Текст книги "Оптимальный вариант"

Глава 10

Никто из жителей этого леса не умел находить утешение в философии. Раэмит, например, погряз в тумане отвращения к себе. Раэмит знал, что он до крайности одинок. Частично это было вызвано тем, что он являлся единственным представителем своего вида, а это усиливало чувство одиночества. Но раэмит также знал, что индивидуум всегда сам виноват в своем одиночестве и любые обстоятельства, не важно насколько непреодолимые, служат лишь нейтральной почвой, на которой произрастают внутренние комплексы данного индивидуума. Эта мысль была угнетающей и вгоняла раэмита в смущение. Ему казалось, что он несколько не в себе, словно марихуаны накурился, и что он – единственный раэмит на всей Гармонии (что, собственно, было правдой).

– А это еще что за фигня? – спросил раэмит у себя. Он мрачно и пристально посмотрел на два странных существа, потом сказал: – Галлюцинации, что ж еще. Вот что бывает с тонко чувствующими натурами вроде меня!

Тем временем два странных существа или две галлюцинации продолжали идти своей дорогой. Раэмит быстро припомнил свою жизнь.

– Мир – дерьмо! – сделал он свой вывод. – Простой раэмит вкалывает всю жизнь, и что в результате? Он вляпывается в неприятности с копами, его бросает подружка, потом от него уходит жена, потом он начинает страдать галлюцинациями. Если мне уже сейчас мерещатся инопланетяне, то что же будет дальше?

Глава 11

– Лично я собираюсь дать обет! – сказала герцогиня Мельба.

– Да бога ради! – воскликнул герцог Мельба. – Давай что хочешь и кому хочешь на здоровье, только перестань болтать об этом.

– Я в тебя больше не верю, – сказала герцогиня Мельба.

В то же мгновение герцог Мельба исчез, словно бесплотный призрак, каковым он и являлся. И, насколько это зависит от меня, таковым он останется и впредь.

Мишкин припомнил один случай, который произошел с ним в детстве, когда он жил на ранчо неподалеку от Эбилена. Но он не стал развивать эту мысль, так как не видел, чем это может им помочь в нынешних обстоятельствах.

– Интересно, почему некоторым может быть смертельно скучно, даже когда они находятся в смертельной опасности? – задумчиво спросил робот.

– Интересно, почему некоторым роботам лезет в голову всякая чушь? – ответил Мишкин вопросом на вопрос.

Лес умер. Наверное, это было проявление растительного аналога чумы – что еще могло произвести такое опустошение в окрестностях? Ну, ничего не поделаешь, придется нам обойтись без леса.

Глава 12

Мишкин шел по большой автостоянке. Автостоянка была выкрашена в зеленую и желтую полоски. Счетчики на стоянке были розовато-лиловыми, а измятые старые газеты – алыми и бронзовыми. В общем, стоянка была что надо.

– Совсем как автостоянка, – заметил Мишкин.

– Она действительно похожа на стоянку, не правда ли? – отозвался герцог Мельба, подкручивая кончики своих длинных светлых усов. – Вы мне напомнили одну историю. Чертовски любопытную историю. Один мой друг гостил у своего приятеля в Суррее. Точнее говоря, в Котсволде. Он удалился на ночь в комнату, о которой поговаривали, что там появляется привидение. Мой друг счел эти слухи довольно пикантными, но сам, конечно же, в это не поверил. Да и никто не поверил бы. Ну, в те времена. Мой друг поставил на тумбочку свечу – видите ли, в доме не было электричества. То есть в принципе оно было, но буря оборвала провода. Друг преспокойно укладывался, и тут...

– Простите, – перебил его Мишкин. – Кто вы такой?

– Я – герцог Мельба, – представился герцог Мельба. – Но вы можете звать меня просто Кларенс. Я не держусь за такую чепуху, как титулы. А ваше имя я, простите, не уловил...

– Ловить было нечего, оно не летает, – сказал Мишкин.

– Мне это нравится! Вы оригинал?

– Временами, – признался Мишкин.

– Замечательно!

– Меня зовут Мишкин, – назвал себя Мишкин. – Простите, а вам где-нибудь тут поблизости не попадался робот?

– Увы, нет.

– Странно. Он просто исчез.

– Ничего странного, – сказал герцог Мельба. – Не далее как минуту назад моя жена заявила, что не верит в меня, и вот я просто исчез. Странно, не так ли?

– Очень странно, – согласился Мишкин. – Но, видимо, все же бывает.

– Вполне с вами согласен, – поддержал Кларенс. – В конце концов, случилось же это со мной. Надо сказать, при исчезновении испытываешь очень занятные ощущения.

– А на что это похоже?

– Знаете, трудно объяснить на пальцах. Это нечто нереальное, иллюзорное, если вы понимаете, о чем я говорю.

– А вы точно уверены, что не видели моего робота?

– Совершенно уверен. Полагаю, вы были к нему привязаны?

– Мы много пережили вместе.

– О, братья по оружию! – сказал герцог и понимающе кивнул. Его усы снова обвисли. – Что может быть лучше братьев по оружию! Или самого оружия. Вот, помню, однажды при Ипре...

– Прошу прощения, – снова перебил его Мишкин. – Не знаю, откуда вы взялись, но считаю своим долгом предупредить, что вы исчезли, или были исчезнуты, в довольно опасное место.

– Это очень любезно с вашей стороны – предупредить меня, – сказал герцог. – Однако на самом деле мне не грозит ни малейшая опасность. Опасность – это элемент вашего фильма, тогда как я – всего лишь незначительный эпизод и даже не из этой ленты. Как сказал поэт, проекция над нами посмеялась. Я скорее могу считаться причудливым анахронизмом, друг мой. А теперь, как я и говорил...

Герцог Мельба умолк на полуслове. По лицу его скользнула тень недовольства. Ему не понравилось данное самому себе описание. Пока что из описания можно было понять лишь то, что герцог носит длинные светлые усы, несколько невнятно разговаривает по-английски и выглядит немного глуповатым. Это показалось герцогу недостаточным, и он решил исправить ситуацию.

Герцог Мельба слыл незаурядной личностью и производил на окружающих незабываемое впечатление. Глаза у него были льдисто-голубые. Он походил на Шона О'Коннери, но красивее, крупнее и гораздо сдержаннее. Руки у герцога были изящные, хорошей формы, с длинными пальцами. В уголках глаз заметны морщинки. Но эти морщинки, как и седина, посеребрившая виски, не уменьшали его привлекательности. Напротив, они придавали герцогу вид уверенного в себе и много повидавшего человека. Представительницы противоположного пола (так же, как и многие мужчины, причем не только геи) считали герцога весьма привлекательным. Короче говоря, герцог был человеком, которому вы могли бы доверить рекламировать ваше лучшее виски, вашу новейшую коллекцию одежды или ваш самый дорогой автомобиль.

Герцог обдумал это описание, и оно ему понравилось. Но некоторые детали были упущены. Герцог придал себе легкий намек на хромоту – просто потому, что хромота всегда казалась ему чем-то загадочным и привлекательным.

Теперь герцог Мельба был вполне доволен. Его раздражал лишь тот факт, что собственная жена заставила его исчезнуть. Так же и импотентом стать можно на нервной почве!

– А знаете, – обратился он к Мишкину, – у меня есть жена. Герцогиня Мельба – может, слыхали?

– Неужели? Это замечательно, – вежливо отозвался Мишкин.

– По-своему – да, конечно. Но дело в том, что я в нее не верю.

И герцог улыбнулся собственным мыслям. Улыбка была чертовски обаятельной. Потом герцог нахмурился, но все же сохранил обаятельный вид – для жены, которая неожиданно возникла перед ним.

Герцогиня Мельба быстренько присмотрелась к герцогу и тут же изменила свою внешность. Ее седые волосы приобрели цвет лесного ореха с легкой рыжинкой. Герцогиня стала высокой, стройной, с упругой грудью и восхитительным задом. Она сделала себе тонкие запястья, тоненькую синюю жилку, пульсирующую на виске, красивую родинку в форме звездочки на левой щеке, просто фантастические ноги, наряд от Кардена, сумочку от «Гермеса», туфли от «Рибофлавина», дразнящую улыбку, изящно очерченные губы, не нуждающиеся в помаде, поскольку они от природы были ярко-алыми (семейная черта), золотую зажигалку «Данхилл» и ямочки на щеках. Под конец герцогиня сменила ореховые волосы на иссиня-черные, а скромное обручальное кольцо – на сапфировый перстень.

Герцог и герцогиня посмотрели друг на друга и решили, что выглядят великолепно. Герцог взял жену под руку, и они удалились в никуда, откуда недавно заставили друг друга исчезнуть.

– Всего хорошего! – крикнул им вслед Мишкин. Он осмотрел стоянку, но своего автомобиля не увидел. Ну что за день такой выдался?

Наконец к Мишкину подошел смотритель стоянки – невысокий толстяк в зеленом джемпере. Над нагрудным карманом у него была вышита надпись «Амритсарская школа звезд». Смотритель сказал:

– Ваш талон, сэр. Без талона машина не возвращается.

– Где-то он у меня был, – пробормотал Мишкин и достал из поперечного кармана поясной сумки клочок красного картона.

– Не отдавай ему талон!!! – возопил чей-то голос.

– А ты кто такой? – спросил Мишкин.

– Я – твой СНОС-робот. Сейчас я замаскирован под «Ровер-ТС-2000» 1968 года выпуска. Ты находишься под воздействием галлюциногена. Не отдавай талон смотрителю!

– Давайте сюда талон, – потребовал смотритель.

– Потише, приятель! – сказал Мишкин.

– Нет, погромче! – рявкнул смотритель и протянул руку.

Мишкину показалось, что пальцы смотрителя превращаются в пасть. Мишкин попятился. Смотритель очень медленно двинулся к нему. Теперь он превратился в огромную змею с крыльями и раздвоенным хвостом. Мишкин без труда увернулся от него.

Мишкин снова оказался в лесу. (Опять этот чертов лес!) Робот стоял рядом. А еще к Мишкину очень медленно приближался большой крылатый змей.

Глава 13

Пасть змея источала фантазии. Каждый его выдох был иллюзией. Его глаза гипнотизировали, а взмахи крыльев создавали заклинания. Даже размер и форма самого змея были творением иллюзии, поскольку он мог становиться то огромным, то крохотным, едва заметным. Но когда змей сделался размером с муху, Мишкин поймал его на лету и посадил во флакон из-под аспирина.

– И что ты собираешься с ним делать? – поинтересовался робот.

– Буду держать его у себя, – ответил Мишкин, – пока для меня не придет пора жить иллюзиями.

– А чем тебе не подходит нынешний момент? – спросил робот.

– Сейчас я молод, – ответил Мишкин. – Сейчас я должен жить приключениями, активно действовать и отвечать за последствия своих действий. А позже, много позже, когда жар моей души померкнет, а воспоминания утратят яркость, я освобожу это существо. И мы вместе с крылатым змеем уйдем в последнюю иллюзию, имя которой – смерть. Но это время еще не настало.

– Хорошо сказано, – признал робот. Но про себя задался вопросом, кто же это говорил устами Мишкина.

Итак, они продолжали идти по лесу. Флакон из-под аспирина становился то тяжелее, то легче, свидетельствуя о том, что существо, сидящее внутри, наделено определенной силой. Но этого было недостаточно, чтобы заставить Мишкина отказаться от выполнения ожидающего его дела. Он еще не знал, в чем оно будет заключаться, но понимал, что не в пустом флаконе.

Глава 14

Мишкин и робот подошли к глубокому ущелью. Через ущелье была перекинута доска. Глубоко-глубоко внизу змеилась тоненькая нить реки.

Ущелье выглядело великолепным и притягательным, что неудивительно. Гораздо более удивительной была перекинутая через него доска. Посередине доски стоял стол, вокруг расположились четыре стула, а на них сидели четверо мужчин. Они играли в карты. Рядом с каждым стояла полная пепельница. Из ниоткуда свисала лампа и освещала лица сидящих.

Мишкин подошел поближе и прислушался.

– Ставлю доллар.

– Принял.

– Записал.

– Повышаю.

– Еще доллар.

Игроки оставались сосредоточенными, но явно уже устали. Лица их были одутловатыми и бледными, а закатанные рукава – грязными. Они пили пиво из бутылок с отбитыми горлышками и ели сандвичи.

Мишкин подошел поближе и произнес:

– Простите...

Игроки подняли головы. Один из них спросил:

– В чем дело, приятель?

– Мне нужно здесь пройти, – сказал Мишкин.

Игроки посмотрели на него, как на ненормального.

– Ну так обойди стол, – посоветовал кто-то.

– Я не могу, – сказал Мишкин.

– Почему? Ты что, калека?

– Нет-нет, что вы! Но если я попытаюсь обойти стол, то упаду в пропасть. Понимаете, стулья стоят на самом краю доски. Точнее говоря, там остается пара дюймов, однако у меня недостаточно хорошее равновесие, чтобы рискнуть пройти по самому краю.

Игроки изумленно уставились на Мишкина.

– Фил, ты когда-нибудь слыхал что-нибудь подобное?

Фил покачал головой.

– Мне доводилось слышать много всякого бреда, Джек, но это уже переходит все границы. Эдди, а ты как думаешь?

– Должно быть, парень пьян. А, Джордж?

– Трудно сказать. А ты что думаешь, Берт?

– Я как раз собирался спросить у Джека, что думает он. – Берт посмотрел на Мишкина и недружелюбно сказал: – Слышь, приятель, мы с друзьями сидим в 2212 номере «Шератон-Хилтона» и играем в покер. Тут вваливаешься ты и начинаешь нести, что, дескать, грохнешься в пропасть, если обойдешь вокруг стола. Конечно, сперва стоило бы выяснить, какого черта ты вообще делаешь в нашей комнате, ну да ладно. Раз уж ты сюда попал, то имей в виду: ты можешь ходить вокруг нас хоть до второго пришествия, и все равно никуда не свалишься, потому что находишься в гостинице, а не в каком-то там ущелье.

– Боюсь, вы заблуждаетесь, – возразил Мишкин. – Так уж получилось, что вы находитесь не в номере отеля «Шератон-Хилтон».

Джордж – а может, Фил, – спросил:

– А где же мы тогда находимся?

– Вы сидите за столом. Стол стоит на доске, переброшенной через ущелье. А ущелье находится на планете, именуемой Гармония.

– Да ты рехнулся, парень, – сказал Фил, а может, Джордж. – Мы, конечно, слегка выпили, но не настолько, чтобы не помнить, что находимся в гостинице.

– Не знаю, как это могло случиться, – возразил Мишкин, – но вы находитесь не там, где думаете.

– Значит, мы сидим на доске над ущельем, так, что ли? – хмыкнул Фил.

– Именно.

– А почему тогда нам кажется, что мы сидим в 2212 номере «Шератон-Хилтона»?

– Не знаю, – честно признался Мишкин. – Похоже, произошло что-то странное.

– Конечно, произошло, – сказал Берт. – У тебя в голове и произошло. Ты чокнулся.

– Если кто-то здесь и чокнутый, то уж точно не я, – отпарировал Мишкин.

Игроки рассмеялись.

– Чтобы узнать, кто тут нормальный, надо свериться с общественным мнением, – заявил Джордж. – Мы утверждаем, что сидим в гостинице. Нас четверо, а ты один. Значит, большинством голосов чокнутым объявляешься ты.

– Этот чертов город просто кишит психами! – возмущенно сказал Фил. – Дошло уже до того, что они вламываются к тебе в номер и начинают доказывать, что ты сидишь на досточке над пропастью.

– Ну, так вы позволите мне пройти? – спросил Мишкин.

– Пожалуй, да. А куда ты идешь?

– На ту сторону ущелья.

– Если ты нас обойдешь, то попадешь в другой конец комнаты, только и всего, – сказал Фил.

– А я так не думаю, – вежливо возразил Мишкин. – Хотя я и стараюсь терпимо относиться к вашему мнению, в данном случае я уверен, что оно основано на ложных предпосылках. Позвольте мне пройти, и вы сами во всем убедитесь.

Фил зевнул и встал.

– Я все равно собирался в сортир, так что можешь пройти через мое место. Но давай договоримся: когда ты дойдешь до конца комнаты и упрешься лбом в стену, то ты, как хороший мальчик, развернешься и уберешься отсюда ко всем чертям – идет?

– Если это действительно комната, я обещаю сразу же уйти.

Фил встал, отошел на два шага от стола и ухнул в пропасть. Из глубины донесся лишь его крик, который эхом отразился от стен ущелья.

– Эти чертовы полицейские сирены действуют мне на нервы, – сказал Джордж.

Мишкин прошел мимо стола, придерживаясь за его край, и вышел на другую сторону ущелья. Робот проследовал за ним. Когда они оказались на безопасном расстоянии от пропасти, Мишкин крикнул:

– Вот видите? Это действительно ущелье!

– Какого черта Фил застрял в сортире? – спросил Джордж. – Он там уже полчаса сидит.

– Эй! – сказал Берт. – А куда делся тот псих?

Игроки огляделись.

– Ушел, – ответил Джордж. – Может, заскочил в туалет.

– Нет, – возразил Берт. – За туалетом я следил.

– Может, в окно выпрыгнул?

– Это окно хрен откроешь.

– Чертовщина какая-то, – сказал Джордж. – Прямо как в книжке... Эй, Фил, скоро ты там?!

– Да он вечно в сортир как засядет... – заметил Берт. – А как насчет рюмочки джину?

– Неплохо бы, – отозвался Джек и перетасовал карты.

Мишкин понаблюдал за ними некоторое время, потом двинулся дальше.

Глава 15

– Как, по-твоему, что это было? – спросил Мишкин у робота.

– Я как раз обрабатываю информацию, – ответил робот. Он несколько минут помолчал, потом изрек: – Это был какой-то трюк с зеркалами.

– Не похоже что-то.

– Все гипотезы, касающиеся данных событий, малоправдоподобны, – сухо сказал робот. – Ты предпочел бы, чтобы я сказал, что мы встретились с этими игроками в покер в разрыве пространственно-временного континуума, в котором пересеклись два плана реальности?

– Пожалуй, предпочел бы, – сказал Мишкин.

– Простофиля! Ну что, двигаемся дальше?

– Двигаемся. Надеюсь, машина на ходу.

– Еще бы! – возмутился робот. – Я битых три часа копался в моторе.

Их автомобиль – белый «Ситроен» с грибовидными шинами и гидравлической системой заднего фонаря – стоял посреди небольшой поляны. Мишкин сел в машину и включил двигатель. Робот растянулся на заднем сиденье.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Мишкин.

– Я, пожалуй, немного вздремну.

– Но роботы никогда не спят.

– Прошу прощения. Я имел в виду, что мне нужно ненадолго погрузиться в псевдосон.

– А, ясно, – отозвался Мишкин, переключил передачу, и автомобиль тронулся.

Глава 16

Вот уже несколько часов Мишкин ехал по прекрасному цветущему лугу. Наконец он оказался на узкой проселочной дороге. По обоим сторонам дороги росли старые раскидистые ивы. Впереди возвышался замок. Мишкин потряс робота и вывел его из псевдосна.

– Любопытно, – сказал робот. – А ты обратил внимание на надпись?

К молодой канадской ели была прицеплена вывеска с надписью: «Воображаемый Замок».

– И что это должно означать? – спросил Мишкин.

– Это значит, что у кого-то хватило порядочности сообщить правду, чтобы избавить путешественников от конфуза. Воображаемый замок – это тот замок, который не имеет своего двойника в реальности.

– А давай зайдем и посмотрим, что там, – предложил Мишкин.

– Но я же тебе объяснил. Этого замка не существует. Там в прямом смысле слова не на что смотреть.

– А я все равно хочу посмотреть! – настаивал на своем Мишкин.

– Ты же уже прочитал вывеску.

– Это может оказаться ложью или шуткой.

– Если ты не веришь такому недвусмысленному сообщению, чему ты вообще тогда веришь? – сказал робот. – Надеюсь, ты заметил, что вывеска прекрасно сделана и написана просто и ясно, безо всяких выкрутасов. В правом углу стоит печать Департамента общественных работ. Это серьезная организация, с безупречной репутацией. Их девиз – «Не прикасайся ко мне!» Совершенно ясно, что они отнесли этот замок к разряду общественных услуг и позаботились, чтобы прохожие не входили внутрь замка, приняв его за настоящий. Или ты считаешь Департамент общественных работ недостаточно надежной организацией?

– Нет, почему же. Это вполне компетентное учреждение, – сказал Мишкин. – Но ведь печать может быть фальшивой.

– Типичный образец параноидального мышления, – пробурчал робот. – Сперва ты, вопреки здравому смыслу, объявляешь вывеску шуткой или ложью (что в данном случае одно и то же). Потом, выяснив источник этой «шутки», ты начинаешь думать, что она может оказаться подделкой. Ты полагаешь, мне удастся доказать тебе подлинность и искренность изготовителей вывески? Мне кажется, что ты, вопреки принципу бритвы «Оккама», будешь продолжать утверждать, что изготовители либо воображаемы, либо нечестны, а замок вполне реален.

– Просто это довольно необычно – погулять по замку, который считают воображаемым, – сказал Мишкин.

– Не вижу ничего необычного, – возразил робот. – Во время последней проверки действия статута о соответствии рекламы действительности десять богов, четыре крупные религии и тысяча восемьсот двенадцать культов были признаны воображаемыми, согласно закону.

Глава 17

Сопровождаемые ризничим, веселым белобородым старичком на деревянной ноге, Мишкин и робот осмотрели Воображаемый Замок. Они прошли по душным коридорам и коридорам, по которым гуляли сквозняки, мимо потускневших доспехов и выцветших, измятых гобеленов, на которых в довольно двусмысленных позах были изображены девственницы и единороги. Они осмотрели подземную темницу, где воображаемые пленники делали вид, что страдают от поддельных дыб, эрзац-щипцов и фальшивых тисков, управляемых сутулыми палачами, чьи банальные очки в роговой оправе лишали их малейшего правдоподобия. (Пастеризованная кровь, правда, была настоящей, но все равно выглядела неубедительно.) Они прошли через арсенал, где курносые девицы печатали в трех экземплярах запросы на последние модели мечей Святого Грааля и топоров Большого Варвара.

Они прогулялись по крепостной стене и увидели чаны с ненасыщенным раствором масла «Смит и Вессон», которое годится как для низкотемпературной смазки, так и для высокотемпературного кипения. Они заглянули в часовню, где рыжий священник (по виду – сущий мальчишка) шутил на санскрите с паствой, состоявшей из десяти перуанцев, шахтеров с оловянного рудника, а Иуда, распятый по ложному обвинению церковников, непонимающе смотрел вниз с символистского креста, сделанного из редких пород деревьев, выбранных за возвышенную чувствительность их текстуры.

Под конец они пришли в большой банкетный зал. Посреди зала располагался стол, ломившийся от пареных цыплят, кружек с Лимонадным Джо, пирожков с котятами, устриц на половинках раковин и двухдюймовых ломтиков ростбифа, пригоревшего снаружи и сырого изнутри. Там стояли блюда с мягким сливочным мороженым и подносы с пиццей, по-неаполитански и по-сицилийски, с превосходным сыром, колбасой, анчоусами, грибами и каперсами[3]3
  Каперсы (колючие) – тропическая овощная культура.


[Закрыть]. Там были герои в собственном соку и неудачники, запеченные в фольге, были сложные, многослойные бутерброды с ветчиной, вареным языком, солониной, отбивной из печенки, сливочным сыром, луком, салатом из шинкованной капусты, картофельным салатом, укропом и наполовину прокисшими пикулями[4]4
  Пикули – маринованные молодые овощи.


[Закрыть]. Там возвышались огромные супницы с черепаховым супом и с куриным супом с лапшой. Там красовались котелки с омарами по-кантонски и блюда с грудами копченых ребрышек, и картонные лоточки с уткой, фаршированной грецкими орехами. Там лежали жареные индюшки под клюквенным соусом, чизбургеры, креветки под черным фасолевым соусом и многое другое.

– А что со мной случится, если я что-нибудь из этого съем? – спросил Мишкин.

– Ничего, – ответил ризничий. – Воображаемая пища не может вас насытить, но и отравиться ею нельзя.

– А есть ли у нее какой-нибудь ментальный эффект? – спросил Мишкин, пробуя пирожок с котенком.

– Она не может не иметь ментального эффекта, – назидательно сказал ризничий, – поскольку воображаемая пища – это, буквально выражаясь, пища для воображения. Точный эффект будет варьироваться в зависимости от уровня интеллекта и извращенности участника. Например, для невежд и простаков воображаемая пища вполне питательна. То есть, конечно, псевдопитательна, но нервная система не в состоянии провести различия между событиями реальными и воображаемыми. Бывали такие идиоты, которые ухитрялись прожить многие годы на этой нематериальной фигне, чем еще раз продемонстрировали влияние веры на человеческий организм.

– А что, на вкус неплохо, – сказал Мишкин, отломив крылышко индюшки и обмакнув его в клюквенный соус.

– Естественно, – подтвердил ризничий. – Воображаемая пища всегда имеет превосходный вкус.

Мишкин ел и ел и был чрезвычайно доволен собой. Потом, накушавшись, он подошел к диванчику и улегся отдохнуть. Мягкая невещественность диванчика быстро убаюкала его.

Ризничий повернулся к роботу и сообщил:

– А вот теперь с этим энтузиастом действительно начнет происходить всякое дерьмо.

– Почему? – спросил робот.

– Потому что, достигнув воображаемого насыщения, этот молодой человек погрузился в воображаемый сон.

– А это плохо? – поинтересовался робот.

– Это сбивает с толку и приводит в замешательство.

– Возможно, я должен разбудить его, – задумчиво сказал робот.

– Конечно, должны. Но почему бы нам для начала не врубить телик и не настроиться на его сны?

– А что, это возможно?

– Будьте уверены, – сказал ризничий. Он прошел в другой конец комнаты и включил телевизор.

– Его здесь раньше не было! – возмутился робот.

– Одним из достоинств воображаемого замка является то, – сообщил ризничий, – что вы можете получить все, что захотите, когда угодно и безо всяких скучных объяснений, которые всегда несколько разочаровывают.

– А почему вы не настроите экран?

– Он настроен, – сказал ризничий. – Сейчас пойдут титры.

На экране появилась надпись:

«Роберт Шекли Энтерпрайзес» представляет

«ВООБРАЖАЕМЫЙ СОН МИШКИНА«,

бахвальство в жанре новой меннипеи.

Произведено в студии «Энергичная жестянка», Ибица».

– Что все это значит? – поинтересовался робот.

– Просто обычная чушь, – сказал ризничий. – Отсюда начинается сон.