством. Он мысленно выбранил себя. Как можно быть таким недальновидным и не суметь разглядеть, где подлинное сокровище, а где фальшивка! За этот отрезок времени между одиннадцатью тридцатью и полуночью он должен ухватиться за ниточку, которая приведет его к Махди. Может ли он доверять этой женщине? Она сказала ему так много и в то же время так мало. А с другой стороны, способен ли он справиться с задачей сам? У нее есть телефон Ахмата… Как ей удалось получить его? Внезапно перед его глазами все поплыло, свет, падающий из окон понесся по кругу, превратившись в сплошную полосу бледно-оранжевого цвета…

– Нет! – вскрикнула Калейла. – Нет, Кендрик, не сейчас! Не теряй сознания! Сделай звонок, я помогу тебе. Террорист должен знать, что все в порядке. Он находится нелегально в чужой стране. Ему некуда идти. Ты обязан позвонить ему!

Эван почувствовал обжигающие шлепки по щекам. Пощечины вызвали приток крови к голове. Калейла прижала его голову к груди одной рукой, а другой потянулась к прикроватному столику.

– Вот, выпей. – Она поднесла к его губам стакан.

Он сделал глоток и тут же закашлялся, жидкость обожгла ему горло.

– О господи!

– Коктейль из водки с бренди, – с улыбкой объяснила Калейла, по-прежнему поддерживая его. – Рецептом этого напитка поделился со мной некий Мелвин, британский агент секретной службы МИ-6. «Три таких коктейля, и человеку можно впарить все, что угодно», – сказал он мне. Могу я вам что-нибудь продать, конгрессмен? Например, телефонный номер?

– Я ничего не покупаю. У меня нет денег. Их забрала… ты. – Он с легкостью перешел на «ты».

– Пожалуйста, набери номер, – попросила Калейла, помогая Кендрику сесть, а сама снова устроилась напротив него на стуле. – Думаю, это крайне важно.

Кендрик помотал головой, попытался сфокусировать взгляд на телефоне:

– Я не знаю номера.

– Зато я знаю. – Калейла достала из кармана жакета клочок бумаги. – Вот он: 5-9-5-9-1.

– Что бы я делал без, вас, мадам секретарша! – Эван потянулся к телефону, чувствуя, как в тело вонзились иглы боли. Он чувствовал себя отвратительно, каждое движение давалось с трудом. – Азрак! – произнес он, когда террорист поднял трубку. – Ты изучил карту Манамы? Отлично. Встретимся в отеле в десять. – Кендрик помолчал, бросил быстрый взгляд на Калейлу. – Если по какой-либо причине задержусь, встретимся на улице у северной стороны мечети Джума, которая выходит на улицу эль-Калифа. Я найду тебя. Все ясно? Отлично. – Кендрик положил трубку и перевел дух. Разговор стоил ему немалых сил.

– Конгрессмен, нужно сделать еще один звонок.

– Дай мне пару минут. – Кендрик откинулся на подушки. Боже, как же он устал!

– Необходимо позвонить прямо сейчас. И сообщить Ахмату, где ты, что сделал и что намерен делать. Он ждет. Информация должна исходить от тебя, а не от меня.

– Хорошо, хорошо! – Неимоверным усилием воли Кендрик заставил себя принять вертикальное положение. – Какой код Маската?

– 9-6-8, – сказала Калейла. – Только набери сначала 0-0-0.

Кендрик поморщился, когда протянул руку за трубкой телефона. Глаза с трудом различали мелкие черные цифры.

– Когда ты спал последний раз? – спросила Калейла.

– Два или три дня назад.

– А ел когда?

– Не помню… А ты? Полагаю, забот и тебе хватило.

– Да, верно… Не помню… Хотя мне удалось перекусить. Когда оставила тебя у эль-База, зашла в какую-то пекарню и купила апельсиновой пахлавы. А вообще-то, чтобы узнать, кто из посетителей туда заходил…

Эван вскинул руку, сделал знак, что султан поднял трубку.

– Ахмат, это Кендрик.

– Наконец-то!

– Я в ауте.

– Как это? О чем ты говоришь?

– Почему ты не рассказал мне про нее?

– Про кого?

Эван передал трубку Калейле.

