Текст книги "Серебро змея"

– Беги! Беги! – Девушка тряслась от страха и всхлипывала, но все еще пыталась заставить его уйти и предупредить его об опасности.

У него нет ни малейшего шанса! Его ноги не будут теперь служить ему. Его перчатки и меч должны работать вместе, чтобы спасти их. Пока у него есть эти перчатки, верил он, у него есть по крайней мере шанс что – нибудь сделать.

Змей, извиваясь, целиком выбрался из дыры на полную свою длину и, приподняв, голову отпрянул назад. Его глаза раскачивались прямо на уровне глаз Кайана. Долгий сдавленный звук, похожий на шипение истекающего слюной дракона, донесся из его пасти. Затем ужасная пасть раскрылась, показывая острые как кристалл клыки размером с кинжал. Капли прозрачной жидкости с шипением упали на землю, расплескиваясь и поднимая маленькие облачка пара. Там, где капли падали на траву, трава корчилась, обугливалась и превращалась в пепел.

Что за тварь! Что за чудовище! Такое же грозное, как драконы! Ну подождите, когда Келвин услышит об этом. Если Кайан выживет, чтобы рассказать ему!

Черные, мелкие как бусинки глаза посмотрели ему в лицо. Они не отпускали его, пока тело извивалось, подбирая лучшее положение для атаки. Голова и клыки придвинулись ближе. Тело свернулось вокруг приподнятой головы, словно было само по себе. Хвост дрожал и извивался.

Кайан пристально вглядывался в эти глаза-бусинки. Теперь они превратились в колодцы, ведущие в ад! Он видел раскрытые ноздри и яркие пятнышки, отражающиеся от сверкающей чешуи, и чувствовал их магическую силу.

Он потряс головой, пытаясь освободится от этого волшебства. Змей использует магию, чтобы привести свою жертву в оцепенение. Все, что нужно было сейчас – это отвести взгляд и убежать, и змея не сможет тогда поймать его, но он не мог отвести взгляда.

Змей неожиданно сделал выпад вперед своей длинной плоской огромной головой. Пасть широко раскрылась, с клыков капал смертоносный яд. Девушка закричала.

Кайан уклонился от этого удара и попытался поднять свой меч. Перчатки, на которые заклятие змея не действовало, помогли ему приподнять безвольные негнущиеся руки и сжать рукоятку меча.

Левая перчатка ухватилась за нижнюю челюсть змея, а правая, размахнувшись, нанесла сильный удар мечом ему в глаз. Лезвие меча отскочило от серебряных чешуек, оставив на них едва различимую борозду. Его рука почувствовала рывок, и боль пронзила его плечо.

Голова змея вернулась обратно, оставаясь невредимой, но теперь она была уже более осторожной. Может быть, змей с недоверием относился ко всему, что сопротивлялось власти его месмерического взгляда.

Его брат, Келвин, убивал драконов, нанося удар острой пикой или тяжелым дротиком им в глаза, пронзая их крошечные мозги. Глаза этого змея были меньше чем у дракона, несмотря на их гипнотическую силу. У Кайана не было ни пики, ни дротика. Его меч был бесполезен, единственным уязвимым местом змея были его глаза, но не мог точно прицелиться в них.

И вдруг случилось еще что-то. Его левая рука в перчатке начала неожиданно и очень сильно болеть. Было похоже на то, как если бы он положил закованную в броню руку прямо в огонь. Его рука и перчатка подверглись действию яда змея.

Левая перчатка соскочила с его руки и упала на траву. Его рука продолжала болеть, как обожженная. Правая рука все еще сжимала меч – но что он мог сделать с его помощью? Он не мог правильно сориентировать его для нанесения колющего удара в глаз острием.

Продолжая испускать шипение, равное по силе шипению тысячи змей, чудовище снова обнажило свои клыки и приготовилось к завершающей атаки.

Словно во сне, Кайан услышал барабанный перестук лошадиных копыт. Затем услышал мужской голос, выкрикивающий что-то, похожее на:

– Назад! Назад! В свою дыру, червяк!

Он с удовольствием бы отступил, если бы только мог!

Свистящий звук заполнил его уши, и это тоже доносилось как бы откуда-то снаружи, из-за пределов его пойманного в ловушку зрения. Его взгляд оставался прикованным к глазам змея; только его уши были свободны.

С опозданием он понял, что человек кричал, обращаясь к змею, а не к нему, к Кайану.

Ему прибыла какая-то подмога. Но была ли она достаточно скорой и сильной? Могла ли она развеять заклятье, которое удерживало Кайана, и дать ему хотя бы самый слабый шанс выжить?

Глава 2
В РАМКАХ ЗАКОНА

В дверь домика резко постучали. Хелн удивленно посмотрела на Келвина, затем поставила на стол тесто для экзотического блюда, которое она готовила: пирог из яблочных ягод, рецепт которого был известен лишь в двух семьях. «Кто там?»

Келвин пожал плечами. Он складывал вещи в дорожный мешок для путешествия, в которое ему совсем не хотелось отправляться. Он чувствовал себя обязанным спасти своего отца и единокровного брата. Тем более, что он верит лазеру и перчаткам, которые спасали ему жизнь уже бесчисленное число раз. Кайан должен был тоже взять лазер, единственный действующий лазер во всех Семи Королевствах, но вместо этого выбрал незнакомое и чужое для них оружие, обнаруженное в потайной камере. Возможно, он бы взял также и пояс для левитации, который все еще был в этой камере, но Кайана чуть не убило, когда он использовал летательное устройство из мира своего отца. Конечно, это было отчасти потому, что Джон запустила в него камнем из своей пращи, и все же ясно демонстрировало ему все возможные случайности, которые могут возникать в полете. Итак, если термин «левитация» означал именно то, что они думали, то ни он, ни Кайан не хотели больше иметь с этим ничего общего.

– Я думаю, это решила зайти Джон, – сказал Келвин, пока Хелн вытирала руки и направлялась к двери. – Она и Лестер не хотели отпускать меня одного без тебя и моего коня. Но мне бы хотелось, чтобы вы все отправились вместе со мной. Все мы вместе прошли бы тем путем, туда, куда бы он ни привел нас, туда, где исчезли Кайан, наш отец и наша ужасная королева! – Потому что у него одного недоставало мужества, хотя никто не говорил открыто эту правду. Особенно Джон, характер и натура которой временами были больше похожи на манеры старшего брата, чем младшей сестры. Все ее поведение сильно изменилось с тех пор, как она стала жить с Лестером. И все же…

Хелн скорчила ему гримасу за то, что он ставил в один ряд и жену и коня, хотя по правде сказать и то и другое имело одинаковое значение в глазах многих семей Рада. Она часто корчила рожи, подобные этой, и, несмотря на отчаянные усилия, всегда оставалась неизменно прекрасной. Высунув наружу язык в показном жесте оскорбления, она подошла к двери и стала возиться с тяжелым засовом. Дверь с непривычной легкостью широко распахнулась, и она оказалась со скорченной физиономией перед гостем.

– Хелн Хэклберри?

Ее лицо снова приняло нормальное выражение, но было уже слишком поздно. Она должна была бы покраснеть, но вместо этого побледнела. Незнакомец у двери представлял собой великолепное и внушительное зрелище.

Это был крупный, плотного телосложения человек в шапочке, глубоко надвинутой на уши, несмотря на жаркий летний день. Он был приблизительно одного возраста с Хэлом Хэклберри, у него был огромный уродливый нос и черная борода, грязная одежда и дорожный мешок за спиной. К его поясу был пристегнут большой меч.

– Да, я Хелн Хэклберри, – сказала она, отступая назад. Келвин, опасаясь грабежа или чего-то худшего, принял положение, удобное для атаки. – Мое имя миссис Хэклберри.

– Ты не узнаешь меня, – сказал незнакомец со значительной долей скептицизма. – Ты не видела меня с тех пор, как стала взрослой.

Хелн нахмурилась. Келвин оставался в напряжении. Это было не похоже на грабеж, но…

Человек вдруг резко вскинул руки вверх и стянул с головы свою шапочку. Форма его ушей сразу бросилась в глаза. Они были огромные и красные – и круглые. Такие же незаостренные, как ее собственные уши и уши Келвина.

– Мое имя Шон Рейли, а прозвище Сент-Хеленс, – сказал он.

– Сент-Хеленс! – задохнулась она в изумлении. – Вы…

– Верно, девочка. Я твой отец. – Его темные глаза переметнулись с нее на Келвина. – А ты тот самый Круглоухий из Пророчества, сынок?

Келвин и Хелн посмотрели друг на друга. Келвину показалось что пол под ним стал рушиться.

– Круглоухому сильным и свободным быть, – сказал человек.

– Сражаться с драконами будетон, полководцем станет, исполнит судьбы закон, – продолжила Хелн слабым голосом.

– От ига спасется родная земля, – сказал человек, произнося пророчество Мувара, – начнет он с двумя, завершит с четырьмя. – Он пристально и прямо посмотрел на Келвина.

– Пока из Семи не возникнет одно, – неохотно произнес Келвин. Когда он был ребенком и мать рассказывала ему об этом пророчестве, оно приводило его в восторг, но став взрослым, он начал с осторожностью относиться к нему. – И только тогда завершится оно.

– И почести многие емувоздадут, но некоторые его навсегда проклянут, – продолжал человек. – И только тогда, да-да, лишь тогда, героя Круглоухого свершится судьба.

К Келвину снова вернулось его старое смущение. – Я слышал об этом пророчестве всю свою жизнь, но я не уверен, что оно исполнится.

– Гмм, я тоже в этом не уверен, сынок, но ведь ты действительно сражался с драконами в своей недавней юности, и это ты избавил, к своей чести, Рад от ига, причина которого была его королева.

Да, действительно, это так и было – но исполнение было куда менее героическим, чем можно было судить по пророчеству. Келвин опасался, что дальнейшая проверка исполнения пророчества просто – напросто убьет его. Поэтому он сменил тему разговора.

– А вы действительно отец Хелн?

– Ты что, сомневаешься в моих словах? – грубовато спросил его человек.

– Я вас не знаю, – сказал Келвин с некоторой резкостью. В обычных условиях он бы не стал так разговаривать с таким внушительным незнакомцем, но поведение этого человека и его круглые уши произвели на него впечатление. – Откуда я могу знать, что вы говорите правду?

– Может быть, мне лучше уйти?

– Нет, нет, заходите внутрь, – быстро проговорила Хелн.

Келвин не протестовал. Если Хелн поверила этому человеку, то, значит, в этом что-то должно быть. Конечно, на Раде мало круглоухих!

Сент-Хеленс вошел, и Хелн закрыла за ним дверь. Он стал озираться по сторонам, словно пытаясь оценить домик и его обстановку.

Теперь Келвин начал замечать определенно прослеживающееся сходство между Сент-Хеленсом и Хелн. Ничего существенного, только легкое подобие в чертах лица и в манере жестикуляции. Это, он вынужден был это признать, был действительно отец Хелн: последний оставшийся в живых мужчина из отряда Джона Найта численностью двенадцать человек, происхождением с Земли с ее неправдоподобно круглоухим населением.

– Я пришел из королевства Аратекс, – сказал этот человек. – Я пришел сюда, чтобы навестить мою дочь и своего знаменитого зятя. Но у меня есть определенная цель.

– Правда? – конечно, было легче принять этого внушающего доверие человека, чем усомниться в нем. Сент-Хеленс и Мор Крамб были примерно одинакового сложения, решил Келвин, хотя в поясе Мор был шире, а Сент-Хеленс, казалось, весь состоял из мышц груди и мускулистых рук. Внешность этого гиганта была немного дикой и напомнила Келвину о людях, с которыми он только притворялся, что командует в войне.

– Я здесь для того, чтобы одолжить тебе мой возраст и опыт. «Начнет он с двумя» вполне может означать и Аратекс и Рад. Ты согласен?

– Возможно, – согласился Келвин. Но это могло точно также означать и любое другое из остальных королевств. Или, как обычно бывает с пророчествами, эти слова могли означать что-то совершенно другое. Он однажды делал предположения, что они могут относиться в его браку с Хелн или браку его сестры с его другом Лестером.

– В Аратексе все идет как надо. Но недовольство и неудовлетворение властью велико. Вместе мы сможем изменить это, сынок.

– Вы имеете в виду присоединить, аннексировать Аратекс? – оцепенело спросил Келвин.

– «Аннексировать» – хорошее слово. Так же, как и «захватить».

Келвин содрогнулся. Мысль о том, чтобы снова отправиться на войну, рискнуть всем, что он приобрел с таким трудом… Он боялся, что его лицо может его выдать.

– Ты, конечно же, знаешь о Бластморе? – спросил Сент-Хеленс. – Никудышное оправдание для короля. Он конечно хороший шахматный игрок, но во всех остальных отношениях никуда не годится. По-моему, он так же плох, или даже хуже, чем ваша бывшая королева.

– Я, э-э, слышал сообщения об этом, – согласился Келвин. – У него есть колдунья, с помощью которой он поддерживает порядок.

– Старая Мельба? Отвратительная карга! Она приходит на Камень Фокусника, размахивает руками и выкрикивает какую-то чепуху, и все грохаются в обморок. Люди там действительно напуганы – они боятся сделать что-нибудь по-своему. Если будет помощь, то тогда, конечно, это будет другое дело.

– Я слышал, что она может повелевать стихиями с помощью магии. Ветер, вода, огонь и земля. Что она может заставить ветер дуть, воду подниматься, огонь гореть, а землю дрожать.

– Суеверная глупость! – вспылил Сент-Хеленс. – Ты действительно сын моего командира? Джон был скептиком.

Келвин обнаружил, что ему с трудом удается не дрожать. Конечно, его отец был скептиком! Джон Найт считал, что любая магия – это предрассудки. Но все изменилось после того, как Затанас, волшебник и маг, продемонстрировал свою силу. Никто не мог бы сомневаться в этом, увидев то, что мог сделать Затанас! Но поведение Сент-Хеленса было именно таким, какое можно было бы ожидать от члена команды Джона Найта и ясно указывало на подлинность его личности.

– У меня не было никаких планов по захвату Аратекса, – сказал Келвин некоторое время спустя. – Мне надо сделать еще кое-что, на что может понадобиться время. Мой отец и единокровный брат находятся в другом измерении, они попали в беду. Мне необходимо попытаться помочь им до того, как…

– Да, да, думаю, они нам пригодятся. Верно, что королеве удалось бежать? Спастись?

– Я не уверен. Кайан думает, что она жива – или была жива до того, как он ушел. Хелн не могла найти ее в астральном путешествии, так что, может быть, она уже мертва.

– Или, по меньшей мере, не может действовать. Во всяком случае в нашем измерении.

– Мне кажется. – Келвин все еще неуютно чувствовал себя с этой концепцией множественности миров, хотя, конечно же, он не мог сомневаться в ее истинности. Причастность ко всему…

– Что ж, нам просто нужно отправиться вместе. Тебе понадобится моя помощь, а позже мы вместе составим планы насчет Аратекса.

– Отправиться? Ты имеешь в виду, отправиться со мной? – Келвин ощутил новую тревогу. – В то самое другое измерение? Другое существование? Только круглоухие могут войти в камеру и совершить это путешествие.

– Я знаю. – Сент-Хеленс улыбнулся и ущипнул себя за одно из своих очень выдающихся, заметных ушей. – У меня есть на него билеты по обе стороны моей прочной ирландской головы. Не беспокойся, ты и я прекрасно справимся.

Глава 3
ВНЕ ЗАКОНА

Пока змей, извиваясь, поворачивался, веревка с большой петлей на конце была ловко наброшена ему на огромную широкую голову. Гигантский черный боевой конь с крупным человеком с суровыми чертами лица в седле неожиданно появился и резко развернулся прямо перед Кайаном. Петля затянулась, и голову змея отбросило в сторону. Змей покачнулся, но не упал. Он сделал резкий выпад в сторону коня, когда веревка перестала затягиваться. Очевидно, петля для змея была не более, чем неудобством – помехой, с которой можно было легко справиться.

Человек в черном с размаху опустил свой меч на голову змея. Конь отпрыгнул в сторону с инстинктивным страхом, едва ускользнув от источающих яд клыков. Оба действия были прекрасным образом скоординированы, так что вместо того, чтобы погрузить свои клыки в живую плоть, чудовище получило неплохой щелчок по носу.

Кайан почувствовал, что заклятье ослабевает, когда глаза змея перестали гипнотизировать его. Он стоял там, где и прежде, держа меч с магической перчаткой на своей руке. Между тем, этот только что появившийся незнакомец сражался со змеем. Нет, так не пойдет. Кайану тоже нужно действовать, пока у него еще есть шанс.

Девушка снова закричала, видимо, опасаясь за коня и этого героического всадника, но оба они были в безопасности. Мимо Кайана промелькнул круп лошади, и огромная голова змея ударилась о траву рядом с ним.

Теперь всадник ходил кругами вокруг дерева, все еще держа змея на веревке. Веревка натянулась, и лошадь отпрянула назад, когда всадник соскочил на землю и побежал к змею, угрожая ему своим длинным копьем. Эта не была пика для охоты на драконов, но это было в данном случае гораздо более эффективное оружие, чем меч.

Правой перчаткой Кайан отбросил меч, подтянул руку к левой перчатке, валяющейся на земле, и снова надел ее на руку. Яд все еще был в ней, и пальцы левой руки снова заныли. И все же он понимал, что ему необходимо перетерпеть эту боль. Великолепная перчатка! Отличная перчатка! Сделай меня таким же смелым, как Келвин! Сделай меня смелым!

Кайан не знал, что он еще может сделать. Но ему необходимо попытаться. Он подбежал сбоку к змею, размахивая мечом и выкрикивая что-то непонятное даже для самого себя. Намерение напугать таким образом чудовище казалось нелепым, но это было все, до чего он мог додуматься. Если он сможет отвлечь его так, чтобы тот другой человек смог атаковать его более эффективно…

Теперь копье уже летело по воздуху, прямо по направлению к одному из змеиных глаз. Оно ударилось около века и отскочило. Со стуком копье ударилось почти в ноги бегущему Кайану.

Перчатки начали действовать. Они ухватились за древко копья, а его меч воткнули куда-то в землю еще до того, как Кайан успел остановиться.

Из огромной пасти змея выскочил раздвоенный язык. Затем голова змея резко дернулась вверх. Веревка, которая удерживала ее, оборвалась, словно тонкая ниточка. Голова покачивалась, чтобы настроиться на темного незнакомца, который теперь отступал после своего броска копья.

Приведенная в движение перчатками рука Кайана задвигалась. Копье взмыло вверх. В этот раз оно попало точно в цель, прямо в центр темного глаза змея. Острый как бритва наконечник копья и хорошо сбалансированное древко оружия сыграли свою роль; специальным образом раздвоенный наконечник погрузился глубоко внутрь. Змей дернулся всем своим телом и бешено завращался, подергивая головой, но копье оставалось на месте.

Перчатки вынесли Кайана вперед. Не делая лишних движений они потянулись навстречу серебряной спине. Потом, к его полному удивлению, они привели и всего его в движение, в прыжок, который закончился на округлой вершине холма, которую представляла собой спина змея, и с удивительной настойчивостью начали подергивать его за руки, управляя их движениями.

Кайан обнаружил, что бежит по медленно движущейся и временами резко дергающейся поверхности. Он был на самом змее! Чешуя змея была скользкой и угрожала в каждое мгновение заставить его соскользнуть вниз, но он ни на секунду не замедлил свое продвижение. Перчатки просто не позволяли ему это сделать! Все дальше и дальше, поднимаясь вверх на судорожно мечущееся чудовище.

Теперь он уже был на огромной вскинутой голове змея! Как же он попал сюда? Он находился на головокружительной высоте, и скользкая кровь была разбрызгана по серебру, что делало опору для ног еще более ненадежной. Он и впрямь заскользил вниз, не в силах противостоять бешеным, судорожным движениям головы.

Его ноги потеряли опору. Но перчатки изо всех сил напряглись, чтобы достать рукоять копья. Левая перчатка, пересиливая боль в его руке, ухватилась за край глаза змея. Правая перчатка схватилась за древко копья.

Змей издал оглушающее беспокойное шипение и резко дернул голову назад. Левая рука в перчатке тоже вцепилась во что-то, когда тело Кайана полностью соскользнуло с головы змея. Он обнаружил, что держится обеими руками за копье, болтаясь в воздухе. Но наконечник копья был с шипами и не мог выйти наружу, не причинив значительно более серьезных повреждений змею, чем при попадании. Голова змея искривилась, свернулась набок – и копье оказалось нацеленным строго под прямым углом вверх. Перчатки все еще цеплялись за копье, а вес тела Кайана надавливал на копье и раскачивал его взад и вперед так, что оно все глубже вдавливалось, вонзалось в глазницу.

Мощной струей наружу хлынула алая кровь, часть ее попала на него. Но он не мог выпустить копье. С оголенных клыков, шипя и пузырясь, падали ядовитые едкие капли. Одна такая капля попала на лицо Кайана, и его левая скула горела, как огонь. Но все равно он продолжал висеть, не в силах сделать что-нибудь. Перчатки продолжали вонзать копье все глубже в глазницу змея, раскачивая его на ходу, пытаясь добраться до мозга чудовища.

Голова змея дернулась вверх с такой силой, что промокшие насквозь от крови перчатки не смогли удержать его. Кайан громко закричал, когда его подбросило высоко в воздух. Земля стремительно надвигалась, чтобы расплющить его в лепешку. Но перчатки снова помогли ему. Его охватила жгучая боль, когда он перекувырнулся и каким-то образом оказался на ногах.

Покрытый серебром холм толкнул его. Еще один такой же холм отбросил его в сторону. Оказалось, что он все еще находился среди серебряных витков змеиного туловища! Кайан неуклюже поднялся на ноги и отбежал в сторону, не задумываясь о направлении бега, пытаясь убраться подальше от туловища змея, пока его не раздавило.

На него набросили и крепко затянули веревочную петлю. Затем Кайана дернули и подняли куда-то в непонятном направлении, и он почувствовал себя совершенно беспомощным. В следующее мгновение он понял, что сидит на лошади. Рядом был незнакомец, прикладывающий к его лицу что-то прохладное.

Боль отступила. Кайан приподнял свою левую руку с перчаткой, и незнакомец наложил целебную мазь на ожоги на ней; бурое пятно на перчатке тут же исчезло, как и ожог на руке Кайана.

Теперь наконец он смог сориентироваться, где находится. По следам волочащегося тела он увидел, что незнакомец воспользовался веревкой, чтобы вытянуть его прочь от судорожного мечущегося змея; в противном случае он мог бы оказаться раздавлен им, поскольку не имел представления, в каком направлении ему следовало двигаться. Кайан был обязан незнакомцу спасением своей жизни.

– Ты храбрый боец! – воскликнул незнакомец. – Сначала ты попал ему прямо в глаз, когда я промахнулся; потом ты подбежал к шее этой твари и вогнал копье до самого победного конца! Мне никогда не приходилось встречать людей с такими крепкими нервами!

– Я… – сказал Кайан, пытаясь запротестовать. Это едва ли было смелостью.

– Но яд заставил тебя потерять ориентацию, поэтому я вытащил тебя оттуда с помощью лассо. Я знал, что ты больше не можешь хорошо видеть. Яд, когда попадает в глаза, доходит до мозга, так что даже когда ты выигрываешь, ты все равно проигрываешь. Это очень плохой ожог! Но мы наложили бальзам вовремя, и теперь с тобой все будет в порядке.

– Это все сделали перчатки, – сказал Кайан. – Я… я только следовал за ними туда, куда они вели.

– Перчатки! Они волшебные, да? Неудивительно! Должно быть, они происходят от Мувара.

