Текст книги "Хозяин жизни и смерти"

– Как так?

– У тебя что, уши заложило? Не будет! Слишком ничтожны те основания, на которых ты меня здесь держишь. Слава богу, пока что еще никто не отменял «хабеас корпус» note 2Note2
  закон о неприкосновенности личности, принятый английским парламентом в 1679 году и ставший нормой для судопроизводства большинства демократических конституций


[Закрыть], Рой, а ВЫНАС еще не вошел в такую силу, чтобы сделать это. Я добился разрешения обратиться в суд. Меня отсюда выпустят в 15.00.

– А в 15.30 я снова засажу тебя сюда, – в сердцах выпалил Уолтон. – Мы как раз сейчас проводим облаву на ди Кассио и всю остальную твою свору, и у нас будут достаточные основания, чтобы наплевать на твой «хабеас корпус».

– Вот как! Может быть. Но в течение получаса я все-таки буду на свободе. Этого времени мне вполне хватит, чтобы весь мир узнал о твоих злоупотреблениях своим высоким положением, о том, как ты незаконно вытащил Филипа Приора из камеры Счастливого Сна. Чтобы покончить с тобой раз и навсегда, достаточно будет только этого!

Уолтон почувствовал, что его бросило в жар.

На сей раз Фред не промахнулся и действительно припер его к стенке.

Кто-то в службе безопасности, очевидно, посодействовал ему и тайком вынес за стены тюрьмы его исковую жалобу. Мартинес? Какое теперь это все имело значение? К 15.00 Фред будет освобожден, а так долго скрываемый инцидент с Приором появится на страницах всех факсимильных бюллетеней. С Уолтоном будет покончено. И без того щекотливое положение, в котором он сейчас находится, станет настолько безысходным, что вряд ли кто-нибудь рискнет своей репутацией, став на его сторону. Этим Фред, возможно, и не спасет себя, но зато уж точно утопит своего брата.

Получить ордер на психозондирование до 15.00 не было ни малейшей возможности. Его должен подписать сам президент Лэнсон, а старый маразматик вряд ли будет особенно торопиться с этим.

Итак, психозондирование исключено, однако в распоряжении руководителя ВЫНАСа еще оставалось одно грозное оружие, к которому при особом желании он мог бы прибегнуть. Но даже от мысли об этом у Уолтона пересохло в горле.

– Тебя послушать, так у тебя во всем теперь полный порядок. С этим трудно спорить, – сказал Уолтон. – И все же я рискну спросить у тебя в последний раз: ты отдашь мне сыворотку Ламарра, чтобы я мог воспользоваться ею в своих переговорах с дирнианином?

– Ты что, шутишь? Конечно же, нет! – решительно ответил Фред. – Ни за что на свете! Даже ради того, чтобы спасти твою и свою жизнь! Получи сполна по заслугам, Рой! Именно этого я давно добивался. Можно даже сказать, мечтал об этом всю свою жизнь. Теперь тебе ни за что не выкрутиться.

– Мне кажется, ты меня снова недооцениваешь, – спокойно произнес Уолтон. – И притом в последний раз.

Он поднялся и открыл дверь из комнаты. Снаружи стоял охранник в серой униформе.

– Будьте любезны, передайте мистеру Мартинесу, что я собираюсь уходить.

Уолтон вышел на посадочную площадку, разбудил вздремнувшего в кабине пилота.

– Возвращаемся назад, в Каллин-Билдинг, – сказал ему Уолтон. – И как можно быстрее.

Весь полет занял примерно десять минут. Войдя к себе в кабинет, Уолтон дал знать, что он вернулся, но одновременно распорядился, чтобы его никто не тревожил. Ему нужно было до конца разобраться в обстановке, тщательно взвесить возможности, придать намечаемым действиям должную стройность и последовательность.

К полуночи будут безусловно арестованы ди Кассио и другие заговорщики. Но не время сейчас решало все. Уолтон понимал, что в течение дня ему так или иначе удастся заполучить необходимые ордера на психозондирование, которому затем подвергнутся все заговорщики один за другим, пока в конце концов не удастся узнать, где спрятана формула сыворотки Ламарра. Это было крайне жестоко, но совершенно необходимо.