– Это я, Ахмат, – смущенно проговорила она. Через восемь секунд, в течение которых даже Эван слышал голос султана, она добавила: – Выбора не было. Или так, как получилось, или оставалось позволить прессе узнать, что американский конгрессмен, вооруженный, с пятьюдесятью тысячами долларов прилетел в Бахрейн в обход таможни. Думаю, не очень много времени потребовалось бы на то, чтобы выяснить, каким образом он оказался в Бахрейне. Я назвала твое имя эмиру, с которым знакома давно, и он позволил нам остановиться у него. Спасибо, Ахмат. Передаю ему трубку.

Кендрик взял трубку:

– Она та еще штучка, мой старый-юный друг, но я согласен, уж лучше оказаться здесь, чем где-либо в другом месте похуже. Только впредь постарайся не преподносить мне подобных сюрпризов, договорились? Что молчишь?.. Ладно, забудь об этом, но помни о другом – никакого вмешательства до тех пор, пока я не попрошу об этом. Наш паренек из посольства сейчас в отеле «Араду». Что до ситуации с Макдоналдом, о которой, как я полагаю, ты в курсе, – Калейла кивнула, – я так и знал. Его засекли в отеле «Тилос», у нас будет список телефонов, по которым он звонил. Кстати, оба они вооружены. – Дальше Эван описал условия встречи, которая должна состояться благодаря агентам Махди. – Нам нужен человек, способный провести нас к нему. Я займусь этим лично.

Кендрик повесил трубку и устало откинулся на подушки.

– Тебе надо подкрепиться, – сказала Калейла.

– Закажи ужин в китайском ресторане, – усмехнулся Эван. – Пятьдесят тысяч у тебя как-никак есть.

– Я закажу что-нибудь для тебя на кухне.

– Только для меня? – Эван бросил взгляд на изможденную женщину. О крайней усталости говорили синие тени у нее под глазами, морщины, проступившие резче, чем это положено у столь молодой особы. – А ты?

– Не думай обо мне. Главное сейчас – твое самочувствие.

– Да ты сама вот-вот сознание потеряешь.

– Справлюсь как-нибудь, спасибо, – вскинув голову, сказала Калейла.

– Ну ладно, раз не хочешь вернуть мне часы, скажи хотя бы, сколько сейчас времени.

– Десять минут четвертого.

– Пока все идет по плану. – Эван спустил ноги на пол. – Полагаю, в этом роскошном заведении оказывают такую услугу, как побудка в нужное время. Отдых – оружие. Я где-то вычитал это. Битвы проигрывались или выигрывались, пока противник отдыхал либо из-за недосыпа воинов… Если будешь так добра и отвернешься, я возьму полотенце в ванной комнате, которая, не сомневаюсь, здесь самая большая в Бахрейне, и подыщу себе комнату, где смогу поспать.

– Выходить за пределы этой комнаты мы не имеем права, если, конечно, не пожелаем покинуть этот дом.

– Почему?

– Таковы распоряжения. Чувства юной жены кузена эмира, само собой, здесь ни при чем, однако условности следует соблюдать: нельзя осквернять своим присутствием покои ее светлости. У двери стоит охрана, дабы соблюдать распоряжения.

– Поверить не могу!

– Не я устанавливала правила, я только привезла тебя туда, где ты в безопасности.

Чувствуя, что глаза слипаются от усталости, Кендрик снова лег, устроившись с края.

– Ладно, мисс из Каира, если не хотите спать, скрючившись на кушетке у окна или растянуться прямо на полу, предлагаю отдохнуть на постели. Только прежде позаботьтесь о двух вещах: не храпите и попросите, чтобы меня разбудили в восемь тридцать.

Промучившись двадцать минут на узкой кушетке, свалившись с нее дважды, Калейла не выдержала и забралась в кровать.

Это было невероятно. Невероятно прежде всего потому, что никто из них этого не ожидал и даже возможности подобной не допускал. Два измотанных физически и морально человека потянулись друг к другу, отчаянно нуждаясь в прикосновении, ласке, тепле, во влажном контакте губ, который освободил бы их от страхов. Соединение было неистовым, безумным, но их тягу нельзя было назвать влечением незнакомцев, скорее животных, чем людей. Мужчина и женщина, сумевшие каким-то образом договориться, найти общий язык, желали подарить друг другу тепло и уверенность в этом сошедшем с ума мире…

– Думаю, я должен извиниться, – через какое-то время сказал Эван, упав на подушки и хватая ртом воздух так, словно был на последнем издыхании.