– Мувар? Ты слышал о нем?

– Что, разве не все слышали? Где же ты был? – незнакомец взял его за руку. – Но это неважно. Мое имя Жак. Жак-ловкач, вот как меня зовут. Лучший похититель шкур во всех Семи Королевствах. А как твое имя?

– Кайан. Я нездешний, пришел издалека. – Он смотрел на круглые уши того, кто сам себя признал находящимся вне закона. Круглые уши – могут ли они здесь оказаться обычными?

– Ты родом из Хада? Или из какого-нибудь другого из остальных шести королевств.

– Н-нет. Рад дома – Хад здесь. Но все равно те же семь королевств.

– Ты знаешь эту девушку?

Он отрицательно качнул головой; боль теперь была опять почти такой же сильной, а ожоги по ощущениям стали больше походить на обморожения. Потом он понял, что все-таки знаком с ней. Или почти знаком. Там, дома, это лицо, это красивое лицо и округлые формы тела с резко очерченными выступающими грудями, принадлежали той девушке, на которой его хотела женить мать: Леноре Барли.

– Ты смотришь на нее так, словно ты знаком с ней.

– Да, я знал почти такую же, как она. – Но у Леоноры были заостренные уши, помнил он, а у этой уши были такие же круглые, как и у него, и у Келвина или у Джона Найта, если такой все еще живет где-то в этой стране, или у этого человека вне закона. Казалось, что круглые уши были здесь у людей обычными.

Затем Жак удивил его.

– Проклятые лопоухие, – сказал он. – Приносить в жертву девушку – рабыню, за которую любой богатый человек отвалит целое состояние!

Ну и ну!

– А ты что, занимаешься куплей-продажей рабов?

– Нет! Я был рабом. Я занимаюсь только их освобождением. Король Рауфорт, да будет проклято его императорское имя, есть причина тому, почему здесь до сих пор существует рабство. Его жена, поскольку она добрая женщина, хотела бы покончить с этим. Но я подозреваю, что ты знаешь это так же хорошо, как и я.

– Нет, не знаю. Я действительно здесь совсем чужой. – Ему удалось усесться прямо на траву, повернувшись, чтобы лучше видеть извивающиеся витки и петли умирающего змея. Кайан все еще приходил в себя после только что перенесенного ужаса и приспосабливался к новизне своего положения.

– Мы не сможем попытаться снять шкуру до захода солнца, а до этого времени лопоухие будут здесь, – сказал Жак. – Кроме того, ни одна боевая кобыла не сможет перенести шкуру, которая весила бы столько, сколько эта. Какая жалость; здесь хватило бы на целое состояние. Освобождение множества рабов со всем, что за этим последует.

– Девушка, – сказал Кайан. – Лучше всего нам будет освободить ее. – Это должно было быть первым, что ему следовало сделать, но ему потребовалось время для того, чтобы прийти в себя.

– Если мы сделаем это, лопоухие погонятся за нами.

– После такой вот твари, – сказал Кайан, кивнув на огромного змея, – меня это не очень пугает. – Кто же такие эти лопоухие? Что, здесь действительно существуют уши другого, третьего вида?

Жак отправился за своей лошадью, которая убрела куда-то в сторону во время их разговора, а Кайан поднял свой меч и побежал обратно к девушке. Вблизи она выглядела еще более похожей на Ленору Барли. Та всегда была симпатичной девушкой, но он не хотел жениться на ней. Это была идея его матери. Дома он всегда считал, что Ленора аристократка и весьма тщеславна, совсем не похожая на женщин кухни и служанок. Но сейчас, когда он заглянул в это прекрасное лицо, то удивился, почему он все-таки не женился на Леноре.

Один легким взмахом перчатки разбили цепи, сначала левую, потом правую. Цепи легко отвалились в стороны, ярко блестя на солнце: настоящее серебро.

– О спасибо, спасибо тебе, – воскликнула круглоухая девушка, ее грудь вздымалась от возбуждения.

– Я здесь чужеземец, – сказал Кайан, пытаясь не слишком показывать, что он все заметил. – Можно сказать, что из-за пределов этого мира. А ты откуда?

