Текст книги "Безмолвный свидетель"

Роберт Пайк
Безмолвный свидетель

Глава первая

Пятница. 9.10

Лейтенант 52-го полицейского участка Клэнси вышел из такси на Фоли-сквер и стал медленно подниматься по мраморным ступенькам здания Уголовного Суда. Это был худощавый мужчина лет сорока шести-сорока семи, выше среднего роста, в серо-голубом костюме, дешевой белой рубашке с неумело повязанным галстуком в голубую полоску и в темно-синей шляпе, которая едва прикрывала седину, посеребрившую его виски. Худое лицо под полями потрепанной шляпы выглядело утомленным, а в темных глазах застыло безразличие. Поднявшись на крыльцо, он в нерешительности остановился, словно раздумывая, стоит ли ослушаться приказа и не явиться: учреждение, куда он направлялся, рождало в его душе неприятные воспоминания. К тому же он устал. За последние двое суток он спал всего лишь шесть часов. Ему пришлось расследовать запутанное дело, которое в завтрашних газетах наверняка назовут «рутинным», письменный стол в его служебном кабинете был завален высоченной кипой бумаг, да еще и начальник участка заболел, и на него навалилась куча дополнительных оперативных дел, а также еще представления на повышение, которые надо было либо подписать, либо отклонить, и в довершение ко всему мелкие семейные дрязги и бытовые скандалы с поножовщиной, жертвы которых ежедневно толклись у него в кабинете с надеждой на возможное разрешение своих проблем… Он на секунду остановил взгляд на зеленой площади, где в это солнечное утро кружились под порывами летнего ветра стайки голубей, а потом равнодушно и устало посмотрел на проказы детишек, для которых эта площадь была единственным местом для игр. Он ощутил прелесть этого утра. «Сегодня не стоило приходить сюда, подумал он вдруг, не стоило бы выслушивать Чалмерса, что бы он ни говорил. Сегодня самое подходящее время собрать снасти и уехать за город. Или проваляться целый день в постели. Ах да, пришла ему в голову мысль, никто же не заставлял меня становиться полицейским…» Он вздохнул, философски пожал плечами и толкнул тяжелую дверь.

Лифт мягко вознес его на четвертый этаж тихого здания, и он усталой походкой зашагал по широкому пустынному коридору, мимо ниш с фонтанчиками для питья и портретов бывших судей штата, которые неровной пыльной вереницей тянулись по высоким стенам. Перед матовым стеклом знакомой двери он на секунду замедлил шаг и прислушался к ровному стрекоту пишущей машинки, доносившемуся из-за двери. Он нажал на дверную ручку и вошел в кабинет.

За пишущей машинкой сидела секретарша – дородная, не первой молодости дама с крашеными волосами, взбитыми в умопомрачительную корону, и с короткими накрашенными ноготками. При его появлении она прервалась, и ее толстенькие, похожие на гусениц, пальцы застыли над клавиатурой, пока она рассматривала лейтенанта. Взгляд ее маленьких глаз излучал холод, но на губах появилась улыбка, яркая и фальшивая, которая медленно расползлась по пухлому лицу.

– Привет, лейтенант! – Взгляд маленьких глазок побежал по поношенной шляпе, вытертому до блеска костюму, потом упал на неумело завязанный узел галстука и остановился. Она возобновила работу.

– Давненько вы к нам не заглядывали. Как ваши дела?

– Все отлично, – деревянным голосом ответил Клэнси.

– Я так понимаю, вы теперь на 52-м участке? – Она подняла пухлую руку к крашеным волосам, отвела взгляд от галстука и чуть улыбнулась, пытаясь скрыть торжествующую улыбку, – Надеюсь, вам там нравится, лейтенант.

– Все замечательно. Там просто прекрасно, – ответил Клэнси спокойно и воззрился поверх ее головы на массивную дверь, ведущую в святая святых помощника окружного прокурора. Потом перевел взгляд на тайно злорадствующую секретаршу и спросил:

– Мистер Чалмерс долго будет занят?

– Я скажу ему, что вы пришли.

Она кокетливо развернула свое пышное туловище к двери, едва не смяв бюст о выступающий край пишущей машинки, ее палец ловко нашел и нажал кнопку селектора.