– Не надо, – покачала головой Калейла. – Я ни о чем не жалею. Иногда… всем хочется почувствовать, что живые. Твои слова, если не ошибаюсь.

– Да, только произнес я их несколько в другом контексте.

– Я так не считаю. Если хорошенько подумать об этом… Ладно, Эван Кендрик, спи. Я больше не произнесу твоего имени.

– Как это следует понимать?

– Спи.

Три часа спустя Калейла выскользнула из-под простыней, собрала одежду, разбросанную на полу, и, поглядывая на провалившегося в глубокий сон американца, тихо оделась. Написала записку и положила ее на прикроватный столик рядом с телефоном. Подошла к туалетному столику, достала вещи Кендрика, включая пистолет, нож, часы и пояс с деньгами. Все это она положила на пол возле кровати, кроме наполовину выкуренной пачки американских сигарет, которую смяла и сунула себе в карман. Пересекла комнату и тихо вышла. Жестом подозвав охранника, шепотом отдала распоряжения:

– Мужчину следует разбудить в восемь тридцать вечера. Я позвоню убедиться, выполнен ли приказ. Это понятно?

– Да-да! – закивал охранник.

– Ему могут позвонить. Информацию необходимо записать, положить в конверт и сунуть ему под дверь. С властями я сама договорюсь. Все эти люди – бизнесмены, сотрудничающие с его фирмой. Ясно?

– Да-да!

– Отлично.

Калейла осторожно сунула в нагрудный карман охранника бахрейнские динары в количестве, эквивалентном пятидесяти американским долларам. Теперь он ее раб на всю жизнь. Ну если не на всю жизнь, то хотя бы на ближайшие пять часов. Она спустилась по широкой лестнице, пересекла огромный холл и подошла к тяжелой резной входной двери, которую, подобострастно кланяясь, открыл другой охранник. Она вышла на улицу, людную в этот час – толпы людей в национальной и интернациональной одежде спешили в обоих направлениях. Калейла поискала глазами телефон. Один такой виднелся в конце улицы. К нему она и направилась.

– За этот разговор заплатят, – уверила она оператора и назвала номер, воспользоваться которым должна была лишь в случае крайней необходимости.

Голос за восемь тысяч километров от нее был резким и недовольным.

– Меня зовут Калейла. Вы тот, с кем я должна связаться, как полагаю.

– Он самый. Оператор сказал – Бахрейн. Вы подтверждаете это?

– Да. Он здесь. В течение нескольких часов я была с ним.

– Какие новости?

– Между одиннадцатью тридцатью и двенадцатью возле мечети Джума на улице эль-Калифа должна состояться встреча. Я должна быть там. Он не подготовлен. Он не справится.

– Ну уж нет, леди!

– Он ребенок, когда речь заходит об этих людях! Я способна помочь!

– И вовлечь в историю нас, что совершенно недопустимо, вы это знаете не хуже меня. Лучше держитесь подальше!

– Я думала, вы говорили… Могу ли я сообщить вам то, что считаю крайне негативным в этой операции?

– Не желаю ничего слушать. Не суйте свой нос, ясно?

Калейла поморщилась, услышав частые гудки. Фрэнк Свонн из Вашингтона, округ Колумбия, бросил трубку.

– «Араду» и «Тилос»? Да, знаю, где это, – сказал Эммануил Вайнграсс своему собеседнику, с которым говорил по телефону в кабинете здания аэропорта в Мухарраке. – Т. Фарук и Стрикленд. Боже, поверить не могу, чтобы этот пьяница из Каира… Прошу прощения, да, разумеется, больше почтения… Продолжай. – Вайнграсс записывал информацию, которую из Маската передавал ему султан.

Все больше и больше Вайнграсс проникался к нему уважением. Он знал людей вдвое старше Ахмата, имеющих опыт втрое больше, которые не справились бы с ситуацией, с какой столкнулся султан Омана. Но западная печать не поднимала вопрос о мужестве этого человека, пускавшегося в рискованные предприятия, грозящие лишить его не только трона, но, возможно, и жизни. – Хорошо, я все записал… Послушай-ка, приятель, ты поразил меня. Ты стал настоящим мужчиной. Я понимаю, ты, конечно, всему этому мог научиться у меня.

– У тебя я научился одному, Мэнни: принимать вещи такими, какие они есть, и не искать отговорок. Неважно, о чем идет речь, о плохом или хорошем, сказал ты мне. Ты говорил, человек вполне может примириться с поражением, но не с отговорками, которые лишили его права совершить ошибку. Прошло достаточно много времени, прежде чем я это понял.

– Прекрасно, молодой человек. Передай мудрость своему малышу, появление которого ты ожидаешь в самом скором времени. Если хочешь, назови это поправкой Вайнграсса к десяти заповедям.

– Но, Мэнни…

– Да?

– Будь добр, не надевай свои желтые или в красный горошек «бабочки» в Бахрейне. Они слишком… яркие, понимаешь?

– Ну вот, теперь ты мой портной… Я буду поддерживать с тобой связь. Пожелай нам всем удачной охоты.

– Да, мой друг, искренне желаю. Больше всего я хочу сейчас быть рядом с тобой.

– Я знаю. Был бы я здесь, если б этого не знал – равно как знает и наш друг. – Вайнграсс повесил трубку и повернулся к шестерым мужчинам. Они расположились кто где: на столах, стульях, кто-то проверял оружие, кто-то батарейки в радиопередатчиках, но все внимательно прислушивались к словам пожилого человека. – Мы разделимся, – сказал он. – Бен-Ами и Серый пойдут со мной в «Тилос». Синий, ты с остальными отправишься в «Араду»… – Мэнни внезапно замолчал и зашелся сильнейшим кашлем.

Мужчины переглянулись между собой, никто из них не шевельнулся, чувствуя, что Вайнграсс отвергнет любое предложение о помощи. Одно было ясно всем: перед ними умирающий человек.

– Воды? – предложил Бен-Ами.

– Нет, – хрипло ответил Мэнни. – Проклятая простуда, мерзкая французская погода… Так, на чем мы остановились?

– На том, что я должен отправиться с остальными в отель «Араду», – ответил Иаков, кодовое имя Синий.

– Оденьтесь поприличнее, иначе вас и на порог не пустят. Здесь, в аэропорту, есть магазины. Купите хотя бы пиджак, этого уже будет достаточно.

– Но это наша рабочая одежда, – возразил Черный.

– Сложите ее в пластиковый пакет, – посоветовал Вайнграсс.

– Что мы будем делать в «Араду»? – Синий поднялся со стола, на котором сидел.

Мэнни бросил взгляд на свои записи, затем поднял глаза на Синего:

– В номере 201 остановился человек по имени Азрак.

– «Синий» в переводе с арабского, – проговорил Красный, бросив взгляд на Иакова.

– Один из организаторов конфликта в Маскате, – сказал Оранжевый. – Говорят, он возглавил отряд, который взорвал кибуц «Теверия» неподалеку от Галилеи, убив тридцать два человека, среди которых были и дети.

– Он заминировал три селения на Западном берегу, – добавил Серый, – и взорвал аптеку, написав на стене «Азрак». После взрыва обломки стены собрали и увидели это имя Азрак. Я видел его по телевизору.

– Свинья, – не сдержался Иаков. – Когда окажемся в «Араду», что будем делать? Принесем ему чай с печеньем или сразу наградим медалью за заслуги перед человечеством?

– Все, что вам надо, – это не попадаться ему на глаза! – резко осадил его Вайнграсс. – И не выпускать его из виду. Двое из вас займут соседние номера, чтобы наблюдать за дверью. Никаких отлучек, ни за стаканом воды, ни в туалет, следить за дверью постоянно. Двое других останутся на улице, один займет пост возле центрального входа, другой – у служебного. Поддерживайте друг с другом связь. Сообщения должны быть короткими, предпочтительно из одного слова и на арабском. Если он покинет номер, следуйте за ним, только ни в коем случае не дайте ему заподозрить, что за ним установлена слежка. Не забывайте, он подготовлен не хуже вас, и для него, как и для вас, главное – выжить.

– И как это следует понимать? Если он решит отправиться на частную вечеринку, нам что, сопровождать его? – не скрывая сарказма, проговорил Иаков. – И это ваш план?

– План придет от Кендрика, – не обратив на этот раз внимания на оскорбление, ответил Мэнни. – Если он у него есть, – добавил он с сомнением в голосе.

– Что?! – Бен-Ами вскочил со стула, не столько взбешенный, сколько изумленный.

– Если все пойдет как надо, он встретится с арабом в десять часов. С его помощью Кендрик надеется вступить в контакт с одним из агентов Махди, с человеком, который либо приведет их прямо к нему, либо сообщит имя того, кто сможет сделать это вместо него.

– На каком основании? – допытывался Бен-Ами.

– Ну, в общем, основание есть. Люди Махди думают, что возникла экстренная ситуация, но в чем проблема, они не знают.

– Дилетант! – не сдержался Красный. – Да там же все будет напичкано людьми и оружием! Какого черта мы здесь делаем?

– Вы здесь затем, чтобы расчистить место и от людей, и от оружия! – прокричал Вайнграсс в ответ. – Если считаете, что я должен объяснить вам, что искать, отправляйтесь снова к бойскаутам в Тель-Авив! Вы следите, вы защищаете, вы ликвидируете плохих парней. Вы расчищаете путь этому самому дилетанту, который ставит на карту свою жизнь. Махди – ключ к разгадке, и, если вы до сих пор этого не поняли, боюсь, мозги подарить я вам не могу. Одно слово Махди, предпочтительно под дулом пистолета, – и безумию в Омане конец.

– Разумно, – сказал Бен-Ами.

– Это лишено всякого смысла! – воскликнул Иаков. – Предположим, ваш Кендрик встретится с Махди. Что он сделает? Что он ему скажет? Да его пристрелят, едва он появится!

– И это разумно, – согласился Бен-Ами.

– Идиоты! – Мэнни вышел из себя. – Вы что, думаете, мой сын олух? Он сумел построить здесь целую империю. Как только у него появится что-то конкретное – имя, место, организация, он тут же свяжется в Маскате с нашим общим другом султаном, свяжется с американцами, французами, с любым, у кого есть интересы в Омане, действовать будут они. Их люди в Бахрейне подобрались уже близко.

– Разумно, – снова проговорил Бен-Ами.

– Вполне, – согласился Черный.

– А что будете делать вы? – спросил притихший, но все еще не желающий сдаваться Иаков.

– Займусь отловом жирной лисицы, успевшей перетаскать немало кур из курятника, которую никто и не подозревал! – ответил Вайнграсс.

Кендрик распахнул глаза. Его разбудил подозрительный звук, не имеющий ничего общего с шумом города за окнами. Шорох раздался определенно в комнате, где-то рядом. Калейла? Нет, это была не она. Она исчезла. Он взглянул на примятую подушку и вопреки здравому смыслу почувствовал сожаление, что ее нет рядом. Несколько часов, проведенные с ней, были пропитаны теплом, не будь этого, не было бы их близости.

Который час? Он повернул запястье – черт! Она же забрала его часы! Кендрик перекатился к краю кровати и спустил ноги на пол, не заботясь о том, чтобы простыня прикрывала его наготу. Внезапно почувствовал, что ступня коснулась чего-то твердого. Он взглянул на белоснежный ковер и моргнул. Все, что находилось в его карманах, лежало возле кровати, все, за исключением пачки сигарет, которых ему сейчас крайне не хватало. В поле его зрения попал листок бумаги на прикроватном столике, он взял его.

«Полагаю, мы были добры друг к другу, когда оба нуждались в этом. Никаких сожалений, кроме одного. Я больше не увижу тебя. Прощай!»

Ни подписи, ни адреса, ничего…

Он едва разбирал написанные мелким почерком буквы. Солнце садилось. Он поднял часы. Семь пятьдесят пять. Значит, он проспал почти четыре часа. Эван почувствовал, что живот подводит от голода. Он много путешествовал и один урок усвоил хорошо: никогда не отправляться в дальний путь на пустой желудок. Охранник, сказала она, за дверью. Эван сдернул с постели простыню, обернул вокруг себя и подошел к двери. На полу лежал конверт. Так вот что это был за звук: под дверь подсунули конверт, только тому, кто пытался это сделать, плохо это удавалось – слишком толстый ковер препятствовал скольжению. Эван поднял конверт, открыл его и достал листок бумаги. Список из шестнадцати имен, адресов и телефонных номеров. Макдоналд! Телефонные звонки, который он сделал в Бахрейне. Он подобрался еще на один шаг ближе к Махди!