– Мое имя Лонни Барк, родом из Фэрвью. Дело в том, что сборщик налогов доставил меня прямиком к лопоухим. А они каждый год приносят жертву и предпочитают, чтобы она была чужеземкой, приятной внешности, белокурой и, – на мгновение она заколебалась и, покраснев, закончила, – девственницей.

– Тогда ты никогда по-настоящему… – заколебался он, потом храбро продолжал, – не была рабыней? – Мальчиков-рабов все время били для того, чтобы сломить их дух; девушек-рабынь насиловали до тех пор, пока они не переставали сопротивляться. Он пытался внушить себе, что это не влияет на его отношение к ней, но в глубине души понимал, что у него есть устоявшийся взгляд на эти вещи.

– Я уже сказала тебе. Меня ни разу не выводили на базар для того, чтобы доставить удовольствие лопоухим и получить побольше серебра. Агент не давал меня в обиду. Он даже сделал мне предложение – хотел избавить меня от уготованной мне участи, если я соглашусь… понимаешь… и не отдавать меня лопоухим. Но я знала, что он женат, и к тому же он был так безобразен, что я решила предпочесть змея.

– Может быть, ты поступила правильно. – Кроме того, подумал он, иначе мы бы никогда не встретились, и тогда он никогда не понял бы, что Ленора Барли и была та девушка, на которой ему нужно жениться. Ленора – самый ближайший двойник Лонни. – Ты упомянула лопоухих. Это были те самые люди маленького роста, которых я видел здесь до того…

– Ты что, не знаешь о лопоухих? – спросила она, пораженная.

– Как я уже сказал, я…

– Они могут заморозить любое смертное существо только посмотрев на него. Вот почему мы не можем им сопротивляться.

– Смертные существа? – спросил он, удивленный этим термином. – Но ведь все мы смертны!

– Да, – беспомощно согласилась она.

Он растирал ее запястья, где кровообращение было затруднено оковами, когда снова появился Жак, ведя под узду свою лошадь. – Я направляюсь обратно в Пустоши, до того как сюда успеют вернуться лопоухие. Вы двое хотите поехать со мной?

– Если мы сможем поехать верхом, – сказал Кайан.

– О, не беспокойтесь о Беттс, – сказал Жак, похлопывая свою лошадь. – Она выдержит нас всех. Только никакой шкуры, будь она проклята, и боюсь, что нельзя будет взять даже эту цепь. Достаточно для нее и без этого.

– Эти Пустоши…

– Совершенно пустая, бесплодная земля, населенная только людьми вне закона и другими опасными существами. Конечно вы о них слышали?

– Да. – Там дома, это называлось Печальные Земли; здесь, конечно же, это будет почти то же самое.

– Что ж, тогда залезайте на лошадь. Вы, мисс, сядьте впереди меня. А ты, как там тебя зовут?

– Кайан. Кайан Найт.

– Да, верно: Кайан. Ты усядешься сзади меня и будешь держаться либо за меня, либо за луку седла.

Это было совсем не такое расположение, какое представлял себе Кайан, но он взял Жака за руку и позволил поднять себя на спину огромной лошади.

– Я, э-э, оставил кое-что там, на дороге, – сказал Кайан. – Может быть это никуда не годится, но я не могу это утверждать точно.

– Ты помнишь, где ты бросил эту штуковину?

– Недалеко отсюда. Это там, где я встретился с бирвером.

– С бирвером! Недалеко от основной дороги?

– Не слишком далеко. Там были еще кусты яблочных ягод. Я узнаю это место.

– Так же, как и я, – сказал Жак, поворачивая вверх по склону. – Есть только одно место, где растут ягоды и куда приходят бирверы. Хорошее место для ягод и плохое для бирверов.

Кайан прислушался к теперь ставшему привычным для его слуха звуку. Он доносился музыкальным позвякиванием с дерева дубояблони, которую он заметил чуть раньше.

– Жак, если тебе нужна шкура, серебро, почему бы тебе не взять эти колокольчики?

Жак взглянул на него, удивленный.