Текст книги "Возвращение убийцы драконов"

Леджер едва ли мог нацелиться в бешено вращающийся волосатый шар. Вдруг чудовище согнулось, и его лапы обхватили мощное древко.

– Будь сильным, молодой стебелек! – прозвучал в мозгу Гэри призыв копья, и тому показалось, будто оно напугано.

Гэри старался удерживать оружие, но плечо болело так, словно кость опять выскочила из плечевой лунки. Древко дергалось, и Гэри несколько раз ударило торцом по лицу.

Острие копья выбросило заряд волшебной энергии, и ошеломленный хагг наконец отпрянул. Волосы у него встали дыбом.

Гэри кольнул чудовище в грудь, крепко прижав его к стенке.

– Сказано тебе было: не дергаться! – прорычал он, нажимая на копье еще сильнее. Хагг затих, и Гэри медленно отвел острие в сторону.

– Э-йя… э-йя, – тихо начал повторять хагг (разумеется, тихо, по меркам дикого волосатого чудовища), хищные глаза его плотно закрылись, и он стал раскачиваться взад-вперед.

– Что это он вытворяет? – спросил Гэри, освобождая копье из металлических дебрей клетки и вытаскивая его наружу.

– Может, он… – начал Микки, тут его объяснения прервали возобновившиеся завывания. – … Призывает волков! – докончил он.

Лепрекон кивнул Томми, и великан поднял тяжелую ловушку. Хагг сразу снова впал в неистовство, но Гэри кольнул его сквозь прутья копьем, и волшебное оружие успокоило зверя.

На вершине холма они увидели всех своих спутников, и, к их несказанному облегчению, даже Джено. Дворф стоял в изумлении и левой рукой крепко прижимал к груди покалеченную правую руку. Гэри никогда не видел крепыша дворфа таким потрясенным. Чувствовалось, что это состояние усиливается, ибо Джено беспокойно качался взад-вперед на своих громадных босых ногах.

Заметив хагга, Джено что-то сердито замычал, но не сделал ни шага в сторону чудовища.

– Эйя, – тихо скулил хагг. – Эйя.

– Сматываться надо отсюда, и побыстрее, – сказал лепрекон Кэлси.

Вскоре все двинулись вслед за Джено и Джербилом, задававшими темп. Кэлси и Гелдион с оружием наготове прикрывали фланги и тыл на случай погони. Диана и Гэри ехали по обе стороны от Томми. Диана разговаривала с великаном, успокаивая его как только можно, а Гэри не опускал копья, покалывая хагга, когда тот становился излишне взбудораженным.

Волки явились на зов вожака: десятки их старались догнать спешно удалявшуюся процессию. Но горные волки не были особо быстрыми бегунами (если только не бежали с холма вниз), они явно уступали в скорости пони, лошадям и одному сильно перепуганному великану!

Одна стая выскочила спереди, но Джено метнул в них молот, и Кэлси с Гелдионом тут же отразили атаку: принц взмахнул кинжалом, а эльф натянул тетиву своего бьющего без промаху лука.

Уже был виден выход из Крзхги; далее, на равнинах, друзьям ничего не грозило. – Это понимал и хагг, ибо он пришел в совершенное бешенство. От его дикого неистовства не удержался на ногах и опрокинулся на землю Томми, который пытался удержать раскачивающуюся клетку. Гэри несколько раз ударял хагга: копье, один за другим, выбрасывало заряды энергии. Но хагг не прекращал своей безумной тряски.

– Сделайте что-нибудь! – умолял Гелдион.

– Я надеюсь, что клетка выдержит! – утверждал Джербил.

– Я сделал ее прочной! – добавил Джено, но ни один из них не был особо уверен в этом.

Диане удалось понять, в чем дело.

– Хагг не хочет покидать Утесы, – сделала она вывод, соскакивая с лошади и подходя к клетке настолько близко, насколько ей позволяла ее смелость.

– Но ему не придется выбирать, – холодно сказал Кэлси, и Диана даже подпрыгнула, когда на плечо ей упала веревка; она оглянулась и увидела, что другой конец прикреплен к коню Кэлси. – Привяжи ее к клетке, – велел эльф.

Гелдион перебросил вторую веревку, и Диана прикрепила ее с другого бока. Вскоре процессия вновь двинулась в путь. Теперь клетка подпрыгивала позади волокущих ее лошадей, а за нею шел Томми, стараясь изо всех сил удержать ее.

Рассвет наступил в тот самый момент, когда они проехали между последних двух утесов. Но затеплившаяся надежда на спокойный путь тут же была разрушена самым душераздирающим и ужасающим криком хагга, какой они раньше даже вообразить не могли. Словно тысячу кошек одновременно бросили в кипящую воду и тысяча душ оказалась запертой в вечном аду.

– Эйяаааа!

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ПРОСВЕТ В ОБЛАКАХ

В нескольких милях к западу от Бремара лорд Баденох наблюдал с высокого кряжа, как солнце протягивает полосы света дальше, по холмистым полям, на которых теснились десятки ворон и более крупных хищных птиц, перескакивая и перелетая с одного трупа на другой.

До чего же много трупов!

Битва была вчера. Силы Баденоха собрались на этих же самых полях, укрывшись за каменными стенами или в ветвях разбросанных то тут, то там деревьев, ожидая подхода коннахтской армии. Сомнений в намерениях короля Киннемора не оставалось; в Бремаре побывало немало людей, в том числе и Кэлси со своими друзьями, сообщивших новости о том, что Киннемор движется на восток с целью их захвата.

И потому Баденох и ополчение Бремара вместе с небольшими отрядами дворфов и гномов вышли навстречу завоевателям. Дворфы и умельцы из числа гномов в течение двух дней и ночей готовили поле для сражения, маскируя ловчие ямы, несущие смерть, и устанавливая ряды кольев, которые можно было быстро поднять одним поворотом рукоятки.

Они встретили врага во всеоружии, несколько удивив этим Киннемора, который не ожидал, что люди из Бремара отойдут так далеко от своих защищенных лесами долин и встретят его армию в открытом поле, где более крупные силы Коннахта обладали явным преимуществом. Не успели первые ряды армии Киннемора даже сообразить, что это за странный звук, как загудели тетивы множества луков, и град стрел уложил немало солдат. Шеренги охватила паника; недоумевающие бойцы поначалу шарахнулись во все стороны. Когда часть из них решила, что нашла укрытие за каменной стеной, оказалось, что там их поджидало еще больше защитников Бремара, спрятавшихся по другую сторону камней.

Однако коннахтские солдаты не были новичками и после первого удара перестроились в боевые отряды и двинулись вперед по полю. Баденох этого и ждал.

Но коннахтским воинам чего-то недоставало. Лорд понял, что в армии ослабла дисциплина, которая обеспечивала ей репутацию лучшей в стране. Солдаты бросились в атаку, словно бычье стадо, бездумно несясь напролом.

Вспоминая все это сейчас, глядя сверху на усеянные трупами поля, правитель Бремара осознал, что коннахтские войска оказались без сплачивающего влияния принца Гелдиона, их авторитетного командира влечение нескольких лет. Короля Киннемора скорее всего одолевало слишком много забот (не последней из которых была обязанность держать ответ перед Керидвен), и его генералы, как говорили, дрались между собой. Каждый из них стремился заполнить пустоту, вызванную отсутствием Гелдиона, каждый рвался завоевать расположение короля. Баденоху донесли даже о том, что нескольких военачальников собираются подвергнуть казни в коннахтском лагере.

Что ж, в перемене симпатий принца Гелдиона был хотя бы один хороший момент, думал Баденох. Правитель Бремара по-прежнему не доверял Гелдиону и уж определенно не испытывал любви к этому человеку. Все его прежние встречи с ним, до того как тот неожиданно объявился в Бремаре с Кэлси, были неприятными, а в последнее время и открыто враждебными.

Баденох взглянул налево, на сверкающую змейку небольшой речки, петлявшей среди густой травы. Вчера здесь полегло немало солдат. Их правый фланг был жестоко разбит, когда дворфы выскочили из-под кряжа. «Была ли надобность в том, чтобы эти солдаты погибли здесь? – рассуждал правитель Бремара. – А может, какой-то генерал Киннемора допустил эту бойню лишь для того, чтобы оставить в дураках своего соперника?»

От этой мысли Баденоха пробрала дрожь и по спине поползли мурашки. Живя под сенью сурового Двергамала, этот человек, достигший средних лет, сражался во многих битвах, но вкуса к войне так и не приобрел. У него сейчас болело сердце, и из его глаз, которые повидали немало, упала не одна слеза в память о тех, кто погиб вчера, – дворфах и гномах, которые уже не вернутся в свои родные края. Он скорбел и о коннахтских солдатах, беспомощных, обманутых пешках в руках безжалостного короля. Баденох ненавидел сражения даже тогда, когда этого требовали интересы самообороны от злых гоблинов или горных троллей.

И правитель Бремара тем более никогда не любил сражений, где одни люди шли против других.

Свои чувства он был вынужден переживать в одиночку, ибо его воинам было не до слабостей командира. Несмотря на то что во вчерашнем бою полегло более сотни коннахтских солдат и всего лишь два десятка воинов Бремара, Баденох едва ли мог праздновать победу. Ловчие ямы явились полной неожиданностью для противника, колья затупились о тела упавших, но в конце концов отступить был вынужден Баденох, а не Киннемор. Войска Бремара отдали несколько миль территории ради нового поля битвы – места, незнакомого Киннемору и его солдатам. Там, у подножий Двергамала, защитники оказывались в лучшем положении.

Следующее их отступление – а Баденох всерьез ожидал, что оно будет, – приведет их назад, в Бремар, и прижмет к высоким горам Двергамала.

«А куда дальше?» – думал теснимый врагами лорд Кервин из племени булдров предлагал им убежище в горах. Баденох считал, что рано или поздно ему придется принять этоприглашение. Но тогда люди лишатся своих домов и привычного образа жизни, оборвутся их связи с родственниками в других частях страны, с теми, кто живет в Дилнамаррском графстве, да и в том же Коннахте. Фермеры превратятся в охотников. Но обретет ли уставший бремарский люд мир под покровом Двергамала? Киннемор пошлет вслед за ними в горы поисковые отряды, и Керидвен, когда освободится из заточения, наверняка не оставит их в покое.

Баденох посмотрел на юг, где находился дальний край горной цепи. За изгибом и дальше, на восток, лежали таинственные горы Крахги. Где-то там Кэлси, Гелдион, Гэри Леджер и их спутники охотились на хагга, чтобы разрешить этот бессмысленный и зловещий конфликт.

Баденох поднял голову и выпрямился в седле, крепко сжав челюсти. Из его глаз больше не капали слезы. Правитель Бремара не мог надеяться на какое-либо легкое решение. Он должен действовать, должен подготовиться к сегодняшней битве и к следующей.

Они снова сразятся с армией Киннемора, а затем отойдут к Бремару. А потом, Баденох был вынужден это признать, они примут предложение Кервина и скроются в горах, перестроят свою жизнь так, чтобы приспособиться к новым суровым условиям существования. Правление Керидвен – неминуемая реальность, и лучше подчиниться этому, чем посылать своих людей на верную смерть или оставаться в Бремаре и приносить клятву на верность убивающему всех на своем пути марионеточному королю.

Дикий волосатый хагг беспрестанно выл, бил по проволоке и кусал ее, пока его пасть и конечности не покрылись множеством кровоподтеков. Гэри тыкал в него копьем, но это не успокаивало чудовище. Слова Гелдиона, пытавшегося увещевать своего заколдованного отца, приводили хагга в еще более буйное состояние.

Джербил с Джено прыгали вокруг клетки, осматривая крепления, и оба неоднократно качали головами, а лица их не покидало выражение обеспокоенности.

– Он страдает, – поделилась своими наблюдениями Диана.

Она оглянулась назад, на гряду утесов, понимая, что нестерпимые мучения этого существа начались с того момента, когда они покинули его холмистый дом. Диана припомнила то, что рассказывал ей Гэри о своем заключении на острове Керидвен, когда та заколдовала их всех, чтобы удержать в плену. Всякий раз, когда они порывались бежать, вода в окружавшем их озере превращалась в кислоту. «Было ли схожее заклятие причиной мучений хагга?» – рассуждала Диана.

Вскоре Микки повторил вслух ее догадку.

– Мне кажется, здесь действуют чары Керидвен, – сказал он, глядя на Кэлси. – Если колдунья поместила Киннемора туда, где обитал хагг, значит, она хотела, чтобы он оставался в Утесах.

Кэлси оглянулся на дальние холмы, и взгляд его был серьезен. И он вспомнил заточение на Стеклянном острове и колдовство, которое ведьма применила для того, чтобы оставить их там. Плата за разрушение ее чар была известна: жизнь короля. Но какую пользу принесет мертвый король Киннемор самому Кэлси и добропорядочным жителям Волшебноземья? Так подумал Кэлси и посмотрел на клетку, где хагг продолжал биться и неистовствовать.

К этому времени солнце уже светило вовсю, но хаггу это нравилось не больше чем расставание с Крахги.

– Убей его, – сказал Гэри Джено, указывая на копье. – Просто убей, и дело с концом!

– Да, сделай это, молодой стебелек, – согласилось чуткое копье.

Гэри глубоко вздохнул. Он боялся, что именно так ему и придется поступить. Если хагг вырвется из клетки (а это с каждой минутой становилось все более вероятным), он, прежде чем вернуться в свой холмистый дом, убьет их. Но мысль о том, чтобы вонзить копье в пойманное беспомощное существо, была для Гэри нестерпимой. Все говорило о том, что в клетке находилось не чудовище, а законный король Волшебноземья. Но самое главное заключалось в том, что после убийства Киннемора рухнут все их надежды на мир в стране.

Гэри зарычал и протолкнул копье в клетку.

– Нет! – закричала Диана и бросилась к мужу. Джено ухватил ее за запястье и легко удержал на месте.

Гелдион тоже кинулся к Гэри, но другая рука дюжего дворфа подцепила и остановила его.

Хагг согнулся и лягался, изо всех сил стараясь увернуться, но Гэри в конце концов достал его, и острие копья уперлось чудовищу в брюхо.

– Прикончи его, как ты это сделало с солдатами в сарае, – мысленно говорил копью Гэри.

– Ударь мною метко, – ответило копье. – Победи это чудовище!

– Убить его! – проревел Гэри и схватился за древко.

Толчком он наполовину вдавил чудовище в сетку и продолжал продвигать копье вперед. Волосы у хагга встали дыбом, а пальцы и пятки дергались от электрических разрядов.

– Эйя йип, йип… – взвыл он, и тут же копье вновь проворно ударило его.

Потом хагг вдруг затих, лишь тихонько скулил и дрожал, но не выказывал бешенства.

– Ты не вернешься обратно в Утесы, – спокойно сказал ему Гэри. – Ты вернешься домой, в Коннахт.

Хагг огрызнулся, но затем стал жалобно хныкать – исколотое существо относилось к копью с немалым уважением.

Джено отпустил и Диану, и принца; и Гелдион подошел к клетке с того края, где находился плененный хагг, и снова заговорил с ним. Постепенно, когда тот попритих, Гэри убрал копье и оглянулся на своих друзей, на Джено, но дворф в сомнении покачивал головой.

– Если только эта тварь снова запрыгает, ты его убьешь, – приказал дворф. – Клетка не выдержит дальнейших встрясок, а я не в восторге от мысли, что хагг улизнет на глазах у всех!

Гэри посмотрел на Кэлси и Микки: они оба были полностью согласны с этим.

… Всех всполошил вопль Гелдиона, а Гэри он заставил крепко схватиться за древко копья. Принц кричал не от отчаяния – это все вскоре поняли, – а от удивления. Когда он отпрянул от клетки, остальные поняли, что вызвало этот крик.

Лицо хагга выглядело теперь не таким волосатым, и волосы выпадали клочьями, а глаза были полны надежды. Они уже не казались дикими и звериными.

– Киннемор, – разом прошептали Диана и Микки. Вдруг хагг вновь впал в неистовство, ударив по клетке и сбив принца с ног. Гэри тут же метнулся к нему и пропихнул копье сквозь сетку. Копье послало заряд, вызывающей оцепенение энергии, затем второй, но хагг оставил их без внимания, слишком поглощенный своей болью. Он без конца бросался на стенку клетки, ударялся о нее, ослабляя устойчивость опорных балок.

Томми схватился за железный ящик, пытаясь хоть как-то сохранить его, но рука хагга просунулась сквозь сетку и нацелилась на великана когтями.

– Клетка не выдержит! – закричали Джено и Кэлси.

Эльф выхватил свой меч, Джено взялся за молот, а Гэри приготовился нанести смертельный удар.

Однако, как только острие копья приблизилось к хаггу, тот неожиданно умолк, глядя скорее смущенно и испуганно, чем злобно.

– Спокойствие, парень, – посоветовал Микки.

Затем хагг стал отчаянно дергаться, и Гэри убрал копье, чтобы он не поранился. Чудовище испустило душераздирающий крик, крик неимоверной боли. Все недоверчиво переглянулись, когда хагг стал корчиться и биться в конвульсиях. Кости его захрустели и затрещали, и на глазах руки хагга стали изменяться: одна удлинялась, другая укорачивалась, пока обе не оказались одинаковой длины. Затем то же самое произошло с ногами. Края широких губ подобрались, и все лицо преобразилось, став более похожим на человеческое, нежели на звериное.

Когда все это кончилось, вместо дикого волосатого хагга в клетке оказался обнаженный человек примерно пятидесяти лет. У него было изможденное лицо и седые всклокоченные волосы. Тело покрывали глубокие шрамы, особенно на руках и ногах, а его пальцы и ногти были все в земле и носили следы запекшейся крови – следы его неистового скольжения под землей.

Принц Гелдион упал на колени и едва мог говорить. Джербил старался изо всех сил, возясь с ключами, чтобы открыть клетку, а Кэлси бросился к вьючному мешку за покрывалом.

Клетка оказалась слишком покореженной, чтобы дверь могла так просто открыться, и Джено пришлось несколько минут стучать молотком, прежде чем удалось выпустить наружу ошеломленного и измученного короля.

Киннемор вышел и впервые за многие годы встал прямо. В глазах его читалось замешательство, руки и ноги дрожали. Он завернулся в покрывало и стал очень похож на грязного бродягу. Гэри и Диана переглянулись: никто из них не был готов к подобному печальному зрелищу. Да, король Волшебноземья стоял перед ними, но не разучился ли он говорить?

– Мы остановимся в ближайшем крестьянском доме, – обнадеживающим тоном заключил Микки. – И разыщем одежду, более соответствующую положению этого человека. А затем мы повезем его прямо в Бремар для долгожданной встречи с народом.

Киннемор посмотрел на лепрекона и моргнул, но ничего не сказал в ответ.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ПО ЗОВУ КОРОЛЯ

Языки пламени лизали стену таверны «Дремлющая фая», в которую попало не менее десятка зажигательных стрел. Мужчины, женщины и даже дети собрались со всего Бремара с ведрами в руках и храбро боролись с градом несущих огонь стрел, которые продолжали падать на землю. Воздух прорезал резкий, раздражающий лязг стали о сталь, когда началась битва на тропе к западу от города. Дозорный, смотревший по сторонам с уступа горной стены, находящейся к востоку от Бремара, прокричал, что войска Киннемора видны на западе, севере и юге.

Лорд Баденох со слабой надеждой взирал на одну, пока остававшуюся открытой тропу – узкий проход, ведущий из Бремара на восток, к вершинам могущественной гряды Двергамала. Его армия была вынуждена отступать к городу, преследуемая меж холмов превосходящими силами Киннемора. Даже окопавшись на новом поле сражения, ополчение Бремара и горстка дворфов и гномов не могли сопротивляться натиску коннахтской армии. Через считанные минуты после начала сражения Баденох объявил об отходе и велел своим людям со всех ног бежать в Бремар, чтобы забрать свои семьи и необходимое имущество.

Баденох знал, что им не отстоять город от нашествия; армии Киннемора. Ему самому и его людям придется воспользоваться предложением дворфа Кервина и отправиться в Двергамал. Правитель Бремара надеялся, что большинство жителей это сделают. Здесь. он не станет насильно требовать от них подчинения. Те, кто пожелают уйти в Двергамал, будут там приняты; те же, кто предпочтут сдаться Киннемору, не встретят осуждения, по крайней мере со стороны Баденоха.

Однако в данный момент это выглядело спорным. Неожиданно король Киннемор затеял ночное преследование отходящих сил Баденоха, и с зарей нападение на Бремар было в полном разгаре. Теперь лорд понимал, что нужно будет оставить позади себя сильный отряд воинов, который прикрыл бы восточную тропу и не подпускал Киннемора. Сегодня Бремар потеряет немало защитников, и Баденох допускал мысль, что и он может оказаться в их числе. И в огне устроенных королем пожаров сгорит его город, дорогой его сердцу Бремар. Слезы струились из глаз мудрого лорда, когда он наблюдал отчаянную схватку с огнем, в которую вступили жители с ведрами в руках. Они боролись, спасая свои дома.

Они вели войну, в которой невозможно было победить.

– Вели им прекратить, – сказал лорд находящемуся поблизости командиру. – Пойди к ним и скажи, чтобы не тратили понапрасну силы и время на тушение пожаров. Мы должны отходить к дороге в горы, пока еще не поздно.

– Уже слишком поздно, – раздался сбоку хриплый, но довольно дружелюбный голос.

Баденох обернулся и увидел Кервина и еще троих дворфов, вышедших из-за угла дома, который стоял сзади. Лица их были более угрюмыми, чем обычно.

– Киннемор разместил на тропе своих людей, – сообщил Кервин. – Он узнал, что вы попытаетесь скрыться, и потому разослал всадников по дорогам, ведущим из города на север и юг.

– Сколько их? – спросил Баденох.

– Достаточно, чтобы удерживать нас, пока основные силы не прижмут с другой стороны, – убедительно произнес Кервин.

– Откуда тебе это известно? – с упреком спросил Баденох, и в его голосе зазвучал гнев. – Мои дозорные ничего не сообщали…

– Ему сказали камни, – ответил один из дворфов, и Баденох успокоился, зная, что в этом случае сведения Кервина неоспоримы.

Значит, не будет никакого отступления в горы: Киннемор окружил город со всех сторон. Баденох беспомощно огляделся. Он посмотрел на жителей, которые продолжали тушить огонь, невзирая на распоряжение их командира. Потом посмотрел на солдат, бежавших с запада. Многие из них были ранены, и у всех во взглядах безошибочно читалось отчаяние. «Насколько далеко от города армия Киннемора?» – раздумывал лорд.

– Дорогой Кервин, – произнес Баденох, и голос его был едва слышен. – Что же мне делать?

– Каменная пена, – так же тихо ответил Кервин и смачно плюнул на землю. – Сдаваться, – наконец добавил он.

Баденох широко раскрыл глаза, никак не ожидая услышать такое от одного из крепких булдров.

– Выбора нет, – решительно продолжал Кервин. – Вскоре они запрут нас, и это чудовище-король прикажет перебить всех в городе. Ради ваших детей, ради беспомощных стариков и раненых, объяви королю Киннемору о своей капитуляции.

Баденох надолго умолк, оценивая совет и в глубине души зная, что Кервин прав.

– А что будет с булдрами? – спросил он. – Сомневаюсь, что Киннемор примет ваш отказ от борьбы, но, если и примет, вы же будете говорить лишь от имени горстки соплеменников.

Кервин скептически ухмыльнулся, словно весь ход рассуждений был бессмысленным.

– Я и мои соплеменники остаемся с тобой. На определенное время. Но мы не станем сдаваться королю Киннемору, ни один из нас. Он позволит нам вернуться к себе домой, а гномам – к себе. Иначе мы будем воевать с ним на каждом шагу. – Кервин снова усмехнулся. – Чтобы не пустить дворфа в Двергамал, понадобится сила побольше, чем королевская армия! – уверенно заявил он, и его широкая улыбка немного успокоила правителя осажденного Бремара.

Баденох понимающе кивнул своему бородатому другу, но улыбка появилась на его лице всего лишь миг. Стоило лорду вспомнить, какую тяжкую задачу ему предстоит выполнить, как она погасла. Суждения Кервина были правильными, Баденох это знал, но ему было очень больно признавать эту правоту. Если камни рассказали дворфу, что королевские солдаты блокируют проход на восток, то война подошла к концу. Населению Бремара не выдержать затяжных сражений, им вообще не выдержать битвы с регулярной армией.

Баденох повернулся к своим командирам: все они внимательно слушали его разговор с предводителем дворфов.

– Объедините усилия по тушению пожаров, – распорядился Баденох. – Возможно, король примет нашу капитуляцию и позволит сохранить дома.

На самом деле Баденох отдавал приказы лишь для того, чтобы занять своих людей, чтобы не давать им думать о неизбежном поражении. Он сомневался, что Киннемор будет к ним милосерден. Лорд знал, что он сам долгие годы был занозой для короля и его несомненно сместят, как сместили в Дилнамарре барона Пвилла.

Баденох надеялся, что сумеет храбро встретить свою смерть.

Настоящий король Киннемор не был столь высоким, как самозванец хагг, но он все же был выше Гэри, а Гэри в их компании – самый высокий, не считая, естественно, Томми. Король был вдвое старше Гэри, но держался прямо и уверенно, а выражение его лица было твердым, но живым. Киннемор воспользовался тонким мечом Кэлси и побрился, оставив лишь бородку-эспаньолку. И хотя его одежды оставались простыми, Гэри чувствовал, что этот человек – настоящий король.

Путешественники быстро удалялись от Крахги. Киннемор оседлал лошадь Дианы, а Диана приняла предложение Томми ехать на его огромном плече. Джербил был немного раздосадован, что пришлось бросить клетку, но Киннемор пообещал гному, что ему будут оказаны заслуженные почести – и со стороны его соплеменников в Гондабуггане, и со стороны Коннахта.

Судя по всему, король Киннемор находился в прекрасном настроении, радуясь, что кончились его мучения. Все его тело было покрыто болячками – следами жизни в обличье дикого зверя. Однако ум его оставался острым, как всегда, и решимость ясно проступала на сильном и обаятельном лице.

– Я всегда помнил, каково мое истинное место, – рассказал он. – Даже тогда, когда дикие инстинкты моей внешней оболочки одолевали мои сознательные чувства, я никогда не забывал, кто я.

– Даже когда ты разрубил пополам лошадь Кэлси? – дерзнул спросить Джено просто для того, чтобы добавить ложку дегтя в бочку меда.

Киннемор спокойно, со смиренной улыбкой выслушал этот выговор, затем посмотрел на своего сына взглядом, полным жалости; взглядом, которым он грустно пытался извиниться за все потерянные годы.

– И я никогда не забывал о своем сыне, – с горечью в голосе произнес король.

Джено, который и сейчас не был в восторге от принца Гелдиона, порывался вставить еще одно язвительное замечание. Прежде чем открыть рот, он посмотрел на Кэлси, но эльф, хотя в чем-то и разделявший чувства дворфа, быстро покачал головой. Тогда Джено решил смолчать, думая о том, что и Киннемор, и Гелдион прошли через ад.

Киннемор ехал рядом с Гелдионом и все говорил и говорил. Когда устроили привал, он выслушал Кэлси и Микки. Оба сетовали на то, что за годы правления самозваного короля, жуткого правления, каждый город в Волшебноземье, каждая деревушка и хутор привыкли относиться с презрением к имени Киннемора. Микки рассказывал о немыслимых податях, установленных Коннахтом, об указах, объявлявших любое колдовство действием злых демонов. Кэлси говорил об отчужденности тильвит-тегов, о том, как в последние годы эльфы делали все возможное, чтобы чужаки не проникли в Тир-на-н'Ог. Джено поведал о схожем положении булдров. Правда, молчаливый дворф не сказал о том, что недавние меры, увеличившие отчужденность от людей, были неверными. Джербил добавил, что гномы Гондабуггана уже давным-давно позабыли о существовании настоящей королевской власти.

Король Киннемор слушал, не перебивая, все рассказы, явно расстроившие его. Затем он повернулся к Гэри и Диане.

– А вы двое? – спросил он. – Что думают обо всем этом копьеносец и его жена, разгадавшая самую дьявольскую из загадок Керидвен?

Гэри и Диана переглянулись и пожали плечами, не зная, что они могли бы еще добавить к сказанному.

– Они вовсе не из Бритэйна, – пояснил Микки. – Эти парень и девушка прибыли из далеких краев.

Киннемор с пониманием принял эти слова.

– Сколь же я рад, что вы прибыли из далеких краев, – сказал король. – Все жители Волшебноземья в долгу перец, вами.

– Все, кроме Керидвен, – отметил Гэри.

– Вот именно, – согласился король. – И когда все завершится, вы будете должным образом вознаграждены, а Керидвен наказана.

– И все вернется на круги своя, – быстро отозвалась Диана, точно передавая чувства Гэри.

– Вот именно, – снова произнес король, который остался доволен.

Вдруг Гэри щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание.

– Принесите ему доспехи и копье! – взволнованно сказал он, указывая на короля.

– Молодой стебелек! – запротестовало чуткое копье.

– Джено сможет подогнать его для короля, – продолжал Гэри, игнорируя жалобы копья. – Пусть Киннемор выглядит по-королевски – тогда коннахтские войска пойдут за ним.

Никто не отнесся с особым энтузиазмом к этому предложению, особенно Джено, которого не радовала перспектива перековывать такой прочный металл. Во всяком случае, в прошлом, чтобы его перековать, Джено понадобилось пламя дыхания дракона. Услышав все это, Киннемор с сомнением покачал головой и несколько раз поднял руку, удерживая Гэри от дальнейших рассуждений.

– Копьеносцем являешься ты, – провозгласил король. – Ты носишь доспехи Донигартена. А из того, что рассказал мне мой сын, явствует: ты во сто крат больше заслужил это, чем я.

Гэри искоса взглянул на Гелдиона, удивленный тем, что этот человек вообще может питать к нему какое-то уважение.

– Ты являешься копьеносцем, – повторил король еще более решительным тоном, – и, хотя ты хранишь верность далекому королевству, что лежит за Канкаронскими горами, я прошу тебя остаться еще на некоторое время в Волшебноземье и находиться при мне…

Гэри почувствовал, что у него дрожат руки.

– … в качестве моего защитника, – закончил Киннемор.

Гэри едва не упал в обморок. Он вновь ощущал то состояние, словно он является частью чего-то неизмеримо большего, чем он сам, чего-то вечного и значительного. Он огляделся: Кэлси, Джено и Джербил с торжествующим видом кивали ему. Тогда Гэри понял: он может многое сделать, чтобы помочь каждому из них. Принц Гелдион также кивал, отбросив свое самолюбия ради истерзанного королевства. Сейчас не имело значения, сможет он победить Гэри в поединке или нет. Гелдион был свидетелем того, как некогда верные солдаты во имя сэра Кедрика переходили на сторону врага, поэтому он сам посоветовал отцу назвать Гэри защитником трона. Затем Гэри взглянул на Томми, Микки и Диану: все они сияли от счастья, особенно Диана, понимая, какая честь оказана ее мужу, и разделяя с ним минуту его славы.

– Я сделаю все, что в моих силах. – Иного ответа Гэри придумать не смог.

Киннемор кивнул и, похоже, остался удовлетворен. Потом он встал и отошел от костра, сделав знак сыну следовать за ним, чтобы продолжить их разговор наедине.

Гэри опасался, что он слишком разволновался и не заснет, однако глаза сомкнулись, и в эту ночь сон его был крепче, чем во многие прежние ночи.

Трубы возвестили о появлении короля-великана, когда он с триумфом въехал в Бремар, окруженный десятком рыцарей в латах. По обе стороны от него на утреннем ветру развевались штандарты Коннахта и Дилнамарры. Лорд Баденох поежился при мысли о том, что к ним добавится и флаг Бремара, когда Киннемор двинется на север – завоевывать меньший по величине Дрохит.