– Слушаю.

– Пришел лейтенант Клэнси, мистер Чалмерс.

– Клэнси? А… – Наступила секундная пауза. – Попросите его подождать.

Мужчина в потертом серо-голубом костюме явственно расслышал эти слова. Он стал теребить шляпу в руках, но на худом лице его эмоции никак не отразились. Он повернулся к стоящему у стены диванчику для посетителей. Голос раздался вновь:

– Миссис Грин! – Наступило молчание, словно невидимый обладатель голоса был в нерешительности. – Я вот что подумал: возможно, лучше с этим делом сразу покончить. Впустите, пожалуйста, лейтенанта.

Клэнси встал с зачехленного диванчика, обещавшего ему пятиминутное отдохновение, и двинулся к внутренней двери, спиной чувствуя сардоническую улыбочку секретарши.

Он вошел в кабинет и, закрывая за собой дверь, с трудом удержался от того, чтобы с силой ею не хлопнуть. Клэнси глубоко вздохнул и посмотрел на человека, сидящего за широким письменным столом. Держи себя в руках, хладнокровно посоветовал он себе. Ты устал и тебе не следует сейчас сердиться. Смотри, чтобы этой паскуде не удалось тебя разозлить. Не дай ему воспользоваться твоей усталостью.

– Вы хотели меня видеть?

Помощник окружного прокурора ответил коротким кивком.

– Да. Садитесь.

– Я постою, если не возражаете, – ответил Клэнси. – Зачем вы хотели меня видеть?

Седые брови чуть дернулись.

– Ну, как хотите. Я попросил вас прийти, потому что вашему участку предстоит выполнить важное задание, и мне хотелось проинформировать вас об этом…

– Я получаю все указания от капитана Уайза, – спокойно ответил Клэнси.

– Он болен, как вам известно. Но вы получите подтверждение из надлежащего источника. Да к тому же это вовсе и не приказ. – Взгляд бледно-голубых глаз метнулся по письменному столу и замер на изящном ноже для вскрытия писем. Ухоженные пальцы взяли нож и стали бесцельно его вертеть.

– Это нечто иное. Один очень важный свидетель находится на вашей территории, и мы хотим, чтобы ему обеспечили круглосуточную охрану.

Помощник окружного прокурора посмотрел на лейтенанта, и нож, выполнивший свою роль, стукнулся о стол.

– Этот свидетель вызвался дать показания комиссии по уголовным делам в следующий вторник утром. – Он слегка кашлянул. – Его показания могут оказаться чрезвычайно полезными. Мы хотим, чтобы к тому моменту, когда соберется комиссия, он был бы жив.

Клэнси знал, что будет дальше. Его темные глаза гневно сверкнули.

– Я вас слушаю.

– Да вот, собственно, и все. Только это. Мы не хотим, чтобы его убили. – Наманикюренные пальцы небрежно взметнулись над столом. Тихий голос звучал бесстрастно, почти равнодушно. – Мы не хотим, чтобы его кто-то убил. В том числе и какой-нибудь полицейский, любитель побаловаться «кольтом»…

Клэнси склонился над письменным столом. Костяшки пальцев, вцепившихся в поношенную шляпу, побелели. Несмотря на данное себе обещание не нервничать, он начал терять над собой контроль.

– Послушайте, Чалмерс, это меня вы называете «любителем побаловаться „кольтом“?

– Я? Называю вас? – Белые ручки метнулись в разные стороны, выражая недоумение. – Вы меня не так поняли, лейтенант. Совсем не так. Я только хотел…

– Я знаю, что вы хотели! – Темные глаза впились в бледно-голубые. Клэнси вздохнул и выпрямился. – Ну, да, однажды я убил вашего свидетеля. Но он был сумасшедший. Он бросился на меня с заряженным пистолетом, и мне пришлось его убить. И вы позаботились о том, чтобы я не получил повышения, а был переведен на 52-й участок. – Тонкие пальцы перестали терзать помятую шляпу. Он подавил раздражение и понизил голос.

– Послушайте, Чалмерс. Если вы хотите организовать охрану своего свидетеля и вам не нравится, как мы это делаем, переведите его на территорию соседнего участка. Но только не надо… – Он осекся, понимая всю бесполезность дискуссии.

– Прошу вас, лейтенант. Не надо так волноваться! – В светлых глазах, глядевших в упор на Клэнси, появилась тень удовлетворения: помощник прокурора порадовался реакции посетителя. – Мне только хотелось объяснить, насколько нам важно обеспечить безопасность этого человека. Мы предложили ему поселиться под нашим надзором в отеле в центре города – в одном из лучших отелей, – но наш свидетель отказался. Он хочет остановиться в дешевом отельчике подальше от центра. Он считает, что там у него меньше шансов попасть на глаза нежелательным личностям. Разумеется, мы не можем заставить его делать то, что ему не хочется. Однако он согласился, чтобы с ним в отеле находился полицейский в штатском – кстати сказать, он даже сам об этом попросил.

Клэнси открыл было рот, чтобы возразить, но сразу прикусил язык. Он положил шляпу на угол стола, полез в карман, вытащил записную книжку, из другого кармана достал ручку и приготовился записывать.

– Ладно, – произнес он спокойным усталым голосом. – Как его зовут и где он прячется?

Импозантный хозяин кабинета откинулся на спинку удобного кресла. На его тонких губах появилась улыбка – смесь антипатии и торжества.

– Его фамилия Росси, – мягко сказал Чалмерс. – Джонни Росси.

Клэнси вздернул голову.

– Джонни Росси? С западного побережья? Так он у нас здесь, в Нью-Йорке?

– Да, лейтенант.

– И он собирается давать показания комиссии по уголовным делам штата Нью-Йорк?

– Совершенно верно. В будущий вторник.

Клэнси нахмурился. Он стал машинально вертеть ручку в пальцах.

– Но почему?

Бледно-голубые глаза метнули на него взгляд.

– Почему – что?

– Почему он решил давать показания? И даже если так, то почему нью-йоркской комиссии? Почему не калифорнийской полиции? Или соответствующим представителям федеральных властей?

В первый раз за время их разговора по самодовольному лицу пробежала легкая тень.

– Сказать по правде, я и сам не знаю. – Тихий голос изобразил сомнение, но тут же снова окреп. – В любом случае мы все узнаем, когда он предстанет перед комиссией. А что касается того, почему он выбрал Нью-Йорк, то какая в самом деле разница? Его показания будут иметь силу вне зависимости от того, где он их даст. – Чалмерс пожал плечами и продолжил – Может быть, здесь в Нью-Йорке он ощущает себя в большей безопасности. Или, может быть, он понимает, что я позабочусь о том, чтобы с ним обошлись непредвзято.

Клэнси хмыкнул. Взгляд бледно-голубых глаз снова потяжелел.

– У вас есть какие-нибудь комментарии?

– Да, – ответил Клэнси спокойно. – Мерзкая это затея.

– Прошу прощения?

– Я сказал: мерзко это все. Щеголеватый чиновник резко выпрямился.

– Вот что я вам скажу, лейтенант. Вас вызвали сюда не за тем, чтобы выслушивать ваши замечания. Вас вызвали сюда…

– Вы ведь спросили, есть ли у меня комментарии, – прервал его Клэнси. – Вот еще одно соображение. Этот Джонни Росси виновен во всех мыслимых преступлениях, которые зафиксированы в уголовном кодексе. Вместе со своим братцем Питом он держит в руках все западное побережье. Ни один рэкет не делается там без их ведома – платная охрана, игорные заведения, проституция – все! Но никто не может схватить их за руку. И вот когда в этом маленьком мире лопнула какая-то пружинка, нам надо охранять Джонни Росси. Это же смешно!

– Возможно, это и смешно, но такова суть дела, лейтенант. Вашей задачей в настоящий момент является не вынесение моральной оценки этому человеку. Вашей задачей является просто обеспечение его безопасности. Нравится он вам или нет.

– И еще последний комментарий, – продолжал Клэнси. – До сих пор никому еще не удавалось засадить его за решетку или, скажем, в газовую камеру,[1]1
  В Калифорнии приговоренных к смертной казни умерщвляют в газовой камере.