Куда сложнее дела обстояли с Фредом. Если только Уолтон каким-то образом не помешает этому, то всего через несколько часов его брата выпустят на свободу на основании поданной им жалобы о незаконном задержании без предъявления обвинения. А когда тот разоблачит Уолтона, позволившего себе единолично решать судьбу ущербного сына Приора, то рухнет и разобьется вдребезги все хрупкое здание, которое возводил Уолтон, пока находился на посту директора Бюро.

Ему не одолеть «хабеас корпус». Но директор располагал все же оружием, с помощью которого можно было преодолеть самым законным образом стоящие на его пути препятствия. Фред, затевая с ним игру, поставил на мягкосердечие брата – и проиграл.

Уолтон включил диктопринтер и спокойным, безучастным голосом начал диктовать распоряжение о немедленном переводе Фредерика Уолтона из отделения предварительного заключения, находящейся в ведении службы безопасности округа Аппалачи, в отделение эвтаназии клиники Бюро Выравнивания Населенности на основании выявления у того признаков преступного поведения, обусловленных умственным расстройством.

20

Даже после этого – вины он совершенно не ощущал, наоборот, только облегчение – все вокруг продолжало видеться Уолтону в удручающе черном цвете, тягостные предчувствия все больше одолевали его. В этот же день, позже, ему позвонил Мартинес и сообщил, что облава на сотню крупных землевладельцев успешно завершилась и все они сейчас содержатся в тюрьмах местных служб безопасности.

– Они непрестанно вопят и визжат, – сказал Мартинес. – В самом скором времени, можете не сомневаться, у них появится множество заступников в высших судебных инстанциях, так что не очень-то тяните с оформлением обвинительного заключения.

– Я сейчас готовлю разрешение на психозондирование некоего ди Кассио. Как я полагаю, это один из вожаков. – Уолтон задумался на несколько мгновений, затем спросил: – Уже прибыл вертолет, принадлежащий Бюро, чтобы забрать Фредерика Уолтона?

– Да, – ответил Мартинес. – В 14.06. Чуть позже здесь объявился адвокат, гневно размахивающий судебным предписанием об освобождении, но наша юрисдикция, естественно, уже больше не распространялась на его подзащитного. – Взгляд ветерана секретных служб был холодным и даже осуждающим, но Уолтон и глазом не моргнул.

– В 14.06? – повторил он. – Хорошо, Мартинес. Спасибо за помощь.

Он отключил экран. Действовал он теперь хладнокровно и решительно. Чтобы получить разрешение на психозондирование, необходимо лично встретиться с президентом Лэнсоном. Вот и прекрасно – он встретится с президентом.

Сморщенный старикашка, хозяин Белого Дома, встретил главу ВЫНАСа с нескрываемой почтительностью. Уолтон быстро, даже в несколько грубоватой манере, изложил ему суть дела. Выжившему из ума кроткому старцу было трудно разобраться во всех сложностях создавшейся ситуации. Он то и дело щурил водянистые глаза, часто недоуменно моргал, затем стал беспокойно раскачиваться в кресле.

– Это психозондирование… оно, что – необходимо? – в конце концов спросил он.

– Абсолютно. Мы обязательно должны знать, где спрятана сыворотка.

Лэнсон тяжело вздохнул:

– Я разрешаю его проведение.

Выглядел он при этом совершенно несчастным и жалким.

Обратная дорога из Вашингтона в Нью-Йорк потребовала всего лишь несколько минут. Держа в руках драгоценное разрешение, Уолтон обратился к ди Кассио по внутренней видеосети здания окружной тюрьмы службы госбезопасности и подробно объяснил, что его ожидает с минуты на минуту. Затем, несмотря на истерические протесты толстяка, передал разрешение Мартинесу, не забыв при этом распорядиться, чтобы тот не мешкал с психозондированием.

На это ушло пятьдесят восемь минут. Уолтон остался ждать результатов в одном из стерильно чистых, скромно обставленных кабинетов где-то в глубине тюрьмы. Теперь, когда специалисты по психозондированию все глубже, слой за слоем, проникали в самые потаенные уголки сознания ди Кассио, Роя уже не терзали никакие противоречия, совесть его не мучили никакие сомнения. Он уже самому себе казался всего лишь роботом, тупо выполняющим определенную, заранее кем-то установленную программу действий.

В 19.50 Мартинес собственной персоной предстал перед Уолтоном. Мрачным, отсутствующим взглядом старый, видавший виды контрразведчик смотрел на Уолтона.

– Готов. От Кассио остались только рожки да ножки. И не приведи Господь в скором времени стать свидетелем еще одного психозондирования.

– А ведь придется, – не преминул заметить Уолтон, – если я ошибся, посчитав ди Кассио главарем. В этом случае я намерен пропустить через эту мозгокрутку все сто с лишним участников заговора. Один из них точно имел дело с Фредом. Один из них должен непременно знать, где находятся бумаги Ламарра.

Мартинес устало покачал головой:

– Нет. Можно больше не прибегать к психозондированию. Все, что вас интересует, мы извлекли из мозга ди Кассио. Распечатка должна прийти с минуты на минуту.

Не успел шеф службы безопасности закончить предложение, как загорелась красная лампочка над приемным бункером внутренней пневмопочты, и в него выпал пакет. Уолтон тут же рванулся, чтобы схватить пакет, но Мартинес взмахом руки остановил его.

– Здесь мои владения, мистер Уолтон. Пожалуйста, потерпите немного.

Со способной привести в бешенство медлительностью Мартинес вскрыл пакет, извлек из него несколько заполненных убористым машинописным шрифтом листов, внимательно просмотрел все, по очереди кивая после просмотра каждого из них. Затем передал их Уолтону.

– Вот. Прочтите сами. Здесь воспроизведен разговор между вашим братом и ди Кассио. Мне кажется, это как раз то, что вы ищете.

С огромным трудом унимая дрожь пальцев, Уолтон взял у Мартинеса листы и начал читать:

«Ди Кассио: Так что это вы заимели?

Фред Уолтон: Сыворотку, дарующую бессмертие. Вечную жизнь. Понятно? Ее изобрел один из ученых Бюро, а я украл его портфель из кабинета своего брата. Там было все, что нужно для изготовления такой сыворотки.

Ди Кассио: Буоно! Великолепно! Поразительно! Вы сказали – бессмертие?

Фред Уолтон: Оно самое. И еще это оружие, с помощью которого нам удастся вытурить Роя с его должности. Все, что от меня для этого потребуется, это сказать ему, чтоб он больше не путался у нас под ногами, не то мы бросим сыворотку, как кость, человечеству. Он после этого сразу же уйдет со сцены. Он идеалист, немножко не от мира сего, витает в облаках и все такое прочее. Он не осмелится противиться.

Ди Кассио: Прекрасно задумано! Вы, разумеется, перешлете формулу этой сыворотки на хранение к нам?

Фред Уолтон: Как бы не так! Я храню эти формулы в единственно безопасном месте – у себя в голове. Я уничтожил все записи, а самого ученого убил. Единственный на всем белом свете человек, обладающий тайной сыворотки, это ваш покорный слуга. И сделал я так, чтоб вы не вздумали меня перехитрить, Ди Кассио. Я, разумеется, нисколько не хочу этим сказать, что не доверяю вам, поймите это, просто мне…

Ди Кассио: Фред, мальчик мой…

Фред Уолтон: Ради Бога, не надо этих телячьих нежностей. Лучше позвольте мне действовать на свой собственный страх и риск. Перестаньте вмешиваться в мои действия».

Страницы с расшифровкой результатов психозондирования ди Кассио выпали из трясущихся пальцев Уолтона на пол.

– Боже мой! – еле слышно прошептал он. – Боже ты мой!

Мартинес перевел взгляд с пальцев Уолтона на рассыпавшиеся по полу страницы.

– Что с вами, Уолтон? Ведь сейчас Фред помещен в ваше собственное заведение, разве не так?

– Вы, что, не читали распоряжения, которое я вам послал?

Мартинес сокрушенно покачал головой.

– Разумеется, читал. Это по сути был ордер на предание Счастливому Сну. Но я подумал, что вы сделали это, лишь бы воспрепятствовать освобождению… Я имею в виду… Но чтобы… Своего родного брата?

– Это действительно не было уловкой, – сказал Уолтон. – Это был ордер на Счастливый Сон, и я именно это и имел в виду. В самом деле. Если только кто-то не допустил оплошности, то Фред отправлен в газовую камеру четыре часа назад. И унес с собой формулу Ламарра.

Оставшись один в своем кабинете в опустевшем на ночь Каллин-Билдинге, Уолтон хмуро рассматривал свое собственное искаженное изображение в поляризованных оконных стеклах, не пропускающих свет снаружи. На его письменном столе лежал список тех, кто отошел к Счастливому Сну в 15.00.

Фредерик Уолтон значился под четвертым номером. В данном случае не произошло какой-либо ошибки.

Перед мысленным взором Уолтона чередой проходили события последних девяти дней. Анализируя их сейчас, он пришел к малоутешительному выводу, что, пожалуй, в первую очередь к нему пришло понимание той простой истины, что глава ВЫНАСа по сути обладает властью над жизнью и смертью любого жителя Земли.

Уподобив себя самому Господу Богу, он самозванно присвоил себе право принимать окончательное решение, кому жить, а кому умирать. Он даровал жизнь Филипу Приору. Это как раз и послужило толчком к событиям, нараставшим снежным комом, было первой из многих его ошибок. А вот теперь по его воле умер Фредерик Уолтон, что, если не думать обо всем остальном, было вполне оправданным поступком, но на самом деле стало самой страшной из его ошибок.

Все потуги оказались тщетными, все грандиозные планы лопнули, как мыльные пузыри. И теперь неоткуда ждать помощи.

Усталым движением он снял с аппарата телефонную трубку и попросил соединить его с Найроби. Нужно предупредить об аннулировании межзвездной сделки. Обмен не состоится. Уолтон не сможет предъявить клиенту обещанный товар. Фред, наверное, сейчас самодовольно ухмыльнулся в своем гробу.

– Очень хорошо, что вы позволили, – немедленно откликнулся Мак-Леод, как только установилась связь. – Я весь день никак не могу к вам дозвониться. Дирнианин становится все более и более нетерпеливым. Он плохо себя чувствует на Земле с ее очень слабым для него тяготением, ему не терпится как можно скорее отправиться домой.

– Разрешите мне с ним переговорить. Возможно, он прямо сейчас сможет это сделать.

Мак-Леод понимающе кивнул и исчез с экрана. Появилась голова дирнианина в дыхательной маске.

– Я уже давно вас дожидаюсь. Вы обещали позвонить еще в первой половине дня. И не сдержали своего обещания.

– Я должен принести вам самые искренние извинения. Весь день я потратил на то, чтобы подготовить бумаги, которые должен был вам передать.

– И теперь у вас все готово?

– Нет, – печально произнес Уолтон. – Сыворотки бессмертия больше нет. Тот, кто ее изобрел, погиб, и та же участь постигла и другого, знавшего формулу сыворотки.

Наступила гнетущая тишина. Затем дирнианин произнес с укоризной:

– Вы уверяли меня в том, что предоставите в мое распоряжение интересующую нас информацию.

– Я вас прекрасно понимаю. Но ничего не могу уже сделать. – Уолтон надолго замолчал, погрузившись в тягостное раздумье. – Наш договор отменяется. Произошла некоторая путаница, в результате которой тот человек, который располагал столь необходимой информацией, был сегодня… по ошибке казнен. Трагическая оплошность, недосмотр. Но факт остается фактом.

– Вы сказали – сегодня?

– Да. И эту ошибку допустил я. Глупейшее недоразумение.

– Не стоит тратить слова попусту, – раздраженно перебил его инопланетянин. – Труп цел?

– Разумеется, – ответил изумленный столь несуразным вопросом Уолтон. Его удивила неожиданная заинтересованность дирнианина. – Сейчас он находится в морге. Но…

Тогран Клэйрн на несколько секунд отвернулся от экрана, однако Уолтон слышал, как он советуется с кем-то не попадавшим в поле зрения передающей камеры. Затем он снова повернулся лицом к Уолтону:

– Существуют способы извлечения информации из мозга недавно скончавшихся индивидуумов. Вы на Земле умеете это делать?

– Восстанавливать информацию… Н-нет, – заикаясь, ответил Уолтон. – Этого мы еще не умеем.

– Однако такие способы есть. Вы располагаете такими устройствами, как электроэнцефалографы?

– Разумеется.

– В таком случае еще не потеряна возможность извлечь интересующие нас данные из мозга упомянутого вами покойника. – Инопланетянин как будто даже удовлетворенно присвистнул. – Позаботьтесь, чтобы телу не причинили какого-либо вреда. Я вскоре прибуду в ваш город.

Далеко не сразу до Уолтона дошло значение того, о чем он только что узнал.

И вдруг на него как бы откуда-то свыше снизошло озарение – ну конечно же. А разве могло быть как-нибудь иначе? Именно так все и должно было произойти.

Он понял, что восстанавливается цельность окружающего его мира, исправляются допущенные ошибки и его потревоженной совести даруется успокоение. И ощутил огромную, невероятную благодарность. Понимание того, что все твои труды могли пойти прахом в самую последнюю минуту, было бы, наверное, совершенно непереносимыми. А вот теперь все как-то сразу обрело цельность, все встало на свои места.

– Благодарю, – с неожиданным, почти религиозным пылом произнес он. – Благодарю!

14 мая 2233 года.

Рой Уолтон, директор Бюро Выравнивания Населенности Регионов Земли, стоял на поле космодрома в Найроби, изнемогая от тропического зноя, и наблюдал, как мимо него один за другим проходят улыбающиеся люди, направляясь к возносящейся высоко в небо серебристой громадине космического корабля.

К нему подошел могучего телосложения мужчина с годовалым ребенком на руках.

– Добрый день, Уолтон, – произнес он величественным басом.

Уолтон повернулся к мужчине и застыл в изумлении.

– Приор! – воскликнул он после секундного замешательства.

– Он самый. А вот это – мой сын Филип. Мы оба отправляемся с колонистами. Жена уже на борту, а вот я никак не мог оставить Землю, не поблагодарив вас.

Уолтон поглядел на жизнерадостного розовощекого малыша:

– Но ведь все, кто вызвался добровольно отправиться на Новую Землю, должны были пройти тщательнейшую медицинскую проверку. Как вам на этот раз удалось провести врачей?

– А этого было не нужно, – улыбнулся Приор. – Мальчик совершенно здоров. Его потенциальная восприимчивость к туберкулезной палочке так и осталась потенциальной. Теперь у него совершенно чистый медицинский сертификат, так что на Новой Земле перед родом Приоров открываются самые благоприятные перспективы!

– Я рад за вас, – рассеянно произнес Уолтон. – Жаль, что сам вынужден оставаться здесь.

– Почему?

– Здесь еще много работы, – сказал Уолтон. – Если вы опубликуете там какие-нибудь новые стихи, мне бы очень хотелось почитать их.

Приор покачал головой:

– У меня такое ощущение, что мне там будет не до стихов. Поэзия в общем-то всего лишь жалкий суррогат настоящей жизни, вот о чем я все чаще думаю. А на Новой Земле жизнь моя, наверное, будет настолько полнокровной, что даже не захочется что-нибудь писать.

– Может быть. Дай-то Бог, чтобы вы оказались правы. А пока не мешало бы вам поторопиться. Старт скоро.

– Верно. Еще раз спасибо за все, что вы для меня сделали, – улыбнулся на прощание Приор и вместе с ребенком направился к звездолету.

Уолтон с грустью глядел им вслед. Перед его мысленным взором вновь прошел весь такой для него тяжелый год. «По крайней мере, – подумалось ему, – здесь моя догадка оказалась правильной. Мальчик заслуживал право на жизнь».

Тем временем посадка продолжалась. В это первое путешествие отправлялась тысяча колонистов, а завтра на Новую Землю полетит еще тысяча, а потом еще и еще, пока целый миллиард землян не обоснуется на новой планете. Требовалось проделать очень много канцелярской работы, чтобы обеспечить отправку этого первого миллиарда. Письменный стол Уолтона буквально трещал под тяжестью бумаг, которые ежедневно его затопляли и которые по несколько дней ждали своей очереди.

Он запрокинул голову вверх. На полуденном небе, разумеется, звезд видно не было, но он знал, что где-то в далекой небесной выси есть такая планета, Новая Земля. А по соседству с нею – Дирна.

«Когда-нибудь, – подумал он, – мы научимся контролировать рост нашего населения. И вот тогда-то и наступит день, когда дирниане вернут нам формулу бессмертия».

Неожиданно взвыла предупредительная сирена, и межзвездный лайнер номер один оторвался от Земли, на несколько мгновений завис, опираясь на ослепительно-белый огненный столб, а затем исчез в небесной голубизне. С тоской посмотрел директор Уолтон на то место, где только что возвышался корабль, а затем отвернулся. Еще очень много работы дожидалось его в Нью-Йорке.