Текст книги "Монах: время драконов"

– Конечно, Хидейори-сан, – сказала Танико. – Слуги его высочества окажут вам всяческую помощь.

Хидейори поклонился, повернулся и вышел. «У него такой же командный тон и приятный вид, как и у его отца», – подумала она. Немного погодя она услышала его голос, отдающий приказы. Она придвинула две лампы поближе к себе и устроилась с «Рассказом о Пустом Дереве», ожидая и размышляя, как может чувствовать себя в той яме Хоригава и сколько времени он сможет прожить под тяжестью земли. Не имело значения, что она испытывала к нему отвращение. Он был ее мужем, и она обязана была сделать все, что в ее силах, чтобы сохранить ему жизнь.

Через некоторое время Хидейори вернулся. Танико тихо скрылась за ширмой.

– Вы правы, моя госпожа. Князь Хоригава, судя по всему, уехал. Если вы позволите мне осмотреть женскую половину, я поверю вашим словам, что князя Хоригавы здесь нет, и оставлю вас с миром.

– Вы, я надеюсь, не будете тревожить моих женщин, осматривая их помещения? Князь Хоригава – человек знатного происхождения. Он не станет прятаться среди женщин.

Молодой Муратомо тяжело взглянул на нее сквозь ширму:

– Вы из семьи самурая, моя госпожа. Можете дать мне слово самурайки, что князь Хоригава не здесь?

– Его нет на женской половине, даю вам слово!

– Тогда я не буду беспокоить ваших женщин, если вы окажете мне одну услугу.

– Что именно?

– Я слышал, что жена князя Хоригавы – одна из самых красивых женщин во всей столице. Я желал бы убедиться в этом сам. Выйдите из-за ширмы и позвольте мне взглянуть на вас. Потом я уйду.

Он слишком дерзок для своего возраста! Танико рассматривала его сквозь ширму. Его глаза были бездонно-черными. Он смотрел на нее, стараясь разглядеть что-либо за ширмой, но на лице его было только выражение беззастенчивого интереса, – ничего грязного, ничего грубого. Это не был взгляд, который она видела на лице Согамори, когда упоминалась госпожа Акими, или когда глава Такаши смотрел на нее. Было что-то прямое и приятное в мужчинах Муратомо.

– Хорошо! – Изящно, еще плотнее запахнувшись в кимоно с узорами из красных цветов, вытащив из рукава веер из слоновой кости и раскрыв его, Танико шагнула из-за ширмы и встала перед Хидейори. Она стояла, немного отвернувшись от него и опустив глаза. Веер она держала так, чтобы не прятать лицо, а заслонять и обнажать одновременно.

Надолго воцарилась тишина. Наконец Танико не могла больше этого вынести. Она подняла глаза и позволила им встретиться с его глазами. Он вздохнул.

– Ну? – В ее голосе слышались нотки нетерпения.

Молодой Хидейори поклонился:

– Те, кто говорил, что вы одна из самых красивых женщин в столице, лгали. Нет никого красивее вас!

– Ваша мать красивее меня.

– Моя мать?

– Да. Госпожа Акими моя хорошая подруга.

Лицо Хидейори замерло, как будто превратившись в камень:

– Госпожа Акими не моя мать.

Танико отвернулась, подавленная своей ошибкой. Хидейори, видимо, был сыном Домея от одной из его официальных жен. Она знала, что у Акими есть молодой сын от Домея, и просто решила, что это именно он.

– Прошу вас простить меня. Моя ошибка глупа до изумления. Я не хотела оскорбить вас.

Хидейори пожал плечами:

– Нет сомнения, что я сильно оскорбил вас своим приходом сюда. Простите, что принес неприятности в ваш дом. Пусть ками благоволит вам, моя госпожа. Теперь я покину вас. – Он еще раз поклонился и ушел.

«Какой чудесный молодой человек, – подумала она. – Если есть в мире мужчины, подобные ему, Киойси и Дзебу, почему я должна была выходить замуж за Хоригаву? Конечно, он слишком молод, даже для меня. Но эти черные пронизывающие глаза…»

Она зажгла одночасовую палочку благовоний. Через час Хидейори со своим отрядом будет уже далеко. Настанет время выкапывать косоглазого старика, если он еще жив.

Глава 12

Дзебу назначили начальником охраны императора-отшельника, которого поместили в небольшом дворце, в северо-западной части дворцовых земель, Го-Ширакава оставался в изоляции все время, кроме предыдущего вечера, когда состоялось заседание Великого Государственного Совета. Дзебу слышал, что заседание не было удачным для Домея. Несмотря на присутствие вооруженных самураев Муратомо, главный советник в своей речи объявил Домея мятежником, восставшим против короны. Воодушевленный его словами, совет не удовлетворил требования Домея. Эта тактика затягивания могла оказаться для дела Домея столь же губительной, как и прямой отказ.

Кроме того, вернулся Хидейори со своим отрядом, и Дзебу понял, что Хоригаве удалось улизнуть от преследователей. Дзебу ощутил разочарование и понял: в душе он ожидал услышать, что Танико стала вдовой.

Войска Домея – тысяча самураев дворцовой стражи, усиленные шестью тысячами самураев Муратомо, призванными со всей страны, – продолжали строевые занятия и несли стражу вокруг стен, окружающих дворцовые земли. Знамя с Белым Драконом гордо развевалось над главными воротами в холодном зимнем воздухе. Но среди самураев чувствовались напряжение и неуверенность. Им необходимо было действовать, а делать было нечего.

На третий день после захвата дворца Домеем к Дзебу, медитирующему на террасе небольшого дворца, подошел молодой самурай.

– Офицер Домей вызывает вас к центральным южным воротам!

Домей и другие вожаки Муратомо стояли на парапете дворцовой стены, со стороны улицы Иволги. Домей выглядел усталым и унылым.

– Ты отлично справился с захватом отставного императора, шике!

– Я должен был предотвратить поджог его дворца.

Домей пожал плечами:

– Обычное старое здание. Главное – мы захвати ли Го-Ширакаву и не потеряли ни одного человека. – Он понизил голос: – Я разговариваю с тобой сейчас, потому что ты не один из нас. Ты не самурай, не член клана Муратомо. Быть может, новости не так подействуют на тебя. Я постарался держать это в тайне. Сегодня утром сбежал император Нидзё.

– Как?

– Кто-то из Такаши проник на территорию дворца, переодел императора фрейлиной и вывез его на повозке через боковые ворота. Более того, Согамори и Кийоси вернулись в город. Мы можем ожидать атаки в любой момент. Когда это случится, я хочу, чтобы ты охранял моего сына.

Дзебу знал, что у Домея пятеро сыновей, но встречался только с Хидейори.

– Я полагаю, вашего младшего сына, Хидейори?

Домей улыбнулся:

– У меня есть сын младше Хидейори. Ему одиннадцать, и он находится в безопасности, в доме матери. Но я имел в виду действительно Хидейори. Это гордый дьявол. Он пытается доказать свое превосходство над старшими братьями. Но он слишком молод, чтобы попасть в гущу будущего боя. Самые большие потери всегда бывают среди самых молодых. Будь рядом с ним. Постарайся защитить его. Но постарайся, чтобы он не догадывался об этом.

Дзебу был тронут. Он вспомнил измотанное тревогой лицо Тайтаро на следующее утро после своего посвящения в зиндзя. Отцы любят своих сыновей, но посылают их на опасные дела.

Один из офицеров Муратомо испустил тревожный крик:

– Вот они!

Дзебу взглянул со стены. Такаши наступали. Возглавляемые маленькой группой всадников, Такаши маршировали шеренгами по сто, заполнив всю ширину улицы Иволги. Солнце сверкало на их доспехах и рогах, украшавших шлемы. Сотни красных знамен колыхались, как море цветущего мака. Их боевой тайко грохотал безжалостно и триумфально.

Предводитель Такаши ехал верхом посередине улицы. Он был одет в шлем с красным лакированным драконом. Его черные доспехи были украшены золотыми бабочками и шнурами оранжевого цвета. Военачальник ехал на гнедом жеребце с белой гривой и хвостом, и его седло было инкрустировано перламутровым узором в виде ивовых и вишневых деревьев. В руках он держал длинный меч, изогнутый у основания, рукоятка меча была украшена золотым и серебряным узором.

– Великолепно! – прорычал Домей. – Это Кийоси, сын Согамори. Посмотри, как он вырядился. Все Такаши так самодовольны! Мы испортим сегодня их внешний вид. Этот меч в его руке – Когарасу. – Он вытащил свой меч. Зимнее солнце засверкало на длинном, почти прямом лезвии. – У меня тоже фамильный меч, Хигекири, меч, которым была отсечена рука злого духа у Расёмон. Посмотрим, в чьем мече больше силы сегодня!

Эти самураи вводят себя в заблуждение, полагая, что их мечи обладают магической силой.

– Меч обладает только силой человека, держащего его, – сказал Дзебу.

Домей покачал головой:

– В любое время, если человек верит, что у него есть сила, она появляется у него. Это один из секретов военного дела, шике. Теперь ступай и найди Хидейори.

В этот момент Киойси пустил лошадь в галоп, наставив Когарасу в сторону стоящей на стене группы Муратомо. С ревом воины Такаши устремились за своим командиром, стуча своими тяжелыми сандалиями по мостовой улицы Иволги с грохотом копыт диких лошадей. Тысячи длинных мечей рассекали воздух. Море цветущего мака превратилось в волну стали.

Осадные лестницы выпрыгнули из волны сверкающих мечей, и толпа Такаши ударилась в стену императорского дворца. Стараясь перекричать шум, Домей отдал приказ своим людям, и лучники вспрыгнули на стену, чтобы выпустить стрелы в ряды воинов Такаши.

Поборов порыв вступить в бой у стены, Дзебу поспешил по ступеням вниз. Он пробежал по белому гравию к внутренней стене, окружающей главные постройки дворца. Длинная шеренга защитников выстроилась между двумя древними деревьями: вишневым деревом Левых и апельсиновым деревом Правых, которые росли перед Парадным Дворцом. Там Дзебу нашел Хидейори. Пальцы молодого мужчины нервно постукивали по рукоятке меча.

– Ты когда-нибудь проливал им кровь? – Дзебу указал на меч.

Хидейори пожал плечами.

– Я попробовал его на рабе. Но ты слышал, что сказал мой отец. Мне только что завязали самурайский узел. Я никогда не участвовал в настоящем бою. Почему мы должны оставаться здесь? Я предпочел бы сражаться у наружной стены!

Дзебу взглянул вдоль дорожки, ведущей к наружной стене. Заметил, как взвилось и через мгновение упало знамя Такаши.

– Судя по всему, Такаши сами придут к нам, – сказал он. Про себя он повторял изречения зиндзя, подготавливая свой ум к бою. Стрелы пронзали воздух, но ни одна из них не упала рядом с шеренгой Муратомо.

Защитники внешней стены были резко отброшены и присоединились к шеренге между двумя деревьями. За ними во дворец устремились Такаши, похожие на разматывающуюся длинную ленту красного шелка. Дзебу снял с плеча лук и прицелился в Киойси, но наследник дома Такаши резко ушел в сторону, стрела пролетела мимо и исчезла. «Пусть ни одна из стрел не пропадет даром», – с досадой напомнил себе Дзебу. Он слишком сильно хотел добыть Когарасу, который на его глазах рубил воинов, как огромная серебряная коса. Дзебу понял, что заразился страстью успеха. Он решил заниматься делом и забыть о мече Кийоси. «Сущность не собирает мечи», – подумал он.

– Оставайся рядом со мной, – сказал Дзебу Хидейори. Молодой Муратомо обнажил свой меч. Дзебу встал слева от него и чуть впереди, действуя как щит. Другие самураи Муратомо, увидев среди себя сына своего командира, покровительственно окружили его.

Дзебу пожелал, чтобы Домей оказался лучшим тактиком. Такаши, по крайней мере, обладали каким-то чувством направления, и это работало на них. Муратомо дрались, как всегда, каждый за себя, и их все время теснили назад.

Большой самурай Такаши нанес удар нагинатой прямо в грудь Хидейори. Дзебу рубанул своим мечом вниз и сломал древко нагинаты. Но отрубленный конец все равно ударил в Хидейори и повалил его на землю.

– Сын Домея наш! – закричал самурай Такаши и, обнажив меч, бросился на Дзебу. Дзебу ударил мечом по ногам Такаши. Такаши опустил свой меч, чтобы парировать удар. Дзебу отскочил и ударил снова, но на этот раз, когда нападающий опустил свой меч, Дзебу повернул лезвие и ударил вверх. Сила парирующего движения Такаши заставила его предплечье натолкнуться на меч зиндзя. Только быстро выпустив свой меч, он сумел избежать того, чтобы его рука была совсем отрублена. Но даже в этом случае лезвие Дзебу прорезало мышцы и сухожилия до самой кости. Большой самурай, крича от боли и ярости, отскочил за спины своих товарищей.

Дзебу встал над Хидейори, размахивая мечом во все стороны. Вокруг него образовалось свободное пространство. Хидейори медленно поднялся на ноги, и самураи Муратомо сомкнулись вокруг них.

Домей, узнаваемый, несмотря на опущенное забрало, по султану из белых конских волос на шлеме, подъехал к Дзебу и другим воинам рядом с вишневым деревом Левых. Он наклонился и похлопал Дзебу по плечу.

– Я все видел. Если бы не ты, моего сына уже не было бы в живых. Ты чудесный фехтовальщик. В бою зиндзя – дьяволы! Ты должен обучать моих сыновей.

«Зиндзя – дьяволы». Но у Дзебу не было сейчас времени задуматься над этим. Домей развернул лошадь и принялся подбадривать своих людей. Через мгновение Муратомо выровняли линию обороны между деревьями.

Домей отдал приказ, и Муратомо начали контратаку. Правый фланг, поддерживаемый всадниками, яростно рубящими мечами и колющими нагинатами, быстро пошел вперед. Ближе к вишневому дереву шеренга Муратомо продвигалась более медленно. Дзебу и Хидейори остались на левом фланге, сдерживая самураев до медленного неумолимого натиска, управляя направлением наступления. Множество белых знамен взметнулось в воздух, яростно забили тайко Муратомо, подстегивая атаку.

Теперь казалось, что Муратомо повергли Такаши в бегство. Южная часть внутреннего пространства дворца была очищена от Такаши, и направленное наступление Муратомо превратилось в бурный поток, когда Такаши начали общее наступление.

Ярко-красное пятно привлекло взгляд Дзебу. Это был дракон на шлеме Кийоси. Размахивая мечом, вождь Такаши призывал своих людей отступить перед яростно наступающими Муратомо. Он командовал отходом.

Но отступление Такаши было бестолковым. Кийоси должен был приказать своим людям занять оборону, Такаши численно превосходили Муратомо: три к одному. Они смогли сломить внешнее сопротивление. Им нужно было только развить успех, и они смогли бы стереть Муратомо. Но Такаши быстро откатились назад, и не хватило времени прижать их к стенам Парадного Дворца, что было целью контратаки Домея. Вместо этого убегающие Такаши и наступающие Муратомо второй раз обежали вишневое дерево, кружась, как смерч.

А теперь можно было заметить красный шлем Кийоси и его сверкающий меч, когда он повел Такаши к воротам, сквозь которые они прорвались. Радостные крики раздались среди Муратомо, когда они выскочили из дворца, преследуя врага.

– Стойте! – закричал Дзебу. – Остановитесь! Закройте ворота и обороняйте дворец. – Но самураи бежали мимо Дзебу, как будто он был еще одним декоративным деревом на территории дворца. Авангард Муратомо, ведомый белым султаном Домея, уже далеко ушел по улице Иволги. Дзебу и горстка самураев осталась позади. В мгновение обнесенный стеной парк почти опустел.

Наступила странная тишина. Крики, вопли и шум боя смолкли на расстоянии. Кроме Дзебу и нескольких самураев, здесь остались сотни закованных в доспехи тел, валяющихся на белом гравии за стенами и на внутренней территории То там, то здесь валялись отрубленные головы, руки, ноги – темные куски затянутой в кожу плоти, окруженные лужами крови. Кровь была везде – лужами, брызгами, потоками, как будто территория дворца была белой бумагой, на которой гигантский каллиграф писал что-то красными чернилами. «Белый цвет Муратомо и красный – Такаши, – подумал Дзебу. – Вместе они написали поэму войны на самой священной земле Страны Восходящего Солнца».

Государство не сможет быть таким, как прежде. Этот дворец был построен четыреста лет назад Камму, предком Такаши. С того времени он оставался центром гармонии и покоя для всей империи. Теперь он был залит кровью и усеян изуродованными телами. Императору, несомненно, удастся пережить эти великие перемены, сотрясающие страну, но он не будет править, как и его министры. Тот, кто будет править в будущем, будет править мечом.

Люди молили о помощи, некоторые – о быстрой смерти, другие стонали в беспамятстве. Некоторые из оставшихся самураев Муратомо бродили в поисках павших товарищей, стараясь помочь раненым. Другие ходили от одного раненого Такаши к другому, перерезая им горло, проливая еще больше крови на белые камни. Некоторые делали то же с Муратомо, чтобы избавить их от мучений. Дзебу взглянул на свои забрызганные кровью доспехи.

К нему подошел молодой Хидейори, вытирая меч белой тканью:

– Лучше собрать этих людей, шике. Такаши могут напасть в любой момент.

– Ты заметил это? Молодец, Хидейори-сан. Из тебя получится хороший военачальник.

Хидейори улыбнулся, но глаза его остались холодными и отсутствующими, как всегда.

– Ты видел это, и я видел это, но мой отец не видел. Мой отец… – Он замолчал, качая головой.

– Их будет слишком много для нас, – сказал Дзебу.

– Мы сможем удержать внутреннюю территорию. Или, по крайней мере, Парадный Дворец.

– Да, и последний из нас сможет поджечь его.

– Почему нет?

– Бессмыслица. Я доставлю тебя к твоему отцу живым.

– Глупое обещание, которое невозможно выполнить.

В этот момент наблюдатель на внутренней стене испустил пронзительный крик тревоги, и их снова охватила буря. Невозможно было остановить Такаши, взбирающихся по осадным лестницам, устанавливающих свои кроваво-красные знамена на парапетах, потом падающих со стен, как рой жуков на тутовое дерево.

– Сюда! – крикнул Дзебу. Сопровождаемые примерно пятьюдесятью самураями Муратомо, они с Хидейори ворвались в неохраняемые ворота, которые вели в северную часть территории дворца. Самураи Такаши гнались за ними.

Половина самураев Муратомо, вынужденных драться без команд, остановились, развернулись и выстроили линию обороны, чтобы сдержать Такаши, Дзебу заметил увенчанный драконом шлем Кийоси в воротах, через которые он только что убежал. Толпа Такаши набросилась на линию Муратомо. Потом Дзебу уже ничего не видел.

Они бежали между жилых императорских домов, окружающих маленький парк в северо-западной части территории. Бежавшему рядом с Дзебу самураю в спину воткнулась стрела, и он упал в пруд. На них смотрели испуганные служанки и фрейлины. Некоторые были сторонницами Муратомо и задавали отчаянные вопросы, которые Дзебу и самураи пропускали мимо ушей.

За жилыми постройками Дзебу увидел конюшни. Времени седлать лошадей не было. Тяжело дыша, выдыхая пар, воины вскочили на голые спины животных. Всего была дюжина лошадей. Те самураи, которым лошадей не досталось, развернулись и построились, чтобы сдержать преследователей.

Они поскакали к северо-восточным воротам наружной стены. Мимо головы Дзебу с пронзительным свистом пронеслась стрела «жужжащая луковица», выпущенная кем-то из Такаши. Дзебу решил, что, если Такаши догонят их, он будет сражаться с ними у ворот, чтобы дать Хидейори время убежать.

Они вырвались из ворот и яростно поскакали по улицам города. Испуганный вол, запряженный в повозку, отскочил с их пути и вломился в ближайшую стену. Кому понадобилось выезжать на улицу в такой день? Позади них расщеплялись о мостовую стрелы. Дзебу направил свою лошадь к низкой стене, на которую наткнулся вол. Он перескочил через нее, за ним последовали Хидейори и еще шесть самураев. Они поскакали по парку какого-то знатного жителя столицы мимо испуганно кричащих слуг.

Через короткое время они затерялись среди домов аристократии Хэйан Кё. Погоня, видимо, была отозвана назад. На данный момент Такаши получили то, что хотели, – дворец.

Несколько часов спустя, настороженно кружа по улицам, они нашли основные силы воинов Муратомо. Домей был утомлен и печален. Силы его были сильно истощены, не только из-за потерь, но из-за заблудившихся в городе воинов, а также тех, кто потерял присутствие духа и убежал.

Пока Дзебу и Хидейори искали его, Домей слишком поздно понял, что Такаши со всех ног несутся обратно во дворец. Его люди, вернувшись к воротам, обнаружили там армию, намного превосходящую числом их собственную. Потом они прошли через город в надежде атаковать Рокухару, но цитадель Такаши была занята Согамори с еще большими силами самураев. Домей прикинул, что вместе с людьми в Рокухаре и союзниками, прибывшими в столицу из сельской местности, в городе находится около сорока тысяч самураев Такаши.

– Они удерживают императорский дворец. В их руках император и отставной император. Их величества провозгласили Такаши своими защитниками, а нас – преступниками. Все вышло прямо противоположно моим надеждам. – Внезапно он поднял голову и улыбнулся, почти весело. – Много раз сокол падает камнем и взлетает с пустыми когтями. Тогда ему приходится улетать и начинать все сначала.

Дзебу взглянул на Хидейори. Пятнадцатилетний юноша смотрел на отца оценивающим взглядом, который был почти презрительным.

Несколько часов спустя армия Муратомо уходила из Хэйан Кё через одни из западных ворот. Усталые самураи время от времени оборачивались, ожидая преследования Такаши. Дзебу ехал рядом с Домеем. Один из старших братьев Хидейори лежал в запряженной лошадью повозке, его правая нога была почти отрублена. Дзебу позаботился о нем, применив средства зиндзя: порошок для очистки раны и шину, чтобы остановить кровотечение.

Когда они достигли густого леса у основания гор к северу от Хэйан Кё, начался снегопад.

– Мы должны разойтись, – сказал Домей. – Мои старшие сыновья отправятся со мной. Но ты, Хидейори, должен уйти подальше от рук Согамори. Поскольку Дзебу благополучно вывел тебя из боя, вверяю тебя ему.

Домей повернулся к Дзебу:

– Господин Шима-но Бокуден из Камакуры является моим тайным союзником. Это не слишком хороший союзник – он клянется в дружбе обеим сторонам. Но он сможет понять, что Хидейори будет для него слишком ценным приобретением, и только он достаточно силен и находится достаточно далеко, чтобы защитить Хидейори от Такаши. – Домей тяжело вздохнул. – Мой младший сын, Юкио, остался в столице. Я не могу спасти его. Быть может, Хидейори останется последним из нас. В нем будущее клана Муратомо.

Дзебу кивнул, ошеломленный признанием, что расчетливый господин Бокуден, отец Танико, был в союзе с Муратомо. Быть может, это было причиной того, что он доверил одному неопытному зиндзя сопровождать свою дочь по территории Муратомо до Хэйан Кё. И по этой причине на них напали всего один раз. Но Дзебу был согласен, что господина Бокудена нельзя считать очень надежным союзником.

Когда Хидейори ушел, оставив Домея и Дзебу наедине, Домей позволил себе сникнуть.

– Я был глупцом, шике. Я помог Такаши уничтожить моего отца, а теперь уничтожил себя и сыновей. Я все сделал неправильно. Сейчас я должен радоваться смерти.

– В моем Ордене, – сказал Дзебу, – нас учили, что все едино. Победа или поражение, жизнь или смерть – все едино. Действие – это все, результат – ничто.

Домей покачал головой:

– Вера в это могла бы успокоить меня, но поверить я не могу. Ступай, Дзебу.