[Закрыть] где ему самое место. Но если он собирается давать показания, я что-то никак не пойму, как ему удастся себя обелить. Если, конечно, в своих показаниях он не собирается сказать ничего существенного. Или если тут не кроется какая-то грязная сделка…

Человек за письменным столом издал недовольный вздох, открыл рот, намереваясь что-то произнести, но потом передумал. Наступила минутная тишина. Оба сверлили друг друга глазами. Когда Чалмерс, наконец, заговорил, его голос звучал тихо и напряженно:

– Мы не будем больше это обсуждать, лейтенант. Если вы думаете, что я упущу возможность допросить Джонни Росси перед комиссией по уголовным делам…

Клэнси, не моргнув, выдержал его тяжелый взгляд. Ну уж, конечно, ты не упустишь, словно говорили его глаза. Когда в зале заседаний будет полным-полно фоторепортеров и корреспондентов. Тебя и впрямь не интересует, отчего это вдруг Джонни Росси решил давать показания. Он поднял записную книжку и с шумом ее раскрыл.

– Хорошо, Чалмерс, – сказал он спокойно. – Под каким именем он здесь находится и где именно скрывается?

Чалмерс долго изучал стоящего перед ним полицейского прежде, чем удостоить его ответом.

– Он остановился в отеле «Фарнсуорт», номер 456. Он зарегистрировался под именем Джеймса Рэнделла. – Его глаза поискали настенные часы, рядом с которыми висела модернистская картина – скопление кричащих клякс. – Или, во всяком случае, он будет там в десять утра.

Клэнси и это записал и перечитал свои пометки, после чего сунул записную книжку в карман пиджака, а ручку закрыл.

– Хорошо. Мы не будем спускать с него глаз.

– Но только тихо. – Бледные глаза, в которых все еще не растаял гнев, вызванный замечаниями лейтенанта, впились в глаза Клэнси. – Никто об этом не знает.

– Мы все сделаем тихо. – Клэнси водрузил шляпу на темя. Его темные глаза были совершенно бесстрастны. – И мы доставим его вовремя. С руками и ногами.

Он повернулся к двери. Его точно ледяной водой окатило, когда раздался голос помощника окружного прокурора.

– Доставьте его живым.

Клэнси проглотил первые пришедшие ему на ум слова.

– Да, – только и сказал он, закрыв за собой тяжелую дверь.

В тихой ярости он пересек просторную приемную. Пышногрудая секретарша склонилась над пишущей машинкой, с улыбкой наигрывая на ней какую-то мелодию. Разъехавшиеся в улыбке губы обнажили большие белые зубы.

– До свидания, лейтенант.

Ох, уж эти зубы, подумал с отвращением Клэнси, идя к двери. Такие же, как ты сама, твоя улыбка и твой шеф Чалмерс. А возможно, и твой бюст. Белые, большие и – фальшивые.

Пятница. 10.15

Детективы Капроски и Стэнтон слушали инструкции в тесной обшарпанной комнате в здании 52-го участка, служившей кабинетом лейтенанту Клэнси. Разница между этой комнаткой и кабинетом помощника окружного прокурора в здании Уголовного Суда была существенной: здесь – исхоженный тысячами ног, в пятнах чернил, местами вспучившийся линолеум на полу, там – роскошный ворсистый ковер, на котором стоял Клэнси всего час назад. Здесь – небольшой поцарапанный стол, служивший предшественнику Клэнси и еще нескольким его предшественникам, там – широкий полированный стол красного дерева. В этой комнатушке стены были голые, а по углам стояло несколько деревянных стульев. Вместе с исцарапанными и побитыми шкафами для бумаг они почти загромождали все пространство крошечного кабинета. А окно выходило не на Ист-ривер с ее величественными мостами и живописными яхтами, чьи белые паруса испещряли голубую водную гладь, а на бельевые веревки в узких окнах, уныло свисавшие под бременем застиранных подштанников и выцветших комбинезонов.

Клэнси оторвал взгляд от пейзажа за окном.

– Такова суть дела, – сказал он спокойно. – В номере надо быть с ним неотлучно, по двенадцать часов каждому. – Он подхватил карандаш и начал вертеть его в пальцах. – Но это только до будущего вторника.

