Текст книги "Персонаж. Искусство создания образа на экране, в книге и на сцене"

Трудясь над сценарием сериала «Безумцы» (Mad Men), шоураннер Мэттью Вайнер и его соавторы прописывали для каждого из персонажей три уровня конфликтов – в профессиональной, личной и тайной жизни. Эти уровни соответствуют социальному «я», личному «я» и центральному «я». Я добавил еще один уровень, четвертый, – жизнь подсознания, поэтому в анализ, которым мы сейчас займемся, будет включено и скрытое «я» каждого из персонажей. Человеческая натура – это неразгаданная тайна, сотканная из великолепной изящной неразберихи. Каркас из четырех «я» помогает структурировать создание персонажа, но это не пошаговая инструкция. Работа над главными действующими лицами, будь то в направлении от внешнего к внутреннему или наоборот, должна в итоге обеспечить понимание их натуры на всех четырех уровнях «я». Посмотрите на эти действующие лица, проанализированные ниже, и сравните их внутреннюю четырехуровневую структуру со структурой персонажей, которыми вы занимаетесь сейчас.

Дон Дрейпер (Джон Хэмм)

Социальное «я». Креативный директор рекламного агентства с великолепно подвешенным языком, гений по части завоевания клиентов.

Личное «я». Жена и двое детей – ни дать ни взять идеальная семья из рекламы кукурузных хлопьев, но романы, которые Дон крутит на стороне, разбивают эту иллюзию вдребезги.

Центральное «я». Подлинное имя Дона – Дик Уитман. Документы на Дрейпера он украл у погибшего офицера во время войны в Корее. И теперь изглоданная чувством вины совесть не позволяет ему полюбить – о чем он прекрасно знает.

Скрытое «я». Его преследует страх. Несмотря на весь свой оглушительный успех, он боится, что его жизнь лишена смысла и что он останется ни с чем.

Бетти Дрейпер (Дженьюари Джонс)

Социальное «я». Бетти, бывшая модель с высшим образованием, дни напролет ссорится с детьми, ездит верхом и курит сигарету за сигаретой.

Личное «я». Беременная нежеланным третьим ребенком, Бетти чахнет в изжившем себя браке.

Центральное «я». Пытаясь отомстить изменяющему мужу, она испытывает свои женские чары на соседском парне и спит с кем попало.

Скрытое «я». Неуверенность в себе нашептывает ей: «Радуйся, что родилась красавицей, иначе была бы пустым местом».

Роджер Стерлинг (Джон Слэттери)

Социальное «я». Партнер и один из столпов процветания фирмы, переносит два сердечных приступа.

Личное «я». Роджер хочет развестись с женой, но не может определиться, какую из любовниц он на самом деле любит (и любит ли вообще).

Центральное «я». Роджер сохнет по роскошным формам Джоан, но не может себе в этом признаться.

Скрытое «я». Его самый главный страх – остаться одному.

Пегги Ольсон (Элизабет Мосс)

Социальное «я». Благодаря высокому интеллекту и волевому характеру Пегги проходит путь от секретаря до копирайтера, получая собственный кабинет и секретаря.

Личное «я». Примерная католичка Пегги делает карьеру наперекор давящим на нее родным, считающим, что главное для женщины – замужество.

Центральное «я». Пегги скрывает беременность, усиленно создавая у окружающих впечатление, что она просто толстеет.

Скрытое «я». Обладательница самого острого ума среди присутствующих, Пегги подвержена странным сексуальным порывам, которые сама перед собой отрицает.

Пит Кэмпбелл (Винсент Картайзер)

Социальное «я». Пит, молодой менеджер, не стесняется в средствах, карабкаясь на вершину корпоративной пирамиды.

Личное «я». Поскольку жена Пита отчаянно хочет ребенка, но не может зачать, равновесия в семейной жизни он добиться не может.

Центральное «я». Накануне свадьбы Пит переспал с Пегги Ольсон, которая затем родит от него сына. Он тоскует по ребенку, которого никогда не увидит.