– Звучит многообещающе, – сказал Стэнтон. – Где этот «Фарнсуорт»?

– На Девяносто третьей, у реки. Небольшой отель квартирного типа. Наверное, такой же, как и все тамошние заведения.

– Никогда не слышал о таком.

– Вероятно, потому-то он его и выбрал, – сказал Клэнси и посмотрел на Стэнтона. – Как ты сам-то считаешь: он выбрал его только потому, что никто о таком не слышал раньше?

– Может быть, – ответил, ухмыльнувшись, Стэнтон.

– Джонни Росси, – произнес задумчиво Капроски. Он откинулся на стуле, прислонившись к одному из шкафов, и стал медленно раскачиваться. – Это нечто, а? Это и впрямь нечто! Чтобы мы стали цепными псами для такого прожженного бандюги!

– Да, это нечто, – согласился Клэнси. Если он и почувствовал что-то, услышав свои собственные мысли, то не подал вида. – Как бы там ни было, это задание. Нравится оно нам или нет.

– Я вам скажу, что кое-кому это все придется не по душе, – иронически изрек Капроски. – Его старшему брату Питу. И мафии, на которую они работают.

– Да многим это придется не по душе, – философски заметил Клэнси. – С другой стороны, очень многие возражать не будут.

– Ну, – задумчиво сказал Капроски, – когда он заговорит, если вообще заговорит, – в чем я вовсе не уверен, – легавым западного побережья на целый год хватит работы, чтобы собирать осколки.

– Да, если только будут осколки после того, как он поведает комиссии свою историю, – сказал Клэнси. – Но мне это до лампочки.

– Знаешь, – сказал Стэнтон озадаченно, – что-то я не пойму. Джонни Росси…

– Не поймешь что? – спросил Капроски и осторожно повернул голову, стараясь не потерять равновесия и не сверзнуться со стула. – С чего это ему вздумалось давить на гудок?

– Не только. Хотя будь я проклят, если и это я понимаю. Ты не думаешь, что гангстер такого ранга мог бы и сам обеспечить себе надлежащую охрану на всей территории Штатов?

– Телохранители работают на мафию, как и все прочие, – категорически заявил Клэнси. – Они же наемные рабочие, па которых можно положиться не больше, чем на голодных крокодилов. Да стоит только кому-то из них шепнуть, что он собирается заложить ребят, как его телохранители первые перережут ему горло.

– Да, но…

– Знаю! – Клэнси вздохнул и взъерошил волосы. – Дерьмовая это затея… Но это не наша забота. Наша задача – следить за тем, чтобы он был в достаточно добром здравии и смог предстать в следующий вторник перед комиссией штата по уголовным делам…

– Ну хотя бы, – сказал Капроски с глубокомысленной улыбкой, – у меня будет возможность одним глазком посмотреть, как живет элита. Могу поспорить, что на завтрак нам подадут гусиный паштет и шампанское.

Стэнтон смерил его взглядом и фыркнул.

– Он еще и надеется! В таком клоповнике, как «Фарнсуорт»?

– Они себе ни в чем не отказывают, эти гангстеры, – настаивал Капроски. – Сам увидишь!

– Ага, – сухо оказал Клэнси. – Так же, как бедняки. Гусиная печенка на куске ржаного хлеба и бутылка «чернил». Только по оптовым ценам. – Он встал со стула и посмотрел на часы. – Ну, поехали. Клиент уже должен был заселиться. Стэнтон, ты подежуришь первым – у тебя будет короткий день. Я пойду с тобой, Капроски, жду тебя сегодня вечером в восемь.

Капроски жизнерадостно закивал и чуть не упал со стула. Стэнтон встал. Он оказался на голову выше сухощавого лейтенанта. Оба взяли шляпы, кивнули на прощание третьему и, выйдя из кабинета, повернули в узкий коридор, ведущий в гараж полицейского участка. Клэнси обошел старенький «седан», постучал носком ботинка по шинам и сел за руль. Стэнтон согнулся в три погибели и, скользнув на сиденье рядом с водителем, захлопнул дверцу. Они сделали полукруг по замасленной железобетонной площадке тускло освещенного гаража, выехали через узкий переулок на улицу и влились в поток транспорта.

Стэнтон удобно откинулся на зачехленную спинку, вытащил сигарету, закурил и бросил горелую спичку в окно.

– Этот Росси… – начал он.

– Рэнделл! – поправил Клэнси коротко. – С этой минуты и до вторника он – Рэнделл. Нам тоже надо к этому привыкнуть. – Он взглянул на сидящего рядом рослого детектива. – Так что?

Стэнтон уставился на кончик тлеющей сигареты.

– Да я только хотел сказать: надеюсь, он играет в картишки.

– В картишки?

– Ну да! – Стэнтон пожал плечами. – А то по двенадцать часов в сутки торчать с ним. Да еще каждый день. Надо же чем-то заняться.

Клэнси с трудом подавил улыбку.

– Почему бы тебе не убивать время, просто глядя на него? Таково задание.

– Конечно, но я…

– Слушай, мне наплевать, если ты просадишь ему свое недельное жалованье, но когда спустишь все деньги, Боже тебя упаси ставить на кон свой револьвер! – Его голос был серьезен. – Как бы я ни относился к этому проклятому бандюге, наша задача – чтобы он остался жив. Ведь если слух о том, что он собирается закладывать своих ребят, дойдет до их ушей, может статься, что револьвер тебе понадобится и очень скоро.

– Проиграю? Я? – возмутился Стэнтон. – В карты? Лейтенант, обижаешь!

– Что за странная вещь! – сказал Клэнси задумчиво, вертя баранку. – Я в своей жизни знал уйму людей, но ни разу не встречал такого, кто бы плохо играл в карты. Буквально все оказывались чемпионами. – Он усмехнулся, и в уголках глаз появились лучики морщин. – Я только хочу тебе напомнить: такие субъекты, как этот Росси, то есть, я хочу сказать, Рэнделл, наверняка передергивают. Ну, разве что за исключением тех случаев, когда играют на спички.

Стэнтон улыбнулся.

– Лейтенант, ты, как я погляжу, никогда не играл в карты с ребятами нашего участка. Если на свете существует хоть один вид мухлежа, в котором я ни бум-бум, хотел бы я знать, что это такое!

– Не сомневаюсь! – ответил Клэнси с ухмылкой.

Они свернули за угол и, оказавшись на Бродвее, объехали хлебный фургон, припаркованный чуть ли не перпендикулярно к тротуару, и покатили вдоль шеренги ветхих зданий. Картонные коробки с мусором выстроились на кромке тротуара в ожидании мусоровозов. Клэнси проехал коробки, встал у тротуара, выключил зажигание и поставил на ручной тормоз. Он приготовился вылезти из машины. Стэнтон удивленно смотрел на него.

– Здесь? – изумился он. – Мне-то, казалось, ты говорил, что этот «Фарнсуорт» находится у реки?

– Точно. Дальше пойдем пешком. И войдем в отель со служебного входа. Пошли.

Они пересекли переулок и оказались в тени многоэтажных жилых домов. Отель «Фарнсуорт» располагался во втором квартале. Это был типичный отель квартирного типа, стоящий почти вровень с тротуаром, восьмиэтажное здание из темного кирпича с закопченными окнами и невысоким крыльцом перед вращающейся стеклянной дверью. На окнах первого этажа жалюзи были чуть приспущены – точно веки гигантских глаз. Эмалированная табличка, притулившаяся в углу одного из окон, предлагала воспользоваться услугами дантиста. Оба пешехода не раздумывая миновали главный вход и свернули на дорожку, ведущую на задний двор отеля.

Они прошли асфальтовый каньон до конца, толкнули дверь и оказались в торцевой части здания.

– М-да, это тебе не «Риц-Карлтон» – сказал Стэнтон, озираясь вокруг. Он нажал кнопку вызова служебного лифта. – С другой стороны, бывал я и в местах куда более мерзких.

Клэнси не ответил. Раздался стук и перезвон цепей. Стэнтон нажал на ручку, дверь отворилась. Они вошли в тесный лифт, едва втиснувшись между корзинами с грязным бельем, швабрами и пустыми коробками, и стали подниматься под угрожающий аккомпанемент металлических стонов подъемника. От находящегося здесь скарба исходил запах, сильно смахивающий на амбре мужского туалета на вокзале «Грэнд сентрал». Выйдя на четвертом этаже, они, к своей радости, обнаружили, что в коридоре никого нет. Закрыв дверь служебного лифта, они двинулись по застеленному ковровой дорожкой обшарпанному холлу. Свернув в коридор, сразу же увидели дверь с табличкой 456. Клэнси постучал.

За дверью послышалось торопливое шарканье. Кто-то чуть слышно откашлялся.

– Кто… здесь? – Это Клэнси.

Раздалось звяканье дверной цепочки. Дверь приоткрылась, и на них подозрительно уставился один глаз. Через минуту дверь раскрылась шире. Показавшийся в проеме человек поспешно оглядел пустынный коридор и только после этого отошел в сторону, пропуская в номер обоих детективов. Он закрыл за ними дверь и попытался непослушными пальцами накинуть цепочку. После долгих усилий ему это удалось. Он обернулся и, немного нервничая, стал всматриваться в лица своих гостей. Потом вытер правую ладонь о брючину и протянул ее для рукопожатия.

– Здравствуйте, лейтенант. Мистер Чалмерс предупреждал меня о вашем приходе.

Клэнси демонстративно проигнорировал протянутую руку, холодным взглядом изучая одиозную личность. Это был коренастый ладный мужчина лет сорока с черными вьющимися волосами и высоким гладким лбом; тоненькая ниточка усов обрамляла чувственную верхнюю губу. Большие почти жидкие глаза посверкивали из-под недавно подстриженных бровей. На нем был яркий, очень дорогой халат поверх шелковых итальянских брюк и белой шелковой рубашки с расстегнутым воротом. Совсем непохожий на снимки уголовников – анфас и в профиль, – хранящиеся в папках полицейского архива на Сентр стрит. Преимущество материального достатка и хорошего воспитания, подумал Клэнси. Большие глаза сузились от испытанного унижения, протянутая рука упала.

– Скажите…

Клэнси отвернулся, ни слова не говоря, и принялся разглядывать комнату. Его взгляд быстро скользнул по двуспальной кровати с гладким светло-коричневым покрывалом и пухлыми подушками, подметил заляпанный бурыми пятнами веревочный ковер, колченогий письменный стол со стулом, два кресла в углу с, как и следовало ожидать, порванными в нескольких местах сетчатыми спинками и неизменную гостиничную акварельку, косо висящую на стене, – ваза с увядшими цветами.

Он шагнул к окну, поднял жалюзи и выглянул на улицу.

– А где пожарная лестница? Коренастый задумался и пожал плечами.

– Я и сам не знаю. Я только что въехал. Наверное, она в дальнем конце коридора, а может, у них тут ее и нет. Это же маленький отельчик…

– Да. Ну да ладно. Раз ее нет вблизи твоего окна, то и ладно. – Клэнси еще раз оглядел комнату, пошел в ванную, открыл дверь и исследовал помещение. Он сдвинул в сторону полиэтиленовую занавеску над ванной, взглянул на крошечное окошко, заметил, что оно не закрывается на щеколду, заглянул в комнату, вышел и закрыл за собой дверь. Потом подошел к стенному шкафу, открыл его и с удивлением увидел, что шкаф пуст.

– Путешествуешь налегке?

Постоялец не ответил. Клэнси закрыл дверцу. Он в последний раз окинул комнату взглядом.

– Ну что ж, все ясно, Рэнделл. – Он взглянул на него с плохо скрываемым отвращением. – Это детектив Стэнтон. Он будет находиться здесь с восьми утра до восьми вечера. Его сменщик Капроски будет все остальное время.

– Я придумал удачное прикрытие для ваших людей, – сказал коренастый. Он произнес это так, точно изъявлял желание разделить с ними ответственность. – Если кто-то заинтересуется, я скажу, что это мой двоюродный брат с Запада…

– Очень умно придумано, – сказал Клэнси презрительно. – Твой братец на это, конечно же, клюнет. Как и все прочие ребята из калифорнийской мафии, которые знают тебя с пеленок. – Он покачал головой. – Рэнделл, не надо усложнять простые вещи. Никто тут тебя не найдет. А если найдут, то предоставь все Стэнтону. Он для этого здесь и будет сидеть.

Широкий гладкий лоб избороздили морщины.

– Слушай, лейтенант…

– И не выходи из номера, – добавил Клэнси холодно. – Ни под каким видом.

– Не выходить из номера?

Клэнси взглянул на Стэнтона. Рослый детектив понимающе кивнул.

– Он не выйдет из номера, лейтенант. – Стэнтон откашлялся. – А чем ты намерен питаться в этой дыре?

Этот вопрос заставил Рэнделла насупиться еще больше. Он раздраженно обернулся.

– Коридорный отправится в какой-нибудь ресторан на Бродвей. Можешь заказывать себе все, что хочешь. – Он обратился к Клэнси: – Послушай, лейтенант…

Клэнси устремил на него взгляд.

– Да?

Коренастый подыскивал слова.

– Это дельце вполне надежное. Я не вижу, как и где может случиться прокол… – Рэнделл заколебался, точно давая им понять, что отлично знает, как и где может случиться прокол в прочих ситуациях. Он облизал губы. – Во всяком случае, бабки в этом дельце завязаны хорошие. Я же не жмот.

Он многозначительно посмотрел на Клэнси.

– Побереги свои денежки, – сухо сказал Клэнси. – Покупай места на кладбище. Я слыхал, это неплохое вложение денег.

Рэнделл стиснул зубы.

– Да ты не понимаешь…

– Ты объясни, чтобы я понял.

Коренастый отвернулся на мгновение и снова посмотрел на Клэнси. Он раскрыл рот, собравшись что-то сказать, но передумал.

Клэнси невозмутимо следил за ним.

– Ты пойми одну вещь, Рэнделл. Мне совершенно неинтересно, почему ты решил заложить своих дружков. Или каким образом в этом деле завязаны бабки. Это проблема Чалмерса. Мне надо только довести тебя живым до комиссии в следующий вторник. Если хочешь поболтать, обращайся к Стэнтону. Он будет тебя слушать. Я не буду.

Стэнтон в это время разглядывал комнату.

– Слышь, Росси, то есть я хочу сказать Рэнделл, у тебя тут нет картишек?

– Картишек?

– Ну да, игральных карт. Знаешь, для игры в бридж, покер, джин-рамми.

– Нет, я в карты не играю.

– Ты не играешь в карты? – изумился Стэнтон, не поверив своим ушам.

– Нет. – Коренастый нетерпеливо повернулся к Клэнси, но лейтенант уже стоял у двери и снимал дверную цепочку.

– Лейтенант…

– Тогда давай попросим колоду у коридорного. У него должны быть, – сказал Стэнтон. – Я тебя научу.

– Чего?

– Я говорю, научу тебя играть в джин-рамми, – сказал Стэнтон терпеливо. – Это очень просто.

Но Рэнделл не обращал на него внимания. Он подошел к двери и схватил Клэнси за руку. Клэнси сбросил ладонь, но человек в халате схватил его за локоть.

– Лейтенант…

– Ну что еще?

– А что, ты думаешь… ну, я знаю, что ничего не случится, но… Ты сказал, чтобы я не выходил из номера. Но ведь это относится и к твоим людям тоже? Они тоже будут тут со мной все время?

Клэнси взялся за дверную ручку.

– Они оба, то один, то другой, будут тут с тобой все время, так что успокойся. – Он внезапно нахмурился и его глаза сузились. – Мне сказали, что никто не знает, где ты и под каким именем скрываешься. Но вот ты, видно, сам не очень-то уверен в этом.

– Да нет, я не о том, – поспешно сказал Рэнделл. – Я просто…

Он закрыл рот, точно уже и так наговорил слишком много. Клэнси терпеливо ждал, глядя в озабоченные маслянистые глаза. Потом приоткрыл дверь.

– Научись играть в джин-рамми, – сказал он тихо. – Тогда сумеешь отвлечься от своих неприятностей. – Уже закрывая дверь, он добавил: – Ну, до вторника…