Скрытое «я». Он лишен таланта, но помехой это обстоятельство не считает.

Джоан Холлоуэй (Кристина Хендрикс)

Социальное «я». Под ее ослепительной внешностью прячется умение видеть людей насквозь.

Личное «я». Несчастливый брак с некомпетентным врачом приводит к появлению внебрачного ребенка и разводу.

Центральное «я». Джоан внушает себе, что смысл жизни женщины – в замужестве, отрицая тем самым свою деловую хватку.

Скрытое «я». Она волк-одиночка, желающий работать исключительно на себя.

Сэл Романо (Брайан Батт)

Социальное «я». Художественный директор агентства, иллюстрирующий хлесткие слоганы Дона.

Личное «я». Женат, детей нет.

Центральное «я». Отчаянно скрывает свою ориентацию от сослуживцев-гомофобов.

Скрытое «я». Ненавидит свою гомосексуальность.

Работа над образом связывает творческое «я» создателя с внутренним миром создаваемого, но мало кто из писателей движется в работе исключительно от внутреннего к внешнему. Обычно выбирают двусторонний путь и переключаются между двумя углами зрения. Сперва собирают все, что касается личности персонажа, по внешним оболочкам, извлекая подсказки из сеттинга и окружения, а также возраста, умственных способностей, генетических данных. Потом вглядываются сквозь разные уровни поведения вглубь, в центральное, инстинктивное «я». И дальше импровизируют, вжившись в него с помощью магического «если бы». Но даже потом писателю периодически приходится смотреть глазами разных персонажей.

Происходит это, например, так. Набрасывая в первом приближении сцену между персонажами А и Б, автор нащупывает соответствующее персонажу решение и действия, спросив себя: «Будь я сейчас персонажем А, как бы я поступил?» В следующий миг он переключается на второго персонажа и спрашивает: «Будь я сейчас персонажем Б, как бы я отреагировал на слова и действия персонажа А?»

Выйдя из образа персонажа, писатель обдумывает только что созданные действия и реакции и то, как они отразятся на обоих героях. Его мысли и чувства движутся то от внутреннего к внешнему, то от внешнего к внутреннему, от субъективного к объективному и наоборот, туда и обратно, пока сцена не будет доведена до совершенства.

Эдгар Доктороу, виртуоз этой техники переключения, пользовался обоими методами к своей двойной выгоде. В исторической прозе – «Рэгтайме», «Клоаке» – он исследовал тему, пока не становился в ней специалистом мирового уровня, однако персонажей своих он затем облачал в соответствующие его замыслу сценические костюмы. Вымышленные персонажи Доктороу часто кажутся реальными историческими лицами, а исторические фигуры – импровизацией его гениального ума[49]49
  Terrence Rafferty on E. L. Doctorow, New York Times Book Review, January 12, 2014.


[Закрыть].

6
Роль и персонаж

Роль – не персонаж. Это просто обобщенная позиция в социальной структуре истории (мать, начальник, художник, одиночка) с присущими ей функциями (кормить детей, руководить подчиненными, писать картины, избегать людей). Роль, словно рама, в которую заключен чистый холст, обозначает для творца пустое пространство, требующее заполнить его персонажем.

Когда полностью вылепленный персонаж включается в повествование, поначалу он занимает приготовленное для него вакантное место – то есть роль, которую он потом пропитывает своей неповторимой индивидуальностью и функции которой выполняет в только ему свойственной манере, завязывая единственные в своем роде отношения с другими действующими лицами. Структура ансамбля персонажей стратегически организует роли и взаимоотношения между ними так, чтобы позиции не дублировались и одни и те же задачи не выполнялись одинаково.

Действующие лица существуют не обособленно, а в виде ансамблей со всей сложной сетью внутренних взаимоотношений. Чтобы рассортировать эти внутренние взаимосвязи, представьте ансамбль как солнечную систему – с планетами, спутниками, кометами и астероидами, вращающимися вокруг звезды, которая сияет в самом центре. Солнце окружают три по-разному отстоящие друг от друга концентрические орбиты второстепенных ролей, в той или иной степени влияющие на него и друг на дружку. Самые влиятельные персонажи вращаются ближе всего к главному герою, менее влиятельные мелкие роли – подальше, и наконец далеко на периферии маячат появляющиеся однократно, бессловесные встречные и просто прохожие на улице, дополняющие социальную вселенную. Рассказчик от третьего лица, как незримое божество, смотрит на этот космос со стороны.

Создавая свой ансамбль, начните с главной роли, а затем расширяйте ее вселенную до самых дальних пределов.

Главный герой

Чтобы выставить персонажа на всеобщее обозрение и отдать на суд читателя и зрителя, то есть счесть его достойным претендовать на изрядную долю их драгоценного времени, нужна определенная храбрость. Поэтому, прежде чем вы решитесь на этот шаг, давайте исследуем основополагающие качества главного героя.

1. Сила воли

Самый главный страх разума – гибель, поэтому он жаждет безопасности и уверенности, и когда побуждающее событие выбивает героя из колеи, его инстинкты реагируют так, словно речь идет о жизни и смерти. Тогда у него возникает заветная цель – физическая, личная или социальная, – которая, как ему кажется, может вернуть жизнь в прежнее русло. Но достижению этой цели препятствуют различные антагонистические силы. В финальной схватке (она называется кризисом) он испытывает самое мощное и самое направленное противостояние во всей своей истории. У настоящего главного героя хватит силы воли, чтобы сразиться с главной дилеммой, принять главное решение и совершить главный поступок в последней попытке добиться своей цели и восстановить жизненное равновесие. Он может потерпеть поражение, но лишь тогда, когда исчерпает всю свою силу воли.

2. Разнообразие способностей

В стремлении героя к жизненной цели ему позволяет достичь своего предела или даже преодолеть этот предел сочетание умственных, эмоциональных и физических способностей. Каждая история требует своих способностей. В одной он должен быть достаточно молодым, в другой – достаточно старым, богатым, бедным, образованным, неучем и так далее по списку особенностей, позволяющих читателю/зрителю не сомневаться, что принимаемые им решения и действия исходят от него лично, соответствуют его натуре и в них можно верить.

Последствия его действий должны быть достаточно широкими и/или достаточно глубокими, чтобы довести историю до финала, за которым читатель/зритель уже не будет представлять себе ничего иного. И тут он тоже может добиться, а может и не добиться желаемого, но в попытках он так или иначе полностью раскроет свою человеческую натуру.

Чтобы расширить социальный и физический сеттинг событий, писатели часто берут в главные герои представителя «высших слоев» – врача, юриста, воина, политика, ученого, детектива, управленца, криминального авторитета, знаменитость и так далее. В силу высокого статуса героя его действия отражаются на всех представителях социальной иерархии, вовлекая в повествование все больше участников.

Когда история развивается в непролазных дебрях области скрытого, главного героя можно брать из любого сословия – лишь бы был достаточно сложным, чтобы оправдались погружения в глубины его натуры, и достаточно гибким, чтобы пережить изменения.

Конечно, события могут вести главного героя и «вглубь», и «вширь». Возьмем, например, Джимми Макгилла из многосезонного сериала «Во все тяжкие» (Breaking Bad) и его приквела «Лучше звоните Солу» (Better Call Saul). В начале истории Джимми предстает перед нами обаятельным компанейским уличным жуликом, который хочет стать юристом. Но спрятавшись под маской Сола Гудмана, он зарывает свое подлинное «я» все глубже и глубже. Выставленная напоказ адвокатская карьера между тем набирает обороты и его дело растет и ширится, пока в конце концов не затягивает Джимми в омут миллиардной метамфетаминовой империи.

3. Проигрышное положение

Проделайте вот что: мысленно посадите своего главного героя на ладонь и взвесьте его умственные, эмоциональные и физические способности. На другую ладонь сложите все враждебные силы, с которыми он столкнется на протяжении истории, – негативные мысли и ощущения из внутреннего мира, личные конфликты с друзьями, родными и близкими, все препятствующие ему институты и их представителей, и наконец, любые составляющие физического мира, от непогоды до смертельных болезней и вечной нехватки времени.

Сопоставив силу своего главного героя с совокупной силой всего и вся, что ему противостоит, убедитесь, что враждебные силы ощутимо перевешивают и положение у него безоговорочно проигрышное. Шанс добиться своей заветной цели у него есть – но лишь шанс, не более.

4. Способность вызывать эмпатию

Попав в вымышленный мир, читатель или зритель охватывает беглым взглядом полярно заряженные ценности этой вселенной, отделяя плюсы от минусов, правильное от неправильного, добро от зла, интересное от неинтересного, ища центр добра – надежную точку приложения для своей эмпатии.

Определение. Центр добра – положительно заряженная ценность (справедливость, доброта, любовь и т. п.), теплящаяся глубоко во мраке окружающих ее отрицательно заряженных явлений (тирании, зла, ненависти и т. п.). Этот проблеск света вызывает сопереживание, поскольку человек в глубине души считает себя, в общем и целом, хорошим или правым, поэтому естественным образом отождествляется со своим представлением о положительном. Почти во всех историях – за редким исключением – центр добра отыскивается в главном герое.

Два примера.

В своей трилогии «Крестный отец» Марио Пьюзо создает криминальную вселенную из мафиозных кланов в окружении коррумпированных полицейских и продажных судей. Но у семьи Корлеоне есть одно положительное качество – верность. Члены других преступных семей предают друг друга и в любой момент могут всадить нож в спину. Поэтому они «плохие» злодеи. В клане Крестного отца все стоят друг за друга горой, поэтому они «хорошие» злодеи. Обнаружив у семьи Корлеоне эту положительную черту, зритель инстинктивно отождествляет себя с гангстерами.

Автор «Молчания ягнят» Томас Харрис вынуждает зрителя разрываться в сопереживании между двумя центрами добра: поначалу безусловное сочувствие вызывает героизм агента ФБР Клариссы Старлинг, но потом, по мере развития событий, проявляется и второй «луч света» – у доктора Ганнибала Лектера.

Поначалу Харрис помещает Лектера в мрачный и подлый мир – ФБР обманывает его, посулив камеру с видом на океан; его надзиратель садист, гоняющийся за славой; убитые Лектером полицейские – чурбаны.

Но постепенно мы начинаем замечать в Лектере проблески хорошего: у него потрясающий ум, блестящее чувство юмора, для человека, живущего в аду, он на редкость уравновешен и галантен. Видя эти светлые качества, проступающие сквозь окружающую персонажа тьму, зритель пожимает плечами: «Ну да, он ест людей. Но бывает злодейство и похуже. Сейчас навскидку не вспомню, но наверняка бывает». И зритель отождествляет себя с персонажем, думая: «Окажись я серийным убийцей-психопатом-каннибалом, я бы хотел быть таким, как Лектер. Он крутой».

5. Интрига

Главный герой истории – ее самый сложный и поэтому самый интригующий персонаж. Когда у персонажа обнаруживаются два противоречащих друг другу качества, читатель/зритель закономерно недоумевает: «Каков же он на самом деле?» Именно поиск ответа на этот вопрос не позволяет оторваться от повествования.

6. Объем и глубина

Главный герой стоит на авансцене истории и львиную долю времени мысли читателя/зрителя заняты как раз им. Поэтому его подсознательные мотивы и тайные желания в конце концов становятся явными с каждым решением, принимаемым в критической ситуации. Поскольку он все время на виду, к развязке мы будем знать его лучше всех остальных персонажей.

7. Способность меняться

Со временем люди накапливают знания, обретают новые убеждения, приспосабливаются к новым условиям и к своему взрослеющему, а затем дряхлеющему телу, однако их внутренняя натура обычно отличается постоянством и центральное «я», за редким исключением, не меняется. Они могут мечтать о переменах, особенно к лучшему, но это, скорее, пожелание, которому вряд ли суждено сбыться. Поскольку большинство людей сохраняет свою сущность практически всю жизнь, персонажи тоже кажутся более реалистичными и убедительными, когда не меняются.

В тех же случаях, когда перемены все-таки происходят, чем круче арка их преображения, тем больше они отклоняются от реализма к символизму. Персонаж, меняющийся в положительную сторону, устремляется к светлому идеалу. Деградирующий – скатывается к темному архетипу. И из всех действующих лиц именно у главного героя наиболее велика вероятность измениться.

Главный герой может перевоспитаться, как Скрудж («Рождественская песнь в прозе») или Джесси Пинкман («Во все тяжкие»); усвоить урок, как Тео Декер («Щегол») или Дрянь («Дрянь»/Fleabag); деградировать, как Джеки Пейтон («Сестра Джеки») или Трумен Капоте («Капоте»); разочароваться, как Тони Вебстер («Предчувствие конца») или Дэвид Лури («Бесчестье»); вырасти в своего автора, как Дэйви Копперфилд («Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим») или Стивен Дедал («Портрет художника в юности»).

8. Понимание

Когда конфликт выбивает героя из колеи, его разум пытается понять, как и почему все происходит в мире и как и почему люди делают то, что делают. Самые мощные конфликты зреют в душе героя, поэтому из всех персонажей у него наиболее велика возможность испытать откровение.

В древности откровение означало явление божества перед застывшими в благоговейном трепете верующими. В современном смысле откровение – это, скорее, прозрение, внезапное понимание действительности, интуитивное постижение основополагающей причины или силы, скрытой за происходящим. Пережив откровение, главный герой в один миг из несведущего становится знающим и постигает сияющую истину. Это прозрение переворачивает всю жизнь героя и либо окрыляет его, либо ломает.

В трагедиях кульминация часто оборачивается откровением самовосприятия – молниеносным прозрением, когда герой внезапно понимает, кто он на самом деле. В трагедии Софокла Эдип, когда выясняет, что он женат на собственной матери и является убийцей собственного отца, выкалывает себе глаза. Отелло у Шекспира, поняв, что поддался на злые козни и убил ни в чем не повинную жену, пронзает себе сердце кинжалом. В чеховской «Чайке» Константин сводит счеты с жизнью, осознав, что Нина никогда его не полюбит. В фильме «Империя наносит ответный удар» (The Impire Strikes Back) Люк Скайуокер, узнавший, что Дарт Вейдер – его отец, пытается покончить с собой.

В классической комедии простой слуга узнает, что у него есть близнец, который схож с ним не только внешне, но и имеет характерную родинку. Мать родила их во время бури, а затем стихия разлучила их. Более того, их мать – правительница далекой страны, поэтому оба они наследники ее немалых богатств. Спустя две тысячи четыреста лет существования комедийного жанра герой сериала «Умерь свой энтузиазм» (Curb Your Enthusiasm) Ларри Дэвид узнает, что он не еврей, что его усыновили, и настоящие его родители – самые что ни на есть христиане скандинавского происхождения, живущие в Миннесоте. Но познакомившись со своими биологическими родными, Ларри решает, что лучше он будет евреем.

Прозрение может касаться не только самовосприятия, иногда это переворачивающая сознание мысль. В своем последнем монологе Макбет сокрушается, что жизнь его – лишь «повесть в пересказе дурака».

Четыреста лет спустя на быстротечность жизни будет жаловаться Поццо из пьесы «В ожидании Годо» (Waiting for Godot) Сэмюэла Беккета. Он рисует в своем воображении женщину, которая рожает, распластавшись над могильной ямой, и ее ребенок живет ровно столько, сколько длится падение из утробы в гроб. «Нас рожают верхом на могиле, день сверкнет на миг, и снова ночь», – говорит он.

В «Сестре Джеки» откровение Джеки Пейтон вынуждает ее признать, что она подсела на наркотики, поскольку не могла вынести бесконечного плача своего первенца. А значит, в своей зависимости виновата лишь она сама. Но это прозрение не спасет ей жизнь, поскольку отказаться от наркотиков ей не хватает силы воли.

Откровение – это момент бескомпромиссного «все или ничего», и этим оно опасно. Оно может стать самым запоминающимся, самым грандиозным моментом истории – а может оказаться жалким приступом графоманства.

На сцене или на экране откровение требует безупречного текста в преддверии, во время и после вспышки прозрения у персонажа, а также высочайшего актерского мастерства, чтобы его воплотить. Так, в развязке третьего акта «Касабланки» (Casablanca), когда Рик Блейн, устремив взгляд в будущее, говорит: «Кажется, вмешалась судьба!» – зритель с головой ныряет в бездну подтекста.

Однако еще более рискованным оказывается откровение в литературе. Прозрение, воспламеняющее разум героя, – это проверка не только для писательского таланта автора, но и для читательского воображения, и для убедительности персонажа. Именно поэтому от некоторых попыток изобразить в литературе глубокомысленное, переворачивающее жизнь бескомпромиссное прозрение очень хочется лезть на стенку.

Варианты главных героев

В большинстве историй главный герой – это один человек (мужчина, женщина, ребенок). Однако на самом деле заполнять центральную роль можно по-разному.

Дуэт главных героев

Вместо того, чтобы создавать одного многогранного главного героя, можно добиться сложности и объема, объединив двух персонажей с прямо противоположными качествами в дуэт главных героев.

В литературе один из таких примеров – Даниель Драво и Пиши Карнеган, спаянные Редьярдом Киплингом в необычную команду в «Человеке, который хотел стать королем». Дуэты главных героев встречаются и в сериях детективов, в частности в романах Джанет Иванович и Ли Голдберга о Фоксе и О’Хэйр.

На экране Уильям Голдман объединил Сандэнса Кида с Бутчем Кэссиди, а Кэлли Хоури – Тельму с Луизой. Дик Вульф ставит в одну упряжку полицейских и прокуроров в многосезонном сериале «Закон и порядок».

На сцене мы видим дуэты главных героев в таких произведениях, как «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда, «В ожидании Годо» Беккета, «Стулья» Ионеско, однако здесь авторы создают их не ради сложной многогранности. Цель у них, скорее, противоположная – подчеркнуть одинаковость. Каждый из дуэтов одномерен, нереалистичен и обе его составляющие фактически неотличимы друг от друга.

Герой-группа

Группа персонажей становится главным героем при двух условиях: (1) несмотря на внешние различия, их роднит общее заветное желание; (2) стремясь к своей цели, они вместе терпят удары и вместе выигрывают – происходящее с одним отражается и на всех остальных. Если одержит победу один, они разделят ее и вместе двинутся дальше. Если сокрушат одного, рухнут все.

Примеры фильмов – «Семь самураев» (Seven Samurai), «Грязная дюжина» (The Dirty Dozen), «Бесславные ублюдки» (Inglorious Basterds).

Насколько велика может быть группа в роли главного героя? В «Броненосце “Потемкине”» Сергей Эйзенштейн выводит на борьбу с тиранией многотысячную толпу горожан и матросов. В фильме «Октябрь» (первое название «Десять дней, которые потрясли мир») многоликим главным героем Эйзенштейна становится весь российский рабочий класс.

Множество героев

В мультисюжетном повествовании нет центрального сюжета, есть лишь ряд сюжетных линий, объединенных одной общей темой и либо переплетенных («Столкновение»/Crash), либо нанизанных последовательно («Дикие истории»/Wild Tales). В таких случаях у каждой линии будет собственный главный герой.

Раздвоившийся герой

В таких произведениях, как «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Льюиса Стивенсона или «Бойцовский клуб» Чака Паланика, две составляющие раздвоившейся личности сражаются за власть над нравственным «я» главного героя.

На экране Вуди Аллен переплетает в «Преступлениях и проступках» (Crimes and Misdemeanors) две зеркальные истории, пока их главные герои не сливаются в сознании зрителя в одного слабовольного, беспринципного обманывающего самого себя неудачника. Примерно то же самое мы наблюдаем у Чарли Кауфмана в «Адаптации» (Adaptation), а также в любом фильме, где есть оборотни.

Пассивный герой

Когда рассказчик перемещается на глубинное поле боя и вступает в психологическую битву за моральные, психические или гуманистические качества главного героя, персонаж может показаться окружающим пассивным. Поскольку его невыраженные мысли редко трансформируются в поступки, со стороны мы видим, будто он плывет по течению, эдакий пассажир-философ с парализованной личностью, тогда как на самом деле он ведет отчаянную, но невидимую борьбу, чтобы не наступать снова и снова на одни и те же грабли, или чтобы утихомирить рассудок, бурлящий от обилия вариантов решений, или заставить себя выбрать меньшее из зол.

Примеры. В «Молочнике» Анны Бёрнс безымянная главная героиня читает книги на ходу, старательно прячась от жизни и от пугающего ее преследователя. В фильме «О Шмидте» (About Schmidt) герой Джека Николсона, уйдя на пенсию, занимается тем, что пишет письма африканскому мальчику-сироте, жалуясь в них на жизнь – на прошлое, настоящее и будущее.

Чередующиеся герои

Когда персонаж заставляет читателя/зрителя поверить, что он и есть главный герой истории, а потом умирает, уходит или превращается в антагониста, история сразу принимает кардинально иной оборот.

В первой половине фильма «Поля смерти» (The Killing Fields) роль главного героя отведена американскому журналисту Сиднею Шанбергу, но когда он бежит от начавшейся в Камбодже резни, эстафета переходит к его оператору-камбоджийцу Диту Прану, и до развязки историю доводит именно он.

Главную героиню «Психо» убивают в середине фильма – и от этого ее гибель ошеломляет зрителя еще сильнее, а злодей кажется гораздо более страшным. После этого на первый план выходят сестра и жених погибшей, образуя дуэт главных героев.

Метафорический герой

Главными героями могут выступать и метафоры человеческой натуры – рисованные персонажи (Багз Банни), животные («Бейб»), неодушевленные объекты («ВАЛЛ-И»), – если они обладают свободой воли и имеют возможность в конфликтной ситуации принимать самостоятельные решения, стремясь к своей цели.

Персонажи первого круга

Первый круг включает в себя значимых персонажей, которые помогают или мешают главному герою, привлекают к нему внимание или отвлекают от него, играют при нем роль второго плана или вспомогательную. Роль второго плана меняет ход событий, вспомогательная – нет. Так, в классическом детективе полицейский, который обнаруживает тело жертвы, – это вспомогательный персонаж, а коронер, вычисляющий зацепку, которая позволит установить личность преступника, – роль второго плана. Главным же героем выступает детектив, который ловит и наказывает убийцу.

Роль, будь то вспомогательная или второго плана, становится значимой, когда отыгрывающий ее персонаж набирает объем за счет разнообразия граней и черт, а присущие только ему действия и целеустремленность побуждают читателя и зрителя представить себе его жизнь за рамками показанных событий. Иными словами, в таком персонаже заложен потенциал для отдельной истории.

Подобная роль может найти себе разные применения:

Главные герои второстепенных линий сюжета

Главный герой второстепенной сюжетной линии, пересекающейся с основной и влияющей на ход ее событий, – значимый персонаж второго плана. Главный герой второстепенной сюжетной линии, которая развивается параллельно основной и не затрагивает ход ее событий, – значимый вспомогательный персонаж. Например, в «Крестном отце» арку центрального сюжета образует превращение Майкла в главу мафиозного клана. Второстепенная линия с предательством Тессио поддерживает эту арку и делает ее круче, тогда как любовная линия выполняет вспомогательную функцию, углубляя образ персонажа.

Фокальный персонаж

Фокальный персонаж в ансамбле – это роль, которая вызывает наибольший интерес зрителя/читателя, поэтому она почти всегда отводится главному герою. Однако в некоторых случаях в центре внимания оказывается персонаж, который сообщает истории небывалую энергию и накал, перетягивая в результате одеяло на себя. Заглавный персонаж шекспировской драмы «Венецианский купец» – Антонио, однако всех волнует главным образом Шейлок. Героиня «Молчания ягнят» – Кларисса Старлинг, но внимание зрителя приковано к Ганнибалу Лектеру. Хотя номинально героиня романа Гастона Леру «Призрак оперы» – Кристина, фокальным персонажем выступает Призрак.

Персонаж-подложка

В XVIII веке ювелиры обнаружили, что с помощью подложки из тонкой фольги можно вдвое усилить блеск бриллианта. Писатели применяют тот же принцип, используя роль-подложку, чтобы главный герой засиял ярче[50]50
  Character and the Novel, W. J. Harvey, Cornell University Press, 1965.


[Закрыть].

Подложки служат главным героям по-разному:

1. Подсвечивают главного героя

Сравнение с противоположностью позволяет четче обозначить предмет. На фоне белой стены темный стул выглядит совсем черным. Поэтому, чтобы резче очертить образ персонажа, поставьте рядом с ним его полную противоположность.

Примеры. Уютная упитанность Санчо Пансы, доктора Ватсона и Арнольда Ротштейна комически контрастирует с болезненной худобой тощих, словно жердь, Дон Кихота, Шерлока Холмса и Наки Томпсона. В дуэте Спока и капитана Кирка убийственная серьезность противопоставлена бесшабашной отваге. В «Касабланке» сердечные терзания Рика проступают отчетливее на фоне любовных похождений капитана Рено, а политическая индифферентность – на фоне антифашистского героизма Виктора Ласло. Взаимно подсвечивают друг друга участники дуэтов главных героев – Тельма и Луиза, Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид.

2. Видят то, что упускает герой

В стремлении добиться своей вожделенной цели главный герой часто не замечает ничего вокруг, несясь в вихре событий от одного импульсивного суждения к другому. В этом случае спокойный компаньон может выступить голосом разума.

Примеры. В многосезонном сериале «Озарк» (Ozark) супруги Марти и Венди Бёрд (Джейсон Бейтман и Лора Линни) по очереди оттеняют друг друга: когда один теряет из вида цель и поддается порывам, другой успокаивает его и возвращает семейную лодку на прежний курс.

3. Выступают нравственной противоположностью

Персонаж-подложка может подсвечивать главного героя за счет нравственного превосходства, либо, наоборот, уступая ему в нравственных качествах.

Примеры. В фильме «Злые улицы» (Mean Streets) Джонни Бой (Роберт де Ниро) с детства дружит с набожным Чарли (Харви Кейтель). В «Сестре Джеки» (Nurse Jackie) метания Джеки Пейтон (Эди Фалко) уравновешивает не теряющая хладнокровия доктор Элинор О’Хара (Ив Бест). В фильме «Взвод» (Platoon) за душу рядового Криса Тейлора (Чарли Шин) сражаются «добрый» сержант Элайас (Уиллем Дефо) и «злой» сержант Барнс (Том Беренджер). В «Повести о двух городах» Чарльз Диккенс создает двух персонажей, похожих, как две капли воды, но затем разводит их по разным нравственным полюсам, получая благородного Чарльза Дарни и продажного Сиднея Картона. Внедрите порочную подложку в подсознание человека безупречных нравственных качеств – и вы получите